Текст книги "Холодные шесть тысяч"
Автор книги: Джеймс Эллрой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 41 (всего у книги 45 страниц)
Часть VI
Запрет
19 марта – 9 июня 1968
106.
(Сайгон, 19 марта 1968 года)
Ты вернулся.
Здесь все живое. И зло тоже. Это – Вьетнам.
Стало больше солдат. Больше уволенных в запас узкоглазых марвинов. Они говорили про Тетское наступление. Буддистские храмы обшиты досками – от попадания снарядов, повсюду колонны грузовиков и зенитные орудия.
Ты снова здесь. Любуйся – Сайгон образца 1968 года.
Такси еле плелось – его с обеих сторон теснили армейские грузовики. Их выхлопы проникали через окна автомобиля, лезли в глаза и нос. Пит смотрел, курил и жевал резинку.
Он таки нарушил соглашение. За ночь успел из Фриско прилететь в Таншоннят. Он заманил Барби во Фриско. Пообещал романтический вечер, а остальное скрыл.
Она тут же разоблачила его. Сказала: ты хочешь вернуться во Вьетнам – и я это знаю. Он попытался отвертеться: мол, отпусти меня, надо встретиться со Стэнтоном и серьезно с ним поговорить. Она сказала: нет. Он сказал: да. Тогда они поссорились – орали как сумасшедшие, перепугали портье, посыльных и прочих сотрудников отеля, вплоть до управляющего.
Барби уехала обратно в Спарту. Он рыскал по городу. Из-за чертовых холмов сердце выпрыгивало из груди. Наконец он добрался до аэропорта и засел в баре. Там он встретил двух громил Карлоса – Чака Тиски и Нарди Скавоне.
Они шумно поприветствовали его и угостили выпивкой. Набравшись, принялись хвастаться. Рассказали, что прикончили Дэнни Брювика. Он был не один – со своей бывшей, Арден-Джейн. И рассказали, как убивали шкипера и его благоверную, – в деталях и даже со звукоподражательными подробностями.
Пит вышел из бара и побрел на посадку. Пристегнув ремни, проглотил таблетку нембутала и уснул. Когда самолет закачало, ему приснились головы, зажатые в тисках.
Такси плелось по улицам. Водитель объезжал процессии монахов и ругался вслух. И причитал: это наступление – беда, столько народу убили, и ваших тоже, все испортили. Виктор Чарльз – злые, вредные, о-о-о-очень плохие парни.
Машина подпрыгивала, ее потряхивало на ухабах, Пит с трудом дышал из-за выхлопов и едва не ударялся лбом о собственные колени.
Вот он, ночной клуб. Стены все еще исписаны вьетнамским граффити. Ты вернулся. Клуб все еще под охраной армии Южного Вьетнама. У дверей все так же стоят двое марвинов. Словом, ничего не изменилось.
Пит схватил свой вещмешок и сумку Уэйна с аккуратно завернутыми мензурками и пробирками. Оставить их тут, проверить лабораторию – и бегом в отель «Катина».
Водитель затормозил. Пит выбрался и потянулся. Марвины мигом подобрались – они знали, кто такой Пит: здоровенный полоумный лягушатник. Они его приветствовали. Пит вошел в клуб и мгновенно учуял героиновый осадок. А также вонь мочи, пота, засохшего дерьма и жженого порошка.
Собственно, ночного клуба больше не было. Он превратился в наркопритон. Ад на цокольном этаже. Река Стикс, мать ее так.
Узкоглазые балдеют на соломенных тюфяках. Валяются жгуты для перетягивания вен, зажигалки и ложечки. Пятьдесят торчков, пятьдесят матрацев, пятьдесят пусковых установок.
Узкоглазые готовят порошок, другие узкоглазые перетягивают жгутом вены, третьи ширяются, четвертые закатывают глаза, пятые уже балдеют, глупо ухмыляются и вздыхают.
Пит прошел мимо. И марвины, и люди из Канлао продавали ширево и шприцы. Поднявшись наверх, он увидел ту же картину: узкоглазые на матрасах, жгуты, иглы и раздавленные ампулы.
Тогда он поднялся на третий этаж и подошел к двери лаборатории. Там обнаружился тип из Канлао. Тот его заметил – ага, я его знаю – сумасшедший лягушатник.
Пит поставил сумку на пол и заговорил, перемежая английские и вьетнамские слова:
– Это оборудование. Уэйн Тедроу передал. Оставляю под вашим присмотром.
Тот улыбнулся и кивнул. Протянув руку, схватил сумку.
Пит сказал:
– Открой-ка. Хочу проверить лабораторию.
Тот явно напрягся и заслонил собой дверь. Достал из поясной кобуры пистолет и снял его с предохранителя.
Дверь открылась. Оттуда вышел вьетнамец. За его спиной Пит мельком увидел лотки, сортировочные желоба и пакетики с порошком.
Второй узкоглазый тоже напрягся и резко захлопнул дверь, встав так, чтобы закрыть Питу обзор. Потом накинулся на типа из Канлао, и оба быстро-быстро залопотали на своем языке, не спуская глаз с сумасшедшего француза.
У Пита поползли по телу мурашки. Пит насторожился – и весьма. На цокольном этаже продают ширево. Наверху пакуют дозы. И наверняка толкают их внизу. Что наводило на мысли о широ-о-о-окой сети распространения. И о приличной клиентуре.
Узкоглазый поспешил вниз, прихватив с собой вещмешок. Тип из Канлао внезапно смягчился. Пит поклонился и улыбнулся. И сказал – на пиджин-инглиш:
– Есть хорошо. Ты хороший человек. Теперь я ухожу.
Тот осклабился – на душе у него явно полегчало. Пит помахал ему на прощание. И спустился вниз. Зажав нос, быстро пошел через зал, задевая матрасы и ступая в кучки дерьма. Выбравшись наружу, увидел второго узкоглазого.
Тот быстро шел по улице в южном направлении, волоча тот самый вещмешок. Пит принялся за ним следить.
Человек с вещмешком добрался до пристани и свернул в город – на улицу Далто. Жара стояла невыносимая. Улица кишела народом. От такого количества узкоглазых на квадратный метр зарябило в глазах.
Пит сильно выделялся в этой толпе и пошел по-утиному, присев на корточки, так что его рост уменьшился чуть ли не вдвое. Узкоглазый спешил, расталкивая локтями процессии монахов. Пит еле поспевал следом.
Узкоглазый резко свернул на восток и поскакал по Тамлонг, вдоль длинного ряда складов. Тротуар стал уже, народу поубавилось, и Пит тут же заметил скопление бойцов Канлао. Классические головорезы в гражданской одежде – охрана одного из складов. Тут же стоянка такси – приличное количество машин поджидало клиентов на углу квартала.
Узкоглазый остановился. В его вещмешок сразу же заглянул один из охранников. Второй открыл перед ним дверь и пропустил внутрь. Еще один охранник резко захлопнул дверь и запер ее на два замка.
Пит свернул в проход между складами. Окна первого этажа были защищены решетками поверх стекол. Пит заглянул в окно и сквозь толстенное стекло увидел свет.
Набрал воздуху и схватил решетку. Рванул ее на себя, отогнув угол. Сунув кулак в образовавшийся паз, высадил стекло.
И увидел матрацы и жгуты, стянувшие белую кожу рук. Увидел, как американские солдаты покупают пакетики, готовят раствор и вводят его под кожу.
В ту ночь он плохо спал и видел странные сны. Сбой биоритмов из-за перелета, вдобавок наелся нембутала. Ему снились тиски и давешний оконный переплет. Сквозь который видно, как солдатики колются героином.
Он проснулся и немного пришел в себя. Гнев понемногу утихал. Он позвонил Стэнтону и сказал: я смертельно устал, у меня в глазах двоится. Давай встретимся завтра вечером, а? Стэнтон посмеялся и согласился: завтра так завтра.
Пит принял успокоительное и снова заснул. Проснувшись, вскочил. То, что ему снилось, было реальностью – реальностью, которую он видел сквозь толстое стекло.
Три солдатика. Один с татуировками. Другой слепой. И третий – с иглой в члене.
Пит сел в такси и скрючился на сиденье. Занял наблюдательный пост – возле отеля «Монтраше», где квартировал Джон Стэнтон.
Он чувствовал, что приходит в себя – помогло то, что выспался как следует. Итак, что мы имеем? Один наркопритон для солдат – по меньшей мере один – прямое нарушение правил.
Не продавать дурь американским солдатам. Это святотатство. Продашь – тебя ждет мучительная смерть. Стэнтон знал это. Стэнтон сам разрабатывал правила. И сказал, что мистер Као с ними согласен, и люди из партии Канлао тоже.
Мистер Као продавал наркоту по всему Сайгону. Канлао – его детище. Стэнтон лично знал мистера Као и цитировал его слова: моя не продает солдатам.
Жара стояла невыносимая – в такси можно было свариться заживо. Работал вентилятор, но он лишь гонял туда-сюда раскаленный воздух вперемешку с выхлопами.
В отеле толпились люди. Там любили собираться чины республиканской армии. Эркеры и противогранатные сетки.
Пит принялся наблюдать за дверью. Водитель врубил радио. Вьет-рок. «Блитлз» и «Блич бойз» по-вьетнамски.
9:46. 10:02. 10:08. Черт, так можно до скончания века…
А вот и Стэнтон. Выходит на улицу. В руках у него портфель. Он быстренько ловит такси. Пит подталкивает локтем водителя – давай, поехали вон за тем.
С водителем Питу повезло. Он не упускал из виду машину Стэнтона, в то же время стараясь остаться незамеченным. Ехали строго на юг – вот улица Тамлонг, те самые склады.
Стэнтонов возница затормозил. У того самого склада. К машине подошли двое охранников. Увидев Стэнтона, щелкнули каблуками. Один из них передал ему конверт. Пит наблюдал за сценой из машины – водитель поставил ее так, чтобы люди у склада не заметили.
Такси Стэнтона резко тронулось с места и поехало дальше на юг. Такси Пита пристроилось в хвосте. Между ними втиснулся грузовик. Внезапно преследуемый автомобиль повернул на запад. Питов возница проскочил на красный.
Но вот такси Стэнтона остановилось – наполовину проехав какой-то переулок. Снова складские помещения на весь квартал. Каждый склад охранялся людьми в форме Канлао. У обочины скопились машины такси. И в конце переулка – тоже.
Пит наблюдал – его водитель заглушил мотор, поставив автомобиль так, чтобы не бросаться в глаза. К Стэнтону снова подбежали охранники. Снова конверты. Дверь склада отворилась, и оттуда нетвердой походкой героиновых торчков вышли четверо американских солдат.
Машина Стэнтона круто развернулась и проехала прямо рядом с той, где сидел Пит. Тот сложился вдвое. Возница Стэнтона свернул на восток, а умница таксист Пита осторожно последовал за ним.
И снова машины, машины, машины. Затор. Двигались они точно улитки или черепахи. Пит был как на иголках – смолил одну за другой сигареты и жевал резинку.
Вот улица Тудо. Такси Стэнтона остановилось.
Пит знал это место. Магазин телерадиоаппаратуры и контора ЦРУ. Часовой у двери – морпех в каске и с карабином на изготовку.
Стэнтон выбрался из машины, прихватив портфель, и вошел внутрь. Пит стал смотреть в бинокль на дверь. Поначалу он никак не мог сфокусировать изображение – но вот у него получилось. Ага, окно. Черт, портьеры – сквозь них ничего не разобрать.
Тогда он навел бинокль на часового, максимально приблизив картинку. Пристально рассмотрел карабин. На стволе обнаружился серийный номер.
Сфокусировав картинку на максимальное приближение, он увидел, что номер престранный – с тремя нулями – точно такой же был на оружии, похищенном парнями Боба Релье.
Водитель выключил мотор, и Пит стал считать, сколько времени отсутствовал Стэнтон. Десять минут, двенадцать, четырнадцать.
Ага – Стэнтон вышел из здания, запрыгнул в такси и умчался. Пит подтолкнул водителя локтем – жди меня тут – и двинулся к зданию. Морпех мигом насторожился.
Пит улыбнулся:
– Все в порядке, сынок. Я сам из ЦРУ, просто заблудился. Не поможешь?
Парнишка расслабился:
– Эм… да, сэр!
– Я тут недавно. Не подскажешь, как проехать к отелю «Катина»?
– Эм… да, сэр! Езжайте строго налево по Тудо.
Пит снова улыбнулся:
– Спасибо, сынок. Кстати, что это за серийный номер на твоей винтовке? Сам когда-то служил в морской пехоте, но такого сочетания цифр что-то не припоминаю.
Часовой осклабился:
– Такие только в ЦРУ выдают, это их номера. На обычном оружии вы их не встретите.
У Пита поползли по телу мурашки. Его прошиб пот; он покрылся гусиной кожей.
Пит усек: дело нечисто. Но внешне был спокоен, не позволяя своему гневу выйти наружу. Добравшись до отеля «Катина», принялся накачиваться кофе, курить и думать.
Код с тремя нулями. Оружие из арсеналов ЦРУ, то есть на обычных военных складах оказаться не могло. Боб Релье солгал. Обманул команду. Ему потворствовал Джон Стэнтон. Боб врал об «ограблениях» и «хищениях».
А значит, оружие выдавал ему Стэнтон. Кому-то дал на лапу, с кем-то договорился. Со своими же, из ЦРУ. Цээрушники и получали доходы от торговли зельем. Оружие-то якобы покупалось. Отмывались наркодоходы. Кто-то из ЦРУ неплохо на этом наварился. Тот, кто предоставлял оружие. Стэнтон с Бобом тоже наварились. Кто еще? Логично было бы предположить, что и Карлос. Надо бы отследить хронологию. Надо довериться своей интуиции.
Стэнтон знаком с мистером Као. Тот толкает героин. Люди мистера Као делят с ними лабораторию. Мистеру Као принадлежат маковые плантации. Као поставляет зелье в Европу. И только туда. У Као в Сайгоне сеть наркопритонов. Куда ходят только узкоглазые. Као не продает солдатам.
Вранье. Као и Стэнтон – в сговоре. Это они контролируют всю сайгонскую наркоторговлю. Обслуживая как желтокожих, так и американских солдат.
В складских помещениях они устроили наркопритоны. Как минимум, таких мест семь. Прямое нарушение негласного кодекса команды. Нарушение, караемое смертью. Пощады нарушителю нет. За такое – только смерть.
Вернемся назад. В сентябрь шестьдесят пятого. Тогда Као начал продавать дурь. Он сообщил Стэнтону: я тут главный. Канлао – моя партия. Будем работать в одной лаборатории. Я не толкаю солдатам.
Стэнтону пришлось повиноваться. Као купил место в лаборатории. Так сказал Питу Стэнтон и в доказательство своих слов показал гроссбух. Приводил цифры и факты. Фальшивые доказательства.
А еще раньше Чан Лао Динь убил рабов, которые выращивали мак. И украл сырье. И выдержал пытки. Пит поджарил ему яички – с помощью Жана Меспледа.
Чан сказал: я краду сырье и продаю его марвинам. Пит настаивал: это не все. Месплед прибавил напряжение. Тогда Чан вырвался, выбежал в дождь и тут же был убит током.
Чан был ручным псом Стэнтона. Крал сырье по приказу своего хозяина – и передавал его Као. Именно Стэнтона так боялся Чан. Он ни за что бы не выдал хозяина и рад был изжариться заживо.
Вот оно что. Као и Стэнтон, стало быть, коллеги. Все началось в шестьдесят пятом. Нарушение кодекса карается смертью – постфактум.
И еще. Пит мотается туда-сюда, Уэйн тоже все время в разъездах. За лагерем почти не следят. Тем временем происходит, что называется, эскалация конфликта и в стране появляется больше солдат. Надо было раньше, что называется, думать.
Дерьмо начинает просачиваться. Правда, источник его пока неведом. Ведомо лишь одно: со Стэнтоновой подачи в притонах начинают продавать наркоту и американским солдатам. Это началось два года назад. Или год. Или после Тетского наступления.
Фальшивая торговля оружием. Стэнтон уличен в этом, и Боб тоже – оба нарушили кодекс. Кто еще нарушил кодекс? Кто еще наварился?
Пит беспрестанно курил и чувствовал, как покрывается крупными каплями пота. Получив ударную дозу кофеина, он лежал на кровати и думал. Одежда его промокла от пота.
Он понимал: его догадки верны. Но чего-то явно не хватает. Сердце его бешено колотилось, в груди щемило, ноги гудели.
Стэнтон сказал:
– У тебя усталый вид.
Они пили коктейли в баре отеля «Монтраше». Красная тревога: прибавилось охранников у входа и противогранатных сеток. И страха.
– Я устаю от перелетов. А то ты не знаешь.
– От ненужных перелетов – вдвойне.
Пит подобрался и принялся играть. Ты рассердился и никак не можешь успокоиться. И пусть он никогда не узнает, что тебе кое-что известно.
– Что ты хочешь сказать?
– То, что я не слепой. Ты прилетел, чтобы уговаривать меня расширяться, на что я не соглашусь, и не просто не соглашусь. Впрочем, я рад, что ты здесь. Ты заслужил того, чтобы услышать это лично.
Пит вспыхнул. Даже ощутил, как кровь приливает к лицу.
– Слушаю.
– Я распускаю команду. Всех – от лагеря «Тигр» до ребят в Бей-Сент-Луисе.
Пит вспыхнул. Точь-в-точь как любой больной-сердечник.
– Но почему? Назови хотя бы одну вескую причину.
Стэнтон ткнул в столешницу пластиковой вилочкой для маслин. Так сильно, что от нее откололся кусок.
– Во-первых, история с Хьюзом привлекла всеобщее внимание к Вегасу и Карлос с прочими мафиози решили возобновить мораторий. Во-вторых, война вышла из-под контроля и в стране слишком многие против. Слишком много газетчиков и телевизионщиков, которые слюной изойдут, узнав, что можно сделать репортаж о грязных делишках нечистых на руку цээрушников. В-третьих, толку от наших кубинских диссидентов немного. Кастро явно крепко держит власть, и все мои коллеги по управлению убеждены, что настало время прекратить операцию.
Пит снова вспыхнул. Он чувствовал, как лицо его багровеет. Покажи ему: ты в шоке, ты рассержен, ты вот-вот взорвешься.
– Четыре года, Джон. Четыре года и куча работы – ради чего?
Стэнтон глотнул мартини:
– Все кончено, Пит. Иногда тем, кто больше всех переживал, труднее всего в этом признаться.
Пит сжал свой бокал. Стекло треснуло, во все стороны брызнули осколки. Он схватил со стола салфетку и промокнул кровь.
Стэнтон подался к нему:
– Меспледа я уволил. Лагерь продаю людям Као и завтра же улетаю обратно в Штаты. Там распушу оставшихся ребят – в Миссисипи, а заодно напоследок смотаюсь на Кубу – надо же успокоить Фуэнтеса и Арредондо.
Пит крепко сжал салфетку. От виски на месте порезов защипало. Из ранок торчали осколки стекла.
Джон Стэнтон сказал:
– Мы сделали для Кубы все, что могли. Слабое, но все-таки утешение.
Засада номер два: шесть утра, стоянка такси у отеля «Монтраше», жара и выхлопы.
Пит скрючился на сиденье и не спускал глаз с входной двери. Логично предположить, что Стэнтон, распустив команду, начнет перегруппировывать прибыли, сокращать расходы и отсекать ненужные связи.
Пит зевнул, он практически не спал – до двух шатался по барам. В одном из них нашел Меспледа – злого и пьяного. Он бурчал и матерился по-французски.
Стэнтон его уволил. Месплед рвал и метал, ругая бывшего босса по-французски «свиньей» и чем покрепче.
Пит прощупал Меспледа. Кажется, тот не врал – пособником Стэнтона он точно не был. Пит решил испытать его и устроил экскурсию. К тем самым наркопритонам. Оба видели съезжавшиеся такси, выходивших оттуда солдат и тех же солдат, обдолбанно вываливавшихся из склада какое-то время спустя.
Месплед был в ступоре. Это Пит заметил сразу: его спутник искренне обалдел. On va tuer le cochon. Le cochon va mourir[162]162
Смерть свинье. Убить свинью (фр.).
[Закрыть].
Пит сказал: да. Пит одобрил. Смерть предателю.
Жарко было и липко. Утро, а уже как в пекле. Вентилятор-то работал, но толку от него было маловато. Пит наблюдал за входной дверью и жевал резинку. Черт, долго…
6:18, 6:22, 6:29. Так можно и…
Вот он – Стэнтон. С чемоданом в руке. Сперва дела насущные? А потом уже в аэропорт?
Он уселся в такси. Машина тронулась – ме-е-е-ед-ленно. Пит толкнул локтем водителя – за тем такси, быстро.
Тот рванул с места. Между ними вклинилось еще одно такси. Водитель Пита ловко обогнал его. Тудо была запружена армейскими грузовиками – они попросту расталкивали прочий транспорт на дороге.
Такси Стэнтона свернуло на юг. Водитель Пита неотступно следовал за ним, соблюдая дистанцию в два корпуса автомобиля. Их подрезал рикша. Кули с поклажей – отличное прикрытие.
Движение стало медленным. Они свернули на юг и поехали к докам. Питов таксист оттеснил рикшу к обочине. Посигналил. Кули показал ему средний палец. Пит осторожно выглянул в окно и увидел антенну на такси, которое везло Стэнтона. Покачивается и подрагивает – превосходный ориентир.
Вот они, доки. Вот и склады. Дли-и-и-инные здания. Таксист Стэнтона затормозил и остановился. Пассажир вышел.
Рикша проехал мимо. И такси Пита тоже. Пит, скрючившись на сиденье, оглянулся. Стэнтон подхватил чемодан и пошел ко входу в склад. Отпер его. Делая вид, что спокоен как слон. Оглядевшись по сторонам, юркнул внутрь и закрыл за собой дверь.
Таксист остался ждать его. Питово такси развернулось; водитель поставил машину в конце квартала. Пит врубил вентилятор и принялся глотать горячий воздух вкупе с выхлопами.
Надо посчитать, сколько он там проторчит. Именно сейчас. Засекай время.
Пит посмотрел на циферблат часов – минутная стрелка медленно двигалась. Шесть минут, девять, десять…
Стэнтон вышел, держа в руках чемодан, и запер дверь. Побежал к такси. Перед тем как забраться внутрь, потянулся и зевнул. И такси покатило на север – к Таншоннят.
Пит расплатился с водителем, выбрался из машины и пошел пешком. Склад оказался огромным – с два футбольных поля. Один этаж, стальная дверь. Боковые проходы, окна в нишах, защищенные стальными же решетками.
Пит свернул в ближайший проход и снял плащ. Нашел подходящее окно, вытянул руки и отодрал кусок решетки. При этом снова повредил раненую руку – не извлеченные накануне осколки зашевелились.
Пит сжал руку в кулак и обернул плащом. Получилась этакая рукавица. Он выбил окно – осколки стекла влетели в помещение. Протиснулся в узкую раму и скатился на пол. Раны на руке саднили. Он выдавил капли крови. Нашарив на стене выключатель, зажег свет. Вспыхнувшие лампочки осветили пространство площадью в два футбольных поля.
Он увидел добычу. Стопки, ряды, груды и кучи добра.
Шестьдесят коробок высотой ему по пояс, наполненных золотыми часами. Норковые шубы, сваленные в кучи, точно тряпье, – итого таких куч, высотой ему до середины бедра, сорок три. Шестьсот японских мотоциклов, прислоненных один к другому. Антикварная мебель в двадцать три длиннющих ряда.
Новые автомобили, стоят стройными рядами. Тридцать восемь рядов по двадцать две машины в каждом – расположенных в порядке убывания длины. «Бентли», «порше», «Астон-Мартин DB-5», «вольво», «ягуары», «мерседесы».
Пит бродил между рядами и идентифицировал трофеи. На каждом – экспортный талон. Пункт отгрузки – Сайгон. Место назначения – США.
Все просто. Все схвачено. Все четко.
Товар приобретен на черном рынке. Явно не в Америке. В Европе, Великобритании, на Востоке. Руководил закупками Стэнтон, а друзья из ЦРУ помогали ему. Таскали деньги команды, отмывали их и закупались.
Команду Стэнтон распустил. Так что самое время отправлять добычу в Америку. Беспошлинно, между прочим. Явно не без помощи мафии. Карлос точно в деле. Они перепродадут добро практически по розничной цене – а Карлос поимеет с этого навар, и уже он расплатится с парнями Стэнтона. Миллионные прибыли чистыми.
Торговля наркотой. Наличные для команды. Не для них – для своей команды.
Пит обходил склад. Пинал покрышки. Вдыхал запах кожаных сидений, щелкал пальцами по антеннам, потирал розовое дерево и гладил мех.
СВОЯ команда.
Он принялся рассуждать логически. Не спешить, обдумать, сделать выводы. Стэнтон заходил сюда вместе с чемоданом. Зачем? Чтобы что-то оставить. Или забрать. Что именно?
Пит прошелся вдоль стен, простукав каждую. Голый цемент – ни тебе встроенных панелей, ни тайников – черт.
Проверил пол на предмет облупившейся краски или отличных по цвету участков. Ничего – сплошной цемент, прочный, безо всяких тайников.
Пит тщательно рассмотрел потолок. Он оказался того же свойства. Никаких заплат, наскоро заделанных швов, ничего подозрительного.
Сортира или кладовки тоже не оказалось, как и чулана. Четыре стены, дли-и-и-инное помещение размером с два футбольных поля.
Что-то где-то быть должно. И это «где-то» – здесь.
Машины, шубы, часы. Мотоциклы и антиквариат. На целый день работы. Ищи иголку в стогу сена. Но другого выхода все равно нет.
Он принялся заново обходить ряды – рылся в коробках с часами, перетряхивал шубы – пусто.
Он принялся заново обходить ряды – выдвигал ящики антикварных комодов розового дерева, рылся, копался и присматривался. Двадцать три ряда комодов и стульев – ничего.
У него заурчало в животе. Прошел не один час. Он не ел и, черт возьми, даже не спал.
Он приступил к мотоциклам. Открывал седельные багажники, отвинчивал крышечки бензобаков. Шестьсот мотоциклов – и ничего.
Тогда он принялся за автомобили. Ряд за рядом. Двадцать два раза по тридцать восемь. Открывал багажники, бардачки и капоты. Поднимал коврики под сиденьями. Даже в подвеску заглядывал, и под сиденья не забывал. Сперва «порше», потом «бентли». Пусто.
Стало темно. Пришлось действовать на ощупь. «Вольво», «ягуары», «DB-5». Очень скоро он насобачился, и дело пошло быстрее; припрет – и шрифт Брайля выучишь в пять минут.
Готово. Остались одни «мерседесы».
Начал с верхнего ряда. Вот она, первая машина – капот, крышки клапанов, воздушный фильтр, цилиндры. Стоп… что это за бугорок… шрифт Брайля отдыхает, блин…
Он еще раз тщательно ощупал выпуклость. Скользит под пальцами. Похоже на липкую ленту. Он дернул – что-то оторвалось. Что-то плоское и шершавое. Прямоугольное. Со страничками. Блокнот, не иначе.
Он схватил его. Потянувшись, открыл поворотное окно. Нащупал кнопку включения фар. Отличное немецкое качество – противотуманный свет врубился сразу же и на полную катушку.
Он уселся и при свете фар принялся листать блокнот. Странички, исписанные мелким почерком: имена, суммы, даты.
Значимые даты. Начиная с последних месяцев шестьдесят четвертого. Как раз то время, когда собралась команда.
Имена: Чак Роджерс, Чан Лао Динь, Боб Релье, Лоран Гери, Флэш Элорд, Гаспар Фуэнтес, Дик Венцель, Мигель Арредондо.
Выплаты, единовременные и ежемесячные – все втайне от него. Несколько раз встречались не повторяющиеся испанские имена, помеченные аббревиатурой КМ – вероятно, «кубинская милиция».
Некоторые имена не упоминались вовсе: его собственное, Уэйново и Меспледа.
Гери и Стэнтон проверяли людей на полиграфе. Результаты этой «проверки» – сплошная ложь. Флэш «проник» на Кубу – еще одна ложь. Кубинский «раскол» – тоже ложь – оплаченная вперед, как и безопасные рейды на Кубу. Как и служащие кубинской милиции, скормленные жадным до крови «партизанам». И оружие, отправленное на Кубу – кому? – может быть, ключ к разгадке.
Автомобили, часы, меха. Японские мотоциклы. Пидорские антикварные кушетки. Потраченные годы и сердечный приступ – ради ВОТ ЭТОГО.
Пит уронил блокнот на пол и выключил противотуманные фары.
Ему не хотелось света. Тем страшнее будет в темноте. ВСЕ ЭТО БЫЛО – ОДНА СПЛОШНАЯ ЛОЖЬ.
Вставка: документ
25.03.68.
Расшифровка телефонных переговоров. Записано Синим Кроликом. С пометками: «Записано по заказу ФБР» / «Первый уровень секретности» / «В случае моей смерти уничтожить, не читая». Говорят: Синий Кролик, Папа Кролик.
СК: Это я. Слышишь щелчки?
ПК: Я знаю – маскиратор.
СК: Готов услышать хорошие новости?
ПК: Если они касаются нашего дела, то да.
СК: Касаются. Еще как касаются, черт возьми.
ПК: Что – определились с датой и местом?
СК: Мои люди нашли Уэнделла Дерфи.
ПК: О Господи!
СК: Он в Эл-Эй. Живет в трущобах.
ПК: Я слышу святых, Дуайт. Они поют мне гимны.
СК: У моих людей есть информация, что он изнасиловал и убил нескольких женщин. Как думаешь, ему понравилось с Линетт?
ПК: Вот уж не думаю. Мне всегда казалось, что она фригидная.
СК: КРАСНЫЙ КРОЛИК начал ездить по стране. Полагаю, что дело можно сделать уже в следующем месяце.
ПК: Решено, черти полосатые. Значит, пора привлечь к делу Уэйна.
СК: Мои люди следят за Дерфи. Выждем несколько дней, а потом найдем какого-нибудь черномазого, чтобы дал фальшивую наводку Сонни Листону.
ПК: Гимны, Дуайт. Я не шучу. Со стереозвуком.
СК: Думаешь, твой сынок созрел?
ПК: Уверен, что да.
СК: Когда у меня появятся новости, я тебе сообщу.
ПК: Пусть это будут хорошие новости.
СК: Мы уже близко, старик. Я это чую.
ПК: Твои слова – да Богу в уши.
