Текст книги "Убийственно прекрасная"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 39 страниц)

Ему не хотелось снова смотреть в окно на темный ночной океан да бездумно переключать каналы огромного телевизора.

И разговаривать ему тоже ни с кем не хотелось. В особенности с Линг – двадцатидевятилетней адвокатессой китайского происхождения, с которой он жил уже почти два года. В постели Линг была великолепна, но во всех остальных ситуациях ее безмятежное спокойствие могло свести с ума кого угодно.

Алексу хотелось только одного – сидеть за грязным столиком, напиваться и грезить о Лаки Сантанджело.

О ней он мог думать часами.

Что он и делал сейчас.

Завтра будет новый день. Завтра он постарается выкинуть ее из головы и вернуться к нормальной жизни.

А может, и стараться не будет. Не будет, потому что все бесполезно. Алекс просто не мог не думать о Лаки. Она была его страстью, его единственной тайной любовью. И, покуда жив Ленни Голден, таковой она и останется.

Увы!

10

Если бы не Лаки Сантанджело, Генри Уитфилд-Симмонс мог бы стать настоящей знаменитостью, мегазвездой современного американского кино. Так, во всяком случае, казалось ему самому. Он не сомневался, что превосходит по всем статьям этого неотесанного выскочку Мелину – дешевого актеришку, который украл его роль в фильме Алекса Вудса. Ту самую роль, которая была написана будто специально для него. Генри был на сто процентов уверен, что получит ее, но роль досталась Билли.

Чтоб он сдох, этот Билли!

Своего соперника Генри считал тупым бревном. Играть, во всяком случае, он точно не умел. Чтобы убедиться в этом, достаточно было посмотреть любой фильм с его участием. Просто бред какой-то, что именно Билли утвердили для съемок в «Обольщении». Случайное стечение обстоятельств – как и вся его дальнейшая «звездная» карьера.

Несмотря на то что на прослушивании Генри провалился восемь лет назад, он и сейчас вспоминал об этой величайшей несправедливости чуть не каждый день. Он знал твердо: если бы не Лаки Сантанджело, то на экране вместе с Винес Марией красовался бы он, а не этот пропахший навозом ковбой Мелина. С тех пор прошло достаточно много времени, но Генри ничего не забыл и не простил. Лаки Сантанджело, сопродюсер «Обольщения», – вот кто был виноват в том, что он так и не стал великой звездой. Это она не захотела, чтобы он снимался в ее поганой картине. Генри не сомневался в этом, потому что во время прослушивания смотрел на Лаки и видел, как она неприязненно поглядывает на него своими непроницаемыми черными глазами, морщится и нетерпеливо постукивает ногтями по столу. Алекса Вудса в тот день как назло не было. Не было и Винес Марии.

Генри как раз собирался перейти к чтению второго эпизода, когда заметил знак, поданный Лаки ответственному за кастинг. Она, дескать, видела достаточно. С ее стороны это было не просто грубо, но и унизительно.

Но Генри разозлился на нее вовсе не за грубость, точнее – не только за грубость. Эта итальянская сука погубила его карьеру, разрушила его будущее, лишила единственного шанса, который у него был.

Вскоре после закончившегося катастрофой прослушивания отец взял Генри с собой на рыбалку. В небольшой лодке их было только двое, ибо Логан Уитфилд-Симмонс наивно полагал, что возвращение к простым удовольствиям поможет ему наладить контакт со своим необщительным, лишенным здоровых амбиций отпрыском, которого, по совести говоря, он совершенно не понимал. Логан вообще недолюбливал людей, которые не желали работать и не придерживались законов трудовой этики, но, поскольку Генри был его единственным сыном, он твердо решил привести парня «в чувство».

«Когда ты намерен заняться семейным бизнесом?» – спросил он, заранее раздражаясь, ибо на удовлетворительный ответ рассчитывать вряд ли приходилось.

Этот вопрос Генри слышал уже бесчисленное количество раз. В большинстве случаев ему удавалось уйти от ответа, но сейчас отмолчаться было невозможно.

«Ты прекрасно знаешь, что я хочу сниматься в кино, быть актером! – выкрикнул он. – Это мое заветное желание, и ты не сможешь мне помешать».

Его ответ спровоцировал взрыв.

«Как это – не смогу?! Значит, мое мнение так мало для тебя значит?» – мрачно осведомился Логан, сдерживаясь из последних сил.

«Да ни хрена оно не значит! – завопил Генри. – Ни твое мнение, ни материно – ничье!»

«Ты будешь актером только через мой труп!» – прокричал в ответ Логан.

«Через труп так через труп!» – огрызнулся Генри.

Так они кричали друг на друга довольно долго. Логан не на шутку разозлился на своего никчемного сына, который не желал прислушиваться к доводам рассудка. Генри тоже не собирался уступать и прощаться с мечтой всей своей жизни. Вскоре они перешли к оскорблениям, и неизвестно, сколько бы продолжалась эта бессмысленная перебранка, если бы Уитфилд-Симмонс-старший внезапно не замолчал на полуслове. Его лицо стало белее мела, а левая рука как-то странно повисла.

«Господи!.. – успел прохрипеть он, прежде чем мешком свалился на дно лодки. – Таблетки! Мои… таблетки!»

Но Генри даже не пошевелился. Он сидел и смотрел, как его отец корчится на мокрых стланях, пока минут через пять или около того Логан Уитфилд-Симмонс не затих навсегда.

Только после этого Генри поднялся, запустил мотор и направил лодку назад к причалу. О случившемся он нисколько не жалел. Отец сам был виноват. Не к чему было так орать – ничего бы и не было.

Похороны магната прошли очень торжественно. На них собралось довольно много людей – Уитфилд-Симмонсы были хорошо известны в Пасадене. Собственно говоря, это имя было широко известно если не в мире, то в Америке – точно. Вот уже несколько лет Логан Уитфилд-Симмонс держался в верхних строчках форбсовского списка самых богатых людей Соединенных Штатов. Что касалось его жены Пенелопы, то светские разделы самых респектабельных журналов часто отдавали должное ее благотворительной деятельности или элегантным туалетам. Вполне естественно, что от Генри – единственного сына столь выдающихся родителей – ожидали многого, но он твердо решил идти своим путем.

После смерти отца Генри получил некоторую свободу, которой поспешил воспользоваться. Он тайно выкрал у матери кредитную карточку и купил невероятно дорогой автомобиль спортивной модели. Через два дня, он разбил его вдребезги, столкнувшись лоб в лоб со встречным грузовиком. Лишь чудом Генри остался жив, однако у него оказались раздроблены бедро и таз. Со временем кости срослись, но хромота осталась, и на карьере знаменитого киноартиста пришлось поставить жирный крест.

После аварии Генри почти перестал выходить из дома. По большей части он сидел в своей комнате – смотрел кино или рыскал по Интернету.

Пенелопу, казалось, нисколько не беспокоило, что ее сын торчит дома и ничего не делает. Она была даже рада тому, что Генри постоянно находится рядом – с ним ей было не так одиноко в огромном особняке. «Мой сын – компьютерный гений! – сообщала она друзьям и знакомым. – Он знает о компьютерах больше, чем Билл Гейтс. Генри даже обещал научить меня, но, к сожалению, у меня совершенно нет времени разбираться в этих новейших технологиях!»

На самом деле Генри не так уж хорошо разбирался в компьютерах. Дело было в другом – в Интернете он жил своей, особой, ни на что не похожей жизнью. Выйдя в виртуальное пространство, он мог посещать места, где никогда не бывал, и любоваться обнаженными девушками, с которыми не нужно было даже разговаривать. И это было огромным преимуществом, ибо общение с противоположным полом давалось Генри с большим трудом – в свои двадцать с лишним он все еще оставался девственником. Сколько он себя помнил, мать всегда твердила, что девушки будут сами гоняться за ним, ибо его семья богата и занимает определенное положение в обществе, и поэтому он должен отвергать любые, самые щедрые авансы с их стороны.

Однажды во время своих одиноких скитаний по Сети Генри наткнулся на сайт, посвященный жизни девочек старшего подросткового возраста. Ему удалось преодолеть защиту и проникнуть в почтовый раздел, где посетительницы сайта размещали персональные сообщения и довольно откровенно писали о своих мечтах и фантазиях. Почти все их фантазии так или иначе сводились к отношениям с мальчиками, что показалось Генри довольно скучным, однако ему нравилось рассматривать фотографии, которые присылали друг другу корреспондентки. Девушки на снимках были довольно миленькие, совсем еще юные и невинные, хотя все были разодеты в пух и прах, и почти у всех длинные распущенные волосы кокетливо прикрывали один глаз, а на неумело накрашенных губах играла призывная улыбка.

Довольно скоро Генри пристрастился читать наивные послания девчонок. Словно наркоман, он каждый вечер садился к компьютеру и проверял, что новенького появилось на сайте. Однажды ночью лицо одной из девушек показалось ему странно знакомым. Генри проверил ее «Гуглем» и вскоре узнал, кто она такая. Это оказалась Мария Сантанджело Голден, родная дочь Лаки.

Это было потрясающее открытие, и Генри почувствовал, как его переполняют волнение и восторг.

Наконец-то у него появился шанс отомстить.

11

Три раза в неделю Лаки вставала в пять утра, чтобы заниматься со своим персональным тренером. Подобный распорядок был обычным для большинства жителей Лос-Анджелеса, сумевших чего-то добиться в жизни и желавших как можно дольше сохранять рабочую форму, однако, если бы не Коул, буквально пинками выгонявший Лаки на каждую тренировку, она бы, наверное, давно забросила занятия. Ей и так хронически не хватало времени, чтобы переделать все дела, а тут еще дважды в неделю приходилось летать в Вегас, чтобы следить за работами.

Каждый раз после тренировки Лаки обычно звонила на Восточное побережье, где у нее были не только деловые партнеры, но и родные. Ее старший сын Бобби недавно открыл в Нью-Йорке клуб-ресторан, а Бриджит разрабатывала собственную коллекцию ювелирных украшений. Оба могли совершенно спокойно не работать, ибо являлись наследниками греческого миллиардера Димитрия Станислопулоса, второго мужа Лаки, однако и Бобби, и Бриджит предпочли заняться собственным делом. Бобби, правда, должен был получить свою часть наследства только по достижении двадцати пяти лет – до этого ему приходилось рассчитывать только на проценты с оставленного ему по завещанию капитала, однако Лаки была этому только рада. Бобби был умен и необычайно хорош собой, и она боялась, что, когда к этим двум качествам прибавятся деньги, ноша может оказаться для него непосильной. Пока же до двадцатипятилетия ему оставалось еще два года, и Лаки рассчитывала, что этого времени Бобби хватит, чтобы научиться избегать ловушек и опасностей, которыми чревато обладание не поддающимся исчислению капиталом.

Прежде чем открыть свой клуб, Бобби некоторое время учился в колледже, но вскоре бросил. Чистая наука была ему скучна, парню хотелось поскорее познакомиться с реальной жизнью и попытаться создать что-то своими руками. Лаки не стала ему препятствовать. Она всегда считала, что знакомство с «законом улицы» куда важнее любых книжных премудростей. Правда, управление шикарным клубом-рестораном вряд ли имело отношение к суровой школе, которую когда-то прошла она сама, но все-таки это была школа.

Тем не менее Лаки каждый месяц летала в Нью-Йорк, чтобы на месте убедиться, все ли у него в порядке.

У Бриджит тоже все было хорошо. Она давно оставила многообещающую карьеру модели и в тридцать два – после нескольких бурных, но неудачных романов и катастрофического брака – все же сумела наладить собственную жизнь.

Мать Бриджит Олимпия Станислопулос – дочь Димитрия от первого брака – умерла от передозировки. Одна из богатейших в мире наследниц, Бриджит постоянно находилась под пристальным вниманием прессы. Папарацци следовали за ней толпами, желтые газеты посвящали ей целые развороты, а простые смертные завидовали ее невероятному богатству и потрясающей внешности, ибо Бриджит была натуральной блондинкой со стройным гибким телом и на редкость красивым лицом. Иными словами, не девушка, а мечта беззастенчивых авантюристов и охотников за состояниями. Предложения руки и сердца так и сыпались на нее, но Бриджит всякий раз выбирала наихудший вариант. Порой казалось, что она буквально притягивает к себе неудачников и подонков. Последним примером такого рода, едва не стоившим ей жизни, был брак с разорившимся итальянским графом Карло Витторио Витти, который сразу же после свадьбы сумел пристрастить Бриджит к наркотикам, а потом попытался убить, надеясь завладеть ее огромным состоянием.

Бриджит повезло. Она осталась жива и с тех пор перестала встречаться с кем попало. В последние несколько лет она и вовсе взяла себя в руки, обретя покой и уверенность. И все же Лаки считала необходимым приглядывать за ней, чтобы успеть прийти на помощь.

С Бобби, к счастью, подобных проблем не возникало. В отличие от импульсивной, склонной к истерии Бриджит он был само спокойствие и невозмутимость. В самом его облике и манере держаться было что-то от президента Кеннеди, а обаяние, мягкий юмор и привычка подтрунивать над собственными слабостями делали Бобби неотразимым в глазах противоположного пола. Девушки так и падали к его ногам, и он успешно этим пользовался, не теряя, впрочем, рассудительности и благоразумия.

«Ты отличный парень, Боб! – говорил ему Джино-старший каждый раз, когда они встречались. – Какие еще к черту Станислопулосы?! Ты – истинный Сантанджело, это я тебе говорю».

Джино, живший в Палм-Спрингс со своей женой Пейдж, которая была на два десятка лет моложе его, любил всех своих внуков, но к Бобби питал особое расположение. И немудрено, ведь Бобби напоминал деду о его собственной бурной молодости.

Лаки была счастлива, что у нее такая замечательная семья, но это вовсе не означало, что она может ничего не делать. Деньги никогда не были для нее проблемой: ее имя – Лаки – Счастливая – себя оправдывало, к тому же она была умной, практичной женщиной, наделенной интуицией, необходимой для успешного ведения бизнеса. Еще совсем недавно она владела одной из лучших в стране киностудий, но теперь Лаки неудержимо тянуло вернуться в гостиничное дело, с которого она когда-то начинала. Последний отель, который она построила, назывался «Сантанджело» и находился в Атлантик-Сити. Это был хороший отель, но Атлантик-Сити – не Вегас, поэтому Лаки в конце концов продала его, выручив сумму втрое большую против затраченной. Теперь она строила в Лас-Вегасе «Ключи» – комплекс, включавший в себя отель класса люкс, жилые апартаменты различной площади и стоимости и первоклассное казино. Это была ее мечта, и Лаки с нетерпением ждала того дня, когда все работы будут завершены и «Ключи» примут первых гостей.

До открытия суперкомплекса оставалось, однако, еще около месяца, а пока главным событием для Лаки было торжество в честь девяносто пятого дня рождения Джино-старшего. Ей хотелось сделать этот день особенным, запоминающимся, поэтому первым делом она наняла профессионала-организатора, чтобы тот позаботился обо всех деталях. Лаки знала, что Джино будет приятно оказаться центром этого праздника, ибо даже в девяносто пять он не утратил интереса к жизни и был полон энергии и сил.

Еще в ранней юности, когда Джино был предводителем бруклинской шпаны, его прозвали Джино-Таран. В детстве Лаки очень любила слушать истории о том, как, будучи никем и ничем, ее отец сумел завоевать авторитет и богатство. В его жизни было много женщин (прозвище Таран имело к этому самое непосредственное отношение), но это продолжалось только до тех пор, пока однажды он не встретил Марию, мать Лаки, оказавшуюся главной в его жизни любовью.

Мария… Она была жестоко убита головорезами семьи Боннатти чуть не на глазах у дочери. Лаки было всего пять, когда она обнаружила окровавленный труп матери, плававший в их домашнем бассейне на надувном матрасе.

Смерть матери оказала огромное влияние на всю дальнейшую судьбу Лаки. В первую очередь она научила ее быть сильной и самостоятельной, терпеть одиночество и не бояться. И все же это была страшная трагедия, забыть которую Лаки не могла. Боннатти не просто убили ее мать, они отняли у нее детство, лишили счастливых воспоминаний, какие большинство людей бережно хранит до глубокой старости, но сломить Лаки они не смогли. И впоследствии, когда погиб сначала ее брат Дарио, а потом – Марко, Лаки никогда не позволяла себе опустить руки и предаться отчаянию.

Никогда!

В самых трудных ситуациях она рассчитывала только на себя, и это было главным секретом ее силы.

Силы, лишить которой Лаки не мог никто и ничто.

* * *

Вечером четверга Макс вприпрыжку вбежала в кабинет, где Лаки составляла список приглашенных на день рождения Джино, а Ленни вносил какие-то поправки в почти готовый сценарий своего нового фильма.

– Знаешь, мам, я придумала!.. – проговорила Макс самым мирным тоном, на какой она только была способна. – То есть у меня появилась одна клевая идея. Тебе понравится, – добавила она убежденно.

– В самом деле? – холодно откликнулась Лаки, не поднимая головы.

– Угу. – Макс кивнула с несколько преувеличенным энтузиазмом. – Я думаю, все будут довольны…

– Все? – Лаки с сомнением хмыкнула, но Макс не обратила никакого внимания на ее тон.

– Абсолютно! – безапелляционно заявила она. – Вот как мы сделаем: я поеду в Биг-Беар завтра, а в воскресенье утром вернусь как раз ко дню рождения Джино. Как тебе такой план?

Ленни на несколько секунд оторвался от сценария.

– Ты собираешься в Биг-Беар? – спросил он. – Когда-то я тоже любил кататься на лыжах.

– А твоя обожаемая дочь их ненавидит, – безжалостно констатировала Лаки. – Кроме того, Макс, ты должна обязательно быть на завтрашнем ужине. Джино специально приедет из Палм-Спрингс пораньше, к тому же завтра прилетают из Нью-Йорка Бобби и Бриджит. Это будет большой семейный ужин, я сама буду готовить.

Макс внутренне застонала. Семейные пятничные ужины были «священной коровой» Лаки; она утверждала, что это семейная традиция, и старалась, чтобы на них в обязательном порядке присутствовали все члены клана Сантанджело, которые только оказывались под рукой. Чего Макс совершенно не понимала, так это зачем ей-то там быть?! Как будто мало того, что на протяжении всей недели она вынуждена общаться с Джино-младшим и его озабоченными приятелями.

– Но, ма… – начала она, лихорадочно пытаясь придумать какой-нибудь весомый аргумент.

Лаки наконец оторвалась от списка гостей и смерила дочь суровым взглядом. Она придавала совместным пятничным ужинам большое значение, а завтрашний ужин и вовсе был особенным, потому что на него должны были приехать все самые близкие родственники и друзья. Несмотря на свою занятость, Лаки даже решила взять на себя все кухонные заботы; в частности, она собиралась приготовить свое коронное блюдо – макароны по-итальянски с фрикадельками и фирменным соусом «Сантанджело». Ленни очень любил это кушанье, к тому же за готовкой Лаки по-настоящему отвлекалась, забывая о множестве дел и забот. Почему Макс так рвется в Биг-Беар, она совершенно не понимала. Лаки всегда разрешала детям приглашать на семейные ужины друзей, но Макс отчего-то вдруг уперлась, да так, что не сдвинешь.

– В пятницу вечером ты должна быть дома, – отчеканила Лаки, бросая на дочь еще один строгий взгляд. – Это решено. Джино хотел на тебя посмотреть, да и Бобби с Бриджит тоже…

Макс нахмурилась. В глубине души она считала пятничные посиделки полным идиотством и ходила на них с большой неохотой, даже когда у нее не было никаких других дел, хотя все ее друзья откровенно набивались к ней в гости именно по пятницам. «Черт побери, подруга, – говорила Макс та же Куки, – ты просто не понимаешь своего счастья. У тебя по крайней мере есть нормальная семья, а у меня только отец, которого не интересует ничего, кроме молодых девок с во-от такими сиськами! А самое паршивое, что он их только трахает, а разговаривать с ними приходится мне. Нет, что бы ты там ни говорила, а ваши семейные ужины по пятницам – это клево!»

Куки и Гарри совершенно искренне считали ее мать и отца самыми лучшими родителями, но Макс это просто бесило. «Вы так говорите, потому что вы не живете с ними, – говорила она каждый раз, когда разговор невзначай сворачивал на эту тему. – На самом деле они вовсе не такие добренькие, как вам кажется. Моя мать, к примеру, может быть настоящим диктатором. Слышали бы вы, как она разорялась, когда я сделала себе эту прикольную татуировочку на заднице!»

«А я бы все равно сменял своих предков на твоих, в любой день сменял бы! – мечтательно отвечал Гарри. – Твои по крайней мере знают, что ты существуешь».

На это Макс нечего было возразить. Родителей Гарри она видела всего несколько раз, но они произвели на нее жуткое впечатление. Что касалось отца Куки, Джеральда М, то это был настоящий сексуальный маньяк.

– Но они же увидят меня в воскресенье, на большой вечеринке, – возразила Макс, бросая умоляющий взгляд в сторону Ленни. – Па, ну скажи же ей!

– А в чем, собственно, проблема? – спросил Ленни, откладывая в сторону сценарий.

– Как раз в субботу вечером одна из подруг Куки устраивает в Биг-Беар зашибенную вечеринку, – выдала заранее продуманную легенду Макс. – Мама говорит, что мне нельзя туда поехать, но если я вернусь к дедушкиному дню рождения… – Она замолчала, продолжая умоляюще глядеть на отца огромными зелеными глазищами, которым ей удалось придать самое невинное выражение.

Ленни принял сигнал бедствия.

– Послушай, Лаки, – проговорил он просительно, – почему бы нам не отпустить Макс, куда она хочет? В чем проблема-то?

– Никакой проблемы нет, – ответила Лаки, неожиданно поняв, что ей вовсе не хочется брать на себя роль чересчур авторитарной матери семейства. – Пожалуй, я не буду возражать, если она обещает вернуться к дню рождения Джино.

– Конечно, обещаю! – послушно отозвалась Макс, тщетно пытаясь скрыть широкую торжествующую улыбку.

– И ты должна будешь дать нам номер телефона, по которому мы смогли бы до тебя дозвониться, – добавила она, смутно сознавая, что совесть Макс не совсем чиста. Кроме того, Лаки терпеть не могла, когда Ленни разрешал дочери то, что запрещала она, даже не потрудившись предварительно обсудить с ней этот вопрос. В конце концов, воспитание детей – это работа, в которой должны участвовать двое, а Ленни, похоже, понимал это не совсем хорошо.

Ленни тем временем заговорщически подмигнул своей упрямой, но очаровательной дочке.

– Ну, теперь ты довольна? – спросил он.

– Спасибо, папуля, – пропела в ответ Макс и, торопливо обняв его за плечи, поспешила ретироваться, пока Лаки не передумала.

Возвращаясь к себе в комнату, Макс решила, что впредь, если ей чего-то очень захочется, она будет просить об этом только в присутствии Ленни. Договориться с отцом было, как видно, не в пример легче, чем с матерью.

Поднявшись наверх, она сразу позвонила Куки.

– Все! – выпалила она. – Я еду в Биг-Беар. Завтра!

– Завтра? – переспросила Куки. – А как же знаменитый пятничный ужин?

– К сожалению, ничего не получится, – объяснила Макс. – Я сказала предкам, что вечеринку в Биг-Беар устраивает твоя лучшая подруга, так что имей в виду: ты едешь со мной!

– С тобой?! Но я же никуда не еду! – удивилась Куки.

– Да, но они-то этого не знают! Родители, я имею в виду… Так что на это время тебе придется исчезнуть. И предупреди Гарри – пусть тоже не заходит и не звонит. Для них вы оба едете со мной, о’кей?

– Черт!

– Что?

– Знаешь, подруга, мне что-то не очень нравится эта твоя идея. Получается – в этот раз мне придется пропустить роскошный ужин у тебя дома, так, что ли?

– Мне очень жаль, что мое свидание испортило твой уикэнд, – проговорила Макс самым едким тоном, на что она была большая мастерица.

– О’кей, я поняла, – сердито буркнула Куки. – И нечего на меня наезжать.

– Кто это на тебя наезжает?

– Да ты!..

– Ничего подобного!

Но в глубине души ей все-таки хотелось поставить Куки на место.

Выключив телефон, Макс бросилась к своему ноутбуку и быстро подключилась к Сети. «Буду в Биг-Беар в пятницу во второй половине дня, – быстро напечатала она. – Где мы встретимся?»

Через несколько минут пришел ответ Гранта.

«Жди меня на автостоянке у «Кей-Марта». Оставайся в машине – я тебя найду».

«Я тебя найду!..» Ну разве это не романтично?!

Впрочем, подумать об этом как следует Макс было недосуг. Нужно было решать, что надеть, и она повернулась к стенному шкафу. Итак, что же выбрать, облегающие джинсы или юбочку покороче? Футболку или сексуальный топик? Теннисные туфли или босоножки на каблуке? А лифчик?.. Надевать его или не надевать?..

В конце концов Макс остановила свой выбор на джинсах в обтяжку и футболке с плечиками. Меньше всего ей хотелось, чтобы Грант подумал, будто она наряжалась специально для него.

Интересно, какого он роста? Макс как-то забыла об этом спросить.

Впрочем, большого значения это не имело. Решение принято: в этот уик-энд она в любом случае переспит со своим Сетевым Ковбоем.

Да-да, переспит по самому настоящему, а главное – никогда не будет об этом жалеть.

Прости, Донни, и прощай. Ты упустил свой золотой шанс!

* * *

– Помнишь, как мы встретились в первый раз? – промурлыкала Лаки, когда поздно вечером они с Ленни легли наконец в кровать.

– Думаешь, я когда-нибудь смогу забыть? – отозвался Ленни. – Это было в Вегасе, и, если я правильно запомнил, ты попыталась меня изнасиловать.

– А ты решил, что я – проститутка! – с негодованием воскликнула Лаки.

– Ага, – рассмеялся он. – Причем из самых дорогих…

– Черт тебя побери, Ленни! – проговорила Лаки, делая вид, что сердится. – Я хотела переспать с тобой, а ты меня отверг.

Ленни приподнял бровь:

– Я? Отверг?!

– Не отпирайся! Я отлично помню, как все было.

– А мне припоминается, что мы договорились встретиться позже, но ты почему-то не пришла.

– Ха! – фыркнула Лаки. – Это после того, как ты мне нагрубил? У меня, знаешь ли, тоже есть гордость!

– И тогда ты решила меня уволить, – сказал Ленни, делая вид, что хмурится. – Только что я работал за стойкой, обслуживал клиентов, а буквально через несколько секунд оказался на улице и без единого цента в кармане.

Лаки не сдержалась и снова фыркнула. Ленни действительно когда-то работал барменом в буфете ее отеля «Маджириано». Тогда она чувствовала себя несчастной и одинокой, а он оказался под рукой, да и выглядел вполне доступным в сексуальном плане. Недолго думая, Лаки пригласила Ленни подняться в свой номер, но едва лишь она дала понять, что ожидает чего-то большего, чем простой разговор о проблемах организации питания постояльцев, как он повернулся и ушел.

– Понимаешь, – поддразнила его Лаки, – от других я слышала, что ты не прочь завести короткую интрижку. А ты меня оттолкнул. До сих пор не понимаю, что я сделала не так?

– Да ты буквально набросилась на меня, как мужик какой-то! – ответил Ленни и потянулся за бутылкой с минеральной водой, стоявшей на туалетном столике.

– Ну и что? – спросила Лаки, с вызовом глядя на супруга. – Что тебе не понравилось?

– Слушай, хватит болтать… Иди-ка лучше сюда, – предложил Ленни, ставя бутылку с минералкой на пол.

– О’кей, мистер, – подыграла Лаки. – Снимайте-ка ваши штаны и покажите, на что вы способны.

– А я-то думал – я только что продемонстрировал высший класс! – притворно посетовал Ленни. – Как быстро забывается все хорошее!

– Я могу многое забыть, но тебя – никогда! – честно сказала Лаки.

– Черт побери, женщина, тебе никто никогда не говорил, что у тебя слишком длинный язык?! – притворно рассердился Ленни.

И прежде чем Лаки успела ответить, он уже прижался губами к ее губам, и все началось сначала.