Текст книги "Вардананк"

Автор книги: Дереник Демирчян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 54 страниц)

Вардану не приходило еще в голову, что Васак встанет или уже встал на путь прямой измены родине. В действиях Васака ему виделась горячность правителя, усердствующего марзпана, а также слабость человека, еще не разглядевшею всю величину опасности, грозившей со стороны персов.

– Итак, постараешься убедить бдэшха, что иного пути спасения, кроме сопротивления персам, у нас нет.

Сепух благоговейно внимал: он впервые видел Спарапета таким озабоченным.

«Тяжелая будет война!..» – мелькнуло у него, и он задумался над тем, как ему получше выполнить возложенное на него ответственное поручение.

– Наибольшую смекалку придется тебе проявить, когда будешь беседовать с бдэшхом. Во время чтения письма, возможно, будет присутствовать и зять мой, князь Вазген. Остерегайся его! Дай ему понять, что наш народ, скорее, согласится воевать, чем подчинится указу персидского царя. Узнай там, нет ли у бдэшха связей с марзпаном. Относительно меня скажешь, что я с марзпаном в мире. Повторяю: будешь там говорить, что армянские нахарары дали обет сопротивляться царю персов. Скажешь, что весь наш народ поднялся с оружием в руках. Пусть они подумают, что значит такое наше решение!

Вардан встал, подошел к послу и положил руку ему на плечо:

– За тобой будут следить как наши люди, так и сторонники персов. Действуй смело и решительно. Громко и открыто объяви, что армяне решили не поступаться своей свободой и родиной, что вопрос о вере лишь предлог, а на самом деле Азкерт хочет поработить нас!

Он отпустил посла, напутствуя его следующими словами:– Будешь говорить со всеми спокойно. Старайся убедить, но не спорь. Иверский народ – брат наш. Что опасно для нас, опасно и для них: они это знают. Объясняй это повсюду, говори о том, что мы все так думаем, что мы надеемся видеть их рядом с собой в борьбе против тирана… Ну, с богом, доброго пути! Вот письма: это-царю, а это – бдэшху. -И Вардан передал сепуху два послания.

Сепух, глубоко склонившись перед Варданом, взял пергаментные свитки, поцеловал их, приложил к глазам, повернулся, чтоб уйти, – и остановился в нерешительности.

– Ну, в чем дело? – спросил Вардан. – Что-нибудь непонятно?

– Да нет же, Спарапет! – пробормотал сепух и с принужденной улыбкой взглянул на Вардана. – Трудное ты дал мне поручение… Сумею ли справиться? Не раз посылал ты меня послом, но это поручение не похоже на прежние…

– Да, на этот раз оно труднее… Но я не сомневаюсь, что агваны и иверы помогут нам! – спокойно ответил Вардан. – Иди, господь тебе в помощь!

Сепух вновь поклонился и ушел.

В сопровождении Артака вошел Атом. Они раньше не осмеливались беспокоить Спарапета, но не могли заснуть всю ночг и вид у них был утомленный. Остановившись в дверях, они прс данными глазами смотрели на Вардана.

– Войдите, князья! – мягко пригласил Вардан, догадавшийся, что молодые нахарары почуяли, какая его снедает тревога. Преданность этих юношей трогала его, и он с любовью улыбнулся им.

– А вы почему не спите? Влюблены? Соловьев слушали?

– Спарапет… – заговорил Атом. – Нас тревожит мысль о том, с кем будут иверы, агваны, армянские князья отошедших к грекам областей. Неужели не с нами?

Вардан понял, что молодые люди жаждут откровенной беседы. Он не уклонился, – он и сам чувствовал потребность в такой беседе… Поднявшись, Вардан подошел к окну и стал говорить об Иверии и Агванке, не столько беседуя, сколько излагая вслух накопившиеся в течение ряда лет наблюдения.

– Мы – армяне, иверы, агваны – народы с одинаковой судьбой. Следовательно, мы – один народ!.. – проговорил он.

Эти слова Вардан произнес с таким жаром, словно он сам был послом, который говорит с народом Иверии от имени народа армянского.

– У них нет иного пути, кроме нашего! – так же горячо продолжал он. – И если они не хотят порабощения и пожелают сохранить свою свободу, они пойдут с нами! Нет иного пути для наших народов, если они хотят сохранить независимость. И они пойдут, обязательно пойдут с нами! Иверы и агваны – народы свободолюбивые!

Вардан выглянул в окно. Уже начинало светать. Ночь отступала. Небо на востоке порозовело. Вершины деревьев в саду замерли, словно прислушиваясь к чему-то, затаив дыхание.

– Они присоединятся к нам! – продолжал Вардан, не огводя глаз от окна. – Я уверен, что так поступят и царь и многие из иверских князей, которых я знаю. А народ поступит так же, как поступил наш. Я опасаюсь лишь тех князей, которым может прийти в голову, что, когда Азкерт насытится нашей кровью, он потеряет аппетит и не сожрет Ивершо. Вот эти-то иверские разумники и вызывают у меня опасение! Точно так же, как и наши собственные…

Вардан отвернулся от окна и пошел к своему креслу. …Несколько дней подряд давал он подробные наказы послам, которых направлял к предполагаемым союзникам и которые должны были выехать без промедления.

Не спали, однако, и его противники. Гадишо, сопровождаемый Артаком Рштуни, часто навещал Васака. Но иногда, без ведома рштунийского нахарара, он уединялся с марзпаном, о чем-то подолгу и тайно совещаясь с ним.

В свою очередь и Васак направил верных людей в Иверию, в землю агваиов и к армянским князьям отошедших к Византии областей, чтоб пом«шать мероприятиям Вардана, приказывая им действовать тайно и осмотрительно. Особенно большие надежды возлагал Васак на своего тезку, князя Васака Мамиконяна, которому и направил отдельное послание.

Среди остальных князей Врив Магхаз, Шмавон Андзеваци и Араван Вананди, из соображений личной дружбы к Аршавиру Аршаруни, решили примкнуть к сторонникам Вардана, хотя часто и переспрашивали с недоверчивой улыбкой:

– Но в чем же будет наше сопротивление? В чем именно будет оно выражаться?!

– Спарапет укажет! – обнадеживал их Аршавир Аршаруни, который безгранично верил в Вардана.

Но время шло. Дела в Арташате были закончены. Пора было уже и разъехаться по местам, чтоб привести в порядок отряды и подготовить их к слиянию в единое войско.

Вечером Вардан созвал нахараров на террасе удельного дворца.

– Где собирать полки, если возникнет надобность? – спросил Аршаруни.

– Придет время, видно будет!.. – задумчиво ответил Вардан. – Но с набором отрядов не медлите. Где будет нанесен удар нам или где ударим мы, покажет будущее…

– Государь Спарапет, но с кем же марзпан? – спросил Артак Мокац.

– Да, да! – подхватили остальные нахарары. – С кем он? Вардан нахмурился, затем негромко вымолвил:

– С совестью своею и со своим богом, конечно…

– Нет, из этого ничего не выйдет! – возразил неудовлетворенный Артак. – Или он с нами, или он против нас! Мы должны это знать!

Вардан не желал распространяться в присутствии всех нахараров. Он вновь повторил, не повышая голоса:

– Он марзпан, назначенный персами, и не хочет опорочить себя перед Азкертом… К тому же он находится во власти заблуждения, надеясь, что сумеет закончить спор миром. Верю, что в дни бедствий он одумается.

Он не хотел высказываться до конца и предпочитал до поры до времени обходить этот вопрос. Да, по правде говоря, он и сам еще не уяснил себе окончательно позиции Васака: было ли это изменой, или осторожностью.. Он надеялся, что Васак примкнет к ним, если удастся объединить все силы сопротивления. Позицию-же Гюта, Артака Рштуни и Гадишо он объяснял обычным антагонизмом, царящим среди нахараров.

– Одумается ли он? – как бы сам себя спросил нахарар Вананди.

– Марзпан – армянин и христианин! – сурово повысил голос Вардан. – Он так же обязан ответом перед родиной, как и мы!

– Но пойдет ли он с нами? – настойчиво повторил свой вопрос Вананди.

– Время покажет, кто с нами и кто против!.. – уклонился от прямого ответа Вардан. – Тогда и мы определим наше отношение…

Араван Вананди не стал настаивать дальше.

– Не буду скрывать, – добавил Вардан неохотно. – Марзпан, а с ним и кое-кто из нахараров без воодушевления смотрят на наше дело. Это нас огорчает, но остановить не может… Доброй ночи, князья!

Нахарары стали расходиться.

По дороге мокский нахарар спросил Артака Рштуни, которы! безразлично взирал на все окружающее:

– Завтра выезжаешь, князь Рштуни? Рштуни лениво промолвил:

– Посмотрим!.. Есть еще здесь дела.

– Хочу подождать тебя, выедем вместе.

– Что ж, подожди! – не совсем дружелюбно ответил Рштун Артак Мокский не замечал этого отношения к себе. Княз. Рштуни он знат издавна как человека сонливого и бездеятельного, и этим объяснял его тон.

Он намеревался отправиться с князем Рштуни в его родовой удел, чтоб увидеть Анаит, тоска по которой сжигала его. Вся земля Рштуника казалась ему обетованной землей. Даже в нахараре Рштуни, несмотря на его непривлекательную наружность и неприветливость, было что-то от Анаит: ведь он был ее зятем, ее земляком… Артак с любовью смотрел даже на него, радуясь тому, что тот находится здесь, рядом с ним. Следовательно, существует и возлюбленная Артака, она не мечта бесплотная! О, если б нахарар Рштуни знал, как он дорог Артаку! Скорей, скорей туда, в Рштуник! Пора, давно пора…

Нахарары разошлись по своим покоям. Артак повел Атома к себе. Последний вечер ему хотелось провести со своим любимым другом и соратником.

– Вот и прошли дни!.. – промолвил Артак.

– Поедем, передохнем немного, а начнется – встретимся вновь!.. – отозвался Атом.

Спокойно и лениво лаяли собаки. Издали доносилась перекличка сторожей, была глубокая ночь. Глухо шипел Аракс.

Артак все смотрел в темное небо. Одинокая яркая звездочка, подобно желтой бабочке, трепетала в вышине.

Красивое лицо Атома казалось суровым. Из-под обычной его мягкости выплыла истинная сущность – душа воина, железная сила и жажда подвига.

«Этого ничто не остановит!» – думал Артак, восхищаясь горделивой осанкой своего друга, его обаянием. Атом действительно привлекал к себе каждым движением, приятно было глядеть на него.

– Если события развернутся этим летом, – заговорил Атом, – они протянутся до самой зимы…

– И даже дольше, – возразил Артак. – Мы будем изматывать друг друга: персы – нас, мы – персов…

– Смотря по тому, как силен будет наш удар и где он будет нанесен! – возразил Атом.

– Все равно! Вся наша надежда на том, что нам удастся измотать силы врага. Если не сумеем добиться этого, мы пропали!

– Верно, верно! – Атом, вздохнув, поднялся и стал ходить по залу.

– Я верю, «дядюшка» возглавит большие дела! – остановился он перед Артаком. – «Дядюшка» – человек большого размаха. Он спасет нашу страну!

– Да, он нашел верный путь…

– Нашел народ!.. А если ты с народом, ты не пропадешь!

– Помнишь, он говорил: «Нас спасет простолюдин… Не притесняйте его, будьте к нему справедливы и благожелательны…»

– Что значит «благожелательны»? Не передавать же им бразды правления! Спарапет прав – сражаться-то они будут, но…

– Нет, нет, нужно проявить благожелательность! Воздать народу должное…

Атом упрямо взглянул на Артака, но промолчал.

Лишь под утро, когда пропели петухи, ушли спать и молодые князья.

Нахарары во главе с Варданом отправились на прием к Васаку, чтоб попрощаться с ним.

Васак принял их довольно приветливо.

– С твоего позволения хотим вернуться к себе, – сказал Вардан так, как если бы до этого ничего не проиеходило.

– Что ж, пора!.. – спокойно отозвался Васак. – Будем надеяться, что все окончится мирно…

– Мирно ли? – неосторожно обмолвился нахарар Вананди, улыбаясь.

– Будем надеяться! – повторил Васак. – Иначе мы пропали…

Все молчали, ожидая возражений Вардана. Но Вардан не отозвался на эти слова.

– Быть может, устоим, государь марзпан? – закинул удочку Артак Мокац.

– Кто же будет сражаться? Я да вы? Вы да я?.. Подсчитайте силы, и ответ будет ясен!

Но и Васак не желал открывать свои карты. Не ожидая ответа, он прибавил:

– Предоставим все событиям! Господь покажет нам разумный выход!..

– Истинно! – согласился Вардан.

– Будем надеяться, – кивнул Васак. – Ну, путь добрый вам!..

На следующее утро Вардан созвал нахараров в последний раз перед выездом. Явились все, даже Гадшпо с Артаком Рштуни. Веем было любопытно, какой наказ даст Вардан.

– Князья, мы сегодня расстаемся… Но никогда еще не случалось нам так расставаться. Никогда еще родина не налагала на нас столь тяжких обязательств. Мы должны держать ответ перед совестью и перед народом нашим. Ступайте же, князья, собирайте полки! Через гонцов поддерживайте связь и друг с другом и со мной. Сообщайте, сколько у кого отрядов, численность боеспособных людей, род вооружения. Я и сам не буду сидеть у себя в Тароне: хочу объехать всю страну. Не теряйте меня из виду. Если прибудут гонцы от иверов и агванов юш будут получены какие-либо другие важные вести, немедленно сообщите мне…

Проезжая мимо дворца марзпана, князья заметили Васака. Он сидел в саду и, опустив голову, что-то чертил на земле обломанной веткой.

Нахарары быстро выехали за городские ворота.

Вардан склонился к уху Нершапуха.

– Не нравится мне чрезмерная осмотрительность этого человека!

– Не изменил бы!

– Не думаю!.. Впрочем, увидим…

По загорелому лицу Вардана скользнула тень. Он устремил взгляд на Масис и молча ослабил поводья. Затем, вновь поравнявшись с Нершапухом, он вздохнул:

– Народ пойдет за нами. Народ мудр…

Вдали мирно поднимались к небу голубые столбы дыма.

Народный поток хлынул из городских ворот: вслед за нахарарами бежали возбужденные толпы горожан. Впереди всех – брат Зарэ, кузнец Оваким и дед Абраам. С пылающими лицами, задыхаясь от бега и обливаясь потом, они выбивались из сил, стараясь на отстать от Вардана.

– Арцви, эй, Арцви! – окликали юноши телохранителя Спарапета. – В следующий твой приезд мы тоже будем воинами!

Арцви отвечал лишь улыбкой, не позволяя себе разговаривать в присутствии Спарапета.

Вардан придержал коня. Он был взволнован зрелищем народного воодушевления. Его внимание привлекли дед Абраам и брат Зарэ. Он остановил скакуна и позвал их.

– Зачем вы утомляете себя, отцы? Идите домой!

– Государь Мамиконян, веди нас в бой за свободу! Мы не страшимся смерти! – простирая к нему жилистые сухие руки, воскликнул брат Зарэ.

– Будем думать о жизни, отец, – ответил Вардан. Оваким рванулся к Вардану и схватился за стремя:

– Много раз водил ты нас в бой, Спарапет! Не лишай же твоих воинов и этой битвы за свободу!

– И я старый твой воин, сын кой, возлюбленный сын мой! – взволнованно выступил вперед дгд Абраам.

– Воин, дед? – переспросил Вардан, ласково глядя на него.

– Да не омрачится вовек взор твой, Спарапет, сколько раз видел ты меня в бою? Дай поцеловать твою руку…

Дед, дрожа, склонился над рукой Вардана, чтоб поцеловать ее. Но Вардан, нагнувшись, сам взял руку старика и прижался к ней устами.

Дед Абраам расплакался.

– Дышу еще, жив я, приду к тебе воином и на этот бой! – произнес он со слезами. – Да будет тебе оплотом народ армянский, защитник родины!

Присутствующие молча смотрели на эту волнующую встречу.

– Арцви! – вдруг прервал молчание Тигран. – Как только вернешься, приходи посмотреть, какой у меня конь!

Вардан оглянулся. Тигран, вспыхнув, укрыл лицо за спиной Арцви.

– Подойди ко мне, юноша! – позвал его Вардан. Тиграна вытолкнули вперед. Лицо у него горело от смущения, и он стоял потупя взор.

– Проходишь боевое учение? – спросил Вардан.

– Удалой юноша, государь Спарапет! – вмешался Арцви. – Хочет стать конником…

Вардан ласково погладил его по голове.

– Вступишь в мой полк, когда вернусь!

– А мы? А мы, государь Спарапет?! – выбежали вперед остальные.

Вардан увидел себя окруженным воинственными юношами. Сияя белозубой улыбкой на смуглых, загорелых лицах, они нетерпеливо и взволнованно ждали его ответа.

– Всех возьму в мой полк, если хорошо пройдете боевое учение!

– Прошли уже! Закончили! – зашумели юноши.

– Хорошо! – улыбнулся Вардан. – Продолжайте упражняться – служба воина трудна! Вардан пришпорил коня.

– Ну, пребывайте с миром!

– Путь добрый! – напутствовал его народ, наводнивший всю равнину.

Вардан ускакал. Нахарары пришпорили коней, чтоб не отставать от него.

– Да отведет от тебя господь опасность, наш Спарапет! – с любовью крикнул ему вслед дед Абраам.

– Надежда армян! – вторил ему брат Зарэ.

А кузнец Оваким, тяжело дыша и полуоткрыв толстогубый рот, смотрел вслед Спарапету с растерянной улыбкой на вымазанном сажей лице.

Долго продвигался отряд нахараров вдоль берегов Аракса, местами топких, местами песчаных. На почти обнаженных чернеющих полях едва подымались первые всходы. Хлеб мирно пробивался на свет божий, не считаясь ни с чем. Земля выполняла свое назначение, предоставляя людям самим решать свою судьбу.

Артак, выехавший немного проводить Атома, остановился. Склонившись на прощание перед Варданом и князьями, он сказал отставшему от отряда Атому, обнимая его:

– Да сопутствует тебе удача, князь!

Скакун Атома плясал на месте, не давая своему всаднику проститься с другом.

– Оставайся с миром! – обнимая Артака, отозвался Атом. – Да будет к добру наша встреча!

– Встретимся скоро! – сказал Артак дрогнувшим голосом. – И крепко будем биться рядом!

– Дай бог!..

– Ну, буду ждать!.. Езжай, князь, не мешкай!.. – крикнул Артак вслед Атому, чей конь, не дождавшись, чтоб всадник ослабил поводья, рвался вдогонку отъехавшему отряду.

– Догоню! – улыбаясь, сказал Атом, тщетно стараясь натянуть поводья.

Телохранитель сорвался вслед за ним.

Артак увидел, как Атом мчался, перескакивая через камни и груды щебня, чтобы догнать князей, островерхие шлемы которых маячили вдали на фоне чистого неба.

Он еще стоял на месте и глядел вслед любимому другу, уже начиная тосковать по нем. Атом еще раз обернулся, помахал рукой и исчез за поворотом.

Артак опустил голову и, погруженный в раздумье, возвратился в Арташат.

Народ шумными потоками возвращался в город, тепло и взволнованно поминая своего Спарапета. Артак изумлялся: как случилось, что народ сам избрал себе вождя? Где кроется тайна тех внутренних, невидимых уз, которые связывают народ и вождя?

Но народ выносит свои решения очень просто: он присматривается, прислушивается к голосу сердца – и решает…

Вернувшись во дворец, Артак в грустном раздумье остановился на террасе. Еще недавно все здесь было полно жизни, а теперь все замкнулось в безмолвии… Никого не было. Старик домоуправитель сказал, что Гадишо вышел с Артаком Рштуни.

День клонился к вечеру, тени удлинялись и сгущались. Голоса детей на улицах Арташата, громкий лай собак и стук кузнечных молотов навевали мирное настроение.

Васак, в последние дни проводивший все свое время в саду, заметил приближающегося Гадишо. Тот шагал быстро и казался взволнованным, что не вязалось с общим обликом этого обычно сдержанного человека.

Подойдя к Васаку, он, после короткого обмена приветствиями, молча и мрачно уселся рядом с ним.

– Что случилось, князь? – спокойно спросил Васак.

– Спарапет с нахарарами направился в селения Айрарата. Васак с горькой улыбкой покачал головой.

– Опаздываем мы, во всем опаздываем! Гадишо насмешливо ответил:

– Конечно, опаздываем!..

Васак умолк, задумался на мгновение и решительно произнес:

– Но больше опаздывать не будем! Надобно положить конец волнениям!

– Пресечь их надобно! – подтвердил Гадишо. Взволнованный и мрачный Васак стал прохаживаться перед каменной скамьей.

– Но открыто сделать это не удастся!.. – как бы размышляя вслух, заговорил Гадишо. – Слишком уж воспламенен народ. Пожар этот из тех, которые гаснут лишь тогда, когда пожрут все, что может гореть. Как бы нам не остался один пепел, государь марзпан!

Васака охватило раздражение против спокойно философствующего Гадишо.

– Я не буду ждать, чтоб огонь пожрал все! Я потушу его в самом начале!

– Если только сможешь… Это было бы самым разумным!.. – промолвил Гадишо. – Но беда всегда приходит внезапно!

Сурово глядя на Гадишо, Васак дал ему договорить и затем негромко спросил:

– Не желаешь ли взяться за дело вместе со мной, князь?

– Желаю! – пытливо взглянув на него, отозвался Гадишо.

– И пойдешь до конца?

– Если начну, то пойду до конца! – ответил Гадишо. Васак помолчал, затем, не сводя с собеседника испытующего взгляда, сказал:

– Необходимо найти опору при персидском дворе. Мы должны заставить персов служить нам!

Гадишо молча ждал, пока Васак договорит. Но и Васаку хотелось, чтобы высказался Гадишо, а тот молчал. – Итак, персов – против персов!.. – отчеканил Васак.

– И армян – против армян… – досказал Гадишо; и нельзя было понять, всерьез он это говорит или в шутку.

– Возможно, что и так. Уничтожать всех, кто будет против нас!

– К чему ты стремишься, что задумал, государь марзпан? Скажи мне ясно и напрямик! – уже серьезно спросил Гадишо.

– Что задумал? – мечтательно протянул Васак.

Он чуть было не поддался мимолетному желанию открыть Гадишо свою заветную тайну, но почувствовал, что это может быть роковой ошибкой, и сдержал себя.

– Хочу подавить мятеж.

– Каким образом?

– При помощи персидского войска.

– Тогда персы овладеют страной! Васак холодно отозвался:

– Уже овладели!.. А другого выхода у нас нет. Надо во что бы то ни стало удержаться у власти, сблизившись с Азкертом.

– Что же, отречься от веры? – с интересом переспросил Гадишо.

– Этого я не требую.

– Но если станут принуждать?

– Какое значение может иметь в государственных делах, отрекся кто-нибудь или нет? Я лично этого не требую. Хотя… при подобных обстоятельствах стесняться в выборе средств не приходится, – нужно признать и это…

Васак ступил на скользкую почву.

– Значит, будем воссоздавать государство? – спросил Гадишо. – Армянское государство?..

– Как знать? Но почему бы и нет, если это будет в наших силах! Пусть за нами и останется то, что попадет нам в руки, – не стал далее уклоняться Васак.

Гадишо, очевидно, догадывался о большем, чем этого хотелось бы Васаку. Но стоило ли таить и дальше то, что было недосказано?

Васак умолк и не проронил более ни слова. Это могло оказаться опасным.

Васак сидел в боевых доспехах перед дверью конюшни, разглядывая скакунов. Он хорошо знал всех своих коней, но хотел лично убедиться, в какой они форме. Конюший вывел скакуна темной масти и провел его перед Васаком.

– Хорош! – кивнул Васак. – Выводи следующего.

Конюший передал повод молодому подручному и сам вывел могучего темно-рыжего коня, который бешено взвился на дыбы, едва очутился во дворе.

– Самая пора взять его под седло, государь! – проговорил конюший, восхищенным взором глядя на коня. – Прикажешь седлать?

– Седлай! – приказал Васак. Он направился в сад.

Со стороны дворца показался Гадишо, тоже в боевом облачении. Он был явно в хорошем настроении.

– Не опаздываем мы? – справился он.

– Опаздываем, но я хочу подождать, чтоб перс Хосров выехал раньше нас, – объяснил Васак.

– Он едет в сопровождении Гюта?

– Вот именно. Необходимо проложить дорогу к персидскому двору: наше дело вскоре будет решаться в Персии… А вот и Гют.

Сопровождаемый дворецким, к ним приближался Гют Вахевуни в дорожной одежде.

– Все готово? – спросил его Васак.

– Пришел проститься, – ответил Гют. – Перс ждет только меня, чтобы выступить.

– Кто у него сейчас?

– Деншапух с Вехмихром и Ормиздом. Заперлись и долго шушукались. Видно, наговаривают ему.

– Если б тебе удалось добиться их смещения!.. Дело наше было бы наполовину выиграно. В пути можешь немного позлословить на мой счет; свали на меня вину за ответ царю царей. Постарайся сблизиться с Хосровом. Упроси его доставить тебе возможность быть принятым Азкертом. Предварительно повидайся с азарапетом и обнадежь его уверениями, что я и мои сторонники доведем дело с отречением от веры до успешного конца. Когда будешь говорить с царем, старайся очернить перед ним в первую голову Хосрова, а затем и Деншапуха с Вахмихром и Ормиздом. Скажи, что марзпан просит прислать людей, преданных царю царей… Если только добьешься этого, князь…

– Не пожалею усилий, государь марзпан! – заверил Гют.

– Ну, желаем тебе доброго пути!.. – заключил Васак.

– Да, я поспешу! Они меня ждут, – ответил Гют.

Они обнялись, и Гют удалился.

До самого вечера Артак с нетерпением ждал возвращения нахарара Рштуни. Ему не терпелось расспросить о Рштунийском крае, о замке, о жизни в замке, обо всем, что окружало там его любимую Анаит. И о чем бы ни стал рассказывать ему нахарар Рштуни, Артак с огромной радостью внимал ему: в нахараре Рштуни он чувствовал родного и близкого себе человека.

Но нахарар что-то запаздывал.

Наступила темнота, безмолвно было все вокруг. Тоска охватила Артака. Он вышел из своей опочивальни и вместе с телохранителем зашагал по улицам Арташата.

Город спал. Лишь в одном из домов слышался плач ребенка, да в другом дворе свет лучины падал на молоденькую девушку. Девушка светила пожилому мужчине, который что-то мастерил в конюшне.

Полоса света упала на Артака. В этот миг мужчина внезапно взглянул на девушку, вздрогнул и сделал ей знак. Не поняв его, девушка обернулась и взглянула на Артака. Как она была похожа на Анаит!..

Артак хотел было остановиться, но скромность ему помешала. Девушка спокойно оглядывала его, направив свет ему прямо в лицо. Артак прошел дальше. Он чувствовал нежность к этой девушке, – только потому, что она была похожа на Анаит.

Вновь объяла Артака темнота. Вскоре они дошли до ограды храма.

На стук телохранителя кто-то подошел к калитке.

– Кто там? – спросил подошедший, не открывая.

– Открой князю Артаку!

Дверь распахнулась, Артак вошел во двор.

– Где келья отца Егишэ? – справился он у привратника.

Тот проводил его. В глубине двора из узкого оконца падал на камни тусклый свет.

Телохранитель постучал. Вышел отец Егишэ со светильником в руке. Увидев Артака, он с приветливой улыбкой сказал:

– Пожалуй в келью, князь!

– Пришел к тебе в гости, святой отец! – сказал Артак. – Принимаешь?

– Что ты, князь, господь послал тебя!

Они вошли в келью. Телохранитель присел на камне у двери.

Сырость придавала стенам и сводчатому потолку запущенный вид.

Посредине, на звериной шкуре стоял дубовый аналой, на кожаной подставке которого, под огнем светильника, желтели страницы раскрытого фолианта. Соломенная циновка в углу была покрыта овчиной.

Монах садил Артака на шкуру, а сам, поджав ноги, уселся на циновке. Его глаза горели воодушевлением, вызванным событиями последних дней.

– Что решила братия? – справился Артак, имея в виду единодушное решение духовенства сопротивляться требованиям Азкерта.

– Братия закончила призыв к восстанию, направленный к Айраратской стране, – не подымая глаз, ответил Егишэ. – Через день-два выступим в нагорные области.

– С вами будут и нахарары?

– Кто из них пожелает… В этой войне никто не будет обращать внимания, идет ли с ним еще кто-нибудь, или нет. Каждый будет готов выступить, хотя бы в одиночку. Сгинул страх, государь: дух восстал и побеждает плоть!

– Надеюсь, что побеждать мы будем и на поле битвы! – с ударением, весело произнес Артак.

– Да будет нам оплотом дух победы! Не может быть поражения, если человек не страшится смерти. Сила его неиссякаема, и гибель она несет противнику… Смертью смерть поправ, будем жить бессмертным духом: побеждая смерть – проходит жизнь к дальнейшему бытию своему!

Артака воодушевили слова Егишэ. Он осознал, какой грозной силой является человек, поборовший страх смерти: ведь его нельзя победить. Единственное оружие врага – смерть, но смерть уже бессильна…

– Однако слепа та смерть, которая не освящена сознанием. Смерть должно принять сознательно. И правильно сказал некий наш древний мудрец, что «смерть без сознания необходимости ее – только смерть, а смерть, сознательно принятая, – бессмертие…»

Дверь кельи мягко распахнулась, и из ночной тьмы выплыло суровое лицо Езника Кохпаци. За ним следовал, улыбаясь, иерей Гевонд. В дверях были видны и другие пастыри.

– Благословение обители сей! – сказали вошедшие.

– Пожалуйте! – ответили, вставая, Егишэ и Артак; последний с поклоном предложил вошедшим сесть на шкуру.

– Не беспокойся, князь! – отказался Езник Кохпаци. – Мы привыкли сидеть на циновках.

Он подошел к Егишэ и уселся на циновке. Остальные расположились рядом с ним, а то и прямо на каменном полу.

– С добром ли пожаловал, князь? – спросил Езник.

– Не вовремя зашел проведать вас! Томлюсь одиночеством… – ответил Артак – Нахарары уже выехали. Вскорости выеду и я.

– Да будет с тобой господь!

– И с вами также!.. – отозвался Артак. – Но где же святейший отец и отцы епископы?

– Отдыхают! – отозвался Езник Кохпаци. Помолчав, Артак обратился к Езнику:

– В бытность мою в Александрии узнал я, что ты посвятил себя изучению философии…

– Ничтожными силами своими составляю опровержение лжеучения персидского. Давно уже могпэтан-могпэт тщится разобрать религию нашу и науки. Не имел я и в мыслях нарушить скромность и незваным войти в ряды мужей ученых. Не положено зазнаваться и мудрецам, не то что мне, ничтожному. Но поскольку могпэтан-могпэт в гордыне невежества и скудоумия своего дерзает противоборствовать высочайшей истине, долгом почитаю воздать ему должное мерой должной!

– По душе мне твое начинание, и близко оно к моим мыслям, – промолвил Артак. – Не позволяют мне воинские занятия отдаться наукам, но с радостью просмотрел бы я твой труд, если он при тебе…

– Вступление готово, – ответил Езник.

– Обяжешь меня, если дашь посмотреть.

Езник кивнул юноше-иноку, который, весь превратившись в слух, стоял в темноте за дверью.

– Еще в Александрии я задумал другой труд – в защиту Аристотеля против Платона. Но нападки персов вынудили меня выступить против их лжеучения. Жалею только, что вместо великого мудреца имею я своим противником жалкого и скудоумного софиста!..

Вернулся инок и передал Езнику Кохпаци довольно объемистую рукопись. Езник взял ее, бережно и с любовью вытер волосатыми руками и протянул Артаку, Любознательный юноша, большой любитель книг, таким же бережным движением приняв рукопись, прочел вслух:

– «Если кто-нибудь пожелает говорить о невидимом и извечном всемогуществе его, надлежит тому очиститься мыслью и с очей своих удалить гной, дабы…»

Продолжение Артак стал читать про себя. В наступившей тишине глаза всех присутствовавших были устремлены на молодого нахарара-философа, который даже в эти бурные дни не переставал интересоваться наукой. Артак углубился в чтение; лишь время от времени он слегка морщил лоб и полузакрывал глаза, углубляясь в смысл каждого нового прочитанного им аргумента.

– Когда пройдет година испытаний, полагаешь завершить свой труд? – спросил Егишэ.

– Надежду питаю… – задумчиво ответил Езник, не подымая глаз.

Артак опустил рукопись на колени. Он воздержался от высказывания похвал возвышенной мысли и классическому слогу Езника, считая, что вряд ли подобает ему поощрять столь ученого монаха.

Но блеск его глаз и сосредоточенное молчание более чем красноречиво свидетельствовали о его восхищении. Это почувствовал и сам Езник, поняли это и остальные присутствовавшие, с уважением и любовью взиравшие на юношу.