Текст книги "Порочный круг"
Автор книги: Дмитрий Сошкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 31 страниц)
Мой канонерщик выказывал недовольство всем: чертовой жарой, чертовым транспортом и чертовым паршивцем пилотом, по чьей милости, якобы, он должен был подвергнуться этим испытаниям. Я не стал сочувствовать, а напротив, напомнил Скорпиону, что это была его идея – махнуть в Патагонию. Канонерщик замолк, изможденно плюхнулся в кресло и налил себе содовой. После второго выпитого стакана он предложил:
– Фобос, я тебя умоляю, поехали вместе на Луну, к Рыси. Мне уже вот где, – он отрезал ребром ладони свою голову, – этот активный отдых.
Я согласился.
– Отлично! – взбодрился Скорпион. – И когда же мы отчалим?
– Да хоть сегодня вечером.
– Ты серьезно?
– Вполне.
– Так-так! – Скорпион вскочил, моментально забыв о своей "смертельной усталости". – Надо предупредить местных ля фам, а также ребят...
Я не дал ему договорить:
– На какие шиши, интересно, ты намереваешься гулять? Скорпион уставился на меня:
– Значит, ты ничего не знаешь?
– Нет.
– Нам начислили походные. Пять тысяч как с куста. А тебя ждут семь штучек.
Ближе к вечеру, когда побагровевшее солнце падало в терновый венец частого ольшаника, я связался с нашей лунной базой – кратером Аристарх. После недолгих переадресовок я смог лицезреть на своем мониторе командира второй канонерки линкора – Рысь. Загоревший, рыжеволосый и широкоплечий парень серьезно глядел на меня голубыми глазами с экрана галофона. Я поздоровался и поставил его в известность, что мы намереваемся сегодня покинуть Землю. Рысь еле заметно усмехнулся:
– ?
– Не стоит умничать, так сказать, .
Немного подумав, я продолжил:
– , у меня возникло опасение, что могут появиться некоторые сложности, так как проводы обещают быть бурными. Поэтому тебе лучше прилететь на канонерке и забрать нас часов так в двенадцать ночи, чтобы все было "".
Рысь заверил меня, что все будет как нельзя лучше. Моя совесть немного успокоилась.
Часам к восьми вечера в воздухе установилась спасительная свежесть. В эту пору мне доложил Скорпион, что стол для пиршества уже практически подготовлен. Он также сказал, мол, приглашены пять девчонок и один его кореш, Петя, который работает техником в местной агрофирме.
– Так что, Фобос, две красотки лишние, поэтому бери с собой еще кого-нибудь, – добавил Скорпион напоследок.
Данную проблему я решил быстро. Козер, стоило мне только намекнуть на вечеринку, тут же побежал прихорашиваться. Третьим же я пригласил в свою компанию Ворона, моего соседа сверху.
Вообще-то, он не горел желанием участвовать, по его словам, в "скорпушных вакханалиях", но, очевидно, сообразив, что в худшем случае просто наестся от пуза, с видимым одолжением согласился.
В двадцать один ноль-ноль все приличные обыватели спешат к экранам галовизоров, чтобы увидеть и услышать самые свежие сплетни, усердно распространяемые службой информации. Именно в этот момент наша тройка двинулась на банкет. Мы должны были пройти метров триста по опушке погруженного в темноту сосняка. Впереди пружинящей походкой неслышно вышагивал Козер, напоминавший зулуса, вышедшего на тропу войны. Его черные кудри и шоколадное лицо сливались с сумраком вечера, и казалось, что перед нами маячит безголовое привидение в светлой футболке. По пути к уединенной беседке, где нас должен был встретить Скорпион с сотоварищами, я с особым удовольствием глотал наполненный смолянистыми запахами сосен, воздух. "Ну, вот и пришло наше время! – еле слышно шептали мои губы.– До свидания, Земля. До свидания...". А мы, между тем, приблизились к расцвеченному огнями эльфов небольшому павильону, на ступенях которого уже толпились остальные приглашенные, негромко беседуя и шутя, ожидая начала торжества.
Скорпион широким жестом пригласил всю компанию в беседку. Когда наши подошвы коснулись ступенек, из скрытых динамиков полилась торжественная симфония, которая породила красочные всполохи цветомузыки. Около стола в выжидающей позе застыл кибер-дворецкий. Я еле заметно покачал головой. Очевидно, заметив мой жест, девушка, шедшая справа, взяла меня под локоть и шепнула:
– Что, не ожидали такого гурманства?
Я взглянул на нее, и мои губы непроизвольно изобразили совершенно искреннюю улыбку восхищения:
– Знаете ли... Признаться – это для меня неожиданность. Особенно – кибер-дворецкий, ведь его прокат стоит триста долларов за вечер... Мой коллега решил гулять на широкую ногу. – Последнее предложение я произнес с ноткой неудовольствия.
Девушка, уже садясь за стол, подняла на меня глаза и усмехнулась:
– А вы, по всей видимости, относитесь к той породе людей, которые любят считать копеечку по любому поводу, не правда ли?
Я смутился и, кажется, даже покраснел, но когда тоже устроился на стульчике рядом со своей собеседницей, она облегчила мою душу:
– Не беспокойтесь. Этого дворецкого мы наняли за свой счет в качестве сюрприза.
Наконец, затих шум, непременно возникающий при процедуре рассаживания гостей по местам за столом, и Скорпион легонько постучал вилочкой по уже наполненному бокалу, желая произнести первый заздравный тост.
– Дамы и господа! – начал он церемонно, спровоцировав приглушенные смешки. – Мы собрались здесь с единственной целью: проводить в горнило военных действий меня и еще кое-каких товарищей, – канонерщик сделал легкий взмах рукой в мой сторону.
"Ах ты, зараза, – мелькнуло у меня в голове, – погоди же: я тебе покажу "кое-каких товарищей".
Скорпион же продолжал:
– Поэтому предлагаю выпить первый бокал за тех, кто кладет свои головы на передовой. !
– Виват! – отозвались мы хором и осушили фужеры.
Вино имело приятный аромат, и на вкус было весьма пикантно.
– Люблю венгерские вина, – сообщила мне соседка.
Я поцеловал ей руку и спросил:
– Как вас зовут, таинственная незнакомка?
– Ой, не рановато ли вы принялись за комплименты? Вечер еще длинный, не иссякнет ли ваше красноречие до срока?
– Что вы! На меня нашло вдохновение. – Я сделал паузу. – Но не слышно ответа на мой вопрос. Так как же вас зовут?
Моя избранница застеснялась:
– Да у меня такое имя... – (я поощрительно улыбнулся). – Меня зовут Лиза.
– Елизавета! – произнес я протяжно. – Как будто волна падает на морской берег и перекатывает камешки: Елизавета...
Она негромко, но радостно засмеялась и погрозила мне пальчиком, на котором свернулась серебряная змейка:
– Ну, ты и шалун. Давай-ка лучше закусим, а то вино быстро вскружит нам голову.
Мое упоенное воркование грубо нарушил Ворон, который чувствительно ткнул меня в бок:
– Фобос! Сколько тебя можно просить. Положи мне салата.
Он сунул свою тарелку. Я, накладывая закуску, недовольно ворчал:
– Какого дьявола. Вон стоит кибер-дворецкий, его и проси обслуживать.
– Пошел он к чертям собачьим. Терпеть не могу этих пластиковых.
Я решил не портить себе дальше настроение, поэтому положил Ворону еще и пару кружков колбасы, чтобы он набил ею свой рот и перестал бубнить.
Все сказали по тосту. Кто упомянул о кораблях, которые всегда должны возвращаться, кто – о верных друзьях, кто – о любимых подругах, ожидающих на берегу. Это все было слышано мною много-много раз. Удивил только Козер. Он встал, взял в руки бокал, посмотрел сквозь налитое вино на лампу и произнес:
– Давайте в последний раз поднимем фужеры за одно прекрасное чувство, которое не дает людям сидеть спокойно и ждать у моря погоды. Я предлагаю выпить за Его Величество Оптимизм.
– С ума сойти! Гениально! – вскрикнул Скорпион излишне громко слегка охрипшим от вина голосом.
Торжественное застолье подошло к концу, и мы покинули беседку, оставив робота-дворецкого убираться и мыть посуду.
На берегу реки, около высокого обрыва, у подножья которого крутился водоворотами омут, Скорпион и Ворон разводили костер. Пока наступил, так сказать, небольшой антракт, Елизавета взяла меня за руку и подвела к самому краю песчаного косогора.
– Говорят, что когда-то давным-давно здесь стояла церковь, – тихо сказала она. – В один вечер, когда все пришли молиться, она вместе с прихожанами съехала в реку.
– Легенда... – Я обнял ее за плечи. – Этот обрыв жена нашего администратора почему-то называет "гончаровским". И еще, идет молва, будто иногда в полнолуние можно слышать голос церковного колокола, который доносится из глубины омута.
Охваченная трепетным, суеверным чувством, девушка доверчиво прижалась ко мне. Я уже наклонился и задышал ей в ухо, намереваясь прикоснуться губами к холодной щеке, как сзади раздался ишачий крик Скорпиона:
– Фобос! Лизка! Хватит целоваться! Давайте сюда! В первое мгновение я был взбешен бесцеремонностью канонерщика, но затем сам рассмеялся над своим минутным желанием и шепнул смущенной спутнице:
– Давай действительно пойдем к костру, а то ты совсем озябла.
У разгоревшегося пламени Козер терзал гитару, силясь исполнить марш покорителей Проциона. Не без усилий, я отобрал у него инструмент и объявил:
– Дамы и господа! Сейчас я хочу спеть прощальный вальс, написанный мною специально для сегодняшнего вечера.
Девочки захлопали в ладоши.
Скорпион встал:
– Отлично. Кавалеры приглашают дам. Вернее, наоборот: танцуют дамы, приглашенные кавалерами.
Паша, друг Скорпиона, повис на его рукаве и посадил раздухарившегося канонерщика на место:
– Угомонись. Ты, между прочим, сказал одно и то же.
– Да? – На лице Скорпиона отразилось искреннее изумление, и он склонил голову набок, беззвучно шевеля губами и пытаясь осмыслить произнесенные фразы захмелевшим разумом.
– К тому же, – добавил Паша, – под гитару не станцуешь.
Тем временем я взял первый аккорд и запел:
Прощайте, прощайте, полесские сосны:
Дорога неблизкая ждет.
Прощайте, красавицы, слез ваших блестки
Согреют меня долгий год.
Не знаю, не знаю: увижу как скоро
Я этот закат над рекой.
Прощай, мой запыленный, маленький город,
В котором уют и покой.
Когда мы вернемся, все девочки наши
Уж замужем будут давно.
Прощайте, прощайте же, черные пашни
И в дымке туманной село.
В той жуткой пустыне мы вспомним под вечер
Наш май и стрижиный полет
Прощайте, прощайте... А лучше: до встречи!
Уходим мы в долгий поход.
Елизавета неожиданно поцеловала меня в щеку и повернулась к улыбающимся друзьям:
– Прелестно, не правда ли?
Все загудели мол, "вполне-вполне". Только Скорпион махнул рукой:
– Бананщина! – Он плюнул. – Тьфу ты! Язык заплетается. Я хотел сказать банальщина!
На канонерщика шутливо набросились, дескать, нашелся тут критик вшивый, но он только упрямо тряс головой и все подталкивал вперед Пашу:
– Вот это настоящий музыкант! Вы только послушайте, как он играет на гуслях.
Ребята засуетились – это обещало быть чем-то интересным. Покрасневший Паша для приличия еще немного поломался, поотнекивался. Наконец, якобы уступив многочисленным просьбам, он вытащил из сумки футляр и открыл его. С первого взгляда было ясно, что паренек держал в руках древний инструмент. Он провел по ладам и сказал:
– Этим гуслям больше полутора тысяч лет.
Мы с уважением зашумели и принялись разглядывать лакированный корпус столь почтенного долгожителя.
– Мне подарили их в качестве приза на конкурсе в Кижах, посвященном двухтысячелетию крещения Руси.
Паша смолк, еще раз провел пальцами по струнам и вдруг затянул тихим голосом:
– Ох, ты, воля-волюшка, как тебя увидеть? В сердце камнем горюшко, и душа в обиде. Мне, лихому молодцу, подрезали крылья. Поздно я опомнился в клетке с изобилием. Яства там заморские, да одежды модные... Но лучше мне в обносках жить, чем с душою проданной. Я – свободный перепел, что в полях токует. Дайте мне степной удел. Я по нем тоскую.
Завела судьбинушка, предала проклятая. Жизнь моя – годинушка, золотом распятая. Променял, неумный я, счастье на хоромы. Пойман стаей воронья – челядью дворовой.
Почему не спится мне? Сквозь узор чугунный, за окном, весь в серебре, дремлет мир подлунный. Не пускают стражники меня в чисто поле. Я в настойке шпажника утоплю неволю.
И зачем мне выпало князем уродиться. Счастье я испытывал, когда в путь пустился. И блаженным странником, по седым дорогам, ехал серым всадником. Был один под богом.
"Воротись, пропащий! Ждет тебя корона! Ничего нет слаще и приятней трона. Сын мой, так негоже: что скажу я людям? Кто же княжить должен? Погулял – и будет".
И прельщенный властью, повернул я к дому. И порой ненастья пал к крыльцу родному. А когда развеялся пира, гомон бойкий, я уйти надеялся снова в путь далекий.
Но меня приволокли в отчий терем шумный. Князь сказал слуге: "Запри! Княжич наш – безумный!" И молва по дому, будто я помешан. И на все засовы всяк замок повешен.
Я вернусь на волю. Путь – моя стихия. Княжескую долю не хочу нести я. Терпкий воздух странствий грудь мою ласкает. Здесь, в оковах власти, сердце угасает.
Ах, ты, воля-волюшка. Как тебя увидеть? В сердце камнем горюшко, и душа в обиде. Мне, лихому молодцу, подрезали крылья. Поздно я опомнился в клетке с изобилием.
Гуслярный перезвон растворился в непонятном тягучем звуке, который заполнял все пространство. «Что это? – подумал я в первый миг с замирающим сердцем. – Колокол? фу ты... Но ведь сейчас же нет Луны!» Однако в следующую секунду мне стало стыдно. «Поддался мистическому настроению! – ругал я себя. – Все вино – ведь это просто снижается канонерка Рыси, чтобы забрать нас!».
Действительно, не прекращающий что-то жевать Ворон воздел руку, показывая на некий туманный светящийся объект в зените:
– Ну, вот и близится финал.
Скорпион со вздохом поднялся с травы:
– Дурачок ты, Ворон. Это вовсе не финал, а только самое начало.
Пока оператор Рыси осторожно сажал свой аппарат рядом с костром, я вызвал из пансионата Пака и Жана, а Скорпион – своего пилота.
Канонерка приземлилась метрах в пятидесяти позади нас. Всполохи костра освещали оранжевым ее титановые бока, и наши причудливые тени двигались между кровавыми отблесками обшивки. Отворились лепестки катерной палубы, и в проеме показалась взлохмаченная голова Рыси.
– Ну что, коллеги, – закричал он с иронией, – ?
– Опять ты со своей латынью! – заорал ему в ответ Скорпион и поспешил забраться на канонерку, умудряясь держать непролитым бокал вина.
– Штраф-ну-ю! Штраф-ну-ю! – раздались дружные скандирования.
Рысь усмехнулся:
– . Между прочим, я за пультом.
Тоже поднявшись на борт корабля, я пожал свободную от фужера руку Рыси и похлопал его по плечу:
– Ничего страшного.
В этот момент на катерную палубу с любопытством заглянул какой-то стрелок из команды. Скорпион моментально рыкнул на него. Лицо мальчика испуганно вытянулось, и он тотчас ретировался.
Рысь погрозил своему товарищу кулаком:
– Не смей орать на моих ребят.
Скорпион пожал плечами:
– Нечего им смотреть, как мы развращаем их командира.
Рассмеявшийся в ответ Рысь ткнул его пальцем в грудь, отчего Скорпион слегка пошатнулся:
– Это ты-то меня развращаешь? – он осушил бокал.– , ты, Скорпуша, просто безобидный пьянчуга.
Тут захохотал Скорпион, закашлялся и произнес протяжно:
– Мерзавец... – А после короткой паузы предложил:– Так что, давай поцелуемся, что ли?
И мои канонерщики принялись шутя хлопать друг друга по спине, при этом раскачиваясь из стороны в сторону.
Снизу раздались недоуменные крики дам, которые не могли, естественно, слышать наши пререкания:
– Скорпиончик, что это ты там с ним обнимаешься?– затем другой голос добавил с деланной капризной интонацией: – Девочки! Он еще не успел отчалить, а уже забыл нас и флиртует с первым встречным мальчиком!
Скорпиону пришлось опять слезть на грешную Землю, чтобы пройти классическую процедуру расставания с набежавшей слезой и горячими поцелуями. В это время на борт канонерки поднялись все остальные члены экипажа, проживавшие в пансионате. Пилот Скорпиона был угрюмым и не выспавшимся. Он сразу нырнул внутрь корабля, так что я не успел рассмотреть толком даже его спины. Жан и Пак перекинулись парой фраз со мной. Я приободрил их легкими шлепками и тоже отправил вовнутрь.
Наконец, Скорпион оторвался от группы провожающих и, уже стоя на катерной палубе, не переставал посылать воздушные поцелуи. В этой суматохе я совсем забыл о Елизавете, но теперь вспомнил о ней и отыскал девушку взглядом.
Она тоже смотрела на меня печальными глазами. И в тот момент мне почудилось, что в этой грусти было скрыто нечто большее, чем дежурная вежливость, но наша канонерка начала набирать высоту, и лицо моей знакомой быстро исчезло в темноте под корпусом.
На высоте в сотню метров мы сделали прощальный круг, на который нам ответили залпом сигнальных ракет. Створки палубы закрылись. Через несколько секунд корабль устремился прочь от колыбели человечества, встреча с которой, дай-то бог, состоится месяцев так через десять.
Я выдохнул воздух и резко повернулся спиной к двери переходного отсека.
– ! – сказал я вслух и решительно направился в командирскую рубку, задевая плечами стенки узкого коридора.
* * *
Если вы любитель подглядывать за окружающим миром с помощью изощренной оптики, не поленитесь: направьте аппаратуру на спутник Земли. Окидывая вооруженным взглядом пеструю россыпь куполов лунных мегаполисов, которые размещаются в бывших кратерах, переведите объектив на Северное полушарие. Там, посреди океана Бурь, изрытого вдоль и поперек пиратствовавшими в прошлых веках горнодобывающими компаниями, между сороковым и пятидесятым лунным меридианом и двадцатой и тридцатой параллелями вы увидите белый купол Аристарха – одной из лунных баз экспедиционного корпуса.
На третьем уровне, около природной террасы кратера, в помещении семьсот девятом, я проспал как убитый десять часов.
В обед, двенадцать часов по Гринвичу, мои глаза, наконец, соизволили открыться, и я принялся обозревать свои апартаменты. Собственно говоря, разглядывать было нечего: кровать-тахта, шкаф, стол, стул, пищевой автомат рядом с дверью в совмещенный санузел, да горка всевозможной коммуникационной электроники. Минут пять мое сознание оценивало целесообразность дальнейшей жизнедеятельности, и вскоре я пришел к выводу, что встать все-таки придется. Желая разогнать удручающую тишину, по ходу одевания включил галовизор. Лунная телесеть транслировала фильм о грозящей экологической катастрофе. Меня это позабавило. Пережевывая бутерброд с сыром и запивая его смородинным соком, я не мог взять в толк, какая, к чертовой матери, может быть экология в лишенном белковой жизни закупольном мире. В передаче же речь шла о сохранении в неприкосновенности лунных ландшафтов.
Ведущий долго восторгался красотой Альпийской долины и неповторимостью залива Росы, а также еще некоторых других заповедников, куда запрещено ездить кому бы то ни было. Лично мне определенно нравились строгие и лаконичные лунные Альпы, а вот в остальных достопримечательностях я не находил ничего оригинального: просто дикие каменные структуры – следствие первобытного хаоса, случившегося миллиарды лет назад.
Настроенный на столь критический лад, я решил прогуляться по базе, сделать, так сказать, своеобразный утренний моцион, а заодно и посмотреть, кто, чем тут занимается.
Насколько я был в состоянии вспомнить подробности нашего прибытия на Луну, Козера мы поместили в семьсот двенадцатый номер, то есть наискосок от меня. Я прислонился к косяку его двери и позвонил, при этом сказав в мембрану селектора:
– Козер, если ты живой, подай голос.
В ответ послышалось чудовищной глубины зевание, перемежающееся почесыванием и пошлепыванием. Затем мне ответили:
– Иди к едрене-фене. – Козер тут же добавил. – Я имею в виду Скорпиона. Со мной все в порядке.
Каюта Скорпиона оказалась открытой. В момент моего появления он, по-видимому, уже умылся и позавтракал. Канонерщик лежал на тахте, подперев голову руками, и разглядывал что-то на мониторе, лежащим перед его глазами. Приглядевшись, я понял, что это техническая документация. Тут Скорпион краевым зрением увидел меня и, обернувшись, потянулся:
– А, привет. Я смотрю, ты уже ищешь опохмелиться.
– Похмельный синдром человечество искоренило уже много веков назад.
Скорпион уселся на своем ложе и посмотрел на меня с легкой иронией:
– Попробуй, скажи об этом Максу и его компании, когда мы прилетим на Марс. То-то они посмеются.
– Нечего пить самогон.
– Ха! Так ведь на другое пойло никаких денег не хватит.
Уже в который раз мне пришлось махнуть на Скорпиона рукой, обрывая бестолковую болтовню:
– Хватит твоих пустых разговоров. Я прекрасно знаю, что у тебя имеется тысячи тем для бесполезных речей.
Канонерщик намеревался еще кое-что произнести, изобразив обиду, но я вовремя перебил его:
– Так что это мы рассматриваем? – Я показал на монитор.
Скорпион проследил за направлением моей руки и в ответ погладил свою шею:
– Да вот, понимаешь ли, думаю: как запихнуть в свою скорлупку побольше всякой всячины.
– Смотри не взорвись раньше времени. – Я усмехнулся.– А то знаю тебя: набьешь боеприпасы во все щели как куркуль, а они, между прочим, обладают способностью детонировать...
– Тоже мне, учитель нашелся! – Скорпион повернулся спиной, давая понять, что разговор окончен.
Выйдя обратно в коридор, я столкнулся с Рысью. Мой второй канонерщик был облачен в скафандр и увешан смертоносными побрякушками.
– Куда ты так нарядился? – спросил я с удивлением.
Рысь взял меня за руку и повел за собой, по пути объясняя, в чем дело:
– Мы тут наметили вылазку в подземелья селенитов. Давай-ка с нами.
Я непроизвольно зябко передернул плечами:
– Мне не охота ворошить прах прошлых эпох. К тому же я боюсь привидений.
Мой товарищ засмеялся:
– Вот уж не думал, что ты способен еще чего-то бояться.
В итоге мне пришлось согласиться – все равно было нечего делать.
Еще на заре космической эры человечество с удивлением обнаружило, что Луна – вовсе не мертвый мир. То и дело на ее поверхности отмечали так называемые "нестационарные лунные явления" – выбросы различных веществ, нагретых до температуры плазмы. Это указывает, что в недрах спутника Земли происходят интересные вещи. Затем обнаружили, что временами над Луной проносятся огромные объекты – диски размером в несколько километров, ради истины, однако, следует отметить, что с момента начала тотальной колонизации таких эффектов не наблюдали.
Даже у самых первых поселенцев не оставалось сомнения, что Луна в некотором роде обитаема. С жизнедеятельностью иных существ, очень может быть даже разумных, мы сталкивались нередко. Селениты все-таки оказались своеобразными нематериальными существами, чьи природа и логика остаются для людей малопонятными. Впрочем, они создали вполне реальные термоядерные установки, которые работают в недрах Луны и, по-видимому, обеспечивают селенитов энергией. С другой стороны, больше данная цивилизация не занималась никаким строительством или промышленной деятельностью, исключая разве впечатляющую цепь тоннелей, пробитых в твердой лунной коре. Правда, тут мнение ученых разделилось – некоторые считают как эти полости, так и "термоядерные реакторы" вполне естественными образованиями. А самих селенитов выдают за простые сгустки флуоресцентной материи. Последнее определение мне непонятно, но я не очень-то доверяю ортодоксальным "материалистам".
Итак, чтобы отправиться во владения селенитов, я и Рысь телепортировались в котельню, где присоединились к уже ожидавшим нас трем археологам и одному навьюченному до отказа киберу-носильщику. Вообще-то, "котельня" была на самом деле некой газоконденсатной станцией, которая улавливала и аккумулировала вырывающиеся из недр Луны высокотемпературные и радиоактивные "выхлопы". Эта установка занимала весь самый нижний этаж мегаполиса Аристарха и покоилась непосредственно на реголите.
Мы подошли к переходнику. Командир экспедиции встал перед компьютером, чтобы набрать код, открывавший дорогу в неведомое. Пока он возился с кнопками, наш отряд быстро проверил амуницию. Вроде бы все были готовы – никто ничего не забыл. Я опустил забрало скафандра и настроился на волну переговоров. Передатчик шлема устроен таким хитрым образом, что при желании можно переговариваться только со стоящим рядом человеком – электромагнитная волна гасилась на дистанции в три-четыре метра, поэтому мы можем беседовать почти что конфиденциально.
Воспользовавшись этой особенностью связи, я спросил у стоящего рядом исследователя:
– Простите, почему мы тут топчемся? Из-за чего заминка? Он представился мне как мистер Диас и объяснил:
– Наша вылазка должна начаться ровно в двенадцать сорок пять. Сейчас же всего лишь сорок минут первого. Компьютер ни за что не откроет дверь раньше назначенного срока.
– Вот интересно... А если мы вернемся назад позже или раньше планового времени, нас что, тоже не пустят на базу?
– Да нет, что вы! Туг принцип такой: изнутри никого не выпускать, но впускать всех из туннелей. Конечно, это касается только знающих шифр замка.
Немного помолчав, я опять поинтересовался:
– Ну а в чем, собственно, смысл ваших изысканий? Мой собеседник тихо засмеялся:
– Признаться, я и сам не в курсе. Честно говоря – моя профессия спелеолог-исследователь, и в данном случае я отвечаю только за безопасность прокладки маршрута, а также вырабатываю стратегию нашего поведения в пещере. Так что научная сторона вопроса меня слабо интересует.
Тут, с помощью внешнего микрофона, я услышал в наушниках утробный звук открывающейся заслонки. Мы поспешили забраться в тесную переходную камеру. Как я понял из веселых эфирных переговоров, сейчас мы с помощью магнитной лебедки спустимся на глубину в шестьдесят метров по практически отвесной штольне, а там перейдем в магистральный штрек. Эта шахтерская терминология была для меня тарабарщиной, но я не стал ни о чем больше спрашивать, резонно подумав, что скоро сам все увижу.
* * *
Легкое покачивание говорило о том, что мы начали спуск. Перегрузки были ничтожны, поэтому антиинерционная система скафандра не включалась. Вот наша клеть замерла, дверки раскрылись, и мы остановились перед темнотой широкого коридора. «Значит это и есть магистральный штрек», – мимоходом отметил я про себя. В инфракрасных лучах стены тоннеля светились сероватым рассеянным излучением, которое испускалось при нагреве породы в результате радиоактивного распада.
Экспедиция двинулась в глубь этого царства мертвой тишины. Впереди осторожно и неторопливо шел Диас, за ним два археолога с кибером, а я замыкал колонну: передо мной маячила спина Рыси. Минут через десять ходьбы, когда мы миновали несколько боковых ответвлений, наш отряд остановился. Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в небольшом расширении пещеры. По его периметру располагались пять отверстий, являющихся входами в более узкие тоннели, нежели тот, по которому мы пришли. В центре площадки я заметил круглое жерло колодца. Судя по тому, как суетился вокруг него Диас, и что кибер принялся скидывать амуницию, нам предстояло еще раз спуститься вниз.
Отведя в сторонку Рысь, я спросил:
– Зачем мы полезем в эту дыру?
– Не знаю, но уверен, что там есть нечто интересное.
– А что нам конкретно надо делать?
– Сейчас Диас все объяснит.
Оказалось, что в глубине этого колодца, примерно метров восемьдесят от створа, в гладкой боковой стенке обнаружили округлый проем. Туда в прошлый раз проник зонд, который, якобы, заснял культовое помещение. К сожалению, наши археологи прямо-таки сгорали от любопытства, и, во что бы то ни стало, хотели самолично осмотреть открытое святилище. Диас предложил нам в это время не скучать попусту, а исследовать колодец дальше в глубину с помощью робота. Мы согласились.
Когда группа ученых исчезла в отверстии, Рысь раскатал небольшой экран и присоединил к нему пульт управления. Затем мой канонерщик вынул из заплечного мешка округлый аппарат, размером с теннисный мячик – это был исследовательский зонд. Рысь активировал его программу, и робот засветился сиреневым, оторвался от грунта и медленно запарил в сторону колодца. Он остановился над самым центром жерла, как бы раздумывая, стоит ли спускаться, а затем, повинуясь команде, начал погружение.
На экране монитора мы увидели голографическую картинку колодца. В тусклом свете зонда его шахта казалась как бы затянутой пеленой. Аппарат опускался все ниже и ниже. На отметке 47 м от поверхности мы заметили лаз в стене. Зонд не стал туда заглядывать, сообщив нам, что это очень короткий тупик. На отметке 82 м нашему взору открылся коридор, по которому ушли Диас и археологи. Тут же болтался свободный конец троса лебедки кибера с пристегнутым карабином.
– Ниже этого места колодец не исследован, – сообщил мне Рысь.
– Так что же ты остановил зонд? Давай, двигайся дальше.
Наш разведчик продолжил падение. Камни, унылый серый реголит и ничего больше. Мне уже наскучило это однообразие. Я выпил сока из запасов скафандра и обратился к своему товарищу:
– Может, этот колодезь и вовсе бездонен?
– Ага, – усмехнулся Рысь, – этакая черная дырочка местного масштаба.
– Сам посуди, мы уже дошли до шестисот тридцати метров, а...
И в это мгновение зонд поймал мощный электромагнитный импульс. Рысь лихорадочно заработал пальцами, набирая команды на пульте управления. Сигнал исходил из узкого прямоугольного отверстия. Разведчик нырнул туда. Тоннель имел метров сто в длину и расширялся наподобие воронки. В итоге, наш аппарат застыл перед тупиком. Обнаруженный штрек заканчивался пирамидальным залом. Среди камней, которыми был вымощен его пол, треугольником были положены светильники, а между ними, на возвышении в одну треть расстояния до потолка, покачивалось ослепительное, быстро вращающееся веретено, сотканное из лучистой материи.
– ! – восхищенно выдохнул Рысь и радостно затараторил:
– Фобос, это же натуральнейший селенит. Да еще какой красавец! Такого нет в каталоге. Обычно они шарообразные или дисковидные, а их энергия не идет ни в какое сравнение...
– Погоди! – остановил я словоизлияния канонерщика.– Ты похож на жертву селенологии. Луна, между прочим, обладает свойством разрушать психику чувствительных индивидуумов. К тому же, мне почему-то не верится, что перед нами живое существо.
– Ну вот! – трагически воскликнул Рысь. – Хоть один раз в жизни ты можешь посмотреть на вещи ?
Я пожал плечами, выказывая свое сомнение.
– Ну, хорошо! – решительно заявил Рысь. – Они не любят когерентного излучения, смотри, что будет...
Как только веретена коснулся пучок красного лазера, испускаемый зондом, оно резко отклонилось в сторону, а в следующий миг наш разведчик буквально распался на атомы. Одновременно с этим я услышал дребезжащий звук лопнувшей струны. И что удивительно, он шел вовсе не снаружи, а, казалось, заполнял все мое существо. Холодок подкрался к моему сердцу, и я ощутил жуткую потребность идти на этот зов.
– Ух, ты! – с некоторой долей испуга сказал Рысь. – Наш селенит разделался с шариком так, будто носит с собой пучковое ружье.
