Текст книги "Частный детектив. Выпуск 1"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Джон Диксон Карр,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 40 страниц)

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ

Я отыскал ящичек с предохранителями и отключил напряжение от крыла здания, где помещался пятый номер. А потом надел плавки и принялся за работу. Я стоял в дверях, поливая из шланга все – и стены, и потолок, и мебель – до тех пор, пока вода не стала переливаться через порог. После этого обсыпал все содой, потом смыл. Повторил эту операцию несколько раз. Постельное белье, портьеры и матрацы превратились в рыхлые и зловонные лохмотья. Граблями я вытащил их из номера на гравий вместе с остатками ковра. От них исходил тошнотворный запах.

Даже разбавленная водой кислота жгла ноги, когда мне случалось сходить с досок. Я облил их водой из шланга.

Минут через пятнадцать с самым неприятным было покончено. Я вытащил на крыльцо кровати, шкаф, кресла и ночной столик, еще раз обмыл их и обсыпал мокрые поверхности содой.

Наконец, приняв душ, облачившись в свою обычную одежду, я направился в бюро.

Джози сообщила, что миссис Лэнгстон спокойно спит. Потом она принесла мне ключи от машины.

– Повесьте объявление, что мест нет, и если кто–нибудь явится, скажите, что мотель закрыт.

Она неуверенно посмотрела на меня:

– Вы думаете, мисс Джорджия будет довольна? Она и так нуждается в деньгах.

– Я с ней все улажу, – ответил я. – Сейчас – покой. И мы должны сделать так, чтобы его никто не нарушал.

Это не единственная причина, но для Джози подробности ни к чему.

Я поехал на машине в город и остановился неподалеку от гаража. В ремонтном цехе механик трудился над моей машиной, отвинчивая старый радиатор. Он увидел меня и кивнул мне головой.

– Можно взять одну из отверток? – спросил я.

– Конечно! – ответил он. – Вот, возьмите!

Я обошел машину и попробовал один из винтов, закреплявших номерной знак. Он вращался совершенно свободно. Такая же картина и с другим винтом. Он даже смазал их, чтобы легче выкрутить.

Услышав позади себя шаги, я обернулся. Это был тот угрюмый мастер в белом халате.

Он кивнул мне в знак приветствия:

– Что за шум по поводу номерных знаков? Их недавно осматривал человек от шерифа, искал отпечатки пальцев.

– Какой человек?

– Вы его не знаете.

– Макгрудер?

Он покачал головой.

– Нет, не он. Келли Редфилд.

Я еще и раньше подумал, что он хороший полицейский. Из него это так и перло, хотя он старался прикрыться небрежным тоном. Он не мог не прийти сюда.

– И что он сказал? – спросил я.

– Сказал?.. Дождетесь вы от него, чтобы он что–нибудь сказал! Даже вида не подаст, что почуял…

– Но сказал, что в гараж кто–то лазил?

На его угрюмом застывшем лице на мгновение промелькнуло удивление, но тут же он постарался его скрыть:

– Ничего определенного. Сказал только, что в моечной разбито окно… Интересовался, нет ли какой–нибудь пропажи.

– А вы заметили?

Он покачал головой:

– Пока что нет.

– А как насчет кислоты?

– Мы ее не держим.

Значит, она украдена в другом месте, но где–то в этом районе. Он не мог тащить ее издалека. Может быть, у Редфилда есть на этот счет какие–то мысли? Надо непременно поймать его и поговорить.

Его кабинет находился на задворках судебного здания – унылая комната, пропахшая пылью и выстланная исцарапанным коричневым линолеумом. Правая стена заставлена шкафами для документов, а за двумя столами, недалеко от закрытого решеткой окна, сидели друг против друга Макгрудер и быкастый рыжеволосый парень. Они разбирали какие–то бумаги. На стене слева пестрели бюллетени и объявления о розыске. Над головой вращался большой вентилятор, устало и безнадежно пытаясь разогнать горячие волны, затоплявшие комнату. В левом углу – дверь во внутренний кабинет.

Макгрудер встал мне навстречу. Все та же портупея с пистолетом. Может быть, он и в постель ложится, не снимая их?

– Что еще? – спросил он.

– Хочу поговорить с вашим шефом.

В этот момент из кабинета вышел худощавый человек в костюме цвета хаки, с кипой бумаг. Он бросил бумаги на стол.

Макгрудер резко кивнул в мою сторону:

– Келли, опять этот парень!

Редфилд повернулся и смерил меня быстрым взглядом:

– Чэтэм?

– Угадали.

– Пройдите туда!

Я вошел вместе с ним в кабинет. Слева у стены – старый секретер. Справа – два шкафа с документами и вешалка с полкой, на которой живописно расположился его мундир с черным галстуком.

Редфилд кивнул на стул:

– Садитесь.

Не сводя с меня взгляда, нащупал в кармане сигареты и закурил.

Ему было лет 36–38, и выглядел он уверенно и компетентно. Худощавое лицо, чисто выбритые жесткие щеки, высокий круглый лоб и темные редеющие волосы. Острые и жесткие глаза серого цвета. Короче говоря, это было лицо, выражающее и ум, и характер, но ни капли доброты – по крайней мере в эту минуту.

– Ну, хорошо, Чэтэм, рассказывайте, зачем пожаловали?

– Узнать, что вы собираетесь предпринять дальше. Ведь вы послали Макгрудера в мотель, и он уже доложил вам, что там видел.

– Посылал… Но во всем этом варварстве я не вижу смысла. И кроме того, никаких следов…

Он и раздражал и озадачивал меня. На нем просто было написано: честный и усердный полицейский, который просто не мог бы устоять против соблазна разгадать трудную и запутанную задачу. Так откуда же такое отношение к делу?

– А на номерном знаке нашли отпечатки пальцев? – спросил я.

– Нет, – коротко ответил он. – Конечно, нет! И в номере в мотеле их не нашли бы, и на бутылях – тоже. Вы считаете, что человек, который провернул эту операцию, был дураком или дилетантом?.. Но ладно, оставим эту тему и вернемся к вам!

– Почему?

– Потому что я хочу знать, черт побери, кто вы такой и что вы здесь делаете? Ведь выкрасть ваш номерной знак стоило большого труда! Меня интересует, почему он это сделал.

– Это было предупреждение, – ответил я и рассказал Редфилду про телефонный звонок к миссис Лэнгстон и про поиски телефонной будки с неисправным вентилятором.

Он прошелся по комнате и наконец остановился передо мной.

– Иными словами, вы в городе не пробыли и получаса, как увязли в уголовщине… Вы – смутьян, Чэтэм! От вас пахнет смутой за милю!

– Я ведь доложил обо всем полиции, – ответил я. – А мне в ответ лишь помахали ручкой. И вы тоже пытаетесь умалить значение этой истории с кислотой. Но не можете заставить себя отмахнуться от нее… Не понимаю, в чем дело? Я видел людей, классически заметавших сор под ковер, но вы–то как будто не из таких?

На мгновение в глазах его мелькнули злобные огоньки, и мне показалось, что он вот–вот меня ударит, но в следующее мгновение он взял себя в руки.

– Никто здесь ни от чего не отмахивается, – сказал он. – И сор под ковер не заметает. Описание этого человека и его машины разослано по всем ближайшим округам и отправлено в управление дорожного патруля. Кроме того, я знаю, откуда взялась кислота…

– Знаете? – перебил я его.

– Вы уже лучше помолчите, – сказал он, не повышая голоса. – Вы и так уже дали волю своему языку, так что теперь придержите его и слушайте – я вам отвечу! Шансов, что его поймают, очень мало. Один из тысячи! Зеленых седанов “Форд” так же много, как Смитов в притоне во время облавы. Также много и людей с описанной вами внешностью. Да и разъезжать он теперь будет наверняка в другой машине. И он не местный житель – городок слишком мал. Значит, его наняли где–то в другом месте… В любом другом месте в радиусе тысячи миль отсюда. Кислота нам тоже не поможет. Несколько недель назад в наших окрестностях был “уведен” грузовик, и одним из артикулов в накладной была серная кислота – десять галлонов. Я как раз расследовал это дело. Грабителей так и не нашли. Грузовик – тоже. Основным грузом была краска, а краска продается свободно в любом месте. Попробуйте отыскать следы при таких обстоятельствах… Ну, а теперь перейдем к вашей личности.

– Что значит к моей личности? Что вы хотите этим оказать?

Он нацелился в меня указательным пальцем.

– Да от вас разит, как от блондинки с любимым скунсом! И чем больше я к вам принюхиваюсь, тем подозрительнее вы мне кажетесь! По непонятной причине все случается в тот самый день, когда вы здесь появляетесь. Тут вы несли околесицу насчет загадочного телефонного звонка. Если вы лжете, значит, вы сами замешаны в этом деле! Если не лжете, и кто–то действительно хочет изгнать вас из города – значит, вы замешаны в чем–то другом… Не люблю я смутьянов, которые появляются тут неизвестно зачем и роются в мусоре этого пресловутого мотеля! Вонь стоит страшная!

– Я так и знал, что мы придем к этому, – сказал я. – Другими словами, вам абсолютно безразлично, что станется с миссис Лэнгстон и кто ее травит? На вашей совести нераскрытое убийство; с вашей точки зрения, виновата в этом убийстве она – независимо от того, можете ли вы это доказать или не можете. Что ж, вы правы, вонь стоит страшная! И давно пора выяснить, откуда идет этот запах! Он оперся одной рукой на угол стола и наклонился ко мне.

– Запомните раз и навсегда, Чэтэм! – резко сказал он. – Мы не нуждаемся в советчиках – у нас их хватает и так! Один подозрительный ход с вашей стороны – и я за вас возьмусь, и возьмусь крепко! А теперь убирайтесь и постарайтесь больше не совать нос в чужие дела!

Я встал.

– О’кей! И не кричите, у меня слух хороший!

В дверях показался Макгрудер. Он смерил меня холодным взглядом. Редфилд знаком велел ему пропустить меня, и ют посторонился.

– Тоже мне – деятель! – буркнул он.

Я не обратил на эту реплику внимания и обернулся к Редфилду:

– Я не такой дурак, чтобы сразу передать дело совету присяжных, поскольку вы сами еще им занимаетесь; но не рассчитывайте, что вам удастся помешать мне заглянуть под ковер! А когда возьметесь за меня, подумайте, законны ли основания!

– Можете не беспокоиться! – сказал он. – И все! Разговор окончен!

Я вышел, понимая, что только ухудшил дело. Зайдя в аптеку я заказал лекарства и направился обратно в мотель. Остановив машину у входа в бюро, я взглянул на часы. Двенадцатый час, а я еще не завтракал. Может быть, я застану Олли одного? Я перешел дорогу и заказал бутерброд и чашку кофе. В баре был только один посетитель. Допив свое пиво, он вскоре вышел, а я поставил кофе с бутербродом на стойку бара и придвинул табурет.

– Вы не будете против, если я туг устроюсь? – спросил я. – Тут я не помешаю вашему постоянному клиенту?

Олли пожал плечами, и в его карих глазах засветилась доброжелательная заинтересованность.

– Мне жаль, что так получилось. Но вы сами, наверное, понимаете: иногда приходится делать и то, чего не хочешь.

– Забудьте об этом! – сказал я.

В этом человеке чувствовалась прямота, и мне казалось, что он не принимает участия в травле миссис Лэнгстон. Правда, я сперва должен был удостовериться в этом.

Он подошел, поставил ногу на нижнюю полку стойки и, опершись о колено, закурил.

– Грязное это дело… С кислотой.

– Как вы об этом узнали? – спросил я.

– Видел, как вы там все выгребали. Да и прислуга мне рассказала… Шериф принимает меры?

– Не очень–то, – ответил я и отхлебнул кофе.

– Редфилд – неплохой полицейский. Жесткий, как сапог, но умный. И честный.

– Угу, – неопределенно сказал я. – Но почему вы заинтересовались этим?

– Весь город говорит, что вы каким–то образом связаны с этой женщиной.

Я кивнул:

– Не был, а теперь – связан. Эта история с кислотой случилась отчасти по моей вине.

– Как это?

– Можно мне сперва задать вам вопрос? – спросил я. – Только по–честному: вы в самом деле считаете, что она причастна к убийству?

– Хотите знать, что я действительно думаю? – Он посмотрел мне прямо в глаза. – Я думаю, что у меня здесь неплохое дельце. На сорок тысяч долларов, а мне через месяц стукнет двадцать семь. Дело приносит хороший доход и вообще мне нравится. Поэтому мне приходится думать так же, как думают мои клиенты, или же держать язык за зубами.

– Бросьте заливать! – сказал я. – Вы бы не достигли всего этого в двадцать с чем–то лет, если бы у вас были куриные мозги или трусливая душонка. Вы чертовски хорошо знаете, о чем думаете, а думаете вы вот что: “Эта женщина не из тех, кто может обратить внимание на Стрейдера хотя бы на минуту!”

Он кивнул.

– Что ж, предположим, что думаю именно так. Только учтите: я этого не говорил. Это сказали вы. Так что какой в этом прок? Видите ли, у меня есть хобби…

– Хобби?

– Угу. Охота… Охота на двух зверей – женщин и тарпона. Насчет тарпона я теперь знаю все, что нужно, а вот насчет женщин – тут я пас: ни черта! Да и вы – тоже.

– Конечно! Но ведь нужно играть и наудачу… Ну ладно, слушайте: вы не помните, кто звонил вчера из вашей телефонной будки около двух часов дня? Часа за два до моего прихода.

Он нахмурился и покачал головой.

– Я на это внимание не обращаю, разве что человек попросит разменять деньги. Люди постоянно входят и выходят. А почему вы этим интересуетесь?

Я рассказал ему о телефонных звонках и неисправном вентиляторе.

– Должно быть, он видел меня где–то в городе и догадался, чем я занят. А если он сидел в вашей закусочной – а я думаю, что сидел, потому что сразу позвонил, – то видел, как я вошел вместе с миссис Лэнгстон… Значит, не помните?

– Н-нет… За это время могли звонить не один и не два человека, а я действительно не обращаю на это внимание.

– А много народа бывает в баре между двумя и тем часом, что я вошел?

– Человек шесть–восемь… Может быть и больше. Трудно сказать.

– А насчет тех, кто был в то время?

– Гмм… – промычал он. – Дайте подумать… Того крупного парня зовут Рэд Данливи. Он работает на бензоколонке, на шоссе. Он способен сказать женщине гадость, но – в открытую, а не по телефону. Потом – Руп Халберт. У того грязный язык и длинный нос, но в общем–то он не вредный. Нет, Чэтэм, нужно искать среди тех, у кого не все дома… Скажем, здесь был еще Перл Тэлли. Он отпускает иногда грубые шуточки, но никогда не решится на такое…

– А что вы скажете насчет того парня в рубашке? Гитариста, который сидел с девушкой за столом?

Олли коротко усмехнулся:

– Именно о нем я и говорю. Тэлли на вид деревенский олух. Можно подумать, что каждое утро его связывают, чтобы надеть ботинки, но это одна лишь видимость. В делах он остер, как бритва. Имеет несколько ферм в окрестностях города. Разводит скот…

В данный момент подробнее расспрашивать об этих трех личностях было просто неудобно.

– Расскажите мне про ту ночь, – попросил я. – Что, собственно, тогда произошло? По мнению полиции, эти двое хотели сбросить с обрыва машину Лэнгстона?

Олли кивнул:

– Да. Лэнгстон погрузил все свои снасти и мотор в машину и, как предполагают, собирался порыбачить.

– Это в полпятого?

– Конечно. Окунь ловится только на заре.

– Ну, а сам несчастный случай? Полиция уверена, что все это было подстроено?

– Да. И никто в этом не сомневался. Видите ли, Лэнгстону было сорок семь лет, и силой он не отличался. Здоровьем – тоже… Так вот, в том месте, где он держал на приколе свою лодку, – крутой спуск к самой воде. Высотой футов восемь. А на дне – большое бревно, к которому причаливают на веслах. Мотор весил почти 50 фунтов, так что, сами понимаете, что можно было подумать, если бы его придавленного, с разбитой головой, обнаружили у этого бревна.

Я кивнул.

– А что делал Стрейдер, когда Келхаун его застукал?

– Был тоже там, у воды, с электрическим фонариком и куском окровавленного брезента.

– Крови было много?

– Угу… И Стрейдер это понимал. Когда Келхаун велел ему встать и повернуться, он как раз собирался всадить нож в левую ладонь.

Я кивнул, а Олли продолжал говорить, задумчиво глядя куда–то вперед.

– Понимаете, Стрейдер был приезжим, и предполагалось, что с Лэнгстоном он не знаком. Но тогда спрашивается, откуда он про все это узнал? И о том, что Лэнгстон держал лодку, и как туда опуститься, и про бревно под водой?

– Не знаю, – ответил я.

Видимо, это действительно запланированное и преднамеренное убийство. Но почему вторым виновным должна быть обязательно миссис Лэнгстон? Ведь о намерениях Лэнгстона мог знать практически любой житель городка. И о том, где он держал лодку и прочее.

Самое неприятное в этой истории то, что ей старались придать видимость несчастного случая. Виновники знали: на них падет подозрение – кто–то, связанный с Лэнгстоном… И очевидно, это не Стрейдер…

– А как там вдруг оказался Келхаун? – спросил я. – Он ведь находится в штате городской полиции, не так ли?

– Просто случайное совпадение, – ответил Олли. – Он тоже поехал порыбачить и расположился немного ниже. Его заинтересовал шум машины…

– Понятно. А откуда известно, что машину Стрейдера вела женщина?

– Мой повар видел, как машина остановилась против нашего заведения, и из нее вышла женщина.

– И он смог описать ее внешность?

Олли покачал головой.

– Нет. Это было в самом начале шестого, а в тот месяц и в шесть еще темно. Он как раз вышел из своей комнаты в столовую, чтобы заварить кофе, и случайно посмотрел в окно. Машина подъехала к мотелю и остановилась перед входом. Разумеется, он не обратил на это особого внимания, да и место, где остановилась машина, было освещено довольно тускло. Но разглядел, что из машины вышла женщина. Ему показалось, что у нее темные волосы. Женщина пошла по направлению к бюро, но в бюро не вошла. Исчезла где–то в проходе менаду административным зданием и домиком слева.

– А когда полиция нашла машину, она стояла у входа в номер, который числился за Стрейдером?

– Вот именно.

Я покачал головой.

– Слишком неправдоподобно. Неужели полиция считает, что она настолько глупа, чтобы пригнать машину обратно в мотель?

Олли выпустил струю дыма и внимательно проследил за ней.

– Согласно версии полиции, она не знала, что Келхауну удалось зафиксировать номер машины. Довольно логично. Она ведь могла не видеть, что он ее преследует, а он не мог стрелять, потому что в этот момент поскользнулся, упал и выронил пистолет. Кроме того, если бы она бросила машину в другом месте, пришлось бы идти домой пешком, с риском, что ее кто–нибудь увидит…

– Но ее все равно увидели… И она не вошла в бюро.

– Там есть второй ход. Отсюда его не видно.

– Как скоро они обнаружили машину?

– Не более чем через полчаса. Как только Келхаун добрался до города и доложил о случившемся, шериф отправился к миссис Лэнгстон, чтобы сообщить ей о гибели супруга и удостовериться, цела ли она сама – он ведь не знал наверняка, осталась ли она дома или поехала вместе с мужем. И первое, что он увидел, была машина Стрейдера, стоявшая у номера 14, а миссис Лэнгстон…

– Когда он постучал, она спала?

– Нет. Она была в ночной сорочке и в халате, когда подошла к двери. Но сна – ни в одном глазу.

– Это что, официальная версия или просто слухи?

– Это то, что было в газетах. Наш шериф держи г. свои мысли в голове. И Редфилд тоже. Макгрудер, правда, что–то сболтнул, но, как я понимаю, ему сразу наступили на хвост.

– Миссис Лэнгстон объяснила, почему не спала в столь ранний час?

– Да, – ответил Олли. – Сказала, что ее разбудил телефон. Как раз перед приходом шерифа.

– И кто ей звонил?

– Ошиблись номером. Видимо, звонили в другой мотель. Какая–то полупьяная женщина желала говорить с постояльцем, который даже не был зарегистрирован.

– Таким образом, миссис Лэнгстон была вынуждена перебрать все карточки, чтобы отыскать этого человека?

– Угу.

В этот момент в бар вошел посетитель. Я попрощался с Олли и, перейдя через дорогу, вернулся в мотель.

Джози прибирала комнаты. Я включил кондиционер и сел обдумать, имеет ли смысл продолжать. Пока ясно было одно: защищая женщину, я подставляю себя под удар. Не прошло и суток, как меня уже предупредили, причем с двух сторон, что мне лучше уехать из города, если я хочу остаться цел и невредим. Но поскольку у меня нет ни малейшего желания послушаться советов, то, видимо, я просто спятил.

С двух сторон? Да, с двух! И разве могло быть иначе? Редфилд – человек сложный, и я его еще совершенно не понимаю. Знаю лишь одно: потенциально он крайне опасен. Может быть, он умело скрывал свои мысли налетом грубости? И мог быть искренне убежден в том, что она виновата, но сумела его перехитрить… В этом случае он, возможно, и не знал, кто является второй стороной. Но в итоге получилось, что я имею дело с двумя группами людей, которые хотят от меня избавиться.

И это – возможно. На этот счет у меня нет никаких иллюзий. За Редфилдом – власть шерифа, и если только слегка злоупотребить этой властью, станет чертовски жарко.

А что касается того, другого, то сказано, что кислота это лишь маленькое предупреждение. Недвусмысленно и весьма зловеще…

Все это неизбежно приводило к мысли, что Лэнгстон был убит преднамеренно. И кто–то пытается погубить его жену. Возможно, телефонный звонок в утро убийства был действительно ошибкой, но мне казалось, что это не так. Слишком уж странное совпадение. Женщина, вышедшая из машины Стрейдера, знала, что примерно через полчаса шериф постучит в дверь мотеля, чтобы сообщить миссис Лэнгстон о гибели мужа; полубессознательное состояние внезапно разбуженного человека не сымитируешь. Поэтому нужно было разбудить ее заранее. Просмотр регистрационных карточек и пререкание с полупьяной женщиной по телефону вполне гарантировали, что сон как рукой снимет.

Тогда, если предположить, что все это звенья одной цепи, то откуда же начать? История с кислотой пока что не дала никаких следов… “Стрейдер! – подумал я. – Ведь все началось с него. До сих пор никому не удалось узнать, что именно привело его в этот город, так что по крайней мере я начну на равных. Правда, Стрейдер приехал из Майами. Впрочем, это не проблема…”

Внезапно зазвонил телефон. Когда я снял трубку, женский голос тихо спросил:

– Мистер Чэчэм?

– Да, – ответил я. – Кто со мной говорит?

– Вы меня все равно не знаете, но я могла бы вам кое–что сообщить.

– О чем?

– Может быть, о кислоте… Если бы вы были согласны заплатить за это сто долларов… – Она многозначительно замолчала, а я в этот момент внезапно уловил нечто, отчего сердце чуть не выпрыгнуло из груди, – жужжание неисправного вентилятора.

– Что ж, возможно, это и стоит ста долларов, – сказал я, пытаясь подавить охватившее меня волнение. – Где же я смог бы с вами встретиться?

– Нигде, – сказала она тихо. – Я не рискнула бы даже ради тысячи, не то что сотни. Но если вы готовы переправить мне деньги, я позвоню. – Она вдруг замолкла, потом мне показалось, что она вскрикнула и, наконец, в трубке щелкнуло – отбой.

Я бросил трубку на рычаг и в три прыжка очутился на улице. Из “Силвера” никто не вышел. Я почти бегом пересек улицу и вбежал в закусочную.

У стойки – лишь один водитель грузовика. Официантка, неся в руках поднос, как раз выходила из кухни. Я заставил себя успокоиться и с беспечным видом вошел в бар.

Там никого не было, кроме Олли. А он чистил автомат для содовой воды. Механизм уже был разобран и разложен на газете. Я с глупым видом огляделся: а Олли, увидев меня, вздохнул и сказал:

– Весь заржавел…

– Куда она ушла? – спросил я.

– Кто?

– Женщина, которая только что звонила отсюда по телефону.

– Отсюда? – Он пристально посмотрел на меня и нахмурился. – Здесь не было никакой женщины! Здесь вообще никого не было после того, как вы ушли!