Текст книги "Порочный круг"

В этот момент задребезжал зуммер срочной связи. После едва уловимого колебания, господин директор нажал кнопку «прием».

– В сегменте семьдесят шесть, – сообщил взволнованный голос, – на удалении светового часа металлическая конструкция малого объема!

Владелец кабинета никак не ответил на данное сообщение. Он стоял, повернувшись к нам спиной и до проступавшей на костяшках белизны стискивал кулаки и снова растопыривал .пальцы, совсем как малые дети, когда повторяют: «Мы писали, мы писали – наши пальчики устали». Наконец, господин директор пробормотал что-то невразумительное и уселся в скрипучее кресло, тут же вытянув вперед руки и забарабанив подушечками пальцев по столу.

– Он нервничает... – шепнул мне на ухо Скорпион.

Я еле заметно усмехнулся. Было отчего занервничать.

– Это они! – вдруг чуть ли не выкрикнул директор. Он уставился на нас. Глаза его источали испуг и растерянность.

– Господи! – произнес он трагическим голосом и картинно воздел руки к потолку. – Как я боялся этого! Как я молил, чтобы этот день никогда не настал! Ведь здесь же самое спокойное место... Я знал. Я сразу почувствовал, что так все и будет, стоило только Караяну завести беседу о монополе. Он все предвидел и не мог предупредить. Мерзавец...

– Мне кажется, – зашептал мне в другое ухо Козер, – он немного не в себе...

Господин директор неожиданно переменился в лице и протянул руку в мою сторону:

– Что вы стоите как истуканы?! Вы уже должны быть в линкоре и стартовать. Через шесть часов они же будут на расстоянии выстрела!

– Вот и отлично, – я улыбнулся, как мне показалось, ободряюще, – задействуем батареи кольца и нашего линкора, и в момент расправимся с этим гостем. Ведь он же малого объема, не так ли?

– Вы что, с ума сошли! – Господин директор вскочил.– Подпускать их к кольцу! Да ведь здесь же люди! Здесь женщины и дети! Я представить себе не могу, что будет, попади они сдуру в жилой сектор!

– Эвакуируйте их...

– На чем? Кроме вашего линкора, нет ни одного подходящего корабля!

– Черт побери, – вмешался в разговор Вол, – но мы тоже можем не вернуться.

– А! – Господин директор скорчил гримасу. – Меня не волнует, что там с вами случится. Вас для этого и штампуют тысячами и, кроме того, вы же бессмертны...

Господин директор говорил еще много всяких слов, но я уже повел своих офицеров к выходу. Заметив, что мы собираемся уходить, господин директор на мгновение замолк, а затем снова заорал:

– Немедленно остановитесь! Куда это вы направились?– Его лицо было покрыто красными пятнами, а на лбу выступила испарина.

– Выполнять ваш приказ, – ответил я злобным голосом и переступил порог.

Когда мы вернулись к линкору, он был опутан фермами обслуживания и облеплен киберами вперемешку с техниками. Козер, завидев эту картину, схватился за голову и рванулся вперед, вопя, чтобы без него никто не лез под башни и не сломал чего-нибудь. Вол, ставший еще более угрюмым, молча направился к своей канонерке вокруг линкора – она прицеплена к противоположному борту. Со мной остался лишь Скорпион. Мы стояли метрах в тридцати от корабля и смотрели на суету ремонтников. Вдруг от этого муравейника отделилась маленькая фигурка и засеменила в нашу сторону.

– Здравствуйте, господа офицеры, – поздоровался техник. – Меня зовут мистер Ли и я руковожу ремонтом.

Я сделал жест рукой, намереваясь спросить мистера Ли, но он упредил мой вопрос:

– Не беспокойтесь, через сорок минут все будет готово и вы сможете отчаливать.

Мистер Ли сделал паузу:

– Вы были у господина директора?

– Да, – ответил за меня Скорпион. – Истеричный, между прочим, мужик.

Мистер Ли опустил голову:

– Значит, это правда...

– О чем это вы?

– На нас движется эскадра киберов.

– Не говорите ерунды, – сказал я раздраженно. – Речь идет пока о металлической конструкции малого объема. Это вполне может быть и просто метеорит или ядро кометы...

– Железное-то... – Мистер Ли покачал головой.

– Ладно. – Я махнул рукой. – Мы идем на корабль, и как только вы закончите – стартуем.

* * *

Неопознанный корабль медленно приближался к нам. Как и следовало ожидать, он применил типичную тактику: остановился в девятистах тысячах километров, на границе трехсекундной зоны ожидания. Это означает, что в случае нашего залпа энергия выстрела пучковых пушек, передвигаясь в пространстве со скоростью света, достигнет его лишь спустя три секунды. Но хрональные детекторы уже через три сотых засекут открытие нами огня, а за оставшееся время противник в боевом режиме полета может спокойно сместиться на десять тысяч километров по широкому сегменту. Говоря проще, попасть в него хотя бы одним зарядом можно только «на дурачка». . Реальный бой начинается на рубеже в девяносто – пятьдесят тысяч километров, ну а сейчас мы просто кружились друг напротив друга вокруг центра масс, чтобы, придерживаясь относительно безопасного расстояния, узнать, как говорится, «ху из ху».

Я посмотрел на детектор габаритов. Судя по его показаниям, а также по энергонасыщенности, это был действительно корабль киберов, причем одинакового с нами класса, а значит и с аналогичным вооружением. Несомненно, что он находился в полете несколько десятков лет, поскольку ближайший форпост телепортационной системы роботов был в пяти парсеках от нас, а без ее услуг корабль способен передвигаться только своим ходом со скоростью не больше девяти десятых световой по максимуму. Вообще-то, это меня мало утешало. Киберы, в принципе, гарантированно сохраняли боеспособность в течение шестисот лет, то есть в данном случае они израсходовали не более десяти процентов своего агрессивного потенциала. У пультов управления Дев голосом переговаривался с Раком. Сидевший справа от них Змей вел немой диалог с бортовыми мозгами. Честно говоря, я приблизительно знал результаты, которые он получит в ходе этой процедуры. Вероятность счастливого для нас исхода в драках с таким типом противника обычно составляет сорок шесть или сорок семь процентов.

В рубку зашел Жан. Он, по-видимому, проснулся от сигнала «Внимание». Подавив зевоту и ежась от озноба, как мне показалось, нервного происхождения, он встал за моей спиной. Немного помявшись, он постучал по локтю моего скафандра:

– Простите, мистер, мы будем драться?

Я оглянулся и посмотрел на его лицо. Жан едва заметно улыбнулся, но в его голубых глазах проскакивали искорки беспокойства. Мне вдруг подумалось, что этот паренек, пожалуй, может и сдрейфить, если дело обернется круто. Желая как-то ободрить мальчишку, я положил руку ему на плечо и улыбнулся в ответ:

– Еще не знаю. Вполне возможно, что они не станут с нами связываться. Особенно, если учесть, что мы можем отойти под защиту артиллерии кольца и атаковать оттуда.

Внутри меня, однако, по какой-то фатальной интуиции зрело чувство, что на этот раз нам не удастся с миром разойтись. Корабль киберов в данном пункте пространства не мог иметь другую задачу, кроме как подрыв наших коммуникаций.

Было видно, что настроение у Жана поднялось. Он тешил себя надеждой, что все обернется действительно так, как я ему сказал. Жан отошел к переборке и уселся на ящик с бластерными обоймами справа от входа в рубку. Провожая его взглядом, я мысленно подметил, что было бы неплохо доставить в наш арсенал побольше боеприпасов для легкого оружия. Вполне возможно, что во время боя выйдет из строя телепортационная система, а склад далеко, так что несколько дополнительных ящиков зарядов нам не повредят.

Тем временем Жан, заметив мой пристальный взгляд в его сторону, встал и спросил:

– Можно я побуду здесь, мистер? Ведь мне уже все равно не уснуть.

Я неопределенно махнул рукой в его сторону: мол, делай что хочешь, и обратил внимание, что Змей выжидающе смотрит на меня. Я кивнул головой. В ответ он показал большим пальцем через плечо на свой дисплей и сказал довольным голосом:

– Знаете, мистер, вероятность того, что мы вскроем эту железяку, равна пятидесяти четырем процентам.

Это было значительно выше, чем я ожидал. Подойдя к Змею, я принялся теребить подбородок, собираясь с мыслями.

– Восемь процентов выше обычного, – я рассуждал вслух, – значит киберов кто-то потрепал... Какая картина повреждений?

– Ну, не могу ответить вам, мистер. Они же чересчур далеко от нас.

– Ах, да...

– Если вы прикажете, – продолжал Змей, – то канонерщики могли бы подойти к ним на дистанцию километров так в сто тысяч, и мы получили бы более точную информацию.

Из другого конца рубки подал голос Дев:

– Не думаю, что они позволят нам сделать это. Лучше послать туда навстречу «апельсины».

Я обернулся. Дев машинально прижал правую руку к левой стороне груди и продолжил:

– Простите, мистер, но я не думаю, что у них имеется какое-либо повреждение. Скорее всего, они просто расстреляли часть своих зарядов – в другом случае киберы просто ни за что бы не отважились сблизиться с нами.

Молчавший доселе Рак подтверждающие кивнул головой и тоже обратился ко мне:

– Если у них уменьшился угол обстрела хотя бы одной башни, то, если поднапрячься, мы можем их взять без особых проблем.

– Твое «без особых проблем» обойдется нам, между прочим, в две трети экипажа, и как минимум в одну канонерку,– возразил ему из угла Жан.

Рак повернулся к Жану, в его голосе слышались интонации усмешки:

– А чего ты, собственно, боишься? Лично меня убивали уже три раза. Ты же знаешь, Жан, что мы в принципе – бессмертные существа, – он посмотрел по сторонам, ища поддержку на лицах других.

Глаза Жана сверкнули, его лицо побледнело, и на нем ярко зарыжели веснушки:

– Черт побери! Мне не меньше тебя известно, что каждая секунда нашего бытия записывается на матрице, которая заложена за сотни миллиардов километров отсюда. Убить нас полностью, то есть повергнуть в небытие, возможно только уничтожив это хранилище личностей. Но в ближайшие столетия киберам вряд ли удастся это сделать, впрочем они и не в состоянии каким-либо образом повлиять на сам процесс записи. Тебе, Рак, все время везло: тебя три раза разрывало на атомы, а через три-четыре года матрицу твоего сознания записывали на кору мозга нового тела, выращенного, между прочим, также из соматических клеток твоего гипоталамуса и полностью биологически идентичного тому, с которым ты уже когда-то расстался. Ты не успел почувствовать боли, когда тебя убили: ты как бы проспал все это время сном без сновидений. Зная весь этот процесс, многие из нас ну просто совершенно потеряли страх перед смертью. Они иногда даже специально лезут на рожон, когда затянувшаяся кампания им надоедает.

Змей сжал подлокотники кресла:

– Кого ты имеешь в виду?

Я вытолкнул Жана из рубки. Охваченный неприятными воспоминаниями, он продолжал говорить, жалуясь теперь уже скорее сам себе:

– Как я просил эту заразу Щегла пристрелить меня, когда лишился обоих ног и руки на подступах к Эридану. Но нет, платить за преднамеренную порчу еще не умершего тела он не захотел. Он сказал мне тогда, что это для него слишком дорогое удовольствие. Конечно, гораздо проще было приковать меня на двадцать месяцев к постели, пока не вырастут новые конечности.

– Не надо портить всем нервы перед боем, – сказал я ему строго, – если на то пошло, то я обещаю, что в случае тяжелого ранения добью тебя, хотя потом мне придется платить за издержки и выложить из своего кармана десять тысяч монет.

Видя, что Жан вот-вот расплачется, я наклонился поближе к его веснушкам и шепнул ему на ухо:

– Только не надо позорить себя слезами. В конце концов, ты самый молодой среди операторов, тебе всего двенадцать, поэтому ты стоишь дешевле всех. За Рака, к примеру, мне пришлось бы платить пятнадцать тысяч.

Жан отвернулся от меня и, шмыгая носом, спросил дрожащим голосом:

– Это оказалось решающим фактором вашего согласия, мистер?

– Нет, ты мне симпатичен хотя бы потому, что лишен машинности в характере, что свойственно немногим из Рас,– сказал я ему очень тихо, выпрямился, подтолкнул его вперед и приказал уже более громким голосом, так, чтобы меня слышали и в рубке: – Иди в каюту и постарайся успокоиться ко времени своего дежурства. У тебя всего полчаса в запасе. Ясно?

– Понял, мистер.

Жан сделал несколько шагов по коридору, вдруг обернулся и быстро, негромко проговорил:

– Спасибо вам, Фобос, я напишу расписку.

«Чертов мальчишка, – думал я беззлобно, входя обратно в рубку, – все-таки выбил меня из колеи. Ну, ладно...».

Рак, усмехаясь, спросил меня:

– Ну что, мистер. Он уговорил вас добить себя?

Чтобы быстро отвлечь операторов от случившегося и вернуть их в рабочий ритм, я решил, что стоит на них рявкнуть:

– А ну отставить реплики! – крикнул я, затем добавил более спокойным голосом. – Уткните свои рожицы в экраны и чтобы без эмоций. Боевая тревога!

Я нажал красную кнопку.

Сирена боевой тревоги отзвенела по всем отсекам линкора. Когда она стихла, не было слышно ни топота бегущих ног, ни стона переборок, ни бряцания оружия. В сущности, мой сигнал только подтвердил, что мы обнаружили действительно вражеский корабль. Первая смена стрелков и так была на боевом дежурстве и всегда готова по приказу мгновенно открыть огонь. Вторая смена проснулась и, кто недовольно, а кто с радостью, залезала в скафандры. Теперь все до единого будут оставаться в них до тех пор, пока не прозвучит приказ «Отбой». А топот и стон переборок под ногами бегущей по местам команды линкора навсегда канули в лету. Современные большие боевые корабли оснащены системой внутренней телепортации, так что любой человек или боеприпас может практически моментально оказаться в нужном месте.

Именно таким способом в моей рубке возникли Скорпион и Вол. Они поздоровались со мной кивком головы. Скорпион уселся на ящике, с которого недавно встал Жан. Глядя на решетчатый пол и поглаживая ладонью шею, он неторопливо заговорил:

– Мои операторы доложили о линкоре киберов за трехсекундной зоной. Мне кажется, можно было бы его пощупать... – он взглянул на Вола.

Вол, тем временем, в задумчивости оторвал листочек от плюща, который стелился по левой стенке сразу около входа, и засунул его черешок в рот. На взгляд Скорпиона коллега ответил, неопределенно вскинув брови, пожав плечами и склонив голову немного набок. По этой пантомиме я понял, что он не горит энтузиазмом. Но после непродолжительной паузы Вол все-таки поделился с нами своими соображениями:

– Мы могли бы, конечно, подойти к ним на сто тысяч и посмотреть, какова будет их реакция. Но лучше бросить «апельсины». три или четыре часа ожидания хуже нам не сделают, зато мы соберем кучу информации.

Змей, не оборачиваясь в нашу сторону, доложил:

– Мистер, от вражеского корабля отошли одна канонерка, и, по-видимому, два абордажных снаряда.

«Итак, – подумал я, – они решили форсировать события».

Скорпион и Вол встали в рамки и телепортировались в рубки своих канонерок. Через четыре секунды корпус линкора дрогнул. Две канонерки, которые прикреплялись к моему кораблю как рыбы-прилипалы к акуле, отошли на дистанцию в сто километров, включили двигатели на полную тягу и рванулись навстречу врагу. Я повернулся к Раку:

– Послушай, это не могут быть абордажные снаряды. Из-за моей спины раздался голос Змея:

– Я ошибся, там друг за другом идут две пары катеров.

Мне так и показалось с самого начала. Невероятно, чтобы киберы сразу послали абордажные команды. Захват корабля противника возможен, если подавлено больше двух третей огневых точек на его поверхности, иначе штурмовые отряды будут полностью уничтожены еще до выхода на траекторию атаки.

Я включил изображение на маленьких экранах моего пульта. Возникла панорама рубки первой канонерки. Скорпион услышал щелчок селектора двусторонней связи, повернулся к камере и сказал:

– Фобос, я отошел от вас на шестьдесят тысяч, до ихней канонерки семьсот сорок тысяч. С ней, оказывается, еще четыре катера.

– Я знаю.

Скорпион повернулся и заговорил по внутренней связи, обращаясь к экипажу единственного катера канонерки. Мне был слышен их разговор.

– Юла, готов?

– Да, мистер.

– Отойди от нас на двести пятьдесят тысяч, пройдись перед фронтом киберов и пальни по ним пару раз, предупреди их о наших серьезных намерениях.

– Понял, мистер!

– Даю координаты в твою черепушку.

– Угу... Принял! Поехали!

Изображение на экране заметно дрогнуло. Юла стартовал.

Наши катера представляют собой скрепляющиеся во время старта полусферы. В каждой из них находятся по два пилота. В боевом положении катер имеет вид шара, утыканного орудийными башенками. В случае, если в ходе боя одна полусфера окажется полностью раскуроченной и угрожает безопасности двух других членов экипажа, уцелевшая половинка может отделиться и уйти на базу. Однако в этом случае ее днище становится привлекательной и беззащитной мишенью для орудий врага.

Рак подал сигнал вызова. Я оглянулся влево.

– Мистер, у меня на экране картинка Юлы. Хотите, я переведу ее вам?

– Давай.

Я кивнул головой и повернулся обратно к своим мониторам. Полость тесного катера освещалась приглушенным красноватым светом. Внутренняя поверхность оболочки шара была усеяна маленькими экранами. Их границы были видны только вблизи, и изображение в целом сливалось в общую картину окружающего пространства. Казалось, что каждый пилот летит в своем секторе космоса. Через все экраны в хаотичной пляске проскакивали сетки прицелов. Мозг катера сам выявлял наиболее опасные цели, которые угрожали его существованию (в этом случае сетка прицела горела красным) или наиболее соблазнительные мишени, которые могут быть без труда поражены им (тут сетки прицелов вспыхивали белым). Пока что все концентрические кольца светились нейтральным зеленым оттенком – цели станут реально досягаемыми только через пять минут полета. В момент начала боя сознание четырех пилотов катера сольется со схемами бортового компьютера и они составят единое, извергающее плазму, грозное оружие нападения, которое с успехом может противостоять изощренному интеллекту киберов; поскольку в данном случае реакция и быстрота мышления машины соединится с интуицией и отвагой пилотов. В таком состоянии прямой контакт с экипажем катера нецелесообразен, а если и возможен, то только через компьютер. Поэтому окончательную установку на разведку боем Скорпион давал во время фазы сближения с противником:

– Юла! Лучше всего подойди к ним не ближе семидесяти тысяч, дай беглым огнем по двум катерам правого фланга и домой.