Текст книги "Холодные шесть тысяч"
Автор книги: Джеймс Эллрой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 45 страниц)
Наемники выглядели хреново. Лагерь – тоже.
Казармы – сборные домики из гофрированного железа и бойскаутские палатки. «Стрельбище» – пугала и пни. «Склад амуниции», сделанный из конструктора «Лего».
Наемники выстроились в шеренгу. И дали приветственный залп. Неумело возясь с автоматами. Залп вышел нестройным. Восемь человек не смогли выстрелить – заело затвор.
Шум, однако же, поднялся изрядный. Выстрелы спугнули птиц. Те разлетелись, роняя дерьмо.
Карлос поклонился. Карлос швырнул пакет с подношением. Тутошний главный поймал его и поклонился в ответ:
– Скоро приедут мистер Бэнистер и мистер Хадспет. Привезут кое-какие боеприпасы и прочее.
Карлос зажег сигару:
– Купленное на мои десять тысяч?
– Верно, сэр. Они – мои основные поставщики вооружений.
– Они делают деньги на моих пожертвованиях?
– Не в том смысле, на какой вы намекаете, сэр. Не ради личной выгоды.
Превосходные «боеприпасы»: столик для пикника и котел для барбекю.
Командиришко свистнул. Наемники побежали на стрельбище. И принялись стрелять. Целясь снизу. С меткостью у них оказалось туго.
Карлос пожал плечами. Карлос явно загрустил. Командиришко тоже пожал плечами. Похоже, расстроился. И побрел прочь.
Пит подошел ближе. Проверил стрельбище. И склад. Критически оценил боезапас.
Два пулемета – стареньких, еще пятидесятых годов – разболтанные спусковые крючки и растянутые ремни. Шесть огнеметов – растрескавшиеся подающие механизмы и трубки. Два катера – с тягой не сильнее моторчика газонокосилки. Шестьдесят два револьвера – ржавых и негодных.
Пит нашел немного смазочного масла. И ветошь. И принялся чистить револьверы. На солнце было хорошо. Запах масла отпугивал насекомых. Наемники тренировались.
Отжимались. Портили маникюр. Пыхтели и кряхтели.
Он командовал настоящими профессионалами. Вместе они совершали вылазки на Кубу. Снимали скальпы с лучших солдат коммунистов. Он лично убивал сторонников Фиделя. И видел залив Свиней, когда его парни попытались убить Фиделя. Они могли победить. Но Джек К. им подосрал.
Пит чистил оружие. Щедро натирал маслом дула. Отдраивал барабаны. Отскабливал ржавчину.
Подъехал старенький «форд». Боевая раскраска коего сообщала: УЛЬТРАПРАВЫЙ БОЛВАН.
Только посмотрите: кресты, звездно-полосатое полотнище, перевернутые свастики.
За «фордом» волочился прицеп. Из-под полога торчали дула.
Из машины выбрался Гай Б. Ему помогал Хэнк Хадспет. Красное, как помидор, лицо Гая выдавало в нем больного-сердечника. Чувак недавно перенес третий инфаркт. Карлос говорил, что сердце у него ни к черту.
Гай выглядел пьяным. Очень слабым и больным. Хэнк тоже оказался подшофе. Но выглядел весьма сильным. И оч-чень себе на уме.
Гай тащил пакет с хот-догами. Хэнк бросил на землю пакет с бифштексами и булочками. Оба оглянулись. Увидели Пита. И поморщились.
Хэнк свистнул. Гай посигналил. «Солдаты» кинулись к ним.
Хэнк достал из машины сухое топливо в брикетах. Командиришко засыпал брикеты в котел. Гай облил брикеты бензином. Разгорелся огонь. Они поджарили хот-доги. Наемники сгрудились вокруг трейлера.
Завопили. Расхватали привезенное оружие это оказались пистолеты-пулеметы Томпсона: полный барабан – сто с лишним патронов.
Пит взял один посмотреть: выщербленный приклад. Заедающий барабан. Смещенный центр тяжести. Дерьмовая подделка японского производства.
Солдаты составили оружие в козлы. Пит не смотрел на них. В котле разгорались угли. На мясо набросились мухи.
Гай прошел к лимузину. Оттуда вылез Карлос. Гай обнял его и принялся болтать. Кубинцы выстроились в шеренгу. Хэнк раздал тарелки. Пит схватил револьвер тридцать восьмого калибра. Спустил курок – барабан был пуст.
Подошел Карлос. И сказал: ненавижу алкашей. Пит прицелился в Гая. И выстрелил; сухо щелкнул пустой барабан – крак!
– Я его убью. Он слишком много знает.
– Может быть, позже. Мне надо понять, выйдет ли что-нибудь из этих придурков.
Пит вытер руки. Карлос взял у него револьвер.
– Меня навели на Хэнка Киллиама. Он в Пенсаколе.
– Сегодня же вечером выезжаю.
Карлос улыбнулся. Карлос прицелился в Пита. Сухо щелкнул пустой барабан: крак!
– Бетти Макдональд в Далласской окружной тюрьме. Она рассказала одному полицейскому, что в прошлом ноябре ей посоветовали уехать из города. Я не говорю, что это ты, но…
39.
(Лас-Вегас, 13 февраля 1964 года)
Они стреляли по тарелочкам. Из специально для этого сделанных револьверов.
Расположились на задней веранде. Мишени тоже были изготовлены на заказ. Их бросала вверх Дженис. Она сидела во дворе. Загорала. На ней был купальник-бикини.
Уэйн-старший бил без промаха. Уэйн постоянно промахивался. У него болела рука. Пришлось избить пару негров на работе. И хватка стала уже не та.
Дженис подбросила вверх очередную тарелку. Уэйн выстрелил. И промахнулся.
Уэйн-старший перезарядил свой револьвер:
– Ты недостаточно крепко держишь рукоятку.
Уэйн расправил руку. Он повредил ее раз, другой. Она не зажила до сих пор.
– Да рука болит. Повредил на работе.
Уэйн-старший улыбнулся:
– Об негров или еще об каких злодеев?
– Ты знаешь ответ.
– Те, на кого ты работаешь, пользуются твоей репутацией. То есть используют тебя.
– Эксплуатация – обоюдоострая штука. Если фраза кажется тебе знакомой – знай: я узнал ее от тебя.
– Тогда я повторюсь. Ты слишком способный для того, чтобы разбираться с мелкими нарушителями хозяйского покоя и работать вышибалой в казино.
Уэйн снова пошевелил рукой:
– Приобретаю новые привычки. Никогда не знаешь, понравится тебе что-нибудь или нет.
Отец подмигнул ему:
– Я могу помочь тебе достичь целей, действуя исключительно благоразумно. Ты уже достаточно самостоятелен, чтобы работать в одиночку.
Дженис пододвинула кресло. Уэйн внимательно наблюдал за ней. Лифчик купальника натирал ей грудь. Так, что набухли соски.
Уэйн сказал:
– Не надо торговаться.
Уэйн-старший зажег сигарету.
– Я расширил сферу деятельности. Ты это понял еще в прошлое Рождество, и снова стал захаживать в гости. Вот что тебе скажу: я начал делать очень интересные вещи для мистера Гувера.
Уэйн закричал: «Давай!» Дженис подбросила вверх тарелку. Выстрел Уэйна разнес ее вдребезги. Уши немедленно заложило. И запульсировала боль в раненой руке.
– Я не собираюсь напяливать простыню и доносить на нарушителей почтового законодательства, чтобы ты мог продать больше своих агиток.
– Вижу, ты говорил с Уордом Литтелом. Ты сейчас в уязвимом положении, вот люди вроде Литтела и Бондюрана к тебе и подбираются.
Веранду залил солнечный свет. Уэйн сощурился.
– Они напоминают мне тебя.
– Сомнительный комплимент.
– А это и не комплимент.
– Скажу один раз. Не позволяй ворам и бандитам соблазнить тебя.
– Не позволю. Тебе же не позволял все эти двадцать девять лет.
Дженис уехала играть в гольф. Уэйн-старший отправился играть с кем-то в карты. Уэйн остался дома один.
Он включил проектор в оружейной. Перемотал пленку. И стал смотреть.
Фильм был основан на контрастах – контрасте черной и белой кожи, черного и белого.
Кинг закрыл глаза. Он явно был в экстазе. Кинг читал проповеди в Литтл-Роке. В пятьдесят седьмом он видел их воочию.
Женщина кусала губы. Как Линетт. А прическа у женщины была такая же, как у Барби.
Смотреть стало нестерпимо. Тем не менее Кинг бился в экстазе и отчаянно потел.
Картинка поплыла – видимо, линза объектива запотела и исказила изображение. Цвет кожи тоже изменился – Кинг стал совсем черным, как Уэнделл Дерфи.
Было больно. Но он продолжал смотреть.
40.
(Даллас, 13 февраля 1964 года)
Десять часов вечера – свет не горит.
Женское отделение. Двенадцать камер. По одной заключенной в каждой.
Пит вошел. Тюремщик сказал: тс-с-с. Прошлым вечером человек Карлоса подкупил его.
Камеры в ряд. Стена напротив. Свет из зарешеченных окон.
Пит пошел по коридору. Его сердце учащенно билось. Руки гудели. Пульс бился учащенно и неровно. Перед тем как войти, он сделал несколько глотков виски. Выпивку припас тюремщик. Он заправился. Собрался. Вошел. Вцепился в прутья решетки. Чтобы устоять.
Вот Бетти Мак. Сидит на койке. Курит. На ней – узенькие брючки-капри.
Увидела его. Заморгала. Я ЕГО ЗНАЮ. Это он меня предупредил в прошлом…
Она закричала. Он зажал ей рот. Она укусила его за нос. Принялась обжигать кончиком своей сигареты.
Обожгла ему губы. И нос. И шею. Он отшвырнул ее от себя. Она налетела на решетку. Он схватил ее за шею и крепко сдавил.
Содрал с нее брючки. Высвободил ногу. Она закричала и выронила сигарету.
Он согнул ей ногу. И шею. Рванул ее к себе. Встряхнул. Выпрямил ее ногу. И перекинул удавку через перекладину.
Она забилась. Задергалась. Вцепилась ногтями в шею. Выкашляла зубные протезы.
Он вспомнил, что у нее был кот.
41.
(Лас-Вегас, Лос-Анджелес, Чикаго, Вашингтон, Чаттануга, 14 февраля – 29 июня 1964 года)
Он работал.
Писал апелляции, составлял контракты. Занимался денежными делами – хищениями и присвоениями денег.
Практиковался во лжи. Изучал Джейн. Постигал ее технику лжи. Жонглировал своими делами.
4.03.1964: Джимми Хоффа получает срок. Чаттануга – дело «Тест флит»[80]80
«Тест флит» (англ. «Test Fleet») – фирма, созданная Хоффой в 1948 году для легализации коррупционных доходов, получаемых лидерами тимстеров. Была зарегистрирована на имя его жены. Через «Тест флит» Хоффа получал от мичиганской компании «Коммерческие перевозки» крупные суммы денег – якобы в оплату аренды грузового транспорта. Истинное же назначение этих отчислений теневые партнеры Хоффы видели в том, чтобы защитить себя от стихийных забастовок собственных сотрудников – водителей-дальнобойщиков, состоящих в Международном братстве тимстеров.
[Закрыть] – двенадцать неподкупных присяжных.
Литтел принялся писать апелляции. Адвокаты профсоюза подали возражения. Члены профсоюза обнародовали заявление: мы любим Джимми Хоффу. С ним мы как за каменной стеной.
Джимми получил восемь лет федеральной тюрьмы. Скоро должен состояться второй суд. Чикаго – дело о мошенничестве в пенсионном фонде – тоже, вероятнее всего, обвинительный приговор.
«Подлинные» бухгалтерские книги пенсионного фонда находились в безопасности. То есть у мафии. План, связанный с ними, должен осуществиться.
Литтел писал записки в апелляционный суд. У людей Джимми голова шла кругом. Литтел снова писал записки в апелляционный суд.
Давайте затормозим машину закона. Пусть Джимми побудет на свободе. Тормозить и откладывать – на три года, на четыре, на сколько угодно. Через три года Вегас будет наш. Дракула станет принадлежать мафии. И быстренько сладится афера с бухгалтерией Фонда.
Он работал на графа. Помогал ему избежать суда по делу об акциях. Дракула же мешал ему. Дракула укрывался от повесток. С помощью частного детектива Фреда Оташа.
Оташ искал двойников – клонов Говарда Хьюза – так что приставы бомбардировали повестками их. Оташ оказался смекалистым. Промышлял он практически тем же, чем и Пит: занимался вымогательством, подмешивал наркотики в корм скаковым лошадям, обстряпывал аборты.
Граф Дракула почти не выходил из гроба. Ему прислуживали верные мормоны. Дракула сосал кровь. Глотал демерол. Кололся кодеином. Звонил по телефону. Смотрел мультфильмы.
И, как водится, часто звонил Литтелу. И вещал.
Рынок ценных бумаг, минимальная стоимость пакета акций, нашествие микробов. Долой микробы! Долой болезнетворные бактерии из моего Лас-Вегаса! Надевайте презервативы на дверные ручки!
Дракула алкал Вегас. Граф алчно скалил клыки. Так ему не терпелось. Граф торжествовал. Граф упивался кровью.
Он нянчил графа. Баловал его, как ребенка. Оскалил свои клыки. И укусил Дракулу в ответ.
Ему помогла Джейн. Он упросил ее пособить ему. Ссылался на ее богатый опыт. Он любил ее. Она любила его. Ему нравилось думать, что это правда. Она лгала, чтобы жить. Он – тоже. Это могло помочь ему в постижении многих вещей.
Они жили в Лос-Анджелесе. Летали в столицу. Обожали устраивать «рабочие уик-энды». Он писал записки в апелляционный суд. Она составляла финансовые отчеты для компании Герца. Они гуляли по Вашингтону – любовались статуями героев прошлого.
Как-то он попытался показать ей штаб-квартиру профсоюза водителей грузовиков. Она засуетилась и попыталась отказаться. Вела себя слишком уверенно. При этом едва не кривилась. Изо всех сил пытаясь казаться равнодушной.
Он мигом вспомнил их недавний разговор в Лос-Анджелесе. Тогда он сказал: «Могу устроить тебя в профсоюз водителей грузовиков». Она сказала «нет». Уперлась, и все тут. Примерно с таким же выражением лица.
Она знала мафиози. И избегала поездок в Вегас. Там гуляли люди мафии. Они это обсудили. Джейн уклонилась от прямого ответа. И снова притворилась, что тема ее не интересует. Упоминания о профсоюзе водителей грузовиков пугали ее. Он это знал. И она знала, что он об этом знает. Она лгала. Недоговаривала. А он не стал настаивать.
Он изучал Джейн. И докопался до кое-каких выводов. Ее действительно звали Арден. Она действительно родилась в штате Миссисипи. Училась в школе городка Де-Кальб.
Он ее в чем-то подозревал. А она и не возражала.
Она просмотрела несколько счетов Хьюза. Тщательно их изучила. Объяснила ему, как распознать растрату. И поинтересовалась, зачем ему это понадобилось.
Он солгал. Он ее использовал. Она помогала ему обманывать Говарда Хьюза.
Он крал расписки. Писал фальшивые гроссбухи. Манипулировал банковскими счетами. Перенаправлял платежи. Выписывал платежные поручения на фальшивый банковский счет. Его собственный – в Чикаго – местный Торговый банк.
Он отмывал деньги. Завел чековую книжку. Снабжал деньгами компартию. Анонимно – пока на сумму шестьдесят штук – скоро будет больше.
Это была его епитимья. Минимизация негатива. Тайные операции против ФБР.
Он жертвовал деньги мафии. Мистер Гувер за этим следил. Он встречался с Бейярдом Растином. И давал ему деньги.
Мистер Гувер полагал, что знает Литтела. Неверно истолковал его рвение. Мистер Гувер долго говорил с ним по телефону. Думал, что Литтел верен ему, – напрасно.
Мистер Гувер общался со своими прочими корреспондентами. Расставлял жучки и собирал компромат. Подвергал нападкам доктора Кинга. Журналисты исправно получали изобличающую преподобного информацию. И от себя присочиняли. А потом печатали. Не называя источника информации.
Мистер Гувер говорил. Бейярд Растин – тоже. И Лайл Холли. И каждый – о гражданских правах.
Линдон Джонсон продвигал крайне важный билль о гражданских правах. Мистер Гувер жестко раскритиковал его – но…
Совсем скоро ему сравняется семьдесят. И его запросто могут отправить в вынужденную отставку. Джонсон же сказал: «Оставайтесь на посту и не жужжите».
Мистер Гувер рассыпается в благодарностях. То, что его оставили на посту, значило только одно: quid pro quo. И Джонсон наказывает ему: а теперь вы поможете мне бороться с Ку-клукс-кланом.
Мистер Гувер соглашается. Мистер Гувер повинуется. Нынешние куклуксклановцы ведут себя из ряда вон. И мистер Гувер об этом знает.
Старый клан распространял листовки. Устраивал сожжения крестов. Отрезал чернокожим причиндалы. Кастрация – преступление против штата. А вот махинации с почтой – федеральное правонарушение.
Старые клановцы крали почтовые франкировальные машины. И штампы. При помощи этого арсенала они и рассылали пропагандистские листовки. Таким образом нарушалось федеральное законодательство.
Содержание листовок было абсолютно законным. А вот методы их рассылки – мягко говоря, не совсем. ФБР боролось со старым Ку-клукс-кланом. Хотя было уполномочено лишь придираться к мелочам. Так что опыт борьбы с подобными вещами у них оказался совсем ничтожным.
Куклуксклановцы новой формации занимались поджогами. И не гнушались убийствами первой степени. Главным очагом их активности стал штат Миссисипи.
Озабоченная правами человека молодежь собирается в группы. «Лето свободы»[81]81
«Лето свободы», или «Лето в Миссисипи» – кампания 1964 года в защиту избирательных прав негритянского населения Миссисипи, одного из самых консервативных и «расистских» штатов США. В ходе кампании более тысячи добровольцев, в основном белых студентов из северных штатов, прибыли в Миссисипи, чтобы своим присутствием обеспечить законную регистрацию чернокожих избирателей.
[Закрыть] катится к осени. Куклуксклановцы тоже готовятся. Образуются новые и новые группировки. К которым присоединяются и полицейские. «Белые рыцари». «Рыцари двора». И прочие «всадники», «орлы», «бравые парни» и тому подобное. Проводятся заседания и собрания.
Они поджигают церкви. Изуверски убивают людей. Трое молодых ребят в округе Нешоба пропали без вести и, скорее всего, убиты.
Линдон Джонсон объявляет Ку-клукс-клану войну. В бой брошены двести агентов ФБР. Сто из которых отправляются в округ Нешоба – на поиски трех возможных жертв – по тридцать три фэбээровца на одного пропавшего без вести.
Туда приезжает с визитом доктор Кинг. И Бейярд Растин. Бейярд Растин просвещает Литтела. Тот сверяется с атласом. Ага, Де-Кальб совсем близко к округу Нешоба. В школе этого городка училась Джейн.
Мистер Гувер неистовствовал. Война раздражала его. И немало задевала. ФБР же прибавляла похвал. Мистер Гувер принимал эти похвалы – правда, с большой неохотой. Война подрывала его уверенность в себе. Поскольку велась открыто. Велась изнутри. И совсем не нравилась его информаторам из числа клановцев. Они внедрялись в местные ячейки. И сдавали нарушителей почтового законодательства. Возмущались. Исторгали расистские лозунги. Но неохотно повиновались общему курсу Бюро: «приемлемый риск»; «допустимое применение насильственных мер»; «четкие рамки служебных полномочий».
Мистер Гувер бесился. Война подрывала самые принципы его работы. Линдон Джонсон крепко задел его расистские убеждения. Он вознамерился отомстить. Он займется преподобным Кингом. Кинг еще попляшет.
Мистер Гувер позвонил ему. Они говорили и осторожно спорили. Мистер Гувер насмехался над Бобби.
Линдон Джонсон Бобби ненавидел. И нуждался в нем. Так что запросто мог сделать его кандидатом в вице-президенты на грядущих выборах. К тому же Бобби мог претендовать на кресло в сенате.
Снова и снова он прослушивал записи голоса Бобби. Это стало его ночным причащением. Иногда эти бдения будили Джейн. Во сне ей чудились голоса.
Он солгал. Сказал: нет, тебе не приснилось – я прослушиваю записанные на пленку свидетельские показания.
Мистер Гувер следил за всеми действиями Бобби – Бобби, полуотставного министра юстиции. Бобби непременно уйдет в отставку. Его пост обязательно займет Ник Катценбах.
Тогда рвение ФБР, возможно, поутихнет. А возможно, и перекинется на Вегас. Мафия может дать добро: ладно, нанимай своих людей – которых, может быть, выделит Уэйн-старший.
Раз в месяц он обедал с Уэйном-старшим – оба изображали уважение друг к другу. Уэйн-старший предвкушал Вегас, купленный Дракулой. И сам страстно желал отхватить кусок побольше.
Давайте это обсудим. Давайте подсунем Дракуле моих мормонов. И куснем старого графа сами.
Его план может сработать. Его, собственный. Для чего срочно нужен еще один финансовый источник.
Деньги владели им. Деньги ему наскучили. У него были деловые знакомые. И единственный друг, с которым он общался не ради денег.
Пит покидал Вегас в середине февраля – вернулся потерянным. Пит летал в Даллас и обратно. Прилетел в шрамах от ожогов и с котом. Литтел купил далласские газеты. Прочел от корки до корки – включая рекламные объявления.
Ага: в ТЮРЬМЕ ПОГИБЛА ПРОСТИТУТКА. СЛЕДСТВИЕ ВЫЯСНИЛО: САМОУБИЙСТВО.
Он позвонил Карлосу. Прикинулся дурачком. Карлос не преминул заговорить об этом. Карлос смеялся. Рассказывал, как она откусила себе язык.
Литтел поговорил с Питом. Они обсудили историю с явочной хатой. И участь Арден-Джейн. Пит пообещал: «Я ее не трону». Пит не лгал. И вообще выглядел грустным и слабым. У него не проходили головные боли. Он сильно похудел; не чаял души в новом питомце – полосатом коте.
Пит хотел захватить такси «Монарх». Пит нанял частного детектива. Тот принялся следить за Элдоном Пиви. Давай останемся полезными. Давай вспомним старые добрые деньки в такси «Тигр». Давай поможем мафии вместе.
У Пита тоже были деловые знакомые. И связи. И домашний любимец. И младший брат. Уэйн-младший.
Братья по крови. Литтел, адвокат мертвецов.
Всем страшно. Все знают, что случилось в Далласе.
42.
(Лас-Вегас, 14 февраля – 29 июня 1964 года)
Ненависть.
Это она им двигала. Она придавала ему сил. И определяла его отношение к вещам. Он вел себя сдержанно. И действовал обоснованно.
Он никогда не произносил слово «ниггер». Отнюдь не все они были так плохи. Зная об этом, он вел себя аккуратно. Он находил худших. Они его знали. Уэйн-младший – плохо-о-о-ой.
Он работал в «Двойке». Разбирался с кем Следует. Руки берег – применял дубинку. Никогда не произносил слова «ниггер». Никогда не думал о них как о «ниггерах». Так и не смирился с этим понятием.
Работал в две смены. И действовал вдвойне обоснованно. Владелец казино диктовал свои правила. А пит-босс – свои. Словом, правила правили «Двойкой» только так.
У Уэйна тоже имелись правила. Которые он не преминул насадить. Лапать женщин запрещается. Бить – тем более. Относиться к проституткам надо с уважением.
Он насаждал собственные правила. Он разрешал расовые споры. Предупреждал проявления насилия. Точнее, признавал исключительное право на него за собой.
Он их отслеживал. Следил за ними. Прочесывал весь западный Вегас. Искал Уэнделла Дерфи. Без толку. Он знал, что это бесполезно. Его влекла туда ненависть.
В ответ его стали бояться. Этот страх и заставил его остаться. Уэйн-младший – плохо-о-о-ой. Он убивает черных. Избивает чернокожих воришек.
В «Двойке» транслировали бой Листона против Клея. Они его смотрели. Дурачились. Одобрительно свистели.
Он ощутил намерение. Насаждал свои правила. Предупреждал противоправные деяния. Какие-то мусульмане раздавали листовки. Он их выгнал. Чем ущемил их гражданские права.
Они звали его «Младший». Прозвище шло ему. Облагораживало его ненависть. Означало, что он ненавидел не так, как его отец.
Приходил Сонни Листон. Сонни отыскивал Уэйна. Сонни знал его историю. И говорил: ты поступил абсолютно правильно. Сонни был расстроен. Кассиус Клей надрал ему задницу. Гребаные мусульмане, мать их.
Они пришли в «Гуся». Напились. Вокруг них собралась толпа. Сонни сказал, что знаком с кучей ниггеров. Те знают негритянские кварталы как свои пять пальцев. Потрясут ниггерские деревья – глядишь, с какого и свалится Уэнделл Дерфи. Ненависть.
Он крал игральные фишки. Ездил в западный Вегас. Где раздавал краденые фишки. Звал их «приманкой для стукачей». Он платил им за то, чтобы они нашли его.
Они брали фишки. Они его использовали. Они плевали на фишки и ломали их. Без толку. Он знал, что это бесполезно.
Он покупал далласские газеты. Пристально рассматривал каждую страницу. Про Мейнарда Мура – ничего. Про Уэнделла Дерфи – тоже.
Он читал газеты. Иногда там писали про сержанта А. В. Брауна. Сержант работал в отделе убийств. Сержант знал: это он убил Мейнарда Мура. У сержанта не было ни доказательств, ни трупа. Сержант его ненавидел. Дуайт Холли – тоже.
Холли следил за ним – преследовал на машине пару вечеров в неделю. Марш-броски в западную часть Вегаса – по десять минут каждый.
Слежка в открытую, с неприкрытой злобой. Крылом к крылу автомобиля, едва не царапая бока.
Холли следил за ним. Знал, чем тот занимается в негритянской части города. Холли был федеральным агентом. И якобы защищал негров. Убийство Уэйном трех негров здорово его разозлило. Поскольку подпортило его отношения и с Уэйном-старшим.
Холли и Уэйн-старший были давними друзьями. Их связывали веселые времена в Индиане. И оба ненавидели другой, неприкрытой ненавистью.
Ненависть влекла к себе. Уэйна как магнитом тянуло в поместье отца. Он систематически туда приезжал. Он понял это. И стал действовать по-другому.
Дженис уезжает. Покидает поместье и Уэйн-старший. Проводив их глазами, он заходит в дом. И идет в туалетную комнату – вдыхать запах Дженис, трогать ее вещи.
Он читает досье Уэйна-старшего. И листовки тоже.
Тайный канал связи с папой римским! Билет до Конго в один конец – эксклюзивное место на лайнере «Титаник».
Листовки выходили с пятьдесят второго года. «Расследовали» события в Литтл-Роке[82]82
Речь идет о событиях 1957 года, когда девять негритянских подростков, зачисленных в одну из традиционно «белых» школ Литтл-Рока, не были допущены к занятиям по распоряжению губернатора Аризоны Орвала Фобуса, – несмотря на то что тремя годами ранее расовая сегрегация в школах была запрещена решением Верховного суда США. Позиция губернатора нашла поддержку у расистски настроенного населения штата, и для восстановления законности президент Эйзенхауэр был вынужден ввести в Литтл-Рок федеральные войска.
[Закрыть]. «Разоблачали» Эмметта Тилла[83]83
Эммет Тилл – негритянский подросток, убитый в штате Миссисипи в 1954 году за якобы имевшие место приставания к белой женщине.
[Закрыть]. Якобы детишки из Литтл-Рока были больны гонореей. А Эммет Тилл насиловал белых девчонок.
Словом, фигня. Чистой воды трусливенькая ненависть.
Уэйн-старший солгал – мол, в прошлом году я «расширил сферу деятельности». Ничего подобного – Уэйн-старший распространял долгоиграющую ненависть.
Листовки. Книжки комиксов. Буквари. Азбуки.
Уэйн просматривал папки, в которых его отец хранил свою корреспонденцию. Мистер Гувер писал ему подробные письма. Дуайт Холли – коротенькие записочки. Они переписывались давно – с 1954 года.
В пятьдесят четвертом было шумно. Верховный суд запретил расовую сегрегацию в школах. Тогда-то Ку-клукс-клан и возобновил бурную деятельность.
Мистеру Гуверу листовки папаши Тедроу страшно понравились. Мистер Гувер принялся их собирать. И раздавать тоже. Мистер Гувер созвонился с Уэйном-старшим.
Они принялись болтать. Тут-то Гувер и ввернул: а давайте вы будете распространять листовки расистского содержания. Должен же кто-то. Они у вас безобидные и смешные. Нравятся всяким деревенщинам. В провинции свои законы. Тупые, но есть.
Вы могли бы помочь мне внедрить моих информаторов. ФБР внедряет их в группировки Ку-клукс-клана на местах. А руководить будет Дуайт Холли. Они будут сообщать куда следует о махинациях с почтой. Таким образом, помогут вам избавиться от конкурентов. А заодно помогут и ФБР.
Уэйн принялся читать письма. От мистера Гувера. От Дуайта Холли. От идиотов из Ку-клукс-клана, которые подмазывались к его папаше и писали жуткую хрень. В основном о своих горестях и проблемах.
Переписка внезапно оборвалась – летом 1963 года. Никаких сообщений от федеральных агентов, никаких отчетов от информаторов, и мистер Гувер перестал строчить длинные письма. Почему? Что случилось?
Уэйну страшно понравилось читать сообщения федеральных агентов. С этим их особым жаргоном: «рамки необходимого преступления закона», «приемлемые действия для установления достоверности сведений, поставляемых информаторами». И писанину клановцев Уэйн оценил. Тексты были – обалдеть. И жаргон оказался не менее красочным.
Уэйн-старший нанимал провинциальных олухов. И нянчился с ними как с малыми детьми. Они жили на подачки ФБР. Покупали себе кукурузный самогон. И совершали «мелкие правонарушения».
Одна записка привлекла его внимание особенно. 8 октября 1957 года Дуайт Холли написал его отцу. Вознес хвалу. Так и рассыпался в комплиментах: ты это сделал! И при этом не выдал себя.
6 октября 1957: Шоу, Миссисипи. Шестеро клановцев поймали негра. У них был тупой нож. Они отрезали ему причиндалы. И на его глазах скормили своим псам. За происходящим наблюдал Уэйн-старший.
Уэйн прочел записку. Раз пятьдесят, наверное. И понял: твой отец тебя боится. И твоей ненависти тоже. Ненависти, которой нельзя управлять. Нельзя пользоваться. Иррациональной ненависти.
Ненависть его отца оказалась ограниченной. Его отец пытался найти ей рациональное объяснение. И тщился ею управлять.
Как-то Уэйн-старший поставил ему запись прослушки. Они сидели и выпивали вместе. Запись была сделана 8 мая 1954 года. В Меридиане, штат Миссисипи.
Запись разговора четверых борцов за гражданские права – мужчин-негров. Которые нелестно отзывались о белых девушках. Обзывали их «белыми шлюшками». И «любительницами с черненькими потрахаться».
Уэйн слушал. Прослушал ровно тридцать восемь раз.
Уэйн-старший показал ему сделанную агентами ФБР видеозапись. За обедом. Дата съемки: 19 февраля 1961 года. Место: город Нью-Йорк. Фолк-клуб – белые и черные танцуют вместе – темные губы и засосы на шее.
Уэйн наблюдал. Уэйн пересмотрел фильм – сорок два раза.
Ненависть.
Он следил за ними. Находил их. Отыскивал их в толпе. Ненависть двигала им. Ненависть заставила его вернуться к Уэйну-старшему.
Они разговаривали. Дерьмо сгущалось. Дерьмо распределялось и рассеивалось. Дженис говорила с ним. Дженис изучала его. Стала чаще прикасаться к нему. Одевалась для него. Сделала стрижку. Такую же, какая была у Линетт.
Линетт потеряла его. И знала это. Знала, что после Далласа все было кончено. Он сбегал от нее. Прятался. И постоянно думал о сексе.
Он возненавидел свой дом. Дом, где погибла Линетт. Он выбросил кровать. Содрал краску с пола. Отчистил пятна крови. Но этого оказалось недостаточно.
Тогда он продал дом. Себе в убыток. И позволил себе покутить. Пришел в «Дюны» и стал играть в кости. Выиграл шестьдесят тысяч. Бросал кости всю ночь. Проиграл весь куш. Мо Далиц наблюдал за ним. Мо Далиц угостил его завтраком.
Он переехал в домик для гостей в поместье отца. Установил телефон. Записывал никчемные наводки. Со временем накопил целый журнал.
Ему нравилось его двухкомнатное обиталище. И вид из окна. Дженис прогуливалась по поместью. Дженис переодевалась. Дженис выбрасывала из своего окна мячики для гольфа.
Он жил в домике для гостей. Играл во «Дворце султана». Встречался там с Питом. Они слушали пение Барби и беседовали.
Пит познакомил его с женой. Он густо покраснел. Все втроем отправились в «Дюны». Потягивали ледяные коктейли «май-тай». Болтали. Слегка опьянев, Барби заикнулась о том, что была «наживкой» для шантажа. Призналась: «Я спала с Джеком К.» и запнулась – все принялись переглядываться. Барби знала про Даллас. Эти взгляды говорили: «Мы все про него знаем».
Это случилось в марте. Как раз тогда, когда Пит с Барби вернулись из Мексики. Оба изрядно загорели.
Они летали в Акапулько. Вернулись какими-то странными. Пит сильно похудел. Барби – тоже. На губах Пита виднелись какие-то шрамы. У них завелся кот – полосатый – они обожали мохнатую животину.
Уэйн позвонил Уорду Литтелу. Уэйн спросил: что случилось с Питом? И упомянул о каком-то «младшем брате», о котором как-то обмолвился Пит.
Уорд и рассказал ему.
Пит убил своего брата. Провалил заказное убийство. Франсуа Б. погиб случайно. Это случилось в сорок девятом. Тогда Уэйну было пятнадцать. Он жил в городишке Перу, штат Индиана.
Питу кто-то позвонил. И он уехал из Вегаса. Уэйн пригласил Барби на обед. Они говорили на общие темы. Разговоров о том, чем занимается Пит, избегали. Он узнал о сестре Барби, которая жила в штате Висконсин. И о мелком бандите – первом муже Барби.
Барби поддразнила его. Она видела его с Дженис. И он поведал ей о том, что уже шестнадцать лет вздыхает по своей мачехе.
Пит ему доверял. Пит верно оценил масштабы его увлечения. Решил, что это всего лишь мальчишеская влюбленность. Барби оказалась очень славной. Очень смешила его. Заставляя на время забыть о них.
Он стал приставать к Питу: найди мне настоящую работу. Пит игнорировал его просьбы. Он упрашивал Пита рассказать ему про Даллас побольше – Пит вообще пропускал эти слова мимо ушей. Он спросил Пита: «Почему ты стал такой замороченный и так носишься с этим котом?» Пит ответил: «Заткнись». И посоветовал: «Чаще улыбайся и пореже думай о ненависти».
