Текст книги "Убийственно прекрасная"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 39 страниц)
12
– Ты самый лучший, Энтони, – расслабленно пробормотала Эммануэль. – Я еще не встречала никого, кто был бы хоть немного похож на тебя. Боже, Энтони, с тобой я чувствую себя такой… слабой.
На самом деле она не испытывала ничего, кроме раздражения, ибо сексуальные привычки Энтони Бонара были ниже всякой критики. Похоже, этот субъект вполне серьезно полагал, что облагодетельствует Эммануэль, если взгромоздится на нее и сделает свое дело в пять минут, словно распаленный дворовый кобель. Ни вступления, ни игры, ни ласковых слов – ничего такого он себе не позволял. Все, что у него было, это готовый к использованию инструмент да бешеный напор. К своему собственному удовлетворению Энтони мчался без остановок, словно экспресс, нисколько не заботясь об ее ощущениях.
– Да, красотка, тебе здорово повезло, – согласился Энтони, продолжая судорожно вздрагивать всем телом.
Несмотря на то что ему было только тридцать девять, Эммануэль подозревала, что он пользуется «Виагрой». Как-то раз она обнаружила в кармане его пиджака две голубые таблеточки, но когда она спросила, что это такое, Энтони пришел в ярость и заявил, что это лекарство от мигрени.
Так она и поверила!
Как и всегда, грубые движения Энтони скоро наскучили Эммануэль, и она решила пораньше симулировать оргазм в надежде, что это заставит его кончить. Этот прием был у нее хорошо отработан. Сначала Эммануэль несколько раз глубоко вздохнула, потом вскрикнула:
– Энтони, о, Энтони!.. Да! Да-а! Да-а-а! Скорее! Ну же, давай же, давай, о-о-о!..
И сжала мышцы влагалища.
Пусть думает, что она кончила, хотя до оргазма ей было как до луны пешком.
Как и в прошлые разы, трюк удался. Энтони поспешно выдернул свое оружие и забрызгал ей живот.
Презервативом он пользоваться отказывался, как отказывался и кончать в нее. Эммануэль знала – это потому, что он боится, как бы она не забеременела.
Ха! Можно подумать – она просто спит и видит, как бы родить от него ребенка. На самом деле, единственное, что Эммануэль было нужно от Энтони Бонара, это дорогие подарки, причем – официально записанные на ее имя.
И чем скорее, тем лучше.
* * *
Две минуты спустя Энтони уже стоял в душе, смывая с себя запах Эммануэль. Теперь, когда с сексом было покончено, он не знал, что ей сказать. Энтони терпеть не мог разговаривать с женщинами – с любыми женщинами, – считая их ничтожными, пустыми существами, созданными исключительно для его удовольствия. Пожалуй, единственной, к кому он относился с уважением, была его грозная бабка. Франческа могла дать сто очков вперед любому мужчине, она никогда не лезла за словом в карман и никому не давала спуску. Он даже немного побаивался ее, что было по меньшей мере странно, так как Энтони никогда не боялся никого и ничего. И все-таки Франческа по временам заставляла его снова почувствовать себя двенадцатилетним подростком, которого она подобрала на улицах Неаполя, чтобы дать ему новую жизнь.
И какая это была жизнь!.. Он был баснословно богат и пользовался огромным влиянием и авторитетом среди таких же, как он, контрабандистов и торговцев наркотиками. Теперь Энтони мог получить почти все, что только можно купить за деньги, и вовсю пользовался этими своими возможностями, далеко уйдя от полунищего, вечно голодного итальянского парнишки, не признанного отцом и фактически заброшенного матерью, которая работала не покладая рук, чтобы прокормить себя и сына.
Разумеется, Энтони был благодарен Франческе за все, что она для него сделала, и готов был выполнить почти любое ее желание. Когда она захотела уничтожить семью Сантанджело, он немного подумал и… согласился. Гостиничный комплекс «Ключи», который Лаки строила в Вегасе, давал ему для этого отличную возможность.
* * *
Прошло два дня, прежде чем Ирма снова увидела молодого садовника. На сей раз она была внутренне готова пойти гораздо дальше, чем позволяло благоразумие, ибо некий пожелавший остаться неизвестным «друг» прислал ей вырезанную из газеты фотографию, на которой Энтони был запечатлен выходящим из какого-то ночного клуба в Майами в обществе той самой белобрысой шлюхи, о чьем существовании Ирма давно догадывалась.
Энтони обожал появляться на людях со своими «подругами» – «дешевыми мотельными тварями», как называла их Ирма. Каждый раз, когда до нее доходили подобные слухи – или даже фотографии, как эта поганая вырезка из газеты, – она буквально теряла голову. Неужели ему на всех наплевать? – спрашивала она себя снова и снова.
По-видимому – да. Наплевать!
Что ж, если Энтони все равно, то почему она должна быть паинькой? Вот возьмет и переспит с садовником, и пусть муж утрется. Интересно, как ему понравится, когда она отплатит ему той же монетой? Конечно, она постарается, чтобы он никогда ничего не узнал, зато она будет знать – и этого будет достаточно.
Между тем дело шло к вечеру, и старшего садовника нигде не было видно. Зато Луис оказался на месте. Стоя на коленях, он рыхлил землю под розовыми кустами.
Еще немного поколебавшись, Ирма независимой походкой двинулась к нему.
– Хола, Луис! – сказала она.
К сожалению, познания Ирмы в испанском языке были крайне ограничены, но она знала, что «хола» – приветствие, принятое между друзьями. Луис не был ее другом – он был ее наемным работником, или, точнее, работником Энтони, но Ирму это, напротив, только подстегивало. Наставить рога неверному мужу с его же садовником – это была поистине сладостная месть!
Услышав ее голос, Луис вздрогнул от неожиданности и поднял глаза.
– Сеньора… – пробормотал он, вытирая со лба выступившую испарину.
Ирма несколько мгновений разглядывала его грубоватой лепки лицо, на котором выделялись крупные чувственные губы. В целом лицо Луиса не производило неблагоприятного впечатления, напротив, на нем лежала печать суровой мужественности – в отличие от того же Энтони, который в последнее время все чаще прибегал к питательным кремам, маскам и средствам для волос. Полки в его ванной комнате буквально ломились от разнообразных косметических средств, к тому же Энтони регулярно посещал косметический салон, где ему делали маникюр и педикюр, покрывали лицо искусственным загаром, выщипывали брови и делали подтяжки.
– Срежь для меня несколько роз и поставь в комнатах, – распорядилась Ирма.
В ответ Луис покачал головой в знак того, что не понимает, и она попыталась знаками показать, чего она от него хочет. Сделав пальцами такое движение, будто стрижет что-то ножницами, Ирма наклонилась, чтобы прикоснуться к стеблю цветка. При этом воротник ее летнего платья немного разошелся, открывая небольшие, крепкие груди, и Луис невольно ахнул, не сумев вовремя отвести глаза от столь соблазнительного зрелища.
– О да… – пробормотал он. – Моя понимать сеньора.
Ирма не знала, что он на самом деле понял, но по ее телу пробежала дрожь возбуждения и восторга. Главное, заманить его в дом, решила она, а уж там она сумеет втолковать пеону, что на самом деле от него требуется. Вот только где они сделают это? Быть может, в ее спальне – на той самой постели, которую она делила с Энтони в тех редких случаях, когда он удостаивал ее своим вниманием?
Гм-м… Почему бы нет?
Или лучше остаться на заднем дворе, раз их все равно никто не видит? Охранники дежурят у ворот и у парадных дверей, а старый садовник, по-видимому, сегодня не пришел.
Сердце Ирмы забилось часто-часто. Одной мысли о сексе было достаточно, чтобы кровь быстрее побежала у нее по жилам.
Луис, продолжавший исподтишка поглядывать на ее груди, негромко выругался, уколов палец о шип.
Ирма обернулась на его голос и заметила у него на запястье тонкую алую струйку.
– О, боже! – воскликнула она, робко прикасаясь кончиками пальцев к его руке. – У тебя кровь идет!
– Нон импортанте, сеньора, – быстро пробормотал Луис и встал.
– Нет, важно, – возразила Ирма. – По-моему, рана достаточно глубокая. Иди за мной, я тебя перевяжу.
И, взяв его за здоровую руку, она почти силком потащила садовника за собой.
Несколько секунд Луис колебался. Его глаза быстро обежали двор, но, к счастью, поблизости никого не было. Луис давно понял, что богатой американке нужны вовсе не розы, но боялся потерять работу – ему отчаянно нужны были деньги.
А Ирме было уже все равно. Наплевать, если кто-то расскажет Энтони о ее поступке. Ее дорогой муженек не прикасался к ней уже больше года, и она твердо решила с ним поквитаться.
* * *
Личного телохранителя Энтони Бонара все называли Гриль. Никто толком не знал, откуда взялось это прозвище, и никто не осмеливался спросить. Как и большинство профессионалов, Гриль был неразговорчив, предпочитая работать кулаками, а не языком. Он был опытным мастером боевых единоборств и был вполне способен защитить себя и босса, не произнося лишнего слова. Родом он был откуда-то из Чехословакии и, по непроверенным слухам, когда-то служил в чешском спецназе. Стальные мускулы, высокий рост, грубое лицо и кривой шрам, пересекавший щеку, придавали ему грозный вид. Окружающим он внушал инстинктивный страх, и именно поэтому Энтони так любил брать его с собой. Связываться с Грилем не захотел бы ни один самый крутой хулиган.
От Эммануэль Энтони отправился прямиком в аэропорт, где стоял его личный самолет.
– Мы летим в Вегас, – сообщил он Грилю.
Гориллоподобный чех только кивнул. Он следовал за Антонио Боннатти, куда бы тот ни направился. Никакой личной жизни у Гриля не было – он был по-собачьи предан боссу.
Бросив взгляд на шикарный титановый «Ролекс», Энтони решил позвонить Карлите – двадцативосьмилетней красавице с роскошными волосами цвета воронова крыла. Когда-то Карлита была моделью, а сейчас конструировала невероятно дорогие дамские пояса и сумочки. Финансирование этого бизнеса взял на себя Энтони – ему нравились предприимчивые, амбициозные женщины, а амбиций у Карлиты всегда было хоть отбавляй. Не исключено было, что когда-нибудь эти ее дизайнерские изделия будут выгодно продаваться.
С Карлитой Энтони познакомился на одной частной вечеринке два года назад, и с тех пор они регулярно встречались. Итальянка нравилась Энтони даже больше, чем Эммануэль: Карлита была элегантнее, умнее и прекрасно разбиралась в том, что происходило вокруг.
Но когда он набрал ее домашний номер, то попал на голосовую почту. Энтони позвонил на мобильник – то же самое. Разозленный неудачей, он сделал несколько деловых звонков и удалился в свою каюту. Перелет до Вегаса занимал шесть часов, и Энтони надеялся, что ему удастся немного вздремнуть, так как после встречи с любовницей чувствовал себя несколько утомленным. Эммануэль была энергична, молода, ненасытна; секс с ней требовал максимальной отдачи, и Энтони каждый раз старался показать класс. В постели он был неудержим, и ни одна женщина не могла пожаловаться на Энтони Бонара.
Так, во всяком случае, обстояли дела на данный момент, и Энтони свято верил, что сил ему хватит еще на долгие годы.
* * *
Ирму разбудил пробивавшийся сквозь шторы солнечный свет. Она открыла глаза и несколько минут лежала неподвижно, воскрешая в памяти события вчерашнего вечера.
Луис. Садовник-любовник. И какой любовник!.. То грубый, то нежный, почти робкий, он целовал и ласкал ее тело, проникая в самые потаенные уголки, куда Энтони никогда не заглядывал. А потом…
Потом он довел ее до разрядки, до экстаза, равного которому она не испытывала никогда.
Энтони ни разу не довел ее до оргазма.
Он не прикасался к ней там кроме как своим членом – грубым и грозным инструментом, приносившим удовлетворение только своему обладателю.
Потому что ему было на нее наплевать…
Ирма села на постели. На ее щеках рдел румянец.
Конечно, Луис – не выход, зато теперь она знала, что делать.
Она должна развестись с Энтони.
Пора расстаться с этим холодным собственником, воссоединиться с детьми и зажить своей собственной жизнью.
И возможно – когда-нибудь она снова сумеет стать счастливой.
13
Каждое утро Винес начиналось с тренировки, будь то йога, пилатес, упражнения с гантелями или бег трусцой. Персональный тренер был у нее тот же, что и у Лаки. Коул Дебарж был великолепным образчиком чернокожего атлета с гибким телом, рельефными мускулами и стальным прессом. Имелось у него и еще одно немаловажное достоинство, необходимое каждому персональному тренеру, а именно ответственность. Коул никому не делал поблажек и всегда настаивал на неукоснительном соблюдении режима тренировок.
– Если б ты не был геем, – поддразнила его Винес, – я бы увезла тебя на какой-нибудь экзотический остров и вышла за тебя замуж.
Коул только улыбнулся. У него были безупречные зубы. Да и все его тело было настолько безупречным, насколько это вообще возможно.
– Только не надо мне лапшу на уши вешать, – сказал он сурово. – Сегодня у нас по плану пешая прогулка в Каньон, так что не забудь свою любимую минералку. И чтоб не жаловаться!
– Но Коул… – возразила Винес, деликатно зевая. – Вчера вечером я…
– То, что вы делали вчера, мисс Суперзвезда, меня не касается, – перебил ее он. – Зато меня касается ваше прекрасное тело, так что лучше вам поторопиться. Собирайтесь, и вперед!
Именно это и нравилось Винес в Коуле – его невозможно было ни разжалобить, ни уговорить. Она могла быть в тысячу раз известнее и богаче, и все равно он вытащил бы ее на тренировку и заставил делать все, что полагалось по его плану. Спорить с ним было бесполезно – приходилось подчиняться, зато и результаты были налицо. Впрочем, никаких действительно веских причин пропускать тренировку у Винес не было. Билли уехал домой еще ночью, а поскольку Шейна – ее дочь от брака с Купером – находилась в летнем лагере, сегодняшний день оказался у нее полностью свободен. Съемок у Винес сейчас не было, записей – тоже, и никаких концертных поездок она не планировала.
– Прекрасно!.. – проворчала она, все еще изображая раздражение. – Тебя, значит, не волнует, что я почти не спала…
– Абсолютно.
– Но у меня был Билли. Вчера у него были трудные съемки с Алексом, и мне пришлось немного его утешить.
– Ах вот как это теперь называется!
– Послушай, Коул, неужели в тебе нет ни капли сострадания?!
– Напротив, мисс Суперзвезда, я вам глубоко сочувствую. Именно поэтому я и собираюсь вытащить вас на природу, чтобы вы могли отвлечься и нагрузить другие группы мышц, о’кей? А теперь хватит болтать. Мы отправляемся.
Протяжно вздохнув, Винес последовала за ним к выходу. Она действительно устала, и ей ужасно не хотелось куда-то идти и что-то делать. Активный отдых на свежем воздухе – это было не только прекрасно, но и необходимо, однако как раз сегодня она совершенно искренне предпочла бы поваляться в постели и посмотреть какое-нибудь глупое утреннее шоу. Хотя шоу Мэтта Лауэра нельзя было назвать глупым – несмотря на возраст, этот парень до сих пор оставался самым сексуальным ведущим на телевидении.
Кстати, о сексуальности… Вчера вечером Билли был неподражаем. Лучшим сексуальным партнером Винес всегда считала своего бывшего мужа Купера Тернера – легендарного голливудского актера и не менее легендарного полового гиганта, однако Билли превзошел даже его. Какие энтузиазм, страсть, напор!
Ах если бы только она не была на тринадцать лет старше! Именно это омрачало их с Билли отношения больше всего. В этом году Винес должно было исполниться сорок два, и если сорок лет – это снова двадцать, как говорят, то сколько в таком случае лет Билли? Двенадцать, четырнадцать?
Сам Билли часто повторял, что разница в десять с лишним лет нисколько его не трогает и что возраст – это просто число, ничего не значащая цифра. Возможно, так оно и было, но желтая пресса не давала им забыть о том, что они принадлежат фактически «к разным поколениям». Винес знала, как сильно раздражают Билли плоские остроты, которые отпускали по поводу его «младенческого» возраста шутники из вечерних ток-шоу. Сама Винес считала это несправедливым и просто нечестным. Когда она была замужем за Купером, никто из этих так называемых журналистов даже не заикался о том, что он был старше на целых двадцать лет. Больше того, если бы они с Билли были европейскими знаменитостями, никому бы и в голову не пришло намекать, что ее бойфренд так молод. В Старом Свете к подобным вещам относились совершенно иначе. Там считалось, что чем моложе у женщины любовник, тем большего уважения и даже восхищения она заслуживает. В Америке было иначе. Современная американская культура носила откровенно молодежный характер, и нужно было обладать поистине незаурядным талантом, чтобы оставаться в обойме после того, как тебе стукнуло двадцать пять. А Винес – наряду с Мадонной и Шэрон Стоун – все еще оставалась суперпопулярной, да и выглядела она получше чем многие, более молодые «звездочки». А, кстати, почему она должна выглядеть хуже?.. Она работала как вол, следя за собой и поддерживая физическую форму, и если Коул не давал ей поблажек, то сама Винес была склонна к этому в еще меньшей степени. Да, иногда ей очень не хотелось подвергать себя дополнительным нагрузкам, но она знала, что иначе нельзя.
– Ладно, рабовладелец, так уж и быть, – проворчала она, догнав Коула, который уже открывал дверцы своей машины – новенького спортивного «Ягуара». – Ух ты! – заметила она. – Классная тачка! Должно быть, это очень прибыльно – работать персональным тренером у суперзвезд.
– Это подарок, – коротко объяснил Коул.
– От благодарной кинозвезды? – уточнила Винес.
– Он действительно очень благодарен, но он не клиент, – сказал Коул.
– А поточнее нельзя? Мне бы хотелось знать имя…
– Ты узнаешь имя, когда мы поженимся, купим летний домик в Аспене и усыновим двух мальчиков-сирот.
– Ты, как всегда, сама откровенность… – сухо проговорила Винес.
– Некоторые люди предпочитают не болтать о своей частной жизни, – ответил Коул.
– А главное – некоторые на это действительно способны, – едко сказала Винес, надевая дизайнерские солнечные очки с очень темными стеклами.
– Есть люди, которые зарабатывают по нескольку миллионов в год, – парировал Коул. – Эти деньги – цена, которую они платят за то, что подробности их частной жизни становятся известны всей стране. Уж извините, мисс Суперзвезда…
– Ну почему, почему последнее слово всегда остается за ним?! – пожаловалась Винес в пространство и запрыгнула на пассажирское сиденье.
– Потому что я трезво смотрю на вещи, – веско сказал Коул, садясь за руль. – Сейчас мы поедем в каньон Франклина, так что поберегите силы – склоны там довольно крутые. Прогулка продлится ровно час, и не сачковать!..
Винес откинулась на спинку сиденья и издала театральный стон. Если Коул сказал – не сачковать, значит, с нее семь потов сойдет, прежде чем тренировка закончится. Но так было нужно, и иначе нельзя.
* * *
– Апельсиновый сок, мистер Билли! – пропела Рамона, вплывая в спальню и останавливаясь у изножия его огромной кровати. В руке она держала стакан свежевыжатого апельсинового сока.
– Что?.. Кто?.. – пробормотал Билли, с трудом открывая глаза. Домой он вернулся только в пять утра (Винес он наврал, что у него с утра съемки) и рухнул на кровать, чувствуя себя так, словно от него осталась лишь хрупкая телесная оболочка. И вот теперь его разбудили. Сколько раз он говорил своей экономке, чтобы она не беспокоила его без особого распоряжения? Неужели она не понимает, что ему необходим отдых?
– Господи! – пробормотал он. – Который час?
– Пора вставать, лентяй ты эдакий! – весело объявил Кевин – водитель, помощник, секретарь и хороший приятель Билли. Невысокий, с короткими и жесткими, как проволока, волосами, он, казалось, никогда не унывал и всегда был полон энергии. Билли познакомился с ним в детском саду, когда обоим было по четыре года. Они вместе росли и были близки, как братья. Кевин отправился в Голливуд на полгода раньше Билли с твердым намерением любым путем добиться славы в кино, но ему не повезло. Счастливый билет достался Билли, но он не забыл своего друга и взял его к себе на роль доверенного секретаря и вообще мальчика на побегушках.
– Исчезни! – проворчал Билли и, сунув руку под одеяло, яростно почесал промежность.
– Уже начало первого, – сказал Кев, включая автоматические жалюзи, и в спальню ворвался яркий солнечный свет. – На сегодня у тебя назначена встреча с корреспондентом этого модного журнальчика «Манхэттен стайл». Журналюга приедет сюда к часу, так что Джейни уже в пути. Она велела меня разбудить тебя – пинками, если потребуется, – и напомнить, что это очень важное интервью. Оно должно стать заглавным материалом номера с твоим портретом на обложке, так что упрямиться не в твоих интересах.
– Черт! – воскликнул Билли, отбрасывая одеяло, под которым обнаружилось обнаженное тело и мощный утренний стояк.
Рамона, казалось, не обратила никакого внимания на наготу хозяина; вручив ему стакан с соком, она величественно выплыла из комнаты.
– А зачем здесь нужна Джейни? – спросил Билли.
– Потому что она твой агент по рекламе, это ее работа, – объяснил Кев.
– Работать приходится мне, а она только берет деньги, и немалые, – проворчал Билли.
– Что-то у тебя сегодня настроение неважное, – заметил Кевин. – Ты что, не радуешься жизни, Билли?
– Угадал! На протяжении нескольких часов я вынужден был снова и снова повторять один и тот же трюк, словно я какая-нибудь дрессированная собачка! – пожаловался Билли. – А все этот гребаный гений современного кино Алекс Вудс!.. Кстати, почему ты вчера не был на площадке?
– Ты не говорил, что я тебе нужен.
– С каких это пор я должен говорить тебе подобные вещи? – Билли снова почесал низ живота и, выбравшись из постели, направился в ванную.
– Обычно ты говоришь, – оправдывался Кевин, следуя за ним по пятам. – Вот я и подумал, что, если бы ты хотел, чтобы я приехал, ты бы так и сказал, а раз ты не говорил…
– Как ты думаешь, во что мне одеться? – спросил Билли, спуская воду в унитазе и включая душ.
– Джейни сказала, что ты должен выглядеть как можно соблазнительнее.
– Что она в этом понимает! – усмехнулся Билли.
Кевин подобострастно осклабился. Билли уже занес ногу, собираясь шагнуть в душевую кабинку, когда в ванной комнате снова появилась Рамона.
– Мисус Джейни велела надеть это, – заявила она непререкаемым тоном, протягивая Кевину вешалку с упакованной в пластиковые мешки одеждой.
– Что я должен сделать, чтобы меня оставили в покое?! – в сердцах завопил Билли. – Моя ванная комната не парк аттракционов, где показывают бесплатное шоу, так что вон отсюда! Оба!
В ответ на этот крик души Рамона и Кевин не спеша удалились, оставив Билли одного. Он задвинул прозрачную дверцу и, встав под тугие струи массажного душа, подумал о Винес. Билли казалось – он должен позвонить ей и сказать, что провел с ней прекрасную, незабываемую ночь. Проблема была только в том, что ничего подобного он не думал. Кроме того, Винес наверняка еще спала или отправилась куда-то со своим персональным тренером – прекрасно сложенным чернокожим парнем с обаятельной улыбкой. Винес поклялась, что Коул был геем, но у Билли оставались на сей счет кое-какие сомнения. Этот черный пижон держался совсем не как все гомосексуалисты. Он даже не был похож на гея!
Черт! Что, если она трахается со своим тренером и они оба смеются над ним за его спиной?!
Этой мысли оказалось достаточно, чтобы Билли почти перестал чувствовать себя виноватым перед Винес за свой промах с мисс Разбитой-Задней-Габариткой. В конце концов, если Винес можно, почему ему нельзя?
И все же… Все же он никак не мог избавиться от ощущения, что сделал что-то не то. Винес не стала бы его обманывать. Это было просто невозможно. По складу характера она была однолюбкой, и у Билли не было оснований в этом сомневаться. Да и ее рассказ о том, какую горечь и разочарование она испытала, когда узнала об изменах Купера, звучал достаточно искренне. Чего Билли совершенно не понимал, так это того, почему Винес так расстроилась. Мужчинам свойственна полигамия, это заложено в них природой. Эту фразу Билли случайно прочел в каком-то псевдонаучном журнальчике и после того, как знакомый врач растолковал ему, что это значит, взял на вооружение. Впрочем, он и сам знал, что все мужчины изменяют своим подругам, в особенности – мужчины-знаменитости.
Выбравшись из душа, Билли насухо вытерся полотенцем и вскрыл пакеты с одеждой. Внутри оказались брюки из плотного черного шелка и накрахмаленная сорочка от Армани.
Ну уж нет! Билли чувствовал себя гораздо комфортнее в джинсах и старой армейской рубашке, которую прихватил в костюмерной во время съемок одного из своих фильмов. Джейни придется либо примириться с его личными вкусами, либо он выгонит ее к чертовой матери и наймет другого рекламного агента.
Одним из основных уроков, который Билли усвоил еще в начале своей голливудской карьеры, заключался в том, что уволить можно было любого. Многие, очень многие считали себя единственными в своем роде, но печальная истина гласила, что незаменимых людей нет. Это закон любого бизнеса, в том числе киноиндустрии, и он в полной мере относился даже к нему – знаменитому Билли Мелине.
* * *
– Хочу в «Старбакс»! – выпалила Винес, когда они с Коулом вернулись в «Ягуар» после утомительной ходьбы по крутым тропкам на склонах ущелья.
– Ты, кажется, хочешь одним махом свести на нет результаты своего – да и моего – труда? – неодобрительно покачал головой Коул.
– Ну пожалуйста! – взмолилась Винес. – Я не часто тебя прошу, но сейчас я готова просто убить за чашечку низкокалорийного фраппучино с карамелью.
– Ты можешь попасться на глаза папарацци, – предупредил Коул.
– Наплевать!
– О’кей, – коротко кивнул Коул, включая двигатель «Ягуара». С помощью откровенной лести, на которую он, как большинство геев, был весьма падок, Винес все же удалось выпытать, что машину ему подарил знаменитый рок-певец из легендарного поколения «Роллингов», пытавшийся уговорить Коула стать только его личным тренером (остальное подразумевалось). «Ягуар» же был своего рода взяткой, и Коул принял подарок, только убедившись, что это не накладывает на него никаких дополнительных обязательств. На самом деле певец ему и так нравился, но парню пока не хотелось связывать себя с определенным мужчиной на сколько-нибудь длительный срок. Однажды он уже совершил эту ошибку, и результаты оказались весьма плачевными. Да и его сестра Натали, которая вела популярное развлекательное телешоу, не потерпела бы ничего подобного. Она считала, что любая связь со знаменитостью изначально обречена – в этой области у нее был большой опыт.
В «Старбаксе», как всегда, была очередь.
Выглянув из окна «Ягуара», Винес покачала головой.
– Тебе придется сходить туда самому, – сказала она. – Ты знаешь, что я люблю.
– Я знаю только, что это совершенно против правил, – строго сказал Коул. – Тебе нельзя позволять себе ничего подобного.
– Ну, детка, я же только один разок! Сделай мне приятное! – капризно протянула Винес.
– По-моему, все вокруг только тем и заняты, что делают тебе приятное, – заметил Коул весьма саркастическим тоном.
Винес хихикнула.
– Да уж, – сказал она. – И хотя кое-кто называет меня старухой, я привыкла получать все, что мне хочется.
– Включая мистера Мелину.
– Ах, Билли… – с нежностью воскликнула Винес. – Он та-акой милый, правда?
– Безусловно, – сухо согласился Коул. Ему вовсе не хотелось портить Винес настроение и рассказывать, как буквально вчера он заметил Билли, покидавшего «Тауэр Рекордз» в обществе какой-то смазливой девицы. В конце концов, она могла оказаться двоюродной сестрой Билли, и хотя Коулу не очень в это верилось, он предпочел промолчать. Коул терпеть не мог причинять людям неприятности. В качестве персонального тренера многих богатых и знаменитых (печально знаменитых, если быть совершенно точным), он знал о многих скелетах в шкафу, но ему было также известно, что держать рот на замке – в его же собственных интересах.
– Он очень милый, – повторила Винес, словно пытаясь убедить себя в истинности сказанного. – А что касается нашей разницы в возрасте, то мы ее совершенно не чувствуем. Билли не такой, как все; на вид он, быть может, еще мальчишка, но душа у него взрослая. Во всяком случае, он совершенно не похож на всех этих двадцатилетних выпендрежников. Мы с ним знакомы уже восемь лет, и – поверь мне – я знаю, что говорю. Билли супер!
Коул только пожал плечами. Он прекрасно относился к Винес, но у него не было ни малейшего желания вмешиваться в ее личные дела. Ничего, кроме вреда, это все равно принести не могло – Коул знал это по собственному опыту.
– У нас даже интересы общие, – с горячностью продолжала Винес. – Лаки считает, что мы – идеальная пара. Билли – звезда, как и я, так что…
«Да, он – звезда, – хотелось сказать Коулу. – И вокруг него вертится столько поклонниц, что устоять просто невозможно, так что рано или поздно парень обязательно начнет тебе изменять. Не будь такой наивной, Винес!»
Но он, разумеется, промолчал. Это было не его дело.
