Текст книги "Вардананк"

Автор книги: Дереник Демирчян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 42 (всего у книги 54 страниц)

Васак ответил ему только взглядом. Послышался неприязненный ропот, выражавший возмущение нахараров.

Откинув дверной занавес, дворецкий хотел войти с докладом к марзпану. Но, оттолкнув его, в покои быстрыми шагами вошел Атом. Он так смело и спокойно оглядел нахараров, как будто за дверью стоял целый полк его воинов.

– Привет, государи! – холодно проговорил он.

Нахарары удивленно и нехотя ответили на его приветствие.

– Привет, князь! – отозвался и Васак, стараясь не показать проснувшегося подозрения. – Соблаюволи присесть.

Выразив знаком признательность, Атом опустился на сидение.

– Почему освобождены заключенные персы, государь марзпан? – обратился он к Васаку, с трудом сдерживая волнение. – И они здесь, у тебя?

– Здесь, как в единственно безопасном месте! – ответил Васак. – Не мог же я бросить их в пасть толпе!

– Но тогда не обвиняйте ни в чем толпу: она восстала и будет творить справедливый суд!

Атом еще говорил, когда из соседней комнаты вышли Деншапух, Ормизд и могпэты вместе с Дарехом и Арташиром. Кровь бросилась в голову Атому, когда он увидел их умытыми и одетыми в новые одежды. Васак почтительно пригласил персов занять почетные места. Те подошли и сели.

– Немедленно отошли их обратно в темницу, государь марзпан! – уже со злобой сказал Атом. – Иначе не миновать столкновения!

Он встал с места, спокойно и смело взглянул нахарарам прямо в глаза. Чувствовалось, что он все взвесил и принял окончательное решение.

Васак счел его поведение в присутствии персов крайне неподобающим и почувствовал себя глубоко оскорбленным. И действительно, до какой степени должно было дойти у этого молодого безумца пренебрежение к марзпану страны, к стольким нахарарам, к их военной силе, чтобы войти во дворец и держать подобные речи?

– Ты обдумал свое поведение и слова свои перед тем, как войти сюда, князь? – со зловещим спокойствием спросил Васак.

– Зачем мне обдумывать что-либо, государь марзпан? – с холодной усмешкой возразил Атом. – Я простой воин. Мое дело сражаться, когда это требуется. А тогда пусть встанет против нас кто пожелает, не все ли равно?..

Поведение Атома возымело свое действие. Его бесстрашная речь и явное безразличие к опасности мешали расправиться с ним немедленно.

Но прошло время колебаний, сомнений, оттяжек и уловок… Васак махнул рукой. За занавесом послышался шорох, затем звон мечей. Атом быстро обернулся и обнажил свой меч. В следующее мгновение он был уже на террасе. Там на него напал сепух Арташир. Началась схватка, в которой приняли участие телохранитель Атома и дворцовая стража. Атом получил ранение в правое плечо, но, перекинув меч в левую руку, продолжал сражаться.

Толпа напала на стражу. Разгорелась кровавая схватка. Силы противников были неравны… Толпе не хватало боевой выучки, но она была многочисленна. Аракэл и Саак бились с редким бесстрашием, так же как и все их товарищи. Но Саак был ранен в голову, кровь заливала ему все лицо. Оваким и Вараж оттащи ли его в сторону. Силы толпы убывали…

В этот миг с грохотом распахнулись дворцовые ворота, и небольшая группа всадников внезапно и смело напала на окруживших Атома воинов Васака. Раньше, чем они успели опомниться, Атом вскочил на подведенного ему скакуна, скомандовал толпе:

– Отходите к садам! – и поскакал в лагерь.

Толпа начала отступать. Сепух Арташир с двумя десятками всадников помчался в погоню за Атомом. Наскакивая друг на Друга, мчались по узким уличкам убегавшие и преследователи. Атом, вырвавшись вместе со своим отрядом из окружения, помчался за город. Арташир неотступно продолжал преследовать его. Ни у одной из сторон не было обдуманного плана, и все опомнились только в открытом поле. Атом свернул к лагерю. Там уже издали заметили вылетевшую из городских ворот группу всадников и с оружием в руках высыпали навстречу. Заметивший это Артащир счел за лучшее повернуть обратно, чтоб получить дальнейшие распоряжения от Васака. Городские ворота захлопнулись за ним.

Атом достиг лагеря и скомандовал: «К оружию!» Его полк быстро построился и вышел в поле. К полку присоединилось и народное ополчение.

Положение было тревожным Перевес сил был явно на стороне Васака. У Атома на мгновение мелькнула мысль с безрассудной отвагой кинуться в бой, не думая, чем он может кончиться. Но чувство ответственности перед Варданом заставило его одуматься. Как опытный воин, он тотчас же все взвесил и отдал приказ:

– Слабо вооруженным и необученным из крестьянских отрядов немедленно укрыться в садах! А полку и конным крестьянам следовать за мной!..

Он помчался к лагерю нахарарских войск и коротким стремительным ударом разгромил сюнийский полк Васака. Эта схватка, вызвавшая панику и смятение, имела то преимущество, что пока разбитый полк сюнийцев и растерявшиеся нахарарские полки пришли в себя, пока из города пришло распоряжение преследовать Атома, – последний со всеми силами беспрепятственно отошел к Эчмиадзину.

Поднявшись на городскую стену, Васак издали следил за стычками противников. Он колебался, отдать ли приказ о преследовании Атома, как настаивали нахарары, или нет. Но у него мелькнула мысль: не время ли сейчас приступить к давно задуманному искоренению подвижничества? Искоренить зто хжасное, мощное движение, которое сковывало, парализовало каждую его мысль, каждое действие, расшатывало власть и делало простонародье разнузданным, дерзким и неуязвимым. Он решил объявить Атома мятежником, сеятелем раздоров; переждать в освобожденной столице еще дня два, а затем полностью захватить власть, перешедшую к нему «помимо его желания» Он распорядился укрепить город и перевести полки на боевое положение В городе царил сильнейший переполох. Горожане прятались в темных погребах, в давильнях пригородных виноградников или с оружием в руках стояли у своих домов, ожидая нападения. Вопли и причитания, проклятия и плач слышались по всему городу. На улицах подбирали убитых и раненых.

Сильно встревоженные нахарары собрались в дворцовом зале. Безмолвно вошел Васак и в полном молчаниии занял свое место. Стояло напряженное безмолвие.

Наконец, Нерсэ Урца, чувствуя за собой поддержку нахараров и сам не менее остальных разъяренный, прервал молчание:

– Чем же заслужили мы такое бесчестие, как это неслыханное нападение, государь марзиан?

– Государь Урца! – обратился к нему Гадишо. – Успокойся и отпей этого горьковатого вина, напоминающего судьбу нашу!

– Что ж, выпьем! – отозвался Нерсэ Урца. – Будем пить, если ни на что иное надежды нет!

– Веселитесь, государи! – обратился к гостям Васак. – Не омрачайте веселья вашего! Не должна была бы пролиться кровь…

Но раз она пролилась, все равно! Все равно! Вина!.. – приказал он виночерпию, который с кувшином в руках стоял позади гостей.

Виночерпий долил всем вина в чаши.

– За здравие царя царей! – возгласил Васак со зловещим блеском в глазах.

За Азкерта все выпили стоя и лишь после этого уселись вновь. Нахарары пили без удержу, точно стараясь утопить в вине мрачные мысли. Но Васака точило беспокойство. Он стремился ничем не выдать себя, скрыть свое душевное смятение под личиной внешнего оживления.

Вино бросилось нахарарам в голову. Они стали требовать музыки и танцев. Васак кивнул дворецкому. Тот выбежал и вскоре появился в сопровождении музыкантов и танцовщиц.

– Забудьте обиды и не таите мести, государи! -громким и пьяным голосом обратился к Деншапуху Нерсэ Урца. Он встал и нетвердой походкой подошел к персу.

– Что ты говоришь, государь Урца? – со лживым смирением возразил Деншапух. – Мы можем только питать и питаем чувство чистой признательности к государю марзпаиу и к вам!

– Как ваше здоровье, государи могпэты? – обратился к могпэтам Гадишо.

– Благодаря попечениям вашим и государя марзпана пребываем в полном здравии! – отозвался могпвт Михр.

Но беседа не клеилась. Было очевидно, что чувство глубокого оскорбления и жажда мести обуревали персов. Гадишо начал объяснять им обстоятельства дела, пытаясь заставить их понять, что для них было сделано все возможное. Это был исчерпывающий доклад о создавшемся положении, доклад толковый и последовательный. Но злобу персов никак невозможно было смягчить. Гадишо обратился и к военачальникам. Арташир отделывался немногосложными ответами. Дарех отмалчивался, глядя недобрым взглядом исподлобья, словно попавший в капкан волк, у которого лишь одно яростное желание – кинуться на поймавших его, растерзать их.

Гадишо возмутился, наконец, не видя со стороны персов и проблеска признательности за освобождение. Он еще яснее дал им понять, как нелегко было добиться их освобождения из темницы и с какими опасностями оно было сопряжено. Он говорил уже прямо, с целью уколоть их.

– Мы довольны, – решительно заявил Деншапух. – Как можем мы забыть, что государь марзпан спас нас от ярости толпы? Ему обязаны мы спасением нашей жизни. Как можно забыть это? Пиршество все более разгоралось. Васак и сам пил, не останавливаясь, чтоб заглушить глубокое душевное смятение. Нахарары опьянели. Умеренно пили и ели лишь персидские сановники, перед которыми усердно раболепствовал Пероз-Вшнасп-Тизбони. Усевшись среди них, он трещал не переставая:

– Князь Шхом-Шапух изволил сказать мне в Тизбоне: «Сильное войско победит!» Это было сказано очень мудро. Или:

– Приближенный царя царей Ормзтар всегда питается воловьим мясом. Великий философ! Поэтому-то я утверждаю постоянно, что человек живет благодаря пище. И я также с этим согласен!..

Персидские вельможи переглядывались, слушая с насмешливым вниманием.

– Я поведаю тебе еще более удивительную вещь, – обратился к Перозу-Вшнаспу-Тизбони Вехмихр. – Одному мальчику давали есть финики, чтобы вылечить его от желудочной болезни. И что же? Несмотря на это, он как-то упал с пальмы и сломал себе ногу!

Персы кивали головами в знак одобрения.

Деншапух перегнулся к Дареху:

– И они полагают, что хотя бы один из них выскользнет из моих когтей, начиная с марзпана и кончая последним их нахараром?

Дарех со злобной улыбкой окинул нахараров взглядом.

Васак перехватил этот взгляд, понял смысл сказанного Деншапухом и с горечью шепнул сидевшему рядом с ним Гадишо:

– Змея накапливает яд…

Он мрачно и безмолвно смотрел, как разнузданно веселились гости. Незаметно удалившись, он вновь поднялся на башню – оглядеть окрестности и удостовериться, к каким результатам привело преследование. Ничего не увидев, Васак снова вернулся в зал, начал прохаживаться вдоль стены. Нахарары были пьяны и безразличны ко всему окружающему, словно никакого мятежа не было. Васак, подавив злобу, вернулся на свое сидение и потребовал вина. Виночерпий наполнил его чашу. Васак осушил ее, вновь велел наполнить, снова осушил. Гнев душил его, он пил, чтоб заглушить ярость и тревогу. Вино начинало уже действовать на него, когда вошедший дворецкий осторожно шепнул ему на ухо:

– Государь, прибыл гонец… Сюда прикажешь ввести или примешь отдельно?

Извинившись перед гостями, Васак прошел в отдельный покой. Вошел гонец, злой и измученный: видно было, что он ехал очень быстро. Васак глухо приказал:

– Говори!

– Государь, Спарапет разгромил армию Себухта!

Это поразило Васака. Еще миг – и… Но тотчас же перед его глазами возникли два маленьких тела. Содранную с них кожу набили травой. Маленькие чучела глянули на него пустыми глазницами…

– Себухт со своими приближенными был на волосок от гибели. Говорят, что и он тяжело ранен…

Перед глазами Васака быстро пронеслись многие позабытые события и люди.

– А Спарапет направился к Чорской заставе…

– Наверняка знаешь? – с трудом переспросил посиневший Васак.

– Своими глазами видел, как он перешел Куру и пустился в дорогу.

Еще немного расспросив гонца, Васак отпустил его и глубоко задумался. Удар был ошеломляющий. Как будто молния зловеще сверкнула над его головой, осветила ожидавшую его черную судьбу. Что значил он со своим званием марзпана среди всех этих событий и людей Что представлял он собой? Игралище судьбы! Не довольно ли, не пора ли откинуть в сторону всякие колебания и приступить к решительным действиям? Не пора ли пролить народную кровь, не останавливаться ни перед чем, лишь бы достигнуть цели?

Из зала доносились хохот и нестройное пение захмелевших нахараров. Это были люди, не способные доводить до конца начатое, нерешительные, изменчивые, мягкотелые, не понимающие своего долга перед лицом бедствия, надвигающегося на отчизну…

Он вернулся в зал. Его встретили хриплыми возгласами и языческими песнями.

Васак почувствовал глубокое отвращение к своим гостям, но, не показывая вида, прошел на свое место.

– Какие нсаости, государь марзпан? – спросил Нерсэ Урца. – Если добрые, прикажи выпить за них! Если же недобрые, опять-таки прикажи выпить!

Васака передернуло.

– Добрые, добрые! – с горькой усмешкой ответил он. – Спарапет наголову разбил Себухта!

– Что-о?! Как?! – раздались голоса как бы сразу протрезвившихся нахараров.

Персы не сводили с Васака настороженных и злобных взглядов.

– Так всегда бывает, когда медлят, когда бездействуют! – с горечью воскликнул Деншапух.

– Итак, государи, можете выпить за долгоденствие Спарапета! -договорил Васак.

– Возьмите чаши– завопил Артен Габегени. – Да здравствует Спарапет!

Некоторые нахарары последовали его примеру. Подбежал виночерпий. В напряженной тишине слышалось лишь бульканис льющегося в чаши вина.

– Погодите, государи! – внезапно опомнившись или ужаснувшись, вскричал Нерсэ Урца. – Спарапет победил Себухта? Ну, а дальше?..

– Что дальше? – переспросил Тироц Багратуни.

– Государь марзпан! – торжественно обратился Нерсэ Урца к Васаку. – Я тебя спрашиваю: ну, а дальше? Дальше что будет?

– Что дальше?.. Он победил Себухта, а дальше победит и Нюсалавурта! – хрипло и ядовито отозвался Васак.

Он уже совершенно перестал считаться с присутствием персов.

– Да ты шутишь, что ли, государь марзпан? – громким пьяным голосом воскликнул Нерсэ Урца. Васак злобно глянул на него:

– Шучу?! По-твоему, война с арийской державой – это шутка? Нет, это не шутка! Это дело серьезное. Кровь – вещь серьезная, государи! С кровью не шутят. И особенно властители страны – марзпаны и нахарары… Мы затеяли крупную игру и должны докончить ее. Иначе она покончит с нами! Виночерпий, полны ли чаши у всех?

– Полны, полны… – отозвались гости.

– Раз полны, осушите их за удачу Спарапета! Да победит он также и Нюсалавурта, чего, надеюсь, нам недолго ждать, – и да спасет господь всевышний страну Армянскую!..

Васак быстро поднял чашу и на этот раз осушил ее до дна. Все последовали его примеру.

Воцарилось тягостное молчание.

Нерсэ Урца поднялся с места и, с трудом удерживаясь на ногах, устремил помутневшие глаза на Васака:

– Прости меня, государь марзпан, что я поднимаю этот во прос за твоим столом… Но твои слова наполняют сердца страхом и сомнением. Мы слышим осуждение в твоих словах. Осуждение не только нам, но и всей стране Армянской! Как же может Спарапет победить державу арийцев?! Да ты шутишь?! Не шути с нами так, государь марзпан!

– Я не шучу, государь Урца! -мрачно отрезал Васак-Это вы шутите!

– Как это, государь марзпан? -так же мрачно спросил Нерсэ.

– Это вы шутите! – еще более резко повторил Васак, гневно повышая голос. – Шутите, бросая зверю в пасть горсточку разумных и трезвых людей и отходя в сторону! Спаралет победил Себухта. Победит он, быть может, и Нюсалавурта. Но удастся ли ему победить арийскую державу?

– Не удастся, государь марзпан! Ты прав, – отозвались нахарары.

– Не удастся. И вот нагрянет на нас арийская держава всей своей мощью? Кто будет тогда в ответе? Спарапету какое горе? Он спокойно укроется у себя, в Пархарских горах. Кто же будет гореть в огне? Вот где таится шутка!

«Я ничего не вижу… Ничего нет вокруг меня! Одни лишь животные лица, бессмысленные глаза! -бормотал Васак про себя. – Туман, кровавое месиво толпы, бессмысленно стремящейся в бездну… Я знаю, чего они хотят от меня! Я это вижу!» -И, задрожав, он крикнул: – Удалите их, чтоб я их не видел!..

– Кого удалить, государь марзпан? – в смущении спросил Нерсэ Урца.

– Удалите, чтоб я не видел!.. Не видел пустые глазницы, кожу, набитую травой!.. Пусть они не преследуют меня во сне!..

– Пойдем, государь марзпан, приляг у себя, отдохни! – предложил, подойдя к нему, Тироц Багратуни.

– Оставь, вино бросилось ему в голову! -шепнул Нерсэ Урца.

Гадишо взял марзпана за руку и попытался увлечь его в опочивальню, но Васак не трогался с места. Он дрожал всем телом и прерывисто дышал.

– Если эта изнурительная тревога не должна покидать нас ни днем, ни ночью, ни на пиру, то все мы скоро превратимся в живых мертвецов!.. Ужасен этот молох огнепоклонников, пожирающий и отца, и детей, и все, все кругом… Кому по силам такие жертвы? Чье сердце способно выдержать горе отца, страдания матери, ядовитые укоры совести? И какова награда за все это? Отвратительная кличка! Кличка!..

– Государь марзпан, иди отдохни немного! – настаивал Гадишо.

– Я не устал… Простите меня, государи, я дал волю страстям своим… Да, пойдем отдыхать, привыкнем жить именно так! Большие дела требуют и больших жертв. Не стоит волноваться! Пойдем к себе, постараемся, чтобы отдых вернул нам хладнокровие… Дворецкий, отведи князей в их покои! Государи, утром вы увидите меня уже здоровым, с обновленными силами! Мирного сна!

– Спокойной ночи, государь марзпан! -отозвались госги. Васака проводили в опочивальню.

Узнав о поражении Себухта, Михрнерсэ решил опередить Азкерта и сам сообщил ему зловещую весть. Ярость уже начинала туманить голову Азкерту, когда Михрнерсэ посоветовал:

– Повелитель, пора положить конец мелким действиям! Дай приказ крупными силами нанести окончательный удар!

– Пора! Дай приказ! Дай крупные силы! – кривя рот, передразнил его разъяренный Азкерт. – Зачем ты тянул до сих пор, собака?!

Михриерсэ побледнел, вздрогнул и с холодной злобой стал ждать, пока Азкерт выпустит весь накопившийся яд.

– Ну, отвечай же, чего ты молчишь? Отвечай! – продолжал бесноваться Азкерт. – Жрецов послал на гибель! Себухта послал на гибель! Кого еще желаешь погубить?! Персию?! Меня?! Или Же себя?!

– Себя! – негромко и сдержанно ответил Михрнерсэ. – Да бы не коснулась опасность ни Персии, ни тем паче моего повелителя! В чем дело, повелитель? В конце концов надо было подождать, пока греки откажут армянам в помощи, или же нет? Надо было подождать, пока Васак накопит силы, захватит власть, спасет наших вельмож, займет крепости, объединит вокруг себя нахараров, прижмет армянский народ, введет жрецов в армянские семьи, или же не надо было? Э-э, повелитель, трудности все преодолены, остались пустяки… Пусть же теперь явится князь Пероз и все закончит со славой для себя. А меня пошли на плаху, чтоб тебе могли принести мою голову.

Азкерт злобно скосил на него глаза:

– Что-о, разжалобить меня хочешь? Запугиваешь? И без тебя Персия обойдется, не беспокойся!

– Только это и хотелось бы мне знать, пока еще держится у меня голова на плечах. А государей не пугают. Государей боятся. Это я понимаю.

– И ты меня испугаешься, навоз! – в бешенстве крикнул Азкерт и обратился к дворецкому:– Главного палача, быстрей!.. Вбежал главный палач.

– Уведи его. Пришлешь голову! – приказал Азкерт. Палач с пугающей вежливостью ждал, чтоб Михрнерсэ сам направился к выходу.

– Выволоки его! – приказал Азкерт.

Палач взял Михрнерсэ за локоть. Но у дверей он с глубоким поклоном спросил:

– Куда велишь проводить тебя, государь азарапет: к тебе во дворец или на заседание?

– В темницу! – гневно приказал Михрнерсэ.

Они еще не вышли из дворца, как запыхавшийся дворецкий сообщил, что Азкерт требует их обратно.

Михнерсэ вернулся, почерневший от уязвленной гордости.

Азкерт взглянул на нею со злобой укрощенного зверя и властно приказал:

– Вызовешь Нюсалавурта. Пусть соберет большую армию. Покончить со страной Армянской!

– Повеление твое к исполнению принимаю! – негромко ответил Михрнерсэ, выжидая дальнейших распоряжений.

– Покончить со страной Армянской!.. Больше ничего.

Молча склонившись перед Азкертом, Михрнерсэ удалился.

Вскоре по всей области Апар громом прокатилась весть о приказе Азкерта. В лагере закипело сильнейшее оживление.

В ту же ночь во дворце состоялся военный совет, на котором присутствовали Нюсалавурт и его помощник Догвэч, начальник «полка бессмертных». Совет заседал очень долго. Самым трудным был вопрос о сроках выступления войск в Армению: стояла уже глубокая осень, и пока армия была бы подготовлена к походу, пока она дошла бы до места назначения, – ее встретила бы жесточайшая армянская зима.

– Время не терпит, государь азарапет. – сказал Догвэч. – Нужно поспешить нанести удар до наступления зимы!

– Мы сможем и зимой нанести удар! – возразил Михрнерсэ.

– Я не поведу зимой моих слонов, чтоб они перемерзли в проклятых ледниках Армении! – заявил Догвэч.

– Весной будет еще труднее! – возразил Михрнерсэ, которого пугала не столько армянская зима, сколько оттяжки, дворцовые козни и интриги, неустойчивое положение дел в Армении и всевозможные осложнения. – Нужно нанести удар именно зимой – и положить всему конец!

– Торопиться мы не можем, но и опаздывать нам нельзя! – заговорил Нюсалавурт. – Попробуем поспешить, нанести удар до зимы.

– Срочно и безотлагательно собирайте армию! – приказал Михрнерсэ. – Нужно.нанести удар! И конец! Нюсалавурт и Догвэч встали.

– Нанесем удар! – пробормотал Нюсалавурт.

Сквозь просветы в осенних тучах солнце освещало почерневшее лагерное поле и вооруженные части персидской армии. Нюсалавурт и Догвэч верхом на скакунах принимали смотр, проверяя проходившие перед ними полки, которые затем выстраивались в дальнем конце поля.

Огромная толпа жителей Нюшапуха собралась неподалеку, с интересом наблюдая за передвижением войск. Придворные расположились на коврах вокруг Михрнерсэ. Шепотом передавался слух, что князь Пероз потерпел поражение в затеянном им дворцовом перевороте. Следя змеиным взглядом за победившим противником, Пероз мысленно посылал ему проклятия.

В числе придворных был и Вахтанг, который не мог равнодушно глядеть на проходящие войска – свидетельство военной мощи Персии. Развевались по ветру конские гривы. Стремительным весенним потоком промчался конный полк Мелькали смуглые загорелые лица молодых наездников, бряцало оружие, фыркали и ржали скакуны. Гордая сила Персии!.. Увлажнились глаза Вахтанга, в груди у него теснило. Он почувствовал боевое воодушевление и странное, непреодолимое желание истребить армян, желание, внезапно вынырнувшее из тайников души и безраздельно им овладевшее. И Вахтаиг решил вступить в ряды войска, которое должно было идти против Армении.

Вернувшись к обеду домой, Вахтанг распорядился приготовить ему оружие и скакунов. Домашние начали плакать. Теща в тревоге подошла к нему и, набравшись смелости, спросила:

– Разве нельзя тебе не идти, сын мой?

– Не идти? – косо глянул на нее Вахтанг. – Поздно я сообразил, поздно иду! Давно следовало мне вступить в ряды войска. – И вдруг он с яростью топнул ногой: – Как, чтоб этот раб осмеливался поднять меч на своего господина – на Персию, на меня?! Я не убил вашего Арсена тогда. Да здесь это и не имело бы смысла! Но там я его душу убью! Вот это имеет смысл! Пусть узнает, чьим рабом он является и почему… Где Хориша?

Вызвали Хоришу.

– Отправляюсь на войну, чтоб вонзить твоему возлюбленному меч в сердце… Выкинь его из памяти, Хориша. Арсен был сном, ты проснулась – и нет его. Слышишь?!

Он поцеловал Хоришу. Хориша также поцеловала его, что-то шепча.

– Что ты говоришь? – спросил Вахтанг.

– Вонзи твой меч в мое сердце! – заплакала Хориша, падая к его ногам.

Вахтанг был тронут, слезы навернулись на его глаза.

– Проклятая любовь, которую ничем нельзя победить! -пробормотал он, отталкивая Хоришу. Он обнял и поцеловал Фраваши, сестру Хориши. – Ормиздухт, даже Диштрию и, вскочив на коня, выехал из своего дворца.

Все вернулись во внутренние покои. Одна Хориша направилась в западную часть сада Она поднялась на небольшую башенку, присела на скамью.

Перед нею широко раскинулась осенняя равнина во всей своей унылой наготе. День клонился к вечеру. Заходящее солнце окрасило в оранжевый цвет дворец, глиняную садовую ограду, деревья, воду в ручейке Оранжевым огнем горел на юге и весь город Нюшапух.

Хориша устремила взор в пылающий горизонт, облачный полог которого был местами разорван, словно для того, чтобы открыть уходившие вдаль просторы. Далеко-далеко плыла золотая лодочка, пльпа асе дальше и дальше, туда, куда уехал он, если только не погиб он от меча, не пал жертвой диких зверей или ветров пустыни…

Все, все ушло из жизни Хориши так же, как уходит сейчас солнце, постепенно тускнея и угасая Зсе было опустошено, все померкло…

Необозрима была раскинувшаяся на все четыре стороны равнина в стране гуннов. Изумруд отсыревшей по-осеннему земли сильно потускнел. Лужи застывшим бессмысленным взглядом смотрели в побледневшее небо. Вода пряталась во впадинах и в корнях растений, кое-где поблескивая, как обнаженное лезвие кинжала. Вдали, скрашивая безотрадность пустыни, вился дымок над юртами, чернели табуны лошадей и бродили верблюды.

По едва заметной бесконечной дороге ехал Вардан со своей свитой и гуннами-проводниками во главе с гунном Самдаджем-баном, взятым на Чорской заставе. В числе спутников Вардана бил и Мел кон, который, выехав ему навстречу, сообщил последние сведения о положении дел в стране гуннов и в резиденции их царя – Итиле.

Справа и слева вдоль дороги разбросаны были одиночные юрты гуннов, мимо которых армяне проезжали без всякого опасения.

Скупое солнце слегка смягчало утреннюю прохладу после морозной ночи. Все чаще начали встречаться табуны коней и стада верблюдов – знак того, что путники приближались к Орде Отряд обогнал несколько верблюдов. Двое гуннов крепко спали, положив головы верблюдам на передний горб, накрытый войлоком. Чуть поодаль десяток конных, крепко сжимая коленями бока неоседланных скакунов, носились взад и вперед, пытаясь заарканить выпущенных на свободный выпас и уже успевших одичать жеребцов Начали показываться группы конных гуннов. Они то следили за отрядом, не двигаясь с места, то вдруг пускались навстречу и, неожиданно повернув на всем скаку назад, исчезали из виду. Мелкон объяснил, что это отряды разведчиков, которые непрерывно разъезжают вокруг Орды, чтобы предупредить всякую попытку напасть на нее неожиданно.

Однако Вардан и его свита ехали так спокойно и открыто, что не возбуждали у разведчиков никаких подозрений. Лишь иногда, словно из-под земли, вырастал одинокий всадник, внимательно всматривался и, заметив проводников-гуннов, так же внезапно исчезал Но вот, наконец, на краю равнины показались дымки юрт Великий Орды. По мере приближения, все ясней и ясней видны были расставленные отдельными группами юрты. Посредине чернела Орда – огромный юрод войлочных, редко поставленных шатров. Но обе стороны от него, чуть поодаль, были расположены два военных лагеря.

Юрты были размещены вокруг большой площади – «куреня»; в центре стоял огромный шатер с белыми войлочными куполами, разделенный внутри на множество отдельных частей. Вход охраняли вооруженные копьями воины. Это и была тронная юрта царя гуннов.

Сам царь выехал навстречу Атилле – грозному предводителю черных гуннов, подобно урагану налетевших с далекого Востока.

А время шло… Там, на родине, вероятно, все во власти смятения… Там, на родине, с тоской ждут возвращения Спарапета, армян и его воинов…

Дни проходили, не принося никакого результата. И вот в довершение неудач в Орде появился етратилат Анатолий в сопровождении сирийца Элфария. Они прибыли как послы нового византийского императора Маркиана. Их появление не сулило ничего хорошего. Заключив договор о дружбе с гуннами, они, несомненно, помешали бы гуннам заключить такой договор с армянами. Пусть уж заключали бы свой договор, но не мешали армянам! Но на это надеяться не приходилось…

Со дня на день в Орде ждали прибытия Атиллы. Все пришло в расстройство, все дела были отложены до возвращения хакана. Но византийские послы не дремали. С первого же дня они стали чернить армян. Блюститель дворца гуннского царя внимательно слушал Элфария, который утверждал, что Вардан стремится поссорить Атиллу с Византией, эфталитов – с персами, подобно тому как успел уже поссорить персов с кушанами. После этого блюститель дворца насторожился и стал более непризненно относиться к армянам.

Как-то утром конный гунн привез Вардану письмо от Атома Гнуни. Вести были тревожные: византийский император отказал армянам в помощи; Васак отступил от данного обета, восстал и занял крепости, а заключенных персидских вельмож освободил. Атому пришлось отойти в горы, и он старается непрерывными нападениями приковать Васака к Айрарату…

«Не медли, торопись, государь Спарапет! – писал Атом. – И знай, что многочисленная армия персов двигается не то на Агванк, не то на Армению…»

Вардан побледнел. Жесток был удар, требовались все силы и все самообладание, чтобы его выдержать.

– Бросим тут все, вернемся, Спарапет! – предложил Аршавир.

Вардан не отвечал. Он прикидывал в уме, когда удастся покончить дела в Орде, успеет ли он вернуться вовремя домой, подавить восстание, организовать общегосударственное войско для сопротивления врагу… Наступало время испытаний, опасность была велика: не учитывать все это было бы непростительным преступлением. Вардан глубоко задумался. Никогда еще на полях сражений не приходилось ему задумываться так глубоко. Там вставала перед ним лишь опасность проиграть бой или же самому пасть на поле битвы. Это – задачи, разрешение которых вполне по силам полководцу. Но здесь Вардан наткнулся на хитросплетение дворцовых интриг, здесь было необходимо найти такое оружие против грязной клеветы и злословия, которое было бы и достаточно действенно и в то же время не роняло бы его достоинства. Перед Варданом предстали большие трудности, они внушали ужас. Создалось положение, напоминавшее ему то, что он пережил, сидя в темнице Азкерта, – душевная раздвоенность, трудность найти разумное решение.

Вардан был лично знаком со стратилатом Анатолием и Элфарием. Юрты, где поместили византийских послов, были расположены неподалеку от юрты Вардана. Встреча была неизбежна. Но, по-видимому, и византийцы, подобно армянам, не очень стремились к встрече и были иеловольны, когда все-таки пришлось столкнуться с армяками.

Как-то утром все были разбужены грохотом барабанов и долгим пронзительным воем труб. Вардан вышел. Сильная суматоха говорила, что в Орде происходит что-то необычайное. Слга, всегда спавший у входа в юрту, сообщил, что приближается Атилла и Орда готовится встретить его.