355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Джексон Эм » Нейтрал: падение (СИ) » Текст книги (страница 1)
Нейтрал: падение (СИ)
  • Текст добавлен: 19 июля 2017, 23:00

Текст книги "Нейтрал: падение (СИ)"


Автор книги: Джексон Эм


Жанр:

   

Ужасы


сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 33 страниц)

Эм Джексон
Нейтрал: падение


Эм Джексон

Нейтрал: падение

ISBN 978-966-924-531-1

УДК 821.161.1(477)-31

ББК 84.4УКР6-5

Э 54

Оглавление


Глава 1. Возвращение


Глава 2. Призрак


Глава 3. Ошибочное дежавю


Глава 4. Наваждение


Глава 5. Тренинг


Глава 6. Сомнения


Глава 7. Капсула


Глава 8. Измена


Глава 9. Уход


Глава 10. Альберт


Глава 11. Вечеринка


Глава 12. Насилие


Глава 13. Подъем


Глава 14. Разоблачение


Глава 15. Пустыня


Глава 16. Самообман


Глава 17. Расставание


Глава 18. Падший ангел, дверь в рай тебе теперь закрыта


Глава 19. Сердце ангела

Эпилог «Why did you lie?»


Глава 1

Возвращение

– Жалко, конечно, с тобой расставаться, парень. Мы с женой к тебе привыкли. Ты же знаешь, ты так напоминаешь нам нашего собственного сына, – и старик прислонился к юноше с лучезарной улыбкой и ясными голубыми глазами.

Его русые волосы светились под золотистыми яркими лучами солнца. Все его тело дышало юностью, свежестью и какой-то неиссякаемой радостью и надеждой. Весь он горел в предвкушении чего-то. Он быстро по-мужски, но с какой-то невероятной благодарностью, преданностью и теплом обнял старика. Они только что закончили работу на поле и сейчас возвращались к их дому подготовиться в дороге.

–Я, конечно, уверен, что город засосет тебя. Как когда-то это было и с моим сыном. И потеряли мы его, сам понимаешь... И чего вам, молодежи не сидится. Что вы все стремитесь туда? Какую лучшую жизнь хотите вы найти? Молоды вы еще, не можете понять, в чем счастье. Город лишь выпьет из вас соки, сделает вас слабыми, зависимым от множества "да" и "нет", – обратился к юноше старик.– Но ты всегда знай одно: если что, у тебя есть, куда возвращаться.

Парень лишь покачал головой в ответ и обратился к старику:

–У меня и так было, куда возвращаться. Вы же знаете, у меня есть семья. Мать, отец, сестры, братья. Но не к ним льнет моя душа. Они – в прошлом. Я хочу создать свою семью. И я буду идти следом за своей мечтой столько, сколько понадобится, пока снова не увижу любимых глаз и не почувствую тепло любимого тела.

– Сын мой, – на глаза старика навернулись слезы.– Я все время боялся тебе сказать, спросить тебя. Но теперь, ты все равно уже уходишь, теперь можно. Если я не задам эти вопросы сейчас, я не задам их уже никогда. И, поэтому, я наберусь все же смелости.

– Не бойтесь, задавайте. Я, по возможности, отвечу на каждый из них.

– А что если ты ошибаешься? Как ты знаешь, что искать ее нужно именно там?

– А где еще? Она всегда стремилась в Саргемин. И,– он помедлил. – Я знаю, что она дошла туда.

– А если...?

– Если что?

– А если ее уже нет в живых?

– Что вы, что вы,– парень замахал руками. – Вот в этом я уверен полностью, это я чувствую сердцем. Понимаете, наши сердца, они связаны. Между нами даже не нить, а полотенце, которое простирается по всей земле, соединяя нас. Золотое полотенце. Если остановилось бы ее сердце, поверьте, мое синхронно стало бы в тот же миг.

– Бедный мой мальчик,– пожалел старик парня. – И последний вопрос. Самый сложный. Ведь прошло много времени с тех пор, как судьба развела вас. А если у нее уже все поменялось? А если она вообще...?

– Что вообще?

– Встретила другого мужчину, влюбилась, вышла замуж, детей уже родила.

– Да поймите вы,– тут в глазах парня проступило какое-то особое отчаяние, ужасная боль, которую он бессилен был скрыть, и вся эта неизбежность и обреченность полезли из него наружу.– Поймите, она не могла. Она любит меня. И это у нас с ней будут семья. И уже есть дети,– он осекся.– Я, по крайней мере, надеюсь на это. Поймите. Я так до сих пор страдаю, караю себя. Как я мог тогда ее потерять?!

– Это все обстоятельства, сынок. Ты и так еле выжил. Мы чудом тебя со старухой тогда поставили на ноги, вытащили на свет Божий. Мы думали, ты никогда уже и не проснешься.

– Так вот, знайте, лучше бы и не проснулся, если не видать мне больше Мартины. Я живу только для того, чтобы в какой-то момент снова увидеть ее, воссоединиться с ней и быть рядом. И еще,– он положил свою руку на плечо старику.– Спасибо за все, чему вы меня научили. Я вижу, как вы живете с вашей женой. Старость оказалась бессильна сделать что-либо с вашими чувствами, время лишь усилило их. И вы не обременены всеми тяготами города, слухами, взглядами людей, всем этим наносным. Вы живете для себя. На природе. И наслаждаетесь счастьем вашего не одиночества. Я, как только найду Мартину, сделаю все, чтобы мы с ней смогли создать то же и вы. Это конечная цель моего путешествия. И путешествия отнюдь не в Саргемин, а путешествия по жизни. Единственное, чего я хочу, к чему я льну, – просто быть счастливым с Мартиной вдали от всех в своем собственном раю. Я найду ее, и мы снова будем вместе. Просто построим дом, вдали от всех. Я бы очень хотел, чтобы это было где-то возле воды. Может, речка или озеро. Я знаю, Мартина это очень любит. И мы будем просто жить вместе, наслаждаться каждым мгновением, рожать детей, просто быть счастливыми.

Он так унесся в свои фантазии, что старик, который смотрел на него, затаил дыхание и боялся даже и дышать, и пошевелиться, чтобы не перебить все эти мысли Жака. Он понимал, что, возможно, тот сейчас и бредит, и никогда не достигнет он всего того, о чем говорит. Но каждому из нас нужна надежда, и старик более не хотел задавать ему никаких вопросов. Он лишь хотел, чтобы Жак пока что жил своей мечтой, ведь никто не знает, что будет потом.

Когда−то жизнь уже обрубила все счастье старика. Да. Они были вместе с женой. И, слава Богу. Но сердца их каждый день тяготила боль, которая висела тяжелым камнем, привязанным к ним, и все более и более тянула их к земле и смерти, отнимая все жизненные силы.

Это была боль от гибели их сына. Старуха всю жизнь очень болела, и их сын был поздним ребенком. Как мечтал он тоже вырваться из этой глухой деревни. Самым близким городом был Саргемин. И потом, как так случилось, по удару судьбы, произошло то, о чем старик никогда не рассказывал своей жене. Пусть эта боль убивает с каждым днем все больше только его. Пусть это ужасное воспоминание просто сгрызает его душу и продлевает его ад здесь, на земле. Как так случилось, что именно его отцовское сердце почувствовало, когда необходимо явиться в этот проклятый Саргемин, чтобы увидеть то, за то он отдал бы все сокровища мира, дабы никогда не стать свидетелем этого ужасного действа.

Он оказался там именно в тот момент, когда на главной площади города палач вешал его сына с другими, вроде как бандитами. Он понял, что его сына обвинили в разбойничестве. Даже если и так, даже если его дитя и связалось с плохой компанией, и даже заслуженной была эта казнь, старик не понимал, от чего же Бог оказался так жесток к нему, что показал, как его дитя лишают жизни? За что наслужил он такое наказание? Вернувшись, ничего не сказал он старухе. Но понял лишь одно: город забрал его сына. Что-то там такое было, что поломало его мальчика. Сделало из него плохого человека. Другого. Не такого, каким они его растили. И всю эту вину он перекладывал именно на Саргемин.

Они с женой за последнее время очень сроднились с Жаком. Такого отзывчивого душевного парня они еще никогда не видели, но в нем было слишком много мечтаний, далеких от жестокой реальности. Старик видел это. Он видел обнаженную ранимую душу Жака. И ужасно боялся за него. Он знал, что тот тоже может сломаться. И очень опасался этого. Сейчас он колебался, как будет лучше: ничего не знать о судьбе Жака или все же ездить к нему в Саргемин в попытке предотвращать катастрофы. Об этом он должен был посоветоваться со своей женой перед отъездом Жака, но решил, что лучше спросить у него самого это прямо сейчас. Пусть их рассудит случай, чтобы ему не было необходимости ломать свою старческую голову.

– Послушай, Жак, как тебе будет лучше: если ты мне пошлешь весточку, где ты будешь, и я буду тебя время от времени навещать, или если потом ты сам приедешь? Хочешь ли ты, чтобы я к тебе приезжал?

На мгновение Жак задумался. Конечно же, предложение старика было заманчивым. Но Жак не знал, где он окажется, и не будет ли ему стыдно признаться старику в этом. Поэтому он ответил ему так:

– Когда у меня что-то наладится, я вам сообщу. Но! – тут он поднял палец.– Не ждите, что это произойдет быстро. Вообще лучше не терзайте себе сердце и не ждите. Я просто обещаю: я вернусь. А если не вернусь, допустим, в течение лет пяти, то забудьте меня вовсе.

–Жак, перестань,– и старик с плачем кинулся к нему.– А может, я поеду с тобой сейчас? Посмотрю, как ты устроишься? Давай, может, я дам тебе с собой больше монет?

– О, что вы, вы и так отдали мне уже почти все, что у вас было. Ваша щедрость и так не имеет границ. А сколько вы заботились обо мне!

– Ты отдал нам взамен столько любви, я и не думал, что на старости лет нам со старухой так еще повезет. Мы и не думали, что еще после смерти нашего мальчика кто-то вообще подарит нам свое детское тепло и любовь. А тут – ты. Ты для нас просто дар Богов. Спасибо тебе, Жак.

– Полно. Я вас очень полюбил, это правда. И была бы моя воля или если бы мое сердце пустовало, то я бы бесспорно остался здесь, с вами.

Тут они уже подошли к бедной постройке старика, к ним навстречу с котомкой для Жака уже вышла его бедная сморщенная старенькая жена. Она держалась очень серьезно, но было видно, что внутри ее все дрожит, и что ей очень не хочется отпускать Жака. Она начала его быстро крестить, а затем упала ему в ноги, благодаря за все минуты счастья, которые он подарил им на старости. Он быстро помог ей подняться, просто силой заставив сделать это,

– Перестаньте, перестаньте. Мне уже надо ехать, простите. А то солнце уже будет скоро садиться. Меня уже ведь ждут.

– Да, да, Жак. Знай, мы всегда с тобой. Носи нас с собой в душе, как в кармане. И да будет путь твой легким и пусть приведет он тебя туда, куда так стремится твое сердце.

– Спасибо, спасибо, – рассыпался в благодарностях Жак.

Он начал плакать. Слезы так и стали литься из его глаз. Он обнял сначала старуху, затем старика. Тот снова ответил ему на объятия. Тут Жак совсем растрогался и промолвил:

– А кто же будет помогать вам? Знайте: как только я найду Мартину, и мы снова сможем быть с ней, мы сразу же вернемся. Еще успеете понянчить внучков, так сказать, – начал он говорить старикам.

Но старуха перебила его, промолвив:

– О нас не переживай. Нам уже мало на земле осталось. Была бы моя воля, всю оставшуюся свою энергию я отдала бы тебе. И молюсь я лишь об одном. О том, чтобы мне представился еще хоть один раз случай увидеть твое доброе лицо, и оно было таким же, как вот сегодня, – искрящимся от надежды и счастья. Чтобы душа твоя не омрачилась никакими событиями, если они будут. Знай всегда: твоя любовь – это щит от всех невзгод. Даже если она только с тобой, все равно это дар небес, Бог выбирает людей не просто так, и он знает, когда дарит любовь тем, кому она нужна, кто способен взрастить ее в своем сердце. Если бы ты этого не заслуживал, то не получил бы.

– Да. Спасибо вам за все,– в который раз сказал Жак.– Ну, мне пора.

– Давай, мой милый мальчик. Иди и выполняй свой мужской долг. Ищи женщину своего сердца и борись за вашу любовь до последнего.

– Да что бороться. Главное – найти саму Мартину. Понимаете, мы любим друг друга. Только я ее найду, мы сразу же приедем.

– Дай Бог. Дай Бог,– ответила ему старуха.

– Давай, с Богом,– твердил еще и старик и, обнявшись напоследок, Жак быстро пошел от них прочь не оборачиваясь, чтобы его сердце не обливалось кровью из-за того, что он бросает этих добрых стариков.

Старуха же стояла, как в воду опущенная. В ее лице не было ни капли радости, словно она уже начала что-то оплакивать. Ее муж обратился к ней:

– Чего ты расстраиваешься, старенькая моя, – начал подбадривать ее он.

Но она лишь обреченно покачала головой и, посмотрев на него невидящим взглядом, ответила:

– Он никогда не вернётся,– проговорила она и зашла в дом.

Тем временем Жак уже размашистым шагом направился прямо к полю и дому соседа старика, с которым тот заведомо договорился о помощи Жаку. Он шел, полный энергии и надежд. В его сердце играла неистовая музыка счастья.

Та, которую он не слышал уже давно еще с детства. Лишь в его родном поселении порой в часы самых прекрасных праздников, которые пока что только были в его жизни, играли самые веселые на свете музыканты. О Боже, как он скучает по тем временам. Порой его сердце сжималось, и он думал, все думал: правильно ли он поступил? Вот так вот, бросив все: свою семью, родных. Никто из них не знает, где он, и он так и не послал им весточку. Но он не знал, как ему лучше было поступить в такой ситуации. Лучше, чтобы они были в курсе, что он еще есть на этом свете или нет. Но успокаивал он свое бездействие в этой ситуации тем, что материнское сердце ведь не обманешь, она все равно чувствует, что он жив. А если нет, значит, так и лучше.

Сейчас же он всеми силами пытался найти дорогу к себе домой. К тому дому, которого он ещё не знал. Он шел в никуда. Вглядываясь в каждую ветку на дереве и былинку у него под ногами и прислушиваясь к каждой новой мысли, которая прилетала к нему в голову. Он не спешил.

Он просто хотел понять и всем своим дыханием сродниться с ритмом своей ходьбы. Каждая клетка его тела билась в ожидании встречи. Обретения своей родной души снова. И пока он еще не столкнулся с какими-то трудностями, которые, вероятно, уже поджидали его. Пока ничто в его груди не обломалось, ему хотелось полностью вкусить это время. Когда еще ничего неизвестно, и можно построить любые воздушные замки, пусть даже из самых несбыточных желаний.

Пытался он не вспоминать слова старика, которые наждачной бумагой прошлись по его душе. Губами старика в тот момент заговорили самые большие его страхи. А что, если Мартины уже нет в живых? Если ей повезло не так, как ему, и она вообще не выжила? О Боже! Тут сердце Жака при мысли о таком сразу же падало вниз, как с крутой горы. Какие−то железные прутья сразу же оковывали и сжимали его до невозможности. Но нет, зачем он настраивает себя на такие плохие сценарии? Ведь не мог он бросить все зря. Нет, Бог улыбнется ему, и его возлюбленная найдется. Он найдет ее, отвоюет у всех чертей этого мира. И они снова будут вместе. Вот такую идиллию растил в своем сердце Жак.

А вы знаете, ведь чем идеальнее выглядит все, что представляет человек, тем тяжелее ему потом, когда он видит, как его иллюзии и такие великолепные картины, нарисованные в его голове, разбиваются о жестокость бытия и прискорбные факты реальности. Когда его любимый человек оказывается совсем не таким, каким он представлял его в своей голове. И отнюдь не потому, что он плохой, или неподходящий, а просто, потому что тот, первый наделил его несуществующими качествами, добавил их в качестве прекрасного нимба в своем воображении. А его возлюбленный, как бы не стремился, мысли на самом деле читать не умеет и такими качествами вовек не обладал, и обладать даже при всем желании не сможет.

"Ну что же, Мартина, дорогая? Ты все еще ищешь и нуждаешься в герое? Вот он я. Вот я иду к тебе, твой мужчина, твоя судьба",– все твердил про себя Жак и со стаями пролетающих в голове мыслей, наконец, приблизился к нужному ему соседскому хозяйству.

Тот уже соорудил все, что было необходимо. Приготовил телегу, продукцию, которую должен был везти в Саргемин. Он уже поджидал Жака. Последний лишь радостно его поприветствовал и заскочил на повозку. Вместе они двинулись по направлению к Саргемину.

Жак рассказывал мужчине о своей Мартине по дороге. И на вопрос того:

– А что же будет?

Он ответил, что все должно сложиться как нельзя лучше.

– Бог вам судья. Может тебе не надо туда ехать, Жак?

– Поймите, в тот день, у реки, если все закончилось там, то остался я там. Вот перед вами сейчас призрак, и этот призрак так и будет вечно потом ходить по земле, лишь может, меняя обличья, и оплакивать то, что могло быть, но что отобрал у него Господь. Когда я остался один, потом, чувствуя, как уходит из меня мой дух, покромсанный этими разбойниками, которые подняли руку на самом деле не на меня и не на Мартину, а на наше счастье, они разрушили то, что мы так стремились спасти. То, что мы так оберегали: я и моя малышка. Так вот, когда я открыл глаза, лежа на берегу этой чертовой реки, я видел, как моя кровь стекает тонкой лужицей в ее воду и смешивается вместе в какое-то ядовитое адское пламя и потом тонет вертикальной струйкой в этой реке, я думал лишь о Мартине и о нашем ребенке. И это дало мне такую силу, без которой я бы никогда не выжил. Да и не надо было бы мне выживать. Пришел бы я позже ... Если бы Мартину, не дай Бог, уже убили эти злодеи, я бы умер там же.

Мужчина лишь покачал головой, пожалев про себя Жака, пожелав ему счастья, и поехал дальше уже без слов. А что он мог объяснить этому молодому парню, который зациклился лишь на одном. Конечно же, с одной стороны, вот так вот, хорошо иметь какой-то стимул для выживания. Но ведь если он не обретет то, зачем сейчас держит свой путь, что будет с ним потом, после этого вообще?

Он побаивался таких людей, как Жак, одержимых одной лишь единственной целью. Он считал их какими-то помешанными, ведь не мог понять, чего можно от них ожидать. Как поведут они себя, если их мир вмиг обрушится, если не дай Бог, они не обретут того, чего хотят. Поэтому главным для него было выполнить обещание, данное своему старому соседу, которого он уважал. А потом быстро распрощаться с Жаком, и все, скатертью дорожка. Он уже очень ждал этого момента. Даже само присутствие Жака в повозке его угнетало. Хотя тот и был настроен крайне дружелюбно, все время улыбался, напевал себе под нос. Но именно это его поведение еще больше смущало этого мужчину.

" Помешанный",– буркнул себе под нос тот, сплюнув так, чтобы Жак не видел во время одной из их остановок, и быстро повез его дальше, желая избавиться от него как можно скорее.

Каким все гладким казалось Жаку, когда он направлялся к Саргемину. И как разбились все его надежды об утес жестокой действительности, как только добрался он до места назначения. Его провожатый довез его до города и оставил примерно у места въезда в него, а сам отправился сбывать свой товар местным перекупщикам для продажи. Жак направился сам осматривать все улицы и прочее. Его глаза выпрыгивали из орбит, сердце просто выскакивало из груди. И с каждым шагом оно все больше выпрыгивало и глухо стучало о пыльную почву под ногами, а иногда и на мостовые, выложенные брусчаткой или камешками. Падало оно по одной простой причине. С каждым падением, с каждой минутой, с которой он все более осознавал всю обреченность задуманного, к нему приходило отчаяние и неверие. Он терял надежду на то, что в этом городе-гиганте он сможет найти ее.

Он же не мог стать посередине города и начать кричать, взывать к Мартине, надеясь, что порывы ветра донесут его зов до нее. Только счастливый случай мог помочь ему. Оставалось лишь молиться. Молить Господа о том, чтобы тот сжалился над ним и дал знак, как же ему приблизиться к Мартине. Он мечтал, чтобы лучи солнца в какой-то день проложили новую тропку в его судьбе, которая и выведет его к незабываемой Мартине.

Он просто возненавидел этот город, к которому так стремилась, и в который так страстно желала попасть его любимая. Его окружали толпы людей, снующих вокруг него. Все они были одеты совсем не так, как он представлял себе. Все были чем-то озабочены, заняты и что-то тащили в руках. Редкие люди смотрели на него, а если и останавливали на нем взгляд, на их лице начинало читаться такое негодование, отвращение и удивление, будто он был худшим из людей, которых они вообще видели в своей жизни. Саргемин с первых минут предстал перед Жаком монстром, который смотрел на него своими пустыми глазницами из каждого нового окна дома. Городом, который был болен чесоткой в виде людей. Они муравьями сновали туда-обратно. Такого количества и скопления их он не видел еще никогда в жизни.

Так блуждал он по городу, даже не пытаясь ни с кем разговаривать, чтобы узнать, где можно устроиться на ночь или в попытке найти хоть какую-нибудь работу. Просто, при всех хороших качествах, он был абсолютно уверен в том, что достоин большего, но, в то же время, как бы это ни было парадоксально, был слишком гордым, чтобы начинать что-то малое, ведь он считал себя сыном достаточно приличного, по его мнению, человека. И что было еще более странно: в глубине души в себя он не верил, и считал себя недостойным или не знающим чего-то. Все эти факторы приводили к его унынию и, в итоге, он вообще ничего не делал. Да, в деревне он помогал старикам. Но здесь, оказавшись в городе, он абсолютно растерялся. Сколько у него было планов, мечтаний. Но, оказывается, все это было красивым и действительным лишь в его голове. Столкнувшись же с реальностью, стоя сейчас в совершенно новом для себя городе, еще и превышающим по размерам образ Саргемина из любых его, даже самых смелых фантазий.

Никогда еще не чувствовал он себя настолько грустным и ущербным, совсем не приспособленным к жизни. Он не хотел делать никаких сдвигов, никак не хотел тянуть себя из трясины. Он просто остановился и ждал. Ждал возможностей, случаев. Как и чем он будет зарабатывать на жизнь, было для него абсолютной тайной.

Как наивно на его месте было предполагать, что он, зная, что Мартина собиралась направиться в Саргемин, если и сам добредет сюда так же, как и она, то сразу же на воротах она встретит его с их ребенком, будто она должна была тут стоять годами в ожидании его. Как он собирался ее найти, и почему так был уверен, что главное: добраться до Саргемина? На эти вопросы он никогда не смог бы дать ответы. Может быть, потому что он нечетко чувствовал разницу между мечтаниями и реальной жизнью. Граница между ними в его сознании просто стиралась.

О, несчастный глупый мечтатель, который абсолютно чужд действительности! Вот если бы можно жить в своих построенных фантазией замках, тогда ему бы не было равных ни по успешности, ни по удачливости, ни по богатству.

У Жака были деньги, и как бы это ни было странно, первой идеей, которая пришла ему в голову, стало сбежать от тягот жизни. А куда ему идти? В местный кабак. Выпить, да и забыться. Ему так же не мешало бы подкрепиться. Он проголодался с дороги. Свернув в одну из улочек, он выбрал первый попавшийся трактирчик и обреченно вплыл туда. И куда подевалась его уверенность в себе? Надежды разрушались прямо перед его глазами. Он начал четко осознавать, что совсем наивен, и был полным дураком, надеявшимся найти здесь Мартину. Но ему ничего не оставалось делать, как обосноваться пока там.

Еще более ошеломляющим был тот факт, что работать он не собирался. Как он надеялся перебиваться здесь, было непонятно. Этот город вряд ли собирался его жалеть. Что он планировал делать по истечении времени, когда закончатся деньги, данные ему на первые дни стариком, об этом он даже думать не хотел. Зайдя в трактир, он увидел кучку ущербных членов общества: пропойц, разбойников, явных воров, карманников, и прочий мусор. Любой из них не внушал бы доверия. Почти все места в кабаке были заняты. В голове у Жака пролетело: и где это они взяли деньги на все это? Они, видимо, совсем не озабочены жизнью, вон сидят себе, повезло. Он был совсем опечален.

Да, мыслил он всегда по-своему. Что прекрасного и привилегированного увидел он в этих пьяницах, прожигающих здесь жизнь, было непонятно. Чему он позавидовал, и какими их финансами или судьбами хотел бы он владеть, это было не ясным.

Но смелости пойти и сесть там у него не хватило. Поэтому, незаметным для всех образом он, выскользнул из кабака и снова очутится на улице. Уже темнело. Он побрел просто по городу. Поравнявшись с мостом через реку, он оказался свидетелем удивительных зрелищ. По всей видимости, сегодня здесь проводилась ярмарка, и сейчас уже остатки товаров и шоу продолжали развлекать зевак. Тут он увидел, что какой-то парнишка, который показался ему сразу же скользким и очень ловким, быстро подошел сзади к одному достопочтенному джентльмену, и без любого зазрения совести быстро стащил его кошелек с деньгами.

"Как?– пробежало в голове у Жака? – Вот бы и мне так. Чего я так не могу?".

И он быстро последовал за парнем. Тот, пока все зеваки продолжали глазеть на зрелища вокруг них, таким же образом "отоварил" еще пару барышень и одного облезлого, как показалось Жаку, старикашку.

Жак все это время следовал за парнем, и тут, когда тот уже покинул мост и быстро походкой вразвалочку, с руками в карманах и, насвистывая себе под нос, всем видом показывая, что если что, он ни при чем, продвигался дальше и свернул за угол в одну узенькую подворотню. Жак скользнул туда за ним. И, быстро поравнявшись с ним, схватил его:

– Я видел, как ты это сделал.

– Что?

– Ты украл деньги. И не один раз.

– Так и что? Так! Все. Парень. Отпусти меня! – стал вырываться незнакомец из цепких рук Жака.

Последний же так впился в бедного вора, что тот просто, как ни пытался, не мог увернуться.

– Ничего. Постой. Я не собираюсь на тебя жаловаться.

– Так, а что ты хочешь? Делиться не буду! Да и не такой ты страшный,– и парень попытался плюнуть в Жака, но тот успел увернуться.

Затем он быстро начал говорить:

– Понимаешь, я сейчас в плачевном положении, совсем идти некуда. Научи меня, как это делать.

–Ты дурак или прикидываешься?– удивился вор.

– Да, наверное, дурак.

– Ну и как тебя зовут, дурак?

– Жак.

– А меня Персиваль. Да все мы в плачевном состоянии сейчас. Ну что же, Жак, будем знакомы. Есть хочешь?

– Да, не отказался бы.

– Пойдем со мной.

– А ты где живешь?

– Дома у меня нет, то тут, то там, пока не погнали да не обнаружили. Сейчас прячемся с парнями в одном захолустье. Тут есть одно местечко, старые развалины. "Долина роз" называется. Там всякие отбросы водятся. Нормальные люди потыкаться туда боятся. Прокаженные и все такое. Я и мой друг Андре пока там и перебиваемся. Работаем мы на одного подлеца, он старше нас, сам не знаю, как мы на него попали и чего вообще до сих пор с ним. Давно бы могли сбежать.

– А чего же вы не сбежите? Никто же вас не держит.

– Да понимаешь, Жак,– стал еле слышно говорить Персиваль.

– "Порешить" его, и конец концом,– быстро выпалил Жак.

Персиваль удивился и округлил глаза. Он остановился и посмотрел на Жака:

– Что?– спросил тот.

– Да ничего. Просто так сразу и не скажешь. Вроде, ты слабенький парень. А вон, сразу "порешить". Ну, "пореши". Поможешь нам избавиться. Будем вместе дорогу в жизни искать. Хоть с Андре вздохнем свободно,– не очень уверенно сказал воришка.

– А по рукам,– радостно ответил Жак.

– Давай.

С чего Жак вообще решил в это ввязываться, было непонятно. Он всегда был хорошим парнем, отзывчивым, сострадающим, весёлым, беззаботным. Как так, попав в Саргемин, он сразу сломался, что первой его защитной реакцией стало показать себя хуже, чем он есть на самом деле? Конечно же, то, что в нем существовала скрытая агрессия, было ясно, но пока что ему особо не представлялось случаев ее проявить. Не считая двух раз: когда они с Мартиной бежали, и когда на нее напали тогда в тот злосчастный день возле реки. Пусть, на первый взгляд Жак и был слабым беспомощным и абсолютно не опасным, внутри его жил какой-то неведомый даже ему самому зверь. И главное, что он не стремился к добру в самые тяжелые моменты, а еще больше мог погрузиться во зло. А это было прекрасной пищей для его внутреннего зверя.

Он с Персивалем очень разговорился и почувствовал сразу же что-то свое. Тот был так же не устроен в жизни, как и он сам. И все это шло изнутри его личности. Не было гармонии внутри, а, следовательно, и снаружи. Вот и притянулись они сейчас как железо и магнит. Очень развеселились оба, и Жак уже забыл обо всем. Он был благодарен Господу, что тот послал ему знакомого, который может немного поддержать его. Он и не понимал, насколько он нуждался сам, если не в покровительстве, то хотя бы в живой душе рядом с ним. В том, кому он мог бы пожаловаться на тяготы жизни, чтобы тот просто мог выслушать его. Потому что одному нести этот груз для такого человека, как Жак, было просто невыносимо. Персиваль же был веселым поверхностным парнем. Пусть и немного странным, и, возможно, трусливым, но разговорчивым, но это никак не напрягало Жака. Даже создавало какую-то иллюзию дружбы, будто они знакомы уже с детства. Персиваль даже отдаленно напоминал одного из его младших братьев, и это ему нравилось. К иллюзии дружбы еще присоединялось ощущение семьи, по которой Жак так ностальгировал.

Они вошли в какой-то очень мрачный бедный квартал. Везде воняло еще больше, чем в других местах города. Казалось, они попали на какой-то огромный мусорник, и сейчас увидят кучу падали, хранящуюся здесь. То тут, то там среди развалин можно было увидеть ужасного вида людей. Даже если бы Жаку заплатили, он бы вот годами раньше никогда и не подошел к таким существам, как эти люди, которых он здесь видел в реальности. Но сейчас тот Жак уже был в прошлом. Этот же смиренно плелся за Персивалем и даже не задумывался, куда он идет, не замечая ничего вокруг.

Почему он не спросил себя в тот момент: "Жак, куда ты идешь? Уноси отсюда ноги". Как он пошел самостоятельно, по своему собственному решению в этот смрад и место отщепенцев жизни? Как он так быстро сдался? Что раскололось в его душе и заставило его забыть о цели его прибытия в Саргемин? Неужели он сошел с ума? И это сумасшествие вытеснило образ Мартины из его сердца. Неужели надеялся он найти свое счастье на этой помойке отбросов общества, приюте для воров, прокаженных, смертельно больных и уже разлагающихся людей, которых все сторонились? Даже местные власти не потыкались в эту так называемую "Долину роз", которая теперь прослыла совсем другой "долиной": той, куда лучше не соваться.

Вот они добрались до места своего назначения. Ужасно мерзкого вида мужчина, с почти полностью прогнившими зубами оскалился в своей страшной улыбке, и обратился к Персивалю:

– О, молодец. Вижу, пришел не только с добычей, а я надеюсь, ты с ней пришел, – угрожающе проговорил он. – Еще и привел нового своего дружка. Подойди,– обратился он к Жаку.

– Я?– с отвращением вымолвил он.

– Да, да, ты, парень. К тебе же я обращаюсь.

Но Жак застыл на месте как вкопанный. Он просто обратился к Персивалю:

– А ты говорил с тобой здесь твой друг Андре? Где он?

– Эй, малец? Ты что не слышишь, я к тебе обращаюсь.

Так как одной ноги у старика не было, и к обрубку, который остался от его ноги, крепилась мерзкая палка, он встал с грязи и попытался быстро подойти к Жаку, но что-то ноги его не слушались,– либо он был настолько пьян, либо его вторая нога затекла.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю