Текст книги "Танго с Бабочкой"

Автор книги: Барбара Вуд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 32 (всего у книги 35 страниц)

45

Черный рыцарь галопировал по полю для состязаний, копыта его боевого коня стучали и вздымали облака пыли. Он держал свое копье ровно и уверенно. Когда он поравнялся с Красным рыцарем, его прицел был верным и копье свалило противника на землю. Зрители шумно приветствовали его, когда Черный рыцарь подъехал к трибунам, где сидела его дама, и вернул ей ее вуаль, которую брал с собой на бой.

Толпа оживилась. Джессика хлопала в ладоши и махала рыцарю, который, по ее мнению, так хорошо сыграл свою роль. Иллюзия была полной. Ярмарка Ренессанса – это она любила.

Она, Джон и двое их друзей отвернулись и продолжили свой путь по территории выставки. Подобное мероприятие проводилось один раз в год, и Джессика никогда не пропускала его. На сей раз Джон пригласил Рея и Бонни присоединиться к ним. Но никто из них не пришел в костюмах, как сделали многие другие посетители ярмарки. Джессика хотела надеть костюм, но Джон отклонил эту идею как недостойную. И теперь, когда они шли среди толпы, Джессика завидовала женщинам в сложных нарядах времен Елизаветы и простых платьях девушек из низов. Они были так в духе ярмарки.

Правила были строгие: все должно соответствовать стилю времен Ренессанса – одежда, речь, даже пища, которая продавалась в палатках, не могла быть той, которую ели до или после этой эпохи. Вот почему ярмарка закрывалась при наступлении сумерек: она не могла освещаться электрическими огнями. Несколько уступок современному веку все же пришлось сделать, по приказу департамента здравоохранения в палатки с продовольствием были завезены холодильники и лед; молоко, пиво и вино были пастеризованы. Но все остальное соответствовало средневековой обстановке до такой степени и с такими деталями, что было возможно, по крайней мере на некоторое время, потеряться в далеком прошлом.

Что Джессика и делала каждый раз, когда приходила сюда. Они с Джоном бродили по рядам торговых палаток, расположенных на территории обширной ярмарки удовольствий, и осматривали сотни различных видов товаров ручной работы для продажи: оловянная посуда, фетровые шляпы, маски, стеганые одеяла – разнообразие прикладного искусства, ограниченного только человеческим воображением. Уличные ссоры разгорались там и тут – организованные сцены между мужчинами, на которых были надеты костюмы, и «распутными девками», наблюдавшими за этим и подбадривавшими участников. Жонглер мог вдруг остановиться и устроить небольшой показ, собирая монеты в свою перевернутую шляпу. Можно было подслушать, как человек в костюме Коперника спорит с другим ученым по поводу того, действительно ли Земля круглая. Ярмарка была местом, куда можно было прийти, сбросить настоящее и полностью погрузиться в прошлое и побаловать себя романтикой.

«Это походило на „Бабочку“», – думала Джессика, когда они остановились, чтобы купить четыре куска мяса, зажаренных на костре. Это все было фантазией и иллюзией. Вы оставляли действительность на главном входе, покупали бутылку сладкого вина и смотрели театрализованное представление королевы Элизабет и ее двора. И день был чудесным, чтобы насладиться всем этим: это был День памяти павших в гражданской войне, и южную Калифорнию обволакивал почти летний туман.

– Посмотри, дорогая, – сказал Джон Джессике, когда они наткнулись на палатку с глиняной посудой. – Посмотри: винные кубки, которыми ты восхищалась прошлый раз. Почему бы нам не купить их теперь?

Она помнила кубки; в прошлом году она думала, что они отвратительны, и была в душе довольна, когда они с Джоном, вернувшись к палатке в конце дня, обнаружили, что они проданы. Теперь Джон сделал знак владельцу палатки, человеку в бархатном камзоле и трико. Джессика подняла один из кубков и осмотрела. Предположительно ножка должна была быть фигурой волшебника. Но это было не так.

– Сколько нам взять? – спросил Джон, доставая бумажник. – Шесть или восемь?

Джессика крутила кубок так и сяк, перевернула вверх дном, уставившись на него.

Кубки были дорогие, по сорок долларов за штуку, и она не могла представить, что когда-либо будет пользоваться ими.

– Джес? Человек ждет. Сколько мы возьмем?

Она посмотрела на мужа.

– Ну, – сказала она, ставя кубок обратно, – они мне не очень нравятся, Джон. Я хочу сказать, они не совсем в нашем стиле, не так ли?

Джон поднял брови.

– Но ты была без ума от них в прошлом году.

«Нет. Ты был без ума от них. Я никогда не говорила этого».

Он обратился владельцу и сказал:

– Мы возьмем шесть.

Когда полку очищали от уродливых красно-коричневых с серым кубков, которые, Джессика знала, отправятся дома в буфет, чтобы никогда не появиться снова, и когда Джон выписывал чек почти на триста долларов, она отвернулась и притворилась, что ее заинтересовала глубокая керамическая супница с драконом на крышке.

Затем они остановились, чтобы выпить пива, на многолюдном пересечении двух переулков, где сотни утомленных посетителей выставки сидели на тюках сена, утоляя жажду.

– Итак? – обратился Джон к Бонни и Рею. – Куда теперь?

– А что здесь еще можно посмотреть? – спросила Бонни, это было ее первое посещение ярмарки.

– Мы еще не увидели и половины всего. В той стороне стрельба из лука и состязания в мастерстве, – он указал в сторону переулка. – А если пойти назад, то мы придем к сцене, где представления идут целый день.

– Есть квартал гадалок, – рискнула подсказать Джессика. – Там можно встретить целую вереницу хиромантов, гадалок на таро, хрустальном шаре…

– Значит, стрельба из лука! – сказал Джон, бросая свой пластмассовый стаканчик в корзину для мусора. – Давайте посмотрим, кто сможет поразить центр мишени.

Они проследовали за ним по оживленному переулку к полю для стрельбы из лука, где толпа людей стояла под горячим солнцем, ожидая своей очереди. Джессика и Бонни наблюдали, в то время как Джон и Рей соревновались за большее количество очков, затем все четверо продолжили путь вдоль рядов, где состязались в мастерстве.

Когда они вышли на площадку, где метали кольца, Джессика остановилась и сказала:

– Давайте здесь попытаемся! – Джон посмотрел на балаган и засмеялся.

– Почему?

– Посмотрите на призы. Средневековые марионетки. Мне бы хотелось иметь такую.

– Хорошо, дорогая, – согласился он, приближаясь к прилавку, где были сложены деревянные кольца, подготовленные для бросания на доску с крючками в задней части балагана.

– Теперь здесь очаровательный джентльмен, – сказала женщина, которая вела состязание. Она была одета в костюм молочницы, декольте на ее платье было вырезано весьма низко. – Потратьте пенни и выиграйте для своей дамы приз, который стоит гораздо больше, чем пенни.

Шесть колец стоили доллар, и Джон заплатил ей. Когда он взял первое кольцо, Джессика попросила:

– Пожалуйста, дай мне попробовать.

Он улыбнулся ей.

– Ты знаешь, что тебе такие вещи не очень хорошо удаются, дорогая. Оставь это мне.

«Но именно потому я остановилась здесь – чтобы поиграть!»

Он бросил первое кольцо и промахнулся, бросил второе и тоже промахнулся.

Рей засмеялся и хлопнул своего делового партнера по спине.

– Согласись, Джон, – сказал он, – ты – по другую сторону холма! Зрение всегда идет впереди.

Джон изменил свое положение, придал ему устойчивость, прицелился и промахнулся.

– Похоже, это не так легко, как кажется, – произнесла Бонни.

– Пожалуйста, дай мне пробовать, – снова попросила Джессика Джона.

– Ты хочешь вон ту марионетку, дорогая?

– Да, но…

– Тогда предоставь это мне.

Бонни оглядела их – все марионетки были сделаны вручную из различных видов ткани и висели на одной стене балагана.

– Они действительно хороши, – решила она. – Я не возражала бы иметь одну из них в своей классной комнате.

Джон промахнулся снова.

– Эта игра – сплошная подтасовка, – сказал он добродушно, швыряя пятое кольцо и сильно промахиваясь. – Я мог бы поклясться, что те штыри перемещаются!

Последнее кольцо он бросил через плечо в стиле Энни О’клей, и все, кроме Джессики, засмеялись.

Но Джессика, которая думала, что одна марионетка в особенности будет хорошо выглядеть на стене ее кабинета, полезла в сумочку.

– Подождите минутку, – сказала она, когда ее компаньоны собрались уходить. – Я хочу попытаться.

– Не трать попусту свои деньги, Джес, – посоветовал Джон. – Это не стоит доллара.

«Точно так же, как и твои проклятые кубки».

И они втроем ушли, в то время как Джессика осталась около балагана и купила шесть колец.

Между бросками она постоянно просматривала толпу, пробуя определить местонахождение своих компаньонов. На этой огромной ярмарке было легко потеряться. Поэтому она не могла достаточно сконцентрироваться, чтобы хорошо прицелиться, поспешила и не попала ни одного раза.

Через несколько минут поисков Джессика нашла Джона, Бонни и Рея, которые сидели под гигантским дубом и ели землянику со сливками из корок канталупы.

– Ты выиграла? – спросил Джон, когда она подошла, разгоряченная и уставшая.

Она опустилась на землю рядом с ним, облегченно вздыхая в тени.

– Нет.

– Я же тебе говорил.

Джессика посмотрела на три десерта. Земляника была очень крупная, а сливки были взбиты, как в давние времена. Их фактически можно было намазывать ножом.

– Хочешь? – спросил Джон.

– Да!

Он зачерпнул землянику и немного сливок своей ложкой и поднес ей ко рту. Джессика съела это, больше ей не предлагали.

– Что дальше? – поинтересовался Рей, когда их канталупы были очищены и выброшены.

– Почему бы нам не узнать свою судьбу? – предложила Джессика.

– Скоро будет королевское карнавальное шествие, дорогая, – сообщил Джон. – Мы не должны его пропустить.

Но Бонни сказала:

– Я думаю, было бы забавно, если бы нам предсказали судьбу.

Джон покачал головой.

– Не говори мне, что ты тоже занимаешься этой ерундой. Я думал, что Джес единственная легковерная среди нас!

– Бога ради, никто не воспринимает это всерьез! – обиделась Бонни. – Это просто забава.

– Хорошо, если это осчастливит вас, девочки.

Когда они свернули в пыльный переулок, Джессика посмотрела на Джона и Рея, идущих впереди, – два атлетически сложенных мужчины сорока лет, одетые в хорошо скроенную одежду, с волосами, постриженными в дорогой парикмахерской, с походкой и манерами, явно говорящими об успехе. «Они владеют миром, – думала Джессика. – Такие люди, как Джон и Рей, были руководителями, с ними считались, и они знали об этом». Идя позади них и лишь вполуха слушая рассказ Бонни о ее шестом классе, Джессика наблюдала, как ее муж идет сквозь толпу с непринужденностью и уверенностью. Иногда он и Рей смеялись. Они флиртовали с «распутными девками», останавливаясь время от времени, чтобы рассмотреть что-то, указать на что-то или прокомментировать, а затем двигались дальше. И когда Джессика наблюдала, как Джон шел по миру с такой предельной самоуверенностью, она чувствовала, что день потемнел и ее счастье от того, что она находилась на выставке, начало меркнуть.

Прошли три недели со времени ее панического бегства в «Бабочку». Столько же времени прошло и с тех пор, как она поклялась противостоять Джону.

Она пришла домой после своей интерлюдии со сказочным ковбоем и обнаружила, что Джон собирается в срочную командировку в Лондон. «Неожиданно возникли проблемы в британском офисе», – объяснил он и он уехал почти на две недели. По возвращении он был нежен и ласков с ней, каким он всегда был после долгого отсутствия, а последовавшие дни были заполнены работой, выступлениями в суде и еще большим количеством работы. Эти выходные были первыми, когда они оба оказались свободны, могли побыть вместе, расслабиться немного и слегка позабавиться.

Но радость, которую Джессика чувствовала утром, когда они остановились рядом с Бонни и Реем на поле для парковки за пределами ярмарки, просочилась сквозь часы, как песок из мешка с микроскопическими отверстиями. Когда Джессика вспомнила утро, ей стало казаться, что с каждым сделанным шагом, каждой палаткой, которую они осматривали, она оставляла позади немного счастья.

Она знала теперь, что отношения между нею и Джоном никогда не изменятся. Насколько гармоничными были его возвращения домой, те краткие периоды, когда Джессика чувствовала, что она действительно любит его, а потом неизменно следовали дни критики, игра в половое противостояние с сексом в качестве награды или наказания, потребность Джона подавлять ее, чтобы доминировать самому. Джессика смотрела на длинный заполненный людьми переулок времен Ренессанса, по которому ее муж прогуливался, как какой-то феодал. Она представила годы их совместной жизни, когда они будут становиться все старше и старше, их роли никогда не изменятся, а Джессика будет задыхаться, подобно ее матери в миллионном особняке на Палм Спрингс. И это неожиданно испугало ее.

Как раз в тот момент вспыхнула битва на мечах между двумя мужчинами, которые, должно быть, изображали Робин Гуда и шерифа Ноттингема. Один был одет в кожаную безрукавку и зеленое трико, другой был в камзоле и причудливой бархатной шляпе, и они уверенно фехтовали, называя друг друга «плут» и «мошенник». Толпа выстроилась вокруг и криками вдохновляла их. Джессика и Бонни подошли и стали рядом со своими мужьями, которые, немедленно разделившись, приветствовали своих избранников, обмениваясь дружественными оскорблениями, как они делали это на футбольных матчах.

Джессика наблюдала борьбу и чувствовала, что ей становится интересно. Дуэлянты были и молоды и красивы. Их трико плотно облегало накачанные ноги и твердые, округлые ягодицы. И они хорошо исполняли свои роли. «Без сомнения, – подумала она, – их профилирующей дисциплиной в колледже была драма, они испытывали трепет от возможности продемонстрировать свои способности».

Когда поединок был закончен и оба мужчины разошлись в разные стороны, толпа им поаплодировала и направилась к палаткам с продовольствием – столкновение клинков внезапно заставило их почувствовать голод. Когда все четверо возобновили свой путь к гадалкам, Бонни сказала:

– Это великолепно! Я так рада, что вы попросили нас присоединиться к вам. Я понятия не имела, что такое ярмарка Ренессанса. – И обратилась к Джессике: – Ты хотела бы, чтобы двое мужчин дрались из-за тебя подобным образом?

«Да. Да, я бы…»

– Конечно, ты же понимаешь, – прокомментировал Джон, когда они завернули за угол и направились по покатой дорожке к деревянной галерее, – что было не так с тем поединком?

– Что?

– Мужчина в черном – его костюм был из другой эпохи. Люди не носили высокие шляпы такого типа в период Ренессанса. И его жакет был из семнадцатого столетия.

– Я думал, что кто-то проверяет, чтобы все здесь было подлинным, – сообщил Рей.

– Люди, которые работают здесь, проходят курсы, перед тем как откроется ярмарка, – объяснил Джон, ведя трех своих компаньонов по маленькому пешеходному мосту. – И их костюмы проверяют. Готов держать пари, что этот наверняка вошел через черный ход.

– В самом деле, Джон, – сказала Джессика, – я не думаю, что это так. Его костюм соответствует эпохе Возрождения.

– Боюсь, что ты неправа, дорогая. Он на сотню лет старше.

«Но я знаю, что я права».

– Итак, народ, – сказал Джон, делая широкий жест, глядя на галерею, соединенную с палатками и балаганами. – Что это будет? Карты? Чайные листья? Выпуклости черепа?

– Джон, – спокойно сказала Джессика, – тот человек был в костюме, очень похожем на одежду сэра Уолтера Роли. А он жил в эпоху Ренессанса.

– Дорогая, посмотри правде в глаза, ты ошибаешься. Ты не эксперт в истории, сама знаешь. А теперь, похоже, нам придется выбирать приблизительно из пятидесяти гадалок.

– Я знаю кое-что об истории, Джон. В конце концов, у меня в университете побочной дисциплиной была история.

Он похлопал ее по руке и улыбнулся.

– Да, весьма побочной. – Он повернулся к Бонни и Рею. – Так к какой предсказательнице мы направимся?

– Я хочу к какой-нибудь оптимистичной, – капризно протянул Рей. – Той, которая скажет мне, что в будущем меня ждет «ламборджини»!

Когда все остальные пошли к гадалкам, Джессика не двинулась с места и сказала:

– Джон, я не заслуживаю такого обращения.

Он повернулся и посмотрел на нее.

– Какого? В чем дело, Джес?

– Ты обращаешься со мной так, как будто я идиотка. Как будто все, что я говорю – глупо и не стоит никакого внимания.

Он вздохнул и подошел к ней.

– Джессика, ну зачем ты раздуваешь это? Кого заботит, был ли тот парень в подходящем костюме или нет?

– Это не имеет никакого отношения к костюму, Джон, – ответила она спокойно. Ее сердце начато учащенно биться. – Мне не нравится, что ты подавляешь меня.

– Подавляю тебя! – Он засмеялся. – Дорогая, ты была неправа просто-напросто, что я, по-твоему, должен соглашаться с тобой, когда ты явно ошибаешься?

– То, как ты это делаешь, Джон.

Он бросил взгляд на Рея и Бонни, а затем сказал Джессике:

– Послушай, я не знаю, что я сделал не так, но если это даст тебе возможность почувствовать себя лучше, хорошо, парень был в надлежащем костюме. Удовлетворена?

Когда он снова повернулся, чтобы уйти, Джессика стояла на своем.

– Нет, я не удовлетворена.

Теперь он остановился и раздраженно посмотрел на нее.

– Послушай, Джессика, я не знаю, что привело тебя в это настроение, но я хотел бы, чтобы ты переменила его. Я уже уступил тебе в споре. Что еще ты хочешь?

Ее сердце бешено колотилось.

– Я хочу извинения.

– Ты хочешь – чего?

– Я хочу, чтобы ты извинился за то, как ты со мной разговаривал.

– Джессика, послушай. Я не знаю, что вселилось в тебя сегодня…

– Джон, я просто хочу, чтобы ты обращался со мной с некоторым уважением. Ты оскорбил меня перед нашими друзьями. Я не думаю, что это справедливо.

Джон уставился на нее, в то время как Бонни и Рей притворились, что их заинтересовало что-то еще. Наконец Джон сказал спокойно, тоном, который она слишком хорошо знала:

– Ладно, Джес. Этого достаточно. Независимо от того, что тебя злит, избавься от этого прямо сейчас. Ты можешь быть сколь угодно несчастной, но ты не испортишь день всем нам.

– Джон, это ты все портишь, – проговорила она ровно, удивляясь своему самообладанию. – Я терпела то, что ты меня подавляешь и покровительственно относишься ко мне в течение восьми лет. Я устала от этого.

Его глаза расширились. Затем он вскинул руки и пошел прочь от нее. Джессика не последовала за ним; она осталась стоять там, где была, в то время как Бонни и Рей обменялись двусмысленными взглядами. Когда Джон прошел несколько ярдов, Джессика крикнула ему вслед:

– Это не подействует на меня теперь.

Он обернулся.

– Джессика, прекрати это прямо сейчас.

– Прекрати обращаться со мной, как с ребенком.

Он посмотрел на людей, идущих мимо; затем возвратился к Джессике и произнес, понизив голос:

– Ты выставляешь себя на всеобщее посмешище.

– Мне все равно.

– Нет, я знаю, тебе не все равно. Именно поэтому ты защищаешь клоунов в зале суда.

– Не меняй предмет, Джон. Я хочу, чтобы ты сделал это здесь и сейчас.

– Я не буду спорить с тобой перед чужими людьми, Джессика.

– Ты не будешь разговаривать со мной и наедине, когда я попробую поднять эту тему. Так почему же не перед целым миром?

– Я отказываюсь, – сказал он, снова отворачиваясь. – Я не могу говорить с тобой, когда ты в истерике.

Она смотрела, как он уходил, она видела, как он уходил от нее много раз прежде, когда она просила поговорить с ней, а он хотел закрыть тему. Дома она бывала наказана его молчанием, а затем он занимался с ней любовью, как будто ничего не случилось. На этот раз она посмотрела, как он уходит, а затем повернулась и направилась в противоположную сторону.

Прошло несколько минут, прежде чем Джон понял, что случилось, и догнал ее. Схватив ее за руку, он зашипел:

– Что, черт возьми, ты делаешь?

– Я иду домой. – Она отняла руку и пошла дальше по переулку.

Он последовал за ней и снова взял ее за руку, на сей раз причинив ей боль.

– Ты не посмеешь уйти от меня!

– Почему нет? Ты делаешь это по отношению ко мне все время. Я думаю, что теперь моя очередь, не так ли?

Он, нахмурившись, глядел на нее.

– Джес, что все это значит? У тебя критические дни?

Она освободила свою руку и быстро пошла прочь.

Джессика дошла до самого входа, который был довольно далеко от пешеходного моста, когда Джон догнал ее снова.

Она уже собиралась выйти из ворот, когда он схватил ее за руку и развернул лицом к себе.

– Прекрати это немедленно, Джессика!

– Если ты хочешь вернуться обратно на ярмарку, Джон, тебе надо было поставить печать на руку.

Она поспешила через ворота, а он смотрел ей вслед. Затем он протолкнулся вперед и остановил ее с другой стороны.

– Я не потерплю этого, Джессика. Давай вернемся прямо сейчас, и ты извинишься перед нашими друзьями.

– Они не наши друзья, Джон. Мне даже не нравятся Бонни и Рей.

– Сейчас самое подходящее время, чтобы сообщить мне об этом!

– Я говорила тебе прежде, только ты не слушал. Отпусти мою руку. Я иду домой.

– Нет, ты не пойдешь.

– Ты не поставил печать себе на руку, Джон. Теперь ты окажешься перед необходимостью заплатить еще раз, чтобы войти снова и хотя бы забрать свои уродливые кубки.

– Я купил их тебе!

– Ты купил их не мне!

Его лицо покраснело. Он сильнее сжал ее руку.

– Я клянусь, Джессика, если ты не вернешься туда со мной прямо сейчас, ты пожалеешь об этом.

– Я сожалею о восьми годах, Джон. А именно сейчас я впервые не жалею.

– Что, черт возьми, случилось с тобой?

– Я просто дошла до предела, Джон. Вот и все. Мне надоело, что ты относишься ко мне, как к ребенку, говоришь мне, что делать, что носить, что есть. Ты оскорбляешь меня каждый день по сотне незначительных поводов. Я не могу иметь мнения, если оно не соответствует твоему. Ты подавляешь меня перед другими людьми. Ты высмеиваешь мою карьеру…

– Так ты, значит, собираешься уехать, так? Оставив меня здесь?

– Бонни и Рей могут подвезти тебя. Если, конечно, ты не хочешь поехать со мной и поговорить обо всем.

– Я никуда с тобой не поеду, черт побери! Ты должна прекратить вести себя как плохо воспитанный ребенок и стать взрослой.

– Я считаю, что это ловкий трюк.

Она освободилась от его хватки и снова пошла прочь быстро, почти бегом.

Он побежал за ней и преградил ей путь.

– Я не позволю тебе сделать этого.

– Я не нуждаюсь в твоем разрешении. Я вполне способна доехать домой. Я способна на многое, что, возможно, удивит тебя, Джон.

– Ты никого не можешь удивить, Джес. Ты самая предсказуемая, лишенная воображения женщина из всех, что я когда-либо встречал! Господи, ну ты и зануда!

Она пристально посмотрела на него, внезапно почувствовав, что близка к слезам. Они спорили и прежде, но она никогда не видела такого презрения в его глазах, никогда не слышала, чтобы он говорил такие слова.

– Я думаю, что ты сделал меня скучной женщиной, Джон, – спокойно сказала она. Она слышала, как дрожит ее голос, и надеялась, что не начнет плакать. – Ты не позволял мне расти.

– Расти! – Он отвернулся, засовывая руки в карманы. – Ты тупая сука! Где ты была бы, если бы я не женился на тебе? Что бы ты делала, если бы я не говорил тебе каждый день, что надевать, что заказывать в ресторане? У тебя нет своего собственного мнения, Джес.

– Только потому, что ты никогда не позволял мне иметь его! – кричала она.

Люди, идущие мимо, направляющиеся от припаркованных машин к входным воротам, бросали любопытные взгляды на эту пару. Джона это на сей раз, казалось, не заботило.

– Хорошо, – сказал он, его лицо вспыхнуло гневом. – Ты хочешь домой? Хорошо, мы поедем домой. – Он схватил ее за руку и потянул туда, где был припаркован их автомобиль.

– Ты делаешь мне больно!

Он шел рядом с ней, его пальцы впивались ей в руку, вынуждая ее спотыкаться, идя по неровной земле. Когда они подошли к «БМВ», он подтолкнул ее к машине и полез в карман за ключами.

– Я не буду садиться, – сказала она.

– Ты хотела ехать домой, мы едем домой. Садись!

– Нет. Я поеду домой сама.

– Ты не можешь сама объехать вокруг супермаркета. – Он открыл дверь. – А теперь садись!

Джессика глотала слезы, которые грозили брызнуть у нее из глаз.

– Я могу справиться одна, – сказала она напряженным голосом. – Я способна на многое сама, Джон.

Его голос был полон презрения:

– Назови хотя бы одну вещь, кроме своего унижения в зале суда.

Звук ударов ее сердца грохотал в ушах. Во рту у нее настолько пересохло, что ей трудно было говорить.

– Есть одна вещь, – произнесла она спокойно, – я способна лечь в постель с другим мужчиной.

Он высокомерно засмеялся.

– И когда ты планируешь сделать это?

– Я уже сделала это.

Его рот скривился в насмешливой улыбке.

– Предполагается, что я должен испугаться?

– Фактически я ложилась с ним в постель дважды.

Глаза Джона замерцали. Маленькая тень появилась на его лице.

– Кто он?

– Я не знаю его имени. Он мне совершенно не знаком. Я была в постели с человеком, которого я даже не знаю.

– Я не верю тебе.

«И я заплатила ему деньги за это».

Его рука взлетела так быстро, и он так сильно ударил ее по лицу, что сбил Джессику с ног. Когда она упала в грязь, они оба были ошеломлены.

Приложив руку к щеке, она посмотрела на него и сказала:

– Я надеюсь, после этого ты почувствовал себя лучше.

– Ты получишь по прибытии… – начал он, дрожа. Его руки сжимались в кулаки по обе стороны его туловища.

Джессика поднялась и прислонилась к автомобилю.

– Я признаю твое физическое превосходство надо мной, Джон. Ты весишь на восемьдесят фунтов больше, чем я. Если избиение меня позволяет тебе в большей степени почувствовать себя мужчиной, тогда сделай это.

Он отвернулся, его глаза были наполнены болью и гневом.

Она ждала, что он что-нибудь скажет. Ее щека пульсировала; ее ладони были поцарапаны и саднили. Она уставилась на негнущуюся спину Джона, ожидая, что он что-нибудь скажет, сделает следующий ход. Но он стоял, отвернувшись от нее, пристально глядя на бесконечные ряды автомобилей, протянувшихся далеко к холмам. Горячая, летняя тишина спустилась на место действия. Это место на стоянке для автомобилей было заполнено рано утром – мимо машин не ходили веселые посетители ярмарки; только мухи и пчелы гудели на жаре. В отдалении звуки ярмарки доносились, казалось, до омытого солнцем неба.

Джессика ждала.

Наконец, глубоко вздохнув и расправив плечи, Джон захлопнул дверь машины, сунул ключи обратно в карман и сказал:

– Ты можешь делать все, что хочешь. Мне наплевать. – И он ушел назад в сторону ярмарки.