Текст книги "Убийственно прекрасная"
Автор книги: Джеки Коллинз
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 39 страниц)
17
Энтони Бонар любил Вегас и всегда считал, что он и этот город прекрасно подходят друг другу. Да и как было его не любить? В этом оазисе посреди невадской пустыни было все: роскошные казино, красочные шоу, отличные рестораны и женщины – неистовые, сексуальные, готовые на все женщины, при одном взгляде на которых любой нормальный мужчина не мог не почувствовать жгучего желания.
Энтони, впрочем, на женщин не особенно заглядывался – ему вполне хватало Эммануэль и Карлиты, которыми он жонглировал словно акробат резиновыми мячиками. Ирма была, разумеется, не в счет – кому, скажите на милость, нужна эта обрюзгшая американская корова? И все же Вегас есть Вегас, и Энтони заранее решил, что, если ему вдруг приглянется какая-нибудь сексапильная пташка, он не станет отказывать себе в удовольствии. В конце концов, существует «Виагра», благодаря которой любой мужчина может чувствовать себя на высоте, как бы сильно он ни был утомлен.
Ему, слава богу, маленькие голубые пилюли были не нужны, но, попробовав их пару раз (просто ради эксперимента), Энтони скоро привык не беспокоиться за свою эрекцию. Эммануэль и Карлита тоже были довольны – когда он навещал их, обе просто умоляли его не останавливаться.
«Ненасытные шлюхи», – думал о них Энтони с самодовольной ухмылкой.
Первой женщиной, которую он познал, была дешевая проститутка, встреченная им на улице родного Неаполя. Антонио едва исполнилось двенадцать, но он уже был половозрелым, постоянно возбужденным подростком. Шлюха отвела его в ближайший переулок, выхватила деньги, украденные им из материного кошелька, и обслужила стоя. Это был быстрый и яростный секс – именно такой, как он всегда представлял себе в своих юношеских фантазиях. С тех пор Энтони считал, что все женщины любят грубую силу, а всяческие нежности считал признаком слабости и слюнтяйства.
За всю жизнь Энтони никогда не изменял усвоенному с юности стилю. «Трахать жестко и по многу раз» – таков был его девиз, которым он объяснял свой успех у женщин.
В аэропорту Вегаса его ждал лимузин, присланный совладелицей отеля «Кавендиш» Рени Фалькон Эспозито. С этой женщиной Энтони познакомился, еще когда она была замужем за Оскаром Эспозито – крупным колумбийским политиком и миллионером, который попытался вести двойную игру с одним из самых влиятельных и богатых наркобаронов и был за это сброшен с самолета. Именно в этот период Энтони время от времени спал с Рени, поэтому она и обратилась к нему за помощью. О том, кто участвовал в заговоре против ее мужа, Энтони ей так и не сказал. Но он помог свежеиспеченной вдове покинуть Колумбию вместе с деньгами, которые она унаследовала от покойного мужа, и не прогадал. В депозитных ячейках нескольких американских банков у Оскара Эспозито хранились значительные суммы наличными, которые Рени после недолгих уговоров согласилась разделить со своим благодетелем.
В Штатах он поселил Рени в ее родном Лас-Вегасе, где она вскоре вступила в близкие отношения с другой весьма состоятельной женщиной – Сьюзи Рей Янг, вдовой знаменитого певца кантри Сайруса Рея Янга. Две вдовы стали не только любовницами, но и деловыми партнерами; вместе они построили великолепный отель, а Энтони объявил себя их вкладчиком-компаньоном.
Все это произошло десять лет назад. Отель процветал, принося огромные прибыли, поэтому Рени не очень верилось, что «Ключи», построенные Лаки Сантанджело, смогут представлять для «Кавендиша» серьезную угрозу, оттягивая на себя значительную часть постоянных клиентов. Энтони, однако, настаивал на самых решительных действиях против потенциального конкурента. Лучше всего было бы вовсе от него избавиться, и он уже придумал, как это сделать. Правда, его план был весьма дорогостоящим, зато эффективным. Энтони даже согласился заплатить половину из того миллиона, в который могли обойтись услуги криминального специалиста-подрывника, готового взорвать «Ключи» ко всем чертям. Подобная щедрость с его стороны объяснялась просто – на самом деле он вовсе не собирался вносить свою половину. Пусть Рени расплачивается за все одна, решил он. В конце концов, она обязана ему жизнью.
Лимузин отеля стоял на взлетной полосе рядом с его самолетом. Водителем была рослая блондинка скандинавской наружности, с ног до головы затянутая в черную кожу.
– Добро пожаловать в Вегас, мистер Бонар, – приветствовала она его хрипловатым низким голосом с сильным акцентом. – Я буду возить вас все время, пока вы пробудете в нашем городе.
Энтони едва удостоил ее взгляда.
– Мое имя Бритт, – продолжала блондинка, протягивая ему небольшой мобильный телефон серебристого цвета. – Здесь записаны все мои номера. Можете звонить мне по любому поводу двадцать четыре часа в сутки – я полностью в вашем распоряжении.
Энтони небрежно швырнул телефон Грилю. Этот жест не укрылся от Бритт, но она сделала вид, будто ничего не заметила.
– Едем в отель, мистер Бонар? – как ни в чем не бывало спросила она, открывая перед ним дверцу.
– Да, – коротко ответил он, садясь на заднее сиденье. – И помолчите – мне нужно сосредоточиться.
«Кавендиш» по лас-вегасским стандартам был довольно маленьким, но уютным и очень дорогим отелем, предоставлявшим роскошные апартаменты или отдельные домики-бунгало только обладателям членских карточек: крупным игрокам, звездам кино и спорта, высокопоставленным чиновникам, банкирам и промышленникам. Обычная публика сюда не попадала. Залы для игры, рестораны, бары, бассейны, сауны, массажные кабинеты, солярии, теннисные корты – все было оборудовано по высшему стандарту и рассчитано на туго набитый кошелек. «Все, что угодно, и все – самое лучшее» – таков был негласный девиз отеля, предоставлявшего постояльцам практически любые услуги. «Все, что угодно», кстати, включало в себя любые наркотики и самых дорогих в городе «девочек по вызову». Разумеется, это было незаконно, но Рени хорошо знала, чем рискует: служба безопасности в ее отеле была одной из лучших в городе.
Рени встретила гостя в вестибюле. Глядя на нее, Энтони не мог не поражаться произошедшим с ней переменам. В те времена, когда еще был жив ее муж, Оскар Эспозито, Рени была типичной молодой женой стареющего магната – длинноногой крашеной блондинкой с тонкой талией и большим бюстом, весьма сексапильной и неутомимой в постели. Сейчас Рени весила больше двухсот фунтов и собирала темно-русые волосы в тугой пучок на затылке. Силиконовые имплантаты она давно удалила за ненадобностью, ибо теперь миссис Эспозито стала совершенно другой женщиной. Перед Энтони была крутая бизнес-леди, которая завоевала себе место под солнцем (под лас-вегасским солнцем, что было гораздо сложнее, чем в других местах) и открыто жила с другой, еще более богатой женщиной. С Энтони ее связывали только деловые интересы, что, впрочем, вполне устраивало обоих.
– О, Энтони! – приветствовала его Рени. – Мой любимый плохой мальчик!
– Привет мамочке! – с улыбкой отозвался Энтони.
Рени ему по большому счету нравилась, точнее – она устраивала его как партнер по бизнесу. У нее было мужество – всегда восхищавшее его у женщин качество, хотя Энтони не исключал, что оно присуще большинству лесбиянок. В конце концов, активные лесби – те же мужчины, только без пениса.
– Как долетел? – спросила Рени.
– Неплохо, – ответил он, окидывая вестибюль внимательным взглядом. В конце концов, это была и его собственность.
– Я поселила тебя в бунгало номер один, – сообщила Рени. – Надеюсь, ты поужинаешь со мной? Сьюзи будет очень рада тебя видеть.
– Я прилетел не для того, чтобы болтать, – грубовато напомнил ей Энтони. – Мы с тобой должны решить кое-какие проблемы.
– Я помню, – ответила Рени, которой не понравился его тон. Можно было подумать, он и в самом деле думает, что она могла забыть. – Ты велел нанять Такера Бонда, и я это сделала. Мы, как всегда, покупаем самое лучшее, Энтони… Он требует половину вперед, и половину – когда работа будет выполнена.
– Так заплати, – буркнул Энтони. – Только имей в виду, чтоб никаких осечек, никаких непредвиденных обстоятельств… Я этого не потерплю.
– У Такера осечек не бывает, – ответила Рени.
– Вот как? – Энтони с сомнением приподнял бровь.
– Именно так, – огрызнулась Рени, уже не скрывая раздражения. Она терпеть не могла, когда Энтони начинал разговаривать с ней свысока, как с девчонкой. – Впрочем, я все равно прослежу, чтобы все прошло гладко, я ведь заинтересована в успехе не меньше тебя.
* * *
Устроившись в роскошном бунгало с отдельным бассейном и баром, набитым бутылками с лучшими виски и коньяком (дорогие вина хранились в специальном погребе, но их можно было получить за считаные минуты, просто позвонив дежурному сомелье), Энтони снова позвонил Карлите. На этот раз его очаровательная любовница-итальянка взяла трубку на втором звонке.
– Где, черт возьми, ты была? – рявкнул Энтони вместо приветствия и раздраженно забарабанил пальцами по столу.
Карлита пробормотала что-то насчет заболевшей родственницы, которую она должна была навестить.
– Она так тяжело больна, что ты не могла ответить на вызов по мобильнику? – спросил он и нахмурился.
И снова Карлита придумала какую-то дурацкую отговорку – что-то насчет севшего аккумулятора, но Энтони больше ничего не сказал. Напротив, он стал любезен, почти нежен, хотя в глубине души был почти уверен, что эта итальянская клизма изменяла ему с любовником. Закончив разговор, он тотчас перезвонил одному из своих нью-йоркских «представителей», как он называл своих доверенных помощников, и велел установить за Карлитой слежку. «Куда бы она ни направлялась, что бы ни делала, я хочу все знать, – сказал он. – А если вы заметите, что она делает что-то неподобающее, добудьте мне фотографии или любое другое доказательство. Не останавливайтесь ни перед чем, но доказательства должны быть у меня».
Если Карлита ни в чем не виновата, рассуждал он, тем лучше. Но если эта шлюха ему изменяет, пусть пеняет на себя.
Это будут ее похороны.
* * *
Второе свидание Ирмы с Луисом оказалось именно таким, как она надеялась, и даже лучше. День склонялся к вечеру, старший садовник давно ушел. Экономку она отослала сама, а охранники и два свирепых добермана Энтони находились у въездных ворот.
– Я хочу, чтобы ты взглянул на мои комнатные цветы. Ступай за мной, – велела она Луису, который хотя и не понял ни слова, все же последовал за ней, без труда догадавшись, чего же хочет хозяйка на самом деле.
Как только они оказались в ее спальне, Ирма тотчас заперла дверь на замок и повернулась к нему лицом. Луис не стал медлить и с лихорадочной быстротой сорвал с нее одежду, а потом торопливо разделся сам.
Они не сказали друг другу ни слова.
Слова были не нужны.
Раздев Ирму, он заставил ее прислониться к стене и расставить ноги.
В такой позе она чувствовала себя особенно уязвимой, беззащитной и… восхитительно возбужденной.
Луис принялся теребить ее соски, ласкать пальцами промежность, потом опустился на колени и пустил в ход язык, который подобно большому, горячему слизню медленно пробирался сквозь джунгли ее курчавых лобковых волос, и вдруг провалился вглубь – в потайную пещерку, куда язык Энтони никогда не заглядывал.
В течение нескольких минут Ирма извивалась от невыносимого, доселе неизведанного блаженства. Потом наступила разрядка – ее тело изогнулось в экстазе, и она застонала. Тогда Луис поднялся и, подняв ее на руки, отнес на кровать. Там он уложил Ирму на покрывало, снова раздвинул ей ноги и, улегшись сверху, начал медленно двигаться взад и вперед внутри нее.
Они по-прежнему не разговаривали.
Они так и не произнесли не единого слова.
Но впервые в жизни Ирма чувствовала себя полностью удовлетворенной.
* * *
Еще будучи женой крупного коррумпированного политика, Рени многое узнала об устройстве мира, в котором обитали Энтони Бонар и ему подобные. Она умела понравиться мужчине, с которым ей приходилось иметь дело, и вовсе не в сексуальном плане. Рени избрала другой, более сложный, но и более эффективный путь. За прошедшие десять лет она сумела стать одной из тех, кто проворачивал рискованные, но весьма прибыльные операции и железной рукой управлял собственным полукриминальным бизнесом.
Она не знала ни страха, ни жалости. Через несколько месяцев после открытия собственного отеля Рени поймала одного из поставщиков на мошенничестве. Два дня спустя его изрешеченное пулями тело обнаружили на свалке старых автомобилей. Рени сама захотела, чтобы труп нашли, зная, что это послужит уроком всем желающим поживиться за ее счет. «Не думайте, что вам все сойдет с рук только потому, что я женщина», – вот что она хотела этим сказать.
Урок был достаточно наглядным, и какое-то время Рени не беспокоили, но потом одна бандерша из Лос-Анджелеса захотела, чтобы несколько ее лучших девочек обслуживали игроков в «Кавендише». Ее шлюхи проникли в отель под видом моделей и начинающих актрис, но Рени сумела разоблачить этот хитрый маневр. Скандал она затевать не стала, а просто вручила каждой из полудюжины девушек напечатанное типографским способом приглашение на изысканную вечеринку, которую якобы устраивал какой-то арабский шейх, а также пустила слух, что каждая из участниц вечера получит солидный бонус наличными.
Слова «арабский шейх», «бонус» и «наличными» сделали свое дело. Все шесть «диверсанток», минимально одетые, прибыли в назначенное место точно вовремя. У дверей пентхауса, где должна была состояться вечеринка, охранники отобрали у них сумочки.
Пока девушки в одном нижнем белье ожидали появления шейха, люди из службы безопасности отеля проникли в их номера и собрали всю одежду, украшения и прочее имущество. Когда все было готово, девушек вывели в одном белье на резервную парковку позади отеля и развели там большой костер. В огонь полетели найденные в номерах вещи, а также содержимое отобранных сумочек – словом, все, с чем они приехали в Вегас. Потом девиц отвезли в пустыню и оставили там – полуголых, без денег, кредитных карточек и мобильных телефонов.
Каким-то образом – кто раньше, кто позже – все шестеро вернулись в Лос-Анджелес.
Бандерша все поняла.
Никто не подал на Рени в суд. Никто не попытался отомстить. Она заработала еще одно важное очко, укрепив свои позиции.
Впоследствии Рени разобралась еще с несколькими своими работниками, имевшими неосторожность ее обмануть или причинить неприятности. Она была беспощадна, когда дело касалось защиты ее территории; именно поэтому она в конце концов согласилась с планом Энтони, предложившего уничтожить «Ключи». Новый гостиничный комплекс действительно мог составить конкуренцию «Кавендишу» хотя бы потому, что отели стояли довольно близко друг от друга. Рени не сомневалась, что сразу после открытия второй отель нацелится на ее лучших клиентов, и ее желание предпринять что-то решительное крепло по мере того, как близилось к завершению гигантское строительство у нее под боком.
Именно Энтони подкинул ей идею нанять Такера Бонда, чтобы тот позаботился об их проблеме, и Рени взялась сама переговорить с ним.
Предприятие оказалось не из дешевых, но Энтони пообещал возместить ей половину расходов и уверил, что она вернет свои деньги, как только конкурент будет уничтожен. В противном случае она потеряет больше. Появление в Лас-Вегасе еще одного роскошного отеля мешало многим, и это было единственным, что имело значение.
18
– Это же Билли Мелина! – пропела журналистка низким голосом. – Великий Билли собственной персоной!
Флоренс Харбингер оказалась полноватой, небрежно одетой дамочкой лет пятидесяти, настроенной к тому же весьма саркастично, почти враждебно. В руке с неухоженными ногтями она сжимала диктофон.
Билли сразу понял, что ему придется очень постараться, чтобы склонить эту лошадь на свою сторону. Журналистки были особой статьей. Они требовали заботы, внимания, даже легкого флирта. В противном случае они готовы были уничтожить тебя в своих глянцевых журнальчиках. Билли знал это по собственному печальному опыту и готов был на многое, лишь бы не повторить ошибку, совершенную когда-то давно, еще на заре своей карьеры.
Правило номер один гласило – не скупиться на комплименты.
Правило номер два – флирт.
Правило номер три – спросить о семье, о детях, вообще проявить внимание. Люди любят, когда с ними говорят о них самих.
Правило номер четыре – еще больше флирта. Пусть почувствует себя королевой.
Флоренс Харбингер имела довольно устрашающую репутацию – и заслуженно. Актеров она ела на завтрак. Уже не одну звезду Флоренс буквально размазала по страницам известного на всю страну журнала, для которого работала. А поскольку журнал действительно пользовался широкой популярностью, все рекламные агенты Голливуда стремились к тому, чтобы фотография их клиента оказалась на его обложке.
Но попасть на обложку можно было, только предварительно побеседовав с Флоренс. Билли этого очень не хотелось, но другого пути просто не было.
Проклятье!
А тут еще эта дура Джейни куда-то запропастилась как раз тогда, когда она ему по-настоящему нужна. Тоже рекламный агент называется!.. Если она не появится в течение ближайших пяти минут, он точно уволит ее ко всем чертям.
– Билли, Билли, Билли… – нараспев проговорила Флоренс, словно пробуя его имя на вкус. – Расскажи-ка мне, Билли, о твоих отношениях с мисс Винес. Сложно ли тебе с ней общаться – ведь она намного старше тебя? Ты доволен? А тебе не кажется, что рядом со столь талантливой личностью твоя собственная слава тускнеет?
Билли слегка нахмурился. Его худшие опасения сбылись – интервью обещало быть не из простых. Что же делать? Неужто улыбаться и флиртовать с этой старой кошелкой, которая в последний раз спала с мужчиной, наверное, еще в прошлом тысячелетии? Быть может, она клюнет на провинциальный шарм, которым он славился, когда только приехал в Голливуд?
– Знаете, Флоренс, – не торопясь начал он, – сказать по совести, я как-то об этом не думаю…
Говоря это, он устремил на журналистку фирменный биллимелиновский взгляд своих голубых глаз. Кевин называл такой взгляд «Снимаем трусики», ибо мало кто из женщин – молодых или старых – мог перед ним устоять.
– Кстати, – заметил он, старательно изображая искренний интерес, – вы, кажется, похудели? Во всяком случае, выглядите вы очень хорошо!
Флоренс была слишком опытной журналисткой, чтобы сразу поддаться на эту старую как мир уловку, но слова Билли пали на благодатную почву, и понемногу она смягчилась. Когда же наконец появилась Джейни, интервью было в самом разгаре.
Джейни – костлявая девица с землистым лицом, тонкими бесцветными волосами и сильно выдававшимися вперед верхними зубами – даже не попыталась вмешаться в разговор, что привело Билли в ярость. Он тысячу раз говорил ей, что, если журналист не способен задать все свои вопросы за один час, интервью должно быть закончено в любом случае. Но Флоренс продолжала разливаться соловьем, а эта крыса Джейни только посидела с ними минут пять, а потом вместе с Кевином удалилась на кухню.
Проводив ее взглядом, Билли почувствовал себя преданным. Какого дьявола Джейни ничего не предпринимает?! Она даже не слышит, что он говорит, а между тем он вполне мог сказать что-нибудь такое, что потом выйдет ему боком. И потом, два часа самого настоящего допроса – это было уже слишком!
Черт!
К счастью, зазвонил его мобильный телефон, и Билли поспешил воспользоваться представившейся ему передышкой.
– Извините, но я должен ответить, – сказал он Флоренс, которая выглядела так, словно была готова продолжать интервью еще два часа. – Подождите, пожалуйста, я скоро.
Сжимая в руке спасительный телефон, Билли выбежал на кухню и как следует обругал Джейни, которая тут же сделала оскорбленное лицо, словно это он был виноват, что беседа с журналисткой так затянулась.
– Две минуты! – прошипел Билли, для наглядности поднимая вверх два пальца. – Еще две минуты, потом ты должна прекратить этот чертов допрос с пристрастием. Иначе ты у меня больше не работаешь!
– Алло!.. – раздалось из телефона, который Билли по-прежнему держал в руке. Позабытый абонент требовал внимания, и Билли поднес аппарат к уху.
– Извини, крошка, – сказал он, узнав голос Винес.
– Что там у тебя происходит? – требовательно спросила она.
– Да ничего особенного, – уклончиво ответил Билли. – Я тебе потом расскажу.
– Почему не сейчас?
– Я… я тебе перезвоню, ладно?
– Но почему? Чем ты так занят?
Вот, еще один прокурор на его голову! Ох уж эти женщины с их бесконечными вопросами!
– Я как раз даю интервью, и…
– Интервью? Кому?
– Одному журналу.
– Какому журналу?
– Слушай, детка, давай я тебе все-таки перезвоню!
– Как хочешь, – сказала Винес голосом, от которого повеяло арктическим холодом. – Только я не уверена, что смогу с тобой разговаривать. У меня, знаешь ли, тоже много дел.
Проклятье! Теперь Винес на него разозлилась, а это было хуже всего.
– Где ты, Билли?.. – окликнула его из гостиной Флоренс. – Иди сюда, нам с тобой еще нужно уточнить несколько вопросов.
Тут Билли окончательно понял, что день не задался.
* * *
Винес выключила телефон и нахмурилась. Что случилось с Билли? Он был сам на себя не похож – нервный, злой и даже какой-то чужой.
Нет, она не ошиблась – в голосе Билли явно прозвучали раздраженные, почти враждебные нотки. Может быть, ему наскучили их отношения и теперь он ищет предлог, чтобы порвать с ней?
Но что случилось? Что могло случиться? До сих пор Винес казалось, что они оба счастливы и довольны своим союзом. Настолько счастливы, насколько вообще могут быть счастливы две мегазвезды, за которыми день и ночь неотступно следят беспардонные папарацци, не говоря уже о самых фантастических слухах, которые ежедневно появлялись в таблоидах и Интернете. Винес уже сбилась со счета – столько раз предприимчивые писаки сообщали о ее предполагаемой беременности, об их с Билли тайном бракосочетании или, напротив, об их решении расстаться навсегда. Все это было ложью, но отнюдь не безобидной. Каждая такая выдумка причиняла боль, каждая понемногу подтачивала их отношения.
Тяжело вздохнув, Винес подумала о том, какую глупость совершила. Она влюбилась в Билли и теперь пожинала плоды. Какое идиотство – страдать, словно девочка-подросток, которую отверг ухажер! Ведь если Билли не захотел говорить с ней, значит, она ему надоела и он ее больше не любит – в этом нет никаких сомнений. Что же ей теперь делать? Как быть?!
О, господи!
Правду говорят, что любовь – обуза. Любовь – заноза в заднице, камешек в башмаке. Любовь делает человека слабым, ранимым, открытым для самых жестоких ударов. Но нет, это не для нее. Винес всегда считала себя сильной, стойкой, почти неуязвимой. В конце концов, ее не раз называли символом современного Голливуда, а разве символы что-нибудь чувствуют? Именно за это и любили ее многочисленные поклонники – за то, что она всегда оставалась собой. А теперь Винес изменила себе – она влюбилась, и влюбилась даже не в зрелого мужчину, каким был ее первый муж, Купер Тернер, а в мальчишку, который никогда не станет таким же знаменитым, как она, сколько бы ни старался.
И таким же богатым, если уж на то пошло…
Правда, Винес это никогда особенно не волновало. Ей было все равно, сколько денег Билли заработал или заработает, будет ли он известным или нет. Для нее главным был сам Билли.
Но если он все-таки бросит ее…
Нет, этого просто не может быть!
«Хватит скулить, – приказала она себе. – На самом деле все отлично. Билли меня любит. Он сам постоянно мне об этом говорит».
Билли Мелина… Кто бы мог подумать, что именно ему суждено стать главной любовью ее жизни, когда восемь лет назад он впервые перешагнул порог кабинета Алекса Вудса? Самой Винес это, разумеется, и в голову не пришло. Тогда она видела перед собой только взволнованного, немного суетливого двадцатилетнего парня, который не знал, куда девать руки и ноги, и который неожиданно продемонстрировал незаурядные актерские способности, стоило ему только взять в руки листок с текстом роли.
Ему, разумеется, не хватало базовой подготовки, и Винес много помогала ему, пока он снимался в своей первой большой роли. Именно благодаря ей он справился, положив начало стремительной карьере, которой многие завидовали.
Вскоре они подружились. Винес тогда была замужем за Купером, и у нее был ребенок. Билли, как это случается с большинством актеров-мужчин на пути к славе, менял подружек чуть не каждый день. Время от времени они перезванивались или встречались на церемониях вручения кинопремий и других наград, а также на полуофициальных вечеринках и закрытых приемах, посвященных тому или иному громкому событию в мире кино.
Когда Билли попал на обложку журнала «Пипл» как «Самый сексуальный мужчина десятилетия», она послала ему в подарок надувную резиновую куклу в полный рост с привязанной к ноге забавной открыточкой. Когда же сама Винес получила в один год две премии «Эми», приз зрительских симпатий и три «Грэмми», уже Билли прислал ей в подарок бриллиантовую звезду от Гарри Уинстона и теплое письмо, в котором поздравлял с невероятным успехом.
После этого обмена любезностями они стали часто встречаться и обедать вместе. За этими трапезами Винес то дружески посмеивалась над пристрастием Билли к юным поклонницам, то делилась с ним своими семейными проблемами. Билли – редкое качество в мужчинах – оказался внимательным слушателем, к тому же он сочувствовал ей совершенно искренне и бескорыстно.
Когда Винес рассталась с Купером, именно Билли оказался рядом, чтобы помочь ей пережить трудное время.
Однажды вечером их дружеский ужин как-то сам собой превратился в любовное свидание. Ничего такого Винес не планировала. Больше того – она ничего подобного не хотела. Но вместе с тем в случившемся ей чудилась некая предрешенность, и тогда она просто покорилась неизбежному.
Таблоиды были в восторге. Винес и Билли стали сенсацией и тут же попали на первые полосы всех желтых листков Лос-Анджелеса. Тогда о них не писал только ленивый, слишком уж громкой была их слава, слишком большой – популярность.
Сейчас они были вместе уже год, но Винес до сих пор не знала точно, что именно между ними происходит. По идее она должна была бы чувствовать себя счастливой и довольной (Билли, во всяком случае, не сделал ничего, что могло бы ее огорчить), и все же ее не оставляло чувство, что в их отношениях не хватает чего-то самого главного.
А своим чувствам Винес привыкла доверять. Она не колеблясь поступала так, как подсказывала ей интуиция; именно это в конце концов и помогло ей добиться ошеломляющего успеха.
Что же подсказывала ей интуиция сейчас?
Винес этого не знала. Что-то точило ее изнутри, но что?
«Да черт с ней, с интуицией, – подумала она. – Главное – верить, что все закончится хорошо».
Для нее всегда все заканчивалось хорошо. Просто отлично.
* * *
– Ты слишком много пьешь, – с упреком сказала Линг.
– Что тебе еще не нравится? – огрызнулся Алекс. Он только что вышел из душа, и на нем не было ничего, кроме завязанного вокруг бедер полотенца.
– Вчера вечером ты опять явился домой пьяный, – сварливо продолжала Линг. – А ведь ты был за рулем! Глупо так себя вести, Алекс, просто глупо! Если бы тебя остановили и взяли пробу на алкоголь, все могло закончиться очень скверно. Я уже не говорю о том, что ты мог кого-нибудь задавить…
Кажется, понял Алекс, эта изящная, как китайская ваза, адвокатесса назвала его дураком.
Нет, не может этого быть!
Или… может?
Если он не ошибся, значит, Линг пора исчезнуть. Никто не смел безнаказанно называть его глупцом. Если бы она работала в одном из его проектов, он бы уволил ее, не задумываясь. Но Линг не работала у него, а просто жила в его модерновом доме на побережье, спала с ним в его огромной постели и иногда водила его «Порше». Вот и все ее права и привилегии. С точки зрения Алекса, их было даже больше чем достаточно. Права голоса он, во всяком случае, ей не давал, так какого же дьявола она пытается его критиковать? Ротик, правда, у нее хорошенький, но он ей дан вовсе не для того, чтобы произносить какие-то слова. Рот ей нужен для другого.
– Что, если бы тебя остановили? – не успокаивалась Линг. – Ну, скажи, что тогда?! Скандальная известность, которая тебе не нужна? Дешевая популярность, которую ты ненавидишь?
– В тебе говорит адвокат, – заметил Алекс, роняя полотенце на пол. – Будь добра, попроси его заткнуться.
– Мне очень жаль, что ты не желаешь прислушаться к голосу разума. – Линг с оскорбленным видом покачала головой. – Ведь я говорю тебе это ради твоей же пользы!
«Да. Конечно…»
– Кстати, у тебя был с собой револьвер? – добавила она. – Сколько раз я тебе говорила, чтобы ты получил лицензию на ношение оружия! Если бы тебя остановили и нашли пистолет, проблем у тебя было бы еще больше.
– О’кей, о’кей, – нетерпеливо сказал он. – Я понял. В следующий раз, когда я поеду в бар выпить, оставлю оружие дома. Теперь ты довольна?
– Да, Алекс, теперь я довольна. Мне только непонятно, зачем тебе вообще нужно оружие?
– Мне угрожают, – сказал он, натягивая штаны. – Я, кажется, уже сто раз тебе говорил…
Алекс Вудс уже давно пришел к выводу, что на свете нет такой женщины, которая знает, когда нужно заткнуться. За исключением, быть может, Лаки Сантанджело. Она могла бы говорить всю ночь напролет, но он все равно ловил бы каждое слово. Впрочем, другой такой, как Лаки, не было на всем свете. Она была уникальной, единственной в своем роде женщиной, у которой имелись в наличии все три «М»: мозги, мужество и… и уМ-Мопомрачительная фигура.
При мысли о Лаки Алекс улыбнулся.
– Чему ты улыбаешься, Алекс? Это совсем не смешно! – сказала Линг таким тоном, словно разговаривала с непослушным ребенком.
– Слушай, успокойся, а? – откликнулся он. – Я не хочу больше тебя слушать, и я не обязан тебя слушать, так что заткнись.
– Не смей так со мной разговаривать! – воскликнула Линг, с вызовом вскинув остренький подбородочек.
О, господи, подумал Алекс. Почему он до сих пор ее терпит, ведь она ему даже не жена?!
Выпрямившись, он окинул Линг неприязненным взглядом. Она была невысокой, смуглой, стройной и гибкой, как лоза; общее впечатление портили лишь непропорционально большие силиконовые груди. Интересно, о чем она думала, когда выбирала размер? Ладно бы она была стриптизершей, а то ведь адвокат! Или она собиралась в свободное время подрабатывать в стрип-баре?
И кто из них после этого глуп?
– У меня болит голова, – сказал Алекс, которого действительно слегка мутило после вчерашнего, – так что, если не возражаешь, давай прекратим этот разговор, пока я не разозлился по-настоящему.
– Как хочешь, Алекс, – ответила Линг, обиженно поджав губы. – Просто мне не все равно, что с тобой будет.
