Текст книги "Порочный круг"
Автор книги: Дмитрий Сошкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 15 (всего у книги 31 страниц)
– Понял!
В это время два крайних катера киберов начали расходиться под углом в двадцать градусов, стреляя четыре раза в секунду из трех орудийных башенок каждый. Юла отключился. На сканере было видно, что он перешел на спиральную схему сближения с неравномерными витками, чтобы до минимума уменьшить вероятность попадания. Видя это, Скорпион тотчас приказал стрелкам немедленно дать залп по канонерке врага, не давая ей тем самым помочь своим катерам. Корабль киберов ушел от зарядов по дуге, но ответный огонь не открывал.
Дев вскинул руку вверх:
– По ним есть два касательных, но заметных повреждений не регистрируется, – он имел в виду канонерку противника.
Я посмотрел на экраны: «Как там Юла?». Операторы Скорпиона вывели на меня телеметрию. Юле приходилось нелегко. Несколько зарядов вывели из строя три экрана. В принципе, картинка окружающего пространства, передаваемая компьютером, дублировалась и непосредственно в мозге пилота. Внешние экраны являлись лишь дополнительными сенсорными раздражителями, немного ускорявшими реакцию человека, так что их потеря была относительно безболезненной.
Второй номер Юлы потерял сознание на две десятых секунды – именно столько понадобилось его нервной системе, чтобы прийти в себя после возникших из-за попадания неполадок спаренного с его мозгом компьютера. Моментально оценив ситуацию, Юла перевернул катер на сто восемьдесят градусов и наклонил машину, подставив таким образом под удар третьего и четвертого номеров, давая себе и второму передышку в две секунды. Наконец, Юла вышел на дистанцию в восемьдесят тысяч до двух катеров киберов и открыл ответный огонь. Те начали расходиться под тупым углом, чтобы расстрелять нашу машину кинжальными фланговыми залпами. Компьютер Юлы требовал сконцентрировать внимание на крайний правый катер противника, так как он представлял наибольшую опасность. Левая же машина киберов подставляла свой борт нашей канонерке, поэтому не могла из всех стволов бить по Юле, а старалась держать на прицеле еще и пару башен корабля Скорпиона. Юла, вероятно, полагая, что один правый катер не сможет его уничтожить, решил рискнуть и сделать неожиданный для всех ход. Всего три десятых потребовалось ему, чтобы убедить протестовавший компьютер, который оценил возможную успешность задуманного Юлой маневра в 20 процентов при выполнении его за секунду. Еще две десятых Юла потратил, чтобы перенести все стволы катера с подходящими секторами обстрела на вражескую канонерку, целясь в носовую часть корабля. За четыре десятых второй номер Юлы выпустил сорок зарядов. Чтобы уйти от залпа киберов по правому борту, Юла тут же крутанул свою машину на триста шестьдесят градусов вдоль оси, поперечной направлению движения. Но за две десятых до этого момента правый киберов уже пальнул по нему. Благодаря сделанному Юлой сальто, в наш катер попала лишь небольшая часть заряда. Однако этого хватило, чтобы полностью вырубить третьего номера. Паренек успел только непроизвольно дернуть головой в сторону, противоположную залпу. Остатки четырех зарядов пробили рубку третьего номера, выведя из строя одну управляемую им пушку. Бешеные клубки остывающей плазмы разрушили все внутреннее оборудование. Один пучок полоснул пилота по груди. От его скафандра отлетели расплавленные капли металла, легким облачком испарились все органические элементы и отвалились кусочки графита, в который превратилась алмазная подстилка в месте касания луча. Автоматика костюма тут же заделала дыру и впрыснула в вены пострадавшего наркотик. Юла, очевидно, по мимолетному неприятному ощущению, понял, что его третьего номера задело. В это время он по предельной траектории поворачивал катер домой и рассредоточил огонь. Кто-то из стрелков Скорпиона, чувствуя, что Юле досталось, перевел свою башню на левый катер противника, выстрелил и снес с него два орудия. Юла же за четыре секунды ушел-таки от атаковавших его справа киберов, но получил еще один заряд в рубку четвертого номера, где были побиты несколько экранов, что, по сути дела, – пустяк.
Когда стало ясно, что Юле удалось выкрутиться, я вызвал Скорпиона:
– Возвращайся на базу, с нас пока довольно.
Скорпион покачал головой:
– Зачем? Юла наверняка повредил их носовое орудие. Можно развить успех.
Я обратил внимание на помехи в системе связи: по экрану побежали розовые и зеленые штришки:
– Скорпион, хватит, тебя задело.
Он обернулся к своему оператору, спросил его о поломке и доложил мне:
– Ничего страшного, Фобос, просто оплавился сегмент передающей антенны... – Он сделал небольшую паузу. – Ну, что – мне на базу?
– Да!
Я повернулся к своим операторам. Змей уловил мои мысли и, не успел я спросить, доложил:
– Все силы противника отходят к линкору. Последний приблизился к нам до шестисотпятидесяти тысяч. Канонерка Вола в бою не участвовала, но своим присутствием держала два катера их левого фланга на почтительном расстоянии от места стычки. Сейчас Вол в двухстах тысячах от нас.
Змей повернулся к Раку, давая понять, что он исчерпал свою информацию. Рак открыл, было, рот и набрал в себя воздух – хотел мне отрапортовать, но вдруг его нос смешно сморщился, и он начал громко чихать. Змей и Дев рассмеялись. Посадив на место Змея, который, содрогаясь, стал потихоньку сползать с сиденья, я потянулся к аптечке. Рак энергично растирал покрасневший нос, размазывая его содержимое между большим и указательным пальцами перчатки скафандра.
– Это у меня аллергия на пыль с контактов, – оправдывался он. – Вечно, как только они нагреваются, с них поднимается пыль – а я не переношу пыли и начинаю чихать.
– Не очень-то много у нас пыли, – заметил улыбаясь Дев.
– Мне хватает! – агрессивно возразил Рак.
– Понятно, понятно... – Я нашел капли и подошел к Раку. – А ну, запрокинь голову.
– Не надо! Я сам... – Рак мотнул головой и замахал руками.
– Ладно, упрямый.
Я отдал ему пластиковую капсулу и тут заметил появившегося на пороге Козера. Он тоже усмехнулся и сказал:
– Я подумал было, что против нас применили горчичный газ, – он кинул Раку кусок какой-то прокладки. – Хоть вытри нос для начала, чудо в перьях...
Рак, дико озлобленный своей минутной слабостью, еще больше покраснел и набросился на Козера:
– Делать вам, ремонтникам, не хрена – вот и шатаетесь всей конторой по отсекам. Ничего, скоро вам работы прибавится. Сзади Козера показалась голова Жана. Он вытягивал шею и старался рассмотреть, что происходит. За ним стояли двое мелких из второй смены стрелков, привлеченные шумом из рубки, да какой-то заспанный штурмовик, который выскочил при всей амуниции из каюты и остановился на полпути к телепортационной рамке: видно, ему приснилось, что я скомандовал «на абордаж».
Рак, увидев, что в полку зрителей прибыло, совсем взбеленился. Повернувшись ко мне, он завопил:
– Мистер! Они что, сейчас все сюда прибегут? Да? По инструкции положено блокировать двери рубки во время боя, а не держать их нараспашку.
В это время Дев отпечатал данные телеметрии и дал мне в руки небольшой листок со сведениями о количестве и видах израсходованных боеприпасов. Не глядя на Рака, я строго сказал:
– Не ори! – Затем добавил в ответ на его последнюю ехидную реплику:
– С каких это пор ты стал поборником глупого устава? Стараясь разрядить обстановку, я продолжил мягче:
– Ну ладно, ребята, побузили и хватит. Рак и ты, Змей, идите отдохните. Да... Поторопите вторую смену.
Я повернулся к двери. Козер заблаговременно удалился, не доложив мне, однако, с какой целью он сюда приходил. Двое стрелков, бессмысленно улыбаясь, смотрели на меня. Я хотел было наорать на них, но передумал: что с мальчишек взять.
– Кругом! И марш по местам, – сказал я спокойно.
Они убежали. Жан пропустил выходивших из рубки Рака и Змея и уселся у пульта. Я еще раз взглянул на распечатку, которую дал мне Дев. Мы стреляли весьма экономно. Как подтверждали предварительные данные телеметрии, Юла действительно задел канонерку киберов. В результате залпа нашего катера одна из носовых башен деформировалась. Хорошо бы было, если угол обстрела сократился процентов так на двенадцать. Это можно с успехом использовать. Впрочем, наверняка они залижут рану, и в итоге нам придется довольствоваться от силы тремя-четырьмя процентами ограничения подвижности пушки.
– Ну, все-таки, если третий номер Юлы останется боеспособным, первый блин у нас вышел, скажу я вам, не совсем комом, – сказал я вслух.
Дев улыбнулся мне:
– Но, мистер, мы так и не достигли основной задачи нашей вылазки. Мы не выяснили, в чем причина снижения боеспособности линкора киберов.
Я махнул рукой:
– Ладно, Дев, выясним это, когда познакомимся с ними поближе. Пусти-ка десяток «апельсинов».
Взглянув на часы, я прикинул, что канонерка Скорпиона причалит минут через тринадцать. Немного поразмыслив, я решил, что не стоит сейчас доставать Скорпиона расспросами – пусть он сам пока у себя разберется, а я зайду к нему часика через два.
Уловив мои мысли, Жан предложил:
– Вы можете спокойно идти в каюту, мистер. Я не думаю, что киберы будут предпринимать сейчас какие-либо решительные действия.
Дев согласно кивнул головой.
Я направился к телепортационной рамке:
– Ну ладно, ребята, если что, то я в каюте.
Я проснулся и посмотрел на хронометр. Прошло полтора часа после причаливания Скорпиона. Спросив разрешения у одного из вычислителей первой канонерки, я телепортировался туда.
В рубке Скорпиона не оказалось. Выяснив его координаты у дежурного оператора, который, совершенно неожиданно для меня, оказался чернокожим мальчишкой, я пошел искать командира канонерки.
Данный тип корабля имел объем в восемь раз меньший, чем линкор. Он обладал гораздо менее активным двигателем и был приспособлен вести боевые действия в радиусе не более пятидесяти миллионов километров от корабля-матки. Из-за своей относительной малости, канонерка не обладала развитой системой внутренней телепортации, поэтому мне пришлось пробираться довольно узкими коридорами. По ходу дела я припомнил, что в экипаже Скорпиона было много негритят. Это мне бросилось в глаза еще на общем построении в день укомплектации линкора личным составом. В целом, экипаж канонерки живет совершенно автономной жизнью от корабля-матки. Во время рейдов на линкоре бывает только командир и несколько операторов. Поэтому я чувствовал себя на чужой территории.
По пути мне попались только два человека: один ремонтник, везший на роботе-тележке к переходному шлюзу запчасть от внешнего такелажа; да праздный стрелок, который думал о чем-то своем, прислонясь к шахте магнитопровода и ковыряя в носу. Увидев, что я стал свидетелем его одиночества, он смутился и скрылся в тесном боковом проходе.
Скорпион сидел в каюте Юлы. Кроме командира катера, здесь жил и его второй номер. Сейчас он свернулся клубком на своей кушетке и спал, восстанавливая силы. Благодаря тому, что он предавался сновидениям в скафандре с закрытым забралом, мы не слышали его сопения, а спящий, в свою очередь, не мог проснуться от наших голосов, даже если бы нам вздумалось поорать.
Скорпион и Юла расположились за столом и тянули через соломинки фанту. Я впервые увидел лицо командира катера. Он оказался симпатичным юношей лет тринадцати, скорее всего, эфиопских кровей: курчавые темные волосы и шоколадная кожа сочетались с европейскими чертами лица. (скорпион выдвинул ногой из-под стола табуретку, предлагая мне присоединиться. Я сел и выжидающе посмотрел сначала на него, а затем на Юлу:
– Ну что, ребята, как успехи?
Скорпион оставался невозмутимым, Юла же кисло улыбнулся:
– Неважно, мистер. – Затем неожиданно спросил: – Вы котлеты любите?
– Что... Готов? – Я понял, что он имел в виду своего третьего номера.
– Да. Отказали антиинерционники катера и его личный. Дома из скафандра мы вывалили еще теплый фарш.
Я сочувственно похлопал его по руке:
– Не горюй, может быть, ты еще с ним встретишься...
– Да не надо меня утешать. – Юла махнул рукой. – Не он первый – не он и последний. Я уже не так остро реагирую на гибель товарищей. Просто портится настроение.
Повернувшись к Скорпиону, я спросил:
– Ну а ты, друг ситный, что можешь сказать? Да, кстати, дайте и мне водички – горло пересохло.
Скорпион не глядя погромыхал за спиной банками и достал мне колу. Затем он втянул в себя немного напитка и ответил:
– Не нравится мне это. – И пояснил: – Подозрительно они себя ведут.
– Как это?
– Понимаешь, – вмешался в разговор Юла, – когда я их атакую, то чисто интуитивно, вернее сказать, даже телепатически, чувствую некий заряд агрессивности, идущий от киберов. В этот раз он был как бы приглушенный.
– Ну и что ты думаешь по этому поводу?
– Да черт его знает! – Юла бросил пустую жестянку из-под фанты за спину Скорпиона. Банки опять загрохотали. – По-видимому, уничтожить нас не является для них непосредственной задачей.
– Конечно, они ведь хотят разрушить кольцо. Что они могут здесь еще делать?
Скорпион стукнул пальцами по столу:
– В таком случае они не могут быть одни. Фобос, ну сам сообрази: ведь после схватки с нами они окажутся полностью небоеспособными и, дай бог, лет так через четыреста доберутся до ближайшей станции своей телепортационной системы. Какой смысл посылать в глубокий рейд отдельный корабль, да еще всего лишь линейного класса, в такой неосвоенный ими . участок пространства. Все свои экспансии, насколько я помню, они начинали отрядами.
Я задумался. В рассуждениях Скорпиона было рациональное зерно. До этого момента я даже не пытался проанализировать возможную логику поведения киберов в нашем случае. Сработала стереотипная программа реагирования, многократно отлаженная во время предыдущих боев. "Все-таки полезно бывает послушать субъективное мнение участника событий", – с этой мыслью я взглянул на Юлу. Тот клевал носом.
Я поднялся из-за стола и попрощался с Юлой. Он пробормотал что-то в ответ и полез на свою лежанку. Скорпион сначала пошел со мной к двери каюты, потом остановился, вернулся к столу и вытащил пластиковый ящик с пустыми банками. Держа его под мышкой, он закрыл за нами дверь:
– Надо выбросить, уже надоело делать замечания.
Опустив контейнер в мусоросборник, он опять обратился ко мне:
– Да, если хочешь знать наши потери, то, кроме одного трупа, у четвертого номера Юлы поджарился большой палец на ноге, а один стрелок свалился в глубокий обморок – неправильно вошел в схемы компьютера орудийной башни. В общем, война пока – фигня: главное – верные маневры.
Он отсалютовал мне двумя пальцами на манер подхорунжего польской армии. Этот жест Скорпион подхватил в каком-то старом фильме и в свое время доводил им, как мне рассказывали, до бешенства командира эскадры – солидного усатого джентльмена лет двадцати пяти. По слухам, такого рода привычка куражиться была одной из причин медленного продвижения Скорпиона вверх по званиям. Для меня это было весьма странно – я отличался весьма либеральными взглядами и ценю в солдате прежде всего его деловые качества и не пресекаю различного рода чудачества, которые скрашивают нашу несладкую походную жизнь.
От этих раздумий меня оторвал задорный голос Кима, сменившего на дежурстве Дева:
– Мистер, "апельсины" уже на подходе к железяке. Киберы послали торпеду, чтобы очистить их от кожуры, пока они еще зеленые.
Переводя с операторского сленга, так горячо любимого Кимом, это означало, что посланная нами десятка роботов-разведчиков выходит на траекторию, с которой возможен детальный анализ параметров врага, но киберы, стремясь уничтожить их и не дать собрать нужной информации, послали на перехват свою машину.
Я попрощался со Скорпионом и перенесся в свою рубку.
Передача телеметрии нашими "апельсинами" должна была начаться через минуту. Их уже осталось восемь: вражеская торпеда своим огнем разбила два наших разведчика. Наконец, вспыхнул желтый огонек – информация пошла. Ею непосредственно занялись Ким и Пак, а Жан продолжал следить за общей картиной пространства. Мне стало интересно, послали ли киберы своих разведчиков, которых из-за формы и по аналогии с нашими "фруктами" ребята окрестили "бананами". С этим вопросом я обратился к Жану. Тот утвердительно кивнул головой:
– Да, мистер. Один ихний "банан" крутится около канонерки Вола, но тот не обращает на него внимания. Еще три штуки довольно близко подошли к нам. Я хотел пустить торпеду, но не рискнул это сделать без вашего приказа.
– Правильно, молодец: нам нечего скрывать. Главное, чтобы какая-нибудь горячая голова из стрелков не открыла огонь. – Я усмехнулся: – Мальчики органически не переносят даже малейшего присутствия киберов.
– Было дело. Один "снайпер" убеждал меня, что собьет все три "банана" за пять выстрелов, но я запретил ему это делать. Мальчик здорово на меня обиделся.
– Кто это?
– Двадцать третий номер.
– Надо запомнить... Пусть покажет свою меткость во время боя.
Я решил поинтересоваться судьбой наших "апельсинов". Пришлось подождать две минуты, пока бортовой компьютер переводил всю информацию в удобоваримую форму.
Линкор киберов имел поврежденную боковую башню. "То-то удивятся Дев и Рак, – подумал я, – они ведь меня убеждали, что корабль роботов не может нести поломок в вооружении". Характер деформации мне понравился. Благодаря тому, что боковое орудие, из-за обширного дефекта корпуса, недоворачивало на четыре градуса, мы имели приличный сектор с пониженной плотностью артиллерийского огня, вдоль которого могли с успехом строить свою атаку.
Следивший за моей мимикой Пак, увидев, что я остался доволен его работой, тоже улыбнулся:
– Мы имеем некоторый шанс. Не так ли, мистер? Мне нравилась улыбка Пака. При этом его лицо с азиатскими черточками излучало искреннюю доброту. Если быть откровенным до конца, то в эти моменты меня охватывало мимолетное желание погладить его по умной стриженой голове и сказать что-то ласковое. Но это мне мешали сделать шлем его скафандра и боязнь нарушить субординацию. Кроме того, эти душевные порывы быстро тонули в потоке неотложных дел. Вот и сейчас вдруг настойчиво звякнул зуммер – меня требовал Вол. Вздохнув, я уселся за экраны. Вол принялся расспрашивать меня о линкоре киберов. Я устно поделился всей полученной информацией, а Ким передал оператору Вола собранные данные телеметрии. Внимательно выслушав, Вол неожиданно предложил мне опустить забрало скафандра – он хотел переговорить со мной по внутренней связи без свидетелей. Я пожал плечами и выполнил его просьбу.
– Знаешь, Фобос, – начал Вол, – признаюсь тебе, что я послал еще и два своих "апельсина" на полчаса раньше ваших. Киберы их проигнорировали.
Он сделал паузу, ожидая моей реакции.
Я промолчал. Если Вол захотел получить свою собственную информацию, то он имел на это полное право. К тому же его канонерка находится ближе к противнику, чем мы, а значит ее экипаж должен испытывать больший психологический дискомфорт. Хотя, честно признаться, иногда Вол стремился к абсолютной независимости, а это меня раздражало: я являюсь сторонником тесной координации действий.
Видя, что я спокойно отреагировал на его самодеятельность, Вол продолжил:
– Получив данные, у меня было время подумать. Можно, я задам тебе несколько вопросов?
– Валяй.
– От чего, как ты думаешь, могли киберы получить такое повреждение?
Я немного подумал и ответил:
– Либо от попадания метеоритной частицы, что очень и очень маловероятно, поскольку защитное поле у них в исправности; но скорее всего – от приличного заряда пучкового оружия.
Вол утвердительно кивнул головой:
– Я тоже склоняюсь к такому мнению. Но, с другой стороны, согласись, что стычка, в которой они получили этот заряд, была скоротечной.
– Ну, предположим: встретились два боевых корабля, которые по каким-то причинам не пожелали завязывать длительный бой, а ограничились лишь парой залпов и разбежались. Такое бывает, когда они спешат на подмогу в район более важных боевых действий или находятся в глубокой разведке.
– Верно. Ты знаешь, что никаких больших сражений в этом участке вселенной не было, так что...
– Послушай, Вол, – я прервал его монолог, – что ты со мной разговариваешь таким инструкторским тоном. Давай побережем свое время. Я тебя и так отлично понял. Ты хочешь выяснить, могли какой-нибудь наш разведывательный эсминец встретиться с этим линкором киберов, но в память твоего компьютера не закладываются данные такого рода.
– Да.
– Хорошо, я попробую это выяснить, а ты поговори обо всем этом со Скорпионом. Он тоже может поведать тебе кое-что интересное.
Выключив внутренний селектор, я открыл забрало. Мои операторы занимались своими делами, но я чувствовал атмосферу напряженности, сгустившуюся в рубке. Ребята понимали, что если два командира переговаривались по внутреннему селектору, значит это должна быть конфиденциальная информация. Однако при свидетелях никто из них не решался спросить меня о ее сущности. Пытаясь развеять чувство тревоги, я улыбнулся и сказал:
– Вол проиграл мне позавчера в покер восемь пачек джема, причем, абрикосового – самого любимого им. А теперь, видите ли, ему вдруг стало скучно вдалеке от нас, и он стал приставать ко мне с просьбой причалить к линкору и грозился реваншем. Поскольку на его канонерке не подозревают, что он предается пороку в моей каюте, дабы сохранить имидж, Волу пришлось воспользоваться внутренним селектором. Вот и вся тайна.
В том, что мои операторы ни за что не будут сплетничать с коллегами на канонерках и делиться с ними бытовыми новостями, я был абсолютно уверен. Говоря образно, наши корабли являлись суверенными территориями и разглашение кем-либо интимных секретов жизни экипажа расценивалось бы остальными как предательство, со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Глядя на смеющихся мальчишек, я подумал: "Жан и Ким смеются наивно и задорно. Открытые души – они безоговорочно поверили этой покерной истории. А вот Пак... Нет, как пить дать, Пак не поддался обману. Хоть он и светится своей душевной улыбкой, но его глаза говорят мне, мол, Пака, командир, ты не проведешь".
В этот момент в рубке появился Козер. Он выглядел озабоченным:
– Ребята, я привел все торпеды в боевое положение. Давайте же, черт побери, целеуказания!
Торпеды являются автоматическими боевыми кораблями, оснащенными четырьмя орудийными стволами среднего калибра, если можно применить такой термин к пучковому оружию. Из-за небольших размеров по ним трудно попасть. . Однако это достоинство компенсируется определенной "тупостью" данного вида машин. Память торпед может работать в двух режимах. Они либо стреляют по определенным, заранее намеченным целям, либо палят по любой боевой единице врага, которая в данный момент оказалась ближе всего. Следует отметить, что процесс нацеливания торпед напоминает разгадывание кроссворда: нужно обладать известной долей интуиции, чтобы ввести в них такие программы, которые в дальнейшем полностью бы согласовывались с ходом реальных боевых действий.
Учитывая эти технические сложности, вполне понятно, почему в рубке разгорелся жаркий спор. Жан и Ким убеждали в чем-то Пака, который упрямо качал головой и утверждал нечто обратное. Козер, пользуясь своим превосходством в возрасте, покрикивал на обе спорящие стороны и все время поторапливал их. Операторы махали на него руками и огрызались, дескать, не надо вмешиваться в спор специалистов. Но главный ремонтник не унимался и в конце концов дождался того, что Жан откровенно послал его к торпедам, пока не будет готового пакета программ. Оскорбленный Козер повернулся с обиженной миной ко мне, желая наведения порядка. Однако я совершенно не слушал суть спора – мои мозги были заняты "перевариванием" недавнего разговора с Волом. Поэтому я напомнил мальчикам, что не плохо было бы посоветоваться еще и с операторами канонерок. Козер театрально махнул на нас рукой, телепортируясь туда, куда его послал Жан – к торпедам, ждать окончательных итогов консилиума.
Чтобы выполнить задание Вола, мне нужно было покинуть рубку. Ведь ребята очень быстро бы сообразили, с какой целью я решил потерзать память компьютера. Поэтому пообедав, я перенесся на центральный пост – непосредственно к бортовым мозгам.
Там своим неожиданным появлением я напугал Арика – специалиста по ремонту катеров, которого я не видел с тех пор, как мы покинули первую планету системы Росса. Ремонтник поперхнулся чаем, немного плеснув его на столик панели управления, вскочил и, пытаясь быстренько всосать пролитую жидкость портативным пылесосом, сказал мне через плечо:
– Мистер, вы меня напугали.
– Я это понял. А чем ты тут таким занимаешься в полутьме и одиночестве отшельника, что так меня испугался? – спросил я и, подойдя ближе к пульту управления, увидел книгу на английском языке. Поглядев на пластиковую обложку, я выяснил, что это американское издание Нового Завета стопятидесятилетней давности. Быстро листая полимерные страницы книги, я чуть было не потерял одну из закладок. Открыв отмеченное Ариком место, я про себя прочитал: "Псалом 139, – и далее слова, выделенные красным фломастером, – "И упадут на них горящие угли; да будут они повержены в огонь, в пропасти, так, чтобы не встали". "М-да, сильно сказано",– подумал я.
Как человеку совершенно не религиозному, наличие в команде верующего было для меня откровением. Смущенный и покрасневший, Арик потянулся за книгой и оправдывался:
– Мне подарили ее на Марсе американские католики, когда я вышел из госпиталя. Поверьте, мистер, я принял ее только из вежливости, а читать начал от любопытства...
– А что ты так разволновался? Я не вижу ничего плохого в том, что ты изучаешь эту книгу.
Немного успокоившись, Арик сел на свое место и тихо спросил:
– А вы, мистер, читали когда-нибудь Библию?
– Да нет, не приходилось.
Наступило молчание. В моей голове закопошились мысли: "Проповедник на корабле! – в моем мозгу это прозвучало как в старые времена "женщина на корабле". – Только этого мне не хватало. Конечно, до религиозного психоза еще очень далеко, но чтение такой литературы, при определенной трактовке, может негативно повлиять на боеспособность экипажа. К тому же это может стать новым повальным увлечением",– мне представились распятия или образа, висящие в каждой каюте, нательные крестики и все такое прочее. Затем я подумал в несколько другой плоскости: "Интересно, а может, кто-нибудь у нас читает коран? Вот был бы бред-то: солдаты ислама против неверных киберов". От этой мысли я улыбнулся и предложил Арику:
– Давай договоримся: пока не расправимся с линкором роботов, книга останется у меня, а после битвы я ее тебе отдам.
Он обреченно кивнул головой.
– И еще, – добавил я, – надеюсь, ты пока воздержишься от проповедей?
– Не беспокойтесь, мистер, я не собираюсь быть миссионером.
– Ну, вот и отлично, – я спрятал книжку в карман на бедре скафандра.
Вспомнив о конкретной цели своего пребывания на центральном посту, я пошел к боковому дисплею, огибая по пути штабель из боеприпасов. Делая это, я споткнулся об один из ящиков и хотел по привычке упомянуть нечистого, но наличие отрывка из библии в кармане сдержало меня от крепкого . выражения. Тут мне припомнилось, что в свое время меня тоже посещала мысль сделать в командирской рубке небольшой НЗ. Я связался с Кимом и приказал ему доставить к нам несколько ящиков с бластерными зарядами и резерв пищи. Усевшись за экран, я ввел координаты корабля киберов и его возможный путь во вселенной, и принялся ждать результатов. Через десять минут напряженной работы на мониторе засветилась всего одна строчка: "Эсминцы №1608 и №39". "Так, отлично", – сказал я себе, но сразу же подумал: "А каким образом, собственно, ты собираешься проверить, встречался ли один из этих кораблей с нашим линкором киберов на самом деле?". Оставался только один вариант – войти в телепатический контакт со специальной службой ЦПУ и пролить свет на мой вопрос, пользуясь старыми записями "черных ящиков" этих эсминцев. Такая перспектива меня не прельщала телепатическая связь – весьма изнуряющее занятие. Арик также наблюдал за моими операциями, и я сознательно шел на это. Механик слыл знатоком физики и электроники, в случае чего он может подкинуть интересную идейку.
Способностью к телепатической связи среди всех членов экипажа обладал только я. Впрочем, это, пожалуй, единственная функция командира линкора, которую не может выполнить никто другой. Меня обучали этому довольно долго. Практически осуществление мысленного контакта с центральными органами управления было похоже на процесс записывания нашего сознания на матрицах, хранившихся там же, с той разницей, что телепатию я индуцирую сознательно, а отражение бытия в памяти матрицы происходит помимо моей воли и с качеством на несколько порядков выше.
Придя в свою каюту, я с помощью специальной аппаратуры постарался убрать все внешние помехи и начал погружаться в гипнотический транс.
К сожалению, чтобы описать сам акт телепатического контакта, мне не хватит красноречия, а если быть более откровенным, то я просто практически не сознаю свое состояние в данный момент, впрочем, как и теряю контроль над окружающей меня действительностью. Это было всего лишь третий раз, когда я пользовался таким нетрадиционным способом получения сведений. Его основной спецификой является то, что необходимо поставить конкретный вопрос, на который можно получить лишь два варианта ответа: либо да, либо нет. Если специальная служба не обладала запрашиваемой информацией, то обратный контакт не осуществлялся. Пространный диалог поэтому в данном случае абсолютно невозможен.
Сеанс связи длился около часа. Он протекал весьма мучительно из-за огромного множества помех, и их причина была для меня полнейшей загадкой. Во всяком случае, раньше такого не было. Я выяснил, что никакой из эсминцев не вступал в бой с линкором киберов.
После телепатии я был слишком уставшим, чтобы переговорить обо всем с командирами канонерок, и предложил Скорпиону поужинать у меня и заодно обсудить всю собранную информацию. Вол же будет поддерживать с нами селекторную связь. Затем я связался с Жаном и предупредил, чтобы меня беспокоили только в крайнем случае, и завалился самым бессовестным образом спать.
Пролежал я недолго и уже через сорок пять минут вскочил, подгоняемый чувством жуткого голода. Оно побуждало мое воображение к фантазированию всякого рода кулинарных излишеств. Однако, переборов себя, я решил остановиться на спагетти с тушенкой. Заправив ингредиенты в пищевую машину, я вызвал к себе Скорпиона. Мы вместе уселись за столом, как говорится тет-а-тет. Я не хотел портить трапезу и решил обсудить все вопросы на сытый желудок. Мой гость поддержал меня с условием, что его потом не стошнит от поданной информации. Скорпион, да и я сам, бросал выразительные взгляды на мигавшую фоторезисторами машину-повара. Уловив друг друга на мысленном проклинании медленного темпа ее работы, мы не выдержали и рассмеялись. Это немного разрядило нас, и за еду мы приступили в хорошем настроении. Скорпион, набив рот спагетти, одна из которых вылезла у него из уголка рта, вдруг промычал:
