Текст книги "Танго с Бабочкой"
Автор книги: Барбара Вуд
сообщить о нарушении
Текущая страница: 23 (всего у книги 35 страниц)
Когда лимузин остановился перед домом знаменитого кутюрье Анри Гапана, Боб посмотрел на свою начальницу. Господи, до чего она была красива. Ее лицо было безупречно. Как человек мог родиться настолько совершенным? И она одевалась так, что одежда подчеркивала ее изящество и красоту. Белая меховая шапка, длинное пальто из мягкого белого меха и белые ботинки создавали иллюзию высокого роста; под пальто, Боб знал, Беверли носила сшитый на заказ костюм и золотую брошку с камеей под горлом. Она не одевалась нарочито роскошно или модно, ее вещи принадлежали к классическим и всегда актуальным стилям. Платиновые волосы были тщательно убраны назад во «французский твист». Беверли Хайленд производила впечатление женщины, контролирующей себя и других.
Все повернули головы, когда Беверли вошла в двери. А это было внушительное собрание. Жена премьер-министра Франции присутствовала на показе, там была и Комтесс де Риво, леди Маргарет Гатавей, старший вице-президент, директор по стилю «Блумингдейлс», владелец дискотеки на Манхэттене Сэлли Вилл, итальянская кинозвезда, завоевавшая «Оскара», известная почитательница модных тенденций. Все были здесь, чтобы посмотреть на самую последнюю линию мужской одежды Гапана.
Показ оказался именно тем, чего так боялся Боб Маннинг: в большей или меньшей степени похожим на все остальные.
До сих пор, за одиннадцать недель, проведенных в Европе, они увидели лондонский стиль, итальянский стиль, а теперь французский, все с небольшими разновидностями. Континентальное влияние сильно бросалось в глаза: пиджаки в клетку с галстуками-бабочками и узкими брюками; фланелевые костюмы броских цветов; изогнутые шляпы из афганской овчины. Спортивные рубашки шили со смелыми рисунками, и их разрешалось носить навыпуск. Открытые воротники были в моде, предполагалось носить драгоценности, а мужские каблуки наконец стали такими же высокими, как и женские. Что еще хуже, унисекс был виден во всем.
Сидя на парчовом стуле и потягивая шампанское, Беверли смотрела на красивых мужчин-моделей на подиуме и чувствовала, что ее огорчение растет. Три года успеха с «Королевскими бургерами» и более новыми вторичными предприятиями привели к мысли о том, что успех ожидает ее во всем, чего бы она ни коснулась. Неужели магазин мужской одежды «Эдди Фанеллис» будет единственным исключением?
Каким образом она собиралась сделать его отличным от всех других магазинов мужской одежды в Беверли Хиллз?
Она опустила взгляд вниз на шампанское, искрящееся в ее бокале, и вспомнила, когда она в первый раз попробовала хорошее шампанское – это было в далеком 1961 году, когда Рой Мэдисон получил свою первую постоянную роль в телесериале. Он прибежал в закусочную с бутылкой шампанского «Дом Периньон» и начал всех угощать. Это все было делом рук Беверли, объявил он великодушно, когда игристое вино пенилось по всему прилавку. Потому что она так честно говорила о его образе, и потому что он принял ее совет и изменил его, и потому что он сопровождал Энн на рождественскую вечеринку ее кузины, и потому что он встретил там того режиссера, которому понравилась его внешность, – Рой начал получать маленькие роли на одну за другой. Его агент велел ему сохранять новый облик и находил ему все более крупные роли, пока у него не появился свой собственный сериал. Все из-за Беверли – да благословит ее Бог – Хайленд.
Это был день, когда Рой поклялся никогда не забывать то, что она сделала для него.
Конечно, она попробовала много шампанского с тех далеких дней спартанской жизни. Когда Беверли унаследовала богатство Эдди и поняла, каким был ее истинный потенциал, она решила, что для интересов ее будущего необходимо изменить образ жизни. Богатство было тем, к чему она стремилась, так же как власть. Эти вещи нельзя было получить, живя в вакууме, прячась и отрезая себя от общества. Чтобы стремиться и к тому, и к другому, ей нужны были могущественные и влиятельные друзья. Необходимо было создать солидную репутацию; она нуждалась в социальном положении, которое признали бы лица, занимающие ключевые позиции. После тщательного исследования Беверли продала свой маленький дом в испанском стиле в Голливуд Хиллз и купила такой же в Беверли Хиллз, но в пять раз дороже. Она поменяла свой «шевроле» на «кадиллак», а его на «мерседес». Она наняла служанку, затем садовника, потом повара. Она подружилась со своими соседями: адвокатами и докторами, судьями и политическими деятелями, писателями и кинопродюсерами – людьми, вокруг которых вертелась вселенная Беверли Хиллз. Она пробовала много шампанского, устраивала вечеринки и подавала икру. Она развлекала людей, которые могли открыть для нее двери, и сделала свое имя известным. Она была активна в Торговой палате и служила в нескольких культурных комитетах в Лос-Анджелесе. Она продолжала иметь большой вес в обществе и шла своим путем.
Ропот прокатился по аудитории, и Беверли подняла глаза.
– Мадам и месье, «короткий» – символ сегодняшнего спортивного, конкурентоспособного мужчины, – объявил Анри Гапан, когда загорелый мужчина-модель с безупречной фигурой вышел на подиум. – «Короткий», так мы называем свои самые новые тенденции в мужской пляжной моде. Бикини больше не будет оставаться исключительно принадлежностью женщин, и Пьер весьма эффектно демонстрирует это нам.
«В самом деле эффектно», – подумала Беверли, когда красивый и мускулистый Пьер медленно прошел перед удивленными, восхищенными, завистливыми взглядами. Плавки на нем были действительно «короткими».
– Это неприлично, – пробормотала Мэгги, сидящая рядом с Беверли. – Мне нравится это.
Беверли посмотрела на модель. Проходя мимо нее, он оглянулся через плечо и подмигнул ей.
– Ты видела это? – прошептала Мэгги.
Беверли видела это. И вопреки самой себе отреагировала на это.
– Этот летний костюм можно будет увидеть на всех соответствующих мероприятиях, – продолжал Анри, когда вышел другой галльский красавчик, одетый в бежевый спортивный шерстяной жакет и светлые фланелевые брюки.
Но Беверли смотрела на модель с чувством, близким к скуке. Она могла поклясться, что видела ту же самую одежду в Челси и Риме. Хлопковая рубашка с печатным рисунком, широкий шелковый галстук и подходящий по цвету и фактуре носовой платок, рыжие кожаные ботинки на резиновой подошве. Мужская мода оказывалась везде одинаковой независимо от того, где бы она ни была. Это не поможет ее магазину на Беверли Хиллз. Как она могла конкурировать с известными магазинами, которые уже продавали одежду этих линий? Если она привезет одежду от Гапана и Курреж в магазин «Эдди Фанеллис», это не заставит клиентов нестись в него сломя голову. Вероятно, Эдди понял это и пробовал пойти другим путем – предлагая нечто, не пользующееся особым спросом на рынке.
– Эй, – тихо сказала Мэгги. – Возьми вот этого.
– Для более молодого возраста, – сказал Анри, когда вышел молодой человек в джинсах с заниженной талией и кожаном пиджаке, его длинные волосы были спутаны, грудь обольстительно обнажена. Это был старый облик Мика Джаггера, на который всегда так или иначе реагировали.
– Мне не нравится, – пробормотала Беверли.
– Не одежда, парень!
Беверли сосредоточилась на модели и обнаружила, что под взъерошенной, распутной внешностью скрывается очаровательный молодой человек. У него была своеобразная походка, дерзкая поступь, от которой его бедра колыхались. И эта улыбка! И, как ни странно, Беверли прониклась интересом к одежде, которая всего несколько секунд назад ей не нравилась.
– Какой рекламный трюк, – сказала Мэгги, наклоняя голову к Беверли. – Посмотри на лица некоторых из этих женщин. Им на самом деле не нравится одежда, но им нравится он.
Беверли наблюдала, как мужчина-модель скользящей походкой ушел со сцены.
– Отличные ноги, – пробормотала Мэгги, и Беверли оглядела лица женщин, сидящих неподалеку от нее. Как и Мэгги, они не смотрели на одежду.
Мэгги сказала:
– Нельзя сказать, что вон те шорты смотрятся хотя бы на десятую долю так же хорошо в полиэтиленовой упаковке.
Беверли резко повернулась и посмотрела на нее.
С того момента Беверли больше не надоедали. Она обращала пристальное внимание на молодых людей, демонстрирующих одежду, на различную реакцию аудитории, замечая, что сама мода обладала вторичной важностью. И, пока она наблюдала и изучала, идея в ее мозгу начала обретать форму.
Она осторожно оглядывала демонстрационный зал, принимая во внимание изысканность и роскошь отделки. Странно, но до сих пор это не приходило ей в голову. Эти дома мод, которые вертелись вокруг мужчин и удовлетворяли прихоти мужчин, создавали и производили мужскую одежду, были все на удивление женские. И эта большая, роскошная аудитория, хотя и собралась здесь, чтобы посмотреть на мужскую одежду, была в основном женская.
Беверли теперь заметила, как обмениваются взглядами модели и некоторые покупатели. Мужчины на подиуме знали, что они хороши; они были настоящими артистами. Не имело значение, что они носили, они продавали свои товары с улыбкой, подмигиванием, поворотом ягодиц хорошей формы. Маленькие золотые ручки заносили пометки в небольшие кожаные записные книжки. Все одобрительно кивали, оценивая; Анри Гапану делали знаки. Вокруг совершались сделки на миллионы долларов, и все потому, что Анри Гапан имел особый дар – знал не как моделировать одежду, а как продать ее им.
Беверли Хайленд только что раскрыла его тайну: он знал свой рынок.
Она облокотилась на спинку стула и скрестила на груди руки. Теперь она стремилась поскорее добраться домой, здесь больше нечего было делать. Она знала теперь, что необходимо для того, чтобы «Эдди Фанеллис» стал самым оживленным магазином мужской одежды в Беверли Хиллз.
И это должно было сработать.
Открытие «Фанелли» на Беверли Хиллз майским вечером 1975 года обслуживалось фирмой «Ричард», модным в тот момент поставщиком провизии. Те, кому повезло получить выгравированные приглашения для посещения церемонии открытия, оказались напротив буфета, который даже для такого пресыщенного социального слоя представлял собой нечто особенное: маленькие, готовящиеся прямо здесь пиццы, покрытые толстым слоем ветчины, сыров фета и моцарелла; пирог из кукурузной муки с копченой колбасой, сыром и черными бобами; фаршированные миндалем яйца; печеный бри; морские моллюски по-латиноамерикански; фрикадельки по-гречески; и, конечно же, соус гуакамоле. Для сладкоежек была приготовлена земляника по-баварски, апельсиновая амброзия, хрустальный кубок с бисквитом, пропитанным вином и залитым сбитыми сливками по-английски, старые добрые шоколадные пирожные с орехами. Все яства были поданы на изящных черных тарелках фирмы «Беннингтон». Официанты ходили между гостями с удлиненными бокалами в форме флейты с шампанским, мимозами или «Перье». Были три типа кофе, травяной чай, так же как «Эрл Грей» и мятный чай фирмы «Блумс». Большой долей успеха мероприятие было обязано присутствию Роя Мэдисона. Мало того что он пустил слух среди своих друзей, занятых в киноиндустрии, о том, что это будет одним из важнейших событий года, в печати было объявлено о его присутствии на открытии «Фанелли», а Рой Мэдисон был человеком, на которого многие люди хотели посмотреть.
Он появился как символ торговой марки: в джинсах и синей рубашке с шитьем, в ковбойских ботинках, с ковбойским ремнем. Его волосы цвета песка все еще были длинными; его красивое, когда-то похожее на Фабиана лицо, приобрело четкие линии и характерность. И он был теперь одной из самых высокооплачиваемых звезд на телевидении.
Энн Хастингс, Кармен и Мэгги прибыли рано, оставив свои машины охранникам на частной парковке «Фанелли». Беверли приехала в последнюю минуту в своем «роллс-ройсе» и провела беспокойный день и вечер, действуя как дружелюбная, но безучастная и таинственная хозяйка. Немало человек возвратились к себе домой в Хиллз в тот вечер, впервые задаваясь вопросом о красивой и неуловимой мисс Хайленд.
Рой Мэдисон раздавал автографы тем, кто просил об этом; Энн Хастингс следила за демонстрацией мод; Мэгги изображала хозяйку, приветствуя звезд и отвечая на вопросы; Кармен оставалась в тени, следила за поставщиками провизии и пристально наблюдала за новыми продавцами; Боб Маннинг находился в примерочной, контролируя внешний вид моделей.
Модели, конечно же, были хитом вечера.
Это было то, чего никто не ожидал: постоянный показ одежды и аксессуаров «Фанелли» на моделях, которые были красивы и сексуальны (Рой Мадисон лично набирал их для Беверли) и которые прогуливались среди посетителей вечеринки, как будто сами были гостями, улыбчивые и уверенные, без раздражающего повествования по микрофону, сообщающего людям, на что они смотрят.
Не было никакой необходимости сообщать этим людям, на что они смотрят, – гостям, присутствующим на открытии «Фанелли» были хорошо известны Карден и Лоран, Куреж и Гапан, мистер Гарри и Диор. Эти люди уже знали моду и стиль; идея состояла в том, чтобы заставить их покупать.
И они делали это. Под влиянием большого количества превосходной и изысканной пищи и шампанского у толпы, одетой в смокинги и вечерние платья, возрос интерес к материальным ценностям. Они начали тратить деньги.
Когда Пол, старый друг Роя, исполнявший роль мужчины, которого Дэнни Маккей воскресил из мертвых, прогулялся по магазину в черном шерстяном спортивном жакете от Кардена и брюках в шотландскую клетку, улыбнулся и доверительно подмигнул некоторым гостьям, сразу были сделаны шесть заказов на этот костюм. Когда он вновь появился через пятнадцать минут в бархатном красном смокинге, под которым была надета серая шелковая пижама – он смотрелся так поразительно неуместно среди всех этих шикарно одетых людей, – восемь женщин сделали заказы.
И так продолжалось весь день и весь вечер. Большие автомобили останавливались перед магазином, камердинеры отвозили их на стоянку, а в помещение входили женщины, многие без сопровождения. Они скромно брали шампанское, бросали взгляды на роскошный буфет, думали о своих диетах, принимали маленькие тарелки и медленно обходили новый магазин, мимоходом осматривая товары, в то же время мельком взглядывая на толпу, чтобы увидеть, кто еще был там.
Вечер не разочаровал никого. Люди пришли из любопытства и обнаружили весьма приятную атмосферу в «Фанелли»: в обстановке была мрачная элегантность – это определенно был мужской магазин, но это был магазин не для мужчин. Элегантность была женская; намеки на мужественность были в темных деревянных стенах, медных вешалках для верхней одежды и красных кожаных стульях, но повсюду были цветы, и дамская комната в стиле будуара оказалась приятной неожиданностью.
Со своего места рядом с аксессуарами, где на стеклянных прилавках были разложены подходящие галстуки и носки – оригинальная идея Энн, которая, казалось, была тепло встречена, – Беверли приветствовала своих гостей с изысканной сдержанностью и наблюдала сильное и здоровое рождение ее самого нового детища. С того момента, как у нее возникла идея в доме мод Анри Гапана в Париже, Беверли не сомневалась ни секунды, что она будет успешной. Создать магазин мужской одежды для женщин. Магазин, куда женщины пойдут покупать подарки для своих мужей, друзей, братьев и отцов. Они придут сюда, чтобы им угождали – анонс в прессе заявлял, что в «Фанелли» будет бесплатный буфет, – и они будут приходить, чтобы посмотреть на мужчин-моделей – уникальную особенность «Фанелли», которая, по уверению печатных изданий, не только будет иметь место в особых случаях, но и станет постоянной особенностью магазина. Женщины могли посмотреть на красивые модели и вообразить эту одежду на своих приятелях или мужьях; возможно, они могли представить, что такие красивые мужчины являются их друзьями и мужьями.
Беверли наблюдала за своими гостями с удовольствием. Она видела, как они наслаждались ее буфетом, ее шампанским, ее магазином и самими собой.
Они уйдут с положительными эмоциями из «Фанелли» и расскажут об этом своим друзьям. Они вернутся и купят своего Кардена и мистера Гарри. «Фанелли» будет магазином мужской одежды в Беверли Хиллз, поскольку «Фанелли» был фантастическим.
Вскоре после того, как зашло солнце и весенние сумерки превратились в вечер, гостей пригласили на улицу, чтобы они стали свидетелями первого включения фирменного знака «Фанелли». И опять они не оказались разочарованы. Не было никакой обычной вывески для магазина – даже названия. Был только единственный простой символ, фирменный знак, созданный опытным мастером из кованого железа и выкрашенный под белое золото. Одинокий прожектор осветил его, и, когда нажали выключатель и эмблема мягко засверкала на простой стене, все заговорили разом в восхищении и любопытстве.
Это была бабочка.
30Он влюблялся, черт побери.
Это не планировалось, нельзя было влюбляться в одного из членов клуба, это было против правил. «Не позволяй себе эмоционально вовлекаться в отношения с членами клуба, – сказала ему директор, когда его взяли на работу в верхних апартаментах „Бабочки“. – Имей в виду, что большинство наших членов состоят в браке. Они не ищут реальных или постоянных отношений. Некоторые из них могут захотеть сообщить тебе о своих проблемах. Во что бы то ни стало слушай, но не давай советы и не увлекайся. Давай им любовь, это то, за что они платят. Если поможет, думай о деньгах, которые ты зарабатываешь. Думай о том, чтобы получить хорошие чаевые. Это помогает сдерживать эмоции».
Да, он думал о деньгах, и о чаевых, и о случайных дорогих подарках, но это не помогло. Он влюблялся в одного из членов клуба и не мог ничего с собой поделать.
Стоял серый мартовский день, когда он достиг венецианского пляжа и увидел пустынные дюны и свирепый прибой, ударяющийся о берег. Заперев автомобиль, он застегнул молнию на нейлоновой ветровке под горло и направился навстречу холодному ветру.
«Кто она была? Как ее звали? Где она жила?»
Он так немного о ней знал, действительно, как он мог влюбляться в нее? «Была ли это она, – спрашивал он теперь себя, подставляя лицо соленым брызгам Тихого океана, – была ли это действительно она, или он был влюблен просто в иллюзию? Любил ли он на самом деле ее или мысль о ней? Была ли это женщина, которая проникла в его сердце, или это был только фантом, призрак, кто-то нереальный, неосязаемый и существующий лишь в его собственном воображении?»
Он так много думал о ней в эти последние несколько дней, что боялся, как бы это не превратилось в навязчивую идею. Он начинал с нетерпением ждать ее визитов в «Бабочку» и с тревогой ожидал звонка от директора со знакомыми инструкциями. Ему начинало не нравиться проводить время с другими членами клуба, время, которое он проводил не с нею, а должен был проводить с ней одной.
А это было не то, для чего он был нанят. Любить только одну женщину. Ожидалось, что он будет любить их всех.
Какие-то дети установили бочку и наклонную плоскость на автостраде и пытались сломать себе шеи, катаясь на роликовых досках. Он остановился, чтобы посмотреть на них.
И потом, с другой стороны, что она чувствовала к нему? Он думал, что он знает женщин, знает, как читать их. Действительно ли он видел любовь в ее глазах, когда она лежала в его объятиях? Ощущал ли он настоящую нежность и преданность, когда они занимались любовью? Или она просто занималась сексом со своим собственным специфическим фантомом, а не с человеком из плоти и крови?
Иллюзия. Именно этим и была «Бабочка». Ничего, кроме иллюзии.
Но его любовь к ней была реальной. Он знал это. Он мог чувствовать это так же, как теперь ощущал резкий мартовский ветер, дующий ему в лицо. Когда зазвонил его телефон, на другом конце провода оказалась директор. Она попросила его приехать в «Бабочку» и сказала слова, которые он так хотел услышать: подготовиться к той фантазии. Он почувствовал, что его сердце забилось так, как уже давно не билось. С того болезненного эпизода в прошлом, когда он решил, что в его жизни больше не будет любви. И тем не менее она снова стучалась в его дверь. Он войдет в знакомую комнату, и увидит ее, и позволит использовать себя с радостью и страстью и возмутительным желанием удержать ее там рядом с собой навсегда.
Временами она казалась очень уязвимой, а порой превращалась в жесткую леди. Он не знал, чем она занимается в реальном мире, но подозревал, что она была деловой женщиной в профессиональной сфере, где женщине нужно уметь защищать себя. У него было всего несколько зацепок, то там, то здесь, и ничего, в чем он мог бы быть уверен.
Она была такой таинственной. Может, именно в это он был влюблен? В тайну? Если она однажды откроется ему, расскажет ему все, что можно рассказать о себе, эта любовь исчезнет? Или та самая загадка, которая окружала ее, и сохраняла его любовь живой?
Он сунул руки в карманы и наблюдал, как дети взлетают вверх по наклонной плоскости и чудесным образом приземляются вертикально, как могут делать только дети и кошки.
Нет, он не был влюблен ни в загадку, ни в тайну, ни в фантом. Она была женщиной из плоти и крови, и даже при том, что он не знал ее имени, он знал ее, и именно в это он был влюблен.
Но проблема заключалась в том, что он не знал, что с этим делать.
Мартовский холод пробрал его до костей и заставил дрожать. Он вдруг понял, что голоден. Неподалеку рядом с автострадой находилась палатка с гамбургерами, угнездившаяся между старой синагогой и местом, которое арендовали для катания на роликах. Большинство заведений были закрыты в это время года. Пожилые резиденты оставались в помещении, пляж был совершенно пустым. Но, поскольку некоторые смельчаки приходили на Венецианский пляж зимой и кто-то должен был брать их деньги, «Гамбургеры Сильвии» были открыты, и Сильвия была рада видеть клиента. Он заказал булочку с сыром, перцем чили и луком и чашку кофе; ел, стоя у прилавка и ловя жирные капли чересчур маленькими бумажными салфетками.
Чувствуя себя немного утомленным и немного более сытым, он попрощался с Сильвией и продолжил свою прогулку.
– Члены нашего клуба приезжают в «Бабочку», потому что это безопасно, – сказала ему директор. – Мы обещаем безопасность от насилия, от болезни и от любого выяснения того, кто они. Нарушив одно из этих правил, вы должны ответить за это.
Но это было именно то, что он хотел сделать: нарушить одно из этих правил. Он хотел спросить ее, кто она.
Но посмеет ли он сделать это? Предположим, что он рискнет и спросит ее, а она убежит от него? Предположим, что она никогда не вернется в «Бабочку»? Как он найдет ее в этом огромном, растянувшемся во все стороны Лос-Анджелесе? У него даже не будет зацепки, с чего начать поиски.
Он чувствовал себя очень беспомощным. Он не привык к этому ощущению, оно даже злило его. Как человек, привыкший к контролю над ситуацией, он обижался на необходимость ждать звонка по телефону. Это его расстраивало и озадачивало. Все казалось шиворот-навыворот. Ничто не происходило согласно установленным правилам. Она попросит, чтобы ей дали его, он будет спешить, чтобы оказаться рядом с нею, они проведут день и вечер в абсолютной близости и любовных ласках, потом она исчезнет, а он останется с одной лишь памятью о том, что она испытала в его объятиях.
«Я скажу ей, что влюблен в нее», – подумал он.
Он остановился и обернулся, чтобы посмотреть на серый, сердитый океан. Одинокая чайка кружилась у него над головой. Она издала единственный звук и исчезла за крышами.
Он внезапно понял тщетность своего плана. Компаньоны «Бабочки» должны были говорить членам клуба то, что те хотели слышать. Это была часть фантазии. Если я скажу ей, что влюблен в нее, она будет думать, что это часть роли, которую я играю, что я произношу заученные реплики.
«А что, если?..»
Он пристально посмотрел на пирс, где несколько стариков и мексиканских детей расположились с удочками.
«А если она чувствует то же самое по отношению ко мне?»
Его сердце учащенно забилось. Неужели это возможно? В конце концов, она заказывала его много раз. Насколько он знал, она не встречалась с другими компаньонами. Неужели это правда? То, что она влюбилась в него?
Но как выяснить это? Как удостовериться? И как повести себя, чтобы не потерять ее навсегда?
Если я ошибаюсь…. Если я открою ей свои чувства, а она убежит…
Его плечи вдруг резко опустились. Безопасного решения проблемы не существовало. Он видел это теперь в металлическом океане и мелком песке, дрейфующем по пляжу. Темные облака бежали по небу со стороны Санта-Моники. Дети разобрали свой трамплин, а Сильвия закрывала свою палатку с гамбургерами. И он понял, что его заманили в ловушку, которой была загадка, не имеющая решения.
Все, что он мог сделать, наконец решил он, идя навстречу ветру назад, к своей машине, – ждать ее следующего звонка по телефону. И молиться, чтобы не наступил день, когда это произойдет в последний раз.
