Текст книги "Запрещенные слова. Том первый (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 31 страниц)
Глава вторая
Я приезжаю в офис немного раньше обычного. Часы на приборной панели показывают семь сорок. Парковка еще полупустая, только несколько машин топ-менеджеров стоят на привычных местах. Я выхожу из своей новенькой «Elyon Medusa», сжимая в руке бумажный стаканчик с американо. Сегодня мне точно потребуется больше кофе, чем обычно. Раза в два больше, чем обычно.
В холле тихо, слышно только, как сотрудница на ресепшене листает какие-то документы. Я прохожу к лифту, нажимаю кнопку. В голове прокручиваю список дел: подготовка к презентации нового генерального, последние корректировки кадровых отчетов, пересмотр бюджета на обучение сотрудников. Все под контролем, но я хочу убедиться еще раз.
На пятом этаже уже больше движения. Сотрудники отдела продаж пьют кофе, переговариваются, обсуждают выходные. Когда прохожу мимо, разговоры приглушаются, некоторые переглядываются – напряжение перед встречей с новым генеральным чувствуется в воздухе как гроза. Неудивительно. За последние три года это уже третий человек на этой должности. Два предыдущих не продержались и полутора лет, и ни один из них не оставил после себя ничего, кроме раздражения.
Как тут не вспомнить Виктора Громова, который пришел с громкими обещаниями «вывести компанию на новый уровень», а через восемь месяцев тихо уехал в столицу, оставив после себя хаос в отчетах и нелепую систему показателей эффективности, которая не работала ни в одном отделе. После него пришел Ермаков, специалист по «жесткому менеджменту» – в первый же месяц сократил персонал вдвое, но так и не смог объяснить, как справляться с увеличившимся объемом работы. Он продержался дольше – целый год, но его увольнение никого не удивило. И абсолютно точно – не расстроило.
Я захожу в свой кабинет. На столе аккуратно разложены документы, папка с отчетами по кадрам, список сотрудников, которые должны присутствовать на встрече. Все на месте. Ставлю кофе на стол, включаю ноутбук и быстро пролистываю почту. Никаких срочных сообщений, кроме одного от юристов: «Договор с партнерами подписан, изменения учтены». Хорошо.
В кабинет заглядывает моя ассистентка. Вид у нее загадочный.
– Доброе утро, Майя. Ну и как он тебе?! – Амина делает шаг внутрь, прикрывая за собой дверь.
– Кто?
– Новый генеральный директор!
– А он уже на плацу? – Еще раз бросаю взгляд на часы, чтобы убедиться, что сейчас еще нет и восьми, а рабочий день у нас начинается в восемь тридцать. Обычно, если это не какое-то важное мероприятие, как сегодня, самая ранняя ласточка в офисе «LuxDrive», не считая службы безопасности – это я.
– Майя, да он же в паре шагов всего от тебя был!
Я с каким-то опозданием соображаю, что парковка генерального действительно рядом с моей. Вроде бы там действительно стоял большой черный внедорожник, но мне почему-то даже в голову не пришло рассматривать его с лупой.
– В общем, – Амина подходит ближе и, не встречая в моем взгляде осуждения, занимает стул с другой стороны стола, – он… очень даже ничего!
Мне это уже не нравится. Я предпочла бы узнать, что наша «новая метла» под завязку напичкан гениальными идеями и способен на компромисс. Оба его предшественника были напрочь лишены этих добродетелей.
– Но тебе не понравится, – тут же добавляет Амина.
– Мне с ним детей не крестить.
– У него борода.
О боже.
Если спросить меня, какие мужчины мне нравится, то я сходу могу назвать не меньше десятка качеств – умные, вежливые, в меру настойчивые, но без фанатизма, амбициозные, открывающие дверь женщине. Я могу минут пять без заминок перечислять список качеств, но в плане внешности у меня только три табу – никакого заплывшего живота, неопрятных ногтей и, боже упасти, с бородой. Наверное, если бы у меня было времена разобрать эту странную прихоть, у нее нашлись бы какие-то уходящие глубоко в детство корни. Но мне в принципе все равно. Слава богу, в мире полно мужчин, которым для самовыражения брутальности достаточно трехдневной щетины.
– Это все? – бросаю короткий взгляд на Амину и снова переключаюсь на почту.
– О новом генеральном? Его зовут Владимир Эдуардович Резник. – Амина зачем-то понижает голос, хотя в кабинете только мы вдвоем. – Ходят слухи, что в столичном офисе он просто в клочья разнес пару отделов, которые, по его мнению, не приносили пользы компании.
Я поднимаю бровь. Так РЕзник или РезнИк?
– Интересно. Еще что-то? – показываю сдержанный интерес.
Амина не самая лучшая кандидатка на эту должность – уж я-то точно в этом разбираюсь. Но она наделена исключительным качеством каким-то образом узнавать и приносить мне в клювике самые свежие сплетни еще до того, как они превратятся в наш офисный «мейнстрим в курилке». Само собой, бОльшая часть этих сплетен просто бессмысленный белый шум, но иногда попадаются настоящие жемчужины, которые я обыгрываю себе во благо.
– Вроде бы он за дисциплину и эффективность, – продолжает Амина. – Жесткий, без сантиментов. В Elyon Motors один из менеджеров рассказывал, что его команда в прошлом году чуть ли не ночами работала, потому что Резник считает, что нормальный рабочий день – это как минимум двенадцать часов. Ну и сам он тоже трудоголик.
Я усмехаюсь и делаю глоток кофе.
– Отлично. Только корпоративного диктатора нам и не хватало.
Амина энергично кивает в знак согласия.
– У нас все готово? – бросаю взгляд на часы. Пытаюсь понять, нервничаю ли. Нет, спокойна и сконцентрирована, как всегда.
– Да. – Она бросает взгляд в планшет. – Презентация в одиннадцать. Зал уже подготовили, техника работает. Но люди нервничают.
– Ну, немного зуда в заднице нам всем не помешает, – я перевожу взгляд на окно, где за стеклом город покрывается первой позолотой нового дня. – Скоро узнаем, что нас ждет.
В конференц-зале царит нервное ожидание. Все топ-менеджеры и ключевые сотрудники LuxDrive уже на местах, тихо переговариваются, кто-то нервно листает телефон.
Я прохожу по длинному коридору между стульями, занимаю свое место между двумя другими «топами». Антон Костин, ответственный за логистику, привычно поворачивается ко мне всем корпусом и улыбается как будто у нас с ним пять минут времени на свиданиях вслепую.
– Вы во мне дыру протрёте, Антон, – смотрю строго перед собой, но позволяю мимолетную улыбку.
– Да я каждый раз на вас смотрю, Майя Валентиновна, и думаю, где, блин, мои тридцать пять!
Шутка в том, что на самом деле ему тридцать шесть и разница между нами всего четыре года. А еще он говорит это буквально в каждую нашу встречу, видимо считая себя чертовски остроумным.
– А может по кофею после работы? – Он использует перекрещенные колени в качестве «подставки» под локоть. – В двух кварталах такое место открыли – просто закачаешься.
На этот раз я все-таки удостаиваю его мимолетным взглядом, и снова смотрю строго перед собой.
– Это то, в которое вы Марину Сенцову из кадров водили, Антон Сергеевич?
Снова на него посматриваю, улыбаясь на этот раз уже с открытой издевкой.
– Это была исключительно деловая встреча! – врет и не краснеет.
– Антон Сергеевич, почему бы вам не подкатить ваши «фаберже» к кому-то менее… осведомленному о том, как вы проводите внеурочное время? Я все-таки занимаюсь персоналом, работаю с людьми и знать все обо всех – моя прямая обязанность.
– Майя Валентиновна, ну я же не виноват, что смотреть на вас у меня глаза…
Закончить он не успевает, потому что за нашими спинами из глубины зала раздается характерный звук открывшейся и захлопнувшейся двери. Головы присутствующих синхронно поворачиваются. Мне тоже хочется посмотреть, но я продолжаю смотреть перед собой.
Шаги приближаются.
По шагам о человеке можно тоже кое-что сказать. Один из предшественников Резника ходил очень быстро, как будто все время боялся куда-то опоздать – как потом оказалось, работал он точно так же. Был большим любителем сначала внедрить, а потом – искать голову, на Которую можно безнаказанно свалить последствия.
Новый «генерал» идет уверенно, энергично, но явно никуда не спешит. Я бы сказала, что его туфли отбивают вполне очевидное: «Я пришел – и все изменится».
Когда он проходит мимо, я непроизвольно с шумом втягиваю носом воздух.
Даже в этом огромном зале, невозможно не «поймать» этот сумасшедший острый перец, который как будто плавает в бокале выдержанного, безумно дорогого сорта виски. Мне кажется, это настолько… сексуально, что почти неприлично.
Смазано провожу ладонью возле носа, дохожу до запястья, вдыхаю собственный парфюм, чтобы хоть немного перебить аромат «о_боже_какой_мужчина!»
– Доброе утро, коллеги, – слышу его твердый, уверенный, резкий голос. – Резник. Владимир Эдуардович. Любить и жаловать себя не прошу – говорят, это задача со звездочкой.
Шутка, на которую зал реагирует гробовой тишиной
Я все-таки поднимаю голову.
Генеральный стоит всего в паре метров, но каким-то образом ему удается занять как будто все свободное пространство, которого там хватило бы еще на десять человек.
Сразу отмечаю, что темно-синий костюм на нем сидит идеально, сшит по последней моде. Из рукавов выглядывают белоснежные манжеты с лаконичными серебряными запонками. Он бросает короткий взгляд на часы – дорогой хронометр, больше чем годовая зарплата рядового сотрудника – потом смотрит на всех нас. Задерживает взгляд чуть больше, чем это может быть комфортно. И в его темных глазах нет ни капли дружелюбия.
Темные волосы лежат волосок к волоску.
Тонкий нос кажется слишком острым, но он как будто создан, чтобы подчеркивать его хищный образ.
Но, черт, борода у него и правда внушительная.
Не лопатой аки «финский лесоруб», но на ладонь ниже подбородка. Абсолютно ухоженная, идеальная, я бы сказала – «царь-борода». И, возможно, я бы даже пересмотрела свое мнение насчет этого на мой вкус совершенно лишенного сексуальности атрибута мужской внешности, но в эту секунду генеральный фиксирует взгляд на мне. Я чувствую желание одернуть пиджак, хотя он сидит точно так же идеально, как и тот, что на Резнике.
Ему лет сорок, вряд ли сильно больше.
Все его предшественники были старше пятидесяти.
И я спиной чувствую, что вся женская часть зала уже тянет к этому определенно выдающемуся экземпляру сильной половины человечества, свои грязные мыслишки.
Резник не тратит времени на любезности и не собирается устраивать вводную лекцию о командной работе и единстве. Он смотрит на аудиторию, словно командир, оценивающий состояние войска перед боем.
– Давайте сразу расставим точки над «i». LuxDrive – крупная и уважаемая компания, но в последнее время мы теряем позиции. На рынке появился сильный конкурент, и если мы не будем действовать жестче и умнее, нас обойдут.
Зал замирает. Такого вступления не ожидает никто. Вероятно, кроме меня, хотя даже после краткого разбора Амины, к такому даже я не была готова. «Генерал» нас этой парой фраз задорно отходил по щам, как зеленых.
– В прошлые годы было много ошибок, – продолжает рубить Резник. Не старается понравиться, не произносит дежурных фраз о том, какая замечательная команда здесь работает. Сразу обозначает проблему. – Отсутствие стратегии, неэффективные управленческие решения, слабый контроль. Мы стали медлительными, неэффективными и не готовы к конкуренции. Это неприемлемо. Это необходимо исправить. Я не обещаю, что будет легко, но если вы здесь, значит, готовы работать.
Некоторые сотрудники заметно напрягаются. Кто-то отводит глаза, кто-то начинает перебирать ручку в руках.
А я продолжаю внимательно за ним наблюдать, держа руки расслабленно сложенными на колене. Анализирую, пытаюсь понять, проговаривает ли он просто заготовленную пугалку или действительно с какой-то его колокольни наш рост настолько… посредственный. Я, конечно, в отчеты финансового отдела на заглядываю, но на планерках ничего о нашем упадническом положении точно не звучало. Хотя конкурент действительно появился. Но все это уже было в прошлом году, и еще пару лет назад – тоже. Я пришла в LuxDrive пять лет назад, можно сказать, что отношусь к старожилам. На моей памяти были времена и похуже, когда конкуренты не просто существовали в сферическом вакууме, но почти что дышали нам в затылок. Я сторонник трезвого взгляда на вещи, даже где-то слегка драматического, но больше всего в своей работе я не люблю панику и «всепропальщину».
Хотя, нужно отдать Резнику должное – паники после его мрачного прогноза в воздухе не наблюдается.
Резник продолжает говорить уверенно, четко, но не повышает голос – в этом нет необходимости. В каждом его слове и так есть вес, и он знает, что его слушают.
– С сегодняшнего дня компания меняется. Будет пересмотрена вся структура управления. Останутся только те, кто приносит реальную пользу. Разговоры о лояльности меня больше не интересуют – меня интересуют результаты. Кто не готов работать по-новому – может уйти сразу, без лишнего драматизма. – Позволяет себе усмешку, едва заметную, но злую и полностью лишенную тепла. – И без выходного пособия.
Вижу по лицам, что шутку никто не оценил, зато еще несколько человек нервно заерзали в креслах.
– Мы будем оптимизировать процессы, сокращать ненужные издержки и избавляться от балласта, – продолжает отповедь Резник. – Будут новые стандарты работы, и да, они будут жесткими. Но только в таком случае мы сможем выйти на новый уровень. И только в таком случае конкуренты сломают об нас зубы.
Я чувствую, как зал наполняется напряжением. Одни испуганы, другие – раздражены, третьи уже прикидывают, на чьей стороне лучше оказаться. Я ловлю несколько взглядов, скользящих в мою сторону, словно кто-то ожидает, что я отреагирую.
Но я молчу, продолжая наблюдать.
Резник продолжает говорить о планах. В его словах есть логика, пусть и жесткая. Он не дает пустых обещаний, не увлекается пафосом. Говорит коротко, по делу.
Вынуждена признать – это производит впечатление.
– После обеда я хочу встретиться с топ-менеджерами, – Резник бросает взгляд в первый ряд, но не смотрит на кого-то конкретно. – Готовьтесь. Будем разбирать ситуацию в деталях. Я так же жду от вас вопросы и предложения.
Ловлю себя на мысли, что пытаюсь прикинуть, каким будет мое с ним рабочее взаимодействие. Очевидно, этот мужик не терпит возражений, но и на любителя принимать «высокоэффективные» скоропалительные решения тоже не похож.
Производит впечатление человека на своем месте.
Это первое впечатление, но я привыкла ему доверять. Ничего подобного я не думала ни о разведшем болтологию Громове, ни об абсолютно непробиваемом Ермакове.
– На этом пока все, – заканчивает знакомство Резник. Кажется, самое короткое за все время, что я здесь работаю. – Если ко мне нет никаких вопросов.
Зал «отзывается» гробовой тишиной. Я бы очень удивилась, если бы у кого-то хватило смелости в принципе открыть рот.
Резника такое положение дел, как будто, полностью устраивает. Он кивает, давая понять, что собрание окончено, и без дальнейших церемоний выходит из зала. За ним – его заместитель и несколько человек из головного офиса, явно входящих в команду.
В зале мгновенно начинается оживленное обсуждение. Кто-то шепчется, кто-то уже строит теории, к чему приведет новая власть.
Остается понять, какую роль в этой игре предстоит сыграть мне.
Я, погруженная в свои мысли, выхожу из зала.
Замечаю Амину, ее вопросительный и слегка ошарашенный взгляд.
– Ну и ну… – наконец выдыхает она, когда я оказываюсь рядом. – Это что было?
– Новый порядок вещей, – стараюсь изобразить спокойную улыбку. – Дыши, Амина. Это всего лишь первый день.
– Да, но… Он же… Он такой… – Она запинается, не находя нужного слова. – Энергичный?
– Жесткий?
Так получается, что мы произносим слова в унисон.
Я хмыкаю. Да, пожалуй, энергичный и жесткий – это очень о нем.
– Он не кусается, – пытаюсь приободрить ее шуткой. – Ну, по крайней мере, пока.
Амина нервно хихикает, но все еще выглядит растерянной.
– Майя, думаешь, он правда будет делать все, что сказал?
– Думаю, он не просто будет делать, а уже начал. – Я киваю на группу сотрудников, напряженно обсуждающих услышанное. – Навел шороху. Чую, в ближайшее время куковать в офисе после «отбоя» буду не только я.
Оставив свою помощницу приходить в себя, направляюсь в сторону туалета, чтобы умыться и привести мысли в порядок. Захожу внутрь и тут же слышу голоса двух женщин у раковины. Так увлечены обсуждением Резника, что меня не видят почти в упор. Я делаю заметку, что обе – из бухгалтерии. Беру обеих «на карандаш». Понятное дело, что в большом коллективе чего только не обсуждают, но нужно же иметь совесть, а не полоскать трусы нового «генерала» в наглую посреди бела дня. Если когда-то встанет вопрос прополки кадров – эти две кумушки будут первыми на вылет со своими «желтыми карточками».
– Ты часы его видела? Они стоят как моя квартира! – говорит первая, прищелкивая языком.
– Я вообще не на часы смотрела, если честно, – смеется вторая. – Просто тупо пялилась. Красивый мужик. Такой…
– Бодрящий? – подсказывает первая.
– Да уж. Я думала, привезут нам старого брюзгу из которого песок сыпется, а выписали целого племенного быка. Ну, ты понимаешь.
– Удои слюней теперь точно повысятся.
– Не завидую тем, кто будет с ним работать. Хотя почти жалею, что мне на моей должности «отчет генералу» на коврике в его кабинете точно не светит. Но, боже, какой мужчина…
Мне надоедает слушать этот переходящий все грани разумного женский трёп, и я, обозначив свое присутствие покашливанием, заканчиваю сразу за обеих:
– Что-то мне подсказывает, что Владимир Эдуардович вряд ли оценит, что две его подчиненных, вместо обсуждения рабочих моментов, обсуждают содержимое его кошелька.
Обе моментально кудахчут извинения и их сдувает из туалета меньше, чем за секунду.
После обеда я возвращаюсь в конференц-зал, где уже собираются топ-менеджеры. Народ напряженный: кто-то перебрасывается короткими фразами, кто-то молча просматривает документы, другие просто сидят, скрестив руки. На часах четырнадцать ноль ноль, и Резник появляется ровно в назначенное время.
Уверенно заходит в зал, кивает, не теряя ни секунды, и сразу переходит к делу:
– Добрый день. Надеюсь, вы все хорошо пообедали, потому что теперь нам предстоит более сложная пища для переваривания.
Некоторые нервно хмыкают. Он проходит вдоль стола, оглядывая присутствующих.
Я на секунду задерживаю дыхание, чтобы его парфюм не спутал все мои планы воевать за свой кусок работы до победного.
– Давайте сразу к сути. Я потратил последние недели, изучая отчеты, анализируя работу компании, и вот что я вижу: конкурент наступает нам на пятки. Нужно переходить от обороны к нападению, иначе потерям кусок рынка.
Напряжение в зале растет. Он делает паузу и затем продолжает, переходя к конкретике.
– Антон Сергеевич, – первым под раздачу попадает Громову, – ваши показатели по доставке машин дилерам оставляют желать лучшего. В прошлом квартале средний срок поставки увеличился на четыре дня. Это недопустимо. Что вы можете сказать по этому поводу?
Громов нервно поправляет галстук.
– У нас возникли трудности с поставщиками…
– У всех возникают трудности, – перебивает Резник. – Вопрос в том, как вы их решаете. И пока я вижу, что никак. К следующей неделе жду конкретные шаги по оптимизации сроков.
Громов кивает, не рискуя возразить.
Резник переводит взгляд на Костина, директора по продажам.
– Господин Костин, вы наверняка в курсе, что показатели по премиальным моделям упали на пятнадцать процентов за квартал?
– Да, но это связано с…
– Это связано с тем, что у конкурентов более агрессивная маркетинговая стратегия, а у нас – топтание на месте. Какие шаги предпринимаете?
Костин запинается. Точнее. Он выглядит как полностью провалившее краш-тест авто.
– Мы разрабатываем…
– У вас есть две недели, чтобы положить мне на стол новый план. В противном случае, придется искать того, что будет готов предоставить работающий план.
Некоторые переглядываются. Похоже, он действительно настроен серьезно.
Наконец, он переводит взгляд на меня.
– Майя Валентиновна?
Я внутренне собираюсь.
– В кадровой политике тоже необходимы изменения. Я планирую внедрение новых принципов работы с персоналом. В частности, пересмотр системы мотивации, новую систему адаптации сотрудников и более жесткие критерии отбора.
Я напрягаюсь. Резник заходит на мою территорию. Причем так быстро и нагло, что на этом фоне замашки его предшественников начинают выглядеть как детские шалости.
– Мы уже используем проверенные методы… – пытаюсь ответить.
– … которые не работают в текущих условиях. – Резник перебивает меня так ж безапелляционно, как и предыдущих. – Я уверен, что вы профессионал, и поэтому надеюсь, примете эти изменения как вызов, а не как угрозу.
Не в моих правилах нарушать субординацию, но мне не нравится, что этот важный индюк никому из нас даже слова не дал вставить. Какого черта? Он точно такой же наемный сотрудник как и я, только с более солидной заплатой. Однако это не дает ему право чихвостить нас как малых детей.
– Разве корпоративная этика предполагает войну между нами? – вставляю реплику. – Общая лодка, одно дело… Вы что-то такое говорили утром, Владимир Эдуардович.
Головы моих коллег поворачиваются ко мне. На их лицах читается одновременно и непонимание, и сочувствие.
Резник тоже поднимает голову. Скользит по мне взглядом сверху вниз.
От лица по шее, ниже, по ногам, которые я элегантно заложила на бок.
Возвращается к лицу.
Изучает его хватким пристальным взглядом насквозь.
Выдержать его достаточно трудно, но у меня получается.
– Майя Валентиновна, не в моих правилах воевать с женщинами.
– Я не женщина, я – директор по персоналу.
«И если бы ты меньше пялился на мои ноги, то обратил бы внимание на этот маленький факт».
Но вслух, по понятным причинам, ничего не произношу.
Венка на его виске нервно дергается.
Что такое, Потрошитель, в твоем мире женщины существуют только чтобы исполнять команду «фас»?
Он делает небольшую паузу, оглядывая всех.
– На этом пока все. В течение недели жду от каждого инициативу по исправлению ошибок. Собрание окончено.
Он встает, давая понять, что все свободны.
Я задерживаюсь в кабинете дольше остальных. Собрание закончилось, но ощущение беспокойства не проходит. Нужно поговорить с Резником. Возможно, это не лучшая идея, но если он всерьез собирается влезать в мою зону ответственности, лучше сразу застолбить границы.
Резник стоит у окна, просматривая какие-то документы.
Меня он даже не замечает, а я все равно непроизвольно разглядываю его лицо, прикидывая, что там у него под этим «богатством». При всей моей не любви к кустистому доказательству мужественности, некоторые мужчины без бороды похожи на маленьких дрожащих собачек – обнять и плакать.
Проходит минута, две. Резник заглядывает в телефон.
Понимаю, что если никак не обозначу свое присутствие – он меня попросту не заместит.
Или просто намеренно игнорит, после моей «цыганочки с выходом» без одобрения?
Откашливаюсь в кулак.
Генеральный, наконец, бросает на меня еще один взгляд, на этот раз не опускающийся ниже губ, ухмыляется.
– Все сбежали, а вы остались. Уважаю смелость.
– Я не сбежала, потому что мне есть что сказать, – отвечаю я, стараясь держаться уверенно.
Он жестом предлагает сесть, но я остаюсь стоять. Если честно, меня немного раздражает его странная манера «повелевать», но я профи, поэтому мои истинные чувства не выдает абсолютно ничего.
– Значит, хотите поговорить о кадрах? – Резник откладывает бумаги и полностью поворачивается ко мне. – Догадывался, что вы не останетесь в стороне.
«Какая прозорливость», – отвечаю мысленно, сцеживая в это ехидство всю желчь.
Чтобы ее точно не осталось в голосе.
– Владимир Эдуардович, вы предложили перестроить кадровую политику. Я не против перемен, если они обоснованы. Но ваш предшественник уже пытался сделать что-то подобное. Итог: ценные кадры ушли, работать стало некому, пришлось срочно искать замену. Потратили время и деньги. И ради чего? Ради того, чтобы через полгода вернуть все обратно.
Резник слушает меня внимательно, но в его взгляде сквозит легкая усмешка.
– Майя Валентиновна, вы пытаетесь убедить меня, что проблемы у кого-то другого, а именно у вас все работает идеально?
– Нет. Я хочу сказать, что необдуманные реформы могут обойтись слишком дорого. Ровно о том же самом я предупреждала вашего предшественника.
– Он, я так понимаю, не послушался? – А вот это звучит как издевка. Генеральный делает шаг ко мне, сокращая дистанцию. Чертовски сильно ее сокращая для моих бедных обонятельных рецепторов, почему-то слишком остро реагирующих на его «чили в стакане виски». – Майя Валентиновна, я уже изучил ситуацию. Ваш отдел работает хорошо, но мог бы работать лучше. Я видел статистику по текучке кадров. За последние два года вы потеряли нескольких сильных специалистов.
– Мы потеряли их не потому, что плохо работали, а потому что предыдущий генеральный директор создавал невыносимые условия, – парирую я. – Ермаков давил на всех, не оставлял выбора. Люди не выдерживали и уходили. Хотите героически повторить его путь, Владимир Эдуардович?
Резник усмехается:
– Нет. Я хочу сделать так, чтобы мы сохранили каждого ценного сотрудника. Но это не означает, что они – священные коровы и могут без дела протирать штаны. Все работают на общее дело.
Я прищуриваюсь, пытаясь понять, насколько он серьезен. Этот человек явно привык к тому, что его слово – закон в бесконечной степени. И абсолютно точно не любит, когда ему возражают.
Умница, Майя, ты умудрилась потоптаться сразу по всем его табу.
– Похоже, работать в одной команде нам будет непросто, – замечаю я.
– Это точно, – он улыбается уголками губ, но взгляд, сфокусированный на моем лице, остается резким. – Но если бы мне были нужны покладистые люди, я бы нанял других.
Его фраза звучит почти как предупреждение.
– Тогда остается выяснить, насколько мы совместимы. – Я прикусываю язык, только через секунду соображая, насколько недвусмысленно прозвучала это вполне понятная и уместная фраза. – В работе, конечно.
– Само собой, – хмыкает Резник. Готова поспорить, он только что записал себе одно победное очко в нашей первой перепалке.
Прежде чем ответить и вновь взять документы со стола, смотрит на меня долго и пристально. Когда, наконец, «отпускает», я испытываю некоторое облегчение от прервавшегося зрительного контакта.
– Узнаем в ближайшее время, Майя Валентиновна, насколько вы игрок в моей команде. Свободны. – Последнее бросает уже как будто откровенно посылает.
– Обычно, прежде чем выпроводить человека из кабинета, спрашивают, не осталось ли у него больше вопросов, – не могу смолчать, хотя мысленно уже ругаю себя за переизбыток резких слов. – Банальная вежливость.
– Я не трачу время на банальности.
Это я как раз уже успела понять.
Хорошо, пусть будет ноль один в его пользу. Буду считать это разведкой боем, сделаю выводы и учту на будущее.
Разворачиваюсь, иду до двери, но голос Резника останавливает меня в ту минуту, когда я уже кладу ладонь на ручку.
– Может быть, у вас еще есть вопросы ко мне, Майя Валентиновна?
Я спиной чувствую выраженную на его губах иронию.
Мысленно обзываю козлом.
И выхожу, не сказав ни слова и даже не оглянувшись.
