Текст книги "По ту сторону тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 29 (всего у книги 42 страниц)

– Я знавал одного парня. Он был мал ростом, посмотреть не на что! И вот однажды кто-то к нему пристал, и он налетел на обидчика с такой яростью, словно потерял рассудок.

– И что, малыш победил?

– Его побили. Но к малышу больше никто не приставал, потому что парень воспринимал каждое оскорбление, как будто от победы над обидчиком зависит его жизнь. При драке с ним не существовало правил, потому что ему было наплевать даже на самые жестокие побои. И он победил. Я всегда был выше и сильнее других детей, но дрался честно и сразу же прекращал драку, если противник признавал мою победу. Мне пришлось драться гораздо чаще, чем этому парню.

– Значит, ваше решение в отношении Лэ'нота основано на красочных образах из детства? – осведомился Гаруваши.

– Вот потому-то мне и тошно.

Логан прекрасно понимал, что по-другому поступить не мог, так как без помощи Лэ'нота ему никогда не вернуть назад жену.

– Вот мы тут обсуждаем вопросы, вызывающие тошноту, а я получил известие, что некоторые члены Высшего совета предлагают регенту отправить посла, чтобы выяснить, не являюсь ли я пропавшим королем Кьюры, – сообщил Гаруваши.

– По твоему виду можно подумать, что это плохая новость. У Сенарии полно внутренних врагов, неприятели наступают с севера и востока, и Логану меньше всего хотелось, чтобы угроза пришла еще и с юга.

– Скорее всего, вместе с послом они снарядят армию. – Гаруваши понизил голос. – Посол пожелает увидеть Кьюр'келестос.

– Ну и что? – не понял Логан.

– А разве Кайлар вам не рассказал?

– Что именно?

– Жаль, что вы приговорили к смерти такого человека, ваше величество. На свете не много людей, которые станут беспокоиться о чести того, кому ничем не обязаны. – Гаруваши смущенно откашлялся, и Логан был готов поклясться, что рыжеволосый великан покраснел. – Дело в том, что у меня больше нет Небесного меча. Кайлар забросил его в лес Эзры. Потом один маг пошел в лес и сказал, что сам безумный Эзра явился к нему с пророчеством и объяснил, как сделать для меня другой меч. Маг ушел, да так и не вернулся.

– Но у тебя на поясе…

– Ножны с эфесом. Если придется показать меч, можно считать меня покойником. Если тайна раскроется, мне не позволят лишить себя жизни, чтобы избежать позора.

«А я потеряю лучшую часть своей армии», – подумал Логан.

– Понимаю, – проговорил он вслух. – Сделаем все возможное, чтобы у мага хватило времени на выполнение этой миссии. Уверен, он возвратится. Никто не дает опрометчивых клятв Лантано Гаруваши.

Они сидели молча, каждый со своими мыслями.

– А как проходит кампания против Са'каге? – спросил наконец Гаруваши.

– Ничего не могу сказать, кроме того, что пока еще жив, как и все мои советники. Эта война может нам помочь, так как мы получим возможность предложить кое-что людям, единственным ремеслом которых всегда было насилие. Мы называем это заслуженным помилованием. В зависимости от совершенного преступления они отслужат определенное количество лет. Я не знаю, каким образом мы будем оплачивать регулярную армию в течение последующих пяти лет, но этих людей надо чем-то занять. И пусть уж лучше убивают моих врагов, чем соотечественников.

– Вы наберете в армию ненадежных людей?

– Да. Но ведь многие из твоих са'кьюраев низкого происхождения и не имеют покровителей. Разве в Кьюре нет людей, которых называют не имеющими чести? Все, что я могу, – это дать шанс людям, которые хотят изменить свою жизнь, помочь им прокормить семьи. Пусть попытаются. Ни один из тех, кто являлся членом Са'каге, не будет допущен в городскую стражу, а если стражник попадется на взятке, его повесят. У нас полно проблем, но на данный момент многие люди испытывают такую сильную ненависть к Халидору, что станут сражаться на моей стороне, чтобы разбить его, а уж потом снова примутся чинить козни против меня.

– Вы думаете, что одержите победу, – констатировал Гаруваши.

– До тех пор пока живут герцогиня Кирена и граф Дрейк, скорее одержу верх я, а не Са'каге, – пожал плечами Логан.

Гаруваши хмыкнул, и этот звук можно было принять за одобрение или проявление интереса. А возможно, он хотел выразить нечто совсем другое. Так они просидели в ожидании еще некоторое время.

Массивная дверь, ведущая в тронный зал, открылась, и на пороге появился дипломат. С момента его ухода прошло всего пятнадцать минут. Глаза дипломата горели ненавистью.

– Ваше величество, – заявил он, отчеканивая каждое слово, – мы принимаем ваше предложение.

68

За месяц, что прошел с момента первой тайной встречи с Ви, Рабыни изобрели дюжины две новых заклинаний. Фермерша с редкими, пожелтевшими от табака зубами знала заклинание, которое делало пищу более сытной. Вдова из Алитэры придумала заклинание, с помощью которого пища оставалась свежей в течение нескольких месяцев. Другие женщины тоже вложили свою лепту, и вскоре появились сухари размером в пол-ладони, и одного такого сухаря взрослому мужчине хватало на целый день для поддержания сил и энергии. У сухарей было несколько различных ароматов. Жена деревенского кузнеца сплела заклинание, которое сохраняет плуг острым, и его можно было без труда перенести на мечи, но налагать его надо было каждый день заново. Почти все женщины имели опыт исцеления больных и изобрели бинты, которые подолгу остаются чистыми, особые снадобья, мгновенно останавливающие кровотечение, сильнодействующие бальзамы, заживляющие ожоги, припарки, отсасывающие яд из ран. Одна из женщин могла наложить заклятие на ткань, и палатки и одежда оставались сухими даже во время самой сильной бури. Пастушка научила их заклинанию, способному сделать твердой предательскую болотистую почву или непроходимую грязную дорогу. Правда, оно почти сразу же рассеивалось, но если выстроить женщин-магов в шеренгу, через трясину сможет пройти целая армия.

Лишь немногие умели метать огненные шары-пульсары, но однажды к Ви подошла тихая женщина и сказала, что изготовила магическую оболочку заклинания. С тех пор дело сдвинулось с мертвой точки. Одна женщина метала оболочку, вторая – выбрасывала простое огненное заклинание, а третья – объединяла их в стрелу. Заклинание было не больше женского кулачка, и, чтобы стрела летела, как положено, требовалось распределить его по всей длине. Когда это удалось, стрела ударилась о щит тренировочного манекена, и оболочка заклинания взорвалась, расплескивая огненные брызги на щит и манекен, которые сгорели в считаные секунды. Все женщины-маги, тренировавшиеся во дворе, прекратили свои занятия и наблюдали за необычным зрелищем.

Некоторые пастушки знали заклинания, на время улучшающие зрение, слух и обоняние. Они объединили усилия и создали одно заклинание, которое оказалось сильнее трех предыдущих, вместе взятых, и его действие продолжалось в течение всего периода бодрствования. Просто находка для часовых и разведчиков.

Потом женщины принялись за заклинания, вызывающие обратное действие. Хватало одного дня, чтобы привести в негодность все запасы еды противника. Превратить хорошую дорогу в непроходимое болото было сложнее. Чтобы осушить трясину, женщине-магу достаточно сделать твердыми несколько слоев почвы, а чтобы получить обратный эффект, необходимо размягчить всю почву. Затупить оружие противника во время битвы также оказалось невозможным. Как уследить за сотнями тысяч постоянно движущихся мечей и отличить друзей от врагов? Можно было устроить так, что раны врагов загноятся и к ним слетятся тучи мух, однако большинству женщин затея пришлась не по душе. Для выполнения этой задачи лучше всего подходили целительницы, но они заявили, что принесенная клятва не позволяет заниматься подобными делами.

По двум направлениям добиться положительных результатов вообще не удалось. Женщины-маги не смогли создать сигнальные жезлы и не умели с помощью магии воспроизводить ход сражения.

Гэрот Урсуул видел поле боя и мог мгновенно связаться со своими генералами или любым человеком в королевстве. Во время боя сигнальные флаги теряются, их может захватить противник, или бывают моменты, когда они находятся вне поля зрения. Звук трубы не всегда слышен в разгар битвы. Кроме того, все передаваемые сообщения и приказы бывают очень короткими и, к несчастью, доступными для чужих ушей. Обычно приказ ограничивается одним или двумя словами: наступать, отступать или стоять на месте. Сигнальные жезлы позволят командирам слушать донесения своих шпионов, находящихся в тылу врага, не дожидаясь, когда они, возможно, вернутся по прошествии нескольких часов или даже дней. Они смогут отдать приказ кавалерии немедленно идти в наступление или поддержать дрогнувшие ряды пехоты. Во время боя дорога каждая минута. Командующий получит возможность разделить армии и по-прежнему координировать их действия и, в случае необходимости, мгновенно изменить стратегию. Больше не придется ждать, когда армии встретятся в определенном месте и в назначенное время.

Неудачи привели Ви в дурное расположение духа, а насмешки сестры Ариэль не способствовали улучшению настроения.

– Послушай, Ви, – обратилась она к девушке, придя посмотреть на тренировки женщин-магов, – неужели ты не понимаешь, что совершила?

– Постаралась, чтобы воевать стало легче, – буркнула Ви.

– Да, конечно. Но не только. Тебе удалось добиться удивительных результатов, которыми может гордиться любой маг, а ты должна испытывать двойную гордость.

– Что же я такого сделала? – недоверчиво спросила Ви.

Любая похвала из уст сестры Ариэль вызывала у нее подозрения.

– Ты учишь этих женщин воевать, не пытаясь при этом копировать мужчин. Дело в том, что, как правило, женщины не слишком сильны в таких делах, как метание боевых пульсаров или вызов молний. Если бы ты заставляла их учиться на боевых магов, в том смысле, как представляют себе это понятие в Часовне, они ни за что не добились бы ощутимых результатов к весне. Но ты пошла иным путем и позволила этим женщинам оставаться теми, кем они являются на самом деле.

– Обычный здравый смысл.

– Клянусь серафимом, в огненном шаре мало толку, если он сам не может переправиться через трясину, чтобы попасть на поле битвы! И боевой пульсар не причинит никому вреда, если маг истощен и ему нечего есть! Мы в тебе не ошиблись. Возможно, ты руководствовалась здравым смыслом, но никто другой не смог бы вдохновить женщин на создание тех заклинаний, которые они сотворили. Знаешь почему? У всех нас есть свои мертвые зоны, то есть области, в которых мы плохо разбираемся. Есть они и у тебя, Ви, но, к счастью, они не те, что у нас. Твой ответ относительно здравого смысла нарушает один из принципов нашей организации со времен третьего Алитэрского соглашения. Отношения, установившиеся между сестрами, считаются безупречными и совершенными. Из-за пробелов в ряде областей науки многие станут утверждать, что ты считаешь мужчин более сильными в некоторых видах магии. Этого утверждения достаточно для того, чтобы не позволить сестрам выполнять ту работу, которую делаешь ты. Даже если они признают, что это правда, то все равно приложат все усилия, чтобы скрыть простой факт: они не изучали заклинаний для огня, молнии и землетрясений.

– Я ничего не утверждаю, – возразила Ви. – Клянусь, я могу метнуть боевой пульсар лучше большинства магов-мужчин, а ведь я никогда над этим не работала. Просто хочу спасти нас всех.

– Надвигается беда, которая может смести нас всех, и поэтому ты считаешь, что пора прекратить все распри?

– Вам это важно знать? – нахмурилась Ви.

Сестра Ариэль весело рассмеялась.

– А как идут дела на супружеском фронте? – шутливо поинтересовалась она.

– Что? – смутилась Ви.

Не зря она ждала подвоха от сестры Ариэль. Ее похвалы всегда были прелюдией к тому, чтобы выставить Ви дурочкой.

– Как твои дела с мужем? – снова спросила сестра Ариэль, предварительно оглядевшись по сторонам, желая убедиться, что их никто не подслушивает.

При упоминании о Кайларе Ви сразу же его почувствовала. Он здесь, рядом, всего в пятидесяти шагах. Тренируется с Дарзо в цокольном этаже дома и, несмотря на многочисленные синяки, выглядит вполне счастливым. Время от времени Ви их тайно залечивает по утрам, когда Кайлар спит.

Последний месяц оказался трудным, но все же лучше, чем поначалу предполагала Ви. Она боялась почувствовать ненависть Кайлара, которая просочится через соединяющую их связь. Если Кайлар ее возненавидит, жизнь превратится в сплошное несчастье. Однако Кайлар вообще редко думал о Ви. Она училась и тренировалась до полного изнеможения и по приходе домой тут же отправлялась спать.

Кайлару и Элене удалось найти священника, который тайно освятил их брак. Свидетелями были только Дарзо, Ули, сестра Ариэль и Ви. Кайлар переселился в комнату Элены, несмотря на невозможность супружеских отношений между ними. Всякий раз, когда разгоралась страсть, у Кайлара начинался приступ рвоты. Странно: несмотря на все трудности, они светились счастьем, как все новобрачные. Возможно, их чувства обострялись и становились сильнее из-за того, что оба знали, как мало времени осталось у Элены. Влюбленные прикасались друг к другу и держались за руки при каждом удобном случае и могли разговаривать часами.

Ви знала, как нелегко дается Кайлару воздержание. Целыми ночами она лежала без сна. Их с Кайларом разделяла только тонкая стена, за которой он тоже проводил бессонные ночи. Элена спала, положив ему голову на грудь. Ви чувствовала, что всякий раз, когда Кайлар испытывает желание, его мысли обращаются к ней, но он тут же брал себя в руки и гнал их прочь. В такие моменты он начинал думать об Элене и обо всем, за что он так ее любит. Иногда Ви чувствовала, что самообладание вот-вот изменит Кайлару, тем не менее он по-прежнему закрывал перед ней дверь.

Во сне они встречались дважды.

– Ты не питаешь ко мне ненависти, – прошептала Ви в первом сне, испытывая несказанную радость.

– Я ненавижу цену, которую нам приходится платить.

– Сможешь ли ты когда-нибудь меня простить? – спросила она.

– Стараюсь. Ты сделала то, что была должна, – ответил Кайлар. – Ты не злая женщина, Ви. Я знаю, ты позволяешь нам с Эленой побыть наедине, а ведь для тебя это тяжело. Спасибо. – Он мельком взглянул на ночную сорочку Ви, которая на сей раз сидела безупречно. Во взгляде отразилось невольное восхищение, и он тут же опустил глаза. – Лучше бы ты не была такой красавицей. Спокойной ночи.

Второй сон оказался тяжелее. Он приснился в одну из тех ночей, когда Кайлар лежал без сна по ту сторону стены, сгорая от мучительного желания. Во сне Ви Кайлар стоял обнаженным у ее кровати. Его глаза были закрыты, и Ви упивалась его атлетическим телом, на котором отчетливо выделялся каждый мускул. Она надела одну из ночных сорочек, которые когда-то сшил мастер Пиккун. Короткая сорочка из белого шелка с вертикальными вставками другого цвета выглядела наивно-очаровательной, а не вызывающей и звала к нежным любовным ласкам, а не грубой физической близости. Эту сорочку Ви купила у мастера Пиккуна одной из первых и за четыре года ни разу не надела. Мужчины берегли любовь и нежность для жен и невест, а к ней приходили удовлетворить похоть. Во сне волосы Ви рассыпались по плечам сияющей волной.

Как только Кайлар открыл глаза, Ви поняла, что Кайлар никогда не видел этой сорочки. Ведь это был сон Ви, а не его. Она замерла на месте, чувствуя себя еще более беззащитной, чем в тот момент, когда стояла обнаженной перед королем-богом. Гэрот Урсуул вынес приговор, не зная ее, но Кайлар обладает куда большей властью, и он сейчас здесь, потому что Ви страстно его желает. Ви долгие годы сама являлась объектом желания и высмеивала за это мужчин.

Онемение, которое она чувствовала между ног с тех пор, как ее изнасиловал один из любовников матери, стало потихоньку проходить. Пришедшее ему на смену томление казалось странным и чужеродным, и Ви не могла найти для него подходящее название. Переспав с множеством мужчин, она ни разу не ложилась с ними в постель, чтобы получить удовольствие, а уж о любви не шло и речи. Бесчувственность и онемение постепенно исчезали, и это не только позволило испытать желание, но и таило в себе угрозу. Сквозь корочку льда Ви могла рассмотреть очертания тайны. Она представляла, как передаст свое желание Кайлару и испытает единение с ним, и они станут одним целым в этом мире, состоящем из осколков, которые никак не хотят складываться в гармоничную картину. Когда Ви думала о своем страстном желании, то имела в виду не только близость в постели, которая, конечно, очень важна, но не является самым главным в их отношениях.

Для Ви близость с мужчиной стала обычной физической повинностью, такой же монотонной и необходимой для ее работы, как ежедневные упражнения. Если бы Ви когда-нибудь захотелось заглянуть под ледяную завесу и посмотреть, что там творится, пришлось бы испытать вмерзшую в нее боль и насилие. Если бы Кайлар стал с ней разговаривать во время занятия любовью, ей вспомнились бы все мерзавцы, которым было невозможно заткнуть рот. Если бы он молчал, на память пришли бы скоты, использовавшие ее молча. Проведи он пальцами по рыжим волосам, и тут же перед глазами возникли бы рожи придурков, которые трепали ее по голове, словно животное. А если бы Кайлар в порыве страсти сорвал с Ви одежду, услужливая память напомнила бы о Хью Висельнике. Он именно так и поступал и плевал ей в лицо. Если Ви хочет наслаждаться любовью Кайлара и отвечать на его страсть, нужно, чтобы он узнал о том, как опустошена ее душа. Она должна преодолеть тот ад, через который пришлось пройти.

Все эти мысли промелькнули в голове Ви в тот момент, когда их с Кайларом взгляды встретились. Она почувствовала, как напряглось тело, и волосы немедленно стянулись в тугой «конский хвост» так, что стало больно голове. На Кайлара волной нахлынули два чувства. Вторая волна нагоняла первую, и даже при всей своей эмоциональной глухоте, как выразилась сестра Ариэль, Ви знала название этих чувств. Первое было желанием, и, несмотря на его плотскую сущность, оно не имело ничего общего с похотью. Месяц, который он провел, лаская женщину, которую любит, стал прелюдией любви.

– Ви, – задыхаясь, выдохнул Кайлар, – я не могу здесь находиться…

Он не замечал своей наготы и того, что Ви тоже почти без одежды, и смотрел ей в глаза, позволяя прочесть, что творится у него на душе.

Мужчины, насиловавшие Ви, уничтожили связь между тем, что происходит в постели, и близостью между мужчиной и женщиной вообще, оставив ей только грубый секс. Когда она привязала Кайлара к себе обручальной серьгой, то обрекла его на близость без постели. Единственным человеком, который может навредить Кайлару так же, как когда-то давно навредили ей, является он сам. Он старается, чтобы тело выполняло то, что чувствует сердце, и пока он не нарушил гармонии и не поддался искушению. Если он изменит Элене, то превратится в собственных глазах в предателя, и это чувство не покинет его до конца очень долгой жизни.

Кайлар повернулся к Ви спиной и ушел из ее сна.

Ви встретилась глазами с сестрой Ариэль и не отвела взгляда.

– С Кайларом все замечательно, – сказала она.

69

Дориан почувствовал грядущие неприятности, как только девушка-танцовщица вошла в тронный зал. Он встречался с главой клана Граавар, гигантом горцем. Его заплетенные в косы иссиня-черные волосы спускались до пояса. Граавар был влиятельным горным кланом, а его вождя Гракаата Круна уважали и чтили все горные племена. Он явился сюда, чтобы испытать Дориана. Скорее всего, это была безобидная игра, которыми так любят забавляться горцы. Горные племена уже лет сто не делали серьезных попыток завоевать независимость, и до недавнего времени Дориан вполне устраивал Гракаата.

– Ваше святейшество, – начал Гракаат Крун, и в его глазах с нависшими веками светилось неприкрытое самодовольство, – хочу преподнести вам подарок, чтобы скрепить наш договор.

Он сделал знак, и вперед выступили две девушки. Танцовщице было лет шестнадцать, а второй девушке, игравшей на горной флейте, не больше тринадцати. Обе отличались красотой и изяществом, и Дориан не сомневался: это дочери главы клана.

Когда танцовщица начала исполнять чувственную рондаа, большинство телохранителей Дориана и все его придворные в смущении опустили глаза. Горский вариант танца отличался от того, который Дориан видел в юности. Девушка нарядилась в широкие одежды с преувеличенно широкими плечами, с которых свисали ленты ткани с колокольчиками, пришитыми по линии бедер. Сестра девушки играла на флейте, и, когда танцовщица делала круговое движение бедрами, колокольчики начинали звенеть, ленты развевались, открывая взорам нагое тело. Как и в танце, исполняемом в равнинной местности, девушка, казалось, плыла по воздуху. Грудь и голова оставались неподвижными, а бедра дразнили зрителей. Однако в равнинном танце акцент делался на живот, а у девушки он был полностью закрыт. Тем не менее не прошло и нескольких мгновений, как танец полностью захватил Дориана. Дочь главы клана, бесспорно, талантлива.

Рондаа сменил другой танец, который назывался бераа, и у Дориана рассеялись последние сомнения относительно намерений вождя. Бераа была быстрее и отличалась еще большей чувственностью. Время от времени девушка хлопала руками, поднятыми высоко над головой, открывая грудь, ее бедра сначала двигались из стороны в сторону, а потом вперед и назад, и от этих движений любой нормальный мужчина мог потерять голову.

Дориан понимал, что попал в ловушку. Он не знал, радоваться или печалиться из-за того, что здесь нет Дженин. Она уединилась по причине ежемесячного недомогания. Возможно, ее присутствие изменило бы ход событий. Гракаат Крун не заставил бы дочь танцевать бераа для короля-бога, если бы не собирался принести ее в дар. На севере брак, скрепляющий договор, имеет гораздо меньшее значение, чем в южных королевствах, однако улыбка, играющая на губах главы клана, говорила Дориану о многом.

Дориан считал, что если возьмет себе многочисленных жен, то пресечет слухи, которые возникли еще с тех пор, когда он вошел во дворец в обличье евнуха. Однако если кто-нибудь узнает, что он не наслаждается ласками наложниц из гарема, шуточки про его неполноценность снова начнут передавать из уст в уста. Воин-горец вроде Гракаата Круна обычно достигал высокого положения благодаря своим неоспоримым достоинствам, подразумевающим силу и мужественность. Для горцев эти понятия неразделимы. А какие мужские достоинства у евнуха? И как может воинственный вождь горцев подчиниться тому, кто не является мужчиной?

Дориан подал едва заметный знак, и все стали потихоньку уходить из тронного зала. Остались только телохранители и несколько вюрдмайстеров. Гракаат Крун выглядел встревоженным, но его дочь не сбилась с ритма, и Дориан сосредоточил все внимание на девушке, продолжая держать главу клана в неведении относительно своих намерений. Король-бог ничем не выдал охватившего его волнения.

«Господи, дай мне силы на то, что придется совершить!» – молил внутренний голос.

Тут Дориан вспомнил, что отверг Господа Единого, и тот не поможет разжечь тлеющие искры желания, которые у него еще остались. Поймет ли его Дженин?

Возможно. Если не увидит того, что сейчас произойдет. Черт бы побрал этого горца! Помощники Дориана принесли известие, что Мобуру переманивает на свою сторону варварские племена Фриза и называет себя верховным королем. Якобы так сказано в пророчестве. Самое неприятное, что он действительно родился в нужный день или на три дня раньше – все зависит от календаря, который берется за основу для отсчета. Даже если Мобуру не доживет до весны, что маловероятно, Дориану нужен вождь горцев, который приведет к нему соплеменников, чтобы дать отпор Нефу Даде и его вюрдмайстерам.

Если Дориан проявит нерешительность, об этом немедленно узнает вся страна. Люди станут говорить, что новый король-бог либо импотент, либо евнух и вообще не имеет права на престол. Гракаат Крун уничтожит его руками девочки-подростка.

«Если я называюсь божественным повелителем, то должен править, как подобает божественному повелителю».

Девушка завершала танец, и ее затуманенный взор излучал призыв, что крайне удивило Дориана. Неужели она убедила себя, что готова полюбить мужчину, которого видит в первый раз? Или ею движет страх, спрятавшийся за маской сладострастия и добавляющий танцу огня?

Дориан в знак восхищения постучал костяшками пальцев по трону, что в Халидоре приравнивалось к аплодисментам, и с улыбкой встал.

– Клянусь Хали, Гракаат, твои девочки изумительны! Просто прелесть! А младшая тоже танцует?

Гракаат не мог скрыть смущения.

– Я… Да, ваше святейшество, но я собирался…

– Я их забираю. Никогда мне не делали более роскошного подарка. Как тебя звать, дитя? – обратился он к юной флейтистке.

Ужас, отразившийся на лице девушки, подтвердил подозрения Дориана. Гракаат отвел роль наживки танцовщице и никак не ожидал, что евнуху захочется забрать обеих. Младшая девушка тряслась от страха, а лицо старшей сестры приобрело растерянное выражение. Глядя на них, Дориану хотелось крикнуть: «Я этого не желал! Отец использовал вас в качестве пешек в своей игре против божества, но забыл, что у божества выиграть нельзя!» Однако вслух он ничего не сказал.

– Меня зовут Иза, – ответила девушка.

Она едва успела созреть, и в ее движениях еще чувствовалась детская неуклюжесть. У Дориана противно засосало под ложечкой.

«Хали, дай мне силы!»

Он вспомнил заклинание, которое избавит девушку от страха и поможет осуществить задуманное. В юности Дориан часто пользовался им, удовлетворяя свою похоть.

– У племени граавар принято публично скреплять брак, – обратился он к главе клана.

В глазах Гракаата промелькнул страх, и Дориан понял, что младшая дочь – его любимица.

– Это устаревший обычай, и мы уже много лет его не практикуем…

– Замечательный обычай! – возразил Дориан. – Особенно если возникают сомнения по поводу мужских способностей жениха.

«Хали, дай мне силы!»

– Я… Ваше святейшество…

Гракаат позеленел от страха, а его воины отвели глаза.

Иза еще не поняла, о чем идет речь, и, прежде чем до нее дойдет, через что предстоит пройти, Дориан наложил на девушку узор вира. Иза сразу же успокоилась. Дориан видел, как расширились ее зрачки, и она больше не видела перед собой ничего, кроме лица Дориана. А он продолжал колдовать, ласково подготавливая ее тело, которому предстоит на время обмануть рассудок. Сейчас, что бы он ни делал, это доставит Изе наслаждение. Потом, когда она осознает весь ужас случившегося, ее убедят, что Дориан является божеством и нет ничего постыдного в том, чтобы служить богу, как он того пожелает. Наоборот, каждая девушка должна радоваться, что заслужила высочайшее внимание.

– Я не знаю всех тонкостей своеобразных горских обычаев, но думаю, что нескольких подушек на полу вполне достаточно. Разумеется, если ты не возражаешь.

Дориан поднялся и сбросил с плеч горностаевую мантию. По всему телу заиграл вир, и черные языки пламени сожрали оставшуюся одежду. Причудливый рисунок извивался по коже, и шипы выступали наружу, а вокруг головы образовалась черная корона. Дориан устремил горящий взор на вождя горцев, и гигант затрясся от страха. Он хотел отвернуться, но что-то мешало сдвинуться с места. Граакат даже не мог закрыть глаза или хотя бы моргнуть ими.

Вир выхватил подушки, на которых сидели придворные, и швырнул их к ногам короля-бога.

Дориан позволил виру угаснуть и с улыбкой повернулся к девушке.

– Иди ко мне, милая.

«Хали, дай мне силы!» – молил он и вдруг почувствовал, что обрел желаемое.

И да простит его Господь, но внезапно нахлынувшая сила ни на мгновение не подвела.

Когда все закончилось, Дориан поднялся, и его тело блестело от пота. Иза непристойно раскинулась на подушках, тяжело дыша и не видя ничего вокруг. Граакат Крун смотрел на Уонхоупа с благоговейным ужасом, как и заслуживает король-бог.

– Жду тебя весной, – объявил король-бог. – Если наберешь семь тысяч человек, поставлю тебя во главе кланов Куорл, Чурак, Храагл и Иктана. В первое весеннее новолуние мы выступаем в Черный Курган. Девушки останутся у меня.