Текст книги "Порочный круг"
Автор книги: Дмитрий Сошкин
сообщить о нарушении
Текущая страница: 27 (всего у книги 31 страниц)
И точно. Только-только его преосвященство в моем лице выкарабкалось из бронированного мобиля, как ко мне подбежал Скорпион и доложил, что для меня приготовлен сюрприз.
– Какой еще такой сюрприз? – ворчливо осведомился я, нахмурив брови, крайне утомленный недавней беседой с митрополитом.
Но Скорпион только хихикал и подталкивал меня в спину, поторапливая. Когда он тыркнул меня в третий раз, я развернулся к нему лицом и, сжав кулак, помахал им около забрала его шлема:
– Хватит толкаться, раздолбай ты этакий, а не то сейчас как е...ну.
В ответ Скорпион чуть не повалился со смеху, да и окружавшие меня стрелки тоже заулыбались.
– Нет, ты только вообрази, – Скорпион аж закашлялся, – кардинал в парадной рясе... Пардон, в сутане, посылающий всех куда подальше, размахивая при этом крестом в полкило, как кистенем.
Ну, положим, я ничем не размахивал, но в этот момент действительно был так раздосадован мелким хамством своего дружка, что не заметил несоответствия формы одежды и произносимых речей.
– Шут гороховый... – устало обозвал я Скорпиона, слегка улыбнувшись, и вошел в учтиво распахнувшиеся двери лифта, который тотчас умчался глубоко под землю.
В моих апартаментах, на моем роскошном, покрытом настоящим шерстяным пледом диване дожидались меня два визитера: мужчина, весьма героической наружности; да высокая, широкобедрая, длинноногая женщина. Увидев эту пару, я почувствовал себя нехорошо. У меня внутри будто оборвалась жилка, ведь мне не составило труда узнать моих посетителей – они почти не изменились с тех пор – но за те мгновения, пока я рассматривал Серегу и Эфи, вновь пронеслись в моем мозгу картины загадочных событий на фабрике регенерации, виновником коих я считал себя. То, что эти люди еще живы и, судя по всему, неплохо устроились в этом мире, обрадовало меня, только я все равно не мог прогнать из своего сознания чувство вины. Ведь именно я своей настойчивостью подставил их под удар и не сделал потом ничего, чтобы помочь Эфи и Сереге.
– Здравствуйте, ваше преосвященство! – почти в унисон произнесли мои посетители, приподнявшись.
В первый миг я не понял, к кому они обращаются, а затем махнул рукой:
– Его преосвященство остался за воротами базы. Здесь я по-прежнему Фобос.
– Правда, уже командор... – добавил Сергей, протягивая мне лапищу.
Кожа его ладони была приятно шершавой, но отнюдь не грубой.
– Вы, наверное, долго злились на меня... – Я не решался взглянуть им в глаза.
– Да... – впервые заговорила Эфи. – По твоей милости нас ушли с работы.
– Теперь мне действительно жаль, что так получилось, – сказал я, стараясь выказать интонацией раскаяние и намереваясь поукорять себя еще некоторое время, дабы облегчить совесть, но Серега вдруг искренне засмеялся, прервав мой начавшийся было монолог:
– Все закончилось прекрасно. Мы с Эфи поженились и у нас трое сорванцов.
– Да... – опять протяжно выговорила Эфи. – Сергей
Васильевич своего не упустил. Воспользовался моей минутной слабостью...
Тут я впервые отважился обменяться взглядами с моими гостями. Их взоры источали искреннюю доброжелательность, и на душе у меня стало легко, будто и не было сегодняшнего долгого и утомительного дня. Они не имели зла на меня, хотя я и поступил с ними неподобающим образом, говоря проще – предал их. Но Серега и Эфи, тем временем, поведали мне о своем житье-бытье, причем Эфи ничуть не изменила своему сарказму. Так я узнал почти все, чем они занимались этот десяток годов. Наконец, в мемориальных речах настала пауза, и я понял, что пришло время услышать истинную цель их визита ко мне. Лица Сереги и Эфи стали серьезными, и мужчина заговорил первым:
– Слух идет, что вы намереваетесь уйти в большой поход.
Хмыкнув, я потер подбородок:
– И кто же вам это сказал?
– У нас свои методы получения информации.
– Ну что ж, вы правы – скоро большой флот отправится в район Плеяд.
Теперь в диалог включилась Эфи:
– Мы знаем, вы уходите потому, что почувствовали себя лишними среди людей, потому, что вас гонят отовсюду. Но вы не одни. Есть и нормально рожденные, которые тоже хотели бы уйти от глупости и лицемерия, которые правят кругом.
– И эти люди... – сделав паузу, я показал пальцем на Эфи, – эти люди – вы?
– Да. – Она кивнула с некоей гордостью, и заговорила дрожащим голосом.
– Не знаю, успел ли ты познакомиться с местными нравами, но тут давным-давно общаются с людьми, в первую очередь, основываясь на цвете кожи и глаз, да форме носа. Здесь даже такой термин бытует: лицо некоренной национальности...
Тут я перебил ее:
– По-моему, больше всего здесь достается мусульманам и иудеям. Последних даже называют тут как-то по-убогому... – я наморщил лоб и замычал, пытаясь припомнить то дурацкое словцо, которое слышал на митинге.
– Жиды? – с усмешкой спросила Эфи.
– Точно!
– Так вот: перед тобой самая настоящая жидовка.
– А наши дети, – развел руками Серега, – наши дети, естественно, жидята.
– Постойте-постойте, – я принялся жестикулировать, будто отмахивался от мухи, – вы что, хотите уйти вместе с нами?
Они молча кивнули.
– Черт побери! – Пожалуй, впервые за десяток лет я припомнил нечистого. – Но я не похож на Моисея.
Мои посетители засмеялись, вернее, даже загоготали, и Серега хлопнул меня по плечу:
– С тобой не соскучишься. У нас готовы пять транспортников на полторы тысячи человек...
– Учтите, – добавила Эфи, снова перейдя на "вы", – с вами отправится интеллектуальная элита системы.
– А как же местное население без этой элиты? – неуверенно возразил я.
– Они, по всей видимости, так долго мечтали об анархии и бесовщине, что мы, наконец, решили подарить ее им.
Совершенно ошарашенный предложением, сделанным мне Серегой и Эфи, я молча мерил комнату из угла в угол. Подумав таким образом пяток минут, я снова обратился к посетителям:
– Насколько мне понятно, вы просто последуете за нами, и просите лишь защиты и поддержки, оставаясь автономными?
– Получается, что так...
Уголки моих губ слегка поддернулись вверх:
– Вообще-то, наш долг защищать людей, доверивших нам свои жизни.
Серега и Эфи обрадовано заулыбались, мне даже показалось, что женщина готова была расцеловать мою физиономию. Наш союз мы решили отметить чаепитием. Когда было выпито по одной пиале, я рассказал Сереге о странной метаморфозе, которую претерпел Рысь. Сергей Васильевич многозначительно перекинулся взглядом со своей половиной.
– Похоже, они договорились... – тихо промолвила Эфи.
– Видишь ли, мой друг, – начал Серега тоном психотерапевта, взявши мою ладонь в свои лапищи, – уже изначально предполагалось, что мальчики для битья, даже будучи взрослыми, не смогут произвести потомства. Сперматозоиды вашего организма не способны оплодотворить яйцеклетку женщины из-за различия в липидных комплексах мембран. Пока вы были детьми – все было прекрасно, ведь вас особо не беспокоила проблема полов, но когда подошло время полового созревания, в генштабе задумались. Они не на шутку испугались перспективы получения десяти миллионов лишних самцов...
– Хватит, – я отмахнулся. – Мне лично наплевать, как удовлетворять влечение. У нас по этому поводу нет никаких комплексов, но уж если об этом зашла речь, то лучше было бы продуцировать евнухов – ими-то легко управлять.
– Но от вас же требуют, прежде всего, агрессивного поведения. Где ты видел агрессивного кастрата?
Слово взяла Эфи:
– Мы не можем повлиять на очередность вашей регенерации и просто не воскрешать вас. По-видимому, такие условия поставили нам селениты, и это говорит об их несомненной гуманности. Но обитатели хроноса совершенно не понимают нюансов материального мира: материя для них – такая же абстракция, как для нас время, которым они с легкостью манипулируют. Но, похоже, что теперь титаническими усилиями генштаб нашел некое компромиссное решение – там полно здравомыслящих людей, – теперь ребят будут воскрешать, но придавать им всегда определенный возраст и соответствующие ему воспоминания.
– То есть нас будут воскрешать наполовину. Мы будем полуживые, четверть-живые, одна-восьмая-живые...
Они молчали, не зная, что еще можно добавить к моим словам.
– Кстати, – встрепенулся Серега, – я хотел тебя еще спросить, чем занимается ваша лаборатория?
– Какая лаборатория?
– Ну та, в северных горах, около ледника.
– Давай посмотрим...
Я сел за монитор. Через несколько минут работы мне стало понятным, что об этом объекте нет информации в банке данных генштаба. Это было очень непонятно, тем более, что Серега клялся, мол, объект, несомненно, принадлежит экспедиционному корпусу. Теперь и он, и Эфи стояли за моей спиной, слегка согнувшись и облокотившись на спинку стула.
– Вот те на... – медленно произнесла Эфи.
Я повернулся к своим посетителям:
– Расскажите-ка мне, что это за штука у вас тут в горах?
– Видишь ли, мой друг, – опять сказал дежурную фразу Серега, – обнаружили ее случайно. Там, на севере, залежи бокситов. Их пока не трогают, но там обитает маленькая партия геологов. И один из этой партии, наш человек, частенько рассказывает о грузовых мобилях, снующих по бетонке, оканчивающейся экранированным тоннелем, и об авиетках, периодически садящихся за хребет.
– То есть они особо не прячутся?
Сергей Васильевич пожал плечами.
Вызвав Скорпиона, я заставил Серегу еще раз повторить свой рассказ.
– Ну, – спросил я командора, – что делать будем?
– Надо бы разобраться, – ответил Скорпион, изобразив на лице решимость, за которой легко читалась ирония. То ли он не верил рассказанному, то ли считал все это пустяками.
– Переночуйте-ка у нас, – обратился я к Сереге и Эфи, – а утром мы наведаемся на север.
Но они тут же вскочили с мест и принялись отнекиваться, мол, уже полчетвертого и ночь, собственно, окончилась, и что у них дети дома плачут. Мы попрощались. Но Скорпион, проводив их до ворот базы, снова пришел ко мне.
– Вот что, – сказал он серьезно, – завтра, то есть, сегодня, в десять часов, когда тут темно, то есть местная ночь, наведаемся на север.
– То есть ты переменил свое мнение, – слегка передразнил я его.
– Возьмем с собой сотню пацанов, транспортник с пятью самоходками, две канонерки и... Давай предупредим линкор на орбите.
Такие речи командора встревожили меня. Я смотрел на Скорпиона, слегка покусывая нижнюю губу.
– Ну, чего ты пялишься, твое преосвященство? – раздраженно сказал он. – От яйцеголовых можно ожидать всяческих фортелей. А вдруг там, в горах, готовят монстров похлеще нас?
Нудное дребезжание сотрясало полутемное нутро самоходки. А сама самоходка покоилась в вибрирующем брюхе транспортника. Компанию мне составляли два оператора – Чип и Чико – мелкие, но широкоплечие для своих годов пареньки. На меня они не обращали ни малейшего внимания, а перешептывались и периодически тихо смеялись. Мне было немного скучно, и к тому же побаливала голова – я недоспал. И хотя дремота то и дело заставляла меня прислоняться к броне, но мелкая дрожь, тут же проникающая в мозги и заставляющая неприятно резонировать зубы, все равно не давала мне забыться. Мы должны были прибыть на место минут через пятнадцать. Рефлекторным движением я включил экран внешнего обзора. Заметив мои действия, операторы вопросительно посмотрели на меня, но я покачал головой, мол, не стоит беспокоиться. А снаружи, за титановым боком транспортника, смотреть было нечего – смоляная чернота. Стояла ночь, хотя по земному времени было позднее утро. Сейчас же в мой праздный ум полезли мысли по поводу неудобства житья на других планетах. В целях избежать путаницы, все обитаемые миры жили только по земному времени, вернее, по времени Гринвича. Поэтому уже никто не обращал внимания на соответствие земных понятий об утре, дне и вечере реальным суточным циклам иных миров. Впрочем, то же происходило и с временами года. Кое-где, правда, на планетах с орбитой, близкой к земной, поселенцы выдумывали свои календари, но они имели второстепенное значение...
Я встрепенулся, осознав, что моя голова работает совсем не в том направлении, в каком следовало бы. Скоро мы будем около загадочной базы, и надо было уже думать о том, как, собственно, в нее проникнуть. Словно прочитав мои мысли, на связь вышел Скорпион и другие офицеры нашего отряда. Мой коллега, как я и ожидал, предложил прорываться с боем, на что мне пришлось решительно возразить.
– Давайте не будем ломать дров, – заметил я наставническим тоном. – Попробуем сначала официальные каналы.
– Ты опять за старое? – с обидой в голосе воскликнул Скорпион. – Тебе. хоть кол на голове теши! Вспомни, сколько раз тебе давали по шее, когда ты действовал официальными путями.
Но другие офицеры меня побаивались и поддержали мое предложение при одном воздержавшемся. Скорпиону не оставалось ничего другого, как погрузиться в отрешенное, мрачное бормотание с самим собой.
А тем временем наш отряд снизился около заимки геологов. Когда я вышел наружу, все обитатели потрепанного непогодой ангара стояли около порога своего жилища и ежились от холода и легкого страха, рассматривая уродливые физиономии наших боевых скафандров. Открыв забрало и глотнув ледяного воздуха, я подошел к геологам. Они, конечно, знали о событиях возле пятого мегаполиса, поэтому были настроены к нам весьма прохладно.
– Где база? – спросил я геологов. Мне пришлось еще раз повторить вопрос, и только тогда они поняли его смысл.
– Авиетки садятся там... – После мимолетного колебания произнес начальник партии, показав на одну из вершин горной гряды, чей силуэт на звездном небе напоминал изрытый кариесом коренной зуб.
– А что вы хотите? – отважился подать голос один из геологов.
Но мы не удостоили их ответом. Быстро погрузившись в корабли, наш отряд не спеша последовал в сторону гнилого зуба, оставив обитателей заимки на грани паники.
По ту сторону изъеденной ветровой эрозии вершины тянулся высокогорный луг, покрытый подушками мха, серебрившимися в свете прожекторов. Как показывал локатор, в полукилометре от вершины над лугом возвышался купол, несомненно означавший вход в базу. Мы остановились в ста метрах от купола.
Все это время я находился в командирской кубке канонерки, рядом со Скорпионом. Теперь командор посмотрел на меня и развел руками, дескать, мы пришли – теперь дело за тобой. Я медленно развернул пакет, что прихватил с собой и, к удивлению присутствующих, поверх скафандра облачился в кардинальскую сутану.
– Как ты думаешь, – обратился я затем к Скорпиону, – посмеют ли они отказать в визите кардиналу экспедиционного корпуса?
– Вот уж не знаю, ваше преосвященство.
Отец Фабиан, сопровождаемый пятью стрелками, сидя на броне самоходки, приблизился к куполу. Делегация принялась кружить вокруг сооружения, ища селектор связи или какое-нибудь другое коммуникационное устройство, но таковые отсутствовали. Слегка озадаченный, кардинал приказал включить мегафон, резонно полагая, что персонал базы внимательно следит за происходящим:
– С вами говорит его преосвященство кардинал экспедиционного корпуса отец Фабиан. Как член генерального штаба я имею право посещать любые военные объекты. Я требую открыть нам доступ на базу.
Тишина была мне ответом. Ни один из шлюзов купола не открылся, а минуло уже почитай двадцать минут. Я повторил еще два раза свое послание, но с тем же результатом, вернее, при полном его отсутствии.
– Кончай ломать комедию, – услышал я в динамиках голос Скорпиона.
Подождав еще несколько минут, отец Фабиан согласился со мной и был вынужден вернуться на канонерку, где полностью растворился в глубине личности командора Фобоса, а последний, в свою очередь, передал бразды правления Скорпиону.
На военном совете было решено отложить активные действия до местного утра, когда операторы соберут достаточно информации об объекте. Мы не опасались нападения, ведь за ситуацией следил линкор на орбите.
Утро на этой планете наступало дважды. Сначала восходила яркая звезда, светившая подобно пяти Венерам на земном небосклоне – это была компаньонка основного Солнца, которое лишь через полчаса лениво поднималось из-за вершин, одаряя высокогорье каким-то безжизненным, чуждым человеческому восприятию светом. Рассвет наступил в пять часов вечера по земному. К этому времени выяснилось, что база надежно экранирована – на галофоне возникла трехмерная проекция, напоминавшая гипсовый слепок муравьиных ходов. Но о внутренности этого муравейника, о его энергетическом потенциале и обитателях не было сведений. Правда, в силовом поле была брешь диаметром около сантиметра – там наружу выходили кабели для сбора информации о внешнем мире – но мы не сомневались, что эта слабинка компенсируется мощной системой обороны в данном месте.
– Подозреваю, что если бы мы даже телепортировали через эту лазейку ядерный заряд, они все равно смогут уберечься, – высказал свою точку зрения Скорпион.
А один из операторов, присоединенный к компьютеру, тут же добавил:
– Судя по объему сооружения, энергии на поддержание силового поля хватит едва ли на три дня. Потом мы можем попытаться взять их штурмом.
– Отлично! – Скорпион включил селектор внешней связи и принялся орать в рассветную тишину, что мы, дескать, никуда не торопимся, что за нами весь флот, и что лучше сдаться по-хорошему. Ответа вновь не последовало.
– Теперь надо держать ухо востро. – Впервые за все время я решил вмешаться в ход событий. – У меня такое ощущение, что они пойдут на прорыв.
Скорпион кивнул, и вслед за ним кивнули операторы.
Ровно через час земля во мгновение ока вздыбилась перед нами. Бетонный купол разлетелся на куски к чертовой матери, засыпав одну самоходку. В небо рванулся эсминец, сотрясая грохотом окрестные скалы, обрушив на нас шквал немного хаотичного, но достаточно эффективного огня, не давая нам подняться с грунта. Мы вынуждены были включить защиту. Тут же связавшись с линкором на орбите, Скорпион попросил не упускать из виду. корабль беглецов, но и не ввязываться в бой.
– Срочно подъем! – крикнул один из операторов, и только мы набрали высоту, как по горному лугу, будто по шкуре гигантского зверя, пробежала дрожь. Порода осела, образовав воронку. Столбики мини-смерчей закружились по склону, и кое-где из-под земли вырвались наружу струи пара и проблески огня.
– Взорвали... – констатировал Скорпион обиженным голосом.
– Взорвали, но не все. – Один из мальчишек ткнул пальцем в монитор. – Уничтожена глубинная часть базы, наверное непосредственно исследовательский центр. А вот этот коридор, или, вернее, тоннель, уходящий на километр ниже по склону, жилая зона, судя по всему, пострадал мало.
И когда мы снова опустились на обезображенную взрывом поверхность, оператор воскликнул:
– Да там есть кто-то живой!
Действительно, под нами, на глубине в тридцать метров, сканер показывал слабое излучение человеческого организма. Попросив оператора тщательно идентифицировать объект, я стал внимательно наблюдать, как Скорпион отдает указания, стремясь как можно быстрее добраться до жилого отсека. Командор предложил телепортировать куски породы, так как было рискованно проводить взрывные работы, а бурить было нечем. На телепортацию, конечно, пойдет уйма энергии, так что нам придется оставить здесь и транспортник с экипажем, и перевозимые им самоходки дожидаться, пока реактор не наберет утерянную мощность. Вот оператор тронул меня за руку, дав понять, что анализ окончен:
– Это существо похоже на человека и на мальчика для битья, но точно не кибер.
Мне становилось интересно:
– А оно вооружено?
– Особой активности не замечаю.
"И то хорошо", – подумал я. Тут и Скорпион, наконец, доШел до бетонных стен тоннеля, прорезав в породе шахту диаметром не более метра. Он тут же занялся формированием штурмового отряда, а я как бы в оцепенении следил за его действиями, ощущая растущее внутри меня знакомое чувство, которое люди называют интуицией или прозрением. Неожиданно для окружающих я вскочил и сказал громко и властно:
– В тоннель иду я один! Там ждут меня! Вы слышите – только меня!
Все замерли, а затем Скорпион тихо продублировал:
– Фобос идет один. Не мешать ему. – И он приблизился ко мне, и он зашептал мне на ухо. – Что? Опять тебя пробрало?
Я не ответил – мое состояние было настолько очевидным, что слова казались лишними.
– Не знаю, что ждет тебя там, но лучше было бы его сразу уничтожить, – уже более громко сказал мне вослед Скорпион, изобразив, как надо давить блоху двумя ногтями.
Перегородка, за которой открылся хорошо освещенный, обитый зеленым искусственным ворсом коридор, оказалась незаблокированной и легко поддалась моему плечу. Я ступил в жилую зону, и тут мне снова показалось, что я знаю, куда идти, будто мне приходилось бывать здесь не однажды. Не тратя времени на разглядывание интерьера, я почти побежал вплоть до той двери, возле которой ноги мои ощутили слабость, и только маленькая доза стимулятора вернула мне бодрость и ясность мысли. Немного подождав, убеждаясь, что со мной все в порядке, я вскинул бластер, выстрелил в замок и вломился в каюту, готовый увидеть нечто чудовищное.
Она сидела на разбросанной кровати, обреченная и напуганная. Поджав под себя ноги и целиком закутавшись в белую пуховую шаль, она прижимала изображением к груди какую-то карточку. Но она не плакала, она просто заворожено смотрела на меня своими удивительными, серо-зелеными глазами. И я тоже будто окаменел, разглядывая эти белые, отдающие фантастическим перламутровым блеском, волосы, это бледное, без малейшего изъяна лицо. Тут мне подумалось, что передо мной пластиковая имитация – не бывает столь идеальной кожи – но едва я протянул руку, чтобы коснуться этого прелестного существа грубой поверхностью перчатки скафандра (хотя это было бессмысленным порывом, ведь я все равно не смог бы ничего ощутить сквозь броню), как она закричала так громко и безысходно, что в приступе паники мною был нажат курок парализатора, тело ее дернулось и осело на мягкое ложе. Здесь только я осознал, что громадных размеров шаль является ее единственным одеянием. Фантазия моя заиграла, и, потянув за краешек накидки, я полностью обнажил ее. Она была развита как четырнадцатилетняя девочка – возраст, способный довести до безумия любого мужчину. Это неповторимое сочетание развитых женских органов и, несомненно, детские пропорции тела издавна были объектом вожделения многих, в том числе и командора Фобоса. Если бы на мне не было скафандра, то я бы уже овладел ею. Почти безумие поразило меня. Я готов был разодрать на себе металл и броситься на это притягательное тело. Даже отец Фабиан не выдержал такого искушения. И руки мои начали лихорадочно работать, последовательно отключая системы скафандра и стягивая амуницию, как вдруг, будто удар током, пронзили мой мозг слова оператора, сказанные незадолго до того, как я оказался в тоннеле: "Это существо похоже на человека..." "Она дитя дьявола! Беги! Перед тобой отпрыск сатаны!" – завопила во мне личность кардинала, но я не поддался вопящему священнику, а заставил себя приблизиться к распростертому без сознания телу, дабы внимательно осмотреть его.
Я нашел это под правой грудью, напоминавшей розовый бутончик, – контакты для шины компьютера. "Зачем им это?" – стучалось в моих висках. Машинально в ту секунду я повернул изображением вверх карточку, которую она выронила, лишившись чувств. На меня уставился самодовольный, не молодой уже мужичок неприятной внешности. Он был воплощением несуразности – большие оттопыренные уши и маленький подбородок; толстые губы и маленький носик. Весь его вид говорил о страдающей плоти, но в то же время глаза светились интеллектом, мощным и, как мне показалось, злобным. В это мгновение новая догадка пробрала меня до рецидива дрожи в коленках, и скафандр не мог уже укрепить мое ослабевшее тело, ибо я в первом порыве страсти отключил сервисные системы. Лишь через пару минут мне удалось овладеть собой и восстановить боеспособность своей скорлупы. Обругав себя как только можно, я нарочито грубо взял ее на руки, укутав в шаль с головы до ног наподобие мумии. Затем, немного подумав, я взял с собой фотографию мужичка, вспомнив, как она прижимала ее к груди. "Все просто, – бормотал я на обратной дороге, – все слишком просто. Есть мальчики для битья. А теперь, значит, есть девочки для наслаждений".
Свою добычу я не показал никому. Хотя на канонерке многие, и в том числе Скорпион, видели, как я пронес в свою каюту завернутое в ткань тело, никто даже не стал спрашивать у меня о произошедшем. Несмотря на замашки Казановы, Скорпион умел быть разумным человеком и предпочел не конфликтовать со мной. Однако я подозревал, что мой товарищ втайне проклинает меня, поскольку поведение Скорпиона стало сугубо официальным. Он, конечно, ревновал и думал, что я хочу овладеть находкой единолично, воспользовавшись своим служебным положением. Положа руку на сердце, Скорпион был недалек от истины, но я уже ничего не мог с собой поделать. Дабы не терзать далее душу своего товарища, я приказал выйти на орбиту и причалить к линкору, где обосновался со своим трофеем в подготовленной специально для меня каюте.
Прошло несколько часов. Моя пленница очнулась, привела себя в порядок, поела и снова улеглась в кровать. Она не желала расставаться с изображением мужичка. Она шептала что-то картинке и не обращала на меня никакого внимания. Она категорически отказалась одеться во что–нибудь более существенное, чем просвечивающаяся шаль и периодически дразнила меня неожиданно оголявшейся попкой, не придавая этому, впрочем, никакого значения. Наконец, моя ненаглядная заинтересовалась сутаной, выудила из кармана библию и принялась с увлечением читать ее, слегка шевеля губами, но не издав ни звука. Именно в эту минуту, когда я с нарастающим вожделением созерцал свою углубившуюся в текст Нового Завета находку, мне сообщили, что со мной рвется поговорить аббат Грегор. Секретарь кардинала уже пытался несколько раз связаться со мной, и я понимал, что он не отстанет, пока мы не выясним наши отношения до конца. Грегор не мог примириться с тем, что его доселе такой покладистый шеф в одночасье переродился в нечто пугающее. Но на свою беду, я никак не мог отыскать отца Фабиана. Похоже было, что личность склонного к смущению священника, моя , благополучно скончалась, растворилась в колоритной фигуре командора Фобоса. Поэтому не было смысла надевать сутану и отягощать шею крестом. "", – произнес я касательно его преосвященства и дал добро на беседу с аббатом, подумав с ухмылкой: "Ведь мне прекрасно известно, чему будет посвящена эта душеспасительная беседа, и что ее концовка сильно смахивает на речи Кантона Старшего".
– Ваше Преосвященство, – воззвал ко мне аббат Грегор, еще не успев как следует материализоваться в галофоне, но тут же осекся, уставившись на мою одежду.
– Что такое? – Я нарочито внимательно оглядел свой помятый комбинезон.
– Вы хотели побеседовать с отцом Фабианом? – Покачав головой, я добавил печальным голосом. – К сожалению, это невозможно. Он скоропостижно почил. Прошу вас, помолитесь за его душу.
– Что говорите, вы, безумец! – взвился аббат. – Гореть вам в гиене огненной, вероотступник!
– Не впервой...
– А! Я знал, я знал, что вы сатанинское отродье, и я был против того, чтобы вас пускали в лоно святой церкви...
– Как животик, – прервал я гневную проповедь аббата, показав на солнечное сплетение, – не болит?
– Вы не сможете меня запугать! – смело выкрикнул Грегор, слегка отодвинувшись от камеры.
– Упаси Бог, я просто...
– Не упоминайте имя его, нечестивец! – гневно крикнул аббат и, воздев руки к небесам, процитировал. – О, если бы Ты, Боже, поразил нечестивого! Удалитесь от меня, кровожадные! Они говорят против Тебя нечестиво, суетное замышляют враги твои. Мне ли не возненавидеть ненавидящих Тебя, Господи, и не возмущаться восстающими на Тебя? Полною ненавистью ненавижу их; враги они мне...
Глаза аббата Грегора были прикрыты.
– ... – добавил я к произнесенному.
И тут аббат удостоил меня такого взгляда, будто смотрел на поверженного змия. Но в ту же секунду очи его вылезли из орбит. Повернувшись, я увидел, что за моей спиной стоит моя девочка, совершенно голая. Она с приоткрытым ртом слушала аббата, держа в руках библию. Тем временем, взгляд Грегора опустился на ее покрытый еще нежным пушком лобок и остановился там. Слегка засмущавшись, моя находка прикрыла интимное место Священным Писанием.
Уши аббата Грегора запылали, дыхание его участилось, и он, тихо застонав, выключил связь. А она так и продолжала стоять возле меня.
Я привел ее в чувство, сильно и звонко хлопнув ей пониже спины, со словами:
– Сейчас я с тобой разберусь, бесстыдница ты этакая!
Она вскрикнула и попятилась назад, изумленно уставившись на меня. "Наконец-то мне удалось опять привлечь ее внимание", – думал я, вытаскивая из разъемов прочный световодный кабель. Рассекая воздух этим пластиковым шнуром, я принялся медленно подходить к забившейся в уголок кровати девочке, говоря зловещим голосом:
– Знаешь ли ты, несчастная, что такое боль? Она закивала головой, словно заводная кукла, стараясь натянуть на себя все, что попадалось ей под руки.
– Хорошо, – я еще ближе подошел к ней, – тогда советую отвечать на мои вопросы.
С этой репликой я сильно хлестнул шнуром по матрасу в сантиметре от ее вздрогнувшего тела. Она взвизгнула и закрыла лицо руками. Тут я заметил, что она уселась на изображение мужичка. Мне пришлось извлечь из–под нее карточку, оставив царапины на ее бедре:
– Кто это? – крикнул я, оторвав ее ладошки от заплаканного лица. Она лишь всхлипнула и вдруг резким движением вырвала у меня голограмму, прижав ее к груди, как делала это раньше.
Мне пришлось изменить тактику. Я присел около нее и принялся гладить жемчужные волосы, приговаривая:
– Ну, извини меня... Ну не надо плакать.
Она тут же прижалась ко мне.
– Почему ты молчишь? – шепнул я ей в ушко. – Тебе нельзя говорить? (Она кивнула). Почему? (Она пожала плечами). Давай тогда так: ты будешь письменно отвечать на мои вопросы. (Она отрицательно покачала головой).
Тогда я постучал по карточке:
– Это он запретил тебе говорить?
Она в ответ поцеловала мужичка в лоб, и меня передернуло, когда я представил, как бы этот поцелуй выглядел в натуре. Поднявшись и поправив съехавшую на пол кровать, я тихо пробубнил сам себе:
– Опять я влип в историю. Да... Надо бы придумать ей какое-то имя...
И тотчас до меня донесся звук, будто неясный вздох ветра за ночным окном:
– Альтаир...
Обернувшись, я схватил свою находку за плечи:
– Повтори!
И она вновь произнесла загадочным, неземным голосом с легкой дрожью:
– Альтаир...
Какие-то отрывочные воспоминания замелькали у меня в голове. И чем долее я разглядывал Альтаир, тем более отчетливо я ощущал понимание происходящего. Наконец, вскочив с кровати, я захохотал так громко, что задребезжали подвески светильника. Она тоже опасливо заулыбалась, будто имела дело с сумасшедшим, которому лучше поддакивать, дабы не навлечь на себя гнев безумца.
