Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 104 (всего у книги 136 страниц)

– Простите, Петр Всеславович, а кто и когда должен дать отмашку? – Кажется, я чего-то не знаю, или не понимаю. – Ждем, когда гром грянет, только тогда креститься начнем?

– Денис Анатольевич, если уж пошли в ход пословицы, напомню Вам другую – «Дорого яичко ко Христову дню». – Поморщившись, вмешивается академик. – Задам сразу два вопроса: на каком основании и по какой статье Уложения о наказаниях уголовных? Спекуляция, которую Вы упомянули, ныне называется свободой предпринимательства, про саботаж – тоже ни слова. Нужны новые законы, а кто их принимает – сами знаете. Великий князь Михаил Александрович пока не решается открыто конфликтовать с Думой, хотя разговоры об этом с ним ведутся постоянно.

– Понятно. Ёжик – птица гордая, не пнешь – не полетит. И что, ждать теперь, пока тот самый Февраль не грянет? И не пойдет всё по старому сценарию?

– Нет, Денис Анатольевич, для этого и досье собираются, и еще многое делается. – Воронцов снова вступает в разговор. – По возможности тихо и незаметно. Всех подробностей открыть не могу, но приняты меры к тому, чтобы беспорядки из-за нехватки хлеба были сведены к минимуму. Нехватки, замечу, создаваемой специально. И соответственно не было возможности использовать недовольство народа в своих целях. И для того, чтобы как-то влиять на настроения народа, нам и нужен господин Джугашвили, хорошо известный в социал-демократических кругах и пользующийся там большим авторитетом.

– Думаете, удастся переманить его на нашу сторону? Идейного большевика, помешанного на эксах и прочих насильственных методах борьбы с Властью? Что-то мне не очень верится…

– Денис Анатольевич, он – единственный более-менее вменяемый человек среди всей российской социал-демократии. И он – реформатор, а не разрушитель, мы об этом давно уже говорили. – Павлов с тяжким вздохом пытается объяснить свое видение проблемы, видно, и без меня тут споров хватало.

– Позволю себе добавить, что по просьбе Ивана Петровича интересовался деталями Тифлисского ограбления. – Воронцов приходит на помощь академику. – Да, Джугашвили приехал в Тифлис где-то за неделю до нападения на казначейский фаэтон, и в день налета был в городе. Но, когда принималось решение об этом самом «эксе», он был за границей. Следовательно, участия в подготовке принимать не мог. И следователи Департамента полиции, отрабатывавшие версию его причастности, обвинения при всем желании выдвинуть не смогли. Единственная зацепка – давнее близкое знакомство Джугашвили с настоящим организатором Тер-Петросяном, но это еще ни о чем не говорит.

– А Свердлов нам зачем? Тоже перевоспитывать будем? По-моему – абсолютно бесперспективное занятие. Успешней можно рака на горе художественному свисту научить.

– Вот тут Вы, господин капитан, совершенно правы. – Павлов уже хитро улыбается. – Но уж очень интересный экземплярчик потом из него вырос. Хотелось бы, скажем так, устроить ему внеплановый приступ откровенности. Так что, будьте любезны, если Вас не затруднит, доставить и его.

– Ага, я понял – живым, но необязательно здоровым… Всё, всё, шучу! Каким найду, таким и привезу, даже пальцем не трону…

После деликатного стука в дверь появляется новая секретарша Павлова, обворожительная в своей строгости, и негромко информирует своего шефа, что посетители уже собрались, и опаздывать – не комильфо. Судя по всему – одна из Воронцовских барышень, взял, значит, Петр Всеславович академика под плотную опеку.

– Всё, друзья мои, прошу извинить, у меня назначена встреча с поставщиками. – Павлов кривится, как будто куснул незрелый лимон. – Ладно, пойду, повоюю. Кровопийцы еще те, но, к сожалению, без них не обойтись. Хорошо, что подобно представителям блатного мира к врачам относятся с робостью и уважением…

* * *

Все разбежались по своим делам. Иван Петрович отправился переторговывать торгашей, Келлер умчался к себе в штаб снимать с кого-то стружку, обещав на прощание передать привет Бойко, а я нахально напросился на чай к Воронцову. Точнее, сначала мы пошли к нему в кабинет, а потом уже не смог отказаться от ароматной свежайшей сдобы со стаканом круто заваренного древнего напитка. И разговор, похоже, получился под стать ему, легким и непринужденным. Почти…

– Ну и задачку Вы мне подкинули, господин капитан! – Подполковник задумчиво болтает ложечкой в стакане. – Я имею в виду этого знахаря. Прапорщика и барышню мы быстро проверим, а вот с ним, чувствую, будут большие трудности. Как Вы там говорили? Никто и звать никак? Это – точно про него. Да еще и характерец далеко не ангельский. Еще на вокзале понял, когда с ним в гляделки играл…

– Ну, извините, Петр Всеславович, так уж получилось. Согласен, очень сложный человек. И очень неординарный. – Про Велесово капище и всю остальную мистику рассказывать не хочу, а то вообще у человека крыша может съехать, и так ему сейчас достается. – Но нам не враждебный.

– Денис Анатольевич, работа уж у меня такая – всех и вся подозревать и проверять. Дед Ваш… Да какой он, к черту, дед?! За неполный час преобразился полностью. Помылся, подстригся, побрился, оставил только бородку наподобие тургеневской, подобрал себе костюм и даже как-то элегантен стал. С виду – обычный доктор, совсем, как наш Голубев, только седины не в пример больше… Но о себе, кроме имени почти ничего не сказал.

– Петр Всеславович, просто примите его, как некую данность, не просчитываемую традиционными методами.

– Да я бы – с удовольствием, если бы он просто мимо проходил. – Воронцов перестает создавать бурю в стакане чая и начинает пальцами выстукивать по столу Егерский марш. – Так – нет, он же хочет с Иваном Петровичем пообщаться. И я не могу уверить себя, что все пройдет гладко!..

– Павлов уже знает? О том, что с ним хотят познакомиться, и человек этот не совсем понятный?

– Да, он в курсе. Более того, сам ждет встречи. Но вот как обеспечить безопасность, думать мне…

– Петр Всеславович, давайте сделаем обязательным условием встречи наше с Вами присутствие. В случае чего, сможем вмешаться. – Надо как-то успокоить подполковника. Хотя в злой умысел деда Мартьяна слабо верится, да и Ивану Петровичу я рассказал абсолютно всё, что знал и думал про лесного доктора.

– … Хорошо, у меня будет еще время подумать… Теперь – что касаемо Вас, господин капитан, – объявился человек, искавший встречи с Вами. Явился в батальон, оставил свою визитку и записку, где его найти.

– И кто же это такой любопытный нашелся? – Вроде, никому своих координат не оставлял, на рюмку чая не звал.

– Чиновник по особым поручениям Московского дворцового ведомства Сергей Петрович Бартенев. Ведает надзором за архитектурными строениями в Московском Кремле.

– Интересно, что этому господину от меня потребовалось? Никогда не пересекался, вроде, с дворцовым ведомством.

– А вот, Денис Анатольевич, и зря. – Воронцов загадочно улыбается. – У меня есть некоторые основания считать, что знакомство будет для Вас приятным, но пусть, всё же, Сергей Петрович сам введет Вас в курс дела…

– Петр Всеславович, ну нет у меня сейчас времени на всякие мелочи! Только вернулся, опять в дорогу собираться! А тут еще чиновники всякие…

– Обещаю, Денис Анатольевич, мелочи будут довольно приятными. – Подполковник продолжает интригу. – Тем более, что главноуправляющий Собственной Его Императорской Канцелярией обер-гофмейстер Танеев и министр императорского двора граф Фредерикс вряд ли попадают под определение «всякие чиновники»… Всё, больше – ни слова об этом! В качестве компенсации готов поведать интереснейшую историю о спасении флагмана Черноморского флота…

Опаньки!.. Тайна «Императрицы Марии»?!.. Ну-ка, ну-ка, вот с этого самого места поподробнее, пожалуйста!..

– Петр Всеславович, я весь – внимание!

– Ну-с, начну с того, что как только линкор «Императрица Мария» стал на ремонт, то оказался в поле зрения как Севастопольского жандармского отделения, так и недавно созданной контрразведки Черноморского флота, начальники которых после прочтения некоторых секретных документов, подписанных и графом Татищевым, и адмиралом Григоровичем, решили больше не конкурировать и объединили свои усилия. Плюс к этому воспоминания Федора Артуровича, обладающего прямо-таки феноменальной памятью и давшего нам главных фигурантов – Воронова, Назарина и Городысского… Вам эти фамилии неизвестны? Начну с конца. Старший офицер линкора капитан второго ранга Городысский, имеющий довольно тесные связи с моими коллегами из Севастополя. Надеялся, и теперь небезосновательно, что это поможет его карьере. Судовой электрик Назарин и старший комендор Воронов – двое членов экипажа «Императрицы»…

Так вот, кавторанг Городысский неоднократно докладывал, что к вышеупомянутому унтеру Воронову у некоторых офицеров корабля особое отношение, и что они, будучи на вахте, частенько ведут с ним длинные, душевные разговоры. Не чурается этого и сам адмирал Колчак, обычно нижних чинов вовсе не замечающий. Это – первая пикантная странность.

Далее тот же Городысский выясняет, что Воронов и Назарин, оказывается, земляки, родом из села Беляевка Одесской губернии. Но электрик почему-то не признал комендора в лицо, хотя должен был. А когда доложил об этом начальству, был вызван к старшему офицеру линкора князю Руссову и тот пообещал за слишком длинный язык списать Назарина на «собачку»… Это…

– Знаю, знаю, Петр Всеславович. Маленький номерной миноносец, обычно используемый на побегушках. А вот у Вас откуда такое знание флотского жаргона? Ездили в Севастополь?

– Ездил, но позже. А жаргон – из протоколов допросов и объяснительных… Так вот, Назарину пообещали заткнуть его в такую дыру, где он пожалеет о своей болтливости. Это – вторая пикантная странность. Позже с электриком поработали люди из контрразведки, он им еще раз всё подробно рассказал и даже нарисовал, как мог, карту своей Беляевки, пометив при этом дом Воронова. Оперативники побывали там, тихонько порасспрашивали людей и выяснилось, что унтер-офицер Воронов действительно призвался на службу, но был направлен на Балтику. Оттуда же пришло последнее его письмо, изъятое и подшитое в материалах дела. Но никто из родни и не знал, что он сейчас в Севастополе.

Ну, а дальше, – прикинули варианты и в один из вечеров, когда экипаж был отпущен на берег, возле какого-то кабака к старшему комендору со товарищи пехотные унтера-сверхсрочники прицепились, желая оспорить право завладеть благосклонностью легкодоступных портовых «марусек». Началась драка, к матросам подоспело подкрепление, к пехоте – тоже. И, пока они с помощью кулаков выясняли, кто из них более достоин женской ласки, оглушенный Воронов был уже далеко и с нашим эскортом.

– И где бедняга сейчас?

– Вы не поверите, Денис Анатольевич, – подполковник довольно улыбается. – В десяти минутах ходьбы отсюда.

– Мама дорогая! Вот это – да!..

– Но сразу хочу предупредить, что визиты к нему запрещены, особенно для Вас. Возможно, придется его и отпускать когда-нибудь, не нужно, чтобы он связывал Вашу персону с этим местом.

– Хорошо, его раскрутили по полной? Всё рассказал?

– Пока – нет, крепким орешком оказался. Делает оловянные глаза и играет в несознанку. Мол, ваши высокоблагородия ошиблись и не за того меня принимают.

– Так, может быть, его ко мне в батальон на пару дней? Пообщаемся, посоветуемся, как сделать так, чтобы всем было хорошо…

– Экий Вы кровожадный, Денис Анатольевич. – Воронцов шутливо грозит мне пальцем. – Во-первых, в данном случае это неприемлемо по причинам политическим, возможно, придется его отпускать. А во-вторых, нам не столько нужно его официальное признание, сколько возможность получить всю информацию, которой он владеет, в том числе и по другим агентам. А так – улик против него вполне достаточно. Ни сельчане, ни родня его не признали, свой дом в Беляевке описать не смог, а самое главное, на линкоре нашли тот самый сундучок, о котором поделился воспоминаниями из вашего будущего Федор Артурович.

– Простите, что за сундучок? – Что-то это всё стало напоминать мне сказку о Кощее.

– Во время подъема «Императрицы» в каком-то загашнике рядом с погребами второй башни нашли матросский сундучок с очень необычным содержимым. Свечки, сапожный инструмент и две пары ботинок, подметки которых изготовлены из полос артиллерийского пороха. Так вот на всем этом барахле обнаружились отпечатки пальцев нашего комендора.

– Насколько я понимаю, артпорох не взрывается, а горит, соответственно, эти ботиночки хотели использовать для поджига, например, зарядов главного калибра. – Пытаюсь развить логическую цепочку.

– Да, причем, для этого необязательно даже иметь спички, достаточно сильно пошаркать подошвами по палубе. Что, кстати, полностью исключает версию случайного ремонта обуви таким материалом. И захочешь, быстро не выпрыгнешь, пятки обуглятся, пока расшнуровывать будешь… А время пока терпит, до середины декабря еще далеко. – Петр Всеславович, многозначительно улыбаясь, смотрит на меня. Ага, можно подумать, я не помню всех наших разговоров, в частности, о том, что неплохо было бы и с Григорием Ефимовичем разобраться, и его убивцев за интимные места с поличным схватить.

– Насколько я помню, там тоже рыжие и хитрые англицкие ушки торчать должны. Только вот не в курсе, что решили насчет цесаревича, кто его потом лечить будет? – Только произношу, и меня осеняет сумасшедшая идея… Которую Воронцов вполне отчетливо читает на моем лице.

– Вы думаете?!.. – Подполковник на секунду задумывается. – Нет! Темный непроверенный человек, о нем никаких данных вообще…

– Петр Всеславович, а много было известно о Распутине, когда его подводили к августейшей Фамилии? Божий старец, и – всё. Чем дед Мартьян хуже?

– Не будем пока спорить. – Собеседник дипломатично увиливает от ответа. – Сначала надо выяснить, сможет ли он заменить этого старца…

* * *

Назавтра с утра, как и планировал, поехал в батальон, дабы своим появлением создать у подчиненных ощущение вечной виноватости перед грозным ликом начальства и навести порядок, обязательно пошатнувшийся за время моего отсутствия. В смысле узнать, что новенького произошло и как это исправить. Никаких происшествий, преступлений и прочих безобразий, естественно, не было и в помине, народ упоенно занимался боевой подготовкой чтобы, как объяснил Анатоль, соответствовать высокому званию «Они». На мой недоуменный взгляд, объяснив, что с недавних пор благодаря вензелю Великой княжны Ольги Николаевны на погонах нас стали называть именно так. Правда, с разными интонациями, кто – с уважительным восхищением, а кто и с некоторой долей зависти. Которая чаще всего проявлялась у наших прикомандированных курсантов. Очередной набор на днях должен был сдавать «выпускные экзамены» и всеми силами старался не отставать от своих опекунов. Единственным вопросом, требовавшим неотложного внимания, был наконец-то переделанный под российскую колею «Неуловимый мститель», точнее, определение пункта его постоянной дислокации.

После совещания с командирами и прогулки по местам занятий Серж Оладьин, протянув оставленную ему визитку, напомнил о визите московского чиновника и я, рассудив, что не надо тянуть резину в долгий ящик, решил нанести визит господину Бартеневу – зачем-то он же искал меня? Посему трачу еще час на окончательное решение всевозможных и вероятных вопросов, затем ловлю извозчика и еду по маршруту Николаевские казармы – Красная площадь. На конечной отпускаю транспорт, предъявляю охране на воротах записку Бартенева и объясняю цель своего прибытия. После чего минут двадцать прогуливаюсь, оглядывая прилегающую территорию. Времени вполне достаточно, чтобы восхититься и проникнуться величием и грандиозностью древнего Символа Власти и не обидеться всерьез на нерасторопность местных «секьюрити». Наконец-то кто-то из могущих принимать решения принимает его, причем – правильное, и короткая прогулка в сопровождении караульного заканчивается в кабинете у того самого чиновника по особым.

При моем появлении хозяин заканчивает изучать разложенную на столе, судя по виду, уже старую и повидавшую виды карту Кремля и довольно подвижно для своего плотненького телосложения двигается навстречу.

– Здравствуйте, господин капитан! – Проницательный взгляд и доброжелательная улыбка как-то сразу располагают к собеседнику. – Сергей Петрович Бартенев, чиновник по особым поручениям Дворцового ведомства.

– Денис Анатольевич Гуров. – Представляюсь в ответ и пожимаю мягкую ладошку. – Простите, что побеспокоил своим визитом, но мне доложили, что Вы искали встречи со мной.

– Да-да, искал. Располагайтесь, прошу Вас.

Определяю шинель рядом с хозяйским пальто на вешалке, стоящей у входа. Портупею на место, кортик налево, кобуру направо, складки согнать назад… вроде, всё в порядке.

– Чаю не желаете? – Бартенев по прежнему улыбается, ненароком оглядывая мой дежурный «набор» на груди.

– Благодарю покорно. – Вежливо стараюсь показать, что рассиживаться сверх необходимого не намерен.

– … Э-э-э… Скорее всего, как полагаю, по причине большой занятости по службе и личной скромности Вы отложили на неопределенный срок решение вопроса, по которому меня уполномочили связаться с Вами?.. Собственно, это не моя компетенция, но из канцелярии графа Фредерикса снеслись со мной и попросили сделать исключение. Дело в том, что по указу Государя Императора в качестве одной из наград за спасение Великой княжны Ольги Николаевны Вы должны были получить в собственность казенную недвижимость, оцененную в пятьдесят тысяч рублей золотом. И в документе значится формулировка «пока он сам за ней не обратиться».

Ну да, было что-то подобное. Но сначала было не до того, потом благополучно забылось в суматохе. Именьицем решили меня наделить? А оно мне надо?.. Да и какой из меня, нафиг, помещик? Тем более – сейчас…

– Хотел, Сергей Петрович, сначала с военными делами разобраться, а уж потом, после войны свои личные проблемы решать.

– Патриотизм Ваш весьма похвален, тем более, что подтверждается не одними только словами. Но попробуйте рассудить с другой стороны. В капитанском чине Вы имеете около двухсот рублей в месяц, уже довольно обесцененных инфляцией, и казенную квартиру. Кабинетская пенсия дает Вам еще триста рублей золотом. Ради Бога, прошу без обид за подобную бухгалтерию, я ведь стараюсь Вам во благо… Так вот, в Москве в ведении Дворцового ведомства есть особняки и дачи, подпадающие как раз под Ваши требования. На Воробьевых горах, в Измайлове, в Петровском парке, например.

– Помилуйте, Сергей Петрович, у меня достаточно хлопот с моим батальоном, плюс на носу экзамены в Академию Генерального штаба, когда мне еще и этим заниматься? Тем более, насколько я понимаю, содержание той же дачи будет обходиться в какую-то сумму…

– Вот именно поэтому, Денис Анатольевич, я и взял на себя смелость подыскать Вам подходящие варианты. – Бартенев, не встретив ни отповеди, ни решительного отказа, облегченно улыбается. – В Петровском парке, оттуда совсем недалеко до Николаевских казарм, где квартируют Ваши солдаты. Ходит конка, полчаса – и Вы уже в самом сердце Первопрестольной… Это на случай, если захотите там поселиться. Но есть и другой вариант. И именно его я и хочу Вам предложить. Я подобрал два владения. Одно действительно потребует вложений, и довольно немалых. А второе Дворцовое ведомство сдает внаем Бельгийскому трамвайному обществу. На его территории располагаются два строения. Двухэтажный каменный дом, в нем сделаны четыре служебные квартиры для инженеров. Сразу оговорюсь, бельгийский там только капитал, все служащие – подданные Российской империи. Есть еще одноэтажный особнячок. Пять комнат, кухня, медхенциммер, две ванных, кладовка. Помимо этого – конюшни, да по паре сараев, каменный каретный и дровенник. По договору арендатор оплачивает электричество, водопровод, дрова, в общем, все текущие расходы, включая налоги. Таким образом, если Вы не будете против, поменяется только владелец. И в этом случае Вы будете получать три тысячи шестьсот с чем-то рублей в год. Золотом, то есть по текущему курсу. Это даст Вашей семье еще триста рублей в месяц. Как Вам такое предложение?..

Ага, заманчиво, конечно. Поиметь на ровном месте неплохие деньжищи. Не то, чтобы очень большие, но и не лишние. Это пока мы всем семейством у Павлова как сыр в масле катаемся, про рублики не думается… Только вот не хотелось бы кота в мешке на шею повесить, пока одни слова и ничего более. И еще… Немного настораживает, что всё там ну очень уж распрекрасно, так не бывает, не в сказке живем.

– Сергей Петрович, премного благодарен Вам за заботу. Но, во-первых, хотелось бы посоветоваться с супругой, во-вторых, – посмотреть на всё описанное великолепие своими глазами… И в-третьих, – пока что Вы озвучили только положительные моменты, но ведь не может не быть и отрицательных, не так ли?

– … Вы правы, Денис Анатольевич… Одноэтажный дом холодноват, всё-таки, строился, как летняя дача. И требует достаточных вложений в содержание и ремонт… И еще один отрицательный момент, но он имеет временный характер. Неподалеку находится Зыковский лес… Не слышали о таком? По сведениям из Департамента полиции там обжились одна, или две разбойничьих банды. Устраивают нападения на дачи и проезжающие экипажи. Не часто, конечно, но факт имеет место быть. – А вот теперь и улыбка куда-то делась, и собеседник начинает юлить и мямлить.

– И что же полиция, не может справиться с ними? Переловить, представить для опознания и всех-то делов.

– Дело в том… Что последнее время бандиты сразу убивают своих жертв… – Что-то у Бартенева совсем голос пропал. – Наверное, чтобы не оставлять свидетелей…

Тэк-с, тэк-с, тэк-с! Вокруг так много интересного происходит, а я со скуки маюсь. Ну, не совсем, чтобы маюсь, но… Но, блин!!!.. Надо в Красноярск срочно ехать, а не по осенним лесочкам шариться!.. Но и без внимания оставлять это нельзя, мало ли зачем домик одноэтажный понадобится. И не только мне, насколько понимаю, до Петровского замка рукой подать, пешком не запыхаешься. Значит, можно занорыш устроить для Великого князя. И на случай, если вдруг из дворца придется срочно эвакуироваться, и для того, чтобы встретиться с кем-нибудь без лишних свидетелей. Да мало ли еще для чего!.. Ха, а рассуждаю, будто уже согласился. Еще неизвестно, что там увижу. Но посмотреть надо…

– Сергей Петрович, когда можно будет посмотреть на то великолепие, о котором Вы рассказали? – Пытаюсь вывести Бартенева из состояния напряженного ожидания. – Дело в том, что через пару дней снова уезжаю, служба, знаете ли.

– Давайте завтра и съездим на место, посмотрим что там, да как. – Хозяин кабинета оживляется, но в глазах читается какой-то вопрос. – Значит, в полдень и подъезжайте с супругой. И еще… Денис Анатольевич, про Ваших солдат прямо легенды ходят…

Интересно, где ж он такого сказочника отыскал, что про мой батальон что-то знает? Вот бы познакомиться, да поспрашивать, с какой такой целью он нами заинтересовался. И кто ему в этом помогал. А насчет намеков Бартенева…

– Что же касается моих солдат… Они действительно умеют и могут больше обычных. Но они воюют с германцами, а не русскими людьми… – Выдерживаю паузу и продолжаю, надеясь, что собеседник меня поймет. – Другой вопрос, если на них нападут неизвестные и они будут вынуждены защищаться. Надеюсь, Вы меня понимаете?..

На следующий день вместе с Дашенькой заезжаем на одолженном у Павлова авто за Бартеневым и едем на смотрины будущего личного дворянского гнезда. Вчера, вернувшись домой, обрадовал новостью и супругу, и остальное семейство. В том смысле, вот какой я хороший со всех сторон, как тебе, любимая моя, повезло с мужем. Горбатится чуть ли не в три смены, каждую копейку – в дом, всё в дом. Теперь вот и дачку по случаю отхватил. Но все вместо того, чтобы помочь мне в поднятии самооценки, озадачились вопросом, кто же поедет смотреть. Тесть отлучиться со своего завода не мог, назавтра там было запланировано что-то важное, Полина Артемьевна же, желавшая поначалу тоже прокатиться с нами, рассудила с женской точки зрения, что Машулю не гоже оставлять на полдня с нянькой без присмотра. Поэтому сейчас рядом со мной только моя ненаглядная, изо всех сил пытающаяся скрыть нетерпение и выглядеть невозмутимой.

Первый вариант – небольшой одноэтажный особнячок, предложенный Бартеневым, несмотря на престижность места, нам не понравился. Дашу не устраивала необходимость денежных вложений, а я был против слишком близкого соседства с Петровским дворцом, всего-то несколько минут пешком до одного из служебных входов. Если и делать схрон и конспиративную квартиру в одном флаконе, то где-нибудь подальше и в менее приметном месте. Поэтому, не сговариваясь, мы согласились с Сергеем Петровичем, что это – идеальное место для служебной квартиры, и поехали смотреть вариант номер два. Который понравился нам больше. Со стороны парковой аллеи, носящей гордое название Задняя Прудовая, и стоял тот одноэтажный и шестикомнатный домик, в данный момент необитаемый. Его расположение вкупе с конюшней, где были даже комната и ватерклозет для водителя кобыл, каретным и дровяным сараями очень даже подходили для организации «опорного пункта». Невысокий, насквозь просматриваемый заборчик в виде кованой решетки, метров десять мертвого пространства до дома, простреливаемого в случае необходимости с трех точек, перекрестные сектора огня, если на крышах добавить небольших окон-амбразур. В общем – неплохо…

С противоположной стороны, выходящей на Верхнюю Масловку, стоял также ожидающий нового владельца двухэтажный дом. Без особых архитектурных изысков, этакий бежевый с белым кубик под железной крышей. В который вместились четыре четырехкомнатных квартиры, ныне обжитых теми самыми инженерами-трамвайщиками. По причине врожденной интеллигентности ломиться внутрь мы не стали, только прошли по коридорам в сопровождении дворника, между прочим, имевшего свой служебный домик в две комнатки, но также с ванной, санузлом и подвалом. Остальные хозпостройки разнообразием не отличались, та же конюшня, каретный сарай и дровенник.

Пока мы, стоя посреди двора, оглядываем свою будущую вотчину, на крыльце дома появляется молодая дамочка с характерным свертком на руках в сопровождении, скорее всего, няньки. Оглядев нас, передает ребенка ей и подходит ближе.

– Добрый день, господа. Позвольте узнать, чем обязаны визиту?

– Здравствуйте, мадам. – Бартенев вежливо кланяется, приподнимая шляпу. – Я – чиновник Дворцового ведомства, а господин капитан с супругой – будущие владельцы этого особняка.

Молодая мама оглядывается на пискнувший сверток и укачивающую няньку, оглядывает нас растерянным взглядом и задает жизненно важный для нее вопрос:

– Означает ли сие, что нам придется подыскивать новую квартиру?.. Муж служит в трамвайном депо, ему отсюда недолго добираться… Да и мне с Машей удобно гулять на свежем воздухе…

Открываю рот, чтобы ответить, но Дашенька меня опережает:

– Ни в коем случае! Правда, Денис?..

– Разрешите представиться, Денис Анатольевич Гуров. А это – моя супруга Дарья Александровна. Ни Вам, ни остальным жильцам не стоит волноваться, мы не собираемся никого выселять…

– Ой, простите, всё это так неожиданно… Вера Сергеевна Матюшина.

– Вашу дочку зовут Машей?! – Моя милая снова перехватывает инициативу. – Какое совпадение! И у нас тоже дочь Мария. Сколько Вашей?..

Дамы удаляются к крыльцу, оживленно щебеча на ходу. Наверное, одна – похвастаться доченькой, другая – похвалить. Меня же от мысленного составления плана охраны и обороны отвлекает Сергей Петрович.

– Ну-с, что скажете, Денис Анатольевич? Каково будет решение?

– Положительным, Сергей Петрович. Мы согласны. Только вот не знаю, как много времени займет оформление бумаг, мне же на днях предстоит поездка по служебной надобности, и надолго. – Принимаю окончательное решение, видя, что моей лучшей половинке здесь понравилось.

– Не беспокойтесь, можете оформить Вашей супруге доверительное распоряжение, я же со своей стороны приложу все силы, чтобы не было никаких проволочек. – Бартенев облегченно улыбается, затем вновь становится серьезным. – Что же касается Ваших солдат…

– Я отдам все необходимые распоряжения своему заместителю. – Прихожу ему на помощь, не вынуждая продолжать просительную фразу. – Штаб-ротмистр Дольский свяжется с Вами, с ним же и обговорите все необходимые детали…

На обратном пути Дашенька несколько ошарашивает меня новостью:

– Милый, завтра нам надо будет еще раз съездить туда! Я поговорила с Верой Сергеевной, у них дочка родилась через день после нашей Машуньки! И – тоже Маша! Она такая милая!.. Я пообещала, что приеду завтра с доктором, чтобы он осмотрел девочку. Думаю, Николай Михайлович не откажет в помощи. Сможешь завтра взять авто и съездить с нами?..

Наверное, смогу. Даже не наверное, а точно. И все остальные дела, включая предотвращение конца света, подождут. Как там говорят?.. Чего хочет женщина, того хочет Бог. Кто я такой, чтобы спорить с Богом? Вернее – с моей маленькой рыжеволосой Богиней?..

Мы едем, едем, едем в далекие края… В очень далекие, в аж в саму Сибирь. В составе комиссии по проверке исполнения мобилизационных планов. Как там, в пословице? Соловей берет качеством, а воробей – количеством? Так и у нас. Вместо того чтобы уже призванных готовить как следует, сначала набирали молодых неотесанных лопушков, теперь гребём чуть ли не сорокалетних ратников запаса, не знающих подчас, где у них правая нога, а где левая, и давно уже не думающих ни о чем, кроме своей большой семьи и очень небольшого хозяйства. Сгоняем их в запасные батальоны… и не готовим ни к чему, кроме как есть начальство глазами, изображать в меру способностей солдатушек-бравых ребятушек и топтать плац. А потом – в окопы, Веру, Царя и Отечество защищать в меру способностей и желания, которого, правда, давно и в помине нет. В Питере вон запасные батальончики зачастую уже даже не двойного, а тройного состава.

Ну, и мы решили не отставать от моды. Перед отъездом пришел официальный приказ Ставки о разворачивании 1-го отдельного Нарочанского в батальон двойного состава, Великий князь Михаил Александрович постарался. Так что часть последнего потока «курсантов» рискует остаться в постоянном составе, но только лучшие из лучших. Да и так людей искать надо, с чем, собственно и едем. Вон тот же Гордей, читающий у окна «Капитана Сорви-голова», надеется поднять в Томске свои давние охотничьи связи и заполучить себе во взвод еще несколько снайперов.

Вообще даже не предполагал, что чтение будет так заразно. После экспресс-обучения грамоте для сдачи экзаменов на прапора, почти все новоиспеченные Их благородия ударились в литературу. В ход пошли все книги, до которых их цепкие ручки смогли дотянуться, пришлось даже в канцелярии освободить один шкаф специально под библиотеку. Причем книги оттуда видел и у простых бойцов. За теми же дневальными в ночное время этот грешок давно уже тянется. До Толстого и Достоевского, правда, еще не доросли, включая и командира батальона. Ну не люблю я их еще со школы! Сами посудите, можно ли в шестнадцать лет осмыслить философскую величавость Льва Николаевича, или психологические пассажи Федора Михайловича. Что же касается моих орлов, они уже давно поняли, что тварями дрожащими не являются и право имеют. Почти на всё.