Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Чуть позже с подачи и полного согласия старшего поколения мы вчетвером отправляемся на прогулку в Максимовский парк. Воздухом подышать, да и народу показаться. Так сказать, ненавязчиво прорекламировать наше торжество. Заботливая теща быстренько собирает пикниковую корзинку, куда помещается бутылка легкого вина, завернутые в салфетку бокалы и фрукты в качестве символической закуски. Михаил Семенович, вовремя вспомнив, добавляет туда же очень необходимый штопор. Доктор берется поработать носильщиком и мы, не торопясь шагаем к вокзалу, где ловим извозчика и едем в парк…

Чтобы не нарушать правила приличия и общественный порядок, идем к месту, где парк заканчивается крутым спуском и есть несколько облюбованных публикой мест для пикника. Туда, где я познакомился с доктором Пашей и козликом Вольдемаром. По пути несколько раз раскланиваемся с незнакомыми мне, но очень приятно улыбающимися моим спутникам дамами и господами, видно, не последним представителями Гомельского бомонда. Один раз нас, поздоровавшись, притормаживает компания из трех мужчин, по возрасту годящихся скорее в дедушки, чем в отцы, в сопровождении нескольких дам такого же возраста. Как выясняется, это – учителя и классные дамы гимназии, где учились наши барышни. И Дашенька, сияя от удовольствия, представляет им меня, как официального жениха, подтверждая свои слова наличием заветного колечка на пальчике. Дамы тут же окружают мою любимую, чтобы расцеловаться с ней по этому поводу, мужчины удостаивают меня своими рукопожатиями, наверное, рассчитывая, что после этого я не буду мыть правую руку, как минимум, неделю, и в своей профессиональной манере прочитывают микро-лекцию о том, как мне повезло, что такая замечательная девушка согласилась составить мое счастье. Получается у них почти, как в «Кавказской пленнице» – спортсменка, комсомолка, ну и так далее. Почтительно и с энтузиазмом с ними соглашаюсь, осознавая в голове какое-то состояние дежавю, типа, настоящий учитель, несмотря на разные времена, неизменен. Затем раскланиваемся и шествуем дальше. Вскоре еще раз останавливаемся, на сей раз повстречавшись с довольно шумной компанией Дашиных ровесниц и ровесников, которые оказываются одноклассницами, приятельницами, и лицами, их сопровождающими, в смысле, – кавалерами. Новость становится достоянием широкой публики, девчонки, шумно гомоня, наперебой поздравляют виновницу торжества, сопровождающие лица мужского пола гордо и независимо, даже с некоторым вызовом, смотрят в мою сторону. Наверное, ждут-не дождутся, когда мы исчезнем с горизонта, и можно будет авторитетно уверить своих дам, что они ничем не хуже, а во многих вопросах даже и лучше какого-то там залетного орла в погонах.

Подходим к намеченному месту, и я понимаю, что везение пока что закончилось. Полянка уже занята. И, судя по всему, не просто так. Мордочки уж больно знакомые, одна – так точно. Вольдемара. Остальных не знаю, но, похоже, та компания, с которой встречались в тот раз. Среди них царит некоторое оживление. Вполне допускаю, что ждали именно нас, а чтоб скучно не было, разминались водочкой. Во всяком случае, несколько пустых бутылок от белоголовки я заметил. Конкурент тяжело поднимается, да еще со второго раза, и идет к нам в сопровождении двух человек из группы поддержки. По-моему, он уже пару суток не просыхает… Заступаю дорогу так, чтобы прикрыть девчонок, да и Пашу тоже, из него боец никакой. А то, что намерения у земгусара серьезные – видно издалека. Желваки на мордочке так и играют…

– Какая встреча!.. Мад… мазель Филатова!.. В сопрвож… дени-и… своего… хахаля!.. – Н-да, товарищ явно не в адеквате, за базаром не следит. Сейчас может наговорить такого, что дуэль потом покажется манной небесной…

Доктор совершает самую глупую ошибку, которую только можно совершить!.. Ты же видишь, что он – в зюзю, думаешь, поймет нормальную человеческую речь?.. Куда ты, дурашка?!..

Паша выскакивает из-за моей спины и становится между нами.

– Господа! Господа! Мы же интеллигентные люди!.. Успокойтесь, Вольдемар!.. Денис Ана…

Договорить он не успевает. Земгоровец замечает кольцо у меня на руке… Его взгляд мечется, чтобы увидеть Дашу, но она стоит вместе с подругой за моей спиной… Тяжелая лапища прилетает наотмашь доку в лицо и сметает его на землю!..

– Пшел!.. Клистирная трубка!..

Ах ты, паскуда!!!.. Убью, сволочь!!!.. Пущу на ленточки и тебя, и всю твою сволоту!!!..

– Денис… – Предостерегает Даша. Негромкий оклик моментально гасит растекшееся по жилам всепожирающее бешенство… Быстро оборачиваюсь, ловлю ее тревожный взгляд. Понимаем друг друга без слов… Ты права, маленькая!.. Начинать новую жизнь со Зла?!.. Отметить день обручения кровавой бойней?!.. Нет уж!.. Повезло тебе сегодня, тварь!.. Ох, как повезло!..

Пятерня тем временем летит уже мне в лицо… Ну, давай, поиграем в корриду!.. Правая рука навстречу удару. Скользящий блок, на обратном движении поддергиваю за рукав, чтобы по инерции противник сунулся дальше… Вот так, шажок пошире… Оказываюсь у него за спиной, добавляю скорости пинком в поясницу… Бугай делает еще два неуверенных шага, путается в ногах и продолжает движение по баллистической траектории… Останавливается, наткнувшись на деревце… И чего ты так орешь?.. Определись: «Ой!», или «Ай!»… Ну, кто же виноват, что ты за ветки акации схватился, чтобы подняться…

– Что, висюльку нацепил, думаешь, можно теперь с чужими девками путаться?!.. – Во, блин, аж давится от ненависти. А за «девку» отдельно, ушлепок, получишь…

Не, ну точно, – коррида! Вовчик уже рядом, левая рука захватывает мой правый рукав на плече, вторая собирается в кулак и летит в голову. Ага, такое мы проходили… Шаг правой вперед с разворотом против часовой, я уже вне удара, левая рука срывает захват и, провернув, тянет кисть влево-вниз. Далее должен быть удар правой локтем в висок, после чего можно и похоронить… Но сегодня работаем в мягком ключе… Доворачиваю захваченную руку так, чтобы он согнулся и несильным ударом с левой ноги по плавающим ребрам отправляю тушку уже в боковой полет. Пьяный кабан тормозится об одного из своих сопровождающих и вместе с ним падает. Подбирает под себя руки-ноги, полминуты стоит на карачках, восстанавливая дыхание, затем снова поднимается и, как бульдозер, прет на меня. С пустой бутылкой в руке… И где ж ты таких пошлостей нахватался?.. О, какой замах красивый, почти вертикально!.. Подшаг вперед-влево, разворот по часовой, вписываюсь в движение, захват за бьющую кисть обоими руками. Разворот в обратную сторону, крутим кисть, большие пальцы давят на основания мизинца и безымянного… Дикий вопль, бутылка летит на землю, мелькают ноги в сапогах, чуть продергиваю руку, земгусар приземляется на спину. Быстрый перехват, теперь пальцы выкручены наружу, кисть, локоть, плечо на одной линии, упирающейся в землю. И подошва моего правого сапога опирается на ширинку Вольдемарчика. Его дружок собирается кинуться на подмогу, но натыкается на мой взгляд и замирает…Все, спектакль окончен. Теперь – небольшой урок хороших манер…

– Сейчас ты, мразь, извинишься за грубые слова. Повторяй: «Уважаемая Дарья Александровна! Господа! Покорнейше прошу извинить меня за грубость!».

Что, не хочешь? Не нравится?.. А вот так?.. Немного переношу свой вес на правую ногу. Опаньки, – глазки испуганные, и ротик скривился… Еще немного…

– О-й-ю!.. Уважаемая-я!.. А-я!.. Дарья Александровна!.. А-й-ю!.. Господа!.. Покорнейше прошу простить мою грубость!..

Убираю ногу и отпускаю придурка, который переваливается набок, затем кое-как поднимается. Отфутболиваю ногой в сторону компании стеклотару, затем окликаю уже отковылявшего земгоровца.

– Эй! На два слова… – Подхожу поближе, говорю так, чтобы никто больше не слышал. – Последнее предупреждение. Если, неважно по какой причине, что-то случится с близкими мне людьми, я тебя убью. Медленно. Больно. С удовольствием. Ни полиция, ни Господь Бог тебе не помогут. Никто не найдет того места, где я тебя закопаю. Запомни это очень хорошо, больше предупреждений не будет. Кстати, я теперь частенько буду наведываться в мастерские… Ты меня понял?.. Вот и чудненько…

Возвращаюсь к барышням и оклемавшемуся Паше. Видимых повреждений нет, только правая щека гораздо краснее левой. И чуть пухлее. Но это скоро пройдет. А вот небольшое внушение сделать надо.

– Доктор, я Вас очень душевно прошу! Всех больных я буду посылать к тебе, но пока я здесь, все, кому хочется помахать кулаками и получить по морде, – моя епархия! Но за то, что по-мужски вступился – спасибо!.. – Жму Паше руку. – Кстати, давайте поищем более подходящее местечко, здесь не очень хорошо пахнет…

* * *

Мы с Дашей стоим на перроне возле моего вагона и никак не можем попрощаться… Пять отпущенных дней истекли. А, кажется, что промелькнула целая вечность… Вчера, после все же состоявшегося пикника мы проводили домой наших дружек, доктор Паша решительно пообещал, что присмотрит за моей невестой, в смысле, никому не даст ее в обиду. Сомнения в его способностях остались, больше уверенности мне придает обещание моей ненаглядной постоянно носить с собой малыша браунинга. Все эти мысли, вероятно, отразились у меня на лице, поскольку Павел свет Игнатьевич прозрачно намекнул, что в данном случае он в большей степени рассчитывает не на кулаки, а на свои способности Эскулапа. А среди его ВИП-клиентов, которым он сумел помочь, числятся жена и единственная дочка начальника жандармского управления города, а посему… Дальше объяснять мне на потребовалось. Зато эти объяснения срочно понадобились для Маши, которая очень подозрительно эту новость выслушала…

Потом, не торопясь и оттягивая момент расставания, дошли до почти уже родного мне дома, спрятались под знакомой липой, чтобы напоследок нацеловаться вдоволь. Когда заметно стемнело, я довел Дашеньку до самой калитки, получил напоследок особо нежный чмок, и, дождавшись, когда она помашет мне рукой и за ней закроется дверь, побрел в гостиницу, где промаялся бессонницей и разными мыслями большую часть ночи.

С утра получил жандармскую бронь на поезд на трех человек, как и было договорено, смотался на пересыльный пункт, где доложился коменданту об убытии и о том, что согласно еще одной волшебной бумаги от Валерия Антоновича, правда, за подписью Командующего, забираю из госпиталя унтер-офицера Пашкина и рядового Пахомова, которого Пашкин же и отрекомендовал.

Заехал в мастерские, тепло попрощался с Александром Михайловичем и Михаилом Семеновичем, которые отдали часть уже готовых железок, затем – гостиница, собраться, упаковать свое вновь приобретенное имущество…

Теперь стоим с Дашей на перроне и не решаемся сказать друг другу самые тяжелые слова. О разлуке, о прощании… Бойцы с имуществом уже в вагоне, держат места, народ, снующий возле вагона, как-то сам собой обтекает нас с обеих сторон, Полина Артемьевна с Сашкой стоят в нескольких метрах, не желая нам мешать, с ними я уже попрощался…

Дашины глаза потихоньку наполняются предательской влагой, первая капелька, оставляя мокрую дорожку, катится вниз, очень осторожно убираю ее с нежной щеки…

– Ну, вот, сейчас я разревусь, стану некрасивой и все будут смеяться… – Она пытается улыбнуться сквозь слезы.

– Солнышко мое, ты всегда будешь самой красивой, самой прекрасной, самой-самой любимой на Земле… Не плачь, маленькая, я же скоро снова приеду…

– Ты едешь на фронт, там… Там опасно, там стреляют…

– И до этого тоже стреляли, но не попадали. А сейчас у меня есть ты, и я теперь, – как Дункан МакЛауд из клана МакЛаудов… – Ну, вот, поменяли тему и слезы прекращаются.

– А… Кто это?.. – Даша по-детски хлюпает носом.

– Это – герой одного фильма из… моего «прошлого». Он был бессмертным воином и сражался с такими же…

– Мне Ирина Ивановна там, у собора сказала, что видит у тебя непростую, особенную судьбу, и тебе в жизни предстоит многое сделать… Она умеет это… Денис, любимый, я знаю, что не имею права, не должна просить тебя об этом, но… Я тебя умоляю, заклинаю, побереги себя!.. – Слезы снова начинают собираться в уголках любимых глаз… Как же мне тебя успокоить, моя хорошая?.. Память подсказывает самый подходящий вариант. Из школьной программы… Спасибо и низкий поклон Вам, Константин Симонов… Ничего и никого больше не стесняясь, обнимаю вздрагивающие плечи и тихонько шепчу на ушко…

 
Жди меня, и я вернусь.
Только очень жди.
Жди, когда наводят грусть
Желтые дожди.
Жди, когда снега метут,
Жди, когда жара…
Жди, когда других не ждут,
Позабыв вчера.
Жди, когда из дальних мест
Писем не придет,
Жди, когда уж надоест
Всем, кто вместе ждет…
 

Дашенька жалобно смотрит на меня, не отрывая глаз, слезинки катятся по щекам, ее руки соединились у меня на шее, не желая отпускать…

 
… Жди меня, и я вернусь,
Не желай добра
Всем, кто знает наизусть,
Что забыть пора.
Пусть поверят… все вокруг
В то, что нет меня,
Пусть друзья устанут ждать,
Сядут у огня,
Выпьют горькое вино
На помин души…
Жди. И с ними заодно
Выпить не спеши…
 

Она прижимается ко мне, обнимает так крепко, как будто какая-то неведомая сила пытается оторвать ее от меня, прячет заплаканное лицо у меня на груди… Господи!!!.. Как же я не хочу расставаться с ней!!!.. Как же я не хочу отсюда уезжать!!!..

 
… Жди меня, и я вернусь
Всем смертям назло.
Кто не ждал меня, тот пусть
Скажет: – Повезло.
Не понять, не ждавшим им,
Как среди огня
Ожиданием своим
Ты спасла меня.
Как я выжил, будем знать
Только мы с тобой. –
Просто ты умела ждать,
Как никто другой…
 

Звон станционного колокола, гудок паровоза, лязг буферов. Вагон начинает медленно проплывать мимо… Целую заплаканные глаза, щеки, губы…

– Я буду ждать!.. Обязательно!.. Только ты возвращайся!.. Я люблю тебя, слышишь?!.. Возвращайся!!!.. – Маленькие ладошки отпускают меня, заскакиваю на подножку и, не обращая внимания на ворчание проводника, стою и машу рукой удаляющейся светлой фигурке на перроне, пока она не скрывается вдали…

* * *

Собственно Институт находился на некотором удалении от электростанции, на небольшом возвышении, от которой к нему тянулась ЛЭП. Несколько ажурных металлических столбов, поблескивая новенькими фарфоровыми изоляторами, были расставлены по-военному в одну линию через каждые сто метров. В глаза сразу бросались рамки и сети, которые располагались под проводами.

Павлов, который уже привычно исполнял роль чичероне, прокомментировал картину:

– Это все чудачества местных чиновников. Им в каждом столбе мнится Пизанская башня, вот и приказали «принять меры к недопущению падения конструкций на головы обывателей». Инженер Классон ругался, убеждал словами и расчетами, но все бесполезно. Не помогло и присутствие представителя завода Гюжона, который специально приехал для показательной установки опор – наше крапивное семя было неумолимо. Слава Богу, что не потребовали строить «мост для ЛЭП», подобно их германским коллегам.

Авто тем временем проехало вдоль трехметровой деревянной ограды, в которой толстые бревна лежали на бревнах, подобно тому как строят избы, и остановилось напротив ворот, находящихся между двумя многоугольными башнями, увенчанными шатрами, покрытыми тесом с флюгерами в виде золотых петушков. Створки ворот были сделаны из массивных дубовых плах и усилены толстыми железными полосами, скрепленными между собой заклепками.

Федор Артурович решил осмотреть это сооружение поближе, а заодно размять затекшие от долгой поездки ноги, что было неудивительно для такого великана как он, и вышел из машины. Павлов, как гостеприимный хозяин, присоединился к генералу. Им составили компанию Прохор, который считал своим долгом находиться рядом со своим командиром, и зауряд-врач Водкин.

Увиденная картина заставила Келлера серьезно задуматься. На первый взгляд многое говорило о том, что автор проекта был, по-видимому, сторонником возврата к исконно русским традициям и показного отказа от всего европейского и, особенно, германского. Казалось, что это городок сошел с картин Васнецова, или Рериха, и в любую минуту из ворот во главе своей дружины может выйти премудрый царь Берендей или выехать на коне Вещий Олег. Федор Артурович тут же вспомнил, что даже сам Император Николай Александрович любил одеваться в княжеские одежды времен допетровской Руси и, как утверждалось в некоторых слухах, планировал внести в военную форму некие древнерусские элементы. У этого то ли острога, то ли кремля не хватало лишь крепостного рва. Впрочем, как отметил про себя генерал, при всей внешней декоративности и некоторой миниатюрности это не слишком ослабляло защитный потенциал «фортеции» – поверх стены, на Г – образных кронштейнах была натянута колючая проволока, а примерно через 50 шагов слева и справа виднелись выступающие вперед башенки. В узкой бойнице одной из них, блеснул солнечный зайчик на стеклах бинокля или стереотрубы. Если добавить ко всему и то, что на расстоянии нескольких сот метров от стены были спилены деревья и вырублен кустарник, то в случае отсутствия у гипотетического противника артиллерии, шансы взять крепостицу штурмом были весьма невелики. Но тут пришлось прервать осмотр, так как Павлов предложил вернуться в машину, дабы не задерживать служебный транспорт и не отвлекать людей от работы, пообещав ответить на все вопросы, на территории Института.

Между тем, трижды проревел электрический клаксон «санитарки», после чего из дверей приворотных башен вышли и направились к фургону одновременно с двух сторон пять человек. Всех их объединяло несколько общих признаков: добротная солдатская форма без погон, наличие георгиевских крестов и медалей, отличная выправка при достаточно почтенном возрасте и особая походка бывалых охотников или пластунов. Все они были вооружены – двое, подошедшие с осмотром к фургону имели на поясе расстегнутые кобуры с наганами, а двое остановившихся в метрах пяти, держали в руках дробовые магазинки. Пятый, по всей видимости, старший держал в руках толстую открытую тетрадь.

В сознании Келлера, внезапно опять дал о себе знать молчавший до этого на протяжении последней недели «некто», которого он сам про себя уже окрестил «ефрейтором»: «Ничего себе – ВОХРА в натуре…». Но поразил генерала не внутренний голос, а последовавшая за ним фраза академика Павлова, который как будто прочитал его мысли:

– А это, Федор Артурович, одна из обширного списка новинок, которые есть в нашем Институте – военизированная охрана или кратко: «ВОХР». Надеемся, с помощью принца добиться высочайшего одобрения и внедрить ее в аналогичных учреждениях. А заодно, в свободное от дежурства время, они проводят занятия с подростками из окрестных поселков. У нас уже сформирована своя потешная рота. Форму для них взяли по образцу, предложенному есаулом донского казачьего полка Владимиром Федоровичем Фон-Эксе. Для сей работы, отбираем бывалых бойцов, которые по возрасту, или по причине ранения освобождены от призыва. Предпочтение отдаем георгиевским кавалерам, как имеющим боевой опыт, родом из всех губерний Империи, пожалуй, за исключением Варшавского генерал – губернаторства, Великого княжества Финляндского и Прибалтийского края… – чуть помолчав, Иван Петрович улыбнулся каким – то своим воспоминаниям и закончил не совсем понятными для генерала словами:

– А то, не дай Бог подерутся… горячие финские парни.

Генерал почувствовал, что Некто опять пытается что-то вякнуть и усилием воли «заткнул ему рот».

Между тем, «вохровцы», удостоверившись, что в кабине сидят известные им лица, заглянули в фургон. При виде генерала, мгновенно встали во фрунт и привычно отдали честь вначале Келлеру, а затем и Павлову. Но при этом не «ели начальство глазами», а коротким, цепким взглядом мгновенно оглядели присутствующих. И лишь после этого, вторично откозыряв, отошли от машины.

Сюрпризы на этом не закончились. Ворота, оснащенные электроприводом, без видимого вмешательства людей распахнулись, открывая проезд. Санитарный фургон неспешно тронулся с места и, не ускоряясь, въехал на территорию Института. Дорога была украшена небольшими, но массивными бетонными клумбами, расставленными в шахматном порядке, между ними причудливо извивалась асфальтовая полоса, посередине которой была нанесена белой краской широкая линия. Автомобиль двигался со скоростью пешехода, аккуратно повторяя ее изгибы. Любое отклонения от запрограммированного маршрута непременно привело бы к столкновению с бетонными квадратами, разбавленными бревенчатыми срубами, напоминающими избушку из сказки в миниатюре. Подобное фигурное катание, а точнее лавирование между этакими «сухопутными рифами» удивило Келлера, и он обратился за разъяснением к Павлову:

– Иван Петрович, ну кто же так строит? Признаюсь, вначале я решил, что Ваш архитектор следует модному сейчас стилю а ля рюс, но после этой поездки склоняюсь к предположению об его увлечении футуризмом, подогретом кокаином?

– Напрасно иронизируете, Федор Артурович. Основным критерием было обеспечение безопасности нашего Института при максимально возможной маскировке этих мероприятий. Представьте себя на месте нападающих, которые на грузовике пытаются попасть или покинуть эту территорию. Тем более что автомобиль может и взорваться. Эти, так называемые, «архитектурные причуды» способны создать им массу проблем и подставить потенциальных террористов под перекрестный огонь охраны. А общий вид «нашей крепости» лишний раз подтверждает слухи о чудачестве и, в некотором роде, самодурстве Вашего покорного слуги, да и материал далеко вести не пришлось.

Пока длился этот разговор, «санитарка» закончила свой «танец» и остановилась возле двухэтажного дома выглядевшего как терем в саду князя Жемчужного. Сходство с картиной Васнецова усиливала группа мужчин одетых в кафтаны стрельцов, при шашках, которые перешучиваясь, загружались в грузовик Правда, на поясе у всех были кобуры с револьверами, а за плечами вместо пищалей – карабины.

Павлов первым вышел из фургона и предложил генералу с денщиком следовать за ним.

– Вот здесь, господа, у нас находится центр жилой зоны, и гостиница, в которой Вам предстоит квартировать. А Вам, уважаемый Евстафий Иванович, придется пройти в соседний дом, в котором проживают наши медикусы, кои еще не успели связать себя узами Гименея. Я уверен, что им пойдет на пользу близкое соседство с человеком, обладающим столь богатым жизненным и профессиональным опытом.

На втором этаже – медицинская часть. Так что для того, чтобы пройти углубленную диагностику, нужно всего лишь подняться по лестнице. Кстати, Евстафий Иванович, на одном из кабинетов уже висит табличка с Вашим именем, занимайте и включайтесь в нашу общую работу. И первым заданием будет исцелить нашего общего друга – Федора Артуровича, от недугов телесных и душевных. Думаю, что и Вашему верному хранителю Прохору, не повредит подлечиться.

Врач Водкин не удержался и сразу же направился осматривать свое новое место работы.

– Взгляните далее, находятся – административно – хозяйственная, техническая и прочие зоны Института.

Иван Петрович проиллюстрировал свои слова, жестом показывая на ажурную антенную мачту радиотелеграфа, которая располагалась в нескольких сотнях метров за дополнительной оградой с будкой КПП.

В сознание Келлера все-таки отозвался «ефрейтор»:

«Опаньки, как будто с нашего ОКИКа срисовали…».

Федор Артурович привычно рявкнул про себя, загоняя незваного гостя на задворки сознания, используя обширный лексикон командного мата, бережно культивируемый фельдфебелями и унтерами, еще со времен императора Петра Алексеевича. Впрочем, большинство их высокородий и превосходительств, а также действительных и тайных в случае необходимости, могли выдать большой и малый Петровский, Морской и прочие загибы.

Подойдя к дверям, Иван Петрович нажал кнопку электрического звонка. В небольшом окошечке мелькнули, чьи-то глаза и створки распахнулись.

Внутри здания практически ничего не говорило о том, что оно находится на тщательно охраняемой территории. За металлической перегородкой с толстым стеклом размещался молодой мужчина в штатском костюме. Видимо предупрежденный заранее о прибытии гостей, он встретил их у лестницы, вежливо поздоровался и выдал ключи.

Номера один напротив другого и отличались, пожалуй, только размером. Генерала Келлера, не говоря уж об его денщике, приятно удивили те удобства, которыми они обладали. Особенно поразил электрический подогреватель воды в ванной, правильному обращению с которым Павлов обучил за несколько минут. Установленный в комнате телефонный аппарат позволял связаться с коммутатором, а через него и практически с любым объектом Института, внесенным в перечень номеров. Ознакомится с ними, можно было, заглянув в небольшой справочник, лежащий рядом. В платяных шкафах были приготовлены темно-синие брюки с кушаком и фуфайки с коротким рукавом с красным кантом. Внизу стояли черные парусиновые туфли на резиновой подошве.

– Вот в этих костюмах, господа, которые мы позаимствовали из гардероба любителей заняться Сокольской гимнастикой, Вам, будет более комфортно пройти медицинский осмотр и необходимые процедуры. С нашими эскулапами Вы более тесно познакомитесь завтра, поутру. Как говориться на свежую голову и пустой желудок. А пока, прошу проследовать за мной в столовую на обед. Кстати, чуть не забыл, Вам следует изучить несколько вариантов меню на последующие дни и сделать свой выбор… Да, еще одно: если захочется чая или кофе, то достаточно передать Ваше желание по телефону дежурному и в течение 10 минут все будет доставлено в номер, аналогично можно вызвать и врача… Ну и как Вам наш институт, Федор Артурович, впечатлены?

– Ну и ну, – все, что смог сказать Келлер, но эта короткая фраза, неожиданно вызвала проницательный взгляд Павлова, брошенный на генерала, в сознании которого с изрядной долей ехидства прозвучали неслышные слова «ефрейтора», более похожие на абракадабру: «Не НУИНУ, а НИИЧАВО!».

Столовая так же вызвала некоторое удивление: посетители, которые пришли туда ранее брали подносы, ставили их на решетчатую направляющую, сделанную из длинных трубок и, перемещаясь вдоль раздаточной линии, как назвал эту конструкцию Павлов, выбирали себе блюда по вкусу. Там же стояло несколько самоваров, по всей видимости – электрических. Своими округлыми формами, обилием медалей и весьма почтенным объемом, они напомнили Федору Артуровичу полковников из интендантства или новомодных земгусаров.

Впрочем, для Келлера и Найденова сделали исключение: они смогли сделать свой выбор меню, изучив лежащею на столике папку. Конечно, перечень блюд уступал столичным ресторанам, но, к примеру, только первые блюда были представлены в четырех вариантах.

По рекомендации Ивана Петровича заказ выглядел следующим образом:

На первое: азиатский суп-пюре из баранины, к которому на отдельных тарелках подавался белый хлеб, нарезанный и высушенный в печи сухариками;

На второе: говядина, на манер приготовляемой горцами;

Салат из помидор и лука;

Качество и количество предлагаемых блюд могли бы удовлетворить завзятого гурмана, обладающего отменным аппетитом. А посему, чай, кофе, и разнообразная сдоба остались без внимания. Зато медовый квас оказался очень кстати и позволил утолить жажду вызванную острыми специями. Прихлебывая мелкими глотками пенящийся напиток, Келлер решил разрешить некоторые сомнения, задевавшие некоторые струны его души, доставшиеся от далеких немецких предков.

– Прекрасная кухня, Иван Петрович, не всякий ресторан может похвастаться такой же. А что, здесь всегда так замечательно готовят?

Павлов, довольно улыбаясь, ответил:

– Именно всегда, Федор Артурович, как любил говаривать один из научных работников: меню скромное, но питательное. А хорошее настроение, с которым пациенты и наши сотрудники покидают сие заведение – составная часть лечения. Ибо: коли, доктор сыт, так и больному легче.

Генерал, которому показалось, что он когда – то уже слышал эти слова, решился и продолжил:

– Иван Петрович, простите, что перехожу к деловым вопросам, но все – же, сколько стоит лечение и проживание в Вашем Институте? Я хотел бы сразу заплатить необходимую сумму.

– Для Вас, Федор Артурович, и для Вашего боевого друга все совершенно бесплатно!

Павлов поднял руку, прерывая невысказанные генералом возражения, и решительно отрезал:

– Да, мы умеем считать и зарабатывать деньги. Весь наш Институт не стоит государству ни копейки, но напротив – мы еще и помогаем державе и армии чем можем. Если бы Вы знали, сколько платят за свои реальные и надуманные недуги некоторые дамы из высшего света и полусвета. Для них, подобно героине Толстого, модная болезнь – это развлечение. А уж различные приличные (и не совсем) хвори их супругов или любовников это вообще, тема для отдельного и отнюдь не послеобеденного разговора.

Но когда речь идет о людях, потерявших здоровье на честной ратной или иной государевой службе, то мы работаем бесплатно. А то ведь в нашем царстве – государстве зачастую, как в Испанском королевстве: «Шустрый, да быстрый – выйдешь в министры. С честью, с отвагой – станешь бродягой». – И, Павлов, желая поставить точку, хлопнул ладонью по столешнице и заявил: – Да – с, и это не обсуждается!!! – И далее, уже спокойнее. – Давайте, лучше оговорим наши дальнейшие планы. Если не возражаете, поднимемся ко мне в кабинет, тем более, что (Павлов посмотрел на наручные часы) – нас уже ждет доктор Голубев, который назначен Вашим лечащим врачом.

Увидев доктора и пожав после представления руку, генерал отметил, что Зиночка весьма точно обрисовала его внешность: худая фигура испанского идальго из романа Сервантеса с бородкой и лишь, отсутствие длинных усов отличала его от легендарного Дон Кихота. В отличие от героя романа, он был облачен в военный френч без погон, бриджи и сапоги. Келлер повторил свою историю, о таинственном «голосе» и ведениях, которую уже рассказывал Павлову.

С первых же слов, которые произнес в ответ Михаил Николаевич, Келлер понял, почему об этом враче он слышал много хорошего. Это был настоящий Врач, Эскулап, который способен помочь и исцелить. Они вселяли покой и уверенность в том, что все будет хорошо.

И так, Федор Артурович, ознакомьтесь вот с этой бумаженцией, – доктор протянул генералу бланк, на котором ряд кружочков с цифрами были соединены стрелками, – это, в некотором роде порядок прохождения Вами медосмотра. Начнете со сдачи анализов, затем кабинет антропометрии и далее т.с. по маршруту. Кстати, Вас в этом году просвечивали рентгеном? Нет? Отлично. В таком случае мы сможем безбоязненно просмотреть, как сказались ранения и травмы на организм. Проверим сердечко и прочее. А закончим в моем кабинете, где мы под руководством Ивана Петровича и с Божьей помощью постараемся разобраться с голосами.