Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 136 страниц)

Далее, свободные три «пятерки», берете трофейные штыки, их должно быть штук сорок с лишним. Нарубите толстых веток, каких – я покажу, прикручиваете к ним железки, и делаете ловушки. Семен с Гордеем объяснят, как их ставить, и помогут, если что. Все остальные – подготовка к походу и охрана лагеря… Вопросы есть?.. Тогда – работаем!

Объясняю замысел заподлянок сибирякам и командирам «пятерок». Берем две палки толщиной с палец и длиной в пару ладоней, складываем их крестом. К ним проволокой вертикально приматываем за рукоять маузеровский штык острием вверх и получаем конструкцию, отдаленно напоминающую противотанкового ежа. В нужном месте лопаткой подрезаем и откидываем дерн, выкапываем ямку нужной глубины и на дно устанавливаем конструкцию. Потом немного присыпаем землей основание, утрамбовываем, и на веточки укладываем срезанный дерн. Если кто наступит сверху, тридцать сантиметров хорошо заточенной стали в ноге ему обеспечено. Лишний грунт в мешках убираем и высыпаем в укромное место…

Идея миниатюрной волчьей ямы понравилась всем, и народ с энтузиазмом принялся за дело. Семен с Гордеем пообещали сделать все незаметно и оставить проводника, когда мы будем возвращаться. Вот теперь пойдем посмотрим, что в мире творится…

Побродив пару часов рядом с близлежащими дорогами, нашли подходящее место для засады на гансов, если те ломанутся к Скерневицам. Там был такой симпатичный поворотик, на котором всяко придется скидывать скорость. И он отлично просматривался с нескольких точек. Если поставить два пулемета, то можно таких дел наворотить! Пометив место на карте, пошли к другой гравийке. Она была не столь оживленной, как предыдущая, но все же пришлось прождать полчаса возле ответвления, переходящего в просеку, пока не появилась подходящая цель. Четыре повозки, нагруженные мешками и ящиками, неспешно катили в сторону Ловича. На передней, соорудив из мешков какое-то подобие дивана, сидели два офицера и о чем-то мило беседовали под скрип колес. На следующей помимо возницы сидел еще один ганс с винтовкой в руках. Этот может и стрельнуть не вовремя, начинать надо с него. Показываю своим, что его надо гасить первым, брать тихо, без шума, и начинаем.

Сбить с повозок и связать полусонных от монотонности путешествия немцев было нетрудно. Офицеры, удивленно вылупившие глаза на диссонанс между вежливым «Гутен морген» и смотрящим на них пистолетным стволом, даже и не подумали хвататься за кобуры. А спустя пару секунд их содержимое перекочевало в мои шаловливые, но цепкие ручки, и я стал обладателем какого-то револьвера 1883 года выпуска и непонятного пистолета-уродца с именем «Мента 6,35» на затворе.

Обоз быстренько увели сначала на просеку, потом – на полянку невдалеке, и бойцы стали разбирать какого же счастья им столько привалило. Сам, пользуясь знанием немецкого, решил пообщаться с пассажирами первого экипажа. Эти двое неподвижно сидели, наверное, боясь шевельнуться и этим вызвать неконтролируемую вспышку гнева со стороны русского варвара и бандита. Внешне они были похожи друг на друга, оба невысокие, упитанные, курносые и веснушчатые. У обоих усики щеточкой, скорее всего по последней армейской моде. Разница заключалась только в том, что один был бледным и рыжим, а другой – блондином с нервными красными пятнами на щеках.

Ладно, начнем с рыжеватого толстячка в мундире военного врача.

– Ваше звание, имя, подразделение? Куда и зачем следуете?

Немчик впечатлился, очевидно ему еще не попадались русские разбойники, хорошо знающие немецкий язык, и тут же ответил:

– Ассистенцарцт Йозеф Вальтрауб, полевой госпиталь III резервного корпуса. Направлен в Лович в распоряжение… э… обер-лейтенанта Майера, командира роты егерей для оказания медицинской помощи… Герр официр, я – медик и, согласно всех международных соглашений, являюсь некомбатантом… Вы меня не убьете?..

– Ну, что Вы, герр доктор! Мы стараемся соблюдать конвенции. Правда, не всегда это получается… – Что-то Айболиту взбледнулось. – Но в Вашем случае волноваться не стоит. Я отпущу Вас, как только узнаю все, что мне нужно… Кстати, а что за чудо техники Вы таскали в кобуре? Ни разу не видел таких чудовищ.

– Видите ли, герр…

– Называйте меня герр лойтнант, так Вам будет проще.

– Видите ли, герр лойтнант, я – хирург, и скальпель в руках держу гораздо чаще, чем пистолет. К тому же я давал клятву Гиппократа…

Ага, сейчас прям слезу пущу. Доводилось уже слышать про обращение с нашими ранеными в лагерях, и как такие вот врачи их там лечат. Ладно, убивать тебя все равно не будем, сделаем вид, что поверили в твою белую пушистость.

– А Ваш сосед не желает представиться?

– Цальмайстер-аспирантен Михель Залесски, герр лойтнант!!!

Ох и ничего себе! Орет этот начфин, как на плацу на строевом смотре. И даже умудряется сидя принять положение «Смирно»… Опаньки, а сидит клоун не на мешке, а на прикрытом дерюжкой железном ящике-сундуке. Интересненько! Угадайте с трех раз, что в нем. Мне и одного раза много!

– Встать, цальмайстер-аспирантен! – Вот за что гансов уважаю, сначала команду выполнят, потом уже думают, что с этого получится. – Что в ящике? Отвечать!

– … Герр лойтнант!.. Там… Э-э…

– Не слышу!

– Там… деньги, герр лойтнант! Денежное довольствие!..

– Откройте ящик!

– Но, герр лойтнант… Я Вас очень прошу!..

– Открывайте!

«Финик» от волнения стал полностью красным, хоть папиросу об него прикуривай. Переживает, однако. Можно подумать, мне лично нужны его рейхсмарки! Никакой другой поклажи у него с собой нет, значит, ведомости должны лежать внутри. Вот я и хочу посмотреть, кому денежки предназначены. Просто так, из праздного любопытства и от нечего делать.

– Цальмайстер, открывайте, или я сам это сделаю! Посажу на ящик вместе с тротиловой шашкой и подожгу фитиль! Так, или иначе, ящик откроется!..

Тихонько бормоча из опасения навлечь на себя еще большую немилость, чинуша трясущимися ручками пару раз промахивается фигурным ключиком, выуженным из потайного кармашка брюк, мимо нужного отверстия, но потом все-таки отпирает замок и откидывает крышку. Ящик наполовину заполнен мешочками с монетами, сверху лежат пачки банкнот. Как и ожидал, сразу под крышкой обнаруживается картонная папочка. «Лениво» берем и смотрим… Гыр-мыр-пыр ягер компани, это понятно. Первая ведомость – на четырех офицеров, следующая – на нижних чинов в количестве ста восьмидесяти тушек. Стоп!.. А что я интересное пропустил?.. Возвращаемся к офицерской ведомости и читаем: гауптман фон Штайнберг… Старый знакомый… И, как я понимаю, он и руководит поимкой русских партизан. Одной встречи не хватило, соскучился?.. Или отомстить захотел?.. Ню-ню. Мститель крылатый! Орел без самолета! Ладно, поиграем в прятки и догонялки…

Так, смотрим дальше бумажки. Якобы бегло и невнимательно. Оп-па, а это еще интересней! Раздаточная ведомость какой-то «моторизирт машиненгевер абтайлюнг». Я так понимаю, что это байкеры-пулеметчики. И, если у них экипаж – три человека, то против нас играют девять пулеметов. С достаточно хорошей мобильностью. Самое хреновое, – я их в окрестностях еще не встречал. Значит, что? Значит, они или очень скоро прибудут на базу егерей, или будут ждать нас где-нибудь в удобном для них месте…

Ага, еще и рота ландвера где-то должна поблизости находиться… И кавэскадрон… Гансам не откажешь в масштабности. Начнут искать всем кагалом, кого-нибудь из моих и прищучат! Пора отсюда сваливать. Вот только дождусь группу Оладьина, и, как сказал шакал Табаки: «А мы уйдем на север». Желательно, незаметно…

Что-то я задумался не вовремя. Совсем про собеседников забыл.

– Цальмайстер, возьмите свои бумаги. Что касается денег… Я еще подумаю, как поступить со всем этим богатством.

Возвращаемся к эскулапу. К нему тоже есть несколько вопросов… В этот момент меня окликает Чернов, закончивший инвентаризацию повозок:

– Вашбродь! В телегах мешки с крупой, консерва в ящиках, галеты, бидон с керосином и чтой-то докторское. Бинты, склянки разные, порошки.

Боковым зрением замечаю, что «финик» прислушивается к нашему разговору, причем, делая вид, что его это абсолютно не интересует. Но в глазах промелькнуло понимание… Он, что, русский язык знает?.. А это – идея!

– Берите три ящика консервов, галеты… Или вот что, зови кого-нибудь из своих, пусть этих посторожит, я сам посмотрю…

Вместе с Михаилом идем к телегам, по пути объясняю ему, какой спектакль должны сейчас разыграть перед гансами. Через несколько минут возвращаюсь обратно, чуть позже подбегает Чернов.

– Вашбродь, все сгрузили, как Вы и сказали! С остальным что делать?

– Мешки вспороть, крупу – ровным слоем по поляне. Пусть воробьи с синичками порадуются. Лошадей выпрячь, повозки облить керосином, и поджечь. – Краем глаза вижу, как чинуша ловит каждое наше слово. Вот и ладненько! – Обозников пока не развязывать. Еще не придумал, что с ними делать. И с этими – тоже.

О, краснощекость резко уменьшилась. Теперь рядышком сидят две бледных тени отца Гамлета, – финик якобы незаметно перевел фразу доктору. Ну, а теперь, – самое главное!

– Из медикаментов взять пару десятков бинтов, остальное – оставить здесь.

Михаил, изображая недоумение, вступает в спор:

– Вашбродь! Дык у меня же во взводе из двадцати – семеро ранетых! И трое – тяжко! Давайте все заберем, нам же по лесам еще неделю шастать!

Цальмайстер, делая вид, что любуется окружающим пейзажем, превратился в одно большое ухо. Ну, слушай, слушай…

– Чернов! Сам сказал, что раненых семеро. Это сейчас – три версты до лагеря. – Как бы автоматически машу рукой за спину, в сторону противоположную «стойбищу». – А потом уходить под Раву надо. Нам и их тащить, и весь этот груз? Не потянем… Все, делай, как сказал!

Деза ушла прямо в широко распахнутые уши! Теперь займемся финансовым вопросом. Желания тащить тяжелый железный ящик с собой нет абсолютно никакого. Но и оставлять здесь его тоже нельзя… Значит, придется помучиться.

– Залесски!. Я, конечно же, верю в вашу честность, но, кажется, слишком велико будет искушение присвоить деньги, списав это злодеяние на русских бандитов. Не пытайтесь лепетать что-то о мародерстве. Поскольку деньги еще не выданы на руки, они являются собственностью Германской империи, с коей моя страна находится в состоянии войны. Поэтому, я забираю ящик с собой. А для того, чтобы это действо ваше начальство не посчитало банальным разбоем, составим бумагу примерно следующего содержания: Я, представитель Российской Императорской армии такой-то, в присутствии цальмайстер-аспирантена Михеля Залесски и ассистенцарцта Йозефа Вальтрауба реквизировал деньги в сумме (прописью). Дата, наши подписи. И составить документ необходимо в двух экземплярах. Один – вам, один – мне. В этом случае, если мне будут предъявлены обвинения в криминальных действиях, я сумею оправдаться. Понятно? Вот и славно. Будьте добры, ключик… А эти ведомости можете оставит себе на память о нашей встрече.

На «финика» больно было смотреть, когда он корябал карандашом текст на обратной стороне одной из раздаточных ведомостей. На мордочке – вселенская скорбь и уныние, ручонки трясутся от жадности, но деваться некуда. Отдать такое богатство в алчные руки жестоких русских варваров!.. Ничего, сейчас мы тебе сейчас еще один сеанс шоковой терапии проведем!..

После написания «индульгенции» к нам подходит Чернов, невзначай так поигрывая ножом, и задает очень своевременный вопрос:

– Вашбродь, а с германцами что делать?

– А что нужно делать с солдатами противника? Которые не сдались в плен сами, а взяты «с бою»? А, унтер?

В этот момент прорывается просительный писк доктора, которому начфин нашептывает перевод разговора. Вот интересно, есть у него в роду одесские корни? На мордочке написано что-то типа: «Таки я вас умоляю, дайте мине сказать за эту тему!»:

– Герр лойтнант… Вы же обещали нас не убивать…

– Вальтрауб, я не собираюсь вас расстреливать.

– Я позволю себе попросить герра лойтнанта во имя христианского милосердия отпустить возниц вместе с нами… Они… Они не являются солдатами… Ну, в смысле, никогда не были на фронте, не стреляли в Ваших солдат… Им уже много лет, у них – семьи, дети… Не оставляйте их без кормильцев…

Да вижу я, что тут зольдатен только по названию. Мужики, которым уже за сорок, если с чем и умеют обращаться, так это с хомутом и вожжами. Но ты уговаривай, уговаривай меня, чтобы я проявил великодушие, а не кровожадность, присущую всем варварам.

– Герр лойтнант, Вы же незлой человек… Пожалели лошадей… Проявите благородство к этим пожилым мужчинам, у них – большие семьи, отпустите их с нами… Они будут молиться за Вас…

После минуты «тяжких» раздумий принимаю решение:

– Хорошо. Я оставляю им жизнь. Развяжете своих солдат, через пять минут после того, как мы уйдем.

Господи, так и вывих шейных позвонков заработать можно. Если так сильно и энергично кивать головой. Зову Чернова, бойцы навьючиваются добычей, хватают тяжеленный ящик с деньгами, и мы исчезаем в лесу.

* * *

На подходе к лагерю нас встретил дозор и провел через ямы-ловушки. Причем классно и мастерски сделанные. Во всяком случае, на мой дилетантский взгляд трава ничем не отличалась от других мест, и по каким признакам бойцы определяли, где не нужно ходить, я так и не понял. Надо будет поблагодарить сибиряков и поинтересоваться, в чем фишка.

«Пятерке» Чернова отдохнуть не удалось. Их, как знающих место, отослал в засаду на дорогу к Скерневицам, придав на усиление три мадсена и Гордея с его новой винтовкой. Он должен был засесть с другой стороны дороги, естественно, так, чтобы не попасть под дружественный огонь, и под шумок валить тех гансов, которые попытаются спрятаться за автомобилями. На всякий случай, в качестве оружия ближнего боя выдал ему трофейный револьвер. Ну и, само собой, после акции им возвращаться уже на «запаску». В том, что она будет, я, почему-то, не сомневался. Денежный ящик тащить поручил пока другой «пятерке».

Две группы наблюдателей отправились «мониторить» Лович, народ уже собрался перекочевывать на запасную стоянку, как к нам пожаловали дорогие гости. Прибежала разведка от Михалыча и доложила, что отряд – на подходе, через пару часов прибудет. Пришлось менять им маршрут и тоже направлять в запасной лагерь. На вопрос «Как дела?», казаки сказали, что троих потеряли, есть несколько легкораненых, подробно доложит командир по прибытии, и умчались предупреждать своих.

Твою мать!.. Опять потери!.. Знаю, что война, но все равно тяжело… Одно только радует, – теперь отряд будет единым кулаком-тараном. Правда, лагеря еле-еле хватит, чтобы всех разместить, но мы и так собирались уходить «домой». Мавр сделал свое дело, мавр может уйти. Почти по Шиллеру. А отбиваться от погони всяко лучше одним большим кулаком.

Все уже отправились на новое «ПМЖ», здесь осталась одна группа, которая должна была уйти позже и устроить на пути отхода ловушки из десятка оставшихся невостребованных штыков, когда со стороны станции прибежал связной с сенсационными новостями. Во-первых, два грузовика, набитые егерями, вырулили на дорогу к Скерневицам, и, прямо со старта, устроили пародию на ралли «Париж – Дакар». Сами того не зная, что «скорая помощь» и персонал пит-стопа уже заняли свои места на том самом повороте.

Во-вторых, а станции появилась традиционная немчура, то есть, цвета «фельдграу» в количестве аж за две сотни солдат. Очевидно, это и есть та рота, которую дали на усиление фон Штайнбергу. Кавалеристы, однако, не появились. Значит, где-то прячутся. Будем иметь в виду.

Ну, и в-третьих, появились байкеры с пулеметами. Два экипажа остались возле пакгауза, один умчался вместе с грузовиками, остальные сдернули куда-то в северном направлении. Есть о чем подумать с картой в руках… Передаю команду разведчикам появиться в лагере к рассвету, и вместе с последней «пятеркой» ухожу в отряд.

Когда пришли на место, отряд Михалыча был уже там. Встреча была тихой, но очень радостной. Митяев сразу доложил о состоянии отряда, а потом, пока ждали обед, он с Волгиным рассказали все в подробностях.

После того, как мы распрощались, они двинулись дальше по маршруту, дошли до моста, взорвали его, как и обещали, а потом пустились во все тяжкие. В смысле, начали пакостить германцам. Благодаря Ивану Георгиевичу, удался оригинальный план уничтожения то ли склада боеприпасов, то ли артпарка. Помимо этого в обычную практику групп вошла охота на артиллерийских батареи и обозные колонны, которые постоянно сновали по дорогам. Чаще всего под утро, в ранних сумерках, когда все счастливчики досматривают сны, а сонному часовому мерещится его то ли Анхен, то ли сосиски с кислой капустой по-баварски, из кустов негромко хлопает пневматика, тушка аккуратно кладется на землю подоспевшими бойцами. Спустя несколько минут то же самое происходит с другим несчастливчиком. После этого действия группы напоминают хорошо сыгранный оркестр. В нужных местах к орудиям прикручиваются пироксилиновые шашки, прицелы достаются из футляров и складываются в вещмешок в качестве доказательств, поджигаются детшнуры, и в предрассветной тишине бабахают взрывы. По вырвавшимся из палаток очумелым от такого способа побудки гансам пулеметчики отстреливают по магазину, и группа исчезает. С обозами картина обстояла немного иная. Предпочтение отдавалось автоколоннам из-за их высокой грузоподъемности. На каком-нибудь удобном повороте опять-таки с помощью пневмоштуцера, дай Бог здоровья нашим умельцам, отстреливались шофер и сопровождающий первой машины, которая, никем не управляемая, скатывалась в кювет. Вся колонна тормозилась, и в это время начинали работать мадсены. После зачистки с помощью имеющегося газолина авто поджигались, и группа исчезала в лесу.

Но после того, как на третьи сутки среди бела дня угробили крупнокалиберную гаубичную батарею, и гансы потеряли шесть орудий и столько же полугусеничных транспортеров – прадедушек Ганомагов, на партизан была объявлена охота. Две «пятерки» нарвались на колонну-ловушку. Стоило им грохнуть водилу первой машины, как с кузова слетел тент и по кустам начали работать два МГ-08. А со второй машины мигом сгрузилась пехота и понеслась в атаку. Наших спасли от полного уничтожения канава, в которой они укрылись от огня, растяжки, заранее выставленные вдоль дороги и пулемет, фланговым огнем притормозивший шустро бегущих гансов. Но, тем не менее, отряд потерял троих убитыми. Плюс пятеро были ранены. Идти своим ходом без помощи они могли, но в операциях участия уже не принимали. Волгин с Михалычем оставляли их костровыми в лагере, и к условленному сроку решили возвращаться… В ответ рассказываю обо всех наших новостях, пополнении у немчуры, и, как следствие, сделанном выводе о необходимости уходить из этого района. А также сообщаю о взятой казне, показываю расписку немецкого «финика», и прошу коллегиально разобраться с деньгами, отделить банкноты и серебро от прочего металлолома.

Через час возвращаются ребята Чернова. Они, как и было задумано, подловили колонну егерей на повороте. Едущий впереди мотоцикл с пулеметом их смутил едва ли на секунду, потом Гордей сделал водиле лишнюю дырку в голове, агрегат перевернулся, и вопрос был закрыт. Из автомобилей с помощью пулеметов сделали подобие дуршлага, немногих выскочивших из кузовов навсегда приземлил сибиряк. После чего вся веселая компания хотела рвануть в лес, но унтер Михаил внезапно заболел острым хомячизмом и тут же заразил всех остальных одной единственной фразой: «Хлопцы, ни у кого станкача нету, а у нас есть!» Хлопцы прониклись идеей, вытащили из-под ретробайка 08-й МГ-шник и поперли его в лагерь, ободряя себя на ходу тем, что если тащить вчетвером, то по пуду на брата – это нормально. Типа, ящик с валютой тащили, – и ничего. Теперь ходят гордые по лагерю, не понимая, что на длинном переходе с них семь потов сойдет. С другой стороны, можно не заморачиваться на короткие очереди, если сильно прижмут, максимка и полленты выпустит без проблем. Ладно, будем посмотреть. Станут тормозить отряд, выкину железяку к чертовой матери… Теперь осталось дождаться возвращения группы Оладьина, и готовиться к отходу.

Они появились вечером, когда уже начало темнеть. Как в том анекдоте: уставшие, но довольные. А, главное, – без потерь. Самым интересным было возвращение ящика с тротилом и последующий рассказ. Когда увидел взрывчатку, сначала решил, что дело не выгорело. Но Сергей Дмитриевич доложился о выполнении задания. Причем достаточно оригинальным способом.

Группа прибыла на место, заняла позиции и стала наблюдать. Пути на виадуке немчура уже восстановила, и поезда шли достаточно часто. Учитывая, многочисленность охраны и возможность нарваться на «зеленых» немцев-охотников, Оладьин решил попытаться притормозить какой-нибудь эшелон прямо на месте, прорваться к нему, и, пока часть группы сковывает боем немцев, подорвать вагон прямо на виадуке, чтоб труднее было восстанавливать. Для этого Федору было предложено сделать из своей «фузеи» несколько дырок в паровозе, чтобы состав остановился в нужном месте. Кот приготовился к длительному наслаждению, и, когда появился натужно пыхтящий паровоз, дождался, пока тот въедет на мостик, и выстрелил… После чего не стало ни виадука, ни локомотива, ни пары вагонов, следовавших за ним. Все остальные слетели под откос, как будто пушинки. Половина группы получила легкую контузию, остальные – недоумение. Добивать охрану не стали, тем более, что в бинокль Оладьин увидел относительно живого ганса, который уже трезвонил кому-то. Считая задачу выполненной, прапорщик решил уводить группу.

И через пару верст чуть не нарвался на крупные неприятности в виде германских кавалеристов. Спасла счастливая случайность. Перед выходом из леса был объявлен десятиминутный привал. За это время дозорные и засекли сначала разъезды, а потом и сам эскадрон, двигавшийся в сторону «аварии». Причем, по поведению гансов было заметно, что они целенаправленно кого-то ищут. Так что все решила пара минут и простое везение. Если бы их засекли на открытом месте, у группы бы не было шансов. Благополучно пересидев первую волну, Сергей Дмитриевич увел бойцов в соседнюю рощицу, и уже оттуда наблюдали за тем, как на автомобилях подъехал взвод пехоты, и принялся прочесывать лесок, где они недавно сидели. На обратном пути наши пару раз останавливались и проверяли – нет ли хвоста. И только после этого пришли в лагерь.

Все понятно, кроме одного: почему взорвался паровоз?.. Поворачиваюсь к Котяре, сидевшему рядом у костра:

– Федор, ты чем заряжал свой карамультук? Гранатой?.. Или умудрился трехдюймовый снаряд внутрь запихнуть?.. Что это было?

– Да я и сам не знаю!.. Зарядил обычным патроном, пуля – стальная. Прицелился перед будкой, выстрелил… А оно как рванет!.. До сих пор в ушах звенит!

– Разрешите?.. – Подает голос Илья Буртасов, студент-горняк, «работавший» одним из подрывников. И, несмотря на все, умудрившийся остаться немного застенчивым и очень вежливым юношей из хорошей семьи. – Я всю дорогу думал, почему так произошло… И вот что вспомнил. Мне мой дядя, инженер-путеец, как-то давно объяснял… В-общем, если в котле вода под большим давлением, то… Ну, температура закипания – не сто градусов, а больше… Замкнутый объем…

Весь народ у костра смотрит на юное научное дарование с недоумением. Еще немного, и кинутся лоб щупать, – а вдруг температура? С чего бы заговариваться и бредить начал?..

– Продолжай, Илья.

Студент собирается с духом и выпаливает фразу, как ответ на экзамене:

– В замкнутом объеме при повышенном давлении температура кипения повышается. Если в котле сделать дырку, давление моментально упадет, и вода испарится в доли секунды. А пар стремится резко увеличиться в объеме… Может быть, такое закипание и произошло?.. И разорвало паровоз?..

Только теперь, вспомнив школьные азы физики, до меня дошел ход его мыслей.

– Точно, законы термодинамики!.. Молодец! Ставлю «двенадцать» по предмету!.. А вы чего так смотрите? Своей версии нет?.. Значит, будем считать, что все правильно сказано. И сделано…

* * *

На рассвете пришла разведка от станции. Теперь осталось дождаться группу, ушедшую к месту «химической» диверсии, и можно было бы уходить. Их отправил еще с вечера с заданием посмотреть, как обстоят дела с баллонами, и максимально «помочь» гансам с их эвакуацией. В качестве «тяжелой артиллерии» с ними ушел неустающий Котяра со своей неразлучной «фузеей». Особо предупредил, чтобы не зевали и смотрели по сторонам, – могут быть разные неожиданности. Например, в виде зеленых человечков с винтовками, или еще кого.

Они вернулись, когда все были уже на ногах и собирались в дорогу. И рассказали, что пока мы гуляли по окрестностям, гансы подогнали со стороны Сохачева несколько вагонов и уже успели погрузить часть опасного груза. Немчура, наученная горьким опытом, на этот раз организовала хорошую охрану, поэтому командир группы, предварительно выставив на флангах пулеметы на случай, если германцы рванут в атаку, предложил поработать Федору с дальней дистанции, шагов с пятисот. Что тот и сделал. Сначала отстрелял пяток патронов по баллонам, оставшимся под тентом, и, когда там образовалось облачко, перенес огонь на вагоны, которые вскоре тоже окутались зеленоватым дымком. Саперы, как тараканы, ломанулись во все стороны подальше от этого «дихлофоса», но тут из-за рощицы вылетели германские кавалеристы в количестве тридцати штук и, с нетерпеливым пылом юноши, увидевшего симпатичную девушку, понеслись знакомиться. Мадсены притормозили пыл «влюбленных», а после того, как Котяра попал в переднего «кентавра», и лошадь повезла дальше только пародию на Майн Рида – Всадника без головы, и без верхней части туловища, немцы вспомнили старую латинскую пословицу «Festina lente», в смысле, – «Торопиться надо медленно», и решили, обогнув огрызающуюся добычу, отрезать их от леса. Вот тут-то и пришлись к месту регулярные и систематические марш-броски на базе. Последний боец скрылся в спасительной зелени кустов, когда гансы только выходили на дистанцию уверенной стрельбы.

Все было бы отлично, но командир вспомнил мои слова про неожиданности и решил проверить, нет ли кого на хвосте. И, к сожалению, не ошибся. Тыловой дозор высмотрел идущих за ними егерей. Чтобы их притормозить, на расстоянии полусотни шагов одна от другой поставили растяжки из двух последних гранат, и изо всех сил ломанулись к нам. Причем, когда бежали, слышали оба взрыва.

Делаем выводы. Во-первых, мы имеем кавалерию и справа, и слева. Хреноватенько придется на открытых участках, если они нас обнаружат. Отбиться, конечно, сможем, но, скорее всего, с потерями. Которых нам абсолютно не надо. А во-вторых, к нам в гости спешит группа германцев неустановленной численности. Их, скорее всего, не более двадцати человек, но, опять-таки, в бой ввязываться не с руки. По той же причине.

Срочно зовем наших студентов, и ставим задачу:

– Так, господа «взрыватели». Вы сейчас срочно берете ящик с тротилом, оставляете пяток шашек, столько же детонаторов и немного шнура. Остальное богатство устанавливаете на тропе, по которой пришла последняя группа. Ящик располагаете на высоте человеческого роста, вместо детонатора – гранату на растяжке, если получится. – с петлей, чтобы побольше немчуры в зону поражения попало. Все как следует замаскировать, изобразите что-нибудь типа куста… Жалко, конечно, тротил изводить вот так, но что поделать. И обидно, что нет ничего типа шрапнели.

– Денис Анатольевич, если не возражаете… – Сзади меня негромко окликает штабс-капитан Волгин. – Мне кажется, я знаю, чем ее, в смысле, шрапнель, можно заменить.

С этими словами он показывает веточкой, которую держал в руках, на денежный ящик… Нет слов, одни многоточия, да и то – нецензурные!.. И почему я сам до этого не додумался?! И тащить меньше, и есть чем погоню приветить!..

Читая ход мыслей на моей мордочке, Иван Георгиевич, улыбаясь, поясняет:

– Фокус старый, известен еще с времен Пугачевщины… Вы не поверите, но история артиллерии знает и более курьезные случаи. Царь Петр Алексеевич, например, баловался в своих потешных войсках стрельбой яблоками и репой, а в войне между Бразилией и Уругваем как-то стреляли из пушек сыром…

Посылаю за Гриней и Митяем, они теперь будут за казначеев, и начинаем готовить «подарок». Достаем все деньги из ящика, студенты плотно укладывают внутрь тротиловые шашки, закрепляют их только что выструганными из толстых веток клиньями, сбоку крепится граната. Поверх укладываются мешочки с отсортированной мелочью, – медь, бронза, никель, алюминий (серебро уже лежит у Митяя в «сидоре», а Гриня потащит банкноты). Все это великолепие обвязывается трофейными бинтами, и наши пиротехники под руководством штабс-капитана уже несут эту импровизацию к месту раздачи жалования…

Все, время не ждет, пора выступать. Две «пятерки» ушли в головной дозор, столько же народа образовало арьегард, и по бокам отряда топали две группы. Курс – на восток, через несколько верст Равка должна впадать в Бзуру. Там первоначально и планировалась переправа на правый берег. Но германцы, видать, просчитали такую возможность, и на подходе нас встретила пара дозорных из «головняка», которые и обрадовали известием, что место уже занято. На том берегу, ничего не боясь, фланируют кавалерийские разъезды. Ясно давая понять, что проход закрыт. Никаких засад разведка не обнаружила… Подозрительно это все. Я бы, наоборот, убрал всех с глаз долой, скрыто разместил людей и прищучил противника на переправе, когда нет пути ни вперед, ни назад. А они как бы намекают: «Не ходите сюда!»… И, как подсказывает мне одно место в организме, слева будет такая же картина. Похоже, нам отвели роль волков в облавной охоте… Кавалеристы с боков выполняют роль флажков, пехота и егеря, подпирающие с юга – загонщики… А в роли стрелков – моторизованные пулеметчики… Или я что-то упустил?.. Приглушенный расстоянием звук взрыва оторвал от неприятных мыслей. Ладно, об этом будем думать позже. Сейчас нужно разворачивать отряд к северу, форсировать Бзуру где-нибудь в укромном месте, и дальше двигаться параллельно реке…

* * *

Оберегерь Петер Нойман считался одним из опытных следопытов роты, уступая в мастерстве только старому унтер-офицеру Кранцу, проведшему за свою жизнь в лесах времени больше, чем среди людей. И поэтому в настоящий момент бесшумно крался по еле заметной тропе, оставленной русскими, цепким взглядом высматривая что-либо подозрительное. После двух внезапно прогремевших злосчастных взрывов, покалечивших пятерых человек, становиться шестым никому не хотелось. Правда, пришлось двигаться медленней, но преследуемым бандитам все равно не уйти. Их уже почти окружили, а, по рассказам Ганса Ланге, для поднятия духа обер-лейтенант назначил награду за каждого пойманного партизана. Денщик, конечно, еще тот трепач, но чем черт не шутит, а вдруг в кармане Петера появятся несколько «лишних» монет?..