Текст книги "По ту сторону тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 42 страниц)

30

Кайлар стоял в подернутом дымкой коридоре, украшенном яркими картинами с изображением животных, и смотрел на дверь. Все окружающие предметы расплывались, как в тумане. Вдруг дверь распахнулась сама собой, и при виде находившейся в комнате женщины он почувствовал, как екнуло сердце. Ви лежала на узкой кровати и рыдала. Во всей комнате только ее Кайлар видел отчетливо, и только она казалась реальной.

Девушка с мольбой протянула руку, и Кайлар подошел ближе. Она была удивлена происходящим не меньше самого Кайлара. Где он находится и как сюда попал?

Однако стоило ему дотронуться до руки Ви, как все мысли улетучились из головы. Ее рука была маленькой и изящной, а кожа покрыта мозолями, как и у Кайлара. Безымянный палец немного длиннее указательного, а раньше он этого не замечал. У Элены рука совсем другая. А впрочем, что может быть естественнее, чем сесть на кровать и сжать девушку в объятиях. Она лежала у Кайлара на коленях, прильнув к нему всем телом, и вдруг зарыдала еще сильнее и судорожно ухватилась за него как за спасительную соломинку.

Кайлар крепко обнимал Ви, словно желая влить в нее свою силу, которой ей так не хватало. Она испытывала смущение, растерянность и страх перед новой жизнью. Боялась, что ее прошлое станет известным, но еще больше страшилась исчезнуть в неизвестности. Кайлару не было нужды читать ее мысли по лицу, так как он пропускал через себя все переживания Ви благодаря соединившим их обручальным серьгам.

Она подняла покрасневшие, распухшие от слез глаза, и Кайлар утонул в их бездонной зелени. Он превратился в зеркало, в котором отражается правда, разгоняющая все страхи.

Девушка перестала плакать и разжала руки, а потом закрыла глаза, как будто испугалась установившейся близости. Ви положила голову Кайлару на колени. Ее дыхание стало глубоким, из тела ушло напряжение. Спутанные пряди длинных огненно-рыжих волос в беспорядке падали на плечи, и он замер в изумлении. Блестящие шелковистые кудри завораживали. Такой цвет волос встречается у одной из тысячи женщин. Его взгляд скользнул по мокрым от слез ресницам и изящному носу с едва заметными веснушками, которых Кайлар раньше не замечал.

На Ви была надета простая бесформенная ночная рубашка, слишком короткая для нее. Завязанный спереди узел развязался, открывая взору высокую грудь с маленькими темно-розовыми сосками, чуть сморщенными от холода. В первый раз Кайлар увидел обнаженную грудь Ви, когда девушка нарочно разделась, чтобы поразить его. Сейчас он понял, что Ви не ведает о своей наготе.

Девушка казалась совершенно беззащитной, и у Кайлара вдруг возникло желание ее защитить. Проглотив застрявший в горле комок, он взял простыню и набросил на Ви. Несмотря на то что они чувствовали каждое движение друг друга, девушка как будто ничего не заметила. То ли она была слишком измучена, то ли ее мысли улетели от тела так далеко, что Ви даже не почувствовала, как ее обнаженную грудь прикрыли простыней. Кайлар этого так и не понял, но нахлынувшее чувство сострадания было сильнее плотского желания. Он мельком взглянул на стройные ноги, обнаженные до середины бедра, и бережно набросил на них одеяло.

Ви уткнулась в него лицом, такая беззащитная и безумно красивая, и мысли в голове окончательно перепутались.

Кайлар пробежал пальцами по ее волосам, как бы желая оградить от всех бед. Тело Ви вдруг стало податливым, и по нему, от головы до лона, пробежала легкая дрожь. Кайлар почувствовал, как замерло сердце. Что-то похожее он испытал, когда долго ласкал Элену, обнял ее сзади и стал покрывать поцелуями тонкую шею. Его пальцы скользили по груди, и в этот момент девушка всегда его останавливала из боязни не справиться со своими чувствами. Ви перешла эту грань и безраздельно принадлежала ему.

Кайлару передался ее экстаз, и он опьянел от нахлынувшей страсти. Установившаяся между ними невидимая связь разгорелась пожаром. Он уже не мог остановиться и все ласкал роскошные волосы. С тихим стоном Ви повернулась у него на коленях и уткнулась лицом в живот, совсем рядом с тем местом, которое выдавало его возбуждение.

Кайлар замер, и Ви сразу это почувствовала. Она широко открыла глаза, в которых светилось желание, и прошептала:

– Умоляю, не останавливайся. Обещаю, тебе будет хорошо.

Она погладила его по животу и скользнула рукой вниз.

Бесстыдность девушки потрясла Кайлара и, вместо того чтобы укрепить связь, нарушила ее. Ви предлагала не разделить любовь, а заключить сделку.

– Прости, – проговорила девушка, заметив его замешательство. – Я слишком много думаю о себе. – Она откинула одеяло, и, как по волшебству, уродливая ночная рубашка исчезла, а вместо нее появилась красная сорочка, облегающая плавные изгибы прекрасного тела. Ви потянулась, словно кошка, выставляя напоказ свои прелести. – Ну же, это все твое.

Она не сказала «я твоя», а предлагала себя точно вкусную конфету. Для Ви это было обычным делом, которое не стоит принимать всерьез.

Внезапно распахнулась дверь, и на пороге появилась Элена. Она молча смотрела на полуобнаженную Ви, обнимающую Кайлара. Рука Ви так и осталась лежать у него на животе, и Кайлар, злясь на себя, чувствовал, что это доставляет ему удовольствие.

Справившись с собой, он вскочил с кровати и крикнул: «Нет!»

– Что случилось? – спросила Ви. – Что ты там увидел?

– Элена! Подожди!

Кайлар проснулся. Вокруг не было ни души, а сам он по-прежнему находился в тайном убежище.

Дориан сидел в своих покоях вместе с Дженин и изучал карты Фриза и заметки вюрдмайстеров, дающие оценку силе кланов, когда появился хранитель мертвых. Дориан и Дженин последовали за ним в одну из менее мрачных комнат, где лежало завернутое в простыни тело. Два огромных горца в невообразимых одеждах, которые носят южане, но с выправкой бравых солдат отвесили низкий поклон.

Ашайя Вул откинул ткань, закрывавшую голову покойника, и помещение наполнил тлетворный запах. Лысый череп был расколот надвое, а не раздроблен, словно кто-то аккуратно вырезал ломоть от макушки до шеи.

Теперь Дориан узнал не только жертву, но и убийцу. Такое мог сотворить лишь черный ка'кари. Это дело рук Кайлара. Завернутый в простыни разлагающийся труп был отцом Дориана Гэротом Урсуулом. Дориан вдруг почувствовал, как подкосились колени. Дженин стояла рядом, однако не прикоснулась и не взяла его за руку. Любая попытка утешить воспримется как признак его слабости.

– Как вам это удалось? – спросил Дориан.

– Ваше святейшество, – откликнулся горец с большим родимым пятном на левой щеке, – мы подумали, что вы захотите предать огню тело родителя. В замке поселился демон, он все и натворил. Лейтенант взял с собой десять лучших воинов и хотел покончить с демоном, а нам приказал забрать тело. Потом мы договорились встретиться, но ни один из них так и не пришел.

– Расскажи, что случилось в пути. Только честно.

– Дорога была очень тяжелой, ваше святейшество, – потупился горец. – Мы трижды подверглись нападению. Два раза напали Са'каге, а потом на Кворигском перевале налетели проклятые изменники, те самые, что после нашего поражения в роще Пэввила подались в разбойники. Они решили, что мы везем сокровища. С тех пор как я вытащил из Рыжего стрелу, он не может нормально дышать. – Горец кивнул в сторону товарища, который вовсе не был рыжим. – Мы надеялись, что, когда вы нас отпустите, господин, его осмотрят вюрдмайстеры.

– На вас напали не разбойники, а повстанцы. – Дориан подошел к горцу и положил руку ему на голову. Тот, кого называли Рыжим, напрягся всем телом. В его легких полно сгустков крови и гнойных очагов. Удивительно, что он до сих пор жив. – Вюрдмайстерам такая задача не по силам, – сделал вывод Дориан. – А что болит у тебя?

– Ничего. Я прекрасно себя чувствую, ваше святейшество.

– А что случилось с коленом?

Горец побледнел.

– Подо мной убили лошадь, и она меня придавила.

– Идите сюда и станьте на колени, – велел Дориан, и оба горца немедленно выполнили приказ. Его душила ярость при мысли о том, какому ненужному риску подвергали свои жизни оба храбреца. Не будь Дориан таким искусным целителем, один из них непременно бы умер, а второй – остался на всю жизнь калекой. И ради чего? Чтобы доставить сюда мешок с костями? Герои принесли огромные жертвы, оказавшиеся напрасными. – Вы с честью выполнили долг и проявили большое мужество, – снова обратился Дориан к горцам. – В ближайшем будущем я щедро вас награжу.

Он исцелил обоих воинов, несмотря на то что пользоваться талантомбыло почему-то трудно.

Магические силы очистили от хвори тела обоих мужчин, и они от избытка чувств не сдержались и тихо выругались, выражая таким образом восторг. Рыжий осторожно кашлянул, а потом стал дышать глубоко и ровно. Они с благоговейным страхом и смущением смотрели на Дориана, словно не веря, что король-бог приложил такие усилия для спасения их жизни.

Дориан отпустил горцев и подошел к телу отца.

– Ах ты старый мерзавец! Ты не заслуживаешь погребального костра, и мне бы следовало… – Он внезапно замолчал и, нахмурив брови, задумался. – Скажи, хранитель, короли-боги всегда приказывали сжигать свои тела, чтобы их не смогли превратить в кралов?

– Да, ваше святейшество, – пробормотал Ашайя, и его лицо стало от страха серым.

– И сколько раз их приказы исполнялись? – поинтересовался Дориан.

– Дважды, – едва слышно прошептал Ашайя.

– Значит, здесь есть кости всех королей-богов, правивших последние семь столетий, за исключением двоих? – спросил Дориан, и в его голосе слышалось недоверие.

– Кости шестнадцати предков вашего святейшества использовались для того, чтобы поднять из праха аркангхалов, которых потом уничтожили. Все остальные находятся здесь, в целости и сохранности. Прикажете подыскать подходящий труп для погребального костра Гэрота Урсуула?

Гэрот Урсуул не заслуживает лучшей участи после всего зла, что принес людям. Однако если не похоронить отца подобающим образом, такой поступок не станет наказанием для мертвеца, а Дориан, совершив его, не сможет больше себя уважать.

– Отец был чудовищем при жизни, и я не позволю ему продолжить злодейства после смерти.

Когда маленький человечек вышел из комнаты, Дженин наконец взяла его за руку.

31

– Ведь мы не собираемся возвращаться? – обратилась Дженин к Дориану, стоя перед троном короля-бога.

Дориан жестом велел телохранителям удалиться, подошел к девушке и взял ее за руку.

– Все дороги завалены снегом, и через перевалы не пройти, – тихо проговорил он.

– Я не об этом. Мы вообще не собираемся возвращаться.

«Господи, она сказала „мы“».

Дженин неосознанно признала, что теперь они составляют единое целое, и ее слова привели Дориана в трепет. Он тронул пальцами золотые цепи, которые носил на шее, как подобает королю-богу, и тихо произнес:

– Меня растерзают за преступления, совершенные отцом.

– А меня ты отпустишь?

– Отпущу ли тебя? – Слова Дженин жестоко ранили. – Ты не пленница, Дженин, и можешь идти, куда пожелаешь. – Он назвал девушку не «Джени», а «Дженин», как предписывал этикет, и это неприятно резануло ухо. Может быть, она боится, потому что видит в нем тюремщика. – Но сначала я должен тебе кое-что рассказать. Только что стало известно, что Сенария в осаде. Последние воины, проходившие через Ревущие Ветра, видели армию, окружившую город.

– Чью армию?

– Кьюрского генерала по имени Гаруваши, который привел за собой тысячи са'кьюраев. Возможно, весной…

– Мы должны им помочь! – воскликнула Дженин.

Дориан немного помолчал, давая девушке подумать над своими словами. Порой она и правда ведет себя как шестнадцатилетний подросток.

– Я, разумеется, могу приказать своей армии перейти через перевал, – начал Дориан. – Если повезет с погодой и племена мятежных горцев не нападут на растянутое войско, наши потери ограничатся несколькими тысячами человек. К тому моменту, когда мы подойдем к Сенарии, осада, возможно, будет уже снята. Если мы прибудем вовремя и сами возьмем город, вряд ли Сенария встретит нас с распростертыми объятиями. Сама подумай. Спасители из Халидора! Сенарийцы не забыли, что натворили халидорские воины всего несколько месяцев назад. В свою очередь, солдаты, потерявшие на перевале своих братьев, отцов и сыновей, а также друзей во время Ночи крови, потребуют военной добычи.

Если я запрещу грабежи и убийства, возможно, они подчинятся, – продолжил Дориан, – но это заронит в их души сомнения на мой счет. Двести моих вюрдмайстеров, то есть больше половины, исчезли. Кроме того, я не контролирую приближенных короля-бога, а ведь только они могут сказать, куда подевались вюрдмайстеры и кто их предводитель. У Гэрота Урсуула имеются другие этелинги, которых я не принял в расчет, и вполне возможно, в стране начнется гражданская война. Если до нее дойдет, как ты думаешь, за кем пойдут вюрдмайстеры: за Хали, которая дает им власть, или за этелингом, который уже однажды совершил предательство? – Он посмотрел на Дженин. Между бровями девушки залегла глубокая складка, а лицо исказила гримаса боли от собственной беспомощности. Дориан продолжал: – Даже если вюрдмайстеры поддержат меня и нам будет сопутствовать удача, что скажет твой народ? Они посадили на престол Тэру Грэзин.

– Что?! Тэру?! – Дженин не верила своим ушам.

– Обрадуются ли твои соотечественники возвращению Дженин в сопровождении халидорской армии? А может быть, они скажут, что ты слишком молода и служишь марионеткой в моих руках, сама того не подозревая? И пожелает ли королева Грэзин добровольно отказаться от власти?

Дженин слушала его с несчастным видом.

– Я думала, после нашей победы все будет просто. Ведь мы победили?

Очень уместный вопрос. Пожалуй, сейчас именно он и является самым главным.

– Мы победили, – подтвердил Дориан после долгой паузы. – Но победа дорого обошлась. Я никогда не смогу вернуться на юг, где находятся все мои друзья, кроме тебя. Они расценят мое восхождение на престол как предательство. – Дориан подумал о Солоне. Удалось ли ему выбраться живым из Ревущих Ветров? При мысли о Солоне больно защемило сердце. – Если желаешь отстаивать свое право на сенарийский престол, я могу все устроить, но и тебе это обойдется недешево. А знаешь, какая будет цена? Всем станет ясно, что тебя посадил на трон король-бог. Ты действительно считаешь, что готова управлять страной без посторонней помощи? В шестнадцать лет трудно выбрать достойных советников. Знаешь ли ты, как разговаривать с канцлером казначейства, который проматывает государственные деньги, и как себя вести с генералами, видящими в тебе ребенка? Есть ли у тебя план в отношении Са'каге? Известно ли тебе, как закончились две войны с Кьюрой и какие твои обязательства перед соседями? А что ты станешь делать с Лэ'нотом, оккупировавшим западные территории? Если ты не в состоянии решить все эти вопросы, значит, нуждаешься в помощи. Если ты ее примешь, все это увидят, а если откажешься, то наделаешь непоправимых ошибок. Если доверишься недостойным людям, тебя предадут, а не доверишься достойным, не у кого будет искать защиты от врагов. В твоей стране вероломные убийства так же популярны, как кровавая резня на моей родине. Задумывалась ли ты, за кого выйдешь замуж и когда? Намерена ли ты отказаться от власти в пользу супруга, или вы будете править вместе? А может быть, хочешь остаться единовластной правительницей?

– На некоторые из твоих вопросов у меня есть ответ. Знаю я и нескольких верных людей, на которых можно положиться.

– Не сомневаюсь.

– Я не задумывалась над всеми проблемами, что ты перечислил. – Она говорила совсем тихо. – Нет, я не готова управлять страной.

– У тебя есть выбор, – произнес Дориан, чувствуя, как бьется сердце, готовое выпрыгнуть из груди.

Если бы призвать на помощь вир! В прежней жизни, до того как он стал избранником Господа Единого, Дориан обучился волшебному искусству соблазнять женщин. И теперь настал момент, когда можно им воспользоваться, совсем немножко, просто помочь Дженин преодолеть страх и разочарование и наконец увидеть в нем мужчину. Дориан не станет ее принуждать, ничего не заставит делать против воли.

В ту же минуту он погасил внезапно вспыхнувший порыв. Нет, такой способ не подходит. Если Дженин не выберет его по собственной воле, любое волшебство теряет всякий смысл.

– Останься, – снова обратился он к девушке. – Будь моей королевой. Я люблю тебя, Дженин, и явился в Халидор только ради тебя. Без тебя мне не нужен трон. Я люблю и буду любить тебя вечно. Ты родилась королевой и должна ею стать, а здесь для тебя так много дел. У моих предшественников не было королев. Они обзаводились дворцами, землями, гаремами, дорогими игрушками. Народ в Халидоре не хуже любого другого, но его поразила тяжкая болезнь. Однажды мне показалось, что можно убежать и выбросить все из головы. Теперь вижу, что это ошибка. Я обрел здесь дело всей жизни и хочу, чтобы вместо преклонения перед властью родилось уважение к человеческой жизни. Ты даже не представляешь, что сможешь совершить одним своим присутствием. Наш брак изменит отношение к супружеской жизни во всей стране. А это великое дело, которое принесет счастье всем женщинам, да и мужчинам тоже.

– Ты хочешь на мне жениться, потому что я смогу помочь в твоих трудах?

– Послушай, Дженин, – тихим голосом заговорил Дориан, – влюбленным всегда хочется создать свой собственный мир, в котором они останутся вдвоем. Только ты и я, а все остальное не имеет значения. Правда заключается в том, что в жизни важно все: наши семьи, различное воспитание, обязанности, которые у нас есть, и дело, которым мы занимаемся, – все это имеет огромное значение. Счастливый брак может стать для влюбленных убежищем, но было бы большой глупостью забыть о том, кто есть я и кем являешься ты. Отвечая на твой вопрос, я скажу «нет». Я хочу на тебе жениться не из-за помощи, которую ты можешь оказать. Мне нужна только ты. Ты для меня дороже всех сокровищ в мире, и я скорее соглашусь жить в нищенской лачуге с тобой, чем стать владыкой мира без тебя.

– Ты оказываешь мне большую честь, мой господин. – Дженин отвела глаза.

– Просто я тебя люблю.

Девушка снова посмотрела ему в глаза, но в ее взгляде сквозила неуверенность.

– Ты замечательный человек, Дориан Урсуул, и великий повелитель. Могу я подумать несколько дней над твоим предложением?

– Конечно, – откликнулся Дориан, с трудом скрывая разочарование.

Не такого ответа ждет любой мужчина от любимой женщины. Впрочем, другие мужчины, перед тем как сделать предложение, ухаживают за своей избранницей.

С одной стороны, Дориан испытывал разочарование, с другой – был доволен. Ему хотелось, чтобы Дженин свыклась с возможностью их союза умом, а не сердцем. Романтические чувства приходят и уходят, и Дориану не хотелось, чтобы она сделала выбор в спешке, а потом на досуге раскаялась.

Дженин попросила разрешения удалиться, и телохранители ввели следующего посетителя, которым оказался Хоппер. Раб торопливо проковылял к трону и пал ниц. Дженин остановилась на полпути к двери. Она как-то говорила Дориану, что хочет поделиться своими мыслями о Хоппере, но удобный случай так и не подвернулся.

– Ваше святейшество, – обратился к Дориану евнух, – среди женщин большое волнение. Они упросили меня пойти к вам и спросить, возьмете ли вы кого-нибудь из них в свой гарем.

Дженин отвернулась, стыдясь подслушивать, однако уходить не торопилась.

– Разумеется, нет, – ответил Дориан. – Никого.

32

Тэра Грэзин торопилась с коронацией. Для нее не имело значения, что город осадила вражеская армия, а запасы еды такие скудные, что устраивать торжества, мягко говоря, неуместно. Тэра решила, что ждать еще два месяца нельзя, и назначила коронацию через три дня. Именно поэтому Мамочке К. пришлось явиться во дворец, чтобы встретиться с новым придворным бардом. Она подошла к двери отведенной ему комнаты и постучала.

Бард открыл дверь, оглядываясь по сторонам сильно косящими глазами. Вид у него был довольный, как и рассчитывала Мамочка К. Во время последней встречи она заказала барду песню к дню рождения королевы, но не упомянула, что коронация состоится в тот же день. В качестве ответной меры он нанялся придворным бардом, а следовательно, Мамочка К. заплатила за произведение искусства, которое ему все равно пришлось бы написать.

– Знаешь ли ты, кто я такая, Куогли Марс? – обратилась к барду Мамочка К., отстраняя его рукой и проходя в маленькую комнату.

Куогли вдохнул запах ее духов. Его обоняние было настолько же тонким, насколько зрение скверным. Шпионы Мамочки К. донесли, что Куогли даже успел пообщаться с королевским парфюмером в Алитэре.

– Вы – мадам Кирена, – немного помедлив, отозвался бард. – Женщина, обладающая огромной властью и богатством.

У Куогли был изумительной красоты тенор, который приятно слушать, даже когда он говорит самые обыденные вещи.

К сожалению, другими достоинствами природа поэта не наделила. Куогли Марс напоминал раздавленную лягушку. Большой рот с толстыми вывернутыми губами, полное отсутствие шеи, врожденное косоглазие и выпирающий вперед, похожий на мяч живот. Вместо обычных штанов, какие носят мужчины, на Куогли было надето нелепое желтое трико, обтягивающее худосочные ножки, а голову украшала маленькая треугольная шапочка с пером. За всю свою жизнь Мамочка К. не встречала более уродливого человека, не считая нескольких прокаженных, у которых болезнь зашла слишком далеко.

– Я слышала твою последнюю балладу «Падение дома Гандеров». Превосходно, а главное, очень смело. Ты должен написать что-нибудь еще.

Куогли отвесил почтительный поклон, принимая похвалу как нечто само собой разумеющееся.

– Я, как правило, отдаю предпочтение инструментам, отличающимся искренностью звучания. Свирель и лира никогда не лгут, и от их звука у порядочных людей прибывает сил.

– Странная сентиментальность для менестреля, которого выставили из большинства столиц в Мидсайру за то, что он никак не мог наступить на горло собственной песне и его все время подмывало поведать миру правду.

Мамочка К. знала историю этого человека и именно поэтому спросила, известно ли ему, кем она является на самом деле. По крайней мере, будет вести себя благоразумно. Она одарила барда ласковой улыбкой.

– Смею ли я поинтересоваться, что вас сюда привело? – осведомился Куогли, кося на нее близоруким глазом.

Черт бы побрал всех людей искусства! Чтобы подкупить этих типов, надо представить их сильным мира сего, дарить красивую одежду и инструменты, организовывать сольные концерты и давать стопроцентную гарантию, что их хорошо примет публика. Разумеется, бард не станет возражать, если молодая красивая любительница музыки предложит почистить флейту. Но во всем следует соблюдать осторожность. Единственным, самым страшным наказанием, до которого они могли додуматься, чтобы вызвать неодобрение Мамочки К., было пренебрежение. Много лет назад Мамочка К. послала начинающему, но уже популярному барду по имени Роуэн Рыжий изящный футляр с флейтой. Девушка, которая принесла подарок, отвесила ему несколько тяжеловесных комплиментов, чего никогда бы не сделала, окажись она хорошо образованной светской барышней, которую пыталась изобразить. Вместо того чтобы проводить девицу в свою комнату и найти ее устам более подходящее применение, Роуэн подверг ее публичному допросу и выставил перед всеми дурочкой. Он очень быстро догадался, кто прислал красавицу. Когда несколько часов спустя Дарзо Блинт навестил барда, то застал его за написанием песенки издевательского содержания с нелепыми и непристойными намеками в адрес Мамочки К. Впрочем, некоторые предположения содержали значительную долю истины. Как бы там ни было, зажигательные куплеты Роуэна Рыжего так и не дошли до ушей широкой публики, а вскоре все забыли и о самом авторе, из-под пера которого больше не вышло ни одного произведения искусства. Безобразие едва удалось предотвратить, и с тех пор Мамочка К. всячески избегала общения с бардами.

Однако они представляли собой исключительно ценный источник информации, и совсем отказаться от их услуг было бы неразумно. Барды засыпали Мамочку К. любопытными фактами и пикантными подробностями некоторых событий, жадно подхватывая на лету щедрые подачки. Действительно, часто барды сообщали очень ценные сведения, так как неизменно присутствовали на всех балах и приемах, куда другим шпионам был закрыт путь. Однако Куогли выделялся из всей братии, так как рассказанные им истории были необычными и интересными, и благородные господа принимали их за чистую правду, а другие барды часто повторяли в своих выступлениях. Его было трудно чем-либо заинтересовать, но если это удавалось, Куогли вцеплялся в предложенный сюжет мертвой бульдожьей хваткой.

– Знаешь ли ты, кто я такая, Куогли Марс? – повторила вопрос Мамочка К.

Бард помедлил с ответом и после минутного колебания решился:

– Вам принадлежит половина борделей в городе. Вы – женщина, которой удалось выбраться из сточной канавы и взлететь так высоко, что в это трудно поверить. Я полагаю, вы являетесь Госпожой Удовольствий в Са'каге.

– У одной из моих девочек есть дар предвидения, правда, его нельзя назвать выдающимся, – обратилась к барду Мамочка К. – Видения посещают ее нечасто, но когда это случается, она всегда оказывается права. За все время ни разу не ошиблась. Два года назад ей привиделся ты, маэстро, хотя она никогда тебя не видела и слыхом не слыхивала о твоем существовании. В то время ты еще не добрался до Сенарии. Девушка описала тебя с исключительной точностью и поведала, что песни льются из твоих уст подобно речному потоку. Кстати, река – самый чистый источник воды из всех, что ей довелось видеть в жизни. Девочка сказала, что я пыталась помешать твоей песне, тогда воды меня захлестнули, и я утонула. На следующую ночь ей привиделся тот же сон, и на сей раз я хотела сбить тебя с ног, прежде чем ты начнешь петь, но песню нельзя было остановить, и меня опять поглотили воды реки. А на третью ночь я поплыла. Думаю, твоя река, Куогли Марс, называется Правдой, и именно поэтому я в третий раз задаю тебе тот же вопрос: известно ли тебе, кто я?

– Вы – шинга Са'каге, – чуть слышно ответил бард.

Мамочка К. была готова к такому ответу, тем не менее высказанная в лицо правда вдруг вызвала страх. Однако не по этой ли причине она наняла Куогли Марса? Сначала заплатила за пьесу для флейты, а потом велела своим осведомителям намекнуть поэту, что у нее имеется интересный сюжет, который Куогли непременно захочет воплотить в одном из своих творений. И все же этот парень слишком умен, что делает его опасным.

– Как ты догадался? – спросила она барда.

– Всем известно, что вы были правой рукой Джарла, а когда он пропал, работа в Са'каге шла своим чередом. Псы Агона продолжали тренировки, в установленный срок наступила Ночь крови, а тела головорезов не плавали в реке Плит. Са'каге не отложит до лучших времен борьбу за право наследования только потому, что идет война. Ведь вы являетесь шингой уже больше месяца.

– А пятнадцать лет не хочешь? – тяжело вздохнув, ответила Мамочка К. – Я всегда стояла за спиной у очередной шинги-марионетки. Знаешь, ведь шинги не умирают своей смертью.

– Так что же вы хотите купить? Полагаю, нечто большее, чем пьеса для флейты.

– Хочу, чтобы ты исполнил песнь, рассказывающую о тайнах Тэры Грэзин.

– А вам они известны? – поинтересовался Куогли.

– Разумеется.

– Вы ими со мной поделитесь?

– Нет.

– Но почему?

– Потому что я зарабатываю на жизнь ложью, и ты это прекрасно знаешь. Потому что правда губительна, а ты прославился тем, что умудряешься добыть ее, где только можно.

– Итак, если реку нельзя перекрыть плотиной, можно направить ее в нужное русло. И как вы намерены от меня откупиться?

– Тебя интересуют не только деньги? – осведомилась Мамочка К., прекрасно зная ответ.

– Угадали.

– Тогда я дам то, что ты хочешь, – пообещала она.

– Хочу знать вашу историю. Придется ответить на все вопросы, которые я задам, и, если солжете, я воспользуюсь этим рассказом и представлю вас в самом нелицеприятном свете.

– Послушай, ты сейчас вводишь меня в искушение претворить предсказание в жизнь и прибегнуть к услугам мокрушника, который скрывается за занавесками и с радостью тебя прикончит. Видишь ли, правда из уст уличной девки имеет слишком много острых углов. Я поведаю свою историю и не пощажу себя, но ни за что не выдам секретов людей, которых моя откровенность может погубить. Я подпишу себе и им смертный приговор, а некоторые из этих людей заслуживают лучшей участи. Итак, я расскажу о себе и о Са'каге столько, что тебе и не снилось, но на этом моя помощь заканчивается. А ты поклянешься молчать о том, что услышал, в течение года. Мне нужно закончить важные дела.

Лицо Куогли позеленело от страха, что придало ему еще большее сходство с лягушкой.

– Вы меня обманываете, и за занавесками нет никакого мокрушника, – сказал он дрожащим голосом.

– Разумеется, там никого нет, – успокоила барда Мамочка К. Странно, что Куогли так струхнул. – Так мы договорились?

Куогли засопел носом, будто хотел унюхать наемного убийцу, а поняв, что опасность не грозит, потихоньку стал приходить в себя.

– Да, если расскажете о своих мотивах. Не верю, что вы все затеяли из-за видений какой-то девки.

Мамочка К. согласно кивнула.

– Если бы Логан Джайр стал королем, возможно, мечта Джарла о создании новой Сенарии осуществилась бы, и для таких девчонок, какими когда-то были мы с сестрой, и для всех цеховых крысят жизнь стала бы другой.

– Какое трогательное человеколюбие, – с сарказмом заметил Куогли.

Мамочка К. сдержалась и не позволила гневу выплеснуться наружу.

– У меня есть дочь.

– Это для меня новость.

– Знаешь, маэстро, я самая богатая и могущественная особа в стране. Но власть шинги умирает вместе с ней, и мое богатство растащат те, кому в конце концов удастся меня убить. Рождение дочери обошлось дорого. Я потеряла любимого мужчину и едва не лишилась жизни. И все равно, какие бы испытания мне ни пришлось из-за нее пережить, их нельзя сравнить с опасностью, которой она из-за меня подвергается. Мне нужно, чтобы Логан Джайр стал королем, потому что только так я могу узаконить свое положение и передать дочери по наследству хоть что-нибудь, кроме смерти.

– То есть вы пришли не как торговка и даже не как королева всех купцов. – Глаза Куогли расширились от изумления. – Вы собираетесь посадить на престол новую династию. Чем вы заплатите за осуществление своих планов?

– Об этом я расскажу после коронации. Так мы договорились?

– Вы хотите, чтобы я за три дня узнал все грязные тайны королевы да еще сложил песню? Но это же нелепость. Невозможно. Во всей Мидсайру не найдется барда, способного на такой подвиг. И все же… – он сделал театральную паузу, и Мамочка К. едва удержалась от желания закатить глаза к небу, – и все же я не простой бард, а истинный гений и исполню вашу просьбу.