Текст книги "По ту сторону тени"

Автор книги: Брент Уикс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 42 страниц)

60

Кайлар провел в пути почти всю ночь и ближе к рассвету сделал привал недалеко от дороги. Расседлав Трайба, он бросил на землю одеяло и сразу заснул, но пару часов спустя его разбудило храпение лошади. Кайлар по привычке стремительно вскочил на ноги.

– Вижу, ты не забыл всего, чему я тебя учил, – сказал человек в одежде коричневого цвета, привязывая свою лошадь рядом с Трайбом.

– Учитель?! – воскликнул Кайлар, не веря ушам.

Девирамин ко Брамазиваказари насмешливо фыркнул. Было странно слышать знакомый голос Дарзо из уст иммурца. Дэви взглянул на меч Возмездия в руках Кайлара.

– Молодец, что сумел сберечь меч и не потерял его в очередной раз. Береги его и впредь. Ты готов отправиться в путь?

Кайлара охватило необычное волнение. Ему действительно не терпелось сесть в седло. Энергия, переполнявшая тело после очередного возвращения к жизни, еще не иссякла.

– Ведь я не сплю? – обратился он к Дэви.

– Есть лишь один способ убедиться наверняка, – насмешливо поднял бровь Дэви.

– Какой?

– Ступай в лес и помочись, и если почувствуешь, что стало тепло и мокро, пора просыпаться.

Кайлар рассмеялся и последовал совету Дэви. Когда он вышел из леса, Дэви сидел, скрестив ноги, на земле, а перед ним был разложен обильный, хотя и холодный завтрак.

Кайлар набросился на еду с таким удовольствием, что удивился сам, но Дэви сохранял невозмутимый вид. Все происходящее вокруг по-прежнему казалось нереальным, и Кайлар не сводил удивленного взгляда с учителя.

Наконец иммурец не выдержал:

– Если ищешь во мне повадки, свойственные Дарзо, их становится все меньше. Я больше не жую чеснок и хочу как можно скорее избавиться от других привычек. В новом обличье нет никакого толку, если продолжаешь вести себя, как прежде. Я уже несколько раз прошел через это, и если тебе нужны доказательства, что я именно тот, за кого себя выдаю, можешь проверить сам.

– Есть вещи, которые Дарзо сообщил только мне и никому больше. У тебя было много имен, и все они непременно что-нибудь означали: например, Феррик Файрхарт – Огненное сердце, Гэлан Старфайр – Звездный огонь, Гротан Стилбендер – Сгибающий сталь. И у других наемных магов-убийц имена имели определенное значение. Взять хотя бы Хью Висельника или Резаного Врабля. Почему ты выбрал имя Дарзо Блинт? Какой-нибудь каламбур на древнем джеранском языке?

– Коварный вопрос! – рассмеялся Дэви. – Я никогда не говорил тебе, почему выбрал это имя. Но отвечу на твой вопрос. Вообще-то предполагалось, что меня будут звать Дарзо Флинт, то есть Кремень. Я напился, и кто-то назвал меня Блинтом, а мне было плевать, и я не стал его исправлять. Какой следующий вопрос?

– Ах ты, старый мерзавец. Флинт – совсем другое дело, – рассмеялся Кайлар, потом вдруг помрачнел. – Какова цена бессмертия?

– Каждая новая жизнь оплачивается жизнью того, кого ты любишь.

Как все просто. Если бы Дарзо сказал об этом до переворота, многое пошло бы по-другому. Разумеется, Дарзо хотел все ему объяснить в своем письме.

– Есть ли способ покончить с этим безумием? – спросил Кайлар.

– Покончить с бессмертием или убийством других людей?

– Одно из двух или и то и другое.

– Волк никогда не говорил, какой предел у бессмертия. Возможно, он и сам не знает. Я всегда старался избежать казни, которая полностью разрушает тело, например сожжение на костре или четвертование.

– А как же Кьюрох?

Дарзо пристально посмотрел на Кайлара и ответил:

– Роковой удар Кьюроха разобьет вдребезги магию бессмертия. Джорсин боялся пожирателя магии ка'кари и позаботился о том, чтобы оставался хотя бы один способ убить наделенного бессмертием.

У Кайлара возникло чувство, что он переместился во времени. Подумать только, он говорит с человеком, знавшим Джорсина Алкестеса! А Джорсин испытывал страх перед магией, которой обладает Кайлар.

– А можно ли не рассчитываться за бессмертие чужими жизнями? – спросил Кайлар.

– Думаешь, за семь столетий я не пытался это осуществить? Здесь действует очень сильная и трудная для понимания магия. Жизнь за жизнь. Волк может отсрочить смерть, но не остановить. Подобные вещи даже ему не под силу.

– А что, если убить меня Кьюрохом в тот промежуток времени, когда умираю я и человек, который должен погибнуть из-за меня? – предположил Кайлар.

По выражению лица Дарзо было ясно, что вопрос поставил его в тупик и он думает над ответом.

– Послушай, ты не представляешь, как выглядит Кьюрох…

– Ошибаешься. Я забросил его в лес Эзры.

– Что ты сделал?!

– Я заключил сделку с Волком, потому что до недавнего времени ничего не знал о твоем письме.

Дарзо в замешательстве потер руками виски.

– И что он тебе дал в обмен на самый мощный в мире артефакт?

– Он оживил меня быстрее, чем обычно, и вернул отрубленную руку.

Кайлар прекрасно помнил застывший взгляд Дарзо и сразу его узнал, несмотря на то что сейчас на него смотрели незнакомые миндалевидные глаза. Взгляд означал, что он размышляет о непроходимой глупости ученика.

– Будь добр, скажи, как ты умудрился добыть и потерять меч, за которым гоняется весь мир, да еще убить при этом короля-бога и королеву Сенарии, а также вытащить из Дыры человека и сделать его королем? – поинтересовался Дарзо.

– На все ушла неделя. Мечом владел Лантано Гаруваши, и я вызвал его на поединок.

– Он на самом деле такой искусный воин, как говорят?

– Гораздо лучше, особенно если учесть, что он не наделен талантом.

– Тогда непонятно, как тебе удалось его победить? – удивился Дарзо.

– Что ты хочешь этим сказать?! – возмутился Кайлар.

– Кайлар, ведь я сам тебя учил, и ты не относишься к числу лучших учеников. Возможно, со временем ты им и станешь. Так что или Гаруваши не так хорош, как о нем говорят, или тебе просто повезло, или ты смошенничал.

– Мне повезло, – признался Кайлар. – А что, дело и правда обстоит скверно? То есть я зря забросил Кьюрох в лес Эзры?

– Знаешь ли ты, кто такой Волк? – спросил Дарзо.

– Именно этот вопрос я и хотел тебе задать.

– Уместнее спросить, кем Волк был, потому что никто не знает, что он собой представляет сейчас.

– Хорошо. Так кем был Волк? – спросил Кайлар.

– При дворе Джорсина Алкестеса был маг с золотистыми глазами. Талантоми магической силой он лишь немногим уступал самому Джорсину. Однако Джорсину помимо магии приходилось обучаться военному искусству, умению руководить людьми и дипломатии, тогда как маг с золотистыми глазами всецело посвятил себя изучению магии и достиг небывалых высот. Он оказался настоящим гением, какие рождаются раз в тысячелетие. У мага было мало добродетелей, а друзей еще меньше, и весь мир сосредоточился для него на Джорсине. Во время войны он потерял все, что любил: Джорсина, книги по магии, единственного друга Орена Рейзина и невесту. Кроме того, маг лишился рассудка, и никто не знает, пришел ли он в себя. Он укрылся в лесу, где можно спокойно вынашивать и лелеять свою ненависть. Разумеется, лес назван его именем.

– Лес Эзры? – шепотом спросил Кайлар. – Значит, Волк – это Эзра?

– У Джорсина был близкий друг, который его предал, и звали его Ройгарис Урсуул.

– О господи!

– Во время войны Ройгарис сотворил из себя нечто невероятное. Мы назвали это существо Грабителем. Против этого создания магия бессильна, а оно само действует со скоростью мысли и убило тысячи таких, как мы. – Дарзо потер рукой щеку. – Я стал первым человеком, которому удалось его ранить, и в тех местах, где на лицо брызнула его кровь, остались следы. Меня не смогли исцелить с помощью магии. Во время последнего сражения Грабителя тяжело ранили, но Эзра не стал его добивать, а забрал в свой лес. Прошло пятьдесят лет, и там состоялась битва магических сил, и все живое в лесу погибло. То же самое происходит и сейчас. Кто бы ни зашел в лес Эзры, будь то животное, крал, маг или непорочная дева, живыми им оттуда не выйти. Там погибали целые армии с севера и юга. Как бы там ни было, Волк собирает артефакты в течение семи столетий и с каждой новой сделкой становится все сильнее.

– А что отдал ему ты? – спросил Кайлар, чувствуя, как все холодеет внутри.

– Пару ка'кари, но он хочет заполучить их все, а еще Кьюрох и Иурес.

– Что такое Иурес?

– Спутник Кьюроха, меч Власти и жезл Правосудия. Джорсин умер в тот день, когда закончили работу над Иуресом, и он так и не воспользовался жезлом. Никто не знает, что с ним потом стало.

– Чего добивается Волк?

– Не знаю. Видишь ли, Кайлар, мы имеем один ка'кари, и его сила вызывает священный трепет. А теперь представь архимага, владеющего всеми семью ка'кари да еще Кьюрохом и Иуресом в придачу. Даже если Волк – это Эзра, разве можно доверять безумцу, наделенному такой огромной властью? Окажись ты на его месте, нельзя доверять даже себе самому! А что, если Волк вовсе не Эзра, а Ройгарис?

– Значит, ты с ним боролся.

– Когда я отдал коричневый ка'кари, то понял, что сделал это зря, и разбросал остальные ка'кари по всему свету. Поверь, для него это не прихоть. За семь столетий Волку удалось добыть несколько ка'кари, а теперь у него есть еще и Кьюрох, а возможно, и Иурес. Он вполне может потратить еще лет сто на поиски остальных артефактов. И тебе, Кайлар, придется взвалить это бремя на свои плечи и не допустить, чтобы Волк завладел ими всеми.

– Возможно, он на нашей стороне.

– Расскажи это всем невинным людям, которых он убил.

– А что сказать тем, кого убил ты?

Дарзо некоторое время в задумчивости покусывал губу.

– Дело в том, что черный ка'кари не способен действовать в зеркальном отображении, и я не смогу рассмотреть свою душу, а ты – свою. Если хочешь, прямо сейчас поднеси его к глазам и вынеси приговор моей душе.

Кайлар не отважился последовать совету Дарзо, так как знал, что только во время переворота он отравил десятки людей. А всего на его совести были сотни и тысячи жизней. Кайлар понимал, что при виде такой огромной вины он может не сдержаться и убить Дарзо или попытаться это сделать. Выйти победителем из такого поединка ему не хотелось, особенно сейчас, когда стала известна цена каждого возвращения к жизни.

– Что же я должен предпринять против Волка? – обратился он к Дарзо.

– Пока ничего. Однако если вдруг услышишь, что гора Тендзи впервые за двести лет не извергает огонь или вихрь Тлаксини успокоился, нужно действовать как можно быстрее. Как я уже сказал, речь идет не о прихоти и не о кратковременной угрозе.

– Когда же этому наступит конец?

Дарзо скептически фыркнул и протянул руку к поясу, где обычно хранил мешочек с дольками чеснока. Опомнившись, он с раздражением скрипнул зубами.

– Возможно, пройдут столетия, а может быть, хватит и двадцати лет. Отдав ему Кьюрох, ты совершил большую ошибку.

– Мы можем победить?

– Мы? Знаешь, малыш, я ведь теперь стал смертным, и в моем распоряжении в лучшем случае лет тридцать или сорок. Так что у меня нет желания связываться с Волком. Можешь ли победить ты? Возможно. Он не будет жить вечно, так как его магия – всего лишь подражание нашей. То есть твоей.

– Он сделал один черный ка'кари, почему не сделать для себя еще один? – засомневался Кайлар.

– Сделал? Вовсе нет. Эзра его нашел и тщательно изучил, чтобы сделать другие ка'кари, но получились лишь ухудшенные копии оригинала.

– Ка'кари мне сказал…

– Позволь, я догадаюсь сам. Он сказал что-нибудь о своих «ограниченных умственных способностях». Знаешь, Кайлар, когда я появился на свет, ка'кари уже был древним артефактом. Он заговорил в таком тоне, только чтобы не напугать тебя до смерти. Теперь у тебя общие мозги с существом, могущество которого превращает тебя в карлика.

«Я бы не сказал, что мое могущество сводит на ноль твою силу».

– Передай от меня привет этому подлецу, – улыбнулся Дарзо.

«Я любил тебя больше, чем ты сам себя, Акелус».

– Тем не менее хочу предупредить: если ка'кари скажет, что надо действовать, сделай это немедленно, – проговорил Дарзо.

«Совершенно верно. Благодарю за поддержку».

Когда ка'кари заговорил с Кайларом в первый раз, то посоветовал ему нагнуться. Кайлар не послушался, и в следующее мгновение его грудь пронзила стрела.

– Подожди, ты так и не ответил на мой вопрос. Что, если меня убьет Кьюрох, прежде чем ка'кари отнимет жизнь у другого человека?

– Ты не понял, – возразил Дарзо. – Убивает не ка'кари, а мы сами. Тебе двадцать лет, а ты уже умирал пять или шесть раз. Ка'кари здесь ни при чем.

– Замечательно. Получается, я сам во всем виноват.

По лицу Дарзо пробежало раздражение, но он сдержался.

– Если ты погибнешь от Кьюроха, человек, которого ты любишь, возможно, останется в живых. Однако существует и другая вероятность, и тогда Кьюрох убьет всех, кого ты любишь. Мы имеем дело с дикой, не прирученной магией. Кьюрох означает «Разлучающий», и он не предназначен для мирных целей. Ты затеял скверную и очень опасную игру, малыш.

– Трудно сразу все это переварить, – вздохнул Кайлар.

– Тогда переваривай, пока будем в пути. А сейчас мы зря теряем время.

Они скакали верхом, пока не стемнело, потом устроили привал и вместе поужинали. За ужином обсуждались только вопросы, не представляющие особой важности. Кайлар поведал Дарзо обо всем, что произошло за время его отсутствия. Дарзо смеялся, иногда совсем невпопад, как будто вспоминал похожие случаи из своих жизней. Никогда прежде Кайлар не видел его таким веселым.

Дарзо рассказывал разные истории, и Кайлар с удивлением обнаружил, что рассказчик он великолепный.

– В одной из своих жизней я был бардом, – начал Дарзо. – Я решил этим заняться, чтобы потренировать память, которая всегда была неважной.

Некоторые рассказы Кайлар слышал от других бардов, но они отличались многими подробностями. Дарзо поведал о юном Алексане Благословенном, которого дизентерия сразила прямо в горах во время его первого похода. Бедняге пришлось срочно снимать доспехи и штаны и бежать в кусты, где его поджидала засада. Когда Дарзо рассказывал, как Алексан сражался с врагом, держа в одной руке меч, а другой поддерживая штаны, Кайлар катался по земле от хохота. Потом Алексан скатился с горы и упал в ущелье высотой несколько сот футов. Его нашли внизу, без единой царапины и без штанов, которые зацепились за дерево в десяти футах от дна ущелья и, замедлив падение, спасли Алексану жизнь.

– Это было неслыханное везение, и поначалу его стали называть Алексан Удачно Гадящий, потом какому-то ханже это не понравилось, и его переименовали в Алексана Благословенного. Славный был малый, – рассмеялся своему рассказу Дарзо, но улыбка быстро сошла с его лица. – Когда пришлось его убить, мое сердце разрывалось от жалости. Хотя под конец своей жизни он заслужил такую участь.

Кайлар пристально смотрел на учителя, а потом заметил:

– Ты сильно изменился.

Дарзо долго молчал. Он напоминал Кайлару гусеницу, с которой происходят изменения, но процесс еще не завершен. Иногда он казался прежним, непреклонным Дарзо, а уже в следующую минуту Кайлар видел перед собой смеющегося над своими воспоминаниями незнакомца.

– Волк работал со мной почти семьсот лет. Эзра и Ройгарис считались непревзойденными целителями, и, кем бы Волк ни был, он десятки раз видел, как я умираю и возвращаюсь к жизни. Он прекрасно разбирается в магии и знает, что делает ка'кари с моим телом. Тем не менее он не провидец, во всяком случае не родился таким, как, например, Дориан. А значит, даже призвав на помощь самую сильную магию, Волк может собрать лишь отдельные кусочки, но не целую картину. Когда я распрощался с жизнью, кажется, он долго думал, что для него выгоднее – оживить меня или оставить все как есть. В конце концов он решил возвратить меня к жизни.

Слова Дарзо удивили Кайлара, ведь Волк утверждал, что воскрешение Дарзо – это тайна, неведомый дар. То ли он скромничал, то ли сам не знал, каким образом Дарзо вернулся в мир живых.

– Во всяком случае, когда Волк решил надо мной потрудиться, тело уже порядком разложилось. Вот я и чувствую себя совершенно другим человеком.

Дарзо усмехнулся и принялся помешивать угли в костре, наблюдая за разлетающимися в стороны искрами.

– Значит, теперь у тебя другая жизнь? – спросил Кайлар.

– Иногда любить легко, а принимать любовь тяжело. Я привык быть ведущим, а Пожиратель отнимает это качество. Скажи, кем надо быть, чтобы насадить свою восьмилетнюю дочь на острие копья? Правильно, чудовищем! А какой человек откажется сражаться, когда враги могут уничтожить все, что ему дорого? Теперь понимаешь, почему я без устали тренировался и стал идеальным убийцей? Потому что мой промах означал смерть любимого человека. Я уже решил, что вырвал из сердца любовь, когда ка'кари покинул меня, но тут появился ты, там в башне. Совершенно один против всего света. И ты плакал. И в тот момент, когда ты нырнул в реку, я понял три важные вещи. Во-первых, ты меня любил.

Кайлар молча кивнул. В устах Дарзо подобные слова, да еще без обычной насмешки, звучали странно, и, похоже, он сам удивился.

– Я знал, что завоевать твое уважение непросто, – продолжил Дарзо. – Ведь ты видел все темные стороны моей души и знал меня лучше всех жен. – Он скептически хмыкнул. – Знаешь, ведь я могу пренебречь любовью графа Дрейка. Он святой и любит всех подряд. Не обижайся, но ты далеко не святой.

Кайлар только улыбнулся в ответ.

– Во-вторых, я старался вырвать с корнем все чувства, предаваясь пьянству, распутничая и убивая людей. – Дарзо по-прежнему не сводил глаз с огня. – Я жил в полном одиночестве и сделал из себя чудовище. И проиграл, потому что любил тебя сильнее, чем себя. Это кое-что говорит о моей натуре.

Он снова замолчал.

– А в-третьих? – подсказал Кайлар.

– В-третьих… Черт возьми, забыл. А, погоди, вспомнил! Я долгие годы вдалбливал тебе в голову, что жизнь – штука тяжелая и страшно несправедливая. И ведь я оказался прав. Нет никакой гарантии, что справедливость восторжествует и благородная жертва изменит мир. Но когда такое случается, то всегда волнует мою душу. Это магия, которую нельзя постигнуть рассудком. Она говорит, что вот именно так и должно быть в жизни. Почему? Как? Черт побери, не знаю! Этой весной мне будет семьсот лет, а я так ничего и не понял. А ведь у большинства несчастных… И вот, кстати… – Дарзо откашлялся. – У меня плохая новость.

– Господи, какая еще новость? – У Кайлара замерло сердце.

– Я же говорил, жизнь несправедлива.

– Да не тяни же! Что случилось?

– Люк Грэзин. Тот самый, спасая которого ты пошел на колесо. Помнишь?

– Я сделал это ради Логана, а не Люка. Так что там с Люком?

– Он повесился, – ответил Дарзо.

– Как? Кто его убил? Резаный Врабль?

Кайлар сразу подумал о Мамочке К. Видимо, она решила убрать всех, кто может представлять угрозу для Логана.

– Да нет же. Он повесился.

– Шутишь? После всего, что я для него сделал? Вот придурок!

Дарзо взял одеяло и улегся возле костра, подложив под голову седло.

– Очень тяжело осознавать, что человек идет ради тебя на смерть. Кому, как не тебе, это знать?

61

– Немедленно вставай! Считаю до трех, потом прибью тебя сухарем! – Кайлар изо всех сил старался открыть слипающиеся глаза, но Дарзо не унимался, – Один, два, три.

Кайлар успел схватить на лету сухарь, брошенный с такой силой, что от удара о ладонь разлетелся мелкими крошками во все стороны.

– Черт бы тебя побрал! – возмутился Кайлар, выбирая из волос крошки. – Зачем ты это сделал?

– Ради забавы, – расплылся в улыбке Дарзо.

Кайлар нахмурился. Учитель изменился за одну ночь. Его глаза уже не казались такими раскосыми, кожа стала светлее, а рубашка, которая еще вчера была свободной, плотно облегала грудь и плечи.

– Чем ты занимаешься? – спросил он учителя.

– Готовлю завтрак, – откликнулся Дарзо, аппетитно хрустя сухарем.

– Я говорю о твоем лице!

– А что? Подумаешь, вскочил прыщик! – прошамкал Дарзо полным ртом.

– Послушай, Дарзо, перестань притворяться! Вчера ты лег спать иммурцем, а проснулся полукровкой.

– А, вот ты о чем! Хочешь услышать продолжение? Вчера я наговорил больше, чем за сто лет. – Кайлар знал, как немногословен учитель, и не сомневался, что тот нисколько не преувеличивает. – А тебе хочется узнать все сразу?

– Еще бы! Ведь ты теперь смертный, да к тому же старый и можешь в любую минуту загнуться.

– Пожалуй, ты прав, – хмыкнул Дарзо. – Ладно, седлай лошадей, а я буду рассказывать.

Кайлар воздел глаза к небу и направился к лошадям.

– Ты пользовался призрачными масками, вводящими людей в заблуждение. Видел я эту черную рожу, которая, по мнению Са'каге, производит неизгладимое впечатление!

– Благодарю за комплимент, – огрызнулся Кайлар. – Погоди, а когда и где ты ее видел? – изумился он.

– В Кернавоне.

– Так ты приходил в Кернавон? Когда?

– Слишком поздно, поэтому не сумел спасти Джарла, но успел сохранить жизнь Элене. А теперь не перебивай, – рассердился Дарзо. – Ты, наверное, заметил, что сделать маски с реально существующих людей непросто, и этот процесс имеет массу недостатков, особенно если нужно принять облик человека, отличающегося от тебя по росту. В свое время я создал несколько замечательных масок, но это был адский труд, а кроме того, стоило кому-нибудь до меня дотронуться или просто начинался дождик, и иллюзия рассеивалась. Потом в один прекрасный день я умер. Истек кровью, когда мне отрубили ногу. Когда я, как обычно, вернулся к жизни, то был цел и невредим. Да ты взгляни на себя. Умирал шесть раз, а на теле ни царапины. Как такое возможно? И каким образом у меня выросла отрубленная рука?

– Ты же сказал, что это была нога, – возразил Кайлар, набрасывая седло на спину Трайбу. Раз в кои-то веки скотина не пыталась его укусить. – И что ты хотел рассказать про Элену?

– Да нет же, мне отрубили руку. Я вспомнил. А про Элену расскажу позже. Я понял одно: наше тело само знает, где и что должно вырасти. То есть, когда отрубают руку, кожа начинает расти именно в этом месте, а не на носу или голове. А почему? Да потому что тело знает, что здесь должна быть рука, а не что-то еще. И до меня дошло, что если дело обстоит так, как я думаю, то для принятия любого облика достаточно изменить инструкции. Ха, если бы все было так просто! Я понял еще кое-что. Если сильно изменить рост, координация движений восстановится только через год. Со зрением тоже шутки плохи. А еще нельзя ничего менять в своем теле только потому, что тебе эта часть не нравится. Очень скоро превратишься в такого красавца, что люди на улице будут останавливаться и глазеть вслед. Какая уж тут маскировка! Как бы там ни было, на постижение всех тонкостей ушло лет сто. И теперь у меня примерно двадцать тел. Я имею в виду только те, в которых я провел достаточно много времени и изучил все их особенности, такие как походка или другие движения. Да, двадцать тел, пожалуй, многовато, но никогда не забуду, как перенервничал, обнаружив два своих портрета, написанных с разницей в двести лет в разных частях Мидсайру. На обоих был точно я. Один коллекционер из Алитэры повесил их рядышком у себя в кабинете. Я тогда приехал в Алитэру, чтобы начать новую жизнь, и дернул же меня черт воспользоваться тем самым телом.

– Подожди, ты говоришь, что можешь выбрать любое лицо, зачем же понадобилось остановить свой выбор на уродливой роже Дарзо Блинта?

– Это мое настоящее лицо, – обиделся Дарзо.

– Господи! – воскликнул Кайлар, чувствуя, как щеки заливает краска стыда. – Прости, что обидел. То есть твое лицо и правда…

– Я все понял, – откликнулся Дарзо.

Кайлар смущенно закусил губу.

– Как бы там ни было, переход из одного обличья в другое требует времени, особенно когда только начинаешь этим заниматься. И промежуточная стадия может доставить много неприятностей. Мы путешествуем и, значит, встречаемся с людьми, и, если кожа на верхней части тела черная, как у ладешца, а ноги остались белыми или половина лица как у молодого человека, а вторая половина – как у старика, вряд ли можно рассчитывать на радушный прием. Вообще-то теперь процесс превращения занимает у меня гораздо меньше времени, но я рассчитывал, что обучу тебя магии тела, которая очень сложна, и только потом покажу вершины мастерства, то есть то, что кажется вообще невозможным.

– Погоди, не хочешь ли ты сказать, что можешь принять любой облик? Если верить твоим словам, ты можешь превратиться в девицу?

– Не желаю слушать извращенные фантазии, – обозлился Дарзо.

– Да ладно уж!

– Никогда не превращался ни в девицу, ни в животное. Боюсь застрять на полпути. Однажды я принял облик человека без намека на таланти намеревался провести в таком виде от силы месяц, пока внедрюсь в Часовню. Потребовалось десять лет, чтобы выйти из этого образа, а кроме того, я упустил возможность обрести серебряный ка'кари. Увязнуть в середине процесса в облике толстого модайца довольно скверно, но даже страшно подумать о возможности остаться на долгие годы женщиной!

– Зачем же ты меняешь свою внешность сейчас и кем хочешь стать?

– Я превращусь в пятидесятилетнего приветливого и добродушного уэддринского графа, наделенного небольшим талантом,который он никогда не использует. Обстоятельства вынудили меня оставить любимую женщину и отправиться вместе с тобой в Часовню, место, которое, кстати говоря, я терпеть не могу. И все для того, чтобы встретиться с дочерью. Вообще-то буду очень признателен, если поможешь мне принять этот облик надлежащим образом. Хочу, чтобы, глядя на меня, дочка сказала: «Ой, а у меня такие же глаза!»

Откровения Дарзо не вызвали у Кайлара интереса.

– Учитель, – обратился он к Дарзо, немного помолчав, – объясни, прошу тебя. Волк назвал меня Безымянным, но если я научусь делать то же, что и ты, то останусь не только без имени, а и без лица. Если мы можем превратиться в кого угодно, то кем являемся на самом деле?

Дарзо ухмыльнулся и стал прежним Дарзо Блинтом, несмотря на другое лицо.

– Волк сам не знает, о чем говорит. Когда-то я заблуждался, считая, что каждая новая жизнь действительно начинается с нуля. Наш дар не дает такой свободы или такого кошмара. Назови, как хочешь. Мы являемся ночными ангелами, членами ордена, который был древним уже в то время, когда я в него вступил. Гораздо труднее ответить на вопрос, что значит быть ночным ангелом. Почему мы видим коранти? – Поймав вопросительный взгляд Кайлара, Дарзо пояснил: – Мы видим все грязное и порочное в человеке, но не по принуждению, а из-за своей чувствительности к злу. В свое время я мог рассмотреть обманщика, однако за год до того, как меня покинул черный ка'кари, я с трудом различал убийцу. Что это значит? Почему я избран? У Джорсина иногда проявлялся пророческий дар, и он сказал, что мне нужно завладеть черным ка'кари. «В твоих руках находится вся история, мой друг», – заявил он, и я поверил. Ради Джорсина я пошел бы в огонь и воду. Потом, когда прошло несколько столетий, все мои друзья умерли, мир погрузился в темноту, наступили страшные времена, и никто даже не пытался меня преследовать. Возможно, моя великая роль в истории, мое предназначение заключалось в том, чтобы хранить ка'кари в течение семи столетий и передать его тебе. Прости, если такое объяснение тебя не удовлетворяет. Представь, что собираешь армию и обращаешься с призывом к людям: «Давайте, ребята, собирайтесь!» А потом наступает долгое, томительное ожидание. Опять-таки действительность тяжела, однообразна и несправедлива, и лучше приспособиться к тому, что есть на самом деле, чем жаловаться на судьбу, потому что она не дает того, чего ты хочешь. Вот почему я утратил веру в пророчества, в предназначение и даже в саму жизнь. Однако, потеряв веру, я вскоре снова засомневался и понял, что она у меня есть. На каждом шагу встречались порой едва заметные подтверждения того, что все на свете имеет смысл. В конце дня ты выбираешь то, во что веришь, и принимаешь все последствия.

– И всего-то?

– Что ты хочешь сказать?

– Выбираешь, во что веришь, а потом живешь с последствиями своего выбора? И это все, чему ты научился за семьсот лет? Черт возьми, так-то ты объясняешь причину нашего бессмертия!

Дарзо с быстротой молнии выбросил вперед руку и нанес Кайлару мощный удар в челюсть. Поступок учителя ошеломил Кайлара, ведь удар наотмашь тыльной стороной руки причиняет одинаковую боль тому, кто его наносит, и тому, кого бьют. Дарзо умышленно выбрал такой удар, чтобы вложить в него все презрение к ученику.

Они молча стояли, глядя друг другу в глаза. Во взгляде учителя Кайлар видел разочарование и сожаление, но извиняться Дарзо не стал. За семь столетий Акелус Торне так и не научился приносить извинения.

– Малыш, всякий раз, когда я поворачивал влево, ты шел вправо, а теперь требуешь, чтобы я предсказал твою судьбу. А зачем тратить понапрасну слова, если ты все равно будешь делать по-своему?

– Тогда я буду знать, где повернуть направо, – ответил Кайлар.

Дарзо невольно улыбнулся словам ученика, но это не уничтожило внезапно возникшую между ними пропасть. Кайлар видел, что его отказ следовать наставлениям Дарзо больно ранит учителя, даже в тех случаях, когда он сам признает, что преподанный урок отнюдь не безупречен. Однако Дарзо говорит то же самое, что Кайлар давно услышал от Волка. Кайлар никогда не принимал ответы, которые дают на мучающие его вопросы другие люди. Ему претила злобная практичность Дарзо, цинизм Мамочки К., благочестие графа Дрейка и идеализм Элены. И все же Дарзо прав: мы выбираем то, во что верим, а потом расплачиваемся за последствия.

– Я просто хотел… – Кайлар запнулся. – Мы – ночные ангелы, наделенные бессмертием, но я не понимаю, что это значит, не знаю, почему мы стали такими и что делать с этим даром. Иногда я чувствую себя богом, а потом мне кажется, что я не в силах что-либо изменить и повлиять на ход событий. Уж если суждено жить вечно, то мое существование должно иметь цель. Только не говори, что тебе предначертано судьбой хранить для меня ка'кари целых семь столетий. Смешно слышать! Хотя, если задуматься, это страшно. Нет, не может быть! Ведь ты – великий человек, а не какой-нибудь олух!

Кайлар внимательно посмотрел на учителя, понимая, что нечаянно сделал ему ответный комплимент.

По едва заметной усмешке на губах Дарзо он понял, что тот оценил комплимент по достоинству. Кайлара всегда страшно раздражало, что от Дарзо не дождешься похвалы, как ни старайся. Он привык к суровому нраву учителя, но никак не мог предположить, что Дарзо тоже приятно услышать высокую оценку своего мастерства. Кайлар никогда не выражал своего восхищения искусством Дарзо и принимал его как нечто должное и само собой разумеющееся. Их отношения напоминали нож с обоюдоострым лезвием.

– Я и не думал выбирать для себя судьбу олуха, – возразил Дарзо. – Что бы я ни делал и в какую сторону ни сворачивал, я решил найти ка'кари и разбросать их по всему свету, чтобы они не попали в руки людей, которые могут использовать их в дурных целях. Не знаю, такую ли судьбу предсказал Джорсин, но я сам выбрал именно этот путь. Имел ли он смысл и приносил мне удовлетворение? Случалось и такое. Я прожил несколько славных жизней, причем были и такие, о которых страшно вспомнить. Теперь черный ка'кари у тебя, и я могу сбросить с плеч это бремя и изменить судьбу. Передо мной стоят другие задачи. Итак, я буду учить тебя до наступления весны и постараюсь общаться с дочерью как можно чаще. А потом меня ждет женщина, которую я хочу попросить о любви, хотя такой человек, как я, ее не достоин. Какие задачи стоят перед тобой и что ты выберешь, мне наплевать. Копайся в своем дерьме сам.