Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 130 (всего у книги 136 страниц)

– … Подполковник Гуров-Томский, командир отдельного егерского батальона… – Видя, что сцена "дядя сердится" не прошла, Наместник моментально успокаивается и, подойдя к столу, заглядывает в лежащую бумагу, где, очевидно, всё про меня написано. – Отличился в Нарочанском и Барановичском сражениях, оказав вместе со своим подразделением неоценимую помощь наступающим войскам. Награждён всеми орденами, положенными по чину… Что Вы делаете здесь, на Кавказе?

– Ваше Императорское высочество, помимо командования батальоном, являюсь офицером для особых поручений при Его Императорском высочестве Регенте Российской Империи Великом князе Михаиле Александровиче. Был командирован на Кавказский фронт для выполнения одного из них.

– Генерал Юденич поставлен в известность?

– Никак нет, Ваше Императорское высочество.

– Почему?!

– Действовал согласно полученным мною высочайшим инструкциям с целью максимального соблюдения секретности.

– Надеюсь, подобные инструкции меня, как Наместника не касаются? И Вы можете доложить подробней о своём поручении? – Язвительно-высокомерный тон вкупе с "прожигающим насквозь" взглядом по разумению Ник Ника должен производить на простых смертных неотразимое впечатление. Только сейчас почему-то не выходит.

– Так точно, Ваше Императорское высочество! В Ставку Верховного главнокомандующего было доложено о фактах зверских издевательств над нашими убитыми солдатами…

Великий князь морщит лоб, вспоминая, затем кивает.

– Да, мне об этом командующий фронтом докладывал.

– … Был командирован со взводом солдат батальона для прекращения подобных бесчинств и показательного наказания виновных.

– Это исполнено?

– Так точно, Ваше Императорское высочество!

– Как? Доложите подробней.

– Пробрались в тыл к туркам, нашли тех, кто учинил эти зверства, казнили их и вернулись обратно. При отходе совместно с отрядом пластунов было уничтожено до полуроты неприятеля.

– Казнили?! Каким образом?

– семерым отрубили головы, восьмого, главаря, повесили.

– А известно ли Вам, подполковник, что и поныне действует Высочайше утверждённый в 1904-м году "Наказ русской армии о законах и обычаях сухопутной войны"? – Ник Ник уже не скрывает злорадного торжества в голосе.

– Прошу извинить, Ваше Императорское высочество, на казнённых не было погон и других знаков различия турецкой армии. И на мирных обывателей из-за оружия в руках они не походили. Поэтому посчитал их бандитами, мародёрами и убийцами и поступил, как счёл нужным.

– В ходе этой вылазки Вы, кажется, были ранены? – Великий князь проявляет подозрительную осведомлённость.

– При взрыве гранаты отлетевший камень угодил в голову, ничего опасного.

Ник Ник начинает задумчиво прохаживаться взад-вперёд по кабинету. Кручусь, как стрелка компаса в такт его перемещениям.

– … Насколько я знаю, Вы отбили у германцев захваченную ими Великую княжну Ольгу два года назад, а в феврале этого года отличились в подавлении Петроградского бунта и сумели вывезти всю семью Государя Императора в безопасное место… – Великий князь очень обтекаемо характеризует недавние события, после чего задаёт прямой вопрос в лоб. – Что Вам известно о судьбе Великого князя Кирилла Владимировича?

– То же, что и другим, Ваше Императорское высочество. – Делаю самую честную мордочку, на которую способен. – Великий князь Кирилл Владимирович был лишён великокняжеского звания, осуждён за покушение на жизнь Государя Императора и казнён.

– Знаете кем, где и как?

– Никак нет, Выше Императорское высочество. – Ага, щаз-з, буду я перед тобой исповедаться.

Ник Ник снова долго пытается просверлить меня насквозь пристальным взглядом и только сейчас до меня доходит!..

Мы же уже давно считаемся опричниками Михаила! И по логике вещей должны выполнять всю грязную работу. Что, впрочем, очень недалеко от истины. А учитывая мышиную возню всего остального Семейства, видящего Великого князя Николая Николаевича альтернативой Регенту, который слишком круто взялся за дело… И теперь он случайно узнаёт, что кровавый палач, маньяк и душегуб Гуров со своими ухорезами появляется в непосредственной близости от его персоны… Интересно, подштанники он уже успел поменять? И заряженный револьвер положить в ящик стола, или под бумаги?.. Если бы Вы, царский дяденька, были бы нашей целью, то узнали бы об этом в самый последний момент. Перед смертью…

Следующий вопрос Великого князя подтверждает мою догадку:

– Скажите, Вам не знаком полковник Шубин?

– … Никак нет, Ваше Императорское высочество. – Делаю секундную паузу, типа, вспоминаю.

– И Вы никогда не слышали эту фамилию?

– Никак нет.

Помню я, помню. И полковника из Ставки, и фокус с деревянной гранатой на вешалке, и письмо с предупреждением, что лишние телодвижения могут быть опасны для здоровья. И собственного, и того, кто за ним стоит…

Ник Ник опять затевает долгую игру в гляделки, затем, судя по всему, принимает какое-то решение:

– Господин полковник, Вы известны в свете, как человек, фанатично преданный Царской Семье… Вы исполняете приказы только Великого князя Михаила Александровича?.. Если я поручу Вам некое дело… Очень важное… Могу ли я быть уверен, что Вы его выполните?

– Ваше Императорское высочество, я готов выполнить любое Ваше поручение, если оно не идёт вразрез с данной мной присягой и не нанесёт вреда тем, кому я служу.

– Сам факт того, что я что-то Вам поручил, не подлежит огласке. – Великий князь произносит это уже гораздо тише. – А касается оно в первую очередь безопасности того, кому Вы так преданы – Великого князя Михаила Александровича.

– Что я должен сделать?

– Когда Вы собираетесь обратно?

– Сегодня. Все мои люди находятся на вокзале в готовности к отправке.

– Я распоряжусь, чтобы у вас не было непредвиденных задержек…

Угу, а заодно проконтролируешь, что мы действительно убрались восвояси.

– По прибытии в Москву Вы должны будете доложить Великому князю Михаилу Александровичу о выполнении поручения, а заодно передать ему, что я должен как можно быстрее увидеться с ним для конфиденциального разговора, касающегося безопасности как его лично, так и судьбы Империи в целом. Встречу лучше всего провести в Ставке, где меньше лишних глаз и ушей. Великий князь Михаил должен найти какой-нибудь предлог, чтобы вызвать меня туда. Ну, например, для доклада о положении дел на Кавказском фронте.

– Слушаюсь, Ваше Императорское высочество. Сразу по приезду всё будет выполнено в точности.

– Повторяю – никто, слышите, никто не должен знать что я Вам поручил!

– Об этом будет известно лишь Вашему Императорскому высочеству, Великому князю Михаилу Александровичу и мне.

– Хорошо… – Ник Ник замолкает, размышляя, наверное, насколько моему слову можно верить. Затем, подойдя к висящему на стене ковру с коллекцией холодняка, снимает одну из шашек. Рукоять и ножны – чернёное серебро с насечкой, щедро осыпанные бирюзой…

– Примите этот клинок в знак моей личной благодарности за верность присяге и спасение моих близких во время февральского бунта.

– Покорнейше благодарю, Ваше Императорское высочество…

Часть 24

Между тем примерно в это же время почти за две тысячи километров происходили события, определённым образом связанные с кавказскими…

Вечер, наконец-то сменивший не по весеннему жаркий день, был наполнен ароматами душистых трав и цветов, снимающих усталость, наполняющих тело бодростью и пробуждающих жажду любви и сокровенные желания. Генерал-адъютант и генерал от кавалерии Российской Империи, Его Высочество Сеид-Абдул-Ахад-хан Эмир Бухарский сидел в небольшой башенке возле стола, украшенного блюдом, на котором лежало несколько яблок. Хотя в отличие от плода, подброшенного коварной Эридой, они не были золотыми, но тоже должны были попасть в руки если и не самой прекраснейшей, то самой проворной гурии из гарема. По старому обычаю, не желая разворошить клубок сколопендр, в которых практически мгновенно могут превратиться внешне покорные жены и наложницы, повелитель Бухары бросал одно из яблок в бассейн, где плескались юные и не очень красавицы. Та девушка, которая приносила сей фрукт раздора своему повелителю и получала право провести с ним ночь.

Но сегодня Алим-Хан не спешил сделать выбор ночной прелестницы. Перебирая четки и чуть прикрыв глаза, он предавался размышлениям. И назвать их приятными – значило бы пойти против истины. Накануне заведующий Русской канцелярией генерал-майор Мирбадалев сообщил ему последние новости, пришедшие как из резиденции генерал-губернатора Туркестана, так и из далекого Петрограда. Похоже, что русские, вошедшие в столицу "для защиты власти эмира", готовы остаться здесь если не навсегда, то на очень длительный срок, и древняя Бухара, о которой упоминается ещё в Авесте, может превратиться в одну из провинций Российской Империи.

– Что делать и как правильней поступить? – Вёл беззвучный диалог сам с собой Алим-Хан. – Народ начинает роптать, и иные из моих поданных готовы позабыть строки из Корана "О вы, которые уверовали! Повинуйтесь Аллаху, повинуйтесь Посланнику и обладателям власти среди вас". Как было всё просто и ясно до проклятой войны, которую затеяли эти гяуры-европейцы. Личная дружба с Императором Николаем II позволяла ощущать себя настоящим повелителем, а слава мецената и щедрого венценосца, желающего и готового провести в эмирате реформы, ограничивали служебное рвение некоторых особо рьяных чиновников из генерал-губернаторства, опрометчиво рискнувших совать свой нос куда не следует.

Реформы… Кое-что удалось сделать. Пытки и казни, проводимые в Зиндане с привычной жестокой изощрённостью, удалось если не искоренить, то хотя бы притушить, но вот эти святоши…

Нет, эмир был истинным правоверным, и как правитель понимал и ценил пользу веры для контроля над подданными. Но как же трудно, да, пожалуй, и просто невозможно держать в крепкой узде всех этих бесчисленных дервишей, кази и мулл и всех тех, кто называет себя кадымами (Кадымами называли представителей консервативного духовенства, противников джадидов (кадым значит "старый").

Хвала Аллаху, что их главарь мулла Абдуразык отправился на хадж в Мекку, а оттуда прямиком к Всевышнему, но сколько он успел попортить крови, в том числе и самому эмиру. Именно он дал прозвище "шайтан-арба" автомобилю, подаренному Алим-Хану русским миллионером Рябушинским и пообещал взбунтовать все население, если эмир прокатится на нем по улицам Бухары. Все-таки как мудро венценосцы из Петербурга и Лондона укоротили руки зарвавшимся святошам, которые имели наглость утверждать, что Всевышний внимает просьбам и сообщает свою волю только через их языки и уши. Насколько бы упростилась жизнь Эмира, если бы он подобно королю Англии командовал церковью на территории своего государства. Никому нельзя верить до конца. Тут правитель Бухары, не чуждый искусству поэзии, с удовольствием вслушиваясь в слова, произнес только что родившееся четверостишье:

 
О, Бухара – прекрасна и ужасна
Престол отца так трудно удержать
Удара в спину жду я ежечасно
Убийцей может стать и друг, и сын, и мать.
 

Будь проклята эта война!.. Хотя, мудрые недаром говорят, что «в плохом много хорошего». Именно война, как напомнил ему давеча Верховный кушбеги Бухары Мирза Насрулла отсрочила решение русской Государственной думы вмешаться в управление Бухарой. Его Бухарой!.. «Произвести в самом непродолжительном времени необходимые реформы в управлении ханства с целью согласовать порядки этого управления с современными потребностями жизни, с установлением при этом действительного надзора русской власти за гражданским управлением в ханстве». Так значилось в бумагах, написанных этими порождениями шайтана!..

Оставалась надежда на покровительство императора Николая, и для этого были все основания – крупные пожертвования и доброжелательное содействие по разным мероприятиям русского правительства в ханстве не оставались незамеченными. В знак особого внимания к заслугам эмира Николай II пожаловал ему чин генерал-лейтенанта и назначил его своим генерал-адъютантом, а совсем недавно, в сентябре прошлого года он лично привёз в императорскую Ставку еще один миллион рублей. В результате грудь Алим-Хана украсил орден Александра Невского…

Но нечестивцы посмели поднять руку на монарха, и теперь место Императора занял его младший брат Великий князь Михаил, ставший Регентом при малолетнем Алексее, и многое начало меняться. Уже десяток-полтора чиновников разного ранга в военных и вицмундирах, которые обычно не отказывались "принять барашка" в обмен на благожелательное внимание к прошению, или временную слепоту к нежелательной жалобе, расстались кто со своими креслами, а кто даже и со свободой. Железной рукой он подавил заговор в обеих столицах Империи, и впервые кара настигла ранее неприкасаемых – членов императорской фамилии… Петроград, конечно далеко, но совсем рядом, в Ташкенте, сидит генерал от инфантерии Куропаткин. И если под его началом войска и не смогли одолеть армию микадо, то здесь ещё живы люди, помнящие его железную руку при покорении Туркестана.

Нужно собрать совет из самых верных людей! Мудрый кушбеги (Кушбеги – титул главного визиря или своего рода премьер-министр в Бухарском эмирате) Мирза Насрулла докладывал, что он предоставил тайное убежище нескольким турецким и германским офицерам, которые бежали из русского плена и принимали участие в прошлогоднем восстании. А еще есть англичане…

Эмир впервые за вечер улыбнулся, припоминая слова, сказанные ему когда-то ныне покойным отцом: "Когда на охоту вышел тигр, то газель обречена. Но если рядом затаился леопард, то она может и спастись". Возможно, британский лев, сможет защитить от русского медведя, или хотя бы укротить его свирепый нрав. Но об этом можно подумать и завтра…

Алим-Хан взял со стола яблоко, метнул его в бассейн и с интересом прислушался к раздавшемуся женскому визгу. Крепкий мужчина, которому еще не исполнилось и сорока лет с юности был искушен в любовных утехах, а съеденный за ужином думгоза-кебаб из говяжьих хвостов, приготовленный умелыми руками дворцового бакоула (повар высшей квалификации), заставлял кровь энергичнее бежать по жилам, обещая полный успех в амурных делах…

Утром Элим-Хан проснулся в великолепном настроении. Покинувшая с рассветом опочивальню, наложница за ночь сумела не одиножды приятно удивить своего повелителя и разбудить в нем воспоминания о пребывании в Санкт-Петербурге. Определенный своим отцом в Николаевский кадетский корпус, он создал себе репутацию, любвеобильного восточного принца, умеющего достойно вознаградить женщину "за большую и чистую любовь", в спальне которого побывали девицы и дамы из высшего света, а также и полусвета… А помнится, была актриса с французским именем… Как она танцевала канкан только в чулках и шляпке под аккомпанемент граммофона!.. А уж потом!..

У эмира появилась озорная мысль о новом посещении гарема, но усилием воли он её отогнал, а точнее – отложил на вечер. Завтрак традиционно начался с горячего ширчоя, в пиалу с которым было покрошена свежеиспеченная лепешка. А далее можно было перейти к откидному хорезмскому плову. И как только блюдо с парящим рисом украсило стол, в зал с поклоном вошли Верховный кушбеги Мирза Насрулла и генерал-майор Мирбадалев, которым было послано приглашение на завтрак

Во время еды, разговор шел о предстоящем празднике "дегача-пази". Наиболее искусные ошпазы (повара) должны были съехаться со всех краев эмирата и показать свое мастерство по приготовлению плова, на котором традиционно присутствовал сам повелитель Бухары, а победитель получал великолепный халат из кладовых эмира. Омыв руки после трапезы, Элим-Хан с гостями перешел в небольшую уютную комнату, где и разместились в удобных креслах, стоявших вокруг столика со сладостями и пустыми, до времени чашами. В углу находился один из подарков от русских – стеклянный шкафчик, в котором расположенный в верхнем отделении лед медленно таял, а сбегающая вниз по трубкам вода – охлаждала содержимое нескольких серебряных кувшинов.

– Я прошу Вас, уважаемый Мир-Хайдар, взять на себя труд и наполнить наши пиалы шербетом, изготовленным по особому рецепту бывшего садовника моего покойного отца из вяленного винограда сорта "Ягудды".

Все трое обменялись понимающими улыбками, ибо речь шла о ликерном вине, которое отличалось прекрасным букетом малины и продажей которого, как и иными сортами занимались торговцы иудейского вероисповедания.

Эмир, показывая пример, поднял свою чашу и процитировал слова Вазеха:

"Два верных спутника – вино и слово.

Без одного не мыслю я другого.

А без обоих мир уныл и пуст,

Без них мертво существованье наше".

– А теперь пришел черед мудрым словам. – Сказал, отпив из чаши, Элим-Хан. – Мы внимательно слушаем Вас, кушбеги Насрулла.

– Повелитель, как и имел честь докладывать Вам, Бухара может потерять свою самостоятельность и раствориться в просторах Российской Империи. Но у нас, с генералом Мир-Хайдаром есть план, как можно противостоять этому. Правда, для этого потребуются немалые денежные суммы, дабы мы смогли всемерно усилить армию эмирата, чтобы она в нужный момент могла стать "соломинкой, которая переломит спину верблюда" и склонить чашу весов в нужную сторону.

– Повелитель, если помните, то Княжество Черногория в 1904 году стало единственным государством, которое выступило в союзе с Россией и устами Николы I объявило войну Японии. – В разговор вступил генерал-майор Мирбадалев. – Пусть это участие и было весьма условным, но мы можем использовать этот случай, как прецедент. Необходимо распространить слух о том, что Эмир Бухары желает поддержать своего венценосного брата Великого князя Михаила и направить своих солдат против Германии. Это даст нам законный повод сосредоточиться на обучении и оснащении нашей армии современным оружием, поставку которого нам могут осуществить англичане. Но более конкретный план мы сможем представить Вашему Высочеству, после переговоров с эмиссаром Британского правительства капитаном Бейли, который инкогнито прибыл в Бухару и надеется на аудиенцию.

В этот момент, эмир, которому почудился какой-то шорох за плотно закрытой дверью, чисто инстинктивно, как истинный восточный деспот, заподозрил измену и в расчете на уши невидимого лазутчика вскочил со своего кресла и с гневными интонациями почти прокричал:

– А вы, не забыли, генерал, что и мой покойный отец, и я своим словом не раз подтверждали те статьи договора, которые прямо запрещают нам осуществлять самостоятельные сношения с иностранными государствами? Не будет ли тем самым дан повод обвинить нас в подготовке бунта против нашего царственного друга и покровителя Регента Великого князя Михаила?!..

Все это было выглядело настолько искренне, что если бы среди присутствующих был великий Станиславский, то он, пожалуй бы, поверил. Но приближенные эмира, которые с молоком матери впитали в себя любовь к лукавству и умение выживать среди придворных интриг, сдобренных изрядной толикой восточного коварства, всё поняли правильно и поспешили успокоить обеспокоенного Повелителя. Причем, эти действия были предприняты по двум направлениям одновременно. Генерал несколькими бесшумными шагами подбежал к двери и распахнул ее, демонстрируя отсутствия чужих ушей и глаз, а кушбеги, вкрадчиво, с умиротворяющей интонацией окончательно рассеял опасения Элим-Хана:

– Мой Повелитель, клянусь Милостивым, в наших мыслях не было даже намека, на то, чтобы уговорить Вас выступить против российского Регента и нарушить данное слово… Капитан Бейли – поданный Его Величества короля Великобритании Георга V, которого с Великим князем Михаилом связывают не только союзнические, но и близкие кровные узы. Мы лишь хотим сохранить Бухару, как верного друга и союзника России, и чтобы Ваш голос был услышан в Петрограде…

* * *

Фредерик Маршман Бейли накануне вечером старался временно позабыть о полученном задании в одном комитетов правительства его величества Короля Георга V, а, проще говоря, – в разведывательной службе Великобритании МИ 6, которую возглавлял сэр Джордж Мэнсфилд Смит-Камминг. Естественно, что перед неожиданной отправкой в Бухару, его инструктировал лишь непосредственный начальник, но задание было на контроле у самого капитана Мэнсфилда. Этот человек гренадерского роста отличался железной волей и высочайшей требовательностью, переходящей порой в безжалостность не только к неисполнительным подчиненным, но и к себе лично. Каждому новичку, переступившему порог штаб-квартиры, старожилы считали своим долгом рассказать трагическим шепотом о том, как их captain Камминг, попав в аварию, сам отрезал перочинным ножом себе ступню, зажатую в обломках автомобиля, чтобы спасти сына. После сей дружеской беседы, служебное рвение новоиспечённого рыцаря плаща и кинжала возрастало на несколько порядков, а процесс отсеивания лиц неспособных к службе в разведке позволял повысить естественный отбор на самом первом этапе. Эффект закреплялся навечно, когда в процессе дальнейшей службы им доводилось попасть в кабинет к самому!!! "С" и стать свидетелем его невинной шутки – вонзания ножа для разрезания бумаги в собственный ступню, точнее – в ее протез…

Но пока можно было ни о чем не думать, а просто отдыхать после отнявшего все физические и духовные силы перехода, а, скорее, – прорыва через Памир. Русские пограничники всегда создавали серьёзные проблемы поданным британской короны, которые пересекали границу исключительно с невинными намерениями, к примеру – туризм или изучение высокогорной флоры и фауны, не отягощая себя при этом маловажными для настоящих джентльменов формальностями по получению соответствующего разрешения. И если еще несколько лет назад встреча с одним из постов памирского отряда заканчивалось, как правило выдворением восвояси, то с началом войны обстановка кардинально изменилась. Как не странно, значительная часть местных туземцев из числа кыргызов относилась к этим русским варварам с симпатией большей, чем к цивилизованным британцам. Бейли, осторожно переменил положение тела, стараясь не потревожить старую рану, а так же синяки и ушибы, полученные в процессе ускоренного передвижения по пересеченной горной местности ввиду необходимости уйти из-под обстрела как минимум из пяти винтовочных стволов, и со злостью припомнил слова канцлера фон Бисмарка"…в Азии англичане гораздо менее успешны в цивилизаторской деятельности, чем русские; они обнаруживают слишком много презрения к туземцам и держатся от них на слишком большом расстоянии. Русские же, напротив, привлекают к себе население присоединенных к империи земель, сближаются и смешиваются с ним"…

А ведь, для обеспечения перехода через границу небольшого каравана, сопровождавшего капитана и людей, были предприняты весьма серьёзные мероприятия – несколько шаек из местных головорезов получили приказ "пошуметь" от своих вожаков, прикормленных… Нет-нет, не британской разведкой, а всего лишь уважаемыми английскими купцами. Да, он сам и половина его охранников сумели прорваться и даже сохранить в целости несколько яков с вьюками, наполненных весьма полезными предметами, позволяющими облегчить собственную жизнь, а при необходимости создать серьёзные проблемы для своих противников или конкурентов, но Фортуна не всегда будет столь снисходительной…

Ну, все, нужно выспаться. Здесь, в жилище одного из богатейших людей Бухары – Файзуллы Ходжаева, он в полной безопасности. Этот дом, который, скорее всего, можно было принять за небольшой дворец, перешел к нему по наследству от отца, чье состояние оценивалось в миллионы рублей, заработанных на экспорте каракуля. А если учесть, что занятием сим бизнесом не брезговали даже сами Повелители Бухары, то круг знакомств уважаемого Файзуллы был весьма широк и полезен.

Торговля предполагала прием гостей, который мог перейти в ночлег, причем среди посетителей этого дома бывали весьма почтенные и весьма полезные люди, как из числа местных, так и из России и даже из Европы. А посему спальня была обставлена дорогой мебелью, которая представляла из себя причудливую смесь русского, европейского и восточного стилей. Массивная двуспальная кровать с резной дубовой спинкой производства мебельной фабрики Фишера и Шмидта в Москве, несколько стульев и кресел фирмы Гамбса из Санкт– Петербурга, комод из красного дерева на четыре ящика вышедший явно из-под руки английского мастера, шкаф с потайными отделениями с целой системой запоров, медная "Парижская" керосиновая лампа… Впрочем, несмотря на разные "родословные", все было очень удобным и располагало к отдыху. Вот только мысли и интуиция, которой капитан привык доверять, не давали уснуть…

Казалось, что нет никаких причин волноваться. Купцы, как известно, умеют хранить тайны, и не только коммерческие. Сам Файзулла еще в юности, во время учебы в Москве, увлекся революционными идеями, которые со временем сделали его активным участником движения бухарских джадидов и этим привлекли к нему внимание англичан, всегда и совершенно бескорыстно готовых поддержать борцов против деспотии, естественно не на своей территории, и теперь активно сотрудничал с британцами искренне убежденный в том, что действует во имя и на благо и Бухары, и России. Именно он принес известие, что Верховный кушбеги Насрулла сообщил самому эмиру о прибытии капитана Бейли, и вскоре состоится "высочайшая аудиенция" а, что еще более важно – встреча с теми лицами, от которых зависит многое, если не все, в Бухаре…

Но дела оставим на завтра, как говорится "Every day brings its bread with it. Каждый день приносит с собой хлеб. Бейли потушил керосиновую лампу и откинулся на подушку, не забыв предусмотрительно засунуть под нее револьвер, оснащенный прицельной световой трубкой германской оружейной компании "Wespi", а на прикроватную тумбочку положить электрический фонарик. Постепенно усталость взяла верх над эмоциями, капитан забылся в тревожном сне, который подобно морской волне то накатывал на него, то уходил в прочь, заставляя открывать глаза. Во время одного из таких "отливов" Бейли наощупь нашел на тумбочке свой золотой швейцарский репетир и нажал на его курок, дабы уточнить время. Дюжина таких трехкрышечных карманных часов, которые в дополнении к основным функциям могли показывать день недели, дату, месяц и фазу луны, были спрятаны в надежном месте. Разметка циферблата была выполнена на русском, что в совокупности с корпусом из золота 56 пробы делала их весьма ценным бакшишем для подношения чиновникам из русской администрации.

А далее события понеслись подобно скакуну на Эпсомском Дерби. За запертой изнутри дверью раздались негромкий шорох и поскрипывание – кто-то явно пытался открыть замок. Вначале в просвет под дверью был просунут тонкий коврик, затем ключ выпихнули из скважины, и он практически беззвучно упал на коврик, который пополз наружу. Бейли молниеносным движением достал из-под подушки револьвер, и, позабыв про ушибы, бесшумно встал с кровати и занял позицию за массивным шкафом. Подушки, накрытые одеялом, создавали иллюзию спящего человека. Смена позиции была проведена весьма своевременно, ибо замок уже был отперт снаружи, дверь приоткрылась, и в комнату кошачьим движением проскользнул мужчина среднего роста в одежде слуги и направился к кровати.

Бейли резким движение руки навел дуло на едва заметный силуэт, тем самым включая лампу осветив, а заодно и ослепив незваного гостя, и негромко по-русски скомандовал:

– Стоять, руки вверх!

Незнакомец покорно застыл с поднятыми руками, а затем ответил на вполне понятном, но далеко не безупречном английском языке:

– Good evening Mr. Captain Frederick Marshman Bailey (Добрый вечер, господин капитан Фредерик Маршман Бейли). Если не возражаете, то дальнейшие переговоры мы проведем на русском языке? Откровенно говоря, я владею языком своего главного врага несколько лучше, чем английским. И предлагаю присесть и спокойно поговорить… Даже не буду возражать если вы будете меня держать под прицелом до того момента, пока не убедитесь в отсутствии угрозы с моей стороны. Мне известно, что вы представляете здесь МИ-6. А теперь позвольте представиться – бинбаши Мехмет Али-бей. И здесь я выполняю ту же задачу, что и вы, господин капитан – вырвать Бухару из лап русского медведя. А памятуя, что мудрость Востока говорит: "Враг моего врага – мой враг", то может быть мы заключим временный союз? И, кстати и в этом доме, и в самой Бухаре я не один, кто отстаивает интересы Турецкой Империи, а поэтому…

– А что мне, собственно, мешает пристрелить вас прямо здесь и сейчас? Я буду полностью в своем праве, хозяин дома выступит свидетелем, еще несколько моих британских друзей подтвердят это же словом джентльмена. – Бейли решил, что пора показать, кто хозяин положения и поставить не в меру ретивого османа на место. Продолжая держать ночного гостя под прицелом, он опустился в кресло, зажег электрический фонарь и также перешел на русский язык. – Верховный кушбеги будет вне себя от гнева, ибо осведомлен о моем появлении, да и если дело дойдет до русских военных властей, то ликвидация турецкого агента, полностью компенсирует возможные претензии ко мне за не совсем официальное пересечение границы… А посему, вот мой ответ… Да, у нас есть некоторое совпадение интересов по поводу обуздания русской экспансии, но право принятия окончательного решения я оставляю за собой.

– Ну что же, как говорят у нас – кысмет. – Негромко ответил Мехмет Али. – Я думаю, что интересы моей страны важнее моих амбиций.

Эти слова он сопроводил легким покачиванием головой из стороны в сторону, что означало – почему бы и нет. При этом не единой интонацией или жестом не позволив проявиться той буре эмоций, которая бушевала в глубине души. Единственное, что его сдерживало – мысль о том, что "Месть, это блюдо, которое нужно есть холодным".

– Сейчас, с Вашего разрешения, я удалюсь, а во время следующей встречи, которая, как я надеюсь, пройдет в не столь напряженной обстановке, буду готов обсудить план наших совместных действий…

Получив в ответ разрешающий кивок Бейли, подтвержденный движением дула револьвера, бинбаши приложил руку к груди, чуть поклонился и неспешно, желая подчеркнуть независимость своих действий, вышел прочь. На полу, в качестве доказательств всех этих событий остался лежать ключ и обычный кухонный нож, с помощью которых осман проникнул в комнату.

Бейли запер дверь, подпер ее для верности стулом, зажег лампу, ибо батарею фонаря следовало поберечь, достал из ящика комода серебряную фляжку с коньяком и со вздохом облегчения вновь опустился в кресло. Как ни странно, нервная встряска, полученная в результате ночного вторжения, притупила боль в ноге, но терапевтический эффект следовало закрепить с помощью анестезии, в качестве которой выступили несколько глотков Хеннесси, сделанные прямо из горлышка. В Британии издавна врачи почитали коньяк, как универсальное лекарство от всевозможных болезней, включая даже чуму, а искренняя привязанность к этому напитку короля Георга IV сделало его употребление популярным и даже модным, и в аристократических кругах, и, в особенности, в офицерской среде. Затянуться сеансу терапии не позволил репетир, настойчиво напомнивший о времени, и о необходимости поспать хотя бы несколько часов до завтрашнего дня, тем более, что план действий, согласованный еще в Лондоне, нуждался в коррекции с учетом возникшего турецкого фактора. Полученные инструкции давали ему достаточно широкую свободу действий, но прямые контакты и совместную работу с агентом разведки враждебного государства следовало согласовать с руководством, хотя бы из чувства самосохранения…