Текст книги "Убийственно прекрасная"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 39 страниц)
34
Фирма, которую Энтони Бонар зарегистрировал в Мехико-Сити, нужна была ему исключительно для конспирации. На самом деле за фасадом процветающей экспортно-импортной компании скрывалась торговля наркотиками – самый грязный после торговли оружием вид криминального бизнеса.
И самый доходный.
Войдя в офис, Энтони кивнул двум доверенным помощникам, которых он вызвал, еще когда летел в самолете. Пора было обсудить кое-какие вопросы – поставку, доставку, оплату и прочие важные мелочи.
Безопасности Энтони тоже уделял немало внимания. Каждое утро его кабинет осматривал специалист-электронщик – искал «жучки». Этого требовал бизнес. Одна ошибка – и все могло кончиться очень и очень печально, и Энтони всегда был настороже.
Его кабинет был большим и просторным. У дальней стены стоял огромный рабочий стол, напротив него – кожаный диван и несколько мягких кресел. Бар в углу был наполнен самыми разнообразными напитками. Одну стену от пола до потолка занимали книжные полки. За ними скрывалась потайная дверь, которая вела в «секретную комнату». Там Энтони работал с записями, которые нельзя было показывать даже самым доверенным помощникам. Войти в «секретную комнату» мог только он – специальное устройство, открывавшее вход, было настроено на отпечатки его пальцев. Там же стояли три сейфа, битком набитые наличными для расплаты с поставщиками. Имелся в комнате и второй выход, который вел прямо на улицу. Этим путем Энтони мог незаметно покинуть офис в случае чрезвычайных обстоятельств.
Совещание с помощниками заняло два часа. Обсудив последние сделки и наметив новые, Энтони велел Грилю подогнать машину. Пора было возвращаться домой.
– Позвонить миссис Бонар, предупредить, что вы едете? – спросил охранник.
– Нет. – Энтони покачал головой. – Я хочу устроить ей сюрприз.
Грилю впору было удивиться – босс еще никогда не поступал подобным образом. Обычно Энтони загодя предупреждал Ирму о своем возвращении, но сегодня он решил этого не делать, поскольку все равно собирался провести дома только одну ночь. Завтра они все отправятся в Акапулько. Энтони хотелось отдохнуть и развеяться – что ни говори, а инцидент с Тасмин оставил у него в душе неприятный осадок.
Ирма в любом случае будет рада его видеть, подумал Энтони. Особенно когда узнает, что они едут в Акапулько и что он велел привезти туда же детей.
По дороге домой Энтони позвонил в Майами и велел позвать к телефону гувернантку.
– Соберите вещи детей и соберитесь сами, – приказал он. – Вы едете в Акапулько. Завтра никуда не отлучайтесь – мой секретарь созвонится с вами и скажет насчет билетов.
– Боюсь, дети будут не очень довольны, мистер Бонар, – возразила гувернантка. – Они уже договорились с друзьями и…
– Пусть отменят все договоренности, – перебил Энтони не терпящим возражений тоном. – Или пусть возьмут друзей с собой, если им не захочется с ними расставаться. Короче говоря, вы должны уговорить их ехать, в противном случае вы у меня больше не работаете!
* * *
Бросив взгляд на часы, стоявшие на ночном столике, Ирма увидела, что уже почти пять. Луис, разбросавшись во сне, спал на кровати рядом. Садовники работали в усадьбе с восьми до четырех, и она подумала, что ей нужно побыстрее выставить парня, чтобы не вызвать подозрений у охранников на воротах. То, что Луис находился на территории целый день было нормально, но всю ночь?.. Не-ет, слишком рискованно, слишком опасно.
Приподнявшись на локте, Ирма нежно погладила Луиса по мускулистой груди.
– Тебе пора идти, – прошептала она. – Уже поздно.
Луис проворчал что-то по-испански и, перевернувшись на спину, потянулся.
– Тебе пора идти, – повторила Ирма. – Вставай.
– Си, миссус Бонар, – ответил он. – Очень карашо.
– Ты заговорил по-английски? – удивленно воскликнула она.
– По-английский, си, – повторил он, и по его обожженному солнцем лицу поползла смущенная улыбка.
Ирма кончиками пальцев коснулась его щеки.
– Каждый раз, когда мы будем вместе, я буду учить тебя одному слову, – пообещала она. – Повторяй за мой: «любовь». Ну?..
– Лубовь, – сказал Луис, скатываясь с кровати. – Лубовь, си?
– Си, – машинально ответила она, глядя, как он собирает разбросанную по полу одежду и начинает одеваться. Луис был, что называется, «лакомый кусочек». Так, во всяком случае, сказала бы про него сестра Ирмы, которая осталась в Омахе.
Повинуясь внезапному порыву, она тоже соскочила на пол и, подбежав к Луису, обняла за шею и крепко поцеловала.
– Адиос, Луис, – негромко сказала она. – Маньяна? Завтра?
– Завтра, си. – Луис кивнул.
Ирме было очень приятно, что Луис пытается запомнить хотя бы несколько слов по-английски. Она считала – это потому, что ему не все равно. Конечно, ей очень хотелось, чтобы он остался на всю ночь, но она не знала, как перехитрить охранников. Нет, невозможно… Если Луис останется, они об этом узнают и сразу все поймут.
Потом Луис ушел, а Ирма осталась одна. Одна – и одинокая ночь впереди. И так – изо дня в день, неделя за неделей, месяц за месяцем. Энтони не разрешал ей даже приглашать гостей, пока его не было. Интересно, чем, по его мнению, она должна была заниматься, пока он развлекался со своими шлюхами в Нью-Йорке или в Майами? Вышивать? Вязать салфеточки?
Нет, так продолжаться не может, снова подумала Ирма, и эта мысль доставила ей острое наслаждение. Она уйдет от него, непременно уйдет. Нужно только все обдумать и немного подождать.
* * *
Перед тем как выйти из особняка, Луис ненадолго задержался в просторной, отделанной мрамором прихожей. Подумать только, что все это принадлежит одному человеку – дом, сад, женщина…
Нет, не совсем так. Сеньор Бонар может владеть множеством вещей, но женщина ему не досталась! Женщина принадлежит ему, Луису, и он может взять ее, когда захочет.
С этой приятной мыслью Луис выскользнул в парадную дверь.
Пройдя за дом, он сел в свой старенький пикап, завел мотор и поехал к главным воротам.
Луис был уже у самого выезда из поместья, когда один из охранников сделал ему знак остановиться.
Выругавшись вполголоса, Луис нажал на тормоз. В охраннике он узнал Сезара – бывшего дружка своей шлюховатой сестры Люсии. Сезара Луис не любил – уж больно тот был пронырлив и себе на уме.
– Привет, Луис, – окликнул его Сезар, ковыряя в зубах. – Как делишки?
В ответ Луис неопределенно пожал плечами. Нормально, мол, дела.
– Что-то ты сегодня припоздал, – заметил Сезар, поглядев на часы. – Уже начало шестого.
– Мне нужно было кое-что доделать, – пробормотал Луис.
– Что именно? – поинтересовался охранник.
– Пересадить цветы в доме сеньоры, – ответил Луис.
– Что-то ты часто там бываешь, – сказал Сезар.
– Если сеньора Бонар хочет, чтобы я пересадил цветы, я должен это сделать. Это моя работа.
– Ну конечно… – усмехнулся охранник.
Луису очень хотелось послать его куда подальше, но он сдержался. Сезар, похоже, что-то задумал.
– Как поживает твоя женушка? – поинтересовался тот.
– Спасибо, неплохо, – осторожно ответил Луис. – А что?..
– Нет, ничего… Просто… Передавай ей мои наилучшие пожелания. Впрочем, лучше я сам. Твоя сестра давно приглашает меня зайти поужинать.
– Конечно, приходи, мы будем очень рады, – солгал Луис. Отчего-то ему вдруг стало не по себе. Пожалуй, он действительно проводит в доме слишком много времени, хотя… Почему бы и нет? Никто ведь не знает, чем он там занимается на самом деле.
– Давай, открывай, – сказал он. – Сегодня я и впрямь немного припозднился.
– А ты знаешь, кто к нам едет? – спросил Сезар, не двигаясь с места.
– Кто? – Луису было наплевать, кто едет и куда. Ему хотелось только одного – чтобы этот подонок поскорее открыл ворота.
– Сеньор Бонар – вот кто!
– Правда?
– Ну да, – ответил Сезар, поглаживая свои тонкие, черные усики. – А вот, кстати, и он сам…
На дороге за воротами действительно показался шикарный белый «Мерседес».
– Прими в сторону, деревенщина, пропусти хозяина! – прикрикнул на Луиса Сезар и побежал открывать ворота.
Луис отъехал к обочине и снова остановился, глядя в окно на приближающуюся машину. Он работал в усадьбе уже несколько месяцев, но еще никогда не видел сеньора Бонара. За все это время босс еще ни разу не приезжал домой, к жене.
Когда тяжелые ворота откатились в сторону, Энтони Бонар опустил стекло «Мерседеса» и, бросив взгляд на Луиса, сидевшего за рулем помятой «Тойоты», жестом подозвал к себе охранника.
– Это еще кто? – с подозрением спросил он.
– Один из садовников, сеньор. Он уже уезжает, – отрапортовал Сезар, вытягиваясь по стойке смирно.
– Понятно. Происшествий не было?
– Никаких происшествий, сеньор. Все в порядке.
– Пусть так будет и впредь.
И Энтони бросил на Луиса еще один взгляд. На мгновение глаза их встретились, и Луис почувствовал, как его пробрала дрожь. Такого ледяного взгляда он не видел ни у кого.
35
События развивались совсем не так, как планировал Генри. Ему нужна была только девчонка, но она притащила с собой какого-то родственника. И теперь его присутствие могло все испортить.
Надежно заперев Марию, или Макс, как она себя называла, в одной из комнат, Генри попытался придумать какой-нибудь выход. Больше всего ему хотелось пристрелить этого так называемого «брата» и закопать тело в лесу, но он понимал, что это было бы большой ошибкой. Генри вовсе не улыбалось попасть в тюрьму за преступление, совершать которое он не собирался, поэтому он и оставил парня в багажнике машины в надежде, что его осенит. Когда же этого не произошло, он отогнал машину за дом, где стоял крепкий бревенчатый сарай без окон. Генри собирался тихо-мирно запереть Туза в сарае и оставить до лучших времен, но когда он открыл багажник, чуть было не произошла неприятность. Парень проявил неожиданную прыть; выскочив из машины как чертик из табакерки, он осыпал Генри бранными словами и едва не сбил с ног.
К счастью, Генри сумел удержаться на ногах, да и револьвер был у него под рукой. Стоило показать парню ствол, как он тотчас заткнулся. Раньше Генри как-то не думал о том, какую власть над людьми дает оружие. Револьвер он взял с собой просто на всякий случай, потихоньку стащив из отцовской коллекции приглянувшийся экземпляр – как раз такой, чтобы был не слишком тяжелым, а выглядел повнушительнее. Обращаться с оружием Генри умел – когда ему было двенадцать, отец взял его с собой в охотничье путешествие, в которое он отправился вместе с несколькими партнерами по бизнесу. Они перелетели в Канаду на частном самолете и отправились на снегоходах в заповедную тайгу, убивая на своем пути все живое. Именно тогда отец заставил Генри застрелить сначала кабана, а потом и несколько других животных, имевших неосторожность попасться охотникам на глаза.
Никакой особой радости от этой бойни Генри, однако, не испытывал. Ему не нравилось стрелять, не нравилось пачкаться в крови убитых и раненых животных, которых нужно было добивать, а потом потрошить и снимать шкуры. Впрочем, с оружием он обращаться все же научился, и сейчас это ему пригодилось. Продолжая угрожать Тузу револьвером, Генри загнал его в сарай и надежно запер. Конечно, он не надеялся решить проблему таким образом, но пока годился и такой вариант. Потом он что-нибудь придумает.
Закончив с этим неприятным делом, Генри внезапно поймал себя на том, что не знает, что ему дальше делать с Марией. Именно с Марией – мужское имя Макс, которое она себе присвоила, нисколько не подходило хорошенькой юной девушке. А то, что девчонка по-настоящему красива, Генри понял сразу. Красива, прелестна, очаровательна… Она оказалась намного привлекательнее матери, во внешности которой было слишком много экзотического, чисто итальянского. Черты лица Марии были мягче, кожа – светлее, губы – полнее, а глаза… Таких больших изумрудно-зеленых глаз Генри не видел еще никогда ни у кого.
Ничего подобного он не ожидал и потому – растерялся. Генри был уверен, что девчонка окажется маленькой избалованной стервой, совсем как ее мамаша. Однако, разглядев ее как следует, он понял, что Мария никогда не сможет стать такой же жестокой холодной дрянью, как ее мамаша. Она была… особенной, и Генри сразу это почувствовал.
Сейчас ему следовало пойти к ней, утешить, сказать, что все будет хорошо, но он почему-то никак не мог заставить себя сделать это. Лучше не торопить события, решил Генри. Лучше подождать до утра и дать эмоциям «отстояться», как любил говорить его отец, предпочитавший к любому делу приступать с холодной головой. А о своей голове Генри не мог сказать такого. Он буквально не находил себе места, нервничал, томился и даже пытался грызть ногти, хотя от этой детской привычки высокооплачиваемый психоаналитик избавил его лет пятнадцать тому назад. Пожалуй, причина была в том, что ему очень хотелось понравиться Марии, но, заперев ее в комнате и приковав к кровати, он едва ли создал благоприятную почву для настоящего знакомства.
Нужно было что-то придумать, чтобы произвести на девчонку хорошее впечатление. И тогда, быть может, он сумеет ей понравиться.
* * *
В субботу утром Генри проснулся от воплей Макс-Марии. К счастью, когда его отец строил этот домик, он прикупил и лес на много миль вокруг, поэтому услышать ее никто не мог. После смерти Логана никто, кроме Генри, сюда не ездил, так что у него даже сложилось впечатление, что об охотничьем домике все забыли. Это, впрочем, ничего не меняло, поскольку после смерти матери все имущество Уитфилд-Симмонсов должно было в любом случае перейти к нему. Генри даже подумывал о том, чтобы продать пасаденский особняк и перебраться сюда, в глушь, где его никто не потревожит.
Потом ему пришло в голову, что, если ему удастся завоевать доверие Марии и рассказать ей, какой эгоистичной дрянью была ее мать, в следующий раз она, быть может, поедет сюда с ним добровольно. Да и в этот раз все могло быть по-другому, если бы она не притащила с собой этого идиота брата! Будь он проклят, этот сопляк!.. С ним нужно было что-то делать, а что – Генри представления не имел. Если бы не Туз – дурацкое имя, кстати! – все было бы совершенно иначе. В конце концов, они с Марией так мило общались по Интернету, и она так много о нем знала! Тот факт, что Генри послал ей не свое фото, не мог, с его точки зрения, иметь большого значения. В конце концов она бы привыкла к нему, поняла, что он за человек, а внешность – дело десятое. Генри уже и не помнил, на каком сайте он обнаружил снимок этого никому не известного манекенщика. На такого – он знал – Мария обязательно клюнет, а вот если он пошлет ей свои портрет, девчонка может и не прийти: в этом возрасте все они тщеславны и обращают внимание на лицо и фигуру, а отнюдь не на душу.
Да, Генри отлично понимал, что он – далеко не самый красивый в мире мужчина, однако это не означало, что у него нет никаких достоинств. Он-то чувствовал в себе настоящий актерский талант, чувствовал, что может заткнуть за пояс таких, как Билли Мелина, чьим единственным козырем была смазливая внешность и так называемая сексуальность.
Билли Мелину Генри ненавидел почти так же сильно, как Лаки Сантанджело. Но Марию он ненавидеть не мог. Стоило ему заглянуть в эти бездонные изумрудные глаза, как он тотчас забыл о ненависти. Даже наоборот…
Ночью Генри отогнал «БМВ» Марии назад в Биг-Беар и поставил на стоянке у «Кей-Марта». Разумеется, прежде чем покинуть машину, он тщательно стер с руля и приборной доски все отпечатки, чувствуя себя настоящим преступником, что было как минимум смешно, поскольку никакого преступления он не совершал. Правда, он взял с собой ноутбук Марии, найденный под пассажирским сиденьем, но ведь он его не крал! В хижину Генри вернулся на своем «Вольво» и, поставив его у дверей кухни, стал разгружать припасы, которые купил, перед тем как пуститься в это захватывающее путешествие.
Когда Генри загрузил холодильник продуктами, он растопил камин и постарался придать большой комнате максимально уютный вид. Уже под утро он устроился в гостиной на складной койке и, накрывшись одеялом, задремал.
Сейчас было позднее утро, и Мария вопила во все горло, требуя, чтобы ее немедленно выпустили. При мысли, что сейчас он увидит ее снова, Генри испытал небывалый душевный подъем. Но что она скажет, когда увидит его на пороге комнаты? Он был уверен, что его пленница проголодалась и хочет пить, поэтому, перед тем как идти к ней, он приготовил поднос с нарезанными дольками фруктами, стаканом апельсинового сока и парочкой пшеничных тостов. Жаль, нет цветов. Большая алая роза в высокой вазе была бы в самый раз.
Отворив дверь, Генри увидел, что Мария сидит на полу. Ее нога, прикованная к спинке кровати, нелепо задралась вверх. Лодыжка под кольцом слишком тугих наручников опухла и покраснела, и Генри понял, что совершил непростительный промах.
– Кто ты такой?! – проревела Макс, едва увидев его на пороге. Ее осунувшееся личико было искажено яростью, изумрудные глаза сверкали. – Какого черта тебе от меня надо? Имей в виду – я тебя ненавижу! Подонок! Извращенец поганый! Освободи меня немедленно, слышишь?!
Генри был потрясен. Он не ожидал, что ее реакция будет столь бурной. Она его ненавидит?! Нет, не может этого быть, ведь он не сделал ей ничего плохого!
Оскорбленный в лучших чувствах, Генри поставил поднос на край кровати.
– Я подумал, что ты, наверное, проголодалась, – сказал он, решив во что бы то ни стало держаться корректно и вежливо. – Ты любишь фрукты?
– Что мне теперь, благодарить тебя, что ли? – огрызнулась она, бросая на Генри еще один яростный взгляд. – И вообще, мне нужно в туалет!
– Я не могу пустить тебя в туалет, пока ты не пообещаешь не делать глупостей, – ответил Генри и сам поморщился – до того фальшивой показалась ему эта фраза. Как в третьеразрядном фильме про гангстеров. – И, пожалуйста, не кричи так громко. Ведь мы – разумные люди и всегда можем договориться.
– Если ты не пустишь меня в туалет, мне придется нассать прямо на пол! – пригрозила Макс.
Грубое слово вызвало у Генри брезгливую гримасу. Приличные девочки не должны так выражаться. Впрочем, он тут же вспомнил, что Марию воспитывала Лаки Сантанджело. Откуда ей было набраться хороших манер?
– Хорошо, я пущу тебя в… в ванную комнату, но помни: я тебе доверяю! – предупредил Генри, сунув руку в карман, где лежал ключ от наручников.
– Ты мне доверяешь?! – снова заорала она. – Нет, ты точно больной! Псих гребаный!
Ну вот, огорчился Генри, опять она ругается. Совершенно очевидно, что эту привычку она переняла у своей матери.
Наклонившись к кровати, он открыл замок наручников, и Мария резво вскочила, но тут же покачнулась. Взяв ее под руку, Генри проводил девушку до двери маленькой ванной комнаты, которую Логан Уитфилд-Симмонс, не признававший удобства вне дома, пристроил незадолго до своей безвременной кончины.
– Ты, конечно, собираешься стоять и смотреть, как я буду делать свои дела? – спросила Макс, когда он взялся за ручку двери, чтобы открыть ее перед ней. – Это тебя заводит, да?
– Нет, – кротко ответил он. – Я не буду смотреть, но я подожду тебя снаружи.
Юркнув внутрь, Мария захлопнула дверь перед самым его носом.
Нет, не так он представлял себе их первое утро. План, который он составил, был безупречным и четким. Они должны были приехать в хижину вместе и приятно провести вечер, болтая обо всех тех вещах, о которых так подробно писали друг другу в мейлах. Заодно он бы постарался вызнать побольше о матери Марии. Только потом Генри собирался решить, как он поступит дальше, но события с самого начала стали развиваться по иному сценарию.
Что и говорить – Генри был не очень доволен тем, как все повернулось, и вместе с тем, как ни странно, не испытывал ни малейшего разочарования. В конце концов, девчонка была у него в руках. И они были здесь совершенно одни. Мария Сантанджело оказалась полностью в его власти. Это было новое, еще не испытанное чувство, и Генри находил его волнующим и весьма приятным.
Потом он вспомнил о запертом в сарае за домом двоюродном братце и помрачнел. Что делать с ним? Нельзя ведь допустить, чтобы парень умер с голода. Можно было, конечно, накачать его наркотиками, но никаких наркотиков в доме не было. Генри не мог и предположить, что они ему понадобятся.
«Нужно его убрать! – прозвучал у него в ушах чей-то тоненький голосок. – Убить! Другого выхода нет!»
* * *
Борясь с подступающей паникой, Макс быстро обследовала крошечную ванную комнату, в которой едва поместились сидячая ванна, небольшой умывальник и деревянный стульчак. Высоко под потолком имелось единственное окно, но оно было слишком маленьким, и Макс не смогла бы протиснуться наружу, даже если бы сумела до него добраться.
Положение, в которое она попала, представлялось Макс чистой воды безумием. Неужели ее и в самом деле похитили? Или ей это снится? Может быть, она заснула и ей привиделся весь этот кошмар? Если так, оставалось только надеяться, что скоро она проснется, и ничего этого не будет.
Потом Макс снова спросила себя, не имеют ли Куки и Гарри какого-то отношения к происшедшему. Уж больно странным казался ей похититель – до сих пор он не сделал ей ничего по-настоящему плохого и даже, кажется, старался быть вежливым… Но нет, это было маловероятно. Просто он псих, а психи часто ведут себя как нормальные, оставаясь при этом совершенно непредсказуемыми.
Осторожно встав на деревянный стульчак, Макс попыталась дотянуться до окна под потолком. Ей удалось даже коснуться рамы, но сдвинуть ее с места она не смогла – очевидно, окно было забито.
– Черт! – пробормотала Макс и, спрыгнув на пол, включила воду и быстро помочилась.
– Ты скоро? – спросил из-за двери Генри-Грант.
– Я вообще никогда отсюда не выйду, грязный извращенец! – крикнула Макс, поспешно натягивая джинсы.
– Тогда мне придется войти, – сказал он, открывая дверь, которую Макс опрометчиво забыла запереть. – Дай-ка мне взглянуть на твою ногу, – добавил Генри-Грант, наклоняясь вперед. – Болит?
– Какая тебе разница, ведь ты все равно собираешься прицепить меня снова! – дерзко ответила она, резким движением отбрасывая назад густые, черные волосы.
– Нет, если ты пообещаешь мне не убегать, – сказал он, любуясь ее разрумянившимся лицом.
– Да как ты вообще посмел надеть на меня эти идиотские наручники? – возмутилась она. – Как это тебе только в голову пришло, ублюдок?!
– Такие выражения не пристали юной леди, поэтому я попросил бы тебя не выражаться, – чопорно сказал Генри, думая о том, как было бы здорово, если бы Мария перестала орать и браниться.
– Я тебе не леди, козел! – огрызнулась она.
Вместо ответа он взял ее за плечо и повел назад в спальню.
– Ты хоть соображаешь, что ты делаешь, кретин?! – продолжала Макс. – Ты меня похитил – наставил на меня пистолет и заставил ехать с тобой! Это федеральное преступление, мистер, поэтому когда тебя поймают, то упрячут за решетку лет на сто!
– Меня никогда не поймают, – уверенно возразил Генри, которому этот обмен репликами начинал нравиться. Какой темперамент, думал он. Ах если бы она только пореже употребляла всякие слова, которых набралась у своей крутой матери!
– А где Туз? Что ты сделал с моим братом? – требовательно спросила Макс.
– Ему ничто не грозит, – ответил Генри, снова застегивая наручники у нее на ноге.
– Откуда мне знать, что ты не врешь?
– Можешь мне не верить, но это правда.
– А по-моему, ты и соврешь – недорого возьмешь. Человек, который способен… Короче, имей в виду, моя семья будет меня искать. Меня, наверное, уже ищут, так что лучше тебе отпустить нас по-хорошему, пока тебя не нашли. Потому что, если тебя найдут, тебе будет очень, очень плохо. Моя мама – она тебя просто за яйца подвесит!
– Ты очень красивая девочка, которая очень любит грязные слова, – сказал Генри, с осуждением поджав губы. – Твоей маме следовало бы промыть тебе рот с мылом!
– Слушай, откуда ты такой взялся? – Макс насмешливо прищурилась. – Из прошлого века, что ли?
Генри только головой покачал. Ему очень не нравилась эта вербальная агрессия, но он не знал, как заставить Марию говорить повежливее. А может быть, это потому, что она знает – он не причинит ей вреда?
Как она тонко все чувствует! Поистине, он и она буквально созданы друг для друга!
