Текст книги "Холодные шесть тысяч"
Автор книги: Джеймс Эллрой
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 45 страниц)
Он пересек парковку. Постучался в дверь трейлера. Оглянулся – свидетелей по-прежнему не было. Он вскрыл замок с помощью монтировки, вошел внутрь – и сразу учуял кровь.
Он захлопнул дверь. Пошарил по стенам. Наткнулся на выключатель и зажег верхний свет.
Она была мертва. Тело лежало на полу. Первая стадия трупного окоченения. Личинки мух. Кровоподтеки, раны на голове, порванные щеки. Хинтон затолкал ей в рот резиновый мячик.
Кровь, вытекшая из ушей. Кровь в глазницах. Одно глазное яблоко вырвано из орбиты. На полу – крупные дробины. В луже ее крови – тоже.
На нем были перчатки, набитые дробью. На ладони ткань прорвалась. Оттуда просыпались дробины.
Уэйн отдышался. Посмотрел, куда ведут кровавые следы. Увидел, где остались брызги и потеки крови.
Он поскользнулся на коврике. Споткнулся о глазное яблоко.
Восемь нападений. Одна жертва забита до смерти.
Он это слышал. Он решил, что это был трах № 2, а оказалось – убийство первой степени. Хотя запросто могут переквалифицировать как непредумышленное. Хинтон был белым, состоятельным. Хинтон убил цветную шлюху.
Уэйн поехал назад. Он тщательно все обдумал. Выводы прочно обрисовались у него в голове.
Жертвы нападений выдвинули обвинения. Все утверждали, что нападавший фотографировал. Он видел вспышки. Он знал модус операнди преступника. Он тогда устал как собака и ни о чем не догадался. Облажался. Теперь он был должником той шлюхи.
Уэйн припарковался в переулке и стал наблюдать за домом. Рабочие кричали. Пилы жужжали. Стучали молотки.
Уэйн отлил. Уэйн промахнулся мимо стаканчика и оросил сиденье.
Время проносилось стремительно. Он наблюдал за домом, за подъездной дорожкой. Настал вечер. Рабочие разошлись, расселись по машинам. Посигналили друг другу на прощание. Уэйн ждал. Бешеный бег времени замедлился.
18:19. Хинтоны выходят из дома. Волочат сумки со снаряжением для гольфа – в отеле «Сахара» отличное поле.
Они садятся в «импалу» Деб и уезжают – фургон Дуэйна остался на месте.
Уэйн отсчитал две минуты. Набрался смелости. Вылез из машины и потянулся.
Он подошел к дому и перемахнул через забор. Приземление было неудачным. Он ободрал ладони и обтер их.
Входная дверь показалась хлипкой. Он взломал засов, вошел и притворил за собой дверь. Скрипнули половицы. Уэйн стал ступать осторожней.
Он вошел на кухню. Глянул на часы. Минут двадцать с лишним у него есть.
18:23. Ящики кухонного стола: ничего особенного – чашки-блюдца да купоны на скидку.
18:27. Гостиная: тоже ничего – светлое дерево, и всё.
18:31. Спальня хозяина: ничего – сувенирные пистолетики и книжные полки.
18:34. Кабинет хозяина: тут нужно действовать не спеша – может что-то быть. Этажерки для документов, гроссбухи, связка ключей. Сейфа на стене нет – только одно фото: Хинтон с Лоуренсом Уэлком.
18:39. Спальня: тоже пусто – снова мебель светлого дерева. Ни на стене, ни на полу сейфа нет. Расшатанных половиц не наблюдается.
18:46. Подвал: тут тоже надо аккуратней – вполне может что-то храниться. Инструменты, верстак, журналы «Плейбой». Чулан заперт. Он вспомнил: связка ключей в спальне. Он сбегал наверх за ключами и принялся совать их в замок.
18:52. Ключ № 9 сработал. Замок щелкнул, и чулан открылся.
Он увидел коробку. Вот она, нашел. Посмотрим, что там.
Наручники. Резиновые мячики-кляпы. Липкая лента. Перчатки. Фотокамера «Полароид». Шесть упаковок пленки. Четырнадцать фотографий. Избитые шлюхи-негритянки. Каждая с кляпом во рту – восемь заявительниц плюс еще шесть неизвестных жертв.
Плюс неиспользованная пленка. Одна упаковка. Двенадцать кадров – двенадцать потенциальных фотодоказательств.
Уэйн высыпал содержимое коробки. Расчистил пространство на полу. Разложил доказательства. Быстренько заснять все это дерьмо и положить обратно. Точно в таком порядке, в каком обнаружил.
Он зарядил фотоаппарат и отщелкал все двенадцать кадров. Они выскочили из аппарата и тут же проявились.
Он сгруппировал фотографии Хинтона – по четыре штуки. И заснял резиновые мячики-кляпы. Заснял синяки, выбитые зубы и кровь.
27.
(Лас-Вегас, 14 января 1964 года)
Негритянский рай: четверо черномазых, четыре капсулы, один шприц.
Они захватили с собой коврик. Расположились в старом «мерсе». Достали пригоршню «красных дьяволов». Выдавили из капсул липкое вещество.
Приготовили. Набрали в шприц. Наложили жгут. Ширнулись. Забалдели. Заклевали носом. Закачались.
Все хорошо-о-о-о-о-о.
Пит наблюдал. Пит зевал. Пит чесал задницу. Ночь наблюдений № 6 – ночная смена – тусовка в пять утра, мать их так.
Он припарковался на пересечении Трумена и J. Он устроился поудобнее. Он полюбовался видом.
Ему позвонил ниггер и навел. Сказал, что Уэнделл в городе. Что у Уэнделла есть пушка. Что Кертис и Лерой – плохие парни. Они собираются толкать порошок.
Проверить парковку. Проверить Эвергрин. Там обычно собираются торчки. И игроки в кости. Уэнделл обожает играть в кости. Поищи там Кертиса и Лероя – двух здоровенных толстяков – у них еще начесы такие.
Пит проглотил таблетку аспирина. Боль не ушла – только переместилась в другое место. Шесть ночей. Дерьмовое наблюдение. Головная боль и ниггерская жратва. Вся машина жиром заляпана.
Его план: прикончить Кертиса и Лероя. Умилостивить мафию – поиграть в инициативного парня. Грохнуть Уэнделла Дерфи – тем самым сделать Уэйна-младшего своим должником.
За тобой должок, Уэйн. Покажи мне свои досье.
Шесть ночей. Никакого толку. Шесть ночей в этой дыре. Шесть ночей на карачках.
Пит наблюдал за парковкой. Пит зевал. Пит потягивался. У Пита вырос геморрой величиной с пик Маттерхорн.
Торчки раскачивались.
Они поигрывали сигаретками с ментолом. Чиркали спичками. Обжигали ладони. Зажигали фильтры.
Пит зевал. Пит клевал носом. Пит курил одну за другой. Э, а это еще…
Авеню J пересекли двое черномазых. Толстые парни со знатными начесами – по литру лака для волос на каждый ушло, не иначе.
Подождите – еще двое черномазых – нашествие черных в полный рост.
Они вышли на пересечение Трумена и К. Встретились с толстяками. И кое-что замутили.
Кто-то расстелил одеяло. Еще кто-то достал кости. Он принялся трепаться с толстяками. Он звал их «Лерой» и «Кер-ти».
Лерой принес завтрак – вино «Тандерберд» и токайское. Кер-ти бросил кости. Покатились зеленые кубики. Кер-ти проиграл. У Лероя выпали два очка.
Пит наблюдал. Негритосы вопили. Жульничали и выделывали кренделя.
Мимо проехала патрульная машина. Копы стали присматриваться к игре. Негритосы делали вид, что не замечают их. Автомобиль отъехал. Копы зевнули – делать, мол, делать нам нечего, как с черными колупаться.
Лерой проиграл. Кер-ти возликовал. Игроки попивали вино.
На авеню J показался еще один негритос. Пит тут же опознал его – Уэнделл (второго имени нет) Дерфи.
В ярких сутенерских шмотках. С волосами, убранными под сетку. А в районе промежности штаны оттопыривает пушка.
Дерфи присоединился к играющим. Те завозились еще пуще. Дерфи бросил кости. Дерфи затанцевал «ватутси». Дерфи глотал вино.
Вернулся патрульный автомобиль. И принялся шнырять вокруг. Копы заметно оживились. Автомобиль не спешил уезжать. Так и стоял с заведенным двигателем. Слышно было, как булькает радио.
Ниггеры замерли. Ниггеры напустили на себя беззаботный вид. Копы оживились еще пуще. Ниггеры точно телепатировали друг другу: пришли белые угнетатели. Ниггеры сорвались и пустились наутек.
Они разделились. Они рассыпались в разных направлениях. Они удирали группками. Они припустили по J и К.
Копы так и застыли. Обладатели одеяла неслись во весь дух. Побросали вино. Повернули на восток. Понеслись.
Копы очнулись от оцепенения. Копы втопили «газ». Копы ускорились и бросились в погоню. Дерфи мчался на запад. Длинноногий и худой, он быстро обогнал толстяков Лероя и Кер-ти.
Пит втопил педаль газа. Пит поторопился. Сцепление пробуксовало. Мотор взревел – и затих.
Пит выскочил из машины. Пит побежал. Дерфи бежал все быстрей. Его тучные приятели заметно отстали. Толстяки с начесами тяжело переваливались и пыхтели.
Они свернули в проулок: кучи мусора на гравии, по обеим сторонам – хибары. Дерфи поскользнулся. Споткнулся. Порвал штаны. Его пушка выпала.
Пит поскользнулся. Споткнулся. У Пита расстегнулся пояс. Пушка выпала из кобуры.
Он удержался на ногах. Остановился. Поднял с земли пушку Дерфи. Снова споткнулся. Заскользил по гравию. Прямиком позади него взвыла сирена – громко и надрывно.
Дерфи перемахнул через ограду. Подтянулись и толстяки с начесами. Патрульный автомобиль резко развернулся. Патрульный автомобиль резко затормозил. И подъехал ближе. И перегородил Питу дорогу.
Он выронил пушку. Он поднял руки над головой. Копы выбрались из машины. Вытащили дубинки. Вскинули пневматические винтовки.
Они повязали его – статья 407 уголовного кодекса – шерифская служба округа Кларк.
Его бросили в карцер. Приковали наручниками к стулу. Его принялись обрабатывать двое легавых – толстые телефонные книги и угрозы.
– Мы пробили по базе твою пушку. Она в розыске. Ты – налетчик.
– Да пошли вы – я ее с земли подобрал.
– Чушь собачья. Что ты там делал? Расскажи-ка.
– Приехал купить свиного рубца на ужин. Котлеток там. Девочку черную снять.
– Чушь! Говори…
– Я – борец за гражданские права. Мы преодоле…
Они ухватились за телефонные книги – толстенные алфавитные телефонные справочники Лос-Анджелеса.
– Ты – грабитель. Грабишь игроков в кости. Ты пытался ограбить тех негров.
– А вот и нет – я приехал за листовой капустой.
Они принялись бить его по ребрам. По коленям. Старательно так. Передвинули «собачку» на его наручниках на два деления. И оставили в душной тесноте.
Занемели запястья. Онемели руки. Страшно хотелось ссать.
Он перебирал в уме возможности.
Не стоит звонить Литтелу. И мафии тоже не стоит. Как и строить из себя очень тупого. Барби тоже звонить не стоит – зачем ее пугать?
У него затекла спина. Занемела грудь. Пришлось намочить штаны. Он собрался с силами. Поднапрягся. И порвал цепочку от наручников. Пошевелил руками – кровь снова побежала по телу.
Вернулись легавые. Увидели, что сталось с цепочкой. Один аж присвистнул и зааплодировал.
Пит сказал: «Позвоните Уэйну Тедроу. Он работает в ЛВПУ».
Явился Уэйн-младший. Легавые оставили их одних. Уэйн-младший снял с него наручники.
– Мне сказали, ты собирался ограбить игроков в кости.
Пит потер запястья:
– И ты поверил?
Уэйн-младший нахмурился – обиженная примадонна. Уэйн-младший немедленно скис.
Пит встал. К нему постепенно возвращались силы. Щелкнули барабанные перепонки.
– Здесь действует закон о задержании на трое суток?
– Ага, а потом либо отпускают, либо предъявляют обвинение.
– Тогда не буду трепыхаться. Мне и раньше случалось так попадать.
– Что ты хочешь? Услугу? Чтобы я перестал ходить смотреть, как поет твоя жена?
Пит потряс руками в воздухе. Онемение постепенно уходило.
– Дерфи в городе. Тусуется с двумя типами по имени Кертис и Лерой. Я видел их возле железнодорожных путей на углу Трумена и J.
Уэйн-младший вспыхнул – от перенапряжения его лицо по брови налилось кровью.
Пит сказал:
– Грохни его. Думаю, он вернулся тебя убить.
28.
(Вашингтон, округ Колумбия, 14 января 1964 года)
Пикеты перед Белым домом:
Гражданские права и «Запретите бомбу»[66]66
«Запретите бомбу» – знаменитый лозунг Кампании за ядерное разоружение, британской организации, выступающей против распространения ядерного, химического и биологического оружия во всем мире, а также против строительства атомных электростанций на территории Соединенного Королевства.
[Закрыть]. «Левая» молодежь.
Они маршировали. Они скандировали лозунги. Они перекрикивали друг друга. Было холодно. На них были теплые пальто. И высокие папахи.
Пикетчики разговаривали. Трепались и посмеивались. Про Джонсона и Кастро. Угрозу Голдуотера[67]67
Барри Моррис Голдуотер (1909–1998) – сенатор США, республиканец, убежденный противник десегрегации и непримиримый антикоммунист. Однажды изъявил намерение подбросить атомную бомбу в мужской туалет Кремля. В 1964 году баллотировался на пост президента – и с треском проиграл выборы Линдону Джонсону, т. к. в американском обществе, и особенно в «левых» кругах, распространилось убеждение, что, если Голдуотер придет к власти, Соединенным Штатам не избежать ядерной войны с Советским Союзом.
[Закрыть].
Выступающие делились кофе. Девчонки принесли бутерброды, Литтел огляделся – Бейярда Растина было не видать.
Он знал Растина в лицо. Мистер Гувер снабдил его фото. Он встречался с человеком, внедренным Гувером в Конференцию христианских лидеров Юга. Вчера вечером они беседовали.
Лайл Холли – бывший сотрудник чикагского полицейского управления. Работал в подразделении по борьбе с коммунистической угрозой. Изучал левое движение. Говорил как левый, а думал как правый. Они были тут практически в одном качестве. И разделялись тоже. Лайл постоянно отпускал расистские шуточки. Лайл сказал, что обожает доктора Кинга.
Он знал брата Лайла. Они вместе работали в сент-луисском отделении ФБР – с сорок восьмого по пятидесятый.
Дуайт Холли был ультраправым. Дуайт выполнял задания Ку-клукс-клана – под прикрытием. Дуайт выполнял их правильно. Семейство Холли было из Индианы. Семейство Холли было тесно связано с тамошним Кланом. Папаша братьев был клановским Великим Драконом[68]68
В иерархии Ку-клукс-клана Великие Драконы занимали второе место после верховного руководителя – Великого Мага и возглавляли территориальные подразделения организации – «королевства», границы которых совпадали с границами штатов.
[Закрыть].
Теперь времена Клана остались позади. Сыновья папаши Холли выучились на юристов и стали копами.
Дуайт ушел из ФБР. Но все еще оставался на федеральной службе. Дуайт поступил в Бюро по контролю над распространением наркотиков. Неугомонный Дуайт постоянно менял работу. Ему хотелось нового ответственного задания – и должности: главного следователя Минюста по южной Неваде.
Дуайт был жестким. Лайл – мягким. Лайл умел сочувствовать – так же, как Литтел.
Лайл и состряпал «легенду».
Уорд Литтел – бывший агент ФБР. Его выгнали со службы. Он впал в немилость у начальства. Мистер Гувер лишил его всего. И теперь он – адвокат мафии. Тайно сочувствует «левым». И – имеет доступ к средствам мафиози.
Что было весьма похоже на правду. Сам Лайл это тоже признал. Лайл рассмеялся. Лайл сказал, что ему помог мистер Гувер.
Сделка была заключена. Деньги ему выделили – Сэм и Карлос.
Он выложил им все начистоту: это целиком и полностью задумка мистера Гувера – не мафиозная – направленная на дискредитацию КХЛЮ.
Карлос и Сэм были в восторге от идеи. Лайл поговорил с Бейярдом Растином. Лайл расписал все так: Уорд Литтел – мой старый приятель. Уорд разделяет наши взгляды. У Уорда есть деньги. Уорд – сторонник КХЛЮ.
Стоявшие с плакатами «Запретите бомбу!» разошлись. Подтянулись активисты Молодой Америки. И замелькали новые плакаты: «Вырвать Бороду!», «Распять Хрущева!».
Подошел Бейярд Растин. Высокий мужчина, ухоженный и хорошо одетый – на фото он выглядел не таким стройным.
Он сел. Закинул ногу за ногу. Расчистил место на скамейке.
Литтел спросил:
– Как вы меня узнали?
Растин улыбнулся:
– Вы – единственный, кто не вовлечен в демократический процесс.
– Юристы не размахивают плакатами.
Растин раскрыл свой дипломат:
– Верно, но некоторые делают взносы.
Литтел раскрыл свой дипломат:
– Будет больше. Но если меня прижмут, я буду все отрицать.
Растин взял деньги.
– Способность отрицать. Я это ценю.
– Вы должны всегда иметь в виду источник этих средств. Те, на кого я работаю, не шибко дружат с борцами за гражданские права.
– А следовало бы. Итальянцев тоже иногда ущемляют в правах.
– Они так не считают.
– Может, оттого-то так и преуспели в своей, так сказать, области.
– Ущемляемые сами учатся ущемлять. Я понимаю их логику, но не принимаю ее.
– А вы не считаете, что у итальянцев жестокость в крови?
– Не больше и не меньше, чем глупость в крови у негров.
Растин хлопнул себя по коленям:
– Лайл сказал, что вы сообразительный.
– У него тоже этого не отнять.
– Он упоминал, что вы давно знакомы.
– Да. Познакомились во время митинга «Свободу супругам Розенберг!». Кажется, в пятьдесят втором.[69]69
Юлиус и Этель Розенберг были приговорены к смертной казни по делу о шпионаже в пользу СССР. Юлиуса – радиоинженера, служившего в войсках связи, – обвинили в том, что он передавал советской разведке секретную документацию, представлявшую важность для ядерной безопасности США. Этель проходила по делу как сообщница. Членство в коммунистической партии и еврейское происхождение обоих супругов придали их процессу острый политический характер. Розенбергов часто называют жертвами «красной истерии», которой Америка была подвержена в 1950-е годы. Общественная кампания за их помилование не имела успеха, и оба были казнены в июне 1953-го.
[Закрыть]
– На чьей вы были тогда стороне?
Литтел рассмеялся:
– Мы вели видеонаблюдение из одного и того же здания.
Растин засмеялся:
– Я тогда не участвовал. Я никогда не был истинным коммунистом, что бы там ни думал обо мне мистер Гувер.
Литтел сказал:
– Согласно его логике, вы таковым и являетесь. Вы знаете, что это значит. Это значит, что он желает держать под колпаком всех, кого боится.
Растин улыбнулся:
– Должно быть, вы его ненавидите.
– Нет.
– После того, что он с вами сделал?
– Тяжело ненавидеть того, кто так верен себе.
– Вы учились пассивному сопротивлению?
– Нет, но лично убедился в тщетности других путей.
Растин рассмеялся:
– Невероятно – и это говорит мафиозный адвокат.
Подул ветер. Литтел вздрогнул:
– Мне кое-что о вас известно, мистер Растин. Вы – талантливый человек, и вам известно, что такое компромисс. Скажем так, до ваших талантов мне далеко, но о компромиссах я тоже кое-что знаю.
Растин поклонился:
– Прошу прощения. Я стараюсь не предугадывать мотивов других людей, но с вами я только что допустил ошибку.
Литтел покачал головой:
– Неважно. Главное – мы хотим одного и того же.
– Ну да, и оба делаем для этого то, что в наших силах.
Литтел застегнул плащ:
– Я восхищаюсь доктором Кингом.
– Настолько, насколько католик может восхищаться человеком по имени Мартин Лютер?
Литтел рассмеялся:
– Я восхищаюсь Мартином Лютером. К этому компромиссу я пришел еще тогда, когда был более набожным.
– Вы наверняка услышите много гадостей про нашего Мартина. Мистер Гувер рассылает кучу писем на этот счет. Мартин Лютер Кинг – черт с рогами. Он соблазняет женщин и нанимает на работу коммунистов.
Литтел надел перчатки:
– У мистера Гувера много друзей по переписке.
– Ну да, в конгрессе, среди священнослужителей и газетчиков.
– Он верит, мистер Растин. Поэтому-то и они верят ему.
Растин встал:
– Но почему именно сейчас, именно в это время вы решились на такой рискованный шаг?
Литтел поднялся:
– Я только что из Лас-Вегаса. Мне совсем не нравится, как там делаются дела.
Растин улыбнулся:
– Попросите тамошних мормонов ослабить цепи.
Они пожали друг другу руки. Растин пошел прочь.
Растин насвистывал Шопена.
Парк так и светился. Мистер Гувер одаривает каждого.
29.
(Лас-Вегас, 15 января 1964 года)
Перед глазами – картины.
Мертвая шлюха. Глазное яблоко. Уэнделл Дерфи с клыками.
Картины и сны-галлюцинации. Отсутствие сна и периодические «отключки». Два раза чуть в аварию не попал.
Картины сменяли друг друга. Тридцать шесть часов практически без сна. Полил дождь – немного полегчало.
Уэйн нажал на одного таксиста из «Монарха». Украл у него немного бензедрина. Уэйн позвонил Линетт в школу и оставил сообщение: «Не ходи домой. Переночуй у друзей. Перезвоню и объясню».
Он съел бензедрин. Обильно запил кофе. Это придало ему сил. Прочистило мозги. Картины стали четче и понятней.
Он засел в укрытии на углу Трумена и J. Он просмотрел полицейские досье. Утащил фотографии. На Лероя Уильямса и Кертиса Суэйзи у полиции кое-что было:
Сутенеры. Игроки. Двенадцать арестов, два приговора. Бродяги – ни одного постоянного адреса.
Он наблюдал за игроками в кости. Очередями за барбекю. Он видел неясные силуэты. Раз ему почудилось, что он увидел Уэнделла Дерфи. Он сморгнул – видение рассеялось.
Он сидел в машине. Наблюдал за переулками. Уже два часа как.
Из хижины выходит Лерой. Выбрасывает мусор в контейнер – и сразу бежит обратно.
Уэйн выскочил из машины. Уэйн высыпал содержимое контейнера на землю. Уэйн увидел пластиковую простынку. К ней пристала какая-то белая пыль – крупицы белого порошка. Он лизнул порошок. Это оказался героин.
Он обошел хижину. Окна были затянуты гофрированной фольгой. Он оторвал один край. И увидел Кертиса и Лероя.
Это было в 17:15. Теперь его часы показывали 18:19.
Уэйн наблюдал за хижиной. Уэйн видел какие-то движущиеся фигуры и свет. Свет проникал сквозь дырки в фольге.
Дождь зарядил надолго. Проклятый дождливый сезон.
Даллас. Пит и Дерфи. Пит говорит: «Убей его». Эти слова преследовали его два дня.
Надо было убить его еще там. Он всегда возвращается домой. Тебе следовало бы знать.
УБЕЙ ЕГО. УБЕЙ ЕГО. УБЕЙ ЕГО.
Автомобиль увяз в грязи. Крыша протекала. В салон просачивалась дождевая вода. Он был должником Пита. Его спасла Питова машина. Отвлекла его внимание.
К черту Бадди Фрича, к черту досье – Хинтон заплатит за мертвую шлюху. Один раз он возвращался на то место – десять часов назад. Проезжал мимо трейлера. Оттуда уже шел запашок. Шлюха медленно разлагалась.
Картины: запекшаяся кровь, личинки мух, крупная дробь в луже крови.
Уэйн наблюдал за хижиной. Дождь размывал вид из окна. Время распадалось на секунды. Из секунд составлялось время.
Открывается задняя дверь. Выходит мужчина. Он идет неспешно. Он идет в его сторону. Он подходит совсем близко. Так, это Лерой Уильямс.
Без шляпы. Без зонтика. В мокрых шмотках.
Уэйн резко распахнул дверь. Она сшибла Лероя с ног. Лерой взвизгнул. Шлепнулся в грязь. Уэйн выпрыгнул наружу.
Лерой поднялся. Уэйн достал пистолет и стукнул его рукоятью. Уэйн наподдал ему по яйцам. Лерой взвыл и рванулся. Лерой шлепнулся на землю. Пробормотал что-то про мать. Достал нож. Уэйн прихлопнул его руку дверью. Расквасил ему пальцы. Придавил их. Лерой заорал и выронил нож.
Уэйн открыл поворотное окошко. Потянулся и открыл бардачок. Порывшись там, нашел рулон изоленты. Лерой закричал. Шум дождя заглушил его крик.
Лерой пошевелил ладонью. Из рассеченной плоти торчали кости. Лерой громко завопил.
Уэйн ухватил его за начес. Уэйн замотал ему рот липкой лентой. Лерой принялся извиваться. Взвизгнул. Беспомощно замахал изуродованной кистью.
Уэйн замотал его рот изолентой – в три слоя. Завел ему руки за спину. Сковал их наручниками. Затолкал на заднее сиденье. Сам сел на место водителя. Включил двигатель. Вырулил и поехал сквозь грязь и мусор. Дождь все усиливался. «Дворники» сломались. Он вел машину исключительно на ощупь.
Так он проехал километра два. Увидел дорожный знак. В мозгу блеснуло: ага, свалка автомобилей – совсем близко.
Он проехал еще метров пятьдесят. Резко повернул вправо. Притормозил. Припарковался. Задел за тротуар осью моста.
Включил фары. Осветил территорию: дождь, повсюду ржавчина, штук сто выброшенных автомобилей.
Поставил машину на ручник. Подтащил Лероя к себе. Содрал с лица изоленту. Вместе с кожей и доброй половиной усов.
Лерой завопил. Лерой закашлялся. Выкашлял кровь и пену.
Уэйн врубил в салоне свет.
– Уэнделл Дерфи. Где он?
Лерой заморгал и закашлял. Уэйн почуял, что он наложил в штаны.
– Где Уэнделл Дер…
– Уэнделл сказал, что у него какое-то дело. Что вернется забрать свои шмотки и свалит из города. Кер-ти сказал, что у Уэнделла какое-то дело.
– Какое именно дело?
Лерой затряс головой:
– Не знаю. Дело Уэнделла есть дело Уэнделла, и не мое дело.
Уэйн схватил его за волосы и крепко приложил мордой о дверь. Лерой закричал и стал выплевывать зубы.
Уэйн замотал изолентой все его тело. Ухватил за цепочку на наручниках. Открыл дверцу. Выволок его наружу. Подтащил к какому-то «бьюику». Достал пушку и шесть раз выстрелил в багажник.
Затолкал туда Лероя. Навалил сверху найденные тут же шины. Захлопнул багажник.
Он промок насквозь. В ботинках хлюпало. Ноги вообще жили отдельно от тела. Он видел призраков. Он знал, что это лишь призраки. И что они ненастоящие.
Дождь поутих. Уэйн вернулся обратно. Припарковался на том же месте в переулке. Обошел хижину. Приподнял обрывок фольги.
Вот Кер-ти. И еще один тип. У типа лицо Кер-ти. Значит, это брат Кер-ти.
Кер-ти сидел на полу и с чем-то возился. Кер-ти раскладывал порошок по пакетикам.
Его брат обвязал жгутом руку. Вмазался, снял жгут – уже на седьмом небе. Зажег сигарету с ментолом.
И обжег пальцы. Улыбнулся. Кер-ти хихикнул. Кер-ти продолжил фасовать порошок.
Он повертел в пальцах нож. Выразительным жестом провел лезвием возле живота – как кишки выпускал. Изобразил бритье. И сказал: «Уэнделл любит, когда там выбрито. Он всегда режет телок».
Он сказал: «Да что его, что ее. Он же пушку потерял, так что придется подходить поближе».
Уэйн это УСЛЫШАЛ. В мозгу синаптически щелкнуло. Уэйн это УВИДЕЛ – в мозгу сразу же нарисовалась картинка.
Он побежал. Поскользнулся. Споткнулся. Упал в грязь. Поднялся и, спотыкаясь, побежал. Запрыгнул в машину. Ткнул ключом в скважину. Не попал.
Кое-как справился. Завел. Едва не вывернул переключатель скоростей. Колеса завертелись, и машина сорвалась с места.
Сверкнула молния. Ударил гром. Он перегнал дождь.
Он пролетал перекрестки. Проносился на желтый и красный свет. С грохотом переезжал железнодорожные пути. Въезжал на тротуары. Задевал припаркованные автомобили.
Он доехал до дома. Заехал на лужайку. Спотыкаясь, вбежал в дом. Свет не горел. Замок был взломан. Его ключ застрял в скважине.
Он вышиб дверь. Осмотрел прихожую. Увидел в спальне свет. Подошел и заглянул туда.
Она была без одежды.
Красные простыни. Она истекла кровью. На простынях белого места не осталось.
Он связал ее. Привязал к кровати. Галстуками Уэйна. Вспорол ей живот и побрил ее. Сбрил все волосы на ее лобке.
Уэйн достал пушку. Взвел курок. Сунул дуло в рот. Нажал на спусковой крючок.
Боек сухо щелкнул – пусто. Все шесть патронов он расстрелял на автосвалке.
Гроза унеслась дальше. Порывами ветра повредило линии электропередач. Повалило светофоры. Водители ехали кто как.
Уэйн же ехал осмысленно. Уэйн ехал очень медленно.
Он припарковался возле хижины. Он схватил свой обрез. Подошел и вышиб дверь.
Кер-ти паковал дурь. Брат Кер-ти смотрел телевизор. Они увидели Уэйна. Кивнули. Обдолбанно ухмыльнулись.
Уэйн попытался заговорить. Язык не послушался его. Заговорил Кер-ти. Медленно, как все героиновые торчки.
– Эй, чувак. Уэнделла нет. Ты же не думаешь, что мы укрываем…
Уэйн поднял дробовик. Треснул прикладом Кер-ти. Сшиб его с ног. Наступил ему на грудь. Схватил шесть пакетиков дури. Затолкал ему в рот.
Кер-ти закашлялся. Впился зубами в пластик. Кер-ти укусил Уэйна за руку. Кер-ти проглотил пластик и дурь.
Уэйн наступил ему на лицо. Полопались пакетики. Щелкнули его зубы. Со щелчком сломалась челюсть.
Кер-ти рванулся. Ноги Кер-ти судорожно вытянулись. Из носа хлынула кровь. Кер-ти дернулся и впился зубами в ботинок Уэйна.
Уэйн врубил телевизор на максимальную громкость. Мори Амстердам вопил. Дик Ван Дайк кричал.
Брат Кер-ти заплакал. Брат принялся умолять. Бормотать что-то нечленораздельное. Обдолбанно бормотал, сидя на полу. Его губы шевелились. Его рот двигался. Веки дрожали. Глаза закатились.
Уэйн ударил его. Сломал ему зубы. И нос тоже. Сломал об него приклад. Рот брата Кер-ти двигался. Губы шевелились. Выкатились глазные яблоки. Белого цвета.
Уэйн подхватил телевизор. Уронил его на голову своей жертвы. Лампы с треском взорвались. И сожгли брату Кер-ти лицо.
Опоры ЛЭП починили. Уличные фонари работали исправно. Уэйн вернулся на автосвалку.
Припарковался. Врубил «большой свет». Лучи фар ярко осветили «бьюик». Он выбрался и открыл багажник.
Содрал изоленту со рта Лероя. Спросил: «Где Дерфи?» Лерой ответил: «Я не знаю».
Уэйн выстрелил в него – пять раз. В лицо, в упор, крупнокалиберной дробью.
Разнес ему башку. Раскурочил багажник «бьюика». Изрешетил колеса.
Побрел к своей машине. Из-под капота струился дым. У него кончился бензин. И сгорел картер.
Он выбросил обрез.
Пошел домой пешком.
И остался сидеть возле Линетт.
