Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 85 (всего у книги 136 страниц)

– Отец Павел, у меня есть к Вам один вопрос… Можете ли Вы помочь нам в очень важном деле, не касающемся напрямую обороны города? Дело в том, что… есть очень важные вещи, которые ни в коем случае не должны попасть обратно в руки к германцам. Их нужно спрятать так, чтобы абсолютно никто даже и не догадывался о самом факте их существования и нахождения у Вас… Если это не противоречит церковным правилам… Я говорю о трофейных германских знаменах, захваченных в штабе…

– … Перед непростым выбором ставите меня, господин капитан. – Батюшка отвечает после недолгой паузы, внимательно глядя мне в глаза. – Трофеи неприятельские, конечно, хранят в храмах во ознаменование победы над супостатом, но сейчас несколько иной случай. Ежели дело дойдет до того, что принужден буду поклясться именем Господа нашего… Хорошо, я согласен, буду молиться за Вас и одержание победы над германцем… Господь не попустит…

– Спасибо, отче. Ложный след я уже пустил, с час назад отправил гонцов к своим, при них мешки были, набитые тряпьем. Так что, если кто следил, будет думать, что увезли трофеи.

– Через час будьте на подворье, возле церкви. – Отец Павел осеняет меня крестом и неторопливо шагает утешать больных и страждущих…

За отведенное время успел проехаться по городу, посмотреть что, где и как. Улицы были пустынны, магазины и лавки закрыты, местные обыватели правильно решили, что утренняя стрельба – это неспроста и сидели по домам, прикидывая в каком порядке будут сигать в погреб, если начнется артобстрел. Хотя я очень надеюсь, что до этого не дойдет. Вторая рота добровольческого батальона уже добралась до центральной станции и под руководством молодого и энергичного прапора занимала оборону, сооружая позиции из шпал и мешков с землей. Полесская была укреплена точно так же. Пустых мешков оказалось на удивление много, ими был полностью забит склад очень непонятной конторы «Ober-Ost», которая, как потом выяснилось, занималась сбором и отправкой награбленного в фатерлянд.

Блок-постами занималась третья рота. На пересечении железнодорожных веток и грунтовок на западных и северо-восточных окраинах города. Насколько я понимаю, других способов попасть в Барановичи у немцев не было. Разве что по болотам, где по пояс, где по шею в грязюке. Но, во-первых, местная пацанва, возглавляемая героем дня Васильком, клялась и божилась, что, не зная тропки, там никто не пройдет, а во-вторых, на всякий случай специально выделенная пятерка «кентавров» понаставила растяжек из лимонок на вероятных выходах к городу. Последние запасы наших гранат, привязанных к трофейным снарядам, решено было пустить на минирование подходов к блок-постам и болот, а взамен бойцы, ни в чем себе не отказывая, натаскали со склада немецких «колотушек».

В-общем, получилось некоторое подобие круговой обороны. С юга, откуда могла драпать 3-я ландверная дивизия, город прикрывали Пепеляев с Мехониным, с востока и запада гансы могли сунуться только по дорогам, перекрытым блок-постами, с севера по узенькому коридорчику между болотами у Свитилович могли прорваться потенциальные самоубийцы из 4-й ландверной. Если до этого их не остановят на мостах разведчики из 42-го сибирского, или не поиздеваются отправленные «на охоту» штурмовики. В каждой десятке один МГ-шник, один-два мадсена, карабины, – копоти дать можно. Ну, а на всякий случай в резерве у нас есть броневагон, две пушки, которого осваивают сейчас прапорщик-артиллерист и команда младшего фейерверкера Новикова, и пока что два пулемета. Остальные всё-таки сняли для блок-постов…

И всё же, уже десять минут, как сижу на каланче, высматриваю в бинокль окрестности и слегка мандражирую. Давит на нервы ожидание, ой, как давит…

К отцу Павлу отправился с унтером Прокопенко и тремя бойцами, дабы не привлекать лишнего внимания. Успели вовремя, за несколько минут до его прихода. Изобразили ревностных христиан, разоружившись, вошли в храм Господень, дождались, пока оставшийся оруженосцем и коноводом боец подведет лошадок к заднему крыльцу, быстренько перенесли мешки в батюшкин погреб и замаскировали их сверху почти такими же, но с картошкой, местами уже начавшей подмокать от старости. На прощание отец Павел нас вполне серьезно благословил на ратный труд и ушел молиться об одолении супостата.

А я тут же помчался в пождепо, залез на вышку, осмотрелся на все триста шестьдесят градусов, проверил связь со станциями, к моему удовольствию работавшую исправно, теперь дымлю очередной папиросой и жду. Даже не появления немцев, а предполагаемого расчетного времени прибытия наших гонцов к своим. Еще на Полесской, уточнив у Нейманда наличие путевого телеграфа, снова вытащил на свет Божий ганса-коменданта в компании с очень желавшим остаться в живых телеграфистом, и «уговорил» их связаться с соседними станциями. Чтобы узнать последние новости. Они оказались не так уж и плохи. Русино, ближайшая к Барановичам станция, была еще под немцами, но оттуда передали, что дальше связи нет и вдалеке слышны звуки боя. Восемь верст до станции, плюс еще три-четыре, – и там уже наши!..

Отдаленная стрельба заставляет непроизвольно вздрогнуть, хотя и ожидал ее каждую секунду. Судя по звуку – верстах в трех-четырех, пулеметные очереди еле отличимы от винтовочной трескотни. То же самое через полминуты происходит в другой стороне, со стороны Анисимович… Потом снова по прежнему азимуту… Попытка разглядеть что-то в бинокль ничего не дает по определению, и там, и там виден только лесной массив. Значит, на какой-то удобной опушке штурмовики сказали немцам своё «Здрасьте!», надеюсь, не первое, и не последнее…

Занятый этими гаданиями на кофейной гуще, не замечаю пролетку, подъехавшую к депо. Вниз заставляет посмотреть только вежливо-навязчивое покашливание бойца, расположившегося рядом верхом на перилах. Возле ворот стоит унтер Круталевич и незнакомая мне компания. Передаю бинокль наблюдателю, одна лестница, вторая, и я уже возле ворот. Прохор Петрович, взяв под козырек, рапортует:

– Вашбродь, арестный дом вместе с арестантами находится под охраной до особого распоряжения… А ета – енженёр, про кого говорили, да жёнка евонная, самый раз там была, передачку приносила.

– Командир отдельного Нарочанского батальона капитан Гуров, Денис Анатольевич. – Присутствие дамы немного выбивает из колеи и, чтобы соблюсти вежливость, представляюсь первым.

– Инженер Витольд Арнольдович фон Абихт. – Представляется в ответ незнакомец. Несколько помятый и изношенный костюм, за которым, насколько я понимаю, пытались следить даже в камере, на вид – лет тридцать пять, блондин, голубые глаза. Настораживают несколько вызывающий тон и колючий взгляд. С чего бы, интересно?..

– Софья Артуровна фон Абихт. – Его спутница, такая же светлая и голубоглазая дама, сохранившая юношеские изящество и форму, мелодичным и спокойным голосом сглаживает неприятное ощущение и протягивает руку… Смелая, однако, женщина. В городе стрельба, шум, бардак, а она в одиночку пайку мужу в тюрьму тащит, ничего не опасаясь… Касаюсь губами надушенной перчатки и надеюсь на этом светский политес закончить, но не получается. – Я бесконечно признательна Вам, Денис Анатольевич, за освобождение моего мужа!

– Ну, что Вы, сударыня, не стоит благодарности!..

– Я также благодарю Вас, господин капитан, за то, что выпустили из этого клоповника! – Инженер нетерпеливо вступает в разговор. – Мне сказали, что Вы хотели лично видеть меня. Откуда такое внимание к моей скромной персоне?

– Про Вас не так давно мне рассказал господин Смолевицкий. И попросил выпустить Вас, тем более что, по его мнению, Вы можете оказаться очень полезны при обороне города.

– Значит, Вы не сомневаетесь в моей благонадежности, несмотря на имя и происхождение? В отличие от некоторых персон…

– Простите, Витольд Арнольдович, но – нет. Не сомневаюсь. За Вас ходатайствовал человек, добровольно пришедший помочь. Тем более что Вы вольны в любом ответе. Можете отказаться…

В глазах инженера что-то меняется… Товарищ, вроде, открытый, честный и правильный… А вообще, рядом с тобой будут мои бойцы. Если что…

– Витольд… Денис Анатольевич… Но как же… – В голосе супруги инженера сквозит и страх и почти детская обида.

– Сонечка, дорогая, не волнуйся. – Фон Абинд пытается успокоить жену, незаметно для нее и неожиданно для меня мне же и подмигивая. – Как я понимаю, Денис Анатольевич далек от идеи вручить мне винтовку и отправить в окопы. А всё остальное не так уж и опасно. Давай, мы сейчас поедем домой, я переоденусь, ты сваришь мне кофе… Господин капитан, могу я посвятить ближайшие минут сорок приведению себя в божеский вид?

– Конечно, Витольд Арнольдович, вне всяких сомнений. Меня сможете найти здесь, или Вам скажут, куда я убыл… Мое почтение, сударыня!

Чета фон Абихтов убывает домой в ожидавшей пролетке, а я переключаюсь на следующего «посетителя».

– Ну, что, Прохор Петрович, рассказывай, как дела.

– Докладаю, Вашбродь! В наличии полный штат стражи, двенадцать человек. Все до германца там и служили. Оружие взяли у германов. – Довольный скорее всего новым статусом Круталевич бодро рапортует, а затем подкидывает интересный вопросик. – В камерах же ешо полным полно народу. Может, выпустить их, а, Вашбродь? Не, которые шпана и злодеи, те останутся, тут и разговору нет, а вот кто при германце попал за всякие пустяки…

– Ну, ты и вопросы задаешь, Прохор Петрович!.. Ты у нас кто? Временно исполняющий должность начальника арестного дома. Вот сам и решай. Только я бы на твоем месте с отцом Павлом о каждом посоветовался.

– Слушаюсь… Да, Вашбродь, тут ешо вопросик имеицца… – Унтер нерешительно оглядывается на стоящего рядом с ним спутника в застиранной форме старого еще образца… с палкой в руках и деревяшкой вместо правой ноги. – Тута вот сосед мой, Николай Спиридоныч, тож повоевать рвется…

– Погодь, Прохор, я и сам говорить-то могу. – Старый вояка ворчливо обрывает Круталевича, вытягивается, кидая руку под козырек видавшей виды фуражки, и браво представляется. – Ваше благородие, отставной бомбардир долговременной батареи перваго форту крепости Порт-Артур Якушевич до обороны городу от неприятеля прибыл!

Вот так вот, ни много – ни мало!.. Ну, теперь бояться нечего, блин, коль сам Якушевич на подмогу явился!..

Наверное, последняя мысль как-то отразилась на моем лице потому, что отставной бомбардир недовольно супит брови и ворчит, сдерживая плохо скрываемую обиду:

– Вы, Ваше благородие, не глядите, што одна нога у меня деревянная! Около пушки прыгать не помешает. Я, промежду протчим, за любого номера сработаю!.. Ежли б не деревяшка ета окаянная, дослужился б да старшего фейерверкера, а то б и да батарейнаго фельдфебеля!..

И куда мне девать этого ветерана?.. Хотя, знаю.

– Вот что, разлюбезный Николай Спиридоныч. С незнакомым орудием справишься?..

– А чего не справиться? Не сложней, чай, наших батарейных будет…

– Тогда отбывай на Полесскую, там на путях такой… железный вагон с пушками и пулеметами стоит. Найдешь прапорщика Медведева, или младшего фейерверкера Новикова, скажешь, что я прислал…

Разговор прерывается криком с вышки «Командир, телефон!» и я снова лезу вверх, успевая краем уха поймать последнюю фразу бомбардира «Видал я уже етый гроб на колесах»…

Телефон настойчиво бренчит, пока я не хватаю трубку и не ору в мембрану:

– Слушаю, Гуров!

– Денис, это – Дольский. – Анатоль на том конце провода непривычно серьезен и краток. – Я уже на Центральной, рота Сергеева заняла позиции, ждем немцев. Минут пять назад была слышна отдаленная стрельба, сейчас вот – снова. Похоже – с севера, от Анисимович. Далее, мы всё-таки нашли на складах пулеметы. Мои орлы их собрали и передали в броневагон, так что ты снова во всеоружии. Там прапор, оставшийся за старшего, собрался их пристрелять, так что, если услышишь выстрелы, – не пугайся.

– Я пугаться не буду, пусть Медведев пугается, если не позвонит и не спросит разрешения на стрельбу. За МГ-шники – спасибо!

– Спасибом не отделаешься! С тебя причитается! – Дольский балагурит, но потом снова становится серьезным. – Стрельба, на слух – с того же азимута. Пойду пробегусь еще раз по позиции, конец связи.

Как только заканчиваю разговор и кладу трубку, боец-наблюдатель докладывает, что, оказывается, вышеупомянутый прапор уже звонил и доложился о намерении выбраться на входной семафор и пристрелять максимы. И что восточный блок-пост тоже телефонировал, что слышали стрельбу и готовы к бою. А помимо этого там поймали двух гансов-лазутчиков и отправили к Дольскому на Центральную для тщательного допроса…

Анатоль отзванивается минут через десять, причем сообщает новости очень интересные:

– Денис Анатольевич, тут у нас под боком, оказывается, засланные казачки, как ты говоришь, имеются. Я только что беседовал с двумя пленными…

– Это те, которых отправили с восточного поста?

– Да, они самые. Оказались… Ты не поверишь, – артиллеристами. Утром, услышав стрельбу, их командир, обер-лёйтнант «какой-то там» приказал отъехать от позиции в ближайшую рощицу и замаскировать технику. Потом отправил двоих на разведку… Причем, батарея-то очень интересная. Противоаэропланная, и орудия стоят на автомобилях! Я уже отправил своих разобраться с гансами, но вот как переправить авто в город?!..

М-да, задачка!.. Из всех только я умею крутить баранку и давить на педали… Перегнать по очереди все машины под конвоем штурмовиков?.. Займет слишком много времени… Попытаться заставить пленных водил сделать это?.. Вряд ли я успею догнать «кентавров», а у них задача – ликвидировать всех… Попробовать найти местных фанатов автоспорта?.. Не знаю, город большой и богатый, до войны около тридцати тысяч населения было… Причем, не самого бедного… Надо попробовать…

Поднимаю трубку телефона, ожидая услышать почтмейстера Рожановича, но слово «Станция» отвечает очень даже приятный женский голос. А неплохо устроился старичок!..

– Барышня, а как мне услышать Михаила Ивановича?

– Одну минуточку…

Спустя эту абстрактную минуточку в трубке раздается скрипучий старческий дискант:

– Слушаю Вас, сударь…

– Михаил Иванович, это – капитан Гуров. Будьте любезны, подскажите, кто в городе может быть хорошо знаком с автомобилями… Мне очень нужны шофёры…

– Денис Анатольевич, голубчик, если Вы выполнили просьбу Петра Григорьевича, то один из, как Вы сказали, шоффэров, недавно выпущен из арестного дома. Я имею в виду господина фон Абихта. А еще, к Вашему сведению, до войны у нас с тысяча девятьсот десятого в городе было… э-э… автобусное… сообщение с Белостоком!.. И двое водителей – местные, живут в Барановичах. Кстати, Витольд Арнольдович хорошо их знает…

– Спасибо, Михаил Иванович! У господина инженера дома есть аппарат? Не могли бы Вы соединить меня с ним по очень срочному делу?..

Телефон находился, как я понял после надцатого звонка, в коридоре доходного дома, где фон Абихты снимали квартиру, или комнаты. Сварливый голос поинтересовался, кто именно нужен и кому, затем небрежно попросил подождать, и через бесконечные две минуты трубка ответила голосом инженера:

– Фон Абихт, слушаю Вас…

– Витольд Арнольдович, Вас беспокоит капитан Гуров. Скажите, пожалуйста, Вы можете управлять грузовым авто? И знаете ли людей, работавших водителями на автобусах в Белосток? Это очень важно!..

– Да, я знаю этих людей, Денис Анатольевич, и сам лично могу управлять автомобилем. К чему эти непонятные расспросы?

– Мне очень нужно перегнать из окрестностей Барановичей в город четыре грузовых автомобиля. Да и потом оставаться при них водителями…

– Я сейчас же выезжаю. По пути заеду к названным персонам, но не уверен, что они сразу согласятся на столь рискованный шаг.

– Что касается безопасности, то я готов гарантировать, что ни один германский солдат не будет в состоянии причинить им вред. Если не застанете меня в депо, езжайте на центральную станцию, штабс-капитан Дольский объяснит, где меня найти…

Фон Абихт приехал через полчаса, наполненного тревожными предчувствиями и звуками теперь уже почти непрекращающейся стрельбы. Видно, штурмовики крепко сели на хвост гансам и, как могли, тормозили их продвижение к городу. Но, тем не менее, немцы пусть медленно, но двигались, и времени оставалось совсем мало. Поэтому когда инженер с двумя дядьками достаточно пожилого возраста появились в поле зрения, стало возможно вздохнуть с облегчением.

– Вот, господин капитан, знакомьтесь: Ян Станиславович Трушевич и Василий Богданович Адамович.

– Очень приятно, господа. Согласны ли вы помочь нам? Нужно перегнать четыре авто, которые стоят в полутора верстах от города, сюда. Если вы согласны, выезжаем сейчас же. Охрана будет обеспечена, так что вашей жизни и здоровью ничего не угрожает…

До заветной рощи добрались без приключений, да и если бы таковые намечались, полувзвод штурмовиков, посланный Дольским в качестве конвоя, быстро бы разрулил все проблемы. Так что больше всех волновался «таксист», да и переживал он, скорее, за сохранность своей пролетки при движении по пересеченной местности. На большой поляне нас ожидает сюрприз. Четыре красивых таких машинки с установленными в кузовах пушечками для меня и около полусотни аккуратно сложенных немецких трупов для остальных. Блин, штурмовики же тотальную зачистку проводили!.. А у местных после всего увиденного лица белые и глаза круглые…

– Господа, давайте не будем зевать по сторонам, времени очень мало! – Пытаюсь настроить водил на более активные действия. Кажется, помогло, автобусники двинулись к машинам, только фон Абихт, задержавшись рядом, спрашивает вполголоса:

– Денис Анатольевич, вот… это всё… как можно?..

– Простите, Витольд Арнольдович, а ля гер ком а ля гер. Война живет по своим законам. Перед бойцами была поставлена задача захватить батарею в целости и сохранности. Они это сделали точно и в срок. Смею заверить, что ни одна статья конвенции не была нарушена, если Вы про это…

– Нет, простите, Вы меня не так поняли… Сколько Ваших солдат здесь участвовало?

Оглядываюсь вокруг в поисках командира штурмовиков, затем подзываю его к себе:

– Петрович, сколько у тебя людей?

– Полтора десятка, да Вы, Вашбродь, еще двадцать привели. – Негромко, но уверенно рапортует фельдфебель.

– Простите, любезный… И вы всех германцев полутора десятками солдат?.. – Инженеру не терпится удовлетворить свое любопытство.

– А чё тут сложного? – В голосе фельдфебеля сквозит недоумение. – Детская задачка. Сняли часовых, а потом…

– Всё, Петрович, смотри по сторонам, сейчас заводим моторы и уходим. – Не хватало здесь еще профессиональные секреты раскрывать. – Предупреди охранение.

Старый вояка обиженно смотрит на меня, мол, не позорь перед людьми, потом до него доходит, что в присутствии посторонних иногда лучше молчать, чем говорить, и он, изобразив вид «лихой и придурковатый», возвращается к своим «кентаврам».

– Да, господин капитан, я, признаться, когда услышал, что Вы собираетесь удерживать город до подхода основных сил, не совсем в это поверил. – Инженер задумчиво смотрит вслед ушедшему штурмовику. – Теперь я думаю немного иначе… Ладно, пойдемте к нашим железным лошадкам…

Обратный путь занял чуть меньше времени, но, въехав в город, слышу оживленную винтовочную пальбу с западной окраины. Поэтому быстренько заруливаем на Центральную, оставляю трофеи с водителями под охраной штурмовиков и мчусь на блок-пост, где меня уже встречает оживленно-радостный Дольский.

– Началось, Денис! Только что германскую разведку завернули обратно! Теперь жди остальных, я – к себе на станцию. У меня три группы вернулись, докладывают, что на подходе батальон пехоты. Они его пощипали как следует, сейчас наберут патронов, и – обратно. За ним две батареи, но те нескоро появятся, – мои умники не смогли подойти вплотную, так перебили почти всех лошадей. Потери с нашей стороны – двое легкораненых, остаются в обороне.

– Гансы наши сюрпризы не обнаружили?

– Нет, до завала они не дошли. Отогнали ружейным огнем, пулеметы не задействовали, хоть и пришлось повысить голос на прапорщика… Всё, принимай командование, а я к своим поскакал.

– Анатоль, я с Полесской к тебе броневик отправлю, ближе будет до блок-постов добираться. И прапору-артиллеристу новую задачу поставлю, так что устрой ему экскурсию по загашникам, пусть поищет снаряды для новых пушек.

– Добро! – Дольский улыбается, вскакивает на свою Молнию и уносится прочь, сопровождаемый пятеркой «кентавров». А я бегу к телефону обзвонить всех и узнать, что новенького творится в мире. Первым делом – Полесская. Телефонист с посыльным находят Пепеляева за несколько минут.

– Денис Анатольевич, у нас всё в порядке. Позиции дооборудованы и заняты, взвод пехоты и мои разведчики – в резерве. Германцами пока и не пахнет.

– Зато у нас они появились, разведка на западный блок-пост вышла. Так что скоро ждем гостей. В связи с этим у меня просьба как можно быстрее отправить броневагон на Центральную. А перед этим прапорщику Медведеву срочно связаться со мной…

– Прапорщика с броневагона сюда – пулей! – В трубке отдаленно слышно, как Пепеляев командует посыльному, затем возвращается к разговору. – Я за ним послал, сейчас будет… Денис Анатольевич, я вот о чем хотел поговорить… Приходил отец Павел, просил за оставшихся в лагере дезертиров. Мол, хотят искупить вину, просятся в строй. Я после этого к ним съездил, поговорил. Клянутся, крест целуют, что не предадут и не сбегут… Я, честно говоря, им верю, но последнее слово за Вами, как за старшим воинским начальником.

И вот хрен его знает, что сейчас делать! С одной стороны – стрёмно, а с другой – лишних бойцов не бывает, а тут два взвода, почти восемьдесят штыков… Да и штабс-капитан на доверчивого молокососа не похож…

– Добро, Анатолий Николаевич, освобождайте, вооружайте, командовать ставьте самых грамотных унтеров. Пусть остаются у Вас в подчинении. Рекомендую поставить их за казармами и складами бригады, на объездную, но решать – Вам.

– Спасибо, Денис Анатольевич… Прибыл артиллерист, если у Вас всё, – передаю трубку.

– Подождите, Анатолий Николаевич, есть еще один вопрос. Вы сможете с помощью германского коменданта и его телеграфистов отправить телеграммы?

– Конечно. И какого содержания? – В голосе штабса прорезается неподдельный интерес.

– Содержания самого нервного и панического. Что-то типа «Achtung! Achtung! Alarm! Rettet Euch – die Russischen Kosaken!». (Внимание! Внимание! Тревога! Спасайтесь – русские казаки!) Передать несколько раз по линии, затем оборвать на половине текста. Есть шанс, что германцы поверят, и будут отходить не к нам, а на запад.

– Думаете, сработает? Добро, будет сделано… Если не возражаете, пойду принимать пополнение, передаю трубку прапорщику Медведеву.

– Слушаю Вас, господин капитан! – В мембране звучит молодой голос нашей единственной надежды на артприкрытие.

– Владимир Борисович, обстоятельства изменились, ставлю Вам новую задачу. Срочно уводите броневик на Центральную станцию, оставляйте на нем наводчиком кого сочтете нужным, а с остальными принимайте под командование батарею трофейных противоаэропланных орудий.

– Простите, а почему противоаэропланных?

– Потому, что других не было!.. Пушки смонтированы на шасси грузовых автомобилей, так что будете играть роль мобильного артиллерийского резерва. Четыре 77-миллиметровых ствола… Точнее – три, одна пушка остается на станции в виду отсутствия водителя…

– Ясно! В экипаже броневагона оставляю канонира Еременко и Николая Спиридоныча, виноват, бомбардира в отставке Якушевича.

– Как он Вам глянулся? Не подведет?

– Нет, видно, что человек опытный, с орудием быстро освоился. А глазомер – тот еще, дальномеру не уступит, сам проверял… Извините, Денис Анатольевич, Я раньше пробовал несколько раз управлять автомобилем… Получалось… Если не возражаете…

– Хорошо, если получится без аварии, то не возражаю. Набирайте расчеты, Вы же людей лучше знаете… И максимум через пятнадцать минут быть на Центральной! Всё, конец связи!..

До второго блок-поста дозвониться не успеваю из-за крика «Германцы! К бою!». Панических ноток в голосе, впрочем, не слышу, наоборот, даже какой-то азарт звучит. Ох, не сглазить бы… Первый взвод уже на позиции, второй горохом рассыпается за заборы, по пустым домам и чердакам, как и было задумано.

Бинокль приближает кромку леса и шагнувшую оттуда редкую цепь гансов… Потом еще одну… И еще… Рота, человек сто двадцать… Так, а это что за грузчики с носилками побежали? Ага, два МГ-08, по одному на фланг… Залегли, приготовились…

– Места огневых точек засекли? Передайте пулеметчикам – стрелять по команде.

Сидящий рядом прапор молча кивает и отправляет вестового в путешествие по-пластунски… Немцы «тралят» дорогу и полосы метров по пятьдесят-семьдесят вправо и влево от нее. Дальше не получится, с обеих сторон начинается болотце. Дистанция – около версты. Шагают быстро, скоро подойдут к завалу и, надеюсь, начнут его разбирать…

Там и работы-то – совсем ничего. Несколько обозных телег, бестолково обложенных бревнами, шпалами, бочками и прочим крупногабаритным мусором, между которыми на досках, выбитых из близлежащих заборов, криво натянуто несколько рядов колючей проволоки. Этакая наспех сооруженная баррикада из всего, что оказалось под рукой… Если не считать одной такой малюсенькой детальки – несколько «ниток» тянутся к гранатным запалам, присоединенным к кускам детонирующего шнура, ведущим в свою очередь к капсюлям-детонаторам в тротиловых шашках и шрапнельных снарядах, замаскированных всяким тряпьем. Рядом с которыми стоят четыре жестянки литров по двадцать, в которых бойцы всё-таки успели смешать бензин с мазутом. В соотношении один к двум по классическому рецепту любителя коктейлей товарища Молотова…

Короткий свист, и одно отделение открывает огонь. Несколько зольдатенов падает, остальные, повинуясь команде, рывком преодолевают оставшееся до повозок расстояние. Идущие сзади цепи разбегаются в стороны, насколько позволяет болото, залегают и вместе с расчетами МГ-шек стараются достать стрелков ответным огнем. Стреляйте, стреляйте, патронов у вас всяко меньше, чем у нас, и подвоза в ближайшее время не будет… Со стороны завала часть немцев тоже принимает участие в забаве. Остальные под шумок пытаются расчистить дорогу… Ну, давайте, давайте, нащупайте там чего-нибудь!..

Бу-бумс!!!.. Дорогу накрывает дымно-огненный шар, воздух ощутимо толкает в грудь, грохот бьет по ушам, во все стороны летят обломки телег вперемешку с их содержимым… и несколькими тушками. Молодцы, придурки, нащупали!.. Завала на дороге уже нет, есть только большая воронка и валяющиеся вокруг тела. Частично – неподвижные, частично – катающиеся по земле в надежде сбить пламя. Оставшиеся в живых очень быстро отступают, гансовские пулеметчики прикрывают этот марш-бросок назад, но бьют не очень прицельно, очевидно из опасения задеть своих.

– Огонь по полной! Пулеметам положить всех, кого смогут, на дуэль не отвлекаться! – Вестовой на карачках снова отправляется по старому маршруту. С расчетами всё было оговорено заранее, но мало ли, вдруг забудут в горячке.

Не забыли, и дорога к лесу постепенно устилается трупами немцев. Кто-то самый хитрый падает и пытается ползти, притворяясь мертвым, когда очередь ложится слишком близко. Гансы-пулеметчики изо всех сил пытаются заткнуть своих «коллег», но у нас огневые позиции сложены из шпал и обвалованы мешками с землей. А у них – пикник на обочине. Поэтому, когда последние бегуны скрываются между деревьев, машиненгевершутцы (пулеметчики) со своим имуществом пытаются последовать туда же. Удается это не всем…

– Арсений Петрович! – Окликаю ротного и выдаю, надеюсь, ценные указания. – Проверьте людей, дайте команду пополнить боекомплект. Пулеметы – назад, как договаривались. Если германцы попрут, играйте вариант с западнёй. Еще раз проверьте всё. Да, сюрприз нумер два не трогайте. Я – на Центральную.

– Господин капитан, думаете, что они не скоро полезут? – В голосе прапорщика слышно сомнение.

– Сюда к Вам – нет. Их излюбленный прием в такой ситуации – обойти очаг сопротивления с флангов. – Достаю карту и показываю собеседнику. – Слева им это не удастся, там болото и… ну, Вы знаете. А вот справа могут через лесок выйти на дорогу из Мускевич и пройти аж до самой станции. Есть там одно узенькое местечко.

– Так на станции же вторая рота! Они…

– Нет. Вы же сами видите, что Ваши люди после лагерных харчей годны только в стационарную оборону. И задача у той роты – контролировать направление Свитиловичи-Анисимовичи. А навстречу германцам я сам… съезжу…

Колеса броневагона последний раз тихонько стукнули на стыке, скрипнули тормоза и мы остановились. Неподалеку от того самого узенького местечка, где прячущиеся в траве две колеи от тележных колес гордо назывались дорогой на Мускевичи. Бойцы занялись маскировкой и через несколько минут украсили борта свеженарубленными ветками так, что отличить нас от леса можно было только шагов с пятидесяти. Чтобы праздно не томиться ожиданием, бойцы подошли с невинным вопросом, как начальство относится к легкому перекусу в полевых условиях. Только сейчас вспоминаю, что последний раз как следует ел вчера вечером…

Услышав положительный ответ, быстро вооружаются ложками и открывают один из ящиков, стоящих вдоль стен. Мне, как большому начальству отдельно приносят «овощное рагу с тушеной свининой» в двух открытых консервных банках и тщательно вытертый о штанину трофейный инструмент для его уничтожения, потому, как свои столовые приборы я оставил в седельной сумке. На автопилоте пересчитываю бойцов… шестнадцать пулеметчиков, два пушкаря… Стоп!.. А где у нас главный по моторчикам?.. Ага, вот он. Немец пристроился возле движков и, достав из кармана замусоленный огрызок галеты, откусывает маленькие кусочки и пытается тщательно их пережёвывать… Аппетит сразу куда-то уходит. Не, ну мы же, в конце концов, не цивилизованные европейцы, чтобы жрать каждый своё!..

– Бойцы, изобразите мне еще одну порцию. – Командую пирующим, затем поворачиваюсь к пленному. – Гефрайтер!

Немец, суетливо пряча в карман недогрызенный «крекер», вскакивает и вытягивается по струнке. Один из пулеметчиков ставит открытые банки на капот двигателя и возвращается к товарищам, с интересом поглядывающим на развитие событий.

– Ты хочешь есть? willst du was Essen?

Пленный несколько секунд смотрит на еду, затем поднимает пустые, ничего не выражающие глаза и, непроизвольно сглотнув, отвечает:

– Найн, герр гауптман!

Ну да, ну да, сыт по горло. Сразу видно…

– Садись и ешь. (Сетц дих унд ис. setz dich und iß)