Текст книги "Запрещенные слова. Том первый (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 31 страниц)

– Лицо знакомое… – бормочет подруга.

«Это потому что оно очень красивое и сразу напоминает всех голивудских красавчиков», – про себя отвечаю я.

– Блин, реально как будто где-то уже его видела.

Останавливается напротив меня.

Мы пересматриваемся. Я мысленно скрещиваю пальцы. Только бы она сейчас не вспомнила ничего такого. Понятия не имею, правда, где бы они могли сталкиваться. Машины у Натки нет. Одно время Натка много времени сидела в разных «тиндерах» – может там? Но я с трудом представляю себе Дубровского в поисках пары на сайтах знакомств. Ему для этого не нужны лишние телодвижения, даже пальцами – с его внешними данными может подцепить любую просто на улице. На работе? Наташа за последних пару лет сменила несколько мест.

– Ладно, – подруга машет рукой, – просто показалось.

Я благодарна, что она не озвучивает очевидные выводы – красавчик, горячий, «высоченный_как_ты_любишь».

– Майка, приходи к нам на Новый год, – еще раз, точно не меньше чем в сотый, предлагает Натка. – Коля фейерверки купил, во-о-о-о-от такую коробку.

И мне честно – ужасно хочется согласиться.

До встречи с Дубровским мысль о том, что этот Новый год я проведу в своей квартире сама, в гордом одиночестве, меня практически не смущала. Я даже список фильмов накатала, которые буду смотреть. У меня в холодильнике стейк форели лежит на завтра в духовку – хотела запечь с базиликом и желтыми черри. А сейчас от одной мысли самой торчать три дня в пустых стенах – тошно.

Но у Натки – Коля. И у них все как будто клеится. Правильно, как у нормальных людей. Моя скучная физиономия за их первым новогодним столом ей точно не нужна.

– Наташ, да я спать планирую, какие фейерверки, – напускаю вид, как будто валяться в постели под обратный отсчет до полуночи – верх блаженства для любого живого существа. – Скинешь мне лучше видео фейерверков.

Она, конечно, все понимает.

Но не настаивает.

На прощанье договариваемся созвониться первого и сходить на пиццу.

Я спускаюсь со ступеней, ныряю в ряд машин уже на полностью забитой парковке.

Машинально, с опозданием соображая, что делаю, высматриваю «Патриот» Дубровского.

И джип, внезапно, оказывается прямо у меня перед носом. И брюнетка – рядом с ним. Как собственница, облокотившись на капот. Внутри меня вдруг оживает злая сучка. Я же могу просто вот так тут стоять, подождать, пока выйдет этот татуированный адреналинщик, а потом подойти и при ней сказать: «А знаешь, Слава, я пойду с тобой на свидание, в цирк!»

На мгновение эта идея кажется мне абсолютно нормальной. Она похожа на мое заслуженное право напоследок вмазать ему так же сильно, как он вмазал мне. Но потом отпускает, откатывает до моего вполне искреннего: «Я правда не держу на тебя зла».

Не держу.

И забыть его правда хочется.

Я сажусь в свою маленькую «Медузу» и потихоньку еду домой.

Свет в квартире не включаю – почему-то хочется темноты, кофе и сидеть на подоконнике, усыпляя одну за другой все идиотские мысли. И ни о чем не думать – тоже хочется.

Понятия не имею, сколько я вот так сижу, но когда загорается экран телефона, глаза немного режет от внезапного света. Я ловлю себя на мысли, что в эту первую секунду моя рука не дергается, а спокойно продолжает сжимать чашку. И еще в душе уже не бьется: «Шершень?» Я знала, что он больше не будет мне писать еще на следующий день, но как дура носилась с надеждой, даже когда она превратилась в непосильную ношу. И все же, именно сейчас отчетливо понимаю, что больше не буду ждать его сообщений. Могу даже всю нашу переписку удалить вместе со всеми фото и видео – и рука у меня не дрогнет. Но это… Не знаю. Смешно что ли, и очень по-детски.

Я беру телефон, практически уверенная, что это – Сашка. Тридцатого вечером во всей этой предновогодней суете обо мне может вспомнить только он. Даже если у него какой-то длинный рейс и на праздники он будет где-то в Токио.

Но это сообщение от Резника.

Потрошитель: У тебя есть планы на Новогодние праздники?

Я выключаю экран, кладу телефон на колени и откидываю голову на стену.

Вспоминаю его слова о том, что он ждет от меня какой-то знак. Любой намек. И что мы оба что-то чувствуем.

Возможно, если бы я не споткнулась об Дубровского.

Возможно, взрослый, стабильный и крепко стоящий на ногах мужчина на девять лет старше меня – это как раз то, что мне нужно, чтобы заземлиться? Может, меня к татуированному красавчику со штангой в языке тянул самый банальный кризис среднего возраста? Говорят, у женщин он начинается как раз после тридцати. И если мы с Резником будем в достаточной мере осторожными – это не помешает совмещать приятное и полезное?

Еще раз читаю его сообщение. Я не дура и прекрасно понимаю, к чему этот вопрос. Мой генеральный хочет предложить свою компанию. Возможно, приедет ко мне, если я предложу такой вариант, возможно – повезет меня в свою столичную квартиру.

Я пытаюсь поймать в себе какое-то острое отрицание, но ловлю только «я не хочу быть одна на эти долбаные праздники».

Ты никогда не узнаешь, что из этого может получится, если даже не попробуешь.

Все и так уже летит к черту, какая разница, если полетит еще быстрее? А может, не к черту, а к счастью?

Пока я размышляю, Резник присылает следующее: «Я слишком резкий?»

Улыбаюсь. Мне всегда нравились берущие за рога мужчины. То, что я обожглась на одном из них – не повод ставить крест на остальных.

Я: Тебя фамилия обязывает, Владимир Эдуардович.

Я: Если хочешь предложить свою компанию на праздники – я не против.

Потрошитель: Как насчет махнуть в Швейцарию, Майя?

Я: Звучит как хороший план, Вова:)

Глава шестнадцатая

Тридцать первого в пять десять утра я сажусь в такси и еду в аэропорт.

Потому что в семь тридцать вылет в Женеву.

Мы с Резником договорились, что будет лучше, если в аэропорт я приеду сама, а не он заберет меня с водителем. Для конспирации. Господи.

Я смотрю на залитое дождем – да, тридцать первого декабря! – в боковое стекло и пытаюсь выцарапать в себе какие-то угрызения совести или хотя бы тонкий голос разума. Хоть что-то, что остановит меня в моменте. Любая зацепка, чтобы открыть рот и сказать водителю разворачиваться обратно до дома. Я даже уверена, что если напишу Резнику «отбой, я передумала» – на моей карьере и наших дальнейших рабочих контактах это никак не скажется.

Но мне хочется этот маленький отпуск.

Хочется с ним.

Под ненавязчивый мотив какой-то старенькой американской попсы по радио, снова и снова себя песочу. Угадываю, сколько во мне решительности, чтобы идти дальше.

А я вообще готова к «дальше»?

До двух ночи мы обсуждали детали поездки.

Сначала в сообщениях, а потом он просто набрал меня и сказал, что так будет проще.

И сухой, какой-то слишком формальный разговор постепенно перерос в что-то, что может существовать между людьми, собирающимися провести совместный отпуск в одном шале.

Правда, всего несколько дней, потому что вылет обратно у нас второго вечером.

Я, конечно, прекрасно отдаю себе отчет, что у нас будет… все.

Мне тридцать три через несколько недель, ему – сорок два. Мы слишком взрослые люди, чтобы играть в «секс только на третьем свидании». Хотя формально в том домике с видом на озеро, который Вова снял на все три дня, две спальни с собственными душевыми и гардеробными. И на мою просьбу не форсировать, он совершенно спокойно сказал, что никуда и ни с чем не будет меня торопить.

Вова, блин.

Я трогаю его имя кончиком языка, отчаянно пытаясь привыкнуть. Но даю себе разрешение основную часть времени называть пока просто Резником.

В аэропорту мы встречаемся уже у зоны регистрации.

Я сразу замечаю его в толпе. Наверное потому что вокруг моего генерального существует какое-то особенное поле, наделяющее его способностью всегда и везде быть на виду. Сегодня он в джинсах – и даже с модными потертостями, что меня слегка приятно шокирует – и белом свитере плотной вязки, под которым легко угадывается развитая мускулатура. Хотя даже пиджак не в состоянии скрыть отличную физическую форму этого «тяжеловоза». Куртку держит на сгибе локтя, на плече – обычная дорожная сумка.

Замечает меня – и энергичным шагом идет навстречу.

Я слегка тушуюсь, когда кажется, что с размаху налетит с поцелуем, к которому в данную минуту я совершенно точно не готова. Но он просто становится рядом. Забирает из моих рук сумку, давая мне в обмен забрать его куртку.

– Привет. – Улыбается. – Я боялся, что ты в последний момент передумаешь.

Лицо у него такое, что сразу становится ясно – мы оба слегка в шоке. И это подбадривает.

Ну, типа, мы в одной лодке.

– У меня были такие мысли, – признаюсь от всей души.

– Ты же приехала не для того, чтобы сказать об этом мне в лицо? – Резник моргает, слегка обескураженный.

И как раз это расслабляет меня окончательно.

Настолько, что я рискую подойти ближе, буквально так, чтобы касаться грудью его груди – широкой и горячей, как печка.

– Нет, не для этого.

У нас перед рейсом совсем нет времени. И хоть я терпеть не могу вот такие быстрые спонтанные сборы и поездки буквально «очертя голову», сейчас это как раз то, что нужно. Потому что времени на разговоры просто нет.

И выдыхаем только в удобных креслах бизнес-класса уже в самолете.

– Мы летим? – спрашиваю немного подрагивающим после бешеной скачки голосом.

– Летим, – успокаивает Резник. Секунду медлит. Но потом все-таки кладет свою ладонь поверх моих пальцев, которыми я вцепилась в подлокотник. Сжимает совсем немного, как будто успокаивает. – Ты боишься летать?

– Нет. Просто я первый раз лечу… вот так.

– Майя, расслабься, хорошо? И перестань думать о работе. Видишь? – дергает себя за воротник свитера. – Даже я пиджак снял.

Это немного расслабляет, потому что и правда намекает на нерабочий тон нашей встречи.

Хотя, куда уж более не рабочий, если мы летим в другую страну, чтобы провести вместе праздники?

– Я сделала сводку и… – вдруг вырывается из моего рта, когда самолет набирает высоту.

– Никакой работы, – перебивает Резник.

А меня вдруг прямо потряхивает, как будто к телу подключили напряжение и пустили ток. Хочется схватить себя за колени и прижать ноги сильнее к полу – столь очевидно они отстукиваю об пол рваный ритм.

– Майя.

Я чувствую мужские пальцы у себя на затылке. Ладонь легко, но настойчиво разворачивает мою голову. Лицо Резника появляется прямо перед самым носом: слегка нахмуренное, но с глазами такими темными, каких я не видела никогда. Он секунду медлит, как будто дает мне возможность сказать «нет» или просто отвернуться – несмотря на хватку, я не чувствую себя скованной. Выбор у меня точно есть, но прямо сейчас, мне почему-то не хочется принимать никаких решений.

Хочется быть девочкой-девочкой.

Отдать руль от ситуации тому, кто рулить точно умеет.

Поэтому я просто приоткрываю губы, когда за секунду до поцелуя понимаю – мой генеральный собирается это сделать.

Он притрагивается к моим губам своими. Как будто пробует – осторожно, стараясь не колоть кожу щетинистым подбородком.

Нажим на моем затылке становится сильнее.

Губы давят более ощутимо.

Я выдыхаю, поднимаю руку, чтобы притронуться к его запястью.

Губы Резника открывают мои – теперь уже настойчиво, не оставляя выбора. Пальцы держат затылок крепко, как будто вот теперь бежать, даже если бы я вдруг захотела, уже поздно.

Но я не хочу.

Позволяю его дыханию проникнуть мне в рот.

Позволяю себе вдохнуть вкус этого мужчины, попробовать и осознать, что он мне нравится.

Мы замираем как-то как по команде.

Отрываемся друг от друга, но Резник все равно держит меня так близко, что я могу рассмотреть паутину морщинок в уголках его глаз. И что зрачки в этих глазах стали огромными, как черные дыры, и так ему очень идет – когда под налетом энергичного делового перца вдруг обнаруживается страстный нетерпеливый мужик.

А то, что ему не терпится, я замечаю слегка скошенным вниз взглядом.

Пытаюсь поймать в себе нотки смущения, потому что выпуклость под джинсами – это наш первый интимный момент. Но мне почему-то ужасно приятно.

– Вот же… черт, блядь… – Резник откашливается, так что последнее матерное слово я скорее ощущаю, чем слышу. Перехватывает мою голову второй ладонью, чмокает в губы, вдавливая свои уже без особой нежности. – Прости, Майя.

Он не выглядит смущенным, но старается быть внимательным и сгладить, как ему кажется, острые углы. А мне почему-то совсем не хочется ничего сглаживать, потому что все просто хорошо.

– Знаешь, – придаю своему тону нотки загадочности, – я где-то читала, что если после поцелуя мужчине не нужно поправить ширинку, то это определенно не та самая женщина. Так что… спасибо за комплимент, Владимир Эдуардович.

Мы синхронно начинаем кривить губы от сдерживаемого смеха. Каким-то образом несколько секунд нам это даже удается, но потом все-таки хохочем, растворяя в этом смехе остатки неловкости.

– Взлетели, – Резник кивает на иллюминатор у меня за спиной.

Я счастливо закатываю глаза, потому что, хоть летать не боюсь, но в моменте набора высоты и посадки всегда немного нервничаю.

***

Наш перелет длится пару часов, которые я дремлю на плече у Вовы.

Называть его так, даже мысленно, кажется таким же подвигом, как подъем на Эверест.

Вова. Во-ва… Щупаю имя языком, пытаясь понять, сколько времени мне потребуется, прежде чем это войдет в привычку. О работе и о том, что будет после поездки думать просто не хочу. Вспоминаю слова матери о том, что я до сих пор одинока потому что у меня в голове только «планы, карьера и деньги». Что мои мысли отпугивают от меня мужчин. Возможно, этот один из тех немногих случаев, когда она действительно оказывается права.

Ничего страшного не будет.

А если вдруг мне «повезло» вляпаться в тот самый пресловутый один процент, я всегда могу попроситься на место Гречко и начать жизнь заново на новом месте. Подальше от всех моих проблем.

Странное чувство. Я бы не хотела так круто менять свою жизнь, но и привычной, как раньше, паники из-за такого возможного развития событий, во мне тоже больше нет.

Мы приземляемся в Женеве мягко, но с легким толчком в момент касания шасси с землей. Открываю глаза и вижу, что Резник уже смотрит на меня, явно ожидая реакции. Я хмыкаю, потягиваюсь и медленно выпрямляюсь в кресле.

– Добро пожаловать в Швейцарию, Майя, – негромко говорит он.

– До сих пор не могу поверить, если честно, – бормочу, моргаю, пытаясь окончательно проснуться.

Его рука все еще лежит на моих пальцах. Кажется, он сам об этом не задумывается, но от теплого прикосновения становится чуть уютнее. Спешить убирать руку я не хочу, но все же осторожно извлекаю свои пальцы из-под его ладони, делая вид, что просто потягиваюсь.

Проходим паспортный контроль быстро. Я намеренно не брала багаж, со мной только ручная кладь в рамках того, что можно взять в салон. В маленькой спортивной сумке самый минимум необходимых на пару дней вещей. Судя по сумке Резника – у него такой же подход к делу.

Выходим на улицу, и меня тут же окутывает прохладный альпийский воздух – чистый, прозрачный, пахнущий снегом. Совсем не так, как пахнет снег дома – здесь этот запах как будто даже в воздухе потрескивает и легонько звенит.

– Такси? – спрашиваю я, озираясь.

– Такси, – кивает Вова, забирая мою сумку.

Легко коснувшись моей спины, направляет к стоянке.

Первая точка маршрута – сервис аренды автомобилей, и по дороге Резник рассказывает про удобство швейцарского сервиса, про скорость обслуживания и уровень комфорта. Я слушаю с интересом и одновременным разглядыванием города за окном. Вокруг аккуратные здания, вывески магазинов, идеально чистые улицы – все такое европейское, размеренное, словно другая реальность.

– Ты любишь такие поездки? – вдруг спрашиваю я. Вспоминаю, что пока мы половину ночи по телефону планировали эту поездку, Резник признался, что ничего такого до моего сообщения у него и в мыслях не было. Но очень хотелось вывезти меня за пределы плоскости, в которой я не буду дергаться от каждого взгляда.

Но по некоторым фразам из его рассказа сейчас, понимаю, что здесь он явно не впервые. И поездки заграницу для него вполне обыденная вещь. А я, хоть и успела побывать в Европе и на парочке тропических островов, до сих пор воспринимаю настороженно все эти перелеты в незнакомые географии.

– Спонтанные? Да, – усмехается он. – Не люблю долгие сборы.

– А я люблю начинать собираться за неделю, – признаюсь. – Когда галопом – жутко нервничаю.

В пункте аренды машин все проходит быстро. Резник выбирает внедорожник – надежный, устойчивый, удобный для загородных поездок. Я молча наблюдаю за тем, как он оформляет документы, подмечая детали: уверенные движения, спокойный, ровный голос, легкая улыбка, когда он что-то говорит менеджеру. Он здесь ровно такой же, как и в офисе, чуть менее формальный, но с узнаваемыми повадками.

– Все, мы со своими «колесами», – становится рядом и довольно улыбается, как будто добыл тушу мамонта.

Полчаса идеального английского – и мы с машиной.

Вспоминаю нашу с Наткой и Юлей поездку в Берлин, и тогда на аренду авто ушло, страшно сказать, несколько часов. Хотя мы вроде как не тупые.

Хорошо, что в этот раз мне не нужно ни о чем думать.

Факт того, что можно расслабиться и получать удовольствие – невероятно подкупает. А следом за ним – предложение Резника заехать куда-то позавтракать, потому что впереди у нас почти двухчасовая поездка до Веве. Я толком не ужинала – после встречи с Дубровским просто кусок в горло не лез, потом есть не хотелось уже из-за разговоров с Резником. Так что перспективу завтрака мой желудок встречает одобрительным рыком еще до того, как я озвучу согласие словами.

Из панорамных окон кафе с красивым французским названием “Le Jardin du Lac” открывается невероятный вид на Женевское озеро. Внутри все тоже очень уютно и с ненавязчивым шиком – деревянные столики, мягкие удобные кресла, подвесные стеклянный лампы. Все в стиле «рустик», но с тонким намеком на модерн. Я с трудом держусь, чтобы не достать телефон и не превратиться в одного из тех смешных туристов, которые фотографируют все подряд и вызывают снисходительные улыбки у местных.

Мы занимаем столик у окна – с таким видом на воду, что даже странно, почему он до сих пор свободен.

– Что будешь? – Резник бросает на меня вопросительный взгляд поверх меню.

– Что-то легкое. Может, омлет с трюфелем? – Я бегло просматриваю список блюд, но он уже перехватывает инициативу и делает заказ за нас обоих.

Пока ждем еду, я замечаю, что его плечи, наконец, слегка расслабились, а во взгляде появилось что-то менее рабочее. Сейчас уже точно не такой, как в офисе. Хотя я слышала, что в кармане его джинсов пару раз сигналили телефон. Резни его просто игнорирует.

– Ну и часто ты так делаешь? – спрашиваю без раздражения, но с любопытством, когда официант приносит наш завтрак. Те самые омлеты с трюфелем и гречневые панкейки с кленовым сиропом и йогуртом.

– Что именно?

– Решаешь за людей. Заказываешь еду, например. – Киваю на свою тарелку. И быстро добавляю: – Если что – я бы все равно заказала то же самое. Но просто интересно.

На то, что его хоть как-то задела моя прямота, не указывает вообще ничего.

– Это привычка, – Вова только улыбается с намеком на извинение. – Согласен, дурная.

– Я уже не ваша подчиненная, Владимир Эдуардович, – позволяю себе еще немного пошутить.

– Не представляешь, как я этому рад. – Теперь он смотрит на меня снова пристально. Примерно несколько долгих мгновений, а потом как бы невзначай, так, чтобы видела только я, свешивает руку со стола и смазано поправляет ширинку.

Я почему-то даже не краснею, отвечая на его бессловесный намек таким же бессловесным взглядом а ля «ну ладно-ладно, самец!»

Пока завтракаем – омлет какой-то невероятно воздушный и вкусный! – Резник рассказывает историю, как в свой прошлый приезд сюда машина начала вилять на заснеженном горном серпантине и что ему пришлось включить классическую музыку, чтобы собраться и вырулить из заноса.

– Моцарт – и ты? – Не могу сдержать слишком громкое удивление. – Серьезно?!

– Абсолютно. Классическая музыка помогает держать ритм. – Его взгляд сползает на мои губы, многозначительно их «трогает». – Во многих вещах.

Я подсознательно ловлю себя на попытках все же выковырять то самое пресловутое смущение. Обстоятельства его просто выпрашивают. Но… ничего. Меня немного перекачало когда проходили регистрацию на рейс, разок тряхнуло в самолете. Но потом и до сих пор – спокойно. Ничто не «делает мне нервы».

Так что прямо сейчас я даю себе обещание больше не копаться в своей рефлексии на тему «а точно ли все хорошо?». Этот мужчина совершенно точно не оставит меня головой в полутемной пустой квартире.

Когда мы примерно через полчаса выезжаем из Женевы, пейзаж за окном начинает меняться. Городские улицы уступают место просторным трассам, с одной стороны которых раскидываются озера, а с другой поднимаются покрытые снегом горы. Я делаю пару коротких видео из бокового окна внедорожника.

– Это просто для себя, – поясняю в ответ на его заинтересованный взгляд. – Выкладывать в мир не буду.

– А у тебя есть какая-то страница, где ты ведешь заметки о жизни?

Я, после небольшой задержки, киваю.

Резник просит сбросить ссылку в сообщении.

Отправляю, не очень понимая, зачем ему это нужно.

Он, продолжая рулить одной рукой, берет телефон. Через минуту мне прилетает оповещение о новом подписчике. Я захожу, чтобы проверить, но меня почему-то сначала бросает в переписку с Шершнем. Всего на секунду или даже меньше, но я успеваю прочитать: «Ты меня теперь никогда не простишь?».

Я моргаю, потому что теперь перед глазами уже список новых подписчиков. И в самом верху – executive_ve. На аватарке – профиль Резника, сидящего в кресле. Лицо видно только чуть выше линии подбородка. Очевидно, что это снимок с какой-то профессиональной фотосессии. На автопилоте нажимаю кнопку «принять запрос в друзья».

В голове колотится идиотская мысль, что у меня из-за отсутствия нормального сна начались галлюцинации. Месяц прошел. Целый проклятый месяц, на который Шершень пропал вообще без всяких объяснений, а теперь вот так запросто появляется и спрашивает, прощу ли я его за этот игнор?

Перехожу в профиль Резника. Он с «замочком», но теперь для меня открыт.

У него там тишь да гладь – ничегошеньки. Ни одной фоточки. Скромный список подписок – достаточно всего пару раз провести пальцем по экрану, чтобы долистать до конца. В основном какие-то каналы о бизнесе, аналитике, премиальных авто. Несколько страниц с ресторанами и магазинами часов. Есть и личные аккаунты, но все – мужские. Женщин нет.

«Я ему никогда, блин, не отвечу!» – орет с надрывом мой внутренний голос. Не про Резника – про совсем другой контакт.

– Не думала, что у тебя в принципе существует страница, – говорю немного сбитым голосом.

– Страница – это слишком громко сказано, – хмыкает он. – Просто иногда я тоже люблю потупить в телефон.

Очень непривычно слышать такие словечки в его исполнении.

Я переключаюсь на телефон, чтобы проверить, что не схожу с ума.

Шершень действительно написал именно это. Слово в слово – мое воображение ни буквы не дорисовало. Написал вчера глубокой ночью, примерно в то время, когда я вовсю болтала с Резником, обсуждая нашу спонтанную поездку. Пальцы зудят от желания прямо сейчас написать ему что-то язвительное, в духе: «На твоей планете закончились люди и ты вспомнил о моем существовании?!» На секунду я даже снова открываю нашу переписку. Но быстро прихожу в себя.

Остываю.

Это же просто какой-то мужик из интернета. Мы не договаривались, что будем писать друг другу каждый день. А он не давал обещаний адекватно реагировать на мой душевный стриптиз. Напишу ему сейчас такое – и окончательно укреплю свой образ истерички.

– Изучаешь мои скудные подписки? – интересуется Резник, и я быстро закрываю переписку, мысленно радуясь, что успела взять себя в руки. Больше никаких обнаженных эмоций с лицами под байкерскими шлемами.

– Конечно, проверила, всех твоих поклонниц. Особенно впечатлила «Семен_сам_дурак».

Выхожу вообще отовсюду и снова прицеливаюсь камерой в окно, снимая пейзаж. Тут, кажется, когда ни начни – всегда получится поймать и лучший свет, и идеальную картинку.

Я этот отпуск, черт подери, заслужила. И вот этого роскошного мужика – тоже.

Когда машина сворачивает с основной дороги и начинает медленно подниматься по узкой, но хорошо расчищенной подъездной тропе, я прижимаюсь ближе к окну. Отсюда открывается панорама, достойная обложки туристического гида: снежные ели, свет, преломляющийся в хрустальных шапках на ветках, и домик – уютное двухэтажное шале – почти сливающийся с пейзажем. Светлое дерево, большие окна, дым из трубы – как будто кто-то уже ждет нас с пледом и какао.

– Приехали, – Резник притормаживает на парковочном месте.

Я не спешу тянуться к дверной ручке, даю ему широкие возможности и дальше так же уверенно «играть мускулами», потому что после того, как он заглушил мотор, я решила, что в этот раз буду просто наслаждаться. Не думать, не анализировать, не пытаться играть в ментальные шахматы, просчитывая, какой из ходов будет самым безопасным и правильным.

Резник – еще бы как-то перестать так его называть за пределами офиса – помогает выйти из машины, но мои пальцы из своей руки отпускать не спешит. Пару секунд изучает мое лицо, как будто ищет там признаки сомнений.

– Все хорошо? – на всякий случай переспрашивает вслух.

– Да, – легонько бодаю макушкой его подбородок. Он, конечно, не Гулливер, как мой папа, но метр восемьдесят пять, думаю, в нем точно есть. Мне это тоже нравится. Мне в нем все нравится.

Он с облегчением выдыхает, дает мне ключи от дома и подталкивает идти первой, пока забирает из машины наши вещи.

Внутри – тишина и порядок. Мы оставляем сумки прямо на пороге, и вместе изучаем нашу «среду обитания» на ближайших несколько дней.

Внутри дом даже симпатичнее, чем на фото. Прямо у входа – прихожая с обогревом для обуви, за ней – просторная гостиная с камином, открытая кухня, большие окна с видом на долину и озеро. Под потолком – массивные деревянные балки, светильники приглушенного света, все – сдержанно, но дорого и с заботой о комфорте жильцов. Спальни на втором этаже – друг напротив друга. Мы с Резником расходимся в разные, оставляя двери открытыми. Внутри все достаточно просто, но со вкусом и, я уверена, тоже с максимальным комфортом. Кровать, шкафы, зеркала, отдельная ванна. Мой вид из окон – на горы, и я уже точно знаю, что буду делать фото, не переставая.

Когда снова выглядываю в коридор – Резник еще «у себя». Пока вот так, мы вроде как обозначили свои территории, вне зависимости от того, захотим ли потом сблизиться до какой-то одной. Меня это полностью устраивает. Никто меня не торопит, не ставит перед неловким выбором – и я отмечаю это с облегчением.

Он стоит ко мне спиной, что-то быстро набирает в телефоне и хмурится.

Я обозначаю свое присутствие покашливанием.

Он поворачивается, делает пару финальных точек пальцами и толкает телефон в задний карман джинсов.

– Это наши собственники, – объясняет с таким видом, будто назвать их ему хочется как-то иначе. – Напомни мне подарить им по календарю, потому что у них, кажется, нет.

Я рассматриваю его комнату – она почти полностью идентична моей, за исключением деталей. Заглядываю в окно.

– У тебя вид лучше, – выношу свой вердикт, разглядывая озеро с лодочками, которое сверкает как новая монета.

Я чувствую шаги сзади.

Мужскую фигура за спиной.

Руки, которые мягко обнимают меня за талию, упирающийся в мою макушку колючий подбородок. Но даже в такой близости, он не держит меня бескомпромиссно. У меня много пространства, чтобы не чувствовать себя в клетке, где за меня уже все решили. Возможно, именно эта уверенность подталкивает поерзать в его руках, намекая, что меня можно обнять крепче.

Резник пользуется возможность – заворачивает руки сильнее.

– Как ощущения? – спрашивает мне в макушку, согревая и щекоча дыханием.

– Будто воздух другой. На вкус совсем иначе. – Секунду медлю, прежде чем все-таки решаюсь положить свои ладони на его, скрещенные у меня на животе пальцы. Замечаю, что темные волоски на мужских руках становятся дыбом. Это ужасно льстит. – Ну и как ты нашел это место? Долго и старательно или просто ткнул пальцем?

– Скорее второй вариант, – усмехается он. – Показал тебе. Ты сказала: «Берем». И все. Мне хватило.

Я вспоминаю наше ночное обсуждение – именно так и было, да, хотя я думала, что варианты он подготовил заранее. И мне становится еще немножко легче от того, что это было полностью спонтанно для нас обоих.

– Если что – я тоже немного нервничаю, – как будто читает мои мысли Резник.

– О нет, только не говори, что ты первый раз вез девушку на свидание на самолете, – нарочно придаю своему тону игривые нотки.

– Так и знал, что не надо было признаваться, – тоже включается в обмен шутками.

В наш диалог вклиниваются звуки практически одновременно урчащих животов – перекуса, хоть и довольно сытного, явно недостаточно. Тем более, что на часах уже почти два.

Спускаемся на кухню. Обращаю внимание, что здесь вполне можно готовить: есть посуда, техника, даже капсульная кофемашина с аккуратно выставленными коробками разных сортов. Но холодильник почти пустой – пара бутылок воды, джем, тостерный хлеб в красивых цветных упаковках.

– Надо было заказать concierge service, – ворчит Резник, – протупил, Майя. Прости.

– Учитывая, как мы собирались, главное, что хотя бы успели на посадку и сели в свой самолет. А а даже не курсе, о каком сервисе речь, – смеюсь, уже больше не чувствуя никакой неловкости. – Можем съездить до ближайшего супермаркета, я что-то приготовлю.

Он спокойно объясняет, что когда снимаешь целый домик, хозяева обычно предлагают услугу «консьержа» – можно вписать список продуктов в холодильник к дате приезда, а можно – шампанское в ведре со льдом, цветы, рыбные снасти. Как говорится – любой каприз за ваши деньги.

Наверное, чуть позже, я обязательно расспрошу его о том, куда и сколько раз он ездил. Кажется, заграница и все вот эти сервисы для него открыты и понятны, как читаная-перечитанная книга.

– Предлагаю заказать что-то готовое сейчас, а потом – гулять, смотреть, покупать.

Я этот план Резника целиком одобряю, тем более, когда в оставленном около кофеварки планшете оказываются несколько отрытых страниц служб доставки, которые возят даже в отдельные домики.

– Выбирай. – Он протягивает планшет мне.

Прекрасно понимаю, что это попытка сгладить неловкость за завтраком.

Мысленно ставлю этому мужику еще один плюсик, потому что одно дело – сказать, что услышал, а совсем другое – услышать и сделать выводы.