Текст книги "Частный детектив. Выпуск 1"

Автор книги: Джеймс Хедли Чейз

Соавторы: Джон Диксон Карр,Чарльз Вильямс
сообщить о нарушении

Текущая страница: 28 (всего у книги 40 страниц)

Джеймс Чейз
КАРУСЕЛЬ ЗАГАДОК

ГЛАВА I

I

Жаркий июньский день; я сижу в своем кабинете за письменным столом, благодушно относясь ко всему миру и питая иллюзию, что на сей раз и мир вполне лоялен ко мне. Но вот Паула просовывает свою обаятельную головку в дверь и рушит мои слабые надежды.

– Вы должны завершить дело Уингрова, – напоминает она.

Порой я жалею, что втянул в это дело агентство “Юниверсал Сервис” (Девиз: “Какие бы ни были препятствия, мы их одолеем!”). Для пополнения нашей кассы это, пожалуй, и неплохое дело, и если бы кто–то другой разработал принципы решения этого вопроса, к снял бы перед ним шляпу. Но поскольку я сам должен копаться в этой неразберихе, то у меня возникает желание обратиться к психиатру: как я мог вляпаться в такую историю?!

Дело Уингрова – это из тех поручений, которых следовало бы любой ценой избегать, но оно как–то само проскользнуло в наше бюро, сопровождаемое авансом в пятьсот долларов, и именно в тот день, когда я более всего в деньгах нуждался. Паула приняла гонорар и известила, что дело принято нами к производству.

Дочь Джастина Уингрова, одного из наиболее влиятельных граждан нашего города Орчид Сити, смылась из дому, а ее папаша возложил на меня миссию убедить ее вернуться к семейному очагу.

У меня не нашлось аргументов убедить его на иные действия. Уингров – человек толстый, старый и противный. Он содержит танцовщицу от Ральфа Банистера, которая проживает в роскошной квартире с террасой, выходящей на Фелман–стрит. Это крупная блондинка, чьи взгляды на жизнь могли бы смутить даже обезьяну. К тому же Уингров деспотичен и эгоистичен. У его жены был роман с шофером, парнем вдвое моложе ее, что явно не прочь поживиться за ее счет. Сын Уингрова лечился от алкоголизма – дезинтоксикации – в одной из частных клиник. Короче говоря, семейная атмосфера никак не становилась мне союзницей убедить дочку вернуться в родное гнездышко. Надо заметить, что я никогда и в глаза не видел его дочери. Насколько я знаю, она слеплена из того же теста, хотя если это и в самом деле так, то, возможно, моя работа будет даже упрощена. По заметкам Паулы, внесенным в досье, девчонка живет с неким Джеффом Бэррэттом, бездельником, известным своими распущенностью и порочностью.

Девчонка – несовершеннолетняя, следовательно, Уингров имеет право вернуть ее в лоно семьи, пользуясь правом отца. Впрочем, Бэррэтт – не из тех, кто за здорово живешь упустит свое, да и девчонка, в свою очередь, станет противиться. В общем, работенка эта довольно канительная, скорее всего, по плечу полиции. Но Уингрову подобный вид рекламы ненавистен. Он прекрасно знает, что если дочку приведет домой полиция, то дело это обязательно просочится в газеты. Вот он и поступил, как многие другие, оказавшись в такой сомнительной истории, то есть подкинул дело мне.

Уже три дня я притворялся, что забыл об этом деле, надеясь, что и Паула запамятовала его. Увы, уловки были тщетны!

– Ну, так как?

Я приоткрыл один глаз, смотря на нее с упреком.

– Дело Уингрова, – повторила она строго и вошла в кабинет.

Я выпрямился:

– Сколько раз должен я вам повторять, что не желаю заниматься этим делом? Возвратите деньги, сообщив, что я очень занят…

– Насколько я понимаю, вы отказываетесь от пятисот долларов?

– Они мне не нужны, если речь идет об этой работе.

– И чем же эта работа разонравилась вам? – спросила она, не утрачивая терпения. – Оно займет у вас не больше часа. По–моему, было бы просто преступлением отказываться от такого дела.

– Ну, если это преступление, тогда я лучше буду преступником. Словом, больше меня по этому вопросу не беспокойте. Отправляйтесь к этому… Уингрову и объясните ему, что мы слишком загружены работой и не имеем возможности заняться…

– Я иногда себя спрашиваю: зачем вы открыли это агентство, – кисло произнесла Паула. – Надеюсь, вы не забыли, что накопилось довольно много счетов, которые следует оплатить к концу месяца. В частности, за эту вот мебель…

Я понял, что если ее вовремя не остановить, она втянет меня в крупные дебаты.

– Ладно, направьте туда Кермэна. Он справится с этой задачей. Не вижу никаких оснований, чтобы только мне следовало возиться с этими грязными делами. Если кто–нибудь посмотрит, как ко мне здесь относятся, то никогда не скажет, что фирма принадлежит мне. Короче говоря, передайте это дело Кермэну.

– Но ведь он обучает искусству вождения мисс Райтер.

– Как?! До сих пор?! Неужели он все еще занят этой мисс Райтер?! Да где же видано, чтобы два полных месяца по шесть часов в день кряду обучать вождению автомобиля! Неужели она такая тупица?

– Она находит Кермэна обаятельным… – прокомментировала Паула с плохо скрытой улыбкой. – Дело, конечно, вкуса… Но она утверждает, что сидеть рядом с ним в машине – это изумительное ощущение, которое каждая женщина должна испытать хотя бы раз в жизни. Боюсь, не могу согласиться с ее точкой зрения. Не желая прослыть сплетницей, все же должна заметить, что мисс Райтер немного истеричка. Впрочем, это не имеет никакого значения, так как платит она щедро!

– Единственное, что вас интересует – гонорар! Следовательно, из–за того, что мисс Райтер – истеричка, а Кермэн – обаятелен, я один и должен заниматься этими грязными делами? Это вы хотите мне внушить?

– Ну что вы! Ведь всегда есть возможность подыскать себе другого помощника!

– О ком сейчас можно сказать, что деньги ему нипочем? Ладно, договорились. Но уже завтра я примусь обучать мисс Райтер искусству вождения. А если она находит Кермэна суперменом, то пусть приходит на него поглазеть.

– Дать вам адрес? 247, Джефферсон Авеню… – начала было Паула.

– Адрес я знаю! Нет особой необходимости напоминать его. Когда я умру, изъявляю свою волю, чтобы вы оба присутствовали при вскрытии, и вы увидите этот адрес выгравированным на моем желчном пузыре. За минувшие пять дней я слышал его тысячу раз.

Я надел шляпу и распахнул дверь.

II

247, Джефферсон Авеню – что меблирашка. Громоздкое, почти квадратное бетонное строение, приметное зелеными ставнями и внушительным навесом над главным входом.

В вестибюле царит успокоительный полумрак. Тут не заметно фресок, статуй или даже цветных сбоев, на которых могли бы отдохнуть взоры пьянчужек, возвращающихся запоздно домой. Ковер из прорезиненной ткани покрывает плитки пола, и я ощущаю его эластичность, под подошвами, устремляясь через холл к лифтам.

За кордоном пальм в медных горшках скрывается стойка портье, она же и телефонный коммутатор. Какая–то девица читает тут иллюстрированный журнал, положив телефонную трубку на грудь Ей все это либо надоело, либо попросту она не слыхала, как я вошел, поскольку даже не подняла головы, что в подобном сомнительном заведении казалось необычным. Бывает, тебе даже не позволят близко подойти к лифтам, прежде чем не выяснят, куда ты направляешься и не позвонив, чтобы убедиться: тебя там ждут.

Но как только я коснулся двери лифта, внезапно из–за колонны возник новый персонаж, одетый в невзрачный черный костюм; на голове у него был котелок, натянутый чуть не до ушей. Он направлялся ко мне.

– Вы хотите кого–нибудь навестить или вы позволяете себе эту прогулку, чтобы подшутить над кем–либо?

Лицо его, круглое и жирное, покрыто тонкой сетью сосудов, глаза запавшие, взгляд – тяжелый. Рот, скрывающийся под густыми усами, тонкий и злой. У него вид отставного сыщика, который для пополнения своей пенсии занимается вышиванием случайных посетителей из этого дома.

– Я хотел бы кое–кого повидать, – говорю я в ответ с изящной улыбкой, но мое природное обаяние не производит на него никакого впечатления.

– Посетителей просят извещать о своем приходе портье. А кого… собственно, вы хотели бы навестить?

Он выглядит не гнуснее любого другого сыщика из Орчид Сити, но этого вполне достаточно, чтобы произвести должное впечатление.

(Я совсем не стремлюсь предупреждать Бэррэтта о своем визите. Мне кажется, забавнее появиться у него неожиданно. Поэтому я извлекаю кошелек и достаю из него пятидолларовую банкноту. Его тяжелый взор уже не оставляет купюру без внимания, а язык его, похожий на потертую подошву, ощупывает заросли усов. Я протягиваю ему деньги. Его пальцы, желтые от никотина, накрывают исчезающую купюру – по–видимому, жест–рефлекс, выработанный за долгие годы опыта).

– Я как раз намереваюсь совершить прогулку, – говорю я, лишний раз обнажая перед ним два ряда своих зубов, включая, разумеется, и золотые коронки.

– Я вам советую поторопиться, – пробормотал он. – Но не подумайте, что вам удалось купить мое расположение. Дело лишь в том, что я попросту не видел, когда вы прошли.

Затем он возвратился в свой тайник за колонной, приостановившись только для того, чтобы бросить косой взгляд на дежурную. Той уже надоел иллюстрированный журнал и она смотрела на мужчину с ехидным намеком.

Уже прикрывая дверь лифта, я заметил, как он шел через вестибюль к портье, несомненно, чтобы поделиться барышом.

Я поднялся на четвертый этаж, проследовал длинным коридором. Квартира Бэррэтта значилась под номером 4 “В” – 15. Я повернул направо и обнаружил ее в глубине мрачного тупика. Радио ревело и лишь только я вознамерился нажать кнопку звонка, как услышал грохот битого стекла.

Надавливаю большим пальцем кнопку и жду. До меня долетают пронзительные звуки джаз–оркестра, но никак не голос, приглашающий меня войти. Я опять давлю на кнопку со всей силой. Трель звонка накладывается на резкий голос кларнета. Затем внезапно музыка обрывается, а вот и двери открыты.

Крупный белокурый парень в ярко–красном купальном халате возникает на пороге, улыбается мне. Его тонкое светлое лицо может показаться красивым тем, кому нравятся “медальные” профили. Усы, напоминающие гигантскую гусеницу, увенчивают его губу. Зрачки его янтарных глаз размером где–то с центовую монету.

– Хэлло! – голос его низок и протяжен. – Это вы звоните?

– Если это не я, – отвечаю, не выпуская его из поля зрения, – то тогда у вас в доте завелись призраки.

(По виду его зрачков, я вряд ли согрешу, предположив, что он уже принял свою дозу марихуаны. Надо быть начеку).

– Я уже встречался с подобными делами, – произнес он с нежностью. И тут его рука резко выпросталась из–за спины и у моего лица молниеносно мелькнул бутылочный осколок.

Мне удалось увернуться. Но здесь скорее всего сработал фактор везения, чем техника. От предпринятого усилия его занесло вперед, довольно удобно для того, чтобы я мог угостить его апперкотом справа. Стук кости о кость и короткое щелкание его челюстей оказались приятными моему слуху.

Парень растянулся на полу, не выронив опасного осколка. Я не спешил отобрать это у него и, соблюдая осторожность, проследовал вглубь комнаты. Воздух был насыщен запахами виски и марихуаны, совсем неудивительными в жилище такого типа, как Бэррэтт. На каменной плите у камина навалено множество разбитых бутылок из–под виски. По углам поваленная мебель с каркасами из хромированной стали – впечатление было такое, как будто здесь произошла пьяная драка. Стол длиной около трех метров царил у окна среди осколков.

Если не считать всего этого, в остальном комната была пустой. Я пошел в еще одну приоткрытую дверь, бесшумно ступая по красному, как кровь, ковру. В этой комнате шторы были опущены и светили лампы. На кровати возлегала юная блондинка платинового оттенка. На ней было ожерелье из слоновой кости, еще тонкая золотая цепочка вокруг левой лодыжки – и больше ничего. Она весьма недурственно сложена, но среди хаоса спутанных простынь выглядит вовсе непрезентабельно. Рот у нее распух, словно ее только что били, да еще несколько кровоподтеков – зеленых и синих – безобразят ее руки и грудь.

Мы смотрим друг на друга. Она не шевелится и вроде даже не слишком удивлена моему появлению. Но вот она повернулась ко мне с блаженной тупой улыбкой, какая бывает только у приверженцев марихуаны, когда они хотят показаться любезными, но и это робкое усилие дается ей с трудом. Кажется, она просто не способна выслушать меня. Стало быть, придется самому решать: оставить ее здесь или же отвести домой. Безусловно, ее отец вряд ли может послужить примером для молодежи, но, во всяком случае, на первый завтрак подаст ей уж никак не гашиш. Поэтому и решаю ее забрать.

– Здравствуйте, мисс Уингров, не отправиться ли нам к вашим родителям?

Она не отвечает. Улыбка словно застыла на ее ярких устах. Не думаю, чтобы она меня слышала, хотя полностью уверен: она и малейшего представления не имеет о том, что творится вокруг.

Мне противно к ней дотронуться… Но, с другой стороны, абсолютно ясно, что своими силами она не сможет покинуть комнату. Ее придется нести. Естественно, я задался вопросом, что мне сообщит то чудовище в котелке, когда увидит, как я тащу в охапку через вестибюль девушку.

У окна еще одна кровать. Я срываю с нее покрывало и набрасываю его на маленькое порочное тело.

– Если вы сможете идти сами – скажите мне, а, если нет, то я понесу вас.

Она впялилась в меня невидящим взором, улыбка исчезла, и она тщетно пыталась восстановить ее. Никаких соображений с ее стороны не последовало.

Я нагнулся над ней и попытался приподнять. И вдруг она очнулась. Ухватив меня за шею, устремилась обратно на кровать. Потеряв равновесие, к упал. Она продолжала цепляться за меня и выпутаться никак не удавалось.

Я не желал делать ей больно, но она крепко прижимала меня, а мне были противны касания ее теплого мягкого тела. С ухмылкой юродивой она обхватила меня руками н ногамя, а ногти ее царапали по моей шее.

Я сжал ее запястья, пытаясь ослабить хватку, но девица оказалась до невероятности сильной, а мне недоставало разгона, чтобы высвободиться. Мы соскользнули с кровати на пол, она ударила меня головой и попыталась укусить.

Мы боролись на полу, роняя мебель. Я получил несколько ударов по лицу и, разозлившись не на шутку, двинул ее по животу – у нее перехватило дыхание. Изнемогая от боли, она откатилась от меня. Я кстал и осмотрел себя: воротничок утерян, лацкан куртки оторван, из царапин на щеке сочится кровь.

Но девчонка не сдалась. Она свернулась калачиком, пытаясь восстановить дыхание, чтобы продолжить досаждать мне. И тут появился Бэррэтт. Он вошел тихо, очень осторожно, с тусклой холодной улыбкой на лице. В правой руке он сжимал нож с длинным лезвием, скорее всего кухонный.

Из–за расширенных зрачков он был похож на слепца, но, наверное, меня видел хорошо, так как взгляд вперял прямо мне в глаза и шел, не уклоняясь, ко мне.

Эти мертвенные глаза, застывшая улыбка и нож, предназначавшийся для разделки баранины… Меня окатило холодным потом.

– Брось нож, Бэррэтт! – заорал я, пятясь в поисках какого–нибудь оружия.

Он придвигался медленно, как лунатик, и я понял, что его необходимо остановить, иначе я окажусь пригвожденным к стенке. Я резко отпрыгнул в сторону кровати, схватил подушку и запустил ему в лицо. Он отшатнулся, а я использовал это мгновение, чтобы схватить стул. Он тотчас же ринулся ко мне. Но ударился о ножки стула, выставленного мною впереди себя. Мы оба едва удержались на ногах. Я, обретя устойчивость, снова схватил стул, чтобы опустить на его голову, но тут на меня бросилась девчонка и принялась меня душить. Почувствовав, что дело плохо, так как Бэррэтт устремился на меня со вздетым ножом, я рухнул на стенку вместе с девчонкой, не выпускавшей мое горло. Заметив, как сверкнул нож, я с громким криком метнулся в сторону.

Девчонка и я рухнули на пол. Она так крепко стискивала мое горло, что в висках бешено застучало.

Но вот мне удалось разжать ее руки, но тотчас Бэррэтт склонился надо мной. Я почувствовал, что пришел мой конец. Я попытался достать его ногой, но промахнулся. Бэррэтт взмахнул ножом. Я изворачивался, пытаясь спастись, но вскоре убедился в тщетности этой затеи. Девчонка, распластавшись на мне, всячески стремится помешать. Я не могу ни высвободить руку, ни повернуться. Нож нацелен в мой живот… и вдруг слышатся быстрые шаги. Бэррэтт оборачивается. Теперь его нож устремлен в некую точку пола, совсем рядом с моим телом. Плотный человек с квадратными плечами появляется неведомо откуда и с силой обрушивает на голову Бэррэтту что–то типа мешка с песком!

Бэррэтт пригнулся, внезапно отскочил в сторону и распластался на полу. Он еще попытался встать, но снова упал, еще раз поднимается – ему почти удается сесть, но широкоплечий наносит ему второй удар по iолове.

Все это длилось не более пяти секунд. Девчонка все еще не оставляет надежду меня задушить, издавая звуки, схожие с клекотом орла. Но мне удается повернуться и отстранить от себя девушку. И тут могучие руки отрывают ее от моего тела. С трудом поднимаюсь на ноги. Девчонка с воплями бросается на коренастого незнакомца.

Он невозмутимо отстраняет ее руки от лацканов своего пиджака и спокойно бьет по голове все тем же узким мешком. Она валится к его ногам, как животное на бойне.

Тогда он наклоняется, поднимает ее веко, распрямляется и улыбается мне.

– Привет! Похоже, вы не слишком радужно настроены… Я слышал ваши крики. Он и в самом деле хотел вас зарезать, или это была шутка?

Я отер платком лицо и затылок, а затем сказал:

– Он был несколько возбужденным. Мне кажется, что он не понимал, что творит. Он нагрузился до предела. – Я посмотрел с опаской на кучку голых рук и ног на ковре. – У вас это здорово вышло. Надеюсь, с ней ничего плохого не случится. Я обещал возвратить ее моему клиенту.

Непринужденным жестом он отмел мои подозрения.

– О ней не беспокойтесь. Поклонники кокаина не так уж стремятся умереть. Да и мне, признаться, чертовски надоела эта пара. Вот уже три дня они беспрерывно ссорятся, вопят, а мне хочется спокойно спать.

Я продолжаю вытирать свое лицо и затылок – весь залит потом. Вид кухонного ножа похоже произвел на меня должное впечатление.

– Вы тут живете? – поинтересовался я.

– К сожалению, да. Моя дверь как раз напротив. Мое имя Ник Перелли, если это вам, конечно, интересно.

Я тоже представился:

– Крайне признателен вам. Если бы вы не уложили этого безумца, он бы в полном смысле слова вспорол мне живот.

Перелли рассмеялся. Его смуглое тонкое лицо осветилось славной улыбкой. На этого парня было приятно поглядеть, он чем–то напоминал мне Джорджа Рафта. На нем был добротный костюм и он носил его с достоинством.

– А, так это вы глава Юниверсал Сервиса? Весьма интересное дело. Окажись я на вашем месте, не стал бы жаловаться.

– Не всегда бывает занятно. Доказательства тому налицо. Впрочем, это само собой разумеется, если я смогу оказаться вам полезен в чем бы то ни было, сейчас или когда–либо еще, стоит только кликнуть меня. Мы вам гарантируем в нашей конторе обслуживание по первой категории, и все, естественно, за счет фирмы.

– Договорились, – сказал он, расплываясь в широкой улыбке. – В настоящее время такой помощи не требуется, ну а в будущем – кто знает? – Кончиком туфли он коснулся бока девицы. – Тут действительно задачка, не правда ли?!

– Да, и разумеется, я ей не слишком рад. Моя задача вернуть ее отцу.

– И вы всерьез полагаете, что его порадует такой возврат? На его месте я бы этого не слишком жаждал. Даже если бы меня за это премировали яхтой.

Я отыскал одеяло и накинул его на обнаженное тело девушки.

– Только не думайте, что ее отец хоть немного приличнее! Однако же, черт побери, что скажет этот сторожевой пес внизу, когда обнаружит меня, шествующим через вестибюль с эдаким “пакетиком” под мышкой?!

– Макси? – Перелли расхохотался. – Да он праздничный фейерверк устроит! Он бы давно хотел избавиться от всего этого, но боится Бэррэтта. Впрочем, я как раз намеревался выйти, мне надо повидать одну приятельницу. Так что мы спустимся вниз вместе. Я устрою, чтобы он вам не препятствовал.

– Итак, за дело, – говорю я. – Не хватало еще только, чтобы меня приняли за похитителя.

Он махнул рукой в сторону одной из дверей:

– Ванная там. Вам надо привести себя в порядок. Видок у вас сейчас… Ну а я понаблюдаю пока за этими.

Я отправился в ванную и потрудился над собой: вымыл лицо, закрепил булавкой оторванный лацкан пиджака. Но все же это слабо помогало избавиться от впечатления, будто я дрался с дикой кошкой.

Покинув ванную, я упаковал девчонку, так и не вышедшую из обморока, в одеяло я взвалил эгу ношу на плечо.

– Только бы она не оклемалась в машине!

– Тут вы можете не беспокоиться, – уверенно ответил Перелли. – Мое вмешательство – долговременное.

По дороге к лифту нам никто не повстречался.

А когда мы опускались лифтом, я поинтересовался:

– Вы всегда прихватываете с собой биту, когда идете на свидание к своей подруге?

В ответ он улыбнулся.

– Я не расстаюсь с ней. К тому же я профессиональный игрок и знаю, что нет ничего лучшего для прекращения недоразумений, чем добрый удар битой. Она меня не раз уже выручала.

– Главное то, как вы умеете этим пользоваться.

– Тут нет ничего загадочною. Достаточно наносить удары резко и сильно. Если удар слабый – он ничего не даст, кроме вспышки ярости у противника.

Но тут лифт остановился и мы оказались в холле.

Девушка–портье привстала со своего места и смотрела на нас, разинув рот. Ее рука между тем лихорадочно шарит вдоль стола. Она находит кнопку и придавливает ее указательным пальцем. Надзиратель в котелке возникает, как бог из машины. Он замечает меня, обнаруживает сверток с девушкой на моем плече, крякает и решительно направляется к нам.

– Все хорошо, Макси, не волнуйся, – сказал Перелли. – Мы просто должны убрать кое–какой кухонный мусор. Успокойся.

Макси резко остановился. Он нагнулся, чтобы разглядеть лицо девушки, узнал ее и моментально сбросил маску безразличия.

– Это она! И куда же это вы тащите ее?!

– А тебе, собственно, какое дело, куда ее уносят? – спросил Перелли.

Макси усердно закивал головой, потом лишь заговорил:

– Так–так. Но неужто Бэррэтт позволил вот так сбежать?

– Пока мы там судили да рядили, он дрыхнул, – ответил я. – Мы подумали, что не стоит его будить.

Макси еще раз глянул на мое оцарапанное лицо и присвистнул:

– Угу. Будем считать, что я вас не видел, ребята, – и обратился к портье. – Слышишь, Грейс, мы никого не видели!

Девушка согласно кивнула и снова погрузилась в чтение. Макси махнул на прощание рукой:

– Осторожно, тут у нас полно сыщиков…

Озаренный солнцем тротуар. Сыщиков вокруг что–то не видать.

Я укладываю так и не очнувшуюся пока девчонку на заднее сидение машины и захлопываю дверцу.

– Ну что ж, еще раз премного благодарен. Не кривя душой, вы спасли мне жизнь. – Я вручаю Перелли свою визитную карточку. – И я ваш должник. Прошу об этом помнить. И всегда к вашим услугам.

…Все это теперь легко рассказывать, но, тем не менее, если проследить события последних дней, я сам себе кажусь обезьяной с привязанной к собственному хвосту кастрюлей. А ведь минуло всего несколько недель, как я оказался вынужденным сдержать слово.

III

Джек Кермэн, длинный и тощий, растянулся во весь рост на моем диване – четкий силуэт в костюме из бутылочно–зеленой фланели, шелковая рубашка кремового цвета, туфли из замши каштанового оттенка. На груди у него упрочился бокал с разбавленным виски. Вяло и не вполне уверенно он аккомпанирует пальцами в такт какому–то джазовому сочинению, которое передают по радио. А я развалился перед ним в одном из тех кресел, что оседают чуть ли не до самой земли, и наблюдаю в проем окна, как разливается лунный свет над Тихим океаном. И все никак не могу сделать выбор: принять ли ванну, либо же налить и себе порцию виски.

Дочка Уингрова уже перешла в разряд древней истории, я даже не без труда мог бы вспомнить, кто такой Перелли. Вот уже десять дней, как юная наркоманка, пусть в бессознательном состоянии, но возвращена семье, следовательно, что касается меня, то дело сделано.

– Я так думаю, что пора бы уже в отпуск, – заговорил вдруг Кермэн. – Из–за этой адской работы я наживу себе язву желудка. Что сейчас надо? Запереть нашу лавочку на несколько месяцев и рвануть на Бермудские острова или Гонолулу. Я пресыщен местными аттракционами. Мне хочется чего–нибудь попикантнее: например, юбки из банановых листьев, вместо традиционных пляжных костюмов. Словом, чего–то более увлекательного. Что ты думаешь об этом, Вик? Поедем? Можем же мы себе это позволить!

– Ты – возможно и да, но я – увы. И, к тому же, как быть с Паулой?

Кермэн отхлебнул виски, вздохнул и закурил сигарету.

– Ну Паула – это твоя забота. Эта девушка просто опасна для общества. Она думает только с работе и о деньгах. Кстати, ты не мог бы ей сказать чтобы она не придиралась ко мне? Послушать ее, так можно решить, что я не стою денег, которые мне платят.

– А по–твоему, стоишь? – говорю я, прикрывая веки. – Полагаешь, мы все их стоим? Такие вот как сейчас! Во всяком случае, не приходится рассчитывать на отпуск, Джек. Мы почти на пределе и неплохо бы там удержаться. Если мы закроем агентство, то неделю спустя все о нас позабудут. При нашей профессии,.

Кермэн пробормотал:

– Может, ты и прав. Но, должен сказать, у меня есть маленькая рыжая девчушка, что дороже мне моих глаз. Я не знаю, что она обо мне думает. Наверное, она решила, что я печатаю деньги. Учти, она хорошая девушка и не заставляет долго себя упрашивать, а я это ценю. Но что меня донимает…

Зазвонил телефон.

Кермэн приподнял голову, искоса глядя на телефонный аппарат.

– Не отвечай, – посоветовал он. – Вдруг это клиент.

– В десять минут одиннадцатого? Придумай что–нибудь получше! – бросил я, удобнее располагаясь в кресле. – Скорее уж, несколько грациозных призраков из моего прошлого желают напомнить о себе.

– Тогда будет лучше, если ты передашь трубку мне. Беседовать с женщинами – эго моя стихия.

Я швырнул в него подушкой и снял трубку.

– Алло?

Мужской голос поинтересовался:

– Это господин Мэллой?

Голос, способный повергнуть в трепет женскую душу. Голос, рисующий в мозгу мужественную фигуру, красивое загорелое лицо, с владельцем которого славно выпить по чашечке кофе особенно в отсутствие мужа… Возможно, я тут и не справедлив, но что поделаешь, именно такой образ явился мне, едва я услышал этот вибрирующий баритон.

– Да, это я, – отвечаю. – С кем имею честь?..

– Меня зовут Ли Дедрик. Пытался отыскать вас в вашем агентстве, но никого там не застал.

– Весьма сожалею! Но конторы закрываются в шесть часов.

– Это уже неплохо, – бормочет Кермэн, взбивая подушку. – Скажи ему, что мы заболели скарлатиной – и лежим в постели.

Голос становится отрывистее:

– Но есть у вас налаженное ночное дежурство?

– Вы и разговариваете с ночным дежурным, господин Дедрик.

– Да?! Ладно. Я вижу…

Затем последовала пауза и:

– Могу ли я попросить вас немедленно приехать? Это в самом деле срочно.

Несмотря на его властный тон, у меня создается впечатление, что он испуган. Голос его как–то странно неровен, даже с задышкой. Не обращая внимания на мимику Кермэна, убеждающего меня знаками повесить трубку, я интересуюсь:

– Не могли бы вы, мистер Дедрик, хоть немного охарактеризовать дело, которое хотите поручить мне?

Вначале полное молчание, я внимательно вслушиваюсь в шум дыхания на другом конце провода.

– Несколько минут тому назад мне позвонили. Кто–то предупредил меня, что я этим вечером буду похищен. Возможно, это и пошлая шутка. Однако, лучше быть готовым ко всему. Сейчас я дома сам, если не считать шофера. Он филиппинец и, мне кажется, что в случае опасности толку от него будет немного.

История показалась мне довольно странной.

– Строите ли вы сами какие–то предположения о причинах возможного похищения?

Опять пауза, прерывистое дыхание. Все это действует на меня до странности неприятно. Словно я воочию вижу его лицо, искаженное страхом.

– Я муж Серены Маршланд, – наконец он ответил. – Я бы очень просил вас не терять зря времени на вопросы. Я постараюсь удовлетворить ваше любопытство, когда вы прибудете сюда.

Я не признаю подобного обращения, но я понимал, что он попросту в ужасе. Вообще–то я не испытывал и малейшего желания приниматься за эту работу. Я трудился весь день и не прочь скоротать вечер за парой бокалов в обществе Кермэна. Но бизнес есть бизнес, если хочешь преуспеть. Сказалось, конечно же и то, что Серена Маршланд – владелица четвертого по величине состояния в мире.

– Где вы находитесь, мистер Дедрик?

– Дом “Оушн энд”. Вам наверное он знаком. Буду премного благодарен, если вы поторопитесь.

– Да, я знаю этот дом. Мы встретимся через десять минут.

– Там есть такая неприметная аллея, которая выходит на дорогу. Ворота будут открыты. Я совсем недавно переехал сюда, и вот…

Он вдруг смолк. Я все ждал, но ничего не слыхать:

– Алло?!

Опять донеслось прерывистое дыхание – и ничего более.

– Алло? Мистер Дедрик?!

Теперь не слышно даже дыхания. Длительное молчание, затем щелчок. Связь прервана.

IV

“Оушн энд” расположен на песчаных дюнах километрах в пяти от моего бунгало. Возводить era начали в 1930 году для одного миллионера, не жившего там и дня. Он обанкротился и покончил жизнь самоубийством задолго до того, как дом был готов. Затем многие годы дом простоял необитаемым, пока его не приобрело какое–то акционерное общество. Оно изрядно нажилось на нем, сдавая проезжим богачам или иностранным аристократам, которых не мог удовлетворить “Орчид Отель”. Теперь это одна из самых известных достопримечательностей нашего края. Если доверять рекламным проспектам – просто голубая мечта миллионеров.

Сады, разбитые в виде террас, занимают почти сорок гектаров. Бассейн для плавания наполовину скрыт под землей, а наполовину открыт небу. Дом в стиле итальянского барокко, где сочетаются бетон с каменными орнаментами. Внутри изукрашен фресками и шедеврами изобразительного искусства.

Мой “бьюик” проследовал указанной аллеей, которая растянулась почти на три километра. Дорога просторная, основательная, с растущими по сторонам королевскими пальмами.

– Я давно терзаюсь желанием увидеть эту… хижину, – говорит Кермэн. Он слегка наклонился вперед, пытаясь что–то рассмотреть в бегущем свете фар. – Я даже мысленно развлекался, представив себе, что снял этот дом на неделю…

– Твое жалование за десять лет.

– Да, ты, как всегда, прав. Мне лучше продолжать мечтать.

– Слушай, Джек, что–то мне неспокойно по поводу этого субъекта. Почему он повесил трубку далее не закончив фразу?

– Ты ведь знаешь этих мерзавцев. Они настолько ленивы, что их способно утомить лишнее слово.

– А мне почему–то кажется, что кто–то вошел во время нашего разговора и ему не хотелось, чтобы его слышали.

– Ну ты обладаешь особым даром везде видеть тайны. Готов держать пари, что ему попросту надоело болтать с тобой. Они все на одно лицо, эти вельможи. Им не обязательно слыть вежливыми. Не то что нам с тобой.