Текст книги "Вардананк"

Автор книги: Дереник Демирчян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 54 страниц)

Он не мог заснуть. Арсен вновь вышел из шатра и оглядел горизонт. Вон там, по ту сторону мрачной пустыни, лежит путь к отчизне. Спит сейчас народ армянский – старики и дети, женщины и юноши, молодые и старые… Спят тысячи тысяч живых существ, которым грозит уничтожение. Чем виноваты трудолюбивые крестьяне, вкушающие короткий час отдыха после утомительного дневного труда на своей пашне? Чем виноват грудной младенец, который, проснувшись, сосет грудь матери? Разве в этом просторном мире не хватит места для всех?..

Арсен смотрел в сторону пустыни, и перед его глазами вставал величавый, спокойный Масис – символ свободы его отчизны. У Масиса учатся люди на его родине высоко держать голову!

Арсен вспомнил свое детство, родной замок, няню с ее сказками об Артавазде, Ваагне, Арташесе… ее рассказы о Васаке Maмиконяне, о доблести, проявленной им в боях против персидского царя Шапуха…

На востоке засияла утренняя звезда. Арсен глядел на нее, и перед его глазами раскрывался уже не огненный символ любви, а пламя, которое зажжет пожар войны. Кровью веяло от этой звезды…

– Война!.. – прошептал Арсен и потряс кулаком.

Да, война против ненавистного, злобного Азкерта, надменного деспота, задумавшего растоптать своей грязной пятой Армению! Война против придворных вельмож, разжигающих его ядовитую ненависть к Армении…

Война!.. Под развалинами этой войны он, быть может, потеряет ту, которую так горячо полюбил…

Пусть родина даст ему силы!..

Он вошел к себе в шатер и лег. Душа его раздваивалась.

Прозвучали хриплые звуки персидской боевой трубы: то был сигнал побудки; он призывал тысячи воинов сбросить сон, идти на воинские упражнения, быть может, двинуться в поход…

Кушаны наводняли все пространство за восточными горами. Они были подобны грозовой туче, несущей гибель.

Князья вышли из шатров. Видно было по их лицам, что никто не спал в эту ночь.

Гарегин сказал:

– Я решил так: послать гонца к Спарапету и известить его, что мы вместе с родиной и будем за нее биться.

– Хоть сегодня! – воскликнул Арсен.

– Согласны! – отозвались князья.

Необходимо было спешить с отправкой гонца, ибо могло случиться, что с объявлением похода на кушанов им немедленно пришлось бы приступить к действиям. Нужно как можно скорей сообщить на родину о принятом решении и подбодрить соотечественников, давших клятву противостоять грозной персидской державе.

Значение Кодака в кругу персидских вельмож все возрастало. Гют заметил, что Кодак начинает относиться к нему свысока, поскольку с Гютом никто уже не считался и даже близко к нему не подходил. А Кодака вызывали часто, с ним даже советовались. Догадки Гюта подтверждались еще и тем, что Кодак все более замыкался в себе и уже не обо всем считал нужным ставить Гюта в известность. Это было оскорбительно, но Гют ничего сделать не мог. Он был здесь всего лишь не допущенным ко двору чужеземцем, послом, не оправдавшим доверия. А Кодак проделал огромную работу. Прежде всего он восстановил доброе мнение о Васаке, выставив его инициатором в вопросе отречения от веры; затем он сумел пошатнуть и доверие к Деншапуху, – Михрнерсэ уже колебался в своих дальнейших намерения относительно него; это было ясно из его настойчивых и многочисленных расспросов о деятельности Деншапуха.

Но и у Кодака был здесь могущественный соперник, который мутил воду и спутывал его расчеты. Этот враг был вхож к Михрнерсэ, часто совещался с ним, имел большие связи среди персидских вельмож. То был Варазваган – зять и кровный враг Васака, отрекшийся от веры, предложивший Ми онерсэ свои услуги и бывший в его руках опаснейшим орудием против Васака. Он жил в Нюшапухе и часто наведывался в лагерь к персидским военачальникам, стремясь через них сблизиться с командующим персидским войском Мушканом Нюсалавуртом и через него добиться представления Азкерту.

Кодак узнал, где он живет, и однажды зашел к нему.

Варазваган принял его в зале, убранном и обставленном с роскошью, какую Кодак видел только у персидских вельмоэч. Варазваган восседал на подушках с видом могущественного князя. Ею длинная шея, иссиня-черные, цзета вороньего крыла, густые волосы, брови и борода произвели на Кодака отталкивающее впечатление. Полный подозрительности взгляд не предвещал ничего доброго. Кодак решил напрячь все свои силы, все свое лукавство, чтобы выведать у него хоть что-нибудь о его намерениях относительно Васака, хотя с первого же взгляда было видно, что задача будет не из легких.

Довольно долгре время молчание не нарушалось и беседа никак не завязывалась.

Несмотря на то, что за последнее время Кодак уже занял значительное положение, он старался не подчеркивать этого, чтоб не раздразнить Варазвагана. Он сел на корточки в углу, на почтительном расстоянии, положив ладони обеих рук на колени. Это было знаком смирения.

– Зачем прибыл в Персию? – заговорил, наконец, Варазваган.

– Прибыл с Хосровом, как попутчик.

– А еще?..

– Чтоб подкопаться под тебя! – выпалил Кодак. Удар не попал в цель, – это и без того было известно Варазвагану. Он безразличным тоном спросил:

– Что ж, удалось?

– Удалось, государь!

Кодак продолжал оставаться в положении нападающего.

– В чьих глазах?

– Михрнерсэ.

Варазваган кинул на Кодака холодный взгляд и переспросил:

– И подкопался?

– Подкопался, государь! Михрнерсэ полагал, что Васак тайно подстрекал армянских нахараров к отсылке ответного послания и лишь прикидывается другом арийской державы. Но теперь он изменил свое мнение о Васаке.

– В том смысле, что Васак не заодно с Варданом?

– Именно так!

Варазваган выпрямился, прямо взглянул Кодаку в глаза и долго не отводил испытующего взгляда.

– А против меня какие ты козни строил?

– Я доказал, что ты только мешаешь Васаку. Что ты соперничаешь с ним и порочишь его.

– Поверил тебе Михрнерсэ?

– Нет, государь! Не поверил он и в искренность Васака по отношению к Персии.

– Чего же ты желаешь ог меня? Зачем ты явился ко мне?

– Чтоб предложить тебе мои услуги! – И Кодак, не моргнув глазом, уставился на него выжидательно.

– Потерял надежду на Васака, переходишь ко мне?

– Так, государь.

– Следовательно, ты человек продажный?

– Да, господин. Само дело таково: в жизни то одно удается, то совсем обратное…

Варазваган с усмешкой оглядел Кодака.

– А если представится случай – предашь и меня?

– Предам! – подтвердил Кодак.

Это уже показалось верхом наглости. Варазваган разозлился.

– Почему же?

– Если ты ослабеешь, государь, – с новой энергией начал Кодак, чувствуя, что пора нанести решительный удар, – кто же останется тебе верен? Сам-то ты останешься верен Михрнерсэ, если он падет? Что значат слова «предатель» или «верный человек»? Дай мне верное дело, и я буду ему верен!

– Значит, ты служишь лишь своей выгоде?

– Как и ты – своей выгоде! – ответил встречным ударом Кодак. – Кто же действует против своей выгоды? Варазваган переменил тему.

– Хорошо. Как идут дела Васака в Армении?

– Весьма успешно. Он собрал вокруг себя много сторонников. Многие армянские нахарары тайно тяготеют к нему.

– Есть надежда, что дела пойдут у него успешно и здесь?

– Есть. Но небольшая. Ему повредило ответное послание, отсылку которого он не сумел предотвратить. Он, вероятно, проиграет. Сейчас надежнее твое положение. Если б ты был на его месте – проиграл бы и ты. Но там был другой; другой и проиграл!.. Ты только потому и держишься крепко, что ты в стороне. От него уже многого не ждут, а ты еще способен внушить надежду. Михрнерсэ намекал мне на это…

Варазваган ничего не ответил. А Кодаку только это и нужно было: он почувствовал, что Варазваган что-то знает о подобных планах Михрнерсэ.

– Это стало особенно очевидно после взрыва ярости Азкерта, – добавил Кодак.

Варазваган промолчал. Кодак развил свой удар.

– Вот это и поколебало мою веру в Васака. Гиблое дело, государь! Когда была эта вспышка ярости, я заметил, что Михрнерсэ уже сделал выбор. Во время же моего вчерашнего свидания с ним я почувствовал, что он намерен передать звание марз пана тебе…

Варазваган вновь дал промах: он промолчал.

Кодак стал заметать следы.

– Большую милость оказал бы мне государь, если бы согласился принять меня на службу… Ты спрашивал: служу ли я ради своей выгоды? И я тебе искренне признался: да, служу ради выгоды. А выгода моя в том, чтобы служить большому человеку. Люблю удачливые дела и удачливых людей!

– А если ты обманешь и меня? – улыбнулся Варазваган.

– Не допускай этого! Не доглядишь -обману!

Кодак хорошо усвоил себе ту истину, что величайшая хитрость нередко заключается в искренности, и старался ловко играть на этой струне. Он обдумывал, как еще доказать Варазвагану свою готовность служить ему, и такое доказательство быстро нашлось.

Варазваган спросил:

– А как ты меня порочил перед Михрнерсэ?

– Я его убеждал, что ты имеешь в мыслях примкнуть к Вардану, чтобы вместе с ним свалить Васака. Я говорил, что Васак никогда не примкнет к Вардану, даже для того, чтобы погубить тебя. Мое суждение понравилось Михрнерсэ. Это было очень удачным ходом против тебя…

– И после этого ты дерзнул прийти ко мне?! – сурово спросил Варазваган.

– Дерзнул, господин! – не смутился Кодак. – Я думал, что мое прямодушие спасет меня. Будет разумно с твоей стороны, если ты простишь меня и подаришь мне свою дружбу. Ведь пользы тебе даже от моей смерти не будет никакой. Я пришел к тебе, потому что знаю тебя: ты человек разумный.

Варазваган не знал, на что решиться: немедленно выкинуть презренного старика или подождать, выслушать его до конца, выудить у него еще что-нибудь. Кодак уловил это колебание и не преминул им воспользоваться:

– Государь, ты хочешь выгнать меня?.. Возможно, ты так и сделаешь. Но я хочу напомнить тебе, что наступают смутные дни. Васак падет, но следующая волна может вновь поднять его. Счастье может улыбнуться и тебе. Дай же мне возможность послужить тебе хотя бы это время.

– Ладно, господь с тобой! – смягчился Варазваган. – Я подумаю… Пока ступай.

– Благодарю тебя, государь! – сказал Кодак. – Но пока что я не на службе у тебя, Я пока служу Васаку. Этому ты уж поверь!

– Почему?

– Низкое дело моя служба, но выполнять ее нужно красиво. Вопрос чести! Ведь ты еще не взял меня к себе… Варазваган рассмеялся.

– А если и вовсе не возьму?

– Тогда я буду действовать во вред тебе! – засмеялся и Кодак.

Он почувствовал, что в Варазвагане совершился перелом. Ведь всякая хитрость имеет в конце концов свои пределы. Даже самый хитрый человек не может перехитрить весь мир. Но Кодак почувствовал, что и сам может переступить границу, и посему попросил разрешения удалиться.

– Иди с миром! -молвил Варазваган. – Заходи еще, побеседуем.

– Постараюсь! – как-то неуверенно ответил Кодак. – Но зайду непременно, если найду возможность принести тебе пользу.

Он удалился.

«И на умного предателя можно до известной степени полагаться…» – подумал Варазваган.

Он стал раздумывать о том, что дала ему беседа с Кодаком. В большей своей части она представляла бесполезные хитросплетения. Но одна высказанная Кодаком мысль запомнилась ему: слова Кодака о том, что он, Варазваган, примкнет даже к Вардану, если этим сумеет погубить Васака, а Васак на это не пойдет… Это была опасная мысль, если только Кодак ее действительно высказал. Если же еще не высказал, то нужно заблаговременно обезопасить себя от подобных подозрений. Позиция Васака тем именно и была прочна, что он был непримиримым противником Вардана.

Варазваган решил прикинуться внешне врагом Вардана и одновременно пытаться сблизиться с ним, чтобы при его помощи свалить Васака.

Ни Варазваган, ни Кодак не заметили, что их беседа протекала не совсем тайно, что через отверстие в стенной нише их подслушивала Вараздухт, прелестные глаза которой сверкали в полутьме, как глаза кошки, предвкушающей удачную охоту на воробьев. Хитроумие и напористость Кодака понравились ей, она понимала его, была довольна им.

По уходе Кодака Варазваган прикрыл глаза, как бы желая вновь все продумать. Вдруг, точно вспомнив о чем-то, он вскочил и, быстро подойдя к нише, заглянул в нее. Там никого не было. Он успокоился, вновь уселся, хлопнул в ладоши и приказал вошедшему дворецкому:

– Коня и всех телохранителей!

Немного спустя он выехал во дворец Михрнерсэ.

Когда кончилась беседа Кодака с Варазваганом, Вараздухт выскользнула из своего укрытия и направилась к третьей жене Варазвагана, персиянке Михрдухт.

– Что рассказывал старик? – спросила та.

– Он старается все запутать, будь он проклят! – мрачно ответила Вараздухт.

– С добром он бы не пришел! – негромко сказала Михрдухт.

– Марзпан, видно, подослал его строить козни против дяди. Он выставляет себя врагом марзпана, хочет пробраться на службу к дяде, чтоб подкопаться под него.

– Но Варазваган не из тех, которые легко попадаются на удочку! – заметила Михрдухт. – И что он сказал?

– Говорит: посмотрим. Он и сам хотел что-нибудь выпытать у старика, чтоб поставить марзпану ловушку.

Жена Варазвагана испытующе взглянула на Вараздухт своими хитрыми голубыми глазами. В ней вызывал подозрение столь горячий интерес Вараздухт к делам дяди, так же как к необъяснимый ее приезд в Персию. А теперь, когда Вараздухт так порочила Кодака, это подозрение еще более углубилось. Несколько лет тому назад, поверив Вараздухт, она оказала ей содействие и даже спасла ее от смерти. Но теперь у нее мелькнула мысль, что дело нечисто. Вараздухт почувствовала это и более к вопросу о Кодаке не возвращалась. Она понимала, что Кодак интригует против Варазвагана и пытается войти к нему в доверие, чтобы выуживать необходимые сведения. Но взаимное недоверие и тайная вражда делали бесполезными все их усилия перехитрить друг друга: обе стороны держали ухо востро. Каждый надеялся лишь на промах противника, на какой-нибудь его неосторожный шаг.

Однако задачи Вараздухт не ограничивались действиями против Варазвагана. Она стремилась установить связь с персидскими вельможами из окружения Михрнерсэ. Это было невозможно: она была женщиной, и ни один из этих вельмож не стал бы говорить с ней о дворцовых интригах. Надо было действовать через их жен. Но и на это было мало шансов, поскольку не все жены сановников интересовались дворцовой жизнью и мало разбирались в ней. Вараздухт же намеревалась довести кое-что до сведения Михрнерсэ через Арамаиду, его младшую сестру, слывшую женщиной очень умной и влиятельной. Михрдухт приходилась Арамаиде родственницей и имела к ней доступ. Именно вокруг этого и собиралась Вараздухт плести свою паутину, надеясь познакомиться с сестрой Михрнерсэ. Она не желала лично «предупреждать» Варазвагана, предпочитая сделать это через его жену, и так расписала той вероломство Кодака, что Михрдухт не могла не рассказать Варазвагану. Михрдухт так чернила Кодака, что Варазваган даже спросил ее, откуда ей все известно.

Михрдухт указала на первоисточник – Вараздухт. Варазваган вызвал последнюю к себе и спросил:

– Ты знаешь Кодака?

– Знаю! – подтвердила Вараздухт.

– Зачем он сюда приехал?

– Чтобы разузнать, что ожидает Васака. В Армении опасаются, что Азкерт намерен сурово наказать нахараров!

Варазвагану это показалось весьма правдоподобным. Он задумался.

– А Васаку чего опасаться?

– Да ведь он против нахараров открыто не выступал. Откуда знать Азкерту, на чьей он был стороне?

– Гм…

– Затем, дядя, следует учесть и то, что Васак надежд не оправдал: он не смог обуздать нахараров, помешать отправке дерзкого ответного послания…

– Что ж мог он сделать?

– Многое! Но он побоялся уронить себя в глазах нахараров.

– А сейчас он не боится уронить себя в глазах Азкерта?

– Значит, боится, раз послал Кодака!

Варазвагану это объяснение тоже показалось правдоподобным, хотя он и не знал, как отнестись к Вараздухт. Он не доверял ей, как, впрочем, не доверял никому на свете, – таковы все заговорщики и предатели. Но тем не менее смелая и разумная речь племянницы ему нравилась. Да, объяснения казались правдоподобны! Но… но почему принимала Вараздухт столь живое участие во всех этих делах?.. Вот что было подозрительно!

– Ну, хорошо, – чуть улыбнулся Варазваган, – раз все это было тебе известно, почему ты не предупредила меня?

– Тебя?.. Но разве я не знаю, что ты видишь человека насквозь с первого же взгляда? – также с улыбкой ответила Вараздухт.

Варазваган задал внезапный вопрос:

– А ко мне зачем он приходил?

– Этого я не знаю, – ответила Вараздухт и почувствовала, что допустила ошибку: Михрдухт могла передать мужу, что Вараздухт тайком подслушивала его беседу с Кодаком. – Но, по правде сказать, догадываюсь…

– Какова его цель?

– Свалить тебя.

– Почему ты так думаешь?

– Ну, дядя, не столь же ты наивен, чтобы считать меня наивной!.. Какова его цель?.. Васаку известно, что ты здесь наговариваешь на него. Он знает, что пока ты жив – ты ему враг. Он не успокоится на том, чтобы только уронить тебя в глазах Михрнерсэ, – он будет стараться раз и навсегда с тобой покончить.

– Каким же образом?

– Этого я не знаю. Быть может, он подошлет убийцу. Быть может, будет добиваться, чтобы тебя бросили в тюрьму… Кто знает!

– Выдумываешь ты что-то! – оборвал ее Варазваган.

– Не знаю, дядя. Боюсь я его. Не принимай его к себе на службу.

– Ну, хорошо, почему же ты обо всем этом не говорила мне, а сообщила только Михрдухт?

– Да ведь я знаю – ты опять сказал бы, что я выдумываю… Что бы я ни сказала, ты бы мне не поверил… Вот я все тебе рассказала, а ты все-таки веришь этому отвратительному старику, а не мне, своей племяннице!

– Тебе я верю, разуму твоему не доверяю! – засмеялся Варазваган. – Зачем человеку, ищущему моей смерти, приходить ко мне?.. Чтоб раскрыть свои намерения?..

– Чтоб именно этим способом скрыть их! Варазваган кивнул головой: она была права.

– Да дело и не в этом, дядя! -добавила Вараздухт. – Истинных намерений Кодака я, конечно, знать не могу, но одно я знаю хорошо: он ни днем, ни ночью не отходил от марапана, все шептался с ним. Сам посуди: что может его заставить прийти к тебе, если у него нет тайных замыслов?..

Варазваган сделал попытку поймать ее врасплох:

– А ты что делала в замке марзпана?

– Навещала княгиню Парандзем. Марзпан избивает своих сыновей, он груб со своей женой, ненавидит ее, пренебрегает ею. А я бываю у княгини из жалости. Марзпан не любит и меня.

– А кого он вообще любит? – презрительно сказал Варазваган.

Слова эти были очень знаменательны. Варазваган почти начинал доверять племяннице…

«Неразумно всех считать предателями! – мелькнуло у него в голове. – На сто предателей может оказаться и один не предатель!..»

– Оставайся здесь, – предложил он Вараздухт. – Постарайся сблизиться с Кодаком, вычедать его истинные замыслы. Вараздухт отказалась:

– Нет, дядя! Не такой он простак, чтоб можно было его обойти. Кроме того, ему известна и моя близость к княгине Пара чдзем.

Варазваган снова потерял нить. Вдруг в голове у него зародилась новая мысль.

– Очень ненавидит мужа княгиня Парандзем?

– Они месяцами не видят друг друга.

– Может ли случиться, чтобы княгиня Парандзем замыслила покушение на жизнь мужа? Вараздухт пошла на попятный:

– Не могу сказать… Вряд ли… Она очень добрая и мягкая женщина.

– А ты пошла бы на это?

– Я не знаю…

– Не смогла бы?

– Да, ты прав, не смогла бы.

Варазваган решил пока задержать племянницу у себя. Ему не удавалось раскусить ее, а следовало бы… Либо он сильно ошибался, подозревая ее, либо она действительно могла быть ему полезна. Было бы неразумно отпускать ее, не выяснив или только наполовину выяснив это.

– Ты сказала много справедливого. Подумаем об этом! – заметил он таким тоном, что у Вараздухт не осталось сомнения: Он ее замыслов не разгадал.

Пребывание в доме дядя было своего рода лишением свободы, домашним заточением, избегнуть которого было равносильно бегству. И Вараздухт примирилась с положением, придумывая способ выскользнуть из западни, и – если только окажется возможным – выскользнуть с выигрышем. Она только сейчас почувствовала, что, полюбив Васака, неосторожно связалась с человеком, представлявшим собой воплощение вероломства.

В конце концов Варазваган разгадал тайные помыслы Кодака. Несомненно, старик явился к нему, чтоб усыпить его бдительность и затем раскинуть свои сети среди вельмож и царских сановников. Варазваган стал больше считаться с племянницей, а та изо всех сил старалась завоевать его доверие.

Однажды она заявила Варазвагану:

– Кодак – человек продажный, но, в конце концов, он, скорее, предаст тебя, нежели Васака. Он будет верен ему, а не тебе!

Это было справедливо, Варазваган и сам так думал, однако продолжал принимать у себя Кодака, не желая выпускать его из-под наблюдения.

Чувствуя, что подозрения Варазвагана и Михрдухт не рассеиваются, Вараздухт как-то раз заявила дяде, что хочет вернулся домой.

– Почему ты хочешь уехать? – удивился Варазваган.

– А зачем же мне дальше оставаться, дядя? Мне хотелось йовидати тебя, а теперь пора домой. Мать у меня одна осталась… Варазваган призадумался.

– Не уезжай пока! – сказал он. – Оставайся. Я хочу через тебя разузнать, какие козни строит против меня Кодак.

– Если ты этого хочешь– хорошо, дядя.

– Смотри, постарайся!..

Они окинули друг друга недоверчивым и пытливым взглядом.

Покуда волновались отдельные лица и группы, колесо времени вращалось, неуклонно приближая момент, когда должно было разразиться бедствие. Время не спешило, но и не медлило. Оно текло, как обычно. Но людям не дано знать тайны его течения, не дано видеть что-нибудь сквозь завесу, предательски накинутую им на грядущее.

В те часы, когда в Нюшапухе плели интриги Кодак, Варазваган, Михрнерсэ и персидские вельможи, когда разъяренный Азкерт даже во сне бредил местью, когда в своих шатрах готовили молниеносный удар в тыл персам армянские князья, когда в далекой Армении из села в село, из города в город переходили отряды крестьян-беглецов, руководимые Аракэлом и Сааком, призывая к восстанию и отказу от уплаты налогов персам, когда из монастыря в монастырь, проповедуя верность христианской вере, ходили Гевонд, Езник и Егишэ, а нахарары, то соглашаясь друг с другом, то вступая в споры, собирали полки в своих уделах, – в эти часы, пересекая солончаки и пески Персии, мчался в Армению гонец с указом Азкерта. Он вез повеление царя армянским нахарарам явиться ко двору. Повеление это было чревато тяжкими последствиями. Никакая сила уже не могла остановить надвигавшееся несчастье, оно должно было неминуемо разразиться. Недаром оно подготовлялось в течение столетий.

Два враждебных друг другу течения наметились в стране. Одно, перекатываясь из села в село, из города в город, несло пламенное слово, которое поднимало народные массы. Другое ползло тихо и скрытно, оставляя позади себя страх, сомнение, неверие и бессилие.

Народ назвал эти два течения по именам их вождей: «Вардананк» и «Васакианк».

Облокотившись на подушки, долго, неподвижно сидел Вардан у себя в зале. Его глаза под изогнутыми бровями были полны глубокой думы. Вся страна ждала его слова, от него ждали чудес. Но он-то на кого может надеяться? Рухнул трон Аршакидов, гунны стучатся в вооота Византии, черной грозовой тучей застилая небо империи. Нет уже Ассирии, нет Рима, нет сил, могущих угрожать Азкерту! Поднимается буря, и одинокий корабль бросает на волнах. Необходима помощь, иначе неминуема гибель…

Но кто же подаст эту помощь?

Наедине с самим собой Вардан уже не думал о том, что нужно кого-то подбодрить. Пусть об этом заботятся доугие! Вардан напряженно изыскивал пути спасения. Его орлиный нос, огрубевшая кожа и жесткие волосы придавали суровый вид худощавому лицу.

События быстро следовали одно за другим. Еще никогда не сталкивался Вардан со стоть тяжелой задачей: поставить против первостепенной, мощной державы старое, развалившееся государство. Сопротивляться было необходимо, каков бы ни был результат этого сопротивления. Но как поставить народ перед выбoрoм между жизнью и смертью?..

Нет, необходима поддержка, нужны свежие силы! Ведь он не юноша – подобно Артаку, и не безрассудный забияка – подобно Атому. Он испытанный, закаленный в боях полководец. Он знает, что такое война. Нужны силы. Где же искать их, к кому обратиться? Греческий полководец Анатолий, сидя в Междуречье, не сводит глаз с Персии, чтоб вовремя отразить ее внезапный удар; он не любит армян и ради них не позволит поцарапать нос хотя бы одному из своих греков. Среди персов нет никого, кто относился бы к армянам дружелюбно. Правда, иным Вардан в свое время спас жизнь, за других он замолвил слово перед Михрнерсэ и добился для них повышения или награды. Но… «проклят человек, возлагающий надежды на ближних»! Они мигом забудут все старые заслуги, лишь только прозвучат боевые трубы Азкерта.

Брови Вардана сошлись, на лбу пролегла глубокая складка. Но вот в его глазах мелькнула какая-то искра… Вардан встал и долго ходил взад и вперед по залу. Тень его – то удлиненная, то неестественно укороченная – мелькала по стенам и по полу. Вот он становился перед окном и выглянул наружу.

Белесый, как бы ватный туман спустился на священную землю Тарона.

Кто знает, каким пожаром будет она вскоре охвачена, какие беды на нее надвигаются!..

Пет, нужны силы! И они есть!…

Занавес над дверью колыхнулся, вошел Ваан Аматуни.

– Не берет меня сон! – промолвил он. – Но я знал, что и ты ке спишь.

Он уселся на подушки, взял в руки пергаментный фолиант и начал читать. Вскоре он забыл обо всем окружающем.

Вардан остановился, занятый возникшей у него мыслью.

– Я полагаю, – сказал он, – что вы все-таки должны подумать о помощи…

Ваан Аматуни, казалось, не слушал его.

– Само собой, это будет война на истощение, – продолжал Вардан. – Но почему же не попытаться найти союзников?

– Союзников у нас нет! – тотчас же отозвался Аматуни, кладя рукопись на место.

Вардан не стал пояснять свою мысль. Он вновь отошел к окну. К воротам замка приближался всадник; вот он подскакал, искры летели из-под копыт коня.

Обменявшись несколькими словами со стражей, всадник въехал г,о дсор.

– Так ты творишь, нет у пас союзников? – переспросил Вардан.

– Кто они? – усмехнулся азарапет и испытующе взглянул на Вардана.

– Не союзники, а вспомогательная сила! – ответил Вардан. – А гунны? Гунны, упершиеся в Чорскую заставу? Вот кто ныне враг Азкерту! А враг моего врага – мне друг…

– Ничего не выйдет! – безнадежно покачал головой азарапет. – Это племена дикие и вероломные…

– Что ж делать! Беда заставит!.. Нужно спасти страну, спасти какой бы то ни было ценой!

– Хорошо, но что могут сделать гунны?

– Что могут сделать гунны? Да очень многое! Они наводнят весь север Персии и вместе с кушанами отвлекут часть сил Азкерта. Тогда-то мы и нанесем свой удар!

– А как же Чорская застава, Спарапет?

– Придется ее снести. Пусть поток хлынет в Персию!

– Гм…

– Как же иначе? Или позволить бесчисленному персидскому войску насесть на нас? Мы должны воевать не для того, чтобы погибнуть. Мы должны победить и жить!..

Азарапет задумался. Уже не впервые ставили его в тупик смелые замыслы Спарапета. «И откуда только берется у него!» – подумал он.

– Гунны в конце концов станут нам поперек горла! – заметил он вслух. – Чорская застава охраняет путь не только в Персию. Ведь этот поток…

– Поток?.. Пусть персы его и сдерживают! – с гневом оборвал Вардан. – Что же, мы будем постоянно охранять Чорскую заставу для того, чтоб персы могли без опасений нападать "на нас?.. Дадим им занятие! Пусть оно отвлечет их!

– Ну что ж, дадим, – согласился азарапет.

– Вся опасность в том, – продолжал Вардан, – что есть и Ворота Аланов!.. Гунны постоянно туда рвутся, чтобы через них проникнуть в Иверию. А этого допустить нельзя!

У занавеса показался дворецкий.

– Государь, прибыл Мелкон.

– Введи.

В покой вошел пожилой человек с кругловатым лицом и безволосым подбородком. Едва сохраняя серьезное выражение, он склонился в приветствии и, переминаясь с ноги на ногу, остановился в дверях.

Вардан подошел к нему и смерил его взглядом с головы до нсг.

– Ну, что скажешь? – промолвил он. – Ты не забыл еще язык гуннов?

– Забыл, Спарапет, но снова выучу, если понадобится! – отвечал Мелкон, подняв веселые глаза на Вардана.

– Сколько ты знаешь языков? – спросил Вардан.

– Владею языками почти всех племен, государь Спарапет!

– Так же, как персидским?

– Ну, персидский – это мой второй родной язык, государь! Ведь я уроженец Тизбона.

Вардан поджал губы, задумался. Мелкон спокойно ждал, не сводя с него глаз.

– Знаешь, что тебе придется сделать? – сказал Вардан. – Поедешь к царю гуннов!

– Относительно скакунов?

– Нет, по более важному делу. Объяснишь ему, что мы, армяне, не будем противиться, если он перейдет Чорскую заставу. Но лишь при условии, что он не тронет агванов, иверов и, конечно, армян… Пусть идут на персов в направлении Пайтакарана! Мы снесем Чорскую заставу и сами ударим на персов отсюда.

Мелкон нетерпеливо топтался на месте.

– Ну, в чем дело? – спросил Вардан.

– Государь Спарапет, чтоб произвести впечатление на гуннов и убедить их, необходимы пышность, золото, оружие, скакуны. Нужен посол княжеского звания!

– Правильно! Царь гуннов пожелает говорить с человеком высокопоставленным. Таким человеком и будет аианский князь Ваан. Отведешь посла гуннов к нему или поедешь с ним к царю гуннов. Там видно будет. – Вардан подумал немного.

– Кого ты возьмешь с собой?

– Не надо никого, государь. Одному легче вывернуться…

– Ладно, поступай, как тебе удобнее. Ну, иди отдохни!.. Мелкон удалился.

– В этом году войны не будет, я думаю, – заметил азарапет.

– Гм!.. Она именно в этом году и начнется. Еще этим летом…

Азарапет вопросительно поднял глаза.

– Этим же летом! – повторил Вардан.

– Но ведь ответное послание еще должно дойти до места назначения!

– Пустое! Войско уже двигается в данную минуту. Нам спешить надо!

– Откуда двигается войско? – насторожился азарапет. – У тебя есть сведения?

– Сведений мне не надо. Военное дело таково: дворы переговариваются, а войска передвигаются.

– Но откуда? – повторил вопрос азарапет.

– Через страну агванов. Персы ударят на нас не с юга, а с севера, откуда мы их не ждем.

– Не слишком ли далеко это для них?

– Именно с севера, чтоб сломить агванов и иверов, чтоб обуздать гуннов – нашу последнюю надежду…

– А-а, поэтому ты и обращаешься к гуннам?.. – догадался азарапет.

– А как же? Я опасаюсь, что нас вызовут в Персию. Нужно подготовить удар и наметить, кто нас будет заменять в случае нашего отсутствия. А это дело сложное и долгое. Кто знает, может быть, мы и не вернемся…

– Если не вернемся – страна погибнет!..

– Нужно сделать так, чтоб не погибла! Нужно найти выход. И он будет найден…