Текст книги "Убийственно прекрасная"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 39 страниц)

Лаки уже построила два отеля и хорошо знала, каких ошибок следует избегать. Она была совершенно убеждена, что главное в любом деле – безупречная организация, и, кажется, сумела этого добиться. Кое-какие сомнения у нее еще оставались, однако они касались не столько самого отеля, сколько церемонии его открытия, на которую должны были приехать десятки знаменитостей и сотни журналистов. Тут, планируй не планируй, не избежать досадных случайностей, которые можно только предвидеть, но Лаки казалось, что она сумеет и это.

Она давно решила превратить открытие «Ключей» в грандиозный праздник, какого Вегас еще не знал.

Ведь это был ее отель, разве не так?..

69

Всю дорогу до города Ирма ломала голову, пытаясь догадаться, что задумал Энтони. Что ему от нее нужно? Неужели, ужасалась она, он каким-то образом узнал про Оливера? Но нет, это было совершенно невозможно. Тогда в чем дело?

Предсказать поступки мужа ей всегда было нелегко – особенно в последние годы, когда он почти перестал ее замечать. И теперь, когда Энтони неожиданно вызвал Ирму, она не могла избавиться от тревоги. Ведь не могло же его и в самом деле интересовать мнение жены о каком-то деловом партнере!

Энтони встретил Ирму на пороге и обнял, отчего ее сердце упало.

– Куда мы поедем? – спросила она, стараясь не стучать зубами от страха. – И кто этот твой знакомый, которого ты хотел мне представить?

– Я сказал это только для того, чтобы выманить тебя из усадьбы, а то ты там совсем заплесневела в четырех стенах, – ответил Энтони и широко улыбнулся. – Перед отъездом в Вегас мне вдруг захотелось пообедать с собственной женой. Разве в этом есть что-то плохое?

– Разумеется, нет, – пробормотала Ирма, которую приветливый тон мужа напугал еще больше. Определенно, он что-то затеял, вот только что?

Из офиса они отправились в самый дорогой ресторан Мехико-Сити. На протяжении всего обеда Энтони был подчеркнуто внимателен, но Ирма все равно сидела как на иголках, снедаемая тревогой и чувством вины.

– Все в порядке? – осмелилась она спросить, когда подали десерт.

– В абсолютном. А почему что-то должно быть не в порядке? – ответил он, барабаня пальцами по столу.

– Не знаю… Просто мне показалось. Ведь сегодня ты должен был улететь в Вегас, и вдруг этот обед…

Энтони наклонился к ней и посмотрел ей прямо в глаза.

– Может быть, у тебя были другие планы на сегодняшний вечер? – вкрадчиво спросил он.

– Нет, конечно, нет! – с горячностью ответила Ирма, но отвела взгляд.

– Я тут подумал, что мне, возможно, следовало бы проводить с тобой больше времени.

– Но ведь ты все время разъезжаешь, – возразила она, все еще не смея поднять глаза.

– Ну а что тут такого? – Энтони удивился, казалось, совершенно искренне. – У нас есть дом в Майами и квартира в Нью-Йорке, так почему бы тебе время от времени не ездить со мной?

– Мне казалось – ты хочешь, чтобы я оставалась здесь, – ответила она, растерянно ковыряя ложкой мороженое с клубникой. Никакого аппетита у нее не было.

– Может быть, и хотел, но теперь мне кажется – было бы лучше, если бы ты больше времени проводила с детьми. Эта чертова гувернантка… От нее никакого прока! Благодаря ее, с позволения сказать, воспитанию Эдуардо уже превратился в угрюмого, замкнутого подростка, у которого – я уверен – куча проблем со сверстниками, а Каролина… Она, на мой взгляд, слишком быстро взрослеет и… Короче говоря, им обоим было бы полезно, если бы рядом с ними была мать.

Он говорил все это таким естественным тоном, что на мгновение Ирма даже засомневалась, уж не ошиблась ли она в нем. Быть может, Энтони в конце концов действительно одумался и решил что-то изменить в их жизни. Неужели это и есть тот самый просвет в ее беспросветной жизни, надеяться на который она давно перестала?

После ресторана Энтони повел Ирму в ювелирный магазин, находившийся на той же улице, и, поздоровавшись с владельцем, которого хорошо знал, велел ей выбрать себе подарок.

– Можешь выбрать все, что тебе нравится, – великодушно предложил он, закуривая сигару. – Все, чего, как тебе кажется, ты заслуживаешь. Цена не имеет значения.

– Но ведь сегодня даже не мой день рождения, – пробормотала Ирма, не вполне уверенная, что Энтони вообще помнит эту дату.

– Ну и что? Просто мне хочется сделать тебе приятное, – ответил он. – Разве мужьям запрещается баловать собственных жен?

Ирма не верила своим ушам. Он и вправду сказал – «баловать»? Уж не сошел ли он с ума? Или, напротив, это она спятила и у нее начинается бред?

Остановившись перед большим застекленным прилавком, Ирма в конце концов выбрала скромный золотой браслет.

– Нет, – покачал головой Энтони, когда она показала браслет ему. – Он совсем тебе не идет. Тебе нужно что-нибудь массивное, с бриллиантами. У моей жены должно быть все самое лучшее.

По его знаку хозяин магазина проводил обоих к витрине, где были выставлены гораздо более дорогие украшения.

– Кстати, я подумываю о том, не взять ли тебя с собой в Вегас, – сказал Энтони. – Если ты, конечно, не против.

– Ты это… серьезно? – удивилась Ирма.

– Вполне. – Он кивнул. – Там открывается новый отель, даже не отель, а огромный гостиничный комплекс вип-класса. По этому случаю владелец отеля устраивает настоящее шоу с показом мод, выступлением поп-звезд и прочим. Думаю, тебе это понравится, к тому же подолгу сидеть в четырех стенах вредно. Ну-ка, выбери себе что-нибудь пошикарнее, чем можно будет покрасоваться перед всеми этими кинозвездами… – Энтони ткнул пальцем в пару серег с огромными мерцающими бриллиантами. – Вот, например. Тебе нравится?

– Но они, наверное, ужасно дорогие, – засомневалась Ирма.

– Моя жена заслуживает всего самого дорогого, – рассмеялся Энтони. – Примерь-ка!

Ирма подчинилась. Серьги были великолепны и действительно очень ей шли.

– Если они тебе нравятся – они твои, – сказал он.

И снова в сердце у нее шевельнулся червячок сомнения. Энтони казался совсем другим человеком, он словно заново родился. Это пугало Ирму больше его обычной грубости, и все же в глубине души ей было приятно, потому что сегодня ее муж был именно таким, каким ей всегда хотелось его видеть, – щедрым, добрым, внимательным.

В конце концов она все-таки выбрала серьги. Продавец уложил их в подарочную бархатную шкатулку, после чего Энтони проводил Ирму до машины и, усадив на заднее сиденье, велел шоферу отвезти ее домой.

– Через пару часов я лечу в Вегас, – сказал он на прощанье. – Если мне покажется, что тебе там тоже будет интересно, я пришлю за тобой самолет. Договорились, детка?

Детка? Он назвал ее «деткой»? Ирме всегда казалось, что так Энтони называет своих любовниц, и вот теперь… Нет, определенно, где-то сдох медведь, и не один.

– Вези эту даму осторожно, – напутствовал Энтони шофера. – Потому что это не просто дама, а моя жена. Очень ценный груз, ха-ха!

* * *

Отправив Ирму домой, Энтони вернулся в офис. Там его ждал Гриль.

– Ты все сделал? – спросил Энтони с непроницаемым выражением лица.

– Так точно, босс.

– Подожди сутки, потом все убери.

– Будет исполнено, босс.

* * *

Ирма вошла в дом, крепко прижимая к груди коробочку с бриллиантовыми сережками, которые обошлись Энтони почти в сто тысяч долларов. От удивления и радости у нее даже слегка кружилась голова.

Когда они только поженились, Энтони купил ей кое-какие ювелирные украшения, однако за последние несколько лет он не сделал Ирме даже скромного подарка на день рождения. Быть может, думала она, теперь он хочет наверстать упущенное?

Поднявшись в свою комнату, она сразу подошла к окну, чтобы посмотреть, где Луис и что он делает. Луис подстригал кусты, старшего садовника нигде не было видно.

Может, встретиться с ним еще один, последний разочек, подумала Ирма. После этого она снова станет верной женой, потому что, если Энтони решил изменить свое поведение, ей следует сделать то же самое, дав ему шанс наладить отношения в семье. Ирме казалось, что это было бы только разумно, и все же… Все же искушение было сильнее рассудка, к тому же она по-прежнему чувствовала себя уязвленной оттого, что Луис пренебрег ее настойчивыми приглашениями.

Только еще один раз…

Быстро спустившись вниз, Ирма выбежала в сад. Подойдя к Луису сзади, она сказала почти приказным тоном:

– Ты мне нужен, Луис. Иди за мной.

Но он снова покачал головой и затравленно огляделся.

– Ну же! – Ирма топнула ногой. – Я твоя хозяйка, и ты должен мне подчиняться.

Вряд ли Луис понял все, что она сказала, но ее интонация была достаточно красноречивой. Отложив электроножницы, он послушно пошел за ней, низко опустив голову. Как только он вошел в спальню, Ирма заперла дверь и повернулась к нему.

– О, Луис! – воскликнула она. – Что с тобой, милый?!

– Извинить, сеньора… – пробормотал Луис, глядя в сторону. Сейчас он всеми силами души хотел оказаться где-нибудь подальше отсюда.

– Не называй меня сеньорой, меня зовут Ирма, и тебе это известно! – нахмурилась она.

– Хорошо, Ирма.

– Почему ты не сказал мне, что женат и что у тебя будет ребенок?..

Садовник слегка пожал плечами. Слова «жена» и «ребенок» он понял. Американская женщина знала, что он женат, и все равно позвала его. Значит, ей наплевать. Кроме того, секс с ней разительно отличался от его близости с женой, да и Сезар в последнее время молчал, и Луис подумал – не случится большой беды, если он переспит с сеньорой еще один, последний раз. Несомненно, американка хотела именно этого, и хотя сейчас она притворялась сердитой, ее щеки раскраснелись, а взгляд был полон желания.

И он не устоял. Сезар не узнает, подумал Луис. Сегодня он даже не был дежурным, а сеньора выглядела такой красивой и такой соблазнительной – в отличие от жены Луиса, которую так разнесло, что она вот уже несколько месяцев не подпускала его к себе.

Шагнув вперед, Луис опустил ладонь на грудь Ирмы. Она не возражала, и он почувствовал, как растет его возбуждение. Глядя ей в глаза, Луис начал не торопясь расстегивать пуговицы на ее блузке, потом освободил застежку лифчика, выпустив на свободу безупречной формы груди с острыми сосками.

– О, Луис!.. – прерывисто выдохнула Ирма, когда его пальцы скользнули по коже, а губы сомкнулись на одном из сосков. – Лу-ис!..

Подхватив Ирму на руки, он перенес ее на кровать и начал ласкать, еще раз мысленно пообещав себе, что это будет последний раз.

Точно такую же клятву дала себе и Ирма, подставляя тело его медленным ласкам и обжигающим поцелуям.

70

– Мне придется уехать, – сообщил Генри матери. Объяснить ей что-либо он и не подумал. Не скажешь же, в самом деле, что на данный момент у него просто нет другого выхода. Он и вовсе предпочел бы промолчать, но, к несчастью, от Пенелопы Уитфилд-Симмонс кое-что зависело.

– Я буду отсутствовать, вероятно, несколько дней, – добавил он самым безразличным тоном. – Кроме того, мне понадобится довольно большая сумма денег.

Пенелопа Уитфилд-Симмонс слегка приподняла выщипанные в ниточку брови.

– Буквально на прошлой неделе я дала тебе двести долларов, – произнесла она ледяным тоном. – Неужели ты их уже истратил? На что? И зачем тебе еще деньги?

– Твои двести долларов целы… почти целы, но этого мало, – объяснил он.

– Мало для чего? – осведомилась она, смахнув с рукава своей безупречной блузки несуществующую пылинку. – Позволь тебе напомнить, что в нашей семье никогда не бросали деньги на ветер.

– Рано или поздно отцовское состояние все равно достанется мне, – буркнул Генри. – И я не понимаю, почему я не могу воспользоваться его частью уже сейчас.

– Потому что ты – легкомысленный молодой человек, – нравоучительным тоном заявила Пенелопа. – И я подозреваю, что ты до сих пор не знаешь, что такое настоящая ответственность…

– О какой ответственности идет речь, мама? И перед кем?.. – резко спросил Генри, испытывая приступ жгучей ненависти к упрямой старухе, не желавшей дать ему то, что принадлежит ему по праву. Точнее – будет принадлежать, когда она умрет.

Умрет…

Что-то в его душе отозвалось на это слово, и Генри подумал, что это было бы самое лучшее решение.

– Я говорю о твоей ответственности, Генри. О той самой, которой у тебя нет ни капли! – Пенелопа презрительно фыркнула. – Посмотри на себя: тебе уже тридцать, а ты до сих пор ничего собой не представляешь. Ты целыми днями просиживаешь за компьютером и совсем не интересуешься бизнесом, который оставил тебе отец. Мы с тобой оба входим в совет директоров, но ты до сих пор не появился ни на одном заседании.

– Отцовский бизнес меня не интересует, – пробормотал Генри сквозь зубы.

– А что в таком случае тебя интересует? Расскажи, мне будет очень интересно это узнать.

– Я уже сто раз говорил, мама!.. Я хотел стать актером – это мое призвание, но вы с отцом сделали все, чтобы я не смог осуществить мою заветную мечту.

– Призвание?!. – воскликнула Пенелопа. – Это же просто смешно! Когда ты в последний раз смотрел на себя в зеркало, Генри? Для актера главное – внешность, а тебя с твоим лицом даже в рекламу мыла не возьмут. Именно поэтому мы с отцом так решительно восстали против этого твоего каприза.

– У меня талант, мама, – возразил Генри, прекрасно понимая, что ему ни за что ее не убедить.

– Какой талант? – Пенелопа снова фыркнула. – Сидеть одному в комнате? Ты ни разу не привел домой девушку, никогда не участвовал в благотворительности и… – Она немного помолчала. – Может быть, ты гей?

В ее устах слово «гей» прозвучало на редкость оскорбительно, и Генри едва сдержался, чтобы не ответить грубостью.

– Нет, мама, – ответил он. – Я не гей. Быть может, тебе будет приятно узнать, что недавно я встретил девушку, которая мне очень нравится.

– Это что-то новенькое… – с сомнением протянула Пенелопа, пристально глядя на него. – Кто она? Я ее знаю? Надеюсь, она из хорошей семьи?

– Она из… необычной семьи.

– Ее родители богаты?

– Очень богаты, мама.

– И они занимают в обществе такое же высокое положение, как мы?

– Да. И поэтому я прошу тебя относиться к ней соответственно. – Он немного помолчал, давая матери время переварить полученную информацию. – У нее в семье скоро произойдет важное событие – что-то типа праздника, на котором я собираюсь присутствовать.

– Что же это за праздник?

– Моя девушка – архитектор, она проектирует дома. Недавно один такой дом построили в Неваде, и я хочу поехать на открытие. А если я не приеду из-за того, что у меня не будет денег, ее отец может решить, что я для нее неподходящая партия.

– Сколько же денег тебе нужно?

– Пятьдесят тысяч долларов.

– Ты, наверное, шутишь? – Пенелопа недовольно поджала губы.

– Напротив, я очень серьезен, мама. Когда-нибудь эти деньги все равно будут моими, так что…

– Если только я не решу изменить завещание, – отрезала Пенелопа.

Генри похолодел. «Почему она так сказала? – пронеслась у него в голове тревожная мысль. – Почему она вообще об этом подумала?»

– Мне нужно произвести благоприятное впечатление, – повторил он самый весомый свой аргумент, не без труда проглотив резкие слова, готовые сорваться у него с языка в ответ на угрозу матери. – Это очень важно.

– Ты собираешься произвести впечатление на свою девушку, швыряя деньгами направо и налево? – уточнила Пенелопа.

– Нет, я только собираюсь купить ей кольцо в честь нашей помолвки.

– Не говори глупости, Генри! – холодно отчеканила Пенелопа.

– Почему – глупости?

– Потому что, пока я не увижу эту твою девушку и не познакомлюсь с ее родными, ни о какой помолвке не может быть и речи. Ты должен пригласить их к нам. Только после этого я, быть может, дам свое согласие.

– Хорошо, мама. – У Генри от ярости перехватило горло, и эти два слова дались ему с огромным трудом. – Ты дашь мне пятьдесят тысяч?

– Нет. Я дам тебе пять тысяч долларов – это, кстати, довольно большая сумма – при условии, что ты не станешь покупать никакого кольца, пока я не увижу девушку и не одобрю твой выбор. Только после этого мы сможем обсуждать твою помолвку.

– Хорошо, мама, – повторил Генри, думая о том, что пять тысяч – ничтожная сумма и что ему понадобится гораздо больше, чтобы увезти Марию туда, где их никто не найдет. Если бы он мог получить все наследство, этого, пожалуй бы, хватило, но пять тысяч!..

Наклонив голову, он исподлобья посмотрел на мать. Пенелопа Уитфилд-Симмонс была злобной, жадной сукой, и он ненавидел ее всем сердцем и всей душой. Она никогда не любила его, не заботилась о нем, как подобает родной матери. Вместо этого она только высмеивала и унижала сына перед посторонними людьми, выставляя его каким-то ничтожеством.

Потом Генри пришло в голову, что, если Пенелопы не станет, ему больше не нужно будет выклянчивать у нее каждый доллар.

Только бы она не изменила завещание! Этого нельзя допустить, он должен что-то сделать, и сделать срочно.

Если она умрет… Черт возьми, почему бы и нет?..

71

Если не считать Филиппа, который каждую свободную минуту тратил на то, чтобы полировать столовое серебро, Макс осталась в особняке совершенно одна. Няня Гретта, которую Ленни вызвал из отпуска, чтобы та присматривала за дочерью, тоже была не в счет. Днями напролет она сидела перед телевизором, просматривая подряд все бесконечные сериалы и «мыльные оперы», да и по вечерам ее трудно было оторвать от экрана. Таким образом, ни Гретта, ни Филипп не представляли для Макс проблемы, а поскольку она считала, что приказ Лаки не выходить из дома больше не действует, то и вела себя соответственно. Сознавать, что оба родителя слишком заняты, чтобы заниматься ее воспитанием, было на редкость приятно, и Макс жалела только о том, что подобное положение не продлится долго. Вот откроется отель, Лаки вернется и снова начнет читать ей нудные морали.

Об этом, впрочем, Макс почти не думала. После того как она хитростью выманила у родителей разрешение пригласить в Вегас Туза, ей оставалось только проследить за тем, чтобы они не забыли о своих словах. Вскоре Ленни позвонил ей из Вегаса и сообщил, что для нее и ее друзей в «Ключах» зарезервированы два номера.

– Твоя мама сказала, что ты будешь жить в одном номере с Куки, а этот твой новый приятель может поселиться с Гарри.

– Его зовут Туз, папа, – напомнила Макс. – Я уже много раз тебе говорила.

Как удачно все получается, подумала она при этом. Макс сначала вообще не была уверена, что Лаки разрешит ей присутствовать на церемонии открытия отеля. В конце концов, с тех пор как она проигнорировала день рождения деда, прошло совсем немного времени – и вот, пожалуйста! Мать пригласила не только ее, но и ее друзей!

С Тузом она уже договорилась. Он должен был приехать в Лос-Анджелес на машине брата, переночевать в особняке, а на следующий день они все отправятся в Вегас.

Макс также предупредила Куки и Гарри, что в присутствии гостя они должны вести себя по-взрослому, а не как тупые недоумки.

– Не вздумайте опять накуриться до одурения! – строго сказала она, когда все трое сидели у бассейна. – Я не знаю, как Туз относится к наркотикам, поэтому постарайтесь даже не упоминать об этом!

– Ну а потом что? – спросила Куки, лениво болтая ногами в воде.

– Я думаю, сначала мы поужинаем, – предложила Макс. – Ну а потом… может быть, сходим в ночной клуб.

– Ничего не выйдет, – покачала головой Куки. – Буквально на днях я потеряла свое удостоверение личности, которое, правда, было липовое. Кроме того, вышибалы давно знают меня в лицо, поэтому попасть в приличный клуб для взрослых для меня проблематично.

– Я знаю одно место, где наш возраст никого не заинтересует, – подал голос Гарри, прятавшийся от солнца под большим пляжным зонтом. – Нужно только сунуть на входе сотню баксов, и все будет пучком.

– Вот и отлично, – подвела итог Макс, которой очень хотелось похвастаться перед Тузом городскими достопримечательностями. В одном из телефонных разговоров он обмолвился, что никогда не был в Лос-Анджелесе, и Макс решила, что непременно должна его просветить.

– А какой он, твой новый приятель? – спросила Куки.

– О-о, он клевый! – ответила Макс. – Высокий и очень красивый, настоящая куколка.

Она думала, что дала исчерпывающий ответ, но Куки он почему-то не удовлетворил.

– Такой же красивый, как Донни? – снова поинтересовалась она.

– Донни ему и в подметки не годится, – презрительно бросила Макс. – И вообще, я с ним порвала, с этим неудачником.

– Давно надо было. – Куки принялась намазывать плечи лосьоном. – А где мы будем ужинать?

После небольшой дискуссии они решили, что поедят в итальянском ресторане, а потом отправятся в ночной клуб, который предложил Гарри.

– Вот что, Гарри, – внезапно спохватилась Макс, – я хочу, чтобы и в ресторане, и в клубе ты заплатил за всех, о’кей? Понимаешь, я боюсь, что у Туза не слишком много денег, а мне не хочется ставить его в неловкое положение. Не беспокойся, все, что ты потратишь, я тебе верну. И еще – если он предложит оплатить счет напополам, не соглашайся. Договорились?

– А ты точно вернешь мне бабки? – спросил Гарри, который иногда был не прочь повредничать.

– Ну, Гарри, пожалуйста!..

– Наша Макс влюбилась! – хихикнула Куки. – Втрескалась в этого своего куколку-ковбоя.

– Вот и нет! – возразила Макс и покраснела.

– Вот и да! – поддразнила ее Куки. – Что ты собираешься надеть?

– Я еще не думала.

– Врешь!

– Не вру.

– А ты собираешься с ним трахнуться? – внезапно спросил Гарри. – Ведь в первую ночь вы будете одни в доме и все такое…

– Не одни. Филипп здесь, и Гретта тоже тут.

– Этот ваш особняк такой большой, что ты можешь заниматься чем угодно – они даже не узнают, – резонно заметила Куки.

– Угу, – поддакнул Гарри.

– Ну так как, – снова спросила Куки, – найдется Мистеру Совершенство местечко в твоей кроватке?

– Его зовут Туз, и у него есть девушка… То есть была. В общем, я не знаю.

– Это не имеет значения, – отмахнулась Куки. – Потому что даже если у него есть девушка, она останется в Биг-Беар, а твой Туз приедет в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с тобой.

– Но он знает, что мне только шестнадцать. Мне пришлось ему сказать.

– Не понимаю, при чем тут твой возраст? – пожала плечами Куки. – Разве в шестнадцать нельзя трахаться? Когда, кстати, в нашем штате человек считается совершеннолетним?

– Понятия не имею. – Макс покачала головой. – Но это неважно.

– Если он знает, что она несовершеннолетняя, он может сам не захотеть с ней трахаться, – прояснил ситуацию Гарри.

– Мне казалось, что несовершеннолетняя – это когда человеку только пятнадцать, – не согласилась Куки. – Но если тебе уже стукнуло шестнадцать, тогда все в порядке.

– Ничего не в порядке, – возразил Гарри. – В нашей Калифорнии для этих дел установлена возрастная граница – восемнадцать лет. Девчонки, которые младше, считаются несовершеннолетними, поэтому, если кто переспит с шестнадцатилетней даже с ее согласия, того все равно будут судить, – закончил он, обнаруживая недюжинные познания в юриспруденции.

– Ну, трахаться – это не главное, – проговорила Макс, делая вид, будто она вообще не думала о подобной возможности. На самом же деле это было единственным, о чем она была способна думать в последние несколько дней.

Трахаться или не трахаться – вот в чем вопрос.

Ехать в Вегас решили на новом внедорожнике Гарри, которому не терпелось опробовать машину в дальней поездке.

– Думаю, Туз будет не против, – сказала Макс.

– Почему тебя так беспокоит, что он скажет и что подумает? – удивился Гарри. – На тебя это не похоже! Ведь он твой гость, и это ты должна говорить ему, что и как будет.

– Ты просто его не знаешь, – рассмеялась Макс. – Туз не такой парень, который позволит собой командовать.

– Какой же он? – прищурилась Куки, поправляя солнцезащитные очки от Дольче и Габбана.

– Потрясный!.. – Макс мечтательно зажмурилась. – Ты таких и не видела, подруга!..