Текст книги "БП (СИ)"

Автор книги: Дмитрий Зурков

Соавторы: Игорь Черепнев
сообщить о нарушении

Текущая страница: 132 (всего у книги 136 страниц)

– Сумма не заоблачная, но и не маленькая. Где он вообще деньги берёт, не интересовались?

– Интересовались. Очень осторожно. Банковских вкладов нет, недвижимости – тоже. Раз в неделю по вечерам у него собирается компания. Публика солидная. Скорее всего – игроки. Это то, что "на свету". Ну, и деньги за "ликвидацию неприятностей"… Да, пока мой помощник не вернулся… Возьмите вот это. – Подполковник достаёт из кармана небольшую сафьяновую коробочку типа табакерки и протягивает мне. Открываю крышку, внутри лежит изящная золотая брошь с красными камушками, нитка жемчуга и маленький стеклянный флакончик для лекарств с притёртой пробкой.

– Это, как я понимаю, аптекарский гонорар за работу?

– Да, приехал тем же поездом… Передали из Минска с сотрудником, страховавшим нашего агента-земгоровца. Флакон идентичен тому, в котором находится рицин. Аптекарь постарался облегчить нам работу, вряд ли порошок будут пересыпать в другую ёмкость. А насчёт драгоценностей – при возможности покажите их Его императорскому высочеству, вдруг они ему известны. Вещицы незаурядные, сделаны, скорее всего, на заказ.

– Хорошо, тем более, что мне скоро ехать на Фонтанку. Кстати, могу я воспользоваться телефоном?

– Да, конечно. Вот с этого аппарата…

Прошу барышню соединить с Аничковым дворцом и, выслушав монотонное "Резиденция Её Императорского Величества вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны. С кем имею честь?", представляюсь и прошу позвать Митяева. Который отвечает через полминуты, видимо, крутился неподалёку.

– Сотник Митяев. С кем имею честь?

– Гуров…

– Четыре.

– Пятнадцать… – Учитывая качество связи, да и по въевшейся привычке обмениваемся числовым паролем. – Михалыч, у нас всё очень туманно, организуй тщательный контроль за всеми входящими во дворец. Очень тщательный! Если у кого-то увидите маленький аптекарский пузырёк, хватайте и под охрану! Как там Семья?

– Добро, Командир, сейчас сделаем… Все ВИПы в гостиной, никого посторонних не пускаем. Регент спрашивал где ты есть?

– Я у смежников, скоро приеду. Всё, отбой связи…

Кладу трубку и смотрю на Бессонова, который в свою очередь задумчиво смотрит на часы:

– Странно, время доклада прошло, а с поста не звонили. Витенька, проверьте связь с первой квартирой! Кофе потом!

Прибежавший с кухни "пейджер" безуспешно пытается вызвать нужного абонента, затем "радует" нас новостью, что никто не отвечает. А у меня возникает не очень хорошее предчувствие!..

– Алексей Алексеевич, давайте съездим туда! Заодно осмотрюсь на местности…

* * *

До места добираемся довольно быстро, но приключения начинаются ещё на подъезде. Выскочившая из-за угла несущаяся пролётка едва не таранит наш радиатор. Краем глаза успеваю заметить сидящую в ней даму и какого-то офицера. Его благородие что-то кричит ямщику, у его спутницы лицо искажено гримасой страха. Водитель, ругаясь сквозь зубы, выворачивает руль до отказа, расходимся в полуметре друг от друга, сворачиваем на Малую Разночинную и дворами пробираемся к нужному чёрному входу. Моё беспокойство передаётся Бессонову, поэтому на второй этаж буквально влетаем. Возле открытой двери дежурит дворник, внутри слышны чьи-то голоса.

Через небольшую кухню попадаем в коридор, оттуда в комнату. Поваленные стулья, сдвинутый к стене круглый стол… И тело на полу. В изрядной луже крови. Живые так лежать не умеют… А ещё кровавый "пунктир", ведущий к распахнутому окну, за которым слышится шум толпы… Выглядываю вниз и вижу второе тело в окружении любопытных зевак, которых тщетно пытается разогнать раздражённый городовой…

Бессонов безрезультатно крутит ручку вызова телефона, затем отсылает подоспевшего водителя найти рабочий аппарат и вызвать группу. Проверяя догадку, "пробегаю" по проводам и за дверью чёрного хода нахожу обрыв, то бишь, "обрез". Ровненько так резанули, жилки вон как блестят…

Возвращаюсь обратно, подполковник стоит возле стола и внимательно просматривает страницы какого-то блокнота, рядом лежит складной Кодак со сломанным штативом. Стараясь не запачкаться, расстёгиваю на трупе рубашку, чтобы осмотреть рану. Небольшой порез слева под грудиной, сделан не очень широким клинком. Но достаточно длинным, сантиметров под пятнадцать-двадцать. Насколько понимаю, целились в сердце, но и лёгкое зацепили, вон на губах следы от кровавых пузырей. Удар наработанный, профессиональный. Обычно стараются лезвие между рёбер вогнать, на этом всё и заканчивается, чаще всего пневмотораксом. А тут – наверняка… Надо будет посмотреть тело внизу…

– Плёнку из фотоаппарата забрали, из журнала наблюдений последние страницы вырваны. С запасом, по оттиску карандаша записи восстановить невозможно… Людей потеряли и никаких зацепок!.. – Злость в голосе Бессонова аж клокочет.

– Сделано всё грамотно. Убийца зашёл с чёрного хода, дождался, когда откроют дверь, чтобы проверить обрезанный провод. Дальше – дело техники… Алексей Алексеевич, а не нанести ли нам визит господину Ступицыну? – Меня тоже разбирает ярость. – Может быть, он сможет прояснить некоторые моменты? Тем более, что по лестнице, судя по топоту, околоточный со своими бежит…

* * *

Подполковник отдаёт распоряжения примчавшейся полиции охранять и ничего не трогать, и мы быстро ретируемся тем же путём, каким пришли. Напрямую идти нельзя, не исключено, что наш клиент наблюдает за происходящим, поэтому снова пробираемся через дворы. Водитель убегает на чёрную лестницу, а мы с подполковником выруливаем через арку на Большую Разночинную и по стеночке добираемся прямо до нужного подъезда. Дворник, стоя возле открытой двери, с интересом наблюдает за происходящим напротив и нас замечает в самый последний момент.

– Контрразведка Петроградского округа. – Представляюсь первым, что приходит в голову, и втискиваю его в подъезд, не давая раскрыть рта. – Как звать?

– Эта… Михайлой…

– Жилец из шестой квартиры дома? Никуда не уходил? – Интересуется Бессонов.

– Никак нет… Я там водогрейку топил, купаться оне вздумали…

– В квартире никого больше не видел?

– Не-а…

– Хорошо, пошли….

Пока поднимаемся по лестнице, инструктирую дворника как себя вести дальше. Нештатный служитель правопорядка быстро въезжает в тему, довольный, тем, что помогает шпиёнов ловить. Останавливаемся у нужной двери, дворник уверенно крутит барашек звонка. Внутри тренькает, слышатся шаги, и раздаётся недовольное:

– Кто там ещё?

– Вашсясьтво, дворник эта, Михайла. Звиняйте, што беспокою, тама жильцы под вами прибежали, грят, што с потолка вода каплет. Посмотреть бы нада… А то, не дай Бог, потоп учинится, хозяин с меня три шкуры спустит…

Под недовольное бурчание проворачивается ключ в замке, дверь приоткрывается сантиметров на семь, дальше её не пускает цепочка. Прижимаюсь к стене, люгер уже в руке, подполковника он не заметит, дверь открывается в ту сторону.

– Вашсясьство, дозвольте, тока одним глазком гляну ванну етую… – Лицо дворника самое честное из всех существующих и очень озабоченное сохранностью вверенной сантехники.

Дверь захлопывается, звякает снятая цепочка, дворник делает три шага назад, чтобы не мешать, Бессонов кивает мне и резко дёргает ручку на себя. Шаг вправо, шаг вперёд, правое колено попадает по пузику хозяина, ствол пистолета упирается ему же под челюсть, несколько шагов по коридору, сворачиваем в первую попавшуюся комнату, ещё один пинок, и тушка падает на пол.

– Встать! Руки на стену, ноги расставить! – Поднимаю клиента за воротник домашнего халата и толкаю в нужном направлении, затем, не очень заботясь о чужом здоровье, "охлопываю" его на предмет оружия.

– А… Ка… То… Кт-то вы та… такие?.. – Только сейчас к хозяину возвращается дар речи.

– Отдельный корпус госбезопасности, господин Ступицын. – Вежливо поясняет вошедший Бессонов. – У нас к вам очень важное и очень срочное дело…

– В квартире пусто, но в одной из комнат кто-то ночевал. Я присмотрю за дверями… – Докладывает вошедший следом шофёр подполковника и снова исчезает.

– Да как вы смеете?!.. Что вы себе позволяете?!..

М-да, быстро урод очухался, недоработочка. Ну, ничего, сейчас всё исправим…

– А не съездить ли вам, милейший?

– Э-э… Что?.. Куда?..

– Да пару раз по морде? – Заряжаю гадёнышу хорошую пощёчину-"лодочку" с левой, после чего он юзом проезжает вдоль стены, собирая по пути со стены несколько псевдо-эротических картин в рамках. Насколько я понимаю – репродукции с плакатов Альфонса Мухи.

– Ещё?..

– Я-а… уду… заловась-ся!.. – Похоже, с дикцией временные трудности. – Я-а ни ф сём евиновен!..

– Видите ли, любезнейший Пётр Пахомович, боюсь, Вы не понимаете всей серьёзности положения, в котором очутились. – Подполковник предельно вежлив. – Если бы дело касалось прошлых преступлений, по которым присяжные Вас, на наш взгляд, абсолютно незаслуженно оправдывали, разговор был бы несколько другой, и Ваши друзья, занимающие довольно высокие должности и собирающиеся по пятницам в этой квартире перекинуться в картишки, смогли бы Вам как-то помочь. Но сейчас Вам инкриминируется непосредственное участие в заговоре против Регента и Наследника и покушение на жизни Их Высочеств. Так что только при искреннем раскаянии и всемерной помощи следствию, возможно, удастся отделаться бессрочной каторгой. Ведь осадное положение никто не отменял и по законам военного времени в противном случае Вам придётся примерить Столыпинский галстук…

– Где сейчас вот такой же пузырёк, но с ядом? – Достаю из кармана и показываю аптекарский флакончик.

– Я понятия не имею, о чём Вы говорите!..

А вот в глазах что-то такое промелькнуло. Знает, сволочь, знает. Значит, будем играть в хорошего и плохого полицейского.

– Сейчас я тобой займусь основательно. Только, чтобы кровищей не запачкаться… – Расстёгиваю сбрую, снимаю китель и вешаю всё на спинку стула. – Алексей Алексеевич, не одолжите браслетики?..

– Руки назад! Быстро!.. – Команда сопровождается тычком в солнечное сплетение, после чего тушка падает на колени, и на задранных вверх запястьях защёлкиваются наручники.

– Где яд?!.. – Вторая "лодочка" прилетает с другой стороны и на нижней губе появляются капельки крови.

– Я-а е-е н-наю-у…

Удар в печень заставляет его снова приземлиться на пол и судорожно пытаться восстановить дыхание… Блин, время уходит!.. А мы тут с этим дерьмом вошкаемся!.. Стоп! Если играть в хороших и плохих копов, почему бы не вспомнить столь любимые Голливудом допросы в ванной?..

– Ты искупаться хотел? Пойдём-ка, помогу тебе совершить омовение…

– Пётр Пахомович, пока не поздно, расскажите всё! – Бессоновпытается мне подыграть. – Не нужно злить господина подполковника! Убьёт же!..

– Убью, с…ка, если молчать будешь!!! – Ору в самое ухо Ступицыну. – Пошёл!..

Наручники работают "штурвалом" и мы без помех двигаемся по коридору. Это что?.. Кровать в кружавчиках и рюшечках – спальня… Дальше… Секретер, письменный стол, пара кресел. Кабинет? Наверное… Это?.. Ага, интимная комната. Судя по уже вполне откровенным картинам на стенах и чуть ли не трёхместному "сексодрому" под балдахином…

Ванная обнаруживается напротив. Умывальник, расписанный мелкими цветочками, возле окна справа, этажерка с полотенцами в углу, возле другой стены чугунная ванна, совмещенная с прадедушкой дровяного титана. На три четверти наполненная водой… То, что надо!..

– Последний раз спрашиваю по-хорошему – где яд?!

– Я-а не з-знаю о чём вы говорите…

Разворачиваю тушку к ванне, толчок, он приземляется на колени, животом наваливаясь на бортик. Правая рука тянет наручники вверх, левой вдавливаю затылок в воду. Ступицын пытается сопротивляться, но в его положении это вряд ли возможно – ноги елозят по скользкому кафелю, ища опору, которой нет. Бульканье пузырей, рывки становятся слабее…

– А-а-ф-п-р… А-х-р… А-п-ф-ф.. – Вынырнув, гадёныш пытается судорожно глотнуть воздуха.

– Где яд?! Говори, с…ка!..

– Не зна-а-п-ф-брль… – Голова уходит под воду, ноги начинают свой судорожный танец, тело дёргается, пытаясь подняться…

– Х-х-р-ф-ф-… А-а-ф-ф-п-ф… – Снова достаю "утопленника", чтобы задать тот же вопрос.

– Где яд?!

– Не-е…

Повторяю процедуру, на этот раз задерживаю под водой подольше, пока все ёрзанья не становятся вялыми, и выдёргиваю голову из воды. Хватаю его в охапку и сильно сдавливаю грудную клетку. Изо рта вылетает струйка воды, клиент дёргается, слышится всё то же "А-а-п-ф-р". Отпускаю руки, тело безвольным мешком оседает на пол, бессмысленные глаза смотрят куда-то мимо меня.

– Денис Анатольевич, осторожней. Не переусердствуйте. – Появившийся в дверях Бессонов пытается меня притормозить.

– Всё в порядке, Алексей Алексеевич, сейчас придёт в себя. – Заряжаю Ступицыну несильную пощёчину, взгляд приобретает осмысленное выражение, в расширенных зрачках читается животный страх смерти. Что, свет в конце тоннеля увидел? Он тебе, гнида, как маяк мигать будет! Долго и печально!..

– Где яд? – Поднимаю тушку с пола и устанавливаю в положение "животом на бортик".

– Не-е!.. Не-е на-а-д-а!.. Я с-с-кажу-у-!.. – Приземление на кафель вместо воды Ступицын, наверное, считает райским блаженством. И пока есть возможность, пытается отдышаться. Ну-ну, дыши пока. Мы далеко уходить отсюда не будем, мало ли что…

Полминуты релаксации проходят быстро, клиент уже малость отдышался и считает за счастье сидеть на мокром кафеле и опираться спиной о стену.

– Быстро и по существу! Где яд? И если мне твои ответы не понравятся!.. – Киваю головой в сторону ванны. – Там воды ещё достаточно!..

– Порошо-шок уже передали… Се-сегодня утром… Незадолго до ва… Вашего появления… – Ступицын пытается справиться с прыгающей челюстью.

– Кому? Быстро!..

– Приез-зжал офиц-цер с ба-барышней… Им…

Твою мать!!! Так разминуться! Голову даю, это – те, с кем на перекрёстке чуть не столкнулись!.. В несколько минут разбежка!..

– Куда они поехали?!

– Не-е знаю… Че-честное слово! – Мордочка клиента от испуга становится белой, как фаянс биде, возле которого он "отдыхает".

– Алексей Алексеевич, я – сейчас!..

В кабинете был телефон, я видел!.. Хватаю трубку, вызываю коммутатор:

– Аничков дворец! Срочно!..

Секунды, кажется, ползут со скоростью улиток, наконец, в трубке слышится голос.

– Сотника Митяева – к аппарату! Очень срочно! Дело государственной важности! – Ору в микрофон, перебивая мантру "Резиденция Её Импера…". – Скажите – полковник Гуров!

Опять бесконечно-тягостное молчание, прерываемое только шорохами на линии и моей беззвучной матерщиной…

– Слушаю…

– Михалыч, это я…

– Тринадцать.

– Шесть. Всех, кто придёт, или приедет… И тех, кто за последние пять минут появился – в отдельную комнату и глаз не спускать! Под мою ответственность! Уехала посылка…

– Добро! Сам когда будешь?

– Выезжаю…

* * *

– Денис Анатольевич, берите мой автомобиль с шофёром. – Бессонов сразу принимает «командирское» решение, когда я сообщаю ему об отъезде. – С минуты на минуту здесь будет дежурная группа, я подъеду на их авто. Только заскочу за одной дамой, думаю, она будет очень нам полезна в сложившихся обстоятельствах…

Клаксон, конечно, не Бог весть какая хорошая замена сирене и проблесковым маячкам, но благодаря ему, всё-таки, двигаемся достаточно быстро. По Петроградской стороне проехали вообще без проблем, дальше почти, как в калейдоскопе проскочил Биржевой мост, стрелка Васильевского острова, Дворцовый мост, а вот на Невском пришлось умерить прыть из-за оживленного движения. Ладно, уже Казанский собор виден, скоро будем на месте…

Главное – не дать добраться отраве до Семьи. По идее – независимо от того, поймаем, или нет, для них – срочная эвакуация в любом случае. Натощак, без завтрака, без чая, без стакана воды. Пить и есть будем в поезде, скромненько, но безопасно. Продукты и воду загрузили ещё в батальоне, так что тут – без вопросов. Но очень хотелось бы ниточку найти и клубочек этот змеиный распутать. Или, по примеру Македонского разрубить нахрен. А всем замешанным устроить ответку по полной!.. Всё, приехали…

Прогуливающийся возле ворот Змей дожидается, пока я пройду внутрь "периметра", ведёт через парадный вход и сразу поворачивает направо к двери, охраняемой двумя казаками с "бетами" в руках. Тут же, как чёртик из табакерки, появляется Митяев:

– Господин полковник, все, прибывшие за последние полчаса, собраны здесь. Семь человек, все – дворцовая прислуга. Два истопника, пекарный подмастерье, хлебник, гардеробский помощник, гладильщица и эта, как её… не по-нашенски зовётся… ка-мер-юнг-фер, во…

– Обыскивали?

– Нет. Всех сюда и под охрану… – Михалыч понижает голос. – Денис, тута люди не один год Её Величеству служат, проверенные все. И кое-кто в дворянах ходит. Точно кто из них?

– Не знаю, Гриш. Бережёного Бог бережёт. Тем более, в таком деле. Если что, – сам по посинения извиняться буду… Регент в курсе?

– Да, доложился ему. Своим повелением твой приказ одобрил. Сказал, сразу, как появишься, – к нему. Так што пошли-кась…

Поднимаемся наверх в знакомый уже рабочий кабинет императора. Казаки-часовые расступаются, пропуская нас внутрь.

– Здравия… желаю, Ваше Императорское величество. – Поворачиваюсь к вдовствующей императрице и замечаю прикорнувшего на софе Алексея, поэтому тут же перехожу с командного на шёпот. – Здравия желаю, Ваше Императорское высочество…

ВэКаэМ просто кивает в ответ.

– Ваши императорские высочества… – Великие княжны напряжённо улыбаются, давая понять, что им сейчас не до политесов.

– Что можете сообщить, господин полковник? – Великий князь испытующе смотрит на меня.

– Курьер в бегах, подрядчика взяли. Он во всём сознался, но яд уже передали по цепочке. И, скорее всего, он – во дворце. Поэтому считаю необходимым срочную эвакуацию и категорически не пользоваться услугами… – Оторопело замолкаю на полуфразе. Потому, как Мария Фёдоровна подходит ближе, и на столе вижу тарелки с бутербродами и кувшин с чем-то полупрозрачно-красным.

– Успокойтесь, Денис Анатольевич. – Регент еле заметно улыбается. – Продукты и посуда из нашего поезда. Сотник специально людей посылал… Что собираетесь делать сейчас?

– Пока не прибыл подполковник Бессонов, обыскать задержанных.

– Знаете что искать?

– Аптекарь передал аналогичный флакончик.

– Хорошо, действуйте… Что-нибудь ещё?

– Так точно. Также из Минска передали драгоценности, которыми расплачивались за яд. – Вовремя вспоминаю просьбу Алексея Алексеевича и лезу в карман за футлярчиком. – Возможно, они могут быть Вам знакомы.

Михаил Александрович берёт брошь и поворачивается к окну, чтобы получше рассмотреть. Вдовствующая императрица подходит к сыну и, близоруко щурясь, разглядывает её…

– … Когда-то у меня была очень похожая… Давно, лет десять-двенадцать назад… Нет, я уверена, что это – она…

– Ваше Императорское величество, что потом с ней случилось? – Приходится задать не очень приличный вопрос.

– Потерялась на одном из приёмов…

– Да, Денис Анатольевич, такие случаи на балах отнюдь не редкость. – Объясняет Михаил Александрович, видя моё удивлённое выражение лица. – Когда-то сам имел неосторожность обронить алмазную застёжку, принадлежавшую ещё императору Павлу и относившуюся к сокровищам короны. Тогда учинили тщательные поиски и, в конце концов, нашли пропажу. Но обычные драгоценности никто не ищет…

Ну да, действительно, что тут такого! Десяток брюликов-рубинчиков-изумрудиков туда, десяток сюда! У богатых свои причуды!..

– Сколько же она была в чужих руках… И какую зловещую роль должна была сыграть… Я отдам её принцу Ольденбургскому на госпитальные нужды!..

Похоже, Мария Фёдоровна в сторону мистики свернула… А ведь чужих там не бывает, на балах-то. Ещё одно косвенное доказательство, откуда ноги растут у этой истории… Ладно, у нас другие проблемы! И очень срочные!..

– Разрешите идти?

– Действуйте, Денис Анатольевич.

– Господин полковник, надеюсь, Вы помните нашу последнюю беседу? – Останавливает меня вдовствующая императрица.

– Так точно, Ваше Императорское величество. Каждому воздастся по делам его. – Цитирую кого-то из апостолов. Я, конечно, не Иисус, но тоже кое-что могу…

* * *

Вместе с Митяевым направляемся в импровизированный «фильтр-отстойник». Казаки, повинуясь его знаку, расступаются и пропускают нас внутрь. Я так понимаю, что это что-то вроде гардеробной для гостей. Вешалки, зеркала в рамах из морёного дуба на стенах, трюмо у дальней стены, пара кушеток. На которых сидят возможные кандидаты в злодеи. При нашем появлении все встают, глядя на нас испуганно-недоумевающими глазами… Два простовато одетых бородатых мужика, скорее всего, истопники… Следующая парочка, молодой парень и дядька лет сорока, теребящие в руках белые фартуки… Пекарь и его подмастерье?.. Возможно… Круглолицая и упитанная молодка, испуганно глядящая на нас… Стоп!!! А это кто там сидеть остался и за её очень габаритными формами судорожно пытается спрятаться?!.. Белокурые волосы, довольно милое личико, испуганные серо-голубые глаза… Дамочка из пролётки! Сложился пазл, не верю я в случайные совпадения!..

– Михалыч, есть пустая комната рядом?

– Да, напротив такая же.

Подхожу ближе к переставшей дёргаться и уже накинувшей на себя маску оскорблённой невинности мадам.

– Сударыня, Вам придётся пройти с нами.

– В чём дело?! Объяснитесь, господин подполковник! Почему меня держат взаперти и под охраной, как какую-то преступницу?! Я буду вынуждена жаловаться Её Императорскому величеству о вашем возмутительном поведении!..

– Пройдёмте с нами, я Вам всё объясню.

И не только объясню, расскажу в подробностях из-за чего ты здесь! И ты мне расскажешь всё-всё, до последней мелочи!..

– Уберите руки! Не трогайте меня! – Блондинка негодующе вскакивает и пытается сделать шаг назад, когда вежливо беру её под локоток. – Отпустите, я сама пойду! Но вы об этом ещё пожалеете!..

Соседняя гардеробная, как две капли воды похожа на ту, где мы только что были. Михалыч остаётся у дверей, а я подвожу дамочку к кушетке и пытаюсь наладить общение в рамках приличия.

– Представьтесь, сударыня и назовите причину, по которой Вы прибыли во дворец.

– По правилам этикета, господин подполковник, вы должны представиться первым! Неужели вы этого не знаете? – Интонация так и сочится издёвкой.

– Подполковник Гуров, флигель-адъютант и офицер по особым поручениям Его Императорского высочества Регента Великого князя Михаила Александровича. Я удовлетворил Ваше любопытство? Теперь Ваша очередь.

– … Камер-юнгфер Её Императорского Величества вдовствующей императрицы Марии Фёдоровны Елизавета Васильевна Шамшина! Прибыла по вызову старшей камер-фрау! У вас ко мне ещё есть какие-то вопросы, или я могу приступить к своим обязанностям?

Во, блин, горничная-камеристка, а гонору выше крыши! Ещё права качать тут будет!..

– Вы отсюда выйдете только тогда, когда я сочту нужным Вас отпустить! И если сочту! А это произойдёт после того, как в должной мере удовлетворите моё любопытство. И для начала я хочу ознакомиться с содержимым Вашего ридикюля…

– Негодяй!!! Да что вы себе позволяете?! – Видя, что испепеляющий взгляд и истеричный визг действия не возымели, она бросает сумочку к моим ногам. – Копайтесь сами, гнусная ищейка!..

– Если окажусь неправ, принесу Вам все мыслимые и немыслимые извинения и безропотно приму любую кару. А сейчас… – Поднимаю "авоську" и подхожу к кушетке, чтобы выложить содержимое. Стараясь краем глаза отслеживать поведение "жертвы произвола". Сидит довольно спокойно, разыгрывая ну очень неподдельное возмущение…

Так, что мы имеем внутри?.. Маленькое зеркальце в серебряной оправе, кошелёк-монетница, золотые часики с цепочкой, пудреница, тоже серебряная. Внутри, скорее всего, – пудра но на всякий случай отложим в сторону… Два ключа на общем кольце… Портсигар, внутри – четыре дамских папиросы. Это – к пудренице, потом посмотрим, что тут курят… Зажигалка. Туда же… Так, а это что за микрошкатулка?.. И что за белый порошок в ней?.. Отрава? Или какой-нибудь кокаин?.. В подозрительную кучку… Тюбик губной помады… Всё?.. Очень тщательно прощупываю сумочку… Ничего…

– Нашли, что искали, господин подполковник?

– Что в этой коробочке? – Поворачиваюсь к торжествующей дамочке и показываю на таинственный белый порошок.

– … Это средство от мигрени! – Камеристка на мгновение тушуется, затем снова продолжает играть свою роль возмущённой мегеры.

– Одно из названий – "Белая фея"?..

Звук открывающейся двери заставляет обернуться и прервать диалог. В гардеробную заходит Бессонов с какой-то дамой. Точнее, – дама, сопровождаемая подполковником. На вид – от сорока пяти до пятидесяти лет, орлиный нос, пронзительный взгляд чёрных глаз. Всё остальное тоже чёрное – волосы, платье, сумочка…

– Ах, дорогая моя! Как хорошо, что я успела вовремя!… – Её низкий грудной голос заполняет сразу всю комнату и как-то даже вибрирует в ушах. – Что с Вами сделали эти мужланы?!..

Собираюсь рявкнуть что-нибудь в ответ, но вовремя ловлю очень красноречивый взгляд Алексея Алексеевича.

– Называйте меня Зоя Андреевна… – "Чёрная вдова" присаживается на кушетку рядом с камеристкой и продолжает ворковать, взяв её за запястье. – Боже, Вы вся дрожите и рука ледяная!.. Как можно так издеваться над бедной девочкой!..

Мгновенный взгляд, брошенный на меня, очень явственно говорит "Не лезь!"… Второй рукой гостья начинает гладить горничную по плечу.

– Милая моя, не надо больше бояться, я – Ваш друг. Посмотрите мне в глаза и поймёте, что это – правда…

Камер-фря обмякает на кушетке и теперь смотрит на нежданную "подругу", как кролик на удава, а та продолжает обволакивать её своим шёпотом. Тихонько отхожу к двери и останавливаюсь рядом с Бессоновым и таким же охреневающим, как я, Михалычем.

– … Вы же понимаете, что им, мужчинам недоступны наши тонкие душевные переживания… Как я Вас понимаю, Лизочка… И это всё из-за маленького флакончика… Как они несносны, эти грубые мужчины… Я знаю, что нужно сделать… Давайте отдадим им эту ненужную стекляшку и все наши мучения закончатся… Нет, нет, мы даже отдавать не будем, просто покажем им, где он лежит…

В голову вдруг приходят ещё школьные воспоминания из будущего. В Гомеле возле "Малахитовой шкатулки" постоянно тусовались цыганки. Один раз средь бела дня прямо посреди тротуара видел картину точь-в-точь, как сейчас. Одна из цыганок так же держала за руку какую-то накрашенную деваху-студентку и что-то её говорила. А вторая в это время спокойно рылась в открытой сумочке, висевшей на плече "кролика"…

– … Ведь у Вас же его нет при себе?.. Давайте пойдём и покажем, где он лежит… И после этого всё будет хорошо…

"Цыганка" поднимается с кушетки, не отпуская запястья горничной, та безропотно встаёт и, как лунатик, двигается за ней к выходу… Михалыч, сообразив что к чему, выскакивает в вестибюль и даёт отмашку казакам у дверей, чтобы посторонились и не мешали. Мы с Бессоновым замыкаем шествие…

Заходим в первую гардеробную, остальные задержанные шарахаются в угол, даже просить не приходится, и оттуда с опасением и любопытством смотрят на происходящее. Кто-то, кажется, суеверно сплёвывает через левое плечо и крестится. Дама в чёрном, как в каком-то танце, ведёт горничную сначала влево, потом возвращается обратно… Сделав пару кругов и зигзагов по комнате она, внимательно глядя на свою "жертву", подводит её к кадке с небольшой то ли пальмой, то ли ещё каким фикусом и останавливается. Когда мы с Бессоновым подходим к ним, свободной рукой показывает на горшок…

И что тут у нас?.. Ага, в одном месте бугорок и земля свежевзрыхлённая… "Оборотень" моментально появляется в руке, аккуратно, как щупом, проверяю "грядку". Пока клинок не упирается в препятствие. Осторожно раскапываю грунт и поддеваю кончиком ножа флакончик. Тот самый! Брат-близнец лежащего у меня в кармане, только наполовину заполненный белёсым порошком!.. Есть контакт!!! Нашли!!!..

– … Вы так устали, дорогая моя… Прилягте, отдохните немного, теперь всё будет хорошо… – Дама-экстрасенс продолжает ворковать над лежащей на кушетке камеристкой, одновременно делая нам знак рукой, чтобы все свалили отсюда. – Нужно немножко поспать, чтобы восстановить силы…

* * *

Как там в анекдоте? «Бабуля, а вы возле железной дороги живёте? – Да-да-да-да… Да-да-да-да…». Почти про меня. В который раз уже катаюсь из одной столицы в другую… Регента и Семью незаметно и благополучно доставили «на лечение» в Павловский институт, двойник Великого князя ротмистр Егужин вовсю пользуется благами, положенными августейшей персоне в Петровском дворце, а мы едем обратно в Питер. Мы – это весёлая компания из одного подпола и трёх подпоручиков. Остапец, Гордей и Макс Горовой. Боевик, снайпер и подрывник. И я в качестве руководящей и направляющей силы…

Срочно созванное заседание Трибунала закончилось единогласным вынесением приговора братикам-Владимировичам. Подполковник Бессонов, не вдаваясь в подробности, телеграфировал Павлову что-то типа "подозрения подтвердились тчк они тчк". Так что теперь – обещанное воздаяние каждому по делам…

Мужики давно дрыхнут в купе, а я маюсь бессонницей из-за того, что "застучали мысли по темечку". После решения вопроса с Великими князьями вернулись к нашим планам на летнюю кампанию, Павлов и Келлер в очередной раз пошумели друг на друга по поводу того, как и куда надо соваться, а как и куда – нет. А потом выяснилось, что решение-то, собственно, Регентом уже принято. И все словоблудия должны быть направлены на то, как это воплотить в жизнь. Намеченная десантная операция по взятию Проливов пока откладывается, высаживаться будем в Болгарии. Теоретически – сразу в двух местах – в Варне и в Бургасе. Но, помня пословицу про бумагу и овраги, есть сомнения, что хватит сил. Поэтому, как запасной вариант, решили использовать опыт десанта на Трапезунд. Высадка в Бургасе и наступление на Варну по побережью при поддержке Черноморского флота. Что тоже не сахар – около ста тридцати километров по холмистой местности и вряд ли встречать нас будут хлебом-солью… Ладно, пусть стратеги головы ломают, а мы – люди маленькие, что прикажут, то и сделаем. Батальон всяко без дела не останется. А у нас сейчас другие проблемы…

И одна из них – наш любимый академик. За последнее время он изменился, и я бы не сказал, что в лучшую сторону. Мне до Бехтерева и Кандинского далеко, но диагноз "мания величия" поставить могу. Особенно после интересного разговора с Воронцовым…

– Присаживайтесь, Денис Анатольевич. – Пётр Всеславович вопреки обыкновению указывает не в направлении своего письменного стола, а кивает в сторону кожаного дивана, стоящего в углу. – Одну минуточку…

Он пару минут возится с патефоном, стоящим на журнальном столике и садится рядом только когда в кабинете начинает звучать столь любимый им Шаляпин.