Текст книги "Танго с Бабочкой"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 19 (всего у книги 35 страниц)
Беверли знала и это из своих альбомов для газетных вырезок. Они были заполнены разрозненными статьями из газет со всего юга: Дэнни Маккей изгоняет дьяволов из истеричной женщины, заставляет парализованного ребенка снова ходить. Он даже возмутил общественность, заявив, что воскресил человека из мертвых.
И люди верили этому.
Люди, подобные этой бедной женщине с ребенком на руках.
– Мы с Джо пошли на собрание, которое проводил Дэнни, – сказала Мэгги. – Я пошла из любопытства. Но Джо… – Она вздохнула, и ее глаза увлажнились. – Я знаю, в глубине души он надеялся, что Дэнни сможет вылечить его. Мы слышали о его чудесах.
Остальное Беверли было известно. Собрание было шумным, типичным для религиозных бдений Дэнни Маккея, и Джо Керн, поддавшись всеобщему безумию, подбежал к сцене и попросил, чтобы его вылечили. Это был весьма драматичный момент. По сообщению свидетелей, Дэнни приложил руки к Джо, и тот упал в обморок. Но свидетели не сообщили ни полиции, ни репортерам того, что Дэнни велел Джо выбросить его лекарства от сердечной недостаточности. Нет, никто не слышал, чтобы преподобный Дэнни говорил это.
Но Джо Керн слышал, что Дэнни говорил это, и выбросил свои лекарства, потому что преподобный Дэнни сказал, что они ему больше не понадобятся и что продолжать принимать их – значит демонстрировать неверие в Бога. А неделей позже у Джо Керн случился масштабный тромбоз венечных сосудов, и он умер.
Мэгги была вне себя от горя. Она пошла в полицию и в редакции газет, обвиняя Дэнни Маккея, который все еще был в городе, в убийстве. Но у Дэнни были хорошие связи с некоторыми должностными лицами, и поэтому никакого расследования проведено не было, а на следующий день Мэгги Керн была уволена с работы.
– Я знаю, что Дэнни Маккей велел им избавиться от меня. Сначала он убил моего мужа, а теперь он пытается убить меня!
Беверли достала льняной носовой платок из своей сумочки и положила в руку Мэгги. Молодая женщина плакала в течение нескольких минут, затем взяла себя в руки.
– Мисс Хайленд, я исполнительный секретарь. Я печатаю девяносто слов в минуту и стенографирую сто двадцать. Я хорошо зарабатывала в Сан-Диего. И прилично зарабатывала здесь, работая в маклерской фирме. Свои обязанности я всегда выполняю – не было никакой причины увольнять меня. – Она пристально посмотрела на Беверли с гневом и болью в глазах. – Мисс Хайленд, я считаю себя доброй христианкой. Но я говорю теперь, что хотела бы видеть этого ублюдка Дэнни Маккея повешенным!
Затем она опустила глаза на спящее лицо ребенка: силы покинули ее.
– Что мне делать? – прошептала она. – Джо проработал всего два месяца. Он даже не получил права на страховое пособие. На его похороны ушли наши последние сбережения.
– Миссис Керн, – мягко сказала Беверли, – я сочувствую вашему горю.
– Почему мир обожает этого человека? – пробормотала Мэгги, стирая слезы со щек. – Почему они не видят его настоящего лица? – Она снова посмотрела на Беверли зелеными глазами, на сей раз сияющими вызовом и храбростью. – Это было ужасно, все те несчастные люди в той палатке, которые клали свои деньги в его посуду для подаяний; бедные отчаявшиеся люди, калеки, больные и утратившие надежду, отдавали ему свои деньги! Неужели я единственный человек, который видит Дэнни Маккея таким, какой он есть на самом деле? Он чудовище!
– Я знаю его, миссис Керн. Я знаю его давно. Знаете, – она нежно посмотрела на ребенка, спящего на руках у матери, – у меня сегодня был бы собственный ребенок, если бы не Дэнни Маккей. И ему или ей было бы уже четырнадцать лет.
Солнечный свет, струящийся сквозь прозрачные занавески, начал отбрасывать длинные золотые лучи на новую современную мебель, за которую еще не было заплачено. Снаружи крики и смех детей звучали по всей округе. Это было место, куда пары, подобные Джо и Мэгги Керн, приехали, чтобы пустить здесь корни глубоко, вырастить детей среди верных друзей и хороших соседей, а затем, возможно, жить здесь, выйдя на пенсию, испытывая удовлетворение от того, что они сделали.
Дэнни Маккей делал больше, чем просто убивал людей, – он убивал мечты.
– Миссис Керн, – мягко сказала Беверли, – как вы отнесетесь к предложению вернуться в Лос-Анджелес и работать у меня?
Войдя в офис и приготовившись провести здесь вечер, выполняя работу, накопившуюся за день, потому что ее поездка в Викторвилль заняла все утро и день, Беверли удивилась, обнаружив там Кармен и Энн. И, когда она увидела, что они плачут, ее удивление превратилось в тревогу.
– О, Беверли! – причитала Энн. – Это самая ужасная новость!
Беверли молча стояла у двери, уставившись на своих по-друг.
– Эдди и Лаверн, – сказала Кармен. – Их самолет упал в океан недалеко от Малибу. Беверли, они мертвы!
Завещание было оглашено неделей позже. Присутствовали все самые близкие Эдди люди, даже Рой Мэдисон, который отменил целый день съемок популярного телевизионного детективного сериала. Они неотрывно смотрели на поверенного, когда он сообщал им последнюю волю Эдди и Лаверн.
Абсолютно все – «Королевские бургеры», миниатюрное поле для гольфа в Вентуре, автомойка на бульваре Вилшир и магазин мужской одежды в Беверли Хиллз под названием «Эдди Фанеллис» – переходило Беверли Хайленд.
24Джейми не мог сдержаться. Это такое наслаждение – плавать голым в бассейне Беверли Хайленд!
Он делал это уже семь раз, начиная с того дерзкого первого раза в январе, и сегодня не предполагалось исключения, несмотря на пасмурную мартовскую погоду. Но ему помешали как раз в тот момент, когда он только собирался расстегнуть молнию на джинсах. Он стоял там, босой с голым торсом, руки на молнии, уже предаваясь эротическим размышлениям о плавании для своей хозяйки-вуайеристки, когда вдруг кто-то появился на дорожке, ведущей к бассейну.
Это был молодой человек в плавках с полотенцем на шее. Он прокричал:
– Эй, привет! Я могу быстро окунуться прежде, чем ты будешь дезинфицировать воду?
Ошарашенный – он никогда прежде ни с кем не встречался на территории Беверли Хайленд, – Джейми быстро отступил и сказал:
– М-м, конечно. Будь моим гостем.
Молодой человек, которому на вид было около двадцати, сказал:
– Благодарю, – отбросил полотенце и нырнул в воду. Он проплыл несколько кругов, затем появился со стороны Джейми и вылез из бассейна.
– Ух! Просто замечательно! Мне нужно было смыть паутину прошлой ночи!
Джейми наблюдал за брошенным полотенцем незнакомца и удивлялся легкости, с которой тот плавал в бассейне мисс Хайленд. Кто он такой?
– Знаешь, – сказал молодой человек, насухо вытирая полотенцем волосы, – ты мне кого-то напоминаешь. Мог я где-нибудь видеть тебя прежде?
Джейми потянулся за щеткой для бассейна и опустил ее в воду.
– Не знаю. Возможно.
– Эй! Это было в «Пеппис»?
– «Пеппис»! Это та веселая дискотека на улице Робертсон? – Джейми засмеялся. – Ты не встретил бы меня там. Я не думаю, что моя подруга одобрила бы это.
– А как насчет общежития в студенческом городке Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе? Ты случайно там не учишься?
– Нет. Я учился на факультете драмы в Калифорнийском государственном университете.
– О, так ты актер. Где ты снимался? Может, поэтому твое лицо кажется мне знакомым?
– Ну, я исполнил несколько ролей. Пару месяцев назад, например, я снимался в фильме «Все мои дети».
– Эй, ты не шутишь?
Джейми наблюдал, как молодой человек выполнял некоторые упражнения на растяжку. Тот определенно не спешил и определенно чувствовал себя здесь как дома.
– Итак, – медленно сказал Джейми, выясняя обстановку, – ты друг мисс Хайленд или что-то в этом роде?
– Можно и так сказать.
– Хорошо у нее работать?
– Я не знаю, – юноша коснулся руками пальцев ног и выпрямился. – Я не работаю у нее. Почему ты спрашиваешь?
– Просто интересно. Знаешь, у нее, возможно, есть связи в деловых кругах. Я думаю, можно было бы воспользоваться некоторой помощью, если ты понимаешь, о чем я.
Незнакомец поднял полотенце, накинул его себе на шею и постоял минуту, глядя на Джейми долгим взглядом.
– Да, – медленно сказал он. – Я понимаю, о чем ты.
Их глаза встретились на мгновение, затем молодой человек неожиданно сказал:
– Ну, мне пора идти! Спасибо, что подождал, пока я плавал. Надеюсь, я не нарушил твой график. – И он ушел по дорожке.
Джейми наблюдал, как он шел.
– «Пеппис», – произнес он. – Гей-бар.
Неужели этот парень подкатывал к нему?
Это заставило Джейми вздрогнуть. Решив, что слишком опасно снимать штаны в такой момент, особенно, когда неподалеку ошивался тот парень, Джейми неохотно погасил свое сексуальное возбуждение, остался в джинсах и перешел к чистке бассейна Беверли Хайленд.
Шаги Джо можно было слышать на мраморном полу, когда он приближался к солярию. Оказавшись в дверном проеме, модно одетый, с сухими волосами и ослепительной улыбкой, он поздоровался и направился в джунгли из папоротников и виноградных лоз. Беверли и Мэгги Керн наслаждались легким поздним завтраком, состоявшим из тостов, яиц и чая, и обсуждали дела предстоящего дня. В Нью-Гемпшире должны были состояться первичные выборы, и Беверли переправила много денег в нужные политические карманы, чтобы обеспечить победу Дэнни.
Мэгги наблюдала, как Джо сел и налил высокий стакан апельсинового сока.
– Итак? – спросила она, – что ты выяснил?
Молодой человек, уверенный в своей привлекательной внешности и яркой индивидуальности, откинулся на спинку стула и одарил ее своей лучшей улыбкой.
– Он не гей, и он не женат, но у него есть девушка. Немного образован, основная специализация – драма. Отчетливо артикулирует, не говорит подобно обезьяне. Выглядит здоровым. Зубы у него хорошие. И голодные. Очень голодные.
Мэгги посмотрела на Беверли, которая легонько кивнула.
– А теперь, – сказал Джо, наклоняясь вперед. – Может быть, вы скажете мне, для чего вы хотели узнать это?
– Ну, – сказала Мэгги, открывая пакетик «Свит-н-Лоу» и кладя его содержимое в чай. – Мы должны быть осторожны с теми, кто проникает сюда.
– Почему бы просто не поручить отделу безопасности проверить его, как вы обычно делаете?
– Есть некоторые вещи, которые не может выяснить даже частный детектив, Джо. Спасибо за доставленную нам информацию.
– Конечно, – сказал он, пожав плечами, и встал. – Он, вероятно, подумал, что я хотел подъехать к нему.
– Джо!
Он засмеялся.
– Прости, мам, – сказал он, наклоняясь и целуя Мэгги в лоб. – Тетя Бев, в любое время, когда тебе что-нибудь понадобится сделать, я с удовольствием помогу. До свидания.
Мэгги засмеялась и покачала головой.
– Вот это молодежь сегодня!
– Да, – сказала Беверли сдержанным голосом, размышляя о Джейми, чистильщике бассейна. – Молодежь…
25 Голливуд, 1971.
Когда Беверли вошла с ярко освещенной улицы и последовала за хозяйкой через темный ресторан, она не заметила человека у барной стойки, наблюдавшего за ней. Это был крупный, хорошо одетый темнокожий мужчина. Он не сводил с нее глаз, когда ее вели к маленькому столику в углу, где она была частично скрыта растениями и где единственная свеча освещала ее лицо. Хотя белые женщины были не в его вкусе, он заметил, что она довольно красива, и задавался вопросом, был ли платиновый цвет ее волос настоящим.
Этого человека звали Джонас Бьюкенен, он носил оружие в кобуре под пиджаком.
Бьюкенен был единственным посетителем в баре. Позже, после трех, он знал, это место заполнят люди, выстроившиеся в очередь. Но пока было только два с небольшим; шумной толпы не будет до четырех часов.
Он медленно потягивал свой коктейль и украдкой поглядывал на молодую светловолосую женщину. Она заказала что-то у официантки, затем достала записную книжку из сумки и начала писать. Он видел, что время от времени она поглядывает на часы.
Допив свой коктейль, Бьюкенен, оставил деньги на барной стойке, застегнул пиджак, удостоверился, что оружие незаметно, и медленно двинулся в направлении углового столика.
Скрытый обилием папоротников и пальм, он смог приблизиться к женщине незамеченным. Он изучал ее, наблюдая, как на склоненной голове белым золотом отражается искусственное освещение, как ее рука быстро движется по записной книжке. В ней было скрытое напряжение, как будто она была готова в любой момент вскочить и побежать.
И ему стало интересно, как она поведет себя, когда увидит его.
Он подошел к столу. Ощутив его присутствие, она подняла голову. Их глаза встретились.
– Мисс Хайленд? – спросил он.
Он не сказал ей по телефону, что был темнокожим. Он никогда этого не делал. Это испытание, он устраивал потенциальным клиентам. Часто им достаточно было бросить один взгляд на него – и они уходили.
Но в ее глазах не было ни единой вспышки, когда она ответила:
– Да. Вы Джонас Бьюкенен?
Он кивнул.
– Пожалуйста, присаживайтесь. Могу я заказать что-нибудь для вас?
– Нет, спасибо. Если можно, давайте сразу перейдем к делу, мисс Хайленд.
Беверли достала большой конверт и положила его перед ним.
– Это – вся информация, которая у меня есть. Жаль, что немного.
– Вы сказали по телефону, что уже воспользовались услугами трех частных детективов. Неужели они ничего не смогли найти?
– Вот все, что они нашли.
Он посмотрел на конверт – тот был неутешительно тонок. Затем он изучающе посмотрел на клиентку. Джонас Бьюкенен задавался вопросом, что она могла позволить себе. Она выглядела богатой, но он научился никогда не полагаться на внешность. Однако, когда он сообщил ей свои расценки по телефону, она не отказалась.
– Хорошо, – сказал он, открывая конверт и высыпая из него несерьезное содержимое. Он начинал чувствовать раздражение. Уйдя из полиции, чтобы открыть свое собственное частное детективное агентство, он не мечтал, что такого рода дела – поиски сбежавших детей богатых белых людей или пропавших родственников богатых белых девушек – составят большую часть его работы. Он не любил иметь дело с белыми людьми вообще, и это была одна из причин, по которой он ушел из полиции. Но, к сожалению, именно эти люди имели неприятности и деньги. – Расскажите мне, что вы знаете.
– Люди, которых я нанимала в трех различных агентствах в течение последних нескольких лет, вообще не нашли никаких сведений о моей матери. Она исчезла почти двадцать лет назад. Я написала все, что смогла вспомнить о ней, в письме, которое есть здесь. Место рождения, девичья фамилия, школы, в которых она училась, и т. д. Я полагаю, что, когда она уехала из Нью-Мехико, она могла вернуться в Калифорнию.
– Но люди, которых вы нанимали до меня, не нашли никаких ее следов?
Беверли покачала головой. Бьюкенен заметил, что ее глаза увлажнились. Но он также научился не верить слезам.
– Я должен сказать вам, мисс Хайленд, – произнес Джонас, чувствуя, что его раздражение растет, – я не могу ничего обещать. Особенно там, где три других детектива потерпели неудачу.
Теперь он ожидал увидеть подавленный взгляд, слезы на щеках, мольбы обязательно найти ее мать. Вместо этого Джонаса встретил твердый взгляд и спокойный голос:
– Я это понимаю, мистер Бьюкенен, и буду признательна за все, что вы сможете сделать для меня.
Он пробовал отнести ее к какой-либо категории людей. В эти дни Джонасу удавалось довольно легко разбираться в белых и классифицировать их на две группы. К первому типу относились хиппи-либералы, которые выступали в поддержку черных. Они искренне полагали, что являются дальтониками и стремились быть его друзьями, чтобы доказать это. Второй тип – это расисты, которые обнаружили, что не вписываются в концепцию, и стали фальшивыми либералами, чтобы доказать: они думают, что черные – обычные люди. За прошедшие десять лет Джонас встречал много таких, которые приглашали его на вечеринки, или просто любопытных. Главным образом, это были женщины, желавшие узнать, правда ли все то, что они слышали о черных. Однако Джонас еще не разобрался, к какому типу относится Беверли Хайленд. Но он непременно разберется.
– Вы сказали, что хотите, чтобы я также занялся поиском вашей сестры, – сказал он, ерзая на стуле. Джонас был крупным мужчиной, членом футбольной команды колледжа. Обычные стулья часто оказывались неудобными для него.
– Мы с ней близнецы, – сказала Беверли. – Ее удочерили, когда мы родились, тридцать три года назад. Я полагаю, что мне удалось найти поверенного, который занимался оформлением удочерения, его зовут Хаймен Леви. Но в то время я была слишком молода, чтобы понять это. Потом я возвращалась на то место, но контор там больше не было, и я не нашла никаких следов Хаймена Леви – ни старшего, ни младшего.
Джонас вздохнул. Мало того что этот случай оказался нетипичным, так его просто невозможно разрешить. Ребенок, отданный неизвестным приемным родителям тридцать три года назад, и исчезнувший адвокат; взрослая женщина, которая ушла от своего мужа двадцать лет назад, без сомнения, не имея никакого желания быть найденной.
– Я не могу ничего гарантировать, мисс Хайленд. Поиски вашей сестры могут занять много времени. Да и разъездов хватит.
– Я готова платить, мистер Бьюкенен.
«Богатый ребенок, – подумал он. – Возможно испорченный, плохо воспитанный ребенок из Беверли Хиллз, которому никогда в жизни не приходилось работать».
– И вы должны иметь в виду, что ваша мать – взрослый человек и, возможно, не хочет, чтобы ее нашли.
– Я знаю, что она не хочет, чтобы ее нашли, мистер Бьюкенен. На самом деле она будет очень стараться, чтобы ее не нашли.
– Почему это?
– Она убила человека. Именно поэтому она и сбежала.
Он уставился на нее.
– Кого?
– Моего отца. Она зарезала его. Полиции так и не удалось ее найти.
Внезапно все изменилось. И через тридцать минут после того как он услышал все детали жизни семейства Двайер и скитальческого детства Беверли на юго-западе и получил от нее первый чек, Джонас Бьюкенен понял, что недооценивал своего нового клиента.
– Я постараюсь, – сказал он, вставая.
Беверли тоже встала и протянула ему руку.
– Я знаю, мистер Бьюкенен.
Он опустил глаза на изящную белую руку, взял ее и пожал. Ответное пожатие было спокойным и сдержанным.
– Могу я спросить, – поинтересовался детектив, – почему вы выбрали меня?
– Вы были одним из нескольких в моем списке. Мне понравилось ваше объявление в «Желтых страницах». – Она улыбнулась. – Тогда я навела о вас кое-какие справки и решила, что, поскольку вы чернокожий, возможно, вы будете более добросовестным.
Он посмотрел на ее улыбку. А затем вопреки своим принципа Джонас обнаружил, что улыбается в ответ.
День был жаркий. Почти триста человек набились в зал, где должно было проводиться общее собрание Торговой палаты Голливуда. Беверли никогда не посещала его прежде, но теперь решила, что, раз уж она является ее членом, поскольку Эдди предложил это, и продолжает выплачивать ежегодные взносы, пришло время посетить собрание и посмотреть, что все это значит.
В толпе, заполнившей зал, присутствовали едва ли больше десятка женщин. В одной из них Беверли узнала владелицу салонов красоты в Голливуде. Другая, как ей сказали, была вдовой, унаследовавшей бизнес своего мужа. Еще одна занималась подготовкой налоговых выплат и боролась за то, чтобы добиться успеха на Фонтейн-авеню. Все они были намного старше Беверли и, вероятно, посещали эти собрания и прежде.
Слушая вступительный доклад, с которым выступал президент Торговой палаты, Беверли думала о своем разговоре с Джонасом Бьюкененом четыре недели назад. Она поняла, что он считает ее случай безнадежным.
Именно к этому заключению пришли и три предыдущих детектива.
– Оставьте это, мисс Хайленд. Ваша мать не хочет, чтобы ее нашли, а найти вашу сестру невозможно, не имея каких-либо сведений.
Первому частному детективу удалось найти больше всех. Наоми Двайер, писал он в отчете, изменила свое имя на Наоми Бургесс и жила некоторое время в маленьком городке в штате Невада, перед тем как, по предположению свидетелей, переехать назад в Калифорнию. Она прожила некоторое время в Реддинге, работая поваром в доме для престарелых, и там ее следы терялись. Это было пятнадцать лет назад. Что касается сестры-близнеца, ему удалось узнать, что Хаймен Леви-старший умер, а его сын больше не занимался адвокатской практикой в Калифорнии. Пресвитерианская больница не вела никаких записей и не имела свидетелей, которые могли бы дать хоть какую-то информацию относительно удочерения.
Второй детектив не делал ничего, подозревала Беверли, кроме как брал ее деньги. Она уволила его через два месяца.
Третий обещал много, но все, что он смог сделать, – это подтвердить то, что раскопал первый. Но деньги он брал исправно.
И вот теперь она наняла Джонаса Бьюкенена. У него было несколько преимуществ, отличающих его от предшественников: в прошлом он был полицейским, человеком, которому можно доверять (так сказал коллега из полиции). К тому же он был чернокожим.
Безнадежный случай, сказали его глаза месяц назад. Но Беверли не поверила ему. Ничто не бывает безнадежным. По крайней мере, пока ты продолжаешь пытаться что-то делать.
И теперь, после четырех недель молчания, он позвонил ей. Когда она пришла в офис, то обнаружила сообщение от Джонаса Бьюкенена: он находится на пути в Лос-Анджелес и хочет встретиться с ней сегодня вечером.
У него была какая-то информация о ее матери и сестре.
Доклад президента Торговой палаты касался наиболее серьезной проблемы Голливуда. «Проблема, которой мы должны противостоять и немедленно найти решение. Если мы этого не сделаем, то пострадает бизнес; и в результате весь город».
Беверли смотрела и слушала.
Напротив зала была расположена маленькая сцена, где несколько мужчин сидели за длинным столом, глядя на внушительное собрание деловых людей Голливуда. Члены президиума были одеты в дорогие костюмы и имели внушительные звания: главный исполнительный директор, президент и председатель. Голливуд был городом званий и богатства, хотя теперь внешнее великолепие слегка поблекло. Собравшиеся здесь люди имели власть в этом городе. Беверли, которая жила и работала в Голливуде в течение восемнадцати лет и заботилась о его будущем, с особым вниманием слушала речь президента.
Он говорил о стоянке. Согласно его докладу это являлось самой большой проблемой Голливуда. Город был переполнен и перенаселен, но не было никаких условий для увеличения количества стоянок для автомобилей. В результате днем главные улицы были забиты транспортом деловых людей и туристов, а ночью дороги оккупировали подростки, курсирующие на своих автомобилях. Не было человека в этой аудитории, утверждал президент, кто не мог бы засвидетельствовать тот факт, что плохое движение и недостаток стоянок неблагоприятно сказывается на бизнесе. Он и сам страдал от этого.
Беверли знала этого человека. Его звали Драммонд, и он был владельцем самого большого универмага в городе, расположенного прямо в сердце делового района Голливуда. Возле его магазина было четыре автостоянки, но, построенные двадцать лет назад, они не могли вместить транспорт семидесятых. Эти парковки были огорожены и охранялись дежурными. Стоянка была бесплатной, если вы покупали что-то в магазине; если нет, то приходилось платить непомерно высокую цену. Все деньги шли в карман мистера Драммонда. Учитывая тот факт, что он был владельцем самых оживленных автостоянок в окрестности, Беверли задавалась вопросом, как он мог «страдать» от них.
Видя, как несколько человек в аудитории согласно кивнули, Беверли поняла, что ей повезло. Когда бензоколонка рядом с закусочной закрылась, она купила ее, снесла постройки и сделала на ее месте стоянку для автомобилей. Спустя два года, после того как она унаследовала «Королевские бургеры», Беверли расширила закусочную. Новое место для стоянки автомобилей было приспособлено для транспорта и днем и ночью, в то время, пока работала закусочная.
Президент, закончив доклад, выдвинул предложение, которое и было главной причиной этого собрания. «Мы в деловом сообществе несем ответственность за создание фондов, целью которых будет исследование проблемы парковки, и финансирование строительства системы автостоянок. Это поможет решить проблему на несколько лет вперед».
Беверли посмотрела на лист бумаги, который ей вручили при входе, – резюме президентского доклада и его предложения. Новая система автостоянок предусматривала пятиуровневый гараж, приспособленный для двух тысяч автомобилей. Этот гараж должны были построить на углу как раз напротив универмага Драммонда.
Когда президент закончил, собравшиеся начали аплодировать. Затем настала очередь для высказывания комментариев и предложений.
Глядя на стойку микрофона в проходе, расположенном очень близко к ее месту, Беверли снова подумала о своей закусочной. Дела в ней шли лучше, чем когда-либо. Но с остальной частью сети что-то было не так. Кармен сообщала, что прибыль была не столь высокой, как должна быть, даже несмотря на то, что Беверли производила реконструкцию в некоторых заведениях, нанимала больше служащих, дополнила меню «Королевским гамбургером» и жаренным на решетке цыпленком. Компания «Королевские бургеры» согласно бухгалтерским ведомостям по-прежнему имела более низкие доходы, чем «Кентакки фрайд чикен» и «Макдоналдс». Поэтому Беверли и Энн, которая была ответственна за контроль качества, совершили поездку по югу страны, чтобы увидеть все своими глазами, и постараться определить, что было не так.
Они не обнаружили ничего существенного. В магазинах было чисто, пища соответствовала стандартам, обслуживание проводилось на среднем уровне. Они ничем не отличались от других магазинов быстрого питания с молодым, довольно безразличным персоналом и обычным объявлением «Требуются работники». Но за два года, с тех пор как она унаследовала сеть и произвела изменения, которые Эдди отказывался вносить, Беверли ожидала, что компания будет приносить намного больше дохода, чем оказалось на самом деле. Чего же недоставало?
Человек у микрофона, известный в Голливуде агент по недвижимости, привлек ее внимание. Он говорил:
– Мистер Драммонд, я уверен, что высказываю мнение всех, одобряя ваш превосходный доклад. Это мера, которую все мы безоговорочно поддерживаем. – Он слишком близко наклонился к микрофону: его голос громыхал из колонок. – И я также хочу воспользоваться представившейся возможностью, мистер Драммонд, и сказать вам и другим членам правления, что, по моему мнению, вы выполняете адскую работу, обслуживая палату!
Беверли во все глаза смотрела на выступавшего. Не может быть, чтобы он говорил серьезно! Всем было понятно, что предложение о парковке отвечало интересам лишь одного Драммонда. А затем она поняла, что он просто льстит людям, чье положение было выше: доклад мог быть о чем угодно, но он все равно высказал бы одобрение подхалима.
Прозвучали редкие аплодисменты, и к микрофону подошел второй человек. Это был мистер Мангиони, владелец трех художественных галерей в районе Сан-Сет. Он также похвалил доклад и высказался в поддержку проекта гаража. Третий выступающий поднял новую проблему – сбор мусора – и попросил внести ее в повестку дня следующего собрания.
Время голосования по строительству стоянки приближалось. Еще несколько человек ожидали у микрофонов, вытирая пот со лба, в то время как мужчины на возвышении вежливо слушали жалобы и похвалу, а секретарь вел протокол.
В то время как Беверли смотрела, слушала и изучала собравшихся здесь сегодня, ей пришло в голову, что все в этом большом зале имели что-то общее друг с другом. Все это были озабоченные члены делового сообщества Голливуда. Но она обнаружила и отсутствие единства. Они походили на группу беспокойных людей, лишенных руководителя. Через пару рядов сзади она услышала, как кто-то пробормотал:
– На этих собраниях всегда одно и то же…
А кто-то другой впереди нее сказал:
– Не приду в следующий раз.
И она подумала: какой смысл собирать такое количество людей, если они не могут достичь своих целей?
Она посмотрела на микрофон в проходе рядом с собой. Перед ним оставался один человек. Он поднял вопрос о тревожащем количестве кинотеатров на бульваре Санта-Моника, показывающих порнофильмы. Мистер Драммонд, уверил человека, который был владельцем нескольких магазинов одежды в Голливуде, что проблема будет принята на рассмотрение и изучена. Но Беверли видела по выражению выступающего, когда он отвернулся от микрофона, что он не поверил словам президента. «Почему другие не высказывались?» – спрашивала она себя. Она ясно читала недовольство на многих лицах. Почему же они не бросали вызов президентскому предложению?
Затем она решила, что они боятся его.
Когда мистер Драммонд собирался приступить к голосованию относительно фондов для строительства системы автостоянок, Беверли внезапно поднялась и пошла к микрофону.
– Я хотела бы кое-что сказать, – произнесла она.
Все уставились на нее. Женщины редко посещали эти собрания, еще реже выступали на них, и те, кто делал это, конечно же, не были похожи на эту привлекательную молодую женщину.
– Я думаю, мистер президент, – сказала Беверли, – что вы не рассматривали проблемы Голливуда с надлежащей точки зрения.
– Как это?
– Мне кажется, что сегодня проблема стоянки не является наиболее злободневной.
– Что же это тогда? – спросил он.
Беверли пришлось задуматься. Она поднялась импульсивно, не зная в действительности, что хочет сказать.
– В нашем городе имеется большое количество проблем, и стоянка не самая насущная из них.
Мистер Драммонд обменялся взглядами с председателем, который сидел рядом с ним, затем с показным смирением произнес:
– Юная леди, цель этих встреч – дать каждому шанс высказать свои комментарии и беспокойство. Однако, мисс, вы должны быть более конкретны. Я предлагаю вам тщательно обдумать свои идеи и представить их на следующем собрании. Тем временем мы продолжим голосование по проблеме стоянки.
– Но, мистер Драммонд, мы не готовы голосовать!
– Мисс… как вас зовут?
– Беверли Хайленд.
По аудитории прокатился ропот. Мистер Драммонд посмотрел на нее. Беверли Хайленд? Сознает ли девушка тот факт, что носит имя двух главных улиц Голливуда?
– Хорошо, мисс Хайленд, – сказал он с удивленным выражением лица, – я приветствую комментарии от аудитории, и, как вы можете видеть, вы – последняя выступающая. А теперь не будете ли вы так любезны занять ваше место…
– Но должны же быть другие мнения относительно этого! – она оглядела толпу. Они наблюдали за ней, но никто не сделал и движения, чтобы присоединиться к ней.
Мистер Драммонд и председатель еще раз обменялись удивленными взглядами, затем президент сказал снисходительным тоном:
– Мы ценим ваше беспокойство, мисс Хайленд, и это очень похвально для вас, но, как вы можете видеть, других мнений нет. Теперь, если вы будете так любезны и сядете, мы сможем продолжить собрание.
