Текст книги "Убийственно прекрасная"

Автор книги: Джеки Коллинз

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 39 страниц)

52

– Никогда больше не буду так делать! – простонала Лаки и потянулась за бутылкой с газированной водой, стоявшей на ночном столике рядом с кроватью.

– Что именно ты никогда больше не будешь? – осведомился Ленни, поворачиваясь на бок и опуская руку на ее бедро. – Заниматься сексом с собственным мужем? Устраивать вечеринки? Пить больше, чем следует?

– Перестань паясничать, я не в том настроении, чтобы выслушивать твои остроты. – Лаки поморщилась и схватилась за голову. – Я буду пить, сколько захочу, и устраивать вечеринки тоже. Я только не буду оставлять гостей одних даже ради секса с собственным мужем. Я обязана была предотвратить эту безобразную драку!

– А по-моему, схватка между Билли и Алексом стала украшением вечера. Джино, во всяком случае, был очень доволен. – Ленни ухмыльнулся и погладил ее по ноге.

– Прекрати! У меня голова раскалывается! – Лаки с жадностью сделала несколько глотков из бутылки и оттолкнула его руку.

– Что, дружок, похмелье? – Ленни с пониманием усмехнулся. – С шампанского это бывает.

– Ох, не напоминай! – простонала Лаки. – От шампанского мне бывает хуже всего. Почему ты позволил мне его пить?

– Почему я тебе позволил?.. – с довольным видом переспросил Ленни. – Разве я тебе когда-нибудь что-нибудь запрещал? А кроме того – разве ты бы меня послушалась?

– Нет. Наверное – нет, – согласилась Лаки. – И все-таки жаль, что меня не было рядом, когда эти два дурака сцепились, – добавила она и зевнула.

– А мне нет, – тут же возразил Ленни. – Мне приятнее быть с тобой.

– Пожалуй, я все-таки встану, – вздохнула Лаки и, выскользнув из постели, направилась в ванную комнату. – Не мог бы ты позвонить вниз и узнать, не вернулась ли Макс?

Пока она приводила себя в порядок, Ленни позвонил в кухню и задал тот же вопрос Филиппу.

– Ее нет! – крикнул он сквозь дверь ванной. – Все остальные собрались в столовой и завтракают.

– Черт побери! – выругалась Лаки, возвращаясь в спальню. – Сегодня мне снова нужно лететь в Вегас, но будь я проклята, если поеду туда, прежде чем выскажу этой паршивке все, что я о ней думаю!

– Поезжай спокойно и ни о чем не думай. Я сам поговорю с Макс.

– Ленни, когда дело касается твоей дочери, ты превращаешься в тряпку, и она прекрасно это знает.

– Но ведь тебе нужно заниматься отелем, – возразил Ленни. – Нельзя, чтобы Макс отвлекала тебя от этого.

– Наказать ее – мой материнский долг. И открытию отеля это не помешает, – отрезала Лаки, натягивая черные тренировочные брюки и майку «Найк». – Кроме того, я за нее беспокоюсь.

– Правда?

– Почему, как ты думаешь, в своем последнем – и единственном! – сообщении она назвала Джино «дедушкой»?

– Ну откуда мне знать? – пожал плечами Ленни, надевая халат. – Может быть, она чувствовала себя виноватой из-за того, что не смогла приехать на его день рождения?

Лаки покачала головой:

– У меня какое-то нехорошее предчувствие.

– С чего бы это?

– Во-первых, мы не можем дозвониться до Макс. Во-вторых, мы понятия не имеем, с кем она проводит время. Не понимаю, как ты можешь оставаться спокойным в такой ситуации! Я… я боюсь, что с нашей дочерью что-то случилось.

– Нет, не может быть. Уверяю тебя – сейчас она наверняка уже едет домой и…

– А если она не едет? Что, если она удрала в Вегас и вышла там замуж?

– Ты это серьезно?

– Макс вполне способна выкинуть что-то в этом роде. Подобная выходка была бы вполне в ее характере.

– Выйти замуж? Наша Макс?! В Вегасе?!! Нет, не может этого быть!

– Я очень надеюсь, что ошиблась, но что-то мне подсказывает: мы не должны спокойно сидеть и ждать, пока она соизволит вернуться домой. Нужно что-то делать.

– Например?

– Например – искать ее. Искать, Ленни! Как тебе такая идея?

– И где именно мы должны ее искать?

– К сожалению, этого я не знаю, поэтому я, пожалуй, начну с того, что позвоню Куки. Эта дрянь наверняка что-то знает, только не говорит.

– А как же твоя поездка в Вегас?

– Вегас подождет.

* * *

– Этот Билли Мелина – настоящий красавец, – сказала Бриджит, держа на весу тарелку с омлетом, которую она взяла с организованного Филиппом буфета. – А Алекс – просто старый хулиган!

– Но ведь именно Билли заварил эту кашу, – возразил Бобби, прихлебывая из чашки горячий кофе. – Он первый ударил Алекса. Что, по-твоему, он должен был делать? Просто стоять?

– Ну, не знаю… Во всяком случае, вовсе не обязательно было бить так, что бедняжка Билли упал, – возразила Бриджит, подсаживаясь к столу.

– Ага, мы, кажется, влюбились!.. – ухмыльнулся Бобби. – Ну, берегись, если Винес узнает…

– А сам-то ты?.. – парировала Бриджит. – Думаешь, я не видела, как ты весь вечер увивался вокруг Винес?

– Ничего я не увивался! – воскликнул Бобби с видом оскорбленной добродетели. – Кроме того, для меня она несколько старовата – ты не находишь?

– Разве ты не знаешь, дядя Бобби, что у женщин сексуальный расцвет наступает в сорок, а у мужчин – в двадцать с небольшим? Вот попробуй – отбей ее у Билли, и поймешь, что я была права.

– Не могу, Бригги… – Бобби покачал головой. – Психологический барьер мешает. Все-таки Винес – лучшая подруга моей матери.

– Тем лучше, – решительно возразила Бриджит. – Глядишь, Лаки тебе что-то и посоветует. Кроме того, так твоя интрижка останется чисто семейным делом.

– Господи, ну у тебя и язычок! – воскликнул Бобби, качая головой. – Режет как бритва! Никогда бы не подумал…

– Это в последнее время я была скромной и тихой Бриджит, которая безвылазно сидела у себя дома, – возразила она. – А до этого – ого-го! Я тоже умела танцевать рок-н-ролл, хотя надо сказать честно – партнеры мне попадались так себе. Настоящие задницы!

– Ну, это кому что нравится.

– В том-то и дело, что мне они совсем не нравились. А последний – тот и вовсе едва меня не прикончил – бросил меня умирать в каком-то наполовину разваленном сельском доме в окрестностях Рима. А я к тому же была еще и беременна. В результате я потеряла ребенка и едва не истекла кровью, но меня вовремя нашли.

– Мне кажется – этого более чем достаточно, чтобы человеку больше не захотелось никого видеть, – покачал головой Бобби. – Неудивительно, что ты стала затворницей или чем-то в этом роде.

– К счастью, у меня была Лаки – это она меня спасла. Если бы не она, кто знает, разговаривали бы мы с тобой сейчас или нет.

– Моя мама такая, – с гордостью сказал Бобби и, подойдя к буфету, положил себе на тарелку пару рогаликов. – Она обожает спасать людей, и надо сказать – у нее это здорово получается.

– Тебе очень повезло, что у тебя такая мать. – Бриджит вздохнула.

– А то я не знаю! – согласился Бобби, усаживаясь рядом с ней.

– Как бы там ни было, я ужасно рада, что мы с тобой приехали в Лос-Анджелес и побывали на такой замечательной вечеринке, – сказала Бриджит. – Мне было приятно повидать моих старых подруг. Кстати, ты знал, что мы с Линой когда-то вместе работали в модельном бизнесе?

– Ух ты! – Бобби даже присвистнул. – Вы двое способны покорить весь мир!

– Так оно и было, – кивнула Бриджит. – Лос-Анджелес, Нью-Йорк, Милан, Париж – нас везде встречали с распростертыми объятиями.

– Еще бы! – Бобби откусил кусок рогалика.

– Хорошие были времена, но теперь это в прошлом.

– Послушай, Бригги, у меня идея!.. – Бобби повернулся к своей роскошной племяннице, и его лицо вспыхнуло неподдельным энтузиазмом. – Когда мы вернемся в Нью-Йорк, заходи ко мне в клуб, о’кей? Я уже решил, что отныне целью моей жизни будет найти тебе парня, который бы не был задницей.

– Нет, Бобби, спасибо.

– Ты отказываешься? Почему?

– Потому что я уже привыкла обходиться без мужчин и… и мне так больше нравится, – твердо сказала Бриджит. – Когда-нибудь ты поймешь… Любовь – это долгая и трудная дорога; в ней есть свои радости и огорчения, и первое зачастую не стоит второго.

– Ты, кажется, грустишь?

– Есть немного.

– «Но даже в грусти она была прекрасна!..» – процитировал Бобби, пытаясь встретиться с ней взглядом.

– Если бы ты не был моим дядей, я бы подумала – ты пытаешься со мной заигрывать, – сказала Бриджит и через силу улыбнулась.

– Кто, я?

– Ты просто кобель, Бобби! Именно такие парни, как ты, нравились мне раньше – до того, как я научилась быть осторожной.

– По-моему, это оскорбление, – медленно проговорил он, хотя вовсе не чувствовал себя оскорбленным.

– Вовсе нет. Вот скажи честно – со сколькими девушками ты переспал за последний месяц? И скольким из них ты перезвонил на следующий день?

– Ну, я не помню… – притворился смущенным Бобби, хотя в глубине души он был очень доволен столь очевидным признанием своей мужественности.

– Я так и думала! – Бриджит притворно вздохнула. – Кобель – он и есть кобель.

– Кто здесь кобель? – спросила Лаки, входя в комнату.

– Твой сын, кто же еще?

– Ну, я думаю, ничего страшного в этом нет, – хладнокровно сказала Лаки, наливая себе в стакан свежевыжатый апельсиновый сок. – Бобби всего двадцать три. Самое время наслаждаться жизнью.

– Но это не значит, что ему можно плохо обращаться с женщинами.

– Кто сказал, что я с ними плохо обращаюсь? – возмутился Бобби. – Я вожу их в рестораны, покупаю им подарки…

– …Спишь с ними, а потом исчезаешь, как туман на рассвете, – закончила Бриджит с плохо скрываемым удовлетворением.

– Н-да, хорошенького ты обо мне мнения! – ухмыльнулся Бобби.

– Мне потребовалось несколько лет, чтобы понять мужчин, – парировала Бриджит. – Зато теперь я знаю их как облупленных. И ничего хорошего от них не жду.

– Откуда столько цинизма в столь молодом возрасте? – осведомилась Лаки, подсаживаясь к столу.

– Ты сама знаешь откуда, – ответила Бриджит, но по ее лицу было видно, что она наслаждается пикировкой.

– Да, знаю, – согласилась Лаки. Она хотела сказать что-то еще, но в это время в столовую вошел Филипп. Его обычно непроницаемое лицо было встревоженным.

– Что случилось, Филипп? – спросила Лаки.

– Там… там разбирают тент, – выдавил слуга.

– Ну и что? Он нам больше не нужен.

– Но их… Там два десятка рабочих, миссис Голден, – ответил Филипп. – Нельзя ли сделать так, чтобы им никто не мешал?

– А разве им кто-нибудь мешает? – удивилась Лаки.

– С вашего позволения – Джино-младший и его друзья.

– Хорошо, я скажу ему, Филипп.

– Благодарю, миссис Голден. Да… – спохватился мажордом. – Вот это было в почтовом ящике. – И он протянул Лаки уже знакомый ей конверт.

– Что это? – спросил Бобби, привставая на стуле.

– Еще одно глупое послание от неизвестного, – проговорила Лаки, вскрывая конверт.

Бобби выхватил у нее открытку. На обратной стороне были начертаны все те же слова: «Умри, красотка!»

– Знаешь, ма, с этим нужно что-то делать, – сказал Бобби и нахмурился.

– А по-моему, это ерунда, – возразила Лаки. – У меня сейчас мозги совсем другим заняты, и мне не до чьих-то дурацких шуток.

– Это может быть и не шутка, – серьезно сказал он. – Может быть, все-таки установить у почтового ящика еще одну камеру наблюдения? Тогда мы по крайней мере увидим, кто приносит эти странные письма.

– Ладно, я скажу Филиппу – он распорядится. Ну что, теперь доволен?

– Давай лучше я ему скажу.

– Как хочешь. – Лаки слегка пожала плечами, и Бобби, довольный одержанной победой, налил себе еще чашку кофе.

– Макс уже вернулась? – спросил он. – Мне бы хотелось повидать ее, прежде чем мы уедем обратно.

– Она вернется сегодня, – ответила Лаки, которой не хотелось рассказывать всем и каждому о выходках дочери.

– Я думал, она появится у Джино на торжестве.

– Я тоже так думала, но ведь ты знаешь Макс…

– Да, знаю. Это настоящий чертенок, а не девочка.

– Кстати, когда вы уезжаете?

– В два часа. Мне еще хотелось пообщаться с Джино, пока он не вернулся к себе в Палм-Спрингс. Все-таки потрясающий старик! Он сказал мне, что решил научиться играть в гольф – и это в девяносто пять лет! Представляешь?!

– Джино? В гольф?! – воскликнул Ленни, который только что вошел в столовую и сразу направился к кофейнику. – Хотелось бы мне взглянуть на это хоть одним глазком!

– А мне нет, – сухо возразила Лаки. – Я бы не хотела видеть своего отца среди десятка старых пердунов, которые и по мячу-то не в силах попасть с первого раза. Я представляю его совсем другим, и он действительно другой, хотя ему и исполнилось девяносто пять.

– Ха! – воскликнул Бобби. – Я знаю! Ты представляешь его вроде Марлона Брандо в одной из самых известных его ролей – как он сидит на троне в большом зале и раздает привилегии своим вассалам!

– У тебя богатое воображение, Бобби, – заметила Лаки.

– Но разве Джино не…

– О’кей, достаточно, – поспешно сказала Лаки, потому что в столовую как раз ворвались Джино-младший и двое его друзей.

– Но, ма…

– Достаточно, я сказала! – слегка повысила голос Лаки и добавила, обращаясь к Джино-младшему: – А вы, молодые люди, перестаньте мешать рабочим, которые разбирают шатер. Они делают свое дело, а вы не лезьте им под руки.

– Мы и не лезли, мама. Мы просто… просто мы там гуляли.

– Так вот, я не хочу, чтобы вы там гуляли, пока шатер не разберут, о’кей?

Сказав это, Лаки на секунду задумалась. С каких это пор она превратилась в мать семейства, в воспитателя, в карающую длань, простертую над нарушителями порядка и общепринятых правил поведения? До сих пор она была для своих детей просто старшим товарищем, а теперь… Впрочем, нечто подобное рано или поздно случается с каждым, у кого есть дети.

Но сейчас Лаки было не до воспитания. В Вегасе ее ждал отель, и она чувствовала, что ее место там. Кто, кроме нее, позаботится о том, чтобы на последнем этапе не возникло никаких заминок и препятствий? Открытие должно было состояться ровно через две недели, и Лаки хотела и должна была быть в Вегасе.

Ну ничего, она вылетит туда сразу же после того, как отыщет Макс.

53

Заварив себе чашку чая, Генри вернулся на свою койку у окна и попытался снова заснуть в надежде, что ему приснится продолжение великолепного сна, доставившего ему такое острое и такое реальное наслаждение.

Мария… Мария с ним. Юная и невинная – девушка его мечты!

Да, она была именно девушкой его мечты; эти слова пришли к нему внезапно, и он сразу понял, что сказать иначе просто невозможно. И чем больше он размышлял об этом, тем острее становилось его желание поскорее увидеть ее. В конце концов он не выдержал и снова поднялся с койки. Интересно, гадал Генри, не рассердится ли она, если он разбудит ее слишком рано? В конце концов он решил, что сначала приготовит для нее завтрак – хороший, сытный завтрак, к которому она наверняка привыкла дома. Тосты, яичница с беконом, клубничный джем и кофе. Или сок. Ей это должно понравиться, если только она ест бекон. А вдруг Мария вегетарианка? Тогда ей и яичница не подойдет. Как жаль, что он не спросил ее об этом! Теперь, когда они будут вместе, он должен знать о ней все, чтобы предупредить любое ее желание, любой каприз.

Потом Генри задумался, что скажет его мать, когда он привезет Марию к себе домой. Мысленно он отрепетировал эту сцену, отчетливо представляя недоуменно-снисходительную гримасу, которая непременно появится на лице Пенелопы Уитфилд-Симмонс при первых же его словах.

«Доброе утро, мама».

«Доброе утро, дорогой».

«Познакомься, мама, это Мария – девушка, на которой я собираюсь жениться».

«О, она очень красива, дорогой. И, похоже, умна. Ты уверен, что она не слишком красива и не слишком умна для тебя?»

Черт! Проклятая старуха ухитрилась отравить своими саркастическими замечаниями даже его грезы! Сколько Генри себя помнил, мать всегда перебивала и унижала его, относясь к сыну без малейшего намека на уважение или хотя бы понимание. Она никогда не говорила, что он умен или красив, – ничего такого, что часто слышат от матерей другие дети. Пенелопа даже никогда не обнимала и не целовала его, и сейчас это показалось Генри чудовищной несправедливостью.

Минуту или две он думал о том, как еще обижала его мать, но потом вспомнил, что в данный момент она никак не сможет унизить его или выбить из колеи своими презрительными замечаниями. Чуть ли не впервые в жизни он был свободен и мог делать все, что захочется.

А больше всего на свете ему хотелось увидеть Марию.

И, торопливо одевшись, Генри принялся готовить завтрак для своей девушки.

* * *

– А где ключи от твоей машины? – спросил Туз. – У тебя?

– Не задавай дурацких вопросов, – огрызнулась Макс. Она знала, что не должна вымещать на нем свое дурное настроение, но ничего не могла с собой поделать.

Вот уже полчаса они тряслись на заднем сиденье старенького «Шевроле импала», за рулем которого сидел старик-фермер. Рядом с ним на пассажирском сиденье сидел его тринадцатилетний рыжеволосый внук. Старик, похоже, не очень хорошо видел, так как не обратил никакого внимания на грязный топик и разорванные джинсы Макс, голосовавшей у обочины. Он бы и самой Макс, наверное, не заметил, но внук неплохо ее разглядел и потребовал, чтобы дед остановился и подвез красавицу до города. Появление Туза явилось для него не слишком приятным сюрпризом, но было поздно – пассажиры уже устраивались на заднем сиденье.

Макс была измотана до предела. У нее все болело, к тому же она боялась возвращаться домой. Она была уверена – если Лаки узнает, что на самом деле произошло с ее буйной дочерью, она ее в порошок сотрет. Кроме того, Макс так и не попала на день рождения Джино, а в глазах Лаки, очень любившей отца, это было серьезным проступком. Вряд ли она будет в настроении выслушивать объяснения и отговорки, которые, кстати, Макс еще предстояло придумать. Кроме того, она обещала быть на вечеринке, но не сдержала слова. Нет, ожидать от матери хоть какого-то снисхождения определенно не стоило. Отныне ей суждено влачить жалкое существование в четырех стенах, и никаких тебе прогулок с друзьями или дискотек!..

– Что ты злишься? – удивился Туз. – Нет ключей – и не надо. Я смогу завести твою тачку и без ключей.

Тринадцатилетний внук повернул свою рыжую голову и как зачарованный уставился на грудь Макс. Похоже, это зрелище возбуждало его до такой степени, что он едва не облизывался.

– Ты правда умеешь заводить машины без ключа? – спросил он, продолжая таращиться на натягивающие тонкую ткань соски Макс. – Вот клево!

– Конечно, умеет, – сказала Макс. – Он часто грабит банки, а машины угоняет вообще через день. Мастер на все руки, одним словом.

– Клево! – повторил подросток.

Туз сделал глоток воды из пластиковой бутылки, которую дал им старик, потом передал бутылку Макс. Она тоже сделала пару глотков. Теперь, когда они были в безопасности, наступила реакция, и ее затрясло. Что она скажет матери? Только не то, что произошло на самом деле. Правда была слишком унизительной и глупой, к тому же Лаки вряд ли позволит ей забыть о совершенном ею промахе.

В конце концов Макс решила держаться первоначальной версии с попыткой угона. Это было самым безопасным вариантом.

– Слушай, у тебя случайно нет мобильного телефона? – спросил Туз у подростка.

– Нету… – Парнишка с сожалением пожал плечами. – Я бы хотел его иметь, но дед не разрешает. Он говорит – мобильные телефоны медленно поджаривают мозги.

– Кому ты собираешься звонить? – спросила Макс, искоса взглянув на Туза. Несмотря на грязь и многочисленные царапины, выглядел он довольно круто.

– Брату.

– И ты все ему расскажешь?

– Нет, если ты не хочешь.

– Не хочу.

– Значит, этот псих так и останется безнаказанным?

– Какой псих? – встрял парнишка.

– Да там один… – неопределенно ответил Туз.

Старик, навалившись грудью на баранку, сильно раскашлялся. Внук отобрал у Макс бутылку с водой и сунул деду. Тот поднес горлышко к губам и стал жадно пить. Руль он при этом держал одной рукой, и «Шевроле» тут же вынесло на встречную полосу.

– Хотите, я поведу? – предложил Туз, наклонившись вперед. – Мне кажется, вам нужно немного передохнуть.

Старик кивнул. Он явно устал, к тому же давал о себе знать застарелый артрит, от которого его пальцы распухли и скрючились.

– Я не против, сынок, – прохрипел он. – А права у тебя есть?

– Да, сэр, – вежливо ответил Туз.

Старик свернул к обочине и затормозил. Туз вышел, а рыжий внук перебрался через спинку пассажирского сиденья и устроился рядом с Макс. Та отодвинулась. Парнишка слишком напоминал ей Джино-младшего и его прыщавых друзей с их пристальными взглядами и похотливыми улыбочками. Старик тем временем пересел на переднее пассажирское сиденье, а Туз занял место за рулем.

– Далеко еще до Биг-Беар? – спросила Макс.

– С полчаса, – отозвался старик и почти мгновенно отключился.

54

– Тебе будут звонить из полиции, – сказала Рени в трубку. – Так что имей в виду.

– Какая полиция? – свирепо прорычал Энтони. – Какого черта?!

– Тебе будет звонить детектив Франклин из полиции Лас-Вегаса, – повторила Рени. – Она расследует исчезновение Тасмин Гарленд. Я уже имела с ней дело. Это крутая черная баба, которую трудно обвести вокруг пальца. Если ей вдруг не понравятся твои ответы, она не постесняется послать своего человека, чтобы он допросил тебя на месте, поэтому я советую тебе говорить то же самое, что говорила я.

– Ты с ума сошла, Рени! Зачем ты рассказала обо мне легавым?

– Мне пришлось это сделать, Энтони. Ты сидел с нами за столом больше двух часов, и тебя видела уйма народу, начиная с официантов и заканчивая другими посетителями ресторана. Я просто не могла сказать ей, что тебя там не было.

– Почему? – резко спросил Энтони, в очередной раз удивляясь тупости Рени. Похоже, эта старая выдра растеряла последние мозги.

– Потому, – огрызнулась Рени. – Мне и так пришлось потратить уйму денег, чтобы заткнуть рот коридорным и горничным, которые обслуживали твое бунгало. Не могла же я подкупить всех своих служащих! Это просто немыслимо.

– Ничего не понимаю! – в сердцах воскликнул Энтони. – По-моему, ты совершила глупость!

– Нет, – возразила Рени, – глупость я совершила, когда взялась покрывать тебя. Мне следовало сразу позвонить в полицию и рассказать все, что мне известно.

– Даже не думай! – злобно прошипел он. – Ты прекрасно знаешь, что случится, если ты попытаешься проделать что-нибудь подобное.

– Ты, кажется, мне угрожаешь? – холодно осведомилась Рени.

– Нет, конечно, нет! – ответил Энтони, с трудом обуздав свой гнев. – Но что, черт побери, я должен отвечать этой полицейской жабе?

– Ты должен сказать, что ты – мой хороший знакомый и что я пригласила тебя пообедать со мной и Сьюзи. Вот и все.

– Господи Иисусе! – прорычал Энтони, снова приходя в ярость. – Этого мне только не хватало!

– Я тебя отлично понимаю, – согласилась Рени. – Я и сама не в восторге. Полиция ходит по моему отелю, допрашивает служащих – кому, скажи на милость, это может понравиться? Кстати, я обещала этой Франклин твой телефон. Какой из твоих номеров мне ей лучше дать?

– Знаешь что, давай я сам ей позвоню, – предложил Энтони. – Так будет лучше.

– Нет, не будет.

– Ты-то откуда знаешь?

– Знаю.

– Черт тебя возьми, Рени, ты просто идиотка! Дай ей мой сотовый, о’кей? Только не тот, что для деловых контактов, а личный.

Рени скрипнула зубами. Она сдерживалась из последних сил. Энтони вел себя как последний мерзавец, и она начинала всерьез задумываться о том, чтобы от него избавиться. Раз и навсегда избавиться.

– Когда ты планируешь вернуться в Вегас? – спросила она.

– Перед нашим большим фейерверком, – ответил Энтони. – Кстати, как идет подготовка? Все в порядке?

– Все, если не считать легавых, которые прочесывают мой отель.

– Ничего, переживешь.

Разумеется, она переживет. Рени знала это так же твердо, как и то, что Энтони Бонар уже давно сидит у нее в печенках. Кем, интересно, он себя возомнил, если пытается отдавать ей распоряжения? Кто она ему – секретарша? Служанка? Девчонка на побегушках? А вот хрен вам, мистер Бонар!

– В настоящее время Тасмин числится без вести пропавшей, – сказала она.

– Но ведь так оно и останется? Надеюсь, легавые не найдут ничего, что заставит их изменить свое мнение?

– Нет, не найдут, – сквозь зубы ответила Рени.

– Твои люди сработали аккуратно?

– Да, – подтвердила она. Тело Тасмин действительно находилось в таком месте, где его никто не смог бы найти, если бы Рени сама не указала полиции, где искать. – Я обо всем позаботилась, – добавила она.

* * *

– Попробовала бы ты не позаботиться, жирная сука!.. – в сердцах прошипел Энтони, швыряя трубку. Он был в бешенстве. Подумать только, с каким дерьмом ему приходится иметь дело!

– Что случилось, папа? – спросила Каролина, входя в комнату. Все утро она загорала у бассейна, и на ней был только крошечный желтый купальничек и резиновые шлепанцы.

– Ничего, принцесса. Это так… бизнес, – уклончиво ответил он.

– А каким именно бизнесом ты занимаешься? – поинтересовалась Каролина, надкусывая большое яблоко, которое она взяла из вазы на столе.

– Я занимаюсь импортно-экспортными операциями. Да ты и сама знаешь… – машинально ответил Энтони, отметив про себя, что крошечное бикини дочери выглядит уж слишком откровенным. Черт побери, подумал он, ведь девчонке только тринадцать! Какой идиот позволил ей напялить этот бесстыдный купальник, который подошел бы скорее для модели, рекламирующей нижнее белье, чем для школьницы?

– Да, знаю. Я спрашиваю – что именно ты импортируешь? – не отступала Каролина. – Одна подруга спросила меня об этом, а я не знала, что сказать.

– Я импортирую… самые разные вещи, принцесса. Покупаю товары в Китае, привожу в Америку и продаю в магазины.

– О-о-о! – протянула Каролина и снова куснула яблоко. – А могу я пойти в один из таких магазинов и купить себе какую-нибудь вещь?

– Там нет ничего такого, что бы тебе понравилось, – быстро нашелся Энтони, гадая, в чем причина этого внезапного интереса к его делам. – Это в основном дешевые товары, они не в твоем вкусе.

– А почему ты продаешь дешевые товары?

– Потому что именно на дешевых товарах можно заработать большие деньги, принцесса.

– Я люблю большие деньги! – хихикнула Каролина.

– Слушай, принцесса, не могла бы ты немного прикрыться? – спросил Энтони. – В твоем возрасте не годится выставлять себя напоказ.

– Быть может, когда-нибудь я тоже займусь бизнесом! – проговорила Каролина, пропустив его замечание мимо ушей.

– Нет, лапонька, никакого бизнеса, – возразил Энтони. – Когда ты немного подрастешь, я найду тебе хорошего мужа, чтобы ты могла нарожать мне много-много внуков.

– А если я не хочу замуж? – капризно сказала Каролина и скорчила брезгливую гримасу. – Мужчины противные.

– Не все, золотко мое. Ты сама это поймешь, когда немного вырастешь.

– Почему я пойму, папа? – поинтересовалась Каролина с самым невинным видом.

– Ну, хватит вопросов, – бросил Энтони, начиная терять терпение. – Ступай, мне нужно работать. И надень что-нибудь поприличнее этого желтого безобразия! Ты же почти голая!

Лицо Каролины обиженно вытянулось, и Энтони поспешил загладить свой промах.

– Извини, принцесса, – быстро сказал он. – Я не собирался тебя воспитывать. Ну, поцелуй скорее своего папочку!

Каролина послушно бросилась к нему на шею, и Энтони обнял ее – быть может, чуть крепче, чем следовало отцу.

– Какие у тебя планы на сегодня, лапонька?

– Мы хотели пообедать в водном клубе, а потом пойти кататься на водных лыжах.

– Отличный план, принцесса! – искренне воскликнул Энтони. В глубине души он гордился тем, что благодаря его усилиям у его детей есть много такого, чего не было у него. Горные лыжи, теннис, верховая езда, водные лыжи – в детстве Энтони ни о чем подобном даже мечтать не мог.

– Где твоя мать? – спросил он.

– Не знаю. – Каролина пожала плечами.

– Найди ее и скажи – я хочу ее видеть.

– А когда мы отсюда уедем?

– Ты же знаешь, я никогда ничего не планирую заранее. «Захотел – сделал» – вот мой принцип.

– Я-то знаю, но моим подругам нужно знать, что отвечать родителям.

– А когда ты хотела бы уехать?

– Мне все равно. Когда ты захочешь, тогда и я.

– О’кей, в таком случае я постараюсь сказать тебе сразу, как только решу.

– Спасибо, папа. – Каролина бросила недоеденное яблоко в мусорную корзину и выскользнула из кабинета. Энтони проводил ее взглядом, но в мыслях он уже вернулся к телефонному разговору с Рени. Черт бы ее побрал, думал он. Из-за нее он не может расслабиться, даже когда отдыхает у себя дома!

Сам Энтони считал, что инцидент с Тасмин остался в прошлом.

Все, тема закрыта.

Так какого черта эта глупая баба ведет себя как последняя стерва?!

* * *

– Папа хочет тебя видеть, – сказала Каролина, подойдя к Ирме, которая, вытянувшись в шезлонге на краю бассейна, не без удовольствия подставляла тело горячим солнечным лучам.

– Что ему нужно?

– Откуда я знаю? – не слишком вежливо ответила девочка.

Ирма уже открыла рот, чтобы сделать ей замечание, но передумала. Мысленно она давно сложила с себя всякую ответственность за воспитание детей. Теперь это была проблема Энтони.

– Скажи ему, что я сейчас приду.

– Я тебе не почтальон, – отрезала Каролина. – Сама скажи.

Ирма только головой покачала. Да-а, очаровательная юная леди выйдет из Каролины. Впрочем, ее это уже не касалось.

Встав с шезлонга, Ирма пошла к дому. Энтони к этому времени успел спуститься вниз и сидел в тенистом патио у северной стены. В зубах у него дымилась огромная кубинская сигара, а у ног вытянулись два добермана.

– Ты меня звал? – спросила Ирма.

– Да, черт возьми, звал, – отозвался Энтони и выпустил в ее сторону струйку сизого дыма. – Что с тобой происходит?

– Со мной? – переспросила Ирма, пожимая плечами. – Я не знаю, что ты имеешь в виду.

– Я имею в виду только то, что сказал, – ответил Энтони и оскалился. – Что с тобой?! Ты ведешь себя так, словно тебя кирпичом по голове стукнули. Ты не замечаешь ничего, что происходит вокруг, а если и замечаешь, то не реагируешь, поэтому я и спрашиваю, что с тобой? Может быть, ты принимаешь «Прозак» или какие-то другие антидепрессанты? Имей в виду – мне это не нравится.

– А зачем мне антидепрессанты? – в свою очередь спросила Ирма, попытавшись придать голосу самый саркастический тон. – Ты отнял у меня моих детей, запер в огромном и пустом доме в чужой стране, где у меня нет ни подруг, ни даже соседей, но это, разумеется, мелочи. Нет, антидепрессанты мне не нужны. Абсолютно.

– Значит, тебе не нравится, что у тебя есть дом и в придачу – куча денег, чтобы шляться по магазинам? Ты это хочешь сказать?

– Да, – дерзко ответила Ирма и вскинула голову. – Впрочем, «не нравится» – не то слово. Просто мне все равно.

– Ты мне это прекрати! – прошипел Энтони, закипая. – Я работаю, как вол, чтобы моя семья была довольна и ни в чем не нуждалась, и вот что я получаю вместо благодарности! «Мне все равно»! – передразнил он. – Да я бы на твоем месте помалкивал! Ты мне хоть и жена, но как женщина ты уже давно ни на что не годишься.

– Вот и нет, – возразила Ирма. Ей очень хотелось, чтобы Энтони знал: как женщина она очень даже «годится» – особенно когда Луис ласкал ее со страстью и нежностью, на которые не был способен ее муж.