Текст книги "По ту сторону тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 42 страниц)

28

Облачившись в подобающие одежды, Кайлар направился к палатке Логана. Увидев Кайлара, телохранитель Логана кивнул и откинул полог палатки. Солнце уже вышло из-за горизонта, но в палатке еще было темно, и, чтобы изучить карты, офицерам, Агону и Логану понадобилось зажечь фонари.

Кайлар молча присоединился к присутствующим. Карты отличались точностью, не считая отсутствующего обоза с продовольствием.

– Они превосходят нас численностью в соотношении шесть против одного, – заметил Агон, – но у них нет кавалерии. Значит, мы вылетим на них верхом, охотники-чародеи перестреляют часть офицеров, а мы растворимся в горах. Мы уже собираем продовольствие и сможем пережить зиму, а также выслать еще больше разведчиков, чтобы обнаружить обоз с продовольствием, который, возможно, направляется к лагерю противника. Это единственный выход. Са'кьюраи не ожидали наткнуться на стены и перемрут от голода раньше нас.

– Обоз с продовольствием уже здесь, – заметил Кайлар, показывая на карту, – его сопровождает тысяча конных воинов.

Над столом повисло молчание.

– В той стороне пропал наш разведчик, – напомнил один из офицеров.

– Ты точно знаешь? – обратился Логан к Кайлару. – Обоз большой?

Кайлар уронил на стол связку бумаг.

Мужчины молча брали и читали листки рисовой бумаги. Один Логан не принимал в этом участия и с любопытством смотрел на Кайлара, пока офицеры обменивались документами. Логан Джайр хотел понять, что у Кайлара на уме.

– Как тебе удалось их добыть, Волкодав? – обратился к Кайлару один из офицеров, называя его прозвищем, которое дали солдаты.

– Просто достал, – ослепительно улыбаясь, ответил Кайлар.

– Ясно, – сказал Агон, бросая бумаги на стол. – Дело обстоит хуже, чем мы предполагали.

– Хуже? – переспросил офицер. – Да это катастрофа.

– Генерал, – обратился Кайлар к Логану, – могу я поговорить с вами с глазу на глаз?

Логан молча кивнул, и офицеры вышли из палатки, унося с собой бумаги, чтобы изучить их подробнее.

– Что ты затеял, Кайлар?

– Стараюсь, чтобы ты сохранил лицо.

– Грядущее убийство поможет мне сохранить лицо?

– Нет, ты его сохранишь, предотвратив надвигающуюся катастрофу.

– И у тебя, разумеется, имеется план.

– Гаруваши нужна еда и победа. Предлагаю дать ему и то и другое.

– Как я сам не додумался?! – с сарказмом воскликнул Логан.

Он был действительно удручен и взволнован. И Кайлар решил, что это хорошо.

– Он одержит победу не над нами, – продолжил свою мысль Кайлар и стал объяснять свой план.

Когда он закончил, Логан выглядел не удивленным, а безмерно опечаленным.

– И тогда я предстану в наилучшем свете?

– И спасешь тысячи жизней и весь город, – подтвердил Кайлар.

– Послушай, Кайлар, давай закончим этот разговор.

– Какой разговор?

– Тот самый, о том, как возводить на трон королей и свергать королев.

– Мне больше нечего сказать.

– Хорошо, тогда послушай, – устало откликнулся Логан и потер рукой небритое лицо. Рукав рубахи поднялся вверх, открывая взору мерцающую тусклым зеленым светом татуировку на руке. – Люди обычно неверно цитируют Сакриномикон, называя деньги корнем зла. Полный идиотизм, если задуматься. Не сами деньги, а любовь к ним является корнем всех зол. Именно так говорится в старой священной книге. Не так лаконично, зато гораздо ближе к правде. То же самое и со мной. То, на что способен пойти я в погоне за властью и плотскими наслаждениями, живущий внутри меня человек, которого я знаю как Логана Джайра, не позволит сделать. Голод не заставит меня превратиться в чудовище в собственных глазах. Даже когда пришлось съесть человеческое мясо, меня толкнула на это безысходность, а не склонность к извращениям. С тобой то же самое. Я прочел это на твоем лице, когда ты убил моего тюремщика Горхи. Да, ты его убил, но радости не почувствовал. Если бы подобное занятие приносило тебе удовольствие, ты был бы ничем не лучше Хью Висельника.

– От моей профессии получаешь некое удовольствие, – тихо заметил Кайлар.

– Удовольствие получаешь и от плотно набитого брюха, хотя для некоторых это тоже небезопасно. Когда я приказал покончить с Горхи, восторга ты не испытал. – Логан заметил, что татуировка на руке снова открылась, и поспешно прикрыл ее рукавом. – А вот я испытал. Отдал приказ, и человек умер. Я убил его одним словом, и мне это понравилось и захотелось еще.

– И что теперь? Собираешься стать отшельником и поселиться в заброшенной хижине в лесной глуши?

– Я не настолько эгоистичен. – Логан в задумчивости почесал голову. – Скажи, если бы я попросил, ты бы убил Тэру Грэзин?

– Не сомневайся.

Логан закрыл глаза. Иного ответа он не ожидал.

– А если бы не попросил? Ты все равно бы это сделал?

– Да.

– Значит, ты все спланировал заранее?

– Конечно.

– Черт бы тебя побрал, Кайлар! Теперь-то я понимаю.

– Тогда зачем спрашиваешь? – удивился Кайлар.

– Чтобы исключить все оправдания. Можно ли справедливо управлять страной, усевшись незаконным путем на трон?

– Такой вопрос нужно задать женщине, укравшей у тебя престол.

– Каким образом, Кайлар?

– Договорись с ней о встрече и предварительно хорошенько напейся.

– Черт возьми, я не о том. Как ты собирался ее убить?

– Неудачная попытка избавиться от беременности. Я бы добавил отраву в абортивные средства, которые она регулярно принимает. Многие из этих снадобий опасны для жизни. Если откроется, что она приняла по ошибке двойную порцию вместо той, что прописал аптекарь, это будет выглядеть как несчастный случай, постыдный для молодой незамужней королевы, которая оказалась шлюхой. Если придворные постараются скрыть подробности, по городу поползут слухи о распутности Тэры, и никому не придет в голову, что ее убили. А репутация нового добродетельного монарха в глазах народа только выиграет.

– Господи! – Логан тяжело вздохнул. – И долго ты ломал голову над своим планом?

– Пару минут, – пожал плечами Кайлар.

– Поистине блестящая идея, Кайлар. Но я запрещаю претворять ее в жизнь.

Глаза Логана наполнились болью, и казалось, каждое слово дается ему с трудом.

– Ты запрещаешь?

– Вот именно.

– Интересно, каким образом ты собираешься мне что-либо запретить? – удивился Кайлар.

Логан устремил на него изумленный взгляд.

– Несмотря на все прилагаемые мной усилия, ты пока не мой король и ничего не можешь мне запретить.

Лицо Логана потемнело, утратив обычное доброжелательное выражение, и Кайлар вдруг заметил, как высок ростом его собеседник. Худая фигура с обтянутым кожей лицом походила на призрак, не ведающий жалости.

– Знай, – твердым голосом произнес Логан, – если я получу корону благодаря смерти Тэры Грэзин, то прикажу тебя казнить.

– И ты убьешь меня из-за Тэры?

– Нет, я казню тебя за измену, за убийство правительницы Сенарии и за нанесенный стране ущерб.

– Она не должна называться королевой.

– Тем не менее Тэра Грэзин таковой является.

– Ты не имел права присягать на верность.

– Кайлар, я сделал то, что было необходимо для спасения людей, и теперь должен оставаться верным своей клятве. Политика представляет собой ухудшенный вариант морали.

– Нет, политика – это искусство делать возможное действительным, и тебе это хорошо известно, – возразил Кайлар. – Накануне битвы ситуация изменилась, и ты не смог стать королем, но теперь она меняется снова, и уже в другую сторону.

– Я не изменю своему слову, – не терпящим возражений голосом заявил Логан, скрестив на груди руки.

– Неужели можно любить свои убеждения больше живого человека и не превратиться при этом в чудовище? Скольких друзей ты принесешь в жертву на алтарь высшей справедливости, Логан?

– Если нарушишь мой запрет, то по крайней мере одного.

Они стояли на краю пропасти. По своему положению в обществе Логан стоял выше Кайлара, а в нравственном отношении Кайлар всегда признавал его превосходство. Однако до сегодняшнего дня они никогда не сталкивались лоб в лоб на иерархической лестнице. И вот сейчас Логан отдает приказ и своего решения не изменит.

Кайлару остается либо повиноваться и впредь выполнять все распоряжения Логана, либо ослушаться и уже никогда не признавать его первенства. Кайлара раздирали противоречивые чувства. Какая-то его частица жаждала смириться с приказом Логана, однако он ни минуты не сомневался, что убийство Тэры пойдет всем на благо. И все же у Логана моральный компас оказался более точным прибором, чем у Кайлара. Почему же так трудно покориться? От него ведь не требуют слепого повиновения, а просто просят послушаться человека, которого он хорошо знает, любит и глубоко уважает и который, в свою очередь, испытывает уважение к Кайлару.

«Волкодав нежится у огня, а за волком охотятся в стужу».

– Знаешь ли ты, Логан, как сильна моя любовь к тебе? – спросил вдруг Кайлар. Логан открыл рот, но ответить не успел. – Она безмерна, – сказал Кайлар и вышел из палатки.

29

Кайлар направился в город, где у него имелся надежный дом-укрытие, который, он был уверен, не обнаружили во время правления короля-бога. В этот момент послышался голосок ка'кари:

«Ты бы хотел увидеть Логана на троне, согласись он, что политика – это искусство делать возможное действительным? А потом попросил бы тебя убрать всех его соперников?»

«Я и так проклят, а мои преступления могли бы пойти на пользу».

«Значит, ты предлагаешь выпить чистой воды из грязной чашки? Да ты, оказывается, мастер на всякие проказы! Даже меня переплюнул».

Надежный дом-укрытие находился в западной части города, на самой окраине, вдали от богатых кварталов. Правда, сам дом оказался разрушенным, а вход в убежище представлял собой каменную плиту заподлицо с землей и находился всего в нескольких шагах от воздвигнутой королем-богом новой стены. В окрестностях, где раньше размещались кварталы бедноты, вовсю кипела жизнь. После смерти короля-бога тысячи людей покинули Крольчатник в надежде улучшить свою жизнь или найти кого-нибудь, кому это уже удалось, и заставить поделиться нажитым богатством. Костры, которые разводили беженцы на пути из города, оставили огромные черные полосы выжженной земли. В городе фактически не осталось строений, где можно было бы разместить всех людей, а тут еще вернулись тысячи приверженцев Тэры Грэзин, покинувшие город вместе с ней. Строительных материалов тоже не было. За воротами стояла вражеская армия, осадившая город, начались холодные осенние дожди, и люди оказались в отчаянном положении.

Кайлар сел, прислонившись спиной к стене, и стал вслушиваться в голоса города. До наступления темноты попасть в убежище не представлялось возможным. Даже будучи невидимкой, нельзя незаметно поднять плиту посреди места, которое теперь стало многолюдной улицей. Конечно, имелся и другой вход в убежище, но на нем теперь возвышается новая стена.

В долетавших до ушей обрывках разговоров слышались озлобленность и раздражение. Сегодня утром Тэра Грэзин запретила движение по Ванденскому мосту, и дело едва не закончилось бунтом. Кайлар слушал воззвание герольда, обещавшее вернуть прежние порядки, существовавшие до вторжения. Переселенцев, самовольно покинувших Крольчатники, водворят назад, а согнанным с насиженных мест почтенным торговцам и мелкой знати вернут дома и земли, если они докажут свое право собственности. Герольда освистали и обрушили на беднягу град ядовитых насмешек.

– Ну и как я докажу, что владел кузницей, если королева сожгла ее дотла вместе со всеми документами?! – возмущался какой-то детина.

Кайлар был готов посочувствовать несчастному, но узнал в нем городского попрошайку. Впрочем, остальные оказались не такими внимательными и поддержали мошенника хором одобрительных возгласов.

– А я не вернусь в Крольчатник! – орал во всю глотку другой парень. – И так достаточно там намыкался!

– Я прикончил шесть бледных мерзавцев во время Ночи крови и заслуживаю лучшей доли! – кричал кто-то в толпе.

Не дожидаясь, пока народный гнев обрушится на его голову, герольд поспешно ретировался.

Невесть откуда появились писцы и без всякого стеснения принялись торговать поддельными документами, в которых даже неопытный глаз мог сразу узнать фальшивку. Еще через час явился представитель Са'каге. Его бумаги отличались высоким качеством и столь же высокой ценой. Кроме того, он от имени Са'каге дал гарантию, что ни один дубликат документа не будет считаться поддельным. Он получил право продавать документы только для этого квартала и имел перечень, в котором указывалось, какие лавки здесь будут находиться. Таким образом, документы Са'каге пользовались большим спросом и действовали безотказно, если только у владельца не сохранился подлинный документ.

Тем временем цены на продовольствие достигли заоблачных высот. Черствые буханки хлеба, которые утром нельзя было продать за шесть медяков, пролежав весь день на солнце, продавались уже по десять медных монет. С наступлением сумерек люди начали готовиться ко сну. Они сооружали из подручных средств и собственных плащей и одеял навесы, чтобы укрыться от холода. Некоторые просто закутывались в плащи, спрятав кошельки под туники, и засыпали на месте, поодиночке или группами, чтобы было теплее.

Впрочем, спали далеко не все. С наступлением темноты в поисках легкой добычи вылезли из нор цеховые крысята. Один из них наклонился над Кайларом, который сидел неподвижно, надеясь, что его примут за спящего. Он ждал, когда оборванка протянет руку к кошельку. Из-за въевшейся в лицо грязи определить пол воришки было трудно, но Кайлар почему-то решил, что это девочка. Он сделал резкий бросок и, перевернув ребенка в воздухе, одной рукой заломил руки за спину, а другой – закрыл рот.

– Отпустите меня, господин. Я просто выбежала поссать, а теперь вот потерялась и не могу найти папочку.

– Дети, у которых есть родители, не произносят таких слов, когда разговаривают с взрослыми, – назидательным тоном сказал Кайлар. – Скажи лучше, из какой ты гильдии?

– Какой еще гильдии, господин?

Кайлар дернул девчушку за ухо, правда, не так сильно, как имел обыкновение делать Дарзо.

– Из Черного Дракона, господин.

– Черный Дракон? – Кайлар тихо рассмеялся. – Когда-то это была моя гильдия. Какая сейчас взимается пошлина?

– Два медяка.

– Два? А вот нам приходилось платить по четыре. – Кайлар вдруг почувствовал себя старой перечницей, предающейся воспоминаниям о тяжелом детстве, которое, конечно же, было гораздо труднее, чем у нынешних детей. – Как тебя зовут, сорванец? – спросил он, разжимая руки.

– Блю.

– Так вот, Блю, скажи тому высокому пареньку, чтоб оставил в покое толстяка, потому что он и не думает спать. А теперь, если вы все уберетесь на часок, я оставлю вам столько денег, что хватит заплатить пошлину за целую неделю. А если вздумаете остаться, я закричу, что поймал воришку, и расскажу людям, что здесь орудуют цеховые крысята. Так что все равно придется убираться, и хорошо еще, если обойдется без тумаков.

Он отпустил девочку и, пока та собирала свою команду, превратился в невидимку и поднял плиту. Потайная дверь в земле гораздо хуже той, что сделана в стене. Какой бы мастер над ней ни трудился, стоит ее однажды открыть, и покрывающий ее слой земли и грязи нарушается, и грязь набивается в швы. Кайлар решил, что больше никогда не воспользуется этим убежищем. Безопасное место, куда опасаешься заходить, уже перестает быть таковым. Но необходимо забрать нарядную одежду, золото и взять новое оружие. За последнее следует поблагодарить ка'кари.

Прежде чем спуститься по лестнице вниз, он подпрыгнул и быстро задвинул плиту, а потом проверил расставленные ловушки: одну на лестнице и две на двери. Все было в порядке. Наконец Кайлар медленно открыл деревянную дверь. Дверные петли заскрипели, и он подумал, что не худо бы их смазать. Внутри маленькой каморки Кайлар не заметил ничего подозрительного. На всякий случай проверил крышку одного из сундучков и обнаружил поперек защелки несколько собственных волосков, оставленных в прошлый раз. Разумеется, их отсутствие едва ли можно считать серьезным доказательством визита незваных гостей. Волоски могли слететь на пол от дуновения воздуха, когда он сам зашел в убежище. Однако если они остались на месте, можно не сомневаться, что никто посторонний сюда не приходил.

Кайлар встряхнул головой, отгоняя ненужные мысли. Он рассчитывал задержаться здесь всего несколько минут, но привычка, которую привил Дарзо, стала частью его натуры, и поэтому он тщательно проверил каждый уголок каморки.

Интересно, где теперь сам Дарзо и чем занимается? Может быть, в очередной раз перешел в какую-нибудь другую жизнь? Неужели он без сожалений бросает все и забывает о людях, с которыми провел долгие годы? От этой мысли у Кайлара испортилось настроение. Дарзо стал главным человеком в его жизни, а потом безжалостно бросил. Правда, Дарзо подарил ка'кари, это бесценное сокровище, а вот доверия лишил, да и времени тратить на ученика не захотел.

Рядом с покрытым толстым слоем пыли письменным столом стоял такой же пыльный стеклянный ящик. Внутри ящика находилось множество баночек с этикетками, подписанными аккуратным почерком Дарзо. В них хранились травы, различные снадобья, эликсиры и настойки. Дарзо рассказывал Кайлару, что некоторые мокрушники умышленно указывают на этикетках неправильное название, чтобы ввести в заблуждение или отравить любого, кто задумает похитить снадобья. Однако сам Дарзо к подобной мере не прибегал и утверждал, что вор, у которого хватит смелости сунуться в его тайник, наверняка прекрасно разбирается в травах или наймет для этой цели профессионала. Кайлар подозревал, что истинная причина кроется в другом. Просто Дарзо не привык называть вещи чужими именами.

Да, Дарзо никогда не опускался до лжи и не наклеивал вводящих в заблуждение этикеток, но на некоторых склянках подписи вообще отсутствовали. Учитель Кайлара полагал, что любой тайник могут рано или поздно обнаружить, и распределил самые ценные экземпляры своей коллекции по разным местам, рассчитывая таким образом уменьшить ущерб, если он все же будет нанесен. Наличие таких огромных запасов, их учет и бережное расходование отчасти объясняло некоторые параноидные наклонности Дарзо. Вот и сейчас в ставшем бесполезным убежище Кайлар обнаружил бутылочку без подписи, размером меньше большого пальца руки, в которой находилось вещество, похожее на расплавленное золото. Дарзо охотился за снадобьем полгода и называл его огнем, заключенным в сосуд. На самом деле оно называлось филодунамосом.

В то время как большинство принадлежностей, связанных с профессией мокрушника, имели земное происхождение, заключенный в сосуд огонь обязан своим появлением магии. Его умели изготавливать только коренные жители Гарана, чья магия связана с бурным проявлением чувств и песнопениями. После того как двести лет назад жители Гарана были вынуждены покинуть свои дома в долине, они утратили доступ к компонентам, необходимым для приготовления филодунамоса. Остается тайной, как Дарзо удалось узнать секретный состав и найти все компоненты, а потом уговорить гаранского мага изготовить смертельное зелье.

Кайлар сел за стол и принялся рыться в вещах, пока не нашел позолоченный пинцет, комочек ваты и свечу. А вот огнива нигде не оказалось. С тех пор как Кайлар стал превосходно видеть в темноте, он не носил при себе огнива. Но без него не зажжешь свечу, а без свечи не сделаешь стерильным пинцет. Только абсолютно чистым пинцетом можно оторвать кусочек ваты и погрузить его в бутылочку, чтобы набрать нужное количество снадобья. Кайлар тихо выругался.

«Ну что ты мучаешься? Возьми меня. Ведь я абсолютно стерильный», – послышался голосок ка'кари.

В следующий момент на ладони у Кайлара ка'кари превратился в необычное приспособление с гибкой колбой на одном конце и подобием острой иглы – на другом. Ничего похожего Кайлар не встречал.

«Сожми колбу и опусти меня в филодунамос».

– Ты просто чудо! – восхитился Кайлар.

«Я это давно знаю».

– И большой скромник.

Кайлар открыл пузырек, набрал немного жидкости и капнул на лоскуток ткани, а потом закрыл склянку и задвинул стул. Ка'кари бесследно исчез, растворившись в коже. Кайлар отнес бутылочку с заключенным в сосуд огнем в другой конец каморки и закрыл все ящики, где хранились травы, оставив только склянку с водой. Капелька филодунамоса мгновенно засохла и стала твердой. Кайлар бросил лоскут на пол и вылил на него немного воды. Вода растеклась по тряпочке и добралась до филодунамоса.

Со свистом вспыхнуло пламя высотой по колено. Оно мгновенно сожрало лоскуток и горело еще секунд десять, а потом погасло.

– Все очень хитро, – говаривал Дарзо, – Его воспламеняет любая жидкая субстанция, будь то вода, вино, кровь или пот. Но оно может повести себя непредсказуемым образом и поэтому, во имя ночных ангелов, никогда не открывай флакон в сырую погоду.

Кайлар спрятал флакон и улыбнулся. Пот – именно то, что нужно. Он выльет флакон на оскверненную кровосмешением постель Тэры Грэзин, и ее смерть станет достоянием всеобщей гласности. Он собрал одежду и золото, а потом повернулся к стене, на которой висело оружие, и протянул руку за мечом. Внезапно что-то его остановило.

– Черт меня побери!..

Не веря глазам, Кайлар смотрел на стену, где висел великолепный меч, на клинке которого было выгравировано слово «Милосердие». Будто не он сам продал меч за большие деньги в городе, находившемся в двух неделях езды отсюда. Не было ни объяснения, ни записки, только насмешливый намек в виде поставленных на прежние места ловушек и пряди волос в замке. Дарзо однажды вернул Кайлару его неотъемлемое право по рождению и сейчас во второй раз посылает награду.