Текст книги "По ту сторону тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 42 страниц)

39

После полудня Фейр Коузат и Антониус Уэрвел вышли из Кворигского ущелья. На подходах к Черному Кургану вечнозеленый лес, раскинувшийся ковром у подножий холмов, закончился. Спасаясь от пронизывающего насквозь осеннего холода, Фейр закутался в дорожный плащ и взобрался на невысокий пригорок. От увиденного зрелища у него перехватило дыхание. Вот уже семь столетий в Черном Кургане никто не живет, и земля давно должна зарасти травой, деревьями и мелколесьем, но ничего подобного не случилось. И даже трава не пожухла и не потемнела, как полагается осенью. Семьсот лет назад решающее сражение в Войне Теней разыгралось в начале лета, и сейчас трава под ногами Фейра была еще невысокой и зеленой. Он заметил неподалеку свежую вмятину – след от каменной ограды, которую вытащили из земли и увезли все камни в город, чтобы враг во время осады не смог их использовать в качестве метательных снарядов. В глубоких вмятинах ничего не выросло, и казалось, каменный забор убрали только вчера. Время здесь остановилось.

Фейр поднял глаза и удивился еще больше. Свежие следы от колес проезжавших повозок, трава, притоптанная марширующим войском, следы от кострищ и ямы в тех местах, где находились отхожие места. Здесь располагался военный лагерь, однако ни палаток, ни оружия, ни орудий труда не осталось. Все, что можно унести, давным-давно разграбили, но то, что осталось, не претерпело никаких изменений.

Вскоре Фейр понял, что это относится не только к земле. Пройдя пару сотен шагов, он увидел тела убитых. Сначала их было немного – видимо, здесь битва только началась. Дальше повсюду валялись сотни, тысячи, десятки тысяч трупов, устилавшие землю черным покровом, насколько видит глаз. В самом центре, словно памятник смерти, стоял черный мраморный купол идеальной круглой формы высотой с невысокую гору, закрывавший город и холм, на котором некогда стоял дворец. У основания купола валялись обгоревшие осадные орудия на сломанных колесах, но их разрушило не время.

Вокруг купола на много миль раскинулось огромное кольцо зачарованной земли, которое называли Мертвой землей. По другую сторону магического круга время продолжало свой бег, там шли дожди, дул ветер; на Мертвой земле все застыло на месте.

Фейр развернул богатырские плечи, поднес к лицу руки и с помощью талантавызвал огонь, а затем переступил грань смертельного круга. Ничего особенного не произошло, и он погасил огонь.

– Странно, – сказал Фейр вслух, и Антониус что-то проворчал в знак согласия.

Фейр стал всматриваться в воздух.

Мертвая земля и Черный Курган – работа императора Джорсина Алкестеса. Использование вира здесь приводит к смерти, но так как вир имеет много общего с талантом,когда человек заходит в круг с его помощью, это правило не срабатывает. Кое-какие мелочи меняются. Например, магический огонь вместо оранжевого цвета становится красным, однако заклятие Алкестеса не действует.

Фейр потеребил косматую бороду. Ему это на руку. Не придется делать лишнюю работу. Кто-то сумел разрушить созданное Джорсином, что само по себе очень скверно.

Фейр изучал воздух над кругом, как делал в лесу Эзры, и одновременно исследовал магические силы. Он чувствовал пустоту в заклинаниях. Мощные магические заклинания, которые сплел Джорсин, не могли исчезнуть без следа. К сожалению, удалось узнать немногое, и Фейр понял только, что заклинания разрушены недавно. Однако, чтобы уничтожить чары, созданные Джорсином Алкестесом с помощью Кьюроха, нужен кто-то, обладающий невероятной магической силой и, возможно, владеющий артефактом. Подобное могли совершить объединившиеся вместе двести магов или вюрдмайстеров. Фейр не мог представить, кто, обладающий хоть толикой здравого смысла и порядочности, способен осуществить подобный замысел. А раз так, то след наверняка ведет к вюрдмайстерам.

Остальные чары Джорсина, наложившие заклятие на землю и тела убитых, остались нетронутыми, и Фейр в душе надеялся, что их разрушить не так-то легко.

Фейр стал всматриваться в находившиеся в отдалении деревья. В голову сразу же пришла тревожная мысль, что за ними может прятаться недруг. Фейр быстро пересек равнину. В воздухе непривычно отсутствовали всякие запахи, даже когда он подошел вплотную к трупам.

Перед Фейром лежало на земле черное существо, похожее на человека, но сложенное на удивление непропорционально. Слишком длинные руки и лицо, сильно выступающая вперед нижняя челюсть с неровными, загнутыми, как крючья, зубами, мощные мышцы. Два глаза разного цвета – один черный, а второй голубой – смотрели в небо. Кожа существа была густо покрыта волосами, скорее похожими на мех. На трупе отсутствовала одежда, и никакого оружия Фейр тоже не обнаружил. Он догадался, что это крал. Майстерам не под силу создать жизнь, они выучились делать мерзкие пародии на нее. Дориан как-то рассказал, что почти у каждого живого создания имеется темное зеркальное отражение.

Фейр и Антониус продвигались вперед, и с каждым шагом картина становилась все ужаснее. Тысячи погибли без крови, сраженные магией Джорсина, но на большинстве тел смерть оставила страшные следы. Повсюду изуродованные ударами боевого молота, раздробленные копытами лошадей лица, тысячи раздавленных, зияющих черными ямами грудных клеток. Перерезанные глотки и распоротые животы с выпотрошенными внутренностями, вывалившиеся из разбитых глазниц и болтающиеся на одном нерве глаза. И льющаяся из ран свежая кровь, которая никогда не застывает.

Между телами были протоптаны дорожки, и Фейр с Антониусом молча брели по ним. Вскоре Фейр заметил среди трупов кралов человеческую руку, а потом наполовину обглоданную ногу. По обе стороны дорожек лежали трупы, и их слой доходил высотой до колена. Потом они увидели трупы кралов, убитых магией. По полю боя были вырыты огромные воронки, заполненные массой из мяса. Остальные кралы сгорели, были разрублены пополам или задушены. Некоторые разорвали в клочья лица собственными когтями.

Теперь стали попадаться тела других кралов. Во главе каждой дюжины стоял совершенно белый крал с загнутыми спиралью бараньими рогами. Реже встречались кралы более семи футов ростом. Они прошли мимо целого взвода мертвых четвероногих кралов, похожих на кошек, но размером с лошадь. Их туловища с обвислым брюхом были покрыты черной кожей с редкими, как на крысином хвосте, волосами. Еще реже попадались кралы, напоминавшие по внешнему облику медведей. Их рост достигал двенадцати футов, а тело покрывал густой мех цвета свежей крови. Казалось, на поле боя можно найти карикатурное темное отражение любого живого существа. Здесь встречались летучие мыши, вороны, орлы, лошади с клыками и рогами и даже черные слоны с красными глазами, которые возили на себе лучников. Все они приняли бесславную смерть.

– Чудовища, – прошептал Антониус. – Неужели у них не осталось ничего святого?

Фейр посмотрел в ту сторону, куда устремил взгляд Антониус, и увидел детенышей кралов. Они были гораздо красивее взрослых, с пропорциональными чертами лица, большими детскими глазами, светлой, почти как у людей, кожей и длинными когтями на пальцах. Они остались в человеческой одежде, даже у мародеров на них не поднялась рука. Маги шли дальше, с каждым шагом приближаясь к огромному черному куполу.

Через некоторое время Фейр привык к царившему вокруг ужасу, к многотысячному разнообразию смерти. Здесь встречались кралы любой формы и размера, иногда попадались люди и очень часто – лошади. Однако отсутствие запаха, застывший воздух и навеянная магическими силами неподвижная неизменность делали картину нереальной, как будто мертвецы были восковыми фигурами.

Если верить Джорсину, здесь погибли миллион сто тринадцать тысяч восемьсот семьдесят девять кралов. Ученые маги полагали, что против пятидесяти тысяч человек сражалось от пятисот тысяч до миллиона кралов. Остальная часть войска Джорсина отступила по приказу предателей-генералов.

Тогда Джорсин совершил все это с помощью Кьюроха, того самого меча, за которым Фейр отправился в зачарованный лес. Но нашел только письменные указания, а Кьюрох навеки остался в лесу Эзры. И слава богу.

– Ну вот и пришли, – сказал Антониус, когда они наконец прикоснулись к куполу Черного Кургана. – Теперь можно выковать поддельный Кьюр'келестос и спасти Лантано Гаруваши и всех его воинов. А возможно, и весь юг.

– Остается найти потайной ход Эзры, ведущий в Черный Курган, а также его мастерскую и золотые инструменты. А еще надо отыскать семь сломанных мечей из митрила и разгадать секрет ковки, который современные мастера считают выдумкой. Нужно также добыть один огромный рубин и сделать все так, чтобы не пронюхали две сотни вюрдмайстеров, замышляющих бог весть что.

– Ах, – вздохнул Антониус, подняв подведенную бровь, – думаю, на это уйдет вся зима.

40

Через час Ви услышала стук в дверь.

– Это сестра Ариэль. Можно войти?

– Я не могу тебе помешать. В двери нет замка, – откликнулась Ви.

Сестра Ариэль вошла в комнату и некоторое время с явной ностальгией рассматривала голые стены.

– Что тебе нужно? – поинтересовалась Ви.

– Немного нервничаешь перед занятиями? А может, встреча с Эленой превратила тебя из послушницы в деспота? – спросила сестра Ариэль.

– Я опять проиграла, – призналась Ви. Настроение было скверное, и она ненавидела себя за это, но все равно продолжала дуться. – Теперь меня снова ненавидят, как всегда.

– Девочкам по двенадцать лет, и у них не хватит смелости тебя ненавидеть.

– Думаете, от этого мне легче?

– Меня не слишком беспокоят твои чувства, Ви. Тем не менее, принимая во внимание, что твой случай очень трудный и что это я тебя нашла, а главное, поскольку я не сумела подыскать предлог, чтобы отказаться, мне пришлось взять тебя под свою опеку.

С губ Ви сорвался страдальческий стон.

– Вполне разделяю твои чувства. Эта комната и в самом деле тебе не подходит.

– Неужели мне дадут что-нибудь поприличнее?

– У тебя появится соседка. Из уважения к возрасту тебе предоставили отдельную комнату и совершили большую ошибку. Ты и так всех сторонишься. Итак, с сегодняшнего дня будешь жить с соседкой. Кстати, новая комната чуть больше этой. – Ви бессильно опустилась на кровать. – А сейчас, коли ты на моем попечении, ступай на занятия. Немедленно. Элена подождет.

Ви осталась сидеть на месте.

– Что, нужно повторить некоторые уроки, что мы выучили, когда шли по следу? – ласковым голосом спросила Ариэль.

Ви быстро вскочила с кровати.

– Между прочим, чтобы пребывание на моем попечении не показалось наградой, все взыскания, которые наложила на тебя староста по этажу, остаются в силе, а к ним добавятся и мои. А теперь иди на занятия.

Ариэль вышла из комнаты, и Ви послушно поплелась за ней, словно побитая собачонка.

При постройке Часовни на первое место ставились красота и практичность, а во что они обойдутся, значения не имело. Даже на этаже, где жили послушницы, высокие сводчатые потолки украшали различные резные орнаменты. Послушницы занимали самый нижний этаж Часовни, а склады, архивы и другие подсобные помещения располагались ниже уровня воды. Часовня размещалась внутри гигантской статуи серафима, и поэтому многочисленные ярусы имели круглую форму. Жилые помещения располагались вдоль прямоугольных вестибюлей, а читальные залы – по наружной окружности статуи, чтобы в них беспрепятственно проникал солнечный свет, необходимый для занятий магией.

Несмотря на большое количество белого мрамора, этаж, где обитали послушницы, не выглядел неуютным. Казалось бы, в помещении, где так много камня, должно быть темно и холодно, но полы здесь подогревались, и послушницы с удовольствием ходили босиком, а от потолков исходил свет. Стены украшали яркие, радующие глаз картины, чтобы вдали от дома девочки меньше грустили. Кролики, единороги, кошки, собаки, лошади и другие странные животные, которых Ви никогда не встречала, весело резвились вместе. Картины выглядели причудливо, но было видно, что они выполнены рукой мастера.

Ви погладила нарисованного розового щенка, свернувшегося калачиком и сладко спавшего рядом со львом, который выглядел на удивление миролюбивым. Щенок открыл глаза и потянулся за рукой Ви, а его розовый язычок прижался к стене, как будто зверек находился по ту сторону стеклянной перегородки. Ви, испуганно вскрикнув, отпрянула в сторону и инстинктивно схватилась за пояс, где всегда висел кинжал. Его там, разумеется, не было.

– Его зовут Пэт, – пояснила сестра Ариэль, – Один из моих любимцев. Он не проснется раньше полудня.

– Что?!

– Это часы. Смотри сюда, – приказала сестра Ариэль, останавливаясь рядом с одной из классных комнат.

Потолок стал по очереди пульсировать фиолетовым, красным, желтым, зеленым и, наконец, синим светом, а потом раздался звонок. Сотни девочек в возрасте от десяти до четырнадцати лет высыпали в вестибюль, наполняя его веселым шумом. На Ви смотрели любопытные глаза, в которых не было страха. Значит, слухи о подвигах новой послушницы не успели разойтись по школе. С хмурым видом она сложила руки на груди.

– Занятия начнутся через пять минут. Ты умеешь читать и писать?

– Конечно, – обиженно фыркнула Ви. Хоть об этом ее беспутная мамаша позаботилась.

– Прекрасно. В полдень я за тобой приду. Да, вот еще что. Если во время урока захочешь задать вопрос, подними руку. Сестра Джизадин очень строга и придирчива. Если тебя вызовут, встань и держи руки за спиной, иначе твое поведение сочтут неуважительным. И разумеется, о магии не может быть и речи. Постарайся все запомнить. А чтобы облегчить задачу, уроки проводятся триадами.

– Триадами? – не поняла Ви, но сестра Ариэль уже исчезла.

Спустя пять минут Ви сидела в первых рядах за низенькой партой, с трудом помещаясь на слишком маленьком стульчике. На стенах класса отсутствовали украшения, а с западной стороны стена была прозрачной, как стекло, сквозь которое щедро лился утренний свет. Озеро Вестаччи и покрытые снегом горы купались в солнечных лучах. На синей глади озера виднелись пятнышки рыбачьих лодок, и Ви невольно залюбовалась этой удивительной, ясной синевой.

Она даже не заметила, когда одноклассницы вдруг прекратили перешептываться. Низенькая сестра Джизадин недовольно цокнула языком, и в следующее мгновение стена, слабо вспыхнув, стала такой же матово-белой, как и остальные три. Без каких-либо предварительных вступлений сестра Джизадин начала урок.

– Существует три причины, по которым волшебными чарами следует пользоваться с осторожностью и в ограниченных количествах. У кого-нибудь есть вопросы? – Никто из девочек не шелохнулся. – Во-первых, чары непредсказуемы, во-вторых, они противоестественны и, в-третьих, непонятны и часто недооцениваются. Итак, что мы имеем в виду, когда говорим, что чары непредсказуемы? Во-первых, они могут действовать только на мужчин, только на женщин или исключительно на детей. Во-вторых, на одних людей чары действуют сильнее, чем на других. И в-третьих, чары привлекают людей в зависимости от их личной предрасположенности. Например, у мужчин они могут вызвать непреодолимое любовное влечение к чародейке. Или они вызывают рабскую зависимость, когда человек находит в вас все лучшие качества, о которых может мечтать. Могут они и просто сообщать вам обычную притягательную силу и убедительность. Теперь поговорим о противоестественном действии чар. Во-первых, они способны усиливать качества, которыми вы обладаете. Например, природную привлекательность или то, как люди воспринимают ваше мужество, силу и честность. Чары способны укрепить такие узы, как дружба. Во-вторых, они создают ложное представление о привлекательных сторонах другого человека. В-третьих, и это самое важное, с помощью чар можно узнать, что тот или иной человек считает наиболее привлекательным, и воплотить эти черты в себе. И тогда один мужчина скажет, что чародейка – хрупкая голубоглазая блондинка, а другой станет утверждать, что она – пышная зеленоглазая брюнетка. Такой вид волшебства применяется редко, и пользоваться им опасно. Разумеется, если оба мужчины заведут разговор после ухода женщины-мага, они сразу же заметят несоответствия. И это подводит нас к третьей причине, по которой к чарам надо прибегать с осторожностью, потому что они непредсказуемы. Во-первых… – Сестра Джизадин прервала свою речь и с раздражением посмотрела в сторону Ви. – Виридиана, прекрати вертеться! Ты хочешь что-то спросить?

– А что, если умеешь все это контролировать? – спросила Ви, поднимаясь с места и закладывая руки за спину. Она чувствовала себя маленькой девочкой. – Тогда будет гораздо проще.

Все девочки в классе уставились на Ви, не веря, что можно отважиться на подобную дерзость.

– Ты хочешь сказать, что от природы владеешь тайной одного из самых сложных реляционных заклинаний?

– Я этого не сказала, – с агрессивным видом возразила Ви.

Она все еще не пришла в себя, а предстоящий разговор с Эленой висел над душой смертным приговором. Вполне возможно, что именно так он и закончится.

– Так вот, пока не навела такие чары, сиди и помалкивай.

Ви нахмурилась и, немного помолчав, ответила:

– Я уже навела.

– Неужели? Тогда, будь добра, расскажи нам, – попросила сестра Джизадин, презрительно усмехаясь.

«Ну погоди, сука!»

– Я занималась любовью с парнем, а у него никак не получалось пробудить от спячки свою игрушку. – После первых слов Ви у сестры Джизадин от изумления глаза едва не вылезли на лоб. – Вот я возьми да и включи заклинание на совокупление. Обычно оно действует через пять минут. То есть я хочу сказать, что иногда получается неловко. Если перестараешься, он уже кончит, не успев раздеться. На этого парня чары не подействовали. Говоря по-вашему, я преувеличила свою природную привлекательность. Пришлось повозиться с заклятием, пока я не почувствовала, что оно начало действовать. Глаза у парня затуманились, и он начал нести чушь про мою мальчишескую фигуру, хотя сам в это время тискал весьма пышные груди.

Сестра Джизадин застыла с разинутым ртом, не в силах произнести ни слова.

– Во всяком случае, это уж точно не составило большого труда. У меня огромный опыт по части заклинаний на предмет секса, но я почерпнула его у одной куртизанки. А уж если за мое обучение возьмутся сестры, то и остальные заклинания пойдут как по маслу.

В классе долгое время стояла тишина, и все взоры устремились на Ви. Наконец сестра Джизадин закрыла рот и начала что-то говорить, потом опять замолчала, глядя мимо Ви. Двенадцатилетняя девочка с редкими зубами настойчиво тянула руку.

– Что ты хочешь, Хана? – спросила сестра Джизадин.

Хана встала с места, заложив руки за спину:

– Сестра, объясните, пожалуйста, к какой категории магов относится куртизанка?

Ви весело рассмеялась.

Сестре Джизадин, видимо, это надоело.

– Садитесь обе! – велела она. – А теперь поговорим о том, что является недооцененным. Даже если у людей не меняется восприятие чародейки, все равно, после того как чары спадут, возникает ощущение обмана. Во время действия чар люди не замечают, что ими манипулируют, но потом, особенно если чары были сильными, они понимают, что их реакция была неадекватной. Безответственное использование волшебных чар является одной из причин давнего недоверия к магам. Никому не хочется, чтобы им манипулировали, а все чары основаны именно на таких действиях. На сегодня все. Вы свободны.

Как будто Ви и не говорила ничего крамольного. Сестра Джизадин не ответила ни ей, ни Хане, и вообще, казалось, ее ничуть не смутила речь девушки. Только потом Ви сообразила, что сестра забыла прочесть последнюю часть лекции в триаде.

Мамочка К. поправила топазы в длинных волосах и критически осмотрела себя в зеркале мастера Пиккуна. Проснувшись, она обнаружила на туалетном столике записку, написанную корявым почерком Дарзо: «Я жив и приду за тобой». И больше ни слова. Какой назойливый и неугомонный человек! Она поднялась и в последний раз покрасила волосы в естественный пепельный цвет. Никаких серебряных нитей!

Потребовалось больших усилий убедить мастера Пиккуна сшить для коронации менее вычурное и более закрытое голубое платье по сравнению с теми, что она заказывала раньше. Наконец мастер стал делать замеры, и его руки принялись блуждать по ее телу, как обычно. Когда он перестанет это делать, Мамочка К. сразу же поймет, что окончательно состарилась.

– Ты – выдающаяся женщина, – в который раз восхитился мастер Пиккун. – Я встречаюсь со многими красивыми заказчицами. Обычные женщины ежедневно идут на новые уступки возрасту, и поэтому старость не является для них неожиданным ударом. У красавиц все случается сразу, и я обычно становлюсь тому свидетелем. Они пренебрегают моими советами и в очередной раз заказывают платье по последней моде, а потом видят себя в зеркале. Некоторые обвиняют меня, считая, что я все сделал нарочно, а другие смотрят на незнакомую старушку в зеркале и никак не могут оправиться от потрясения. В обоих случаях дамы плачут.

– Ну, я слезливостью не грешу.

– Гвиневера, ты же знаешь, когда я просто льщу. Женское тело для меня – то же самое, что полотно для художника. И я со всей ответственностью заявляю: твое тело пребывает в таком состоянии, что еще долгие годы не придется плакать. В тебе есть нечто необъяснимое. Идешь по жизни, танцуя, и все движения полны силы, красоты и грации. Кстати, хочу поговорить об этой сногсшибательной девице, которая теперь тоже числится в моих клиентках. Она слишком мускулистая для идеала, и я посоветовал ей проводить время в праздности и кушать шоколад. На подростка она не похожа, а глядя на такую грудь и бедра, любая богиня позеленеет от зависти. Клянусь Приапом, эта девица может носить все, что угодно, и я сошью для нее одежду бесплатно, только чтобы потом посмотреть, как она ее носит.

– Теперь ты хочешь пробудить во мне ревность, – улыбнулась Гвиневера.

Портной видел, что женщина шутит, но какая-то ее частица оставалась вполне серьезной. Эмил Пиккун говорил о Ви Совари.

– Хочу сказать, что, если бы поставить рядом ее портрет и твой, когда ты была в ее возрасте, любой мужчина попал бы в очень трудное положение, выбирая между вами. Тем не менее я не могу назвать это соперничеством. Ее красота пропадает зря. Эта девушка живет отдельно от своего тела и не умеет радоваться жизни. Ты же не утратила способности наслаждаться мужчиной, который доставляет радость тебе. Если бы на меня снизошло вдохновение создать платье, соответствующее твоим достоинствам, я из портного превратился бы в Господа Бога. Знаешь, Гвиневера, из всех моих заказчиц ты всегда останешься самой любимой.

Мамочка К. улыбнулась, тронутая словами портного. От мастера Пиккуна всегда ожидаешь очередной распутной выходки, но за ней не кроется ничего серьезного, а вот сейчас каждое слово портного было искренним.

– Спасибо, Эмил. От твоих слов на сердце стало теплее.

– Жаль, что мне не суждено обогреть другие части твоего тела, – ухмыльнулся Пиккун.

– Искушение велико, – рассмеялась Гвиневера, – но слишком много женщин хотят получить скидку на пошив платьев к коронации. Они не переживут, если я доведу тебя до полного истощения.

– Какая жестокость! Намекнуть мужчине, какие чудеса способна творить в спальне жрица любви, а потом в течение четырнадцати лет отказывать ему в радости насладиться своими талантами!

– Говоришь, четырнадцать лет?

– Да, четырнадцать долгих лет.

– Гм, четырнадцать лет – большой срок, – заметила Мамочка К., невольно смягчаясь.

Пиккун подошел ближе.

Мамочка К. ускользнула от объятий Пиккуна, быстро открыла дверь и столкнулась нос к носу с шустрой дамой знатного происхождения, которая ждала своей очереди в передней.

– Осторожнее, милая. Думаю, сегодня он хочет начать разговор с обсуждения скидок.

Дама застыла на месте, открыв от удивления рот.

– Ах, Гвиневера, как жестоко с твоей стороны! – смущенно закашлялся мастер Пиккун.