Текст книги "Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ)"
Автор книги: Айя Субботина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 30 страниц)
Глава шестнадцатая: Изабелла
Глава шестнадцатая: Изабелла
После возвращения в замок я чувствую себя как человек, который покорил Эверест с первого раза. Ну, наверное, это были бы примерно такие же чувства. Хотя лично для меня восхождение в горы и штурм самых больших горных пиков никогда не были чем-то, что я бы хотела сделать. Но сам факт – я не только сохранила свою жизнь, но и провернула удачную комбинацию. И когда мой дорогой царственный супруг вернется с победой, мне будет чем его порадовать.
Но расслабляться все равно еще слишком рано.
Сначала нужно разобраться с насущными делами. И первое из них – посетить личный кабинет Лаэрта. Кто знает, может, я поймала удачу за хвост и теперь у меня будет получаться даже то, что получаться не должно? Правда, когда уезжала, оказалось, что ключа от двери нужной башни ни у кого нет. Но без меня дверь попросила не ломать, а только поискать ключ.
Я караулю возле комнаты, где повитуха осматривает Марну. Эффективнее было бы, если бы я сама это сделала, но я оставляю это на случай, если подтвердятся мои самые худшие опасения. Когда женщина через пару минут выходит, деловито вытирая мокрые руки об передник, вид у нее вполне спокойный.
– Они ее не тронули, – говорит она – и я с облегчением выдыхаю. Честно говоря, если бы девочку, не дай бог, изнасиловали, я вряд ли смогла простить старику и эту мерзость. А это было бы как раз то эмоциональное решение, которое точно не пошло бы на пользу Драконьему гнезду. – Вы приехали как раз вовремя – девушка кровила несколько дней, и жених не захотел мараться, так что первую брачную ночь отложили.
– Скажите ей, что этот брак абсолютно незаконен, – выношу свой вердикт. – И несколько дней пусть высыпается и хорошо ест.
Я собираюсь уйти, но женщина резво забегает вперед и пытается встать передо мной на колени. Успеваю вовремя поймать ее пол локоть и еще раз напоминаю, что здесь, в замке, я давно запретила эту никому не нужную традицию.
– Спасибо, Ваше Величество. – Женщина перебирает передник пухлыми дрожащими пальцами. – Никто бы никогда… не сделал для нее того, что сделали вы. Мы же просто мелкие люди, наши жизни стоят дешевле старых подков.
– Вы – мои подданные, и никто не посмеет причинять вам вред. И ваши жизни бесценны, как и жизни всех, кто живет на моей земле и трудится на моих полях.
– Нам очень повезло с королевой, – говорит женщина и быстро шепотом добавляет, – и с новым королем.
Но должна же в этой бочке меда быть хотя бы одна ложка дегтя?
Ключ от личного «рабочего кабинета» Лаэрта мы так и не находим, хотя я приказываю буквально перевернуть вверх дном весь замок, и лично засовываю нос в каждую подозрительную щель. Но это и логично, скорее всего, бывший король носил его при себе, а потом... хм, только теперь понимаю, что за все это время так и не задала Анвилю очень важный вопрос: зачем он, собственно, убил Лаэрта? Понятно дело, что спрашивать об этом до моего признания было бы не очень корректно и даже опасно, но теперь-то уже можно. А заодно бы узнать, зачем Изабелла пыталась его отравить? Месть за мужа? Не очень в это верится, учитывая пусть странные и наверняка натянутые, но все же в прошлом любовные отношения между ею и драконом.
Вообще странно себя чувствую. С одной стороны, мне очень интересно узнать, что объединяет Анвиля и Изабеллу. Насколько сильны были их чувства? Почему будущая королева отдала предпочтение другому? С другой стороны, копаться в прошлом своего мужчины (своего – и никаких вариантов!) не очень приятно.
Никогда не понимала людей, которые расспрашивают своих избранников об их прошлом. Вам реально важно знать, как они себя вели до знакомства с вами? Вы же строите отношения здесь и сейчас, не с прошлым этого человека. Куда важнее его отношение к вам, его забота, его действия и слова, которые, в идеале, не должны расходиться друг с другом. Он же все равно не расскажет о чем-то действительно зашкварном или грязном. А вот посеять в себе ростки гнилой ревности из-за того, что ваш избранник любил и был любимым, вполне реально.
Но в моем конкретном случае прошлое моего мужа – это не только мое дело, это касается, без преувеличения, всей Артании. Значит, придется наступить на горло собственному страху услышать что-то неприятное и все же задать непростые вопросы.
Разумеется, после реализации грандиозного плана прийти к дракону голой.
По итогу дверь в башню Лаэрта приходится натуральным образом вырубать. И сделать это не так-то просто – тяжелая, из плотного дерева, обитая стальными полосами, она стоит до последнего. В какой-то момент мне даже кажется, что проще будет попытаться забраться в башню через узкое окно, куда вполне можно забросить «кошку». Но по веревке я залезу вряд ли, а пускать в башню кого-то еще мне почему-то не хочется.
Вот такая недоверчивая королевна – все мне, все сама. Как тот хозяйственный хомяк, который до предела набивает зерном собственные щеки. Так и я – стремлюсь захапать побольше информации, загрести лапками к себе и никому не отдавать. Ну, разве что вредному драконяке.
С дверью мы с грохотом и руганью, но все же справляемся – и теперь я могу войти в башню.
Осторожно поднимаюсь по винтовой лестнице, но ступени под ногами надежные и крепкие. Уж точно не какая-то ненадежная гниль.
Выше и выше, пока не оказываюсь в не особенно аккуратной комнате. Наверное, правильнее назвать ее библиотекой, потому что книг здесь – уйма. Вот уж точно будет, что почитать долгими зимними вечерами. Тем более в наших местах эти вечера явно будут особенно долгими.
Кроме изрядного количества книг здесь есть большой стол, на котором узнаю карту Артании и окрестных земель. Карта истыкана разноцветными флажками, а также испещрена неряшливыми надписями, С любопытством, заложив руки за спины, читаю некоторые из них. Вопреки ожиданиям, это не названия географических объектов, а имена: Грин, Волаф-Зинтер, аарин’Бан, Свен Беспалый...
Имена разбросаны по всей карте, в том числе за пределами Артании. Кто это? Шпионы? Осведомители? Друзья по выпивке? Но я точно перепишу их все. На всякий случай, вдруг где-то обнаружатся письма с упоминанием тех же имен?
Вообще, чтобы здесь разобраться, в комнате в целом, понадобится не один день. Я бы даже сказала – не одна неделя, если под разбором понимать не только сортировку книг и документов, но и хотя бы поверхностное их изучение.
Создается впечатление, что Лаэрт не выбрасывал ни единого листочка – по всей комнате расставлены целые стопки исписанных рукописей. Причем некоторые из них, судя по внушительному слою пыли, прямо очень старые.
Мое внимание привлекает стена. Вернее, плотная тяжелая штора на стене. Ну, просто, зачем она здесь?
Подхожу и осторожно заглядываю за нее, а потом резко отдергиваю в сторону. На голову тут же сыпется пыль и даже мелкое крошево. Жмурюсь, пытаясь сдержать рвущийся из груди чих. Но все равно проигрываю эту борьбу – чихаю раз, другой. Да так сильно, что даже отшатываюсь назад. Шарю вокруг себя и натыкаюсь на спинку кресла. Опираюсь о нее…
И это снова приступ. Глубокий, болезненный, вырывающий сознание из тела и буквально впечатывающий его в потолок, в пыльные доски, а затем обратно к полу. Перед глазами все кружится, краски смазываются и наползают друг на друга, превращаясь в невразумительное грязное месиво.
В конце концов, я окончательно теряю понимание, где верх, а где низ. Меня мотает из стороны в сторону, трясет и растягивает сразу во всех направлениях. Это будто зацепились за кожу сотнями острых крючков и тянут-тянут-тянут…
– Ты что здесь делаешь? – голос Лаэрта напряженный и раздраженный.
Он резко оборачивается на появление Изабеллы. Замечаю, как откладывает в сторону какую-то рукопись и встает так, чтобы заслонить ее спиной. А еще вижу лицо королевы – абсолютно чистое, без намеков на ужасный шрам. Напряженное лицо женщины, которая вовсе не уверена в том, что делает.
– Я хотела поговорить.
– Здесь и сейчас? Кажется, я просил не беспокоить меня, когда я работаю.
– Работаешь над чем?
– Я пекусь о нашем государстве, Изабелла. У нас много врагов. В том числе, внутренних. Знаешь, что мне стало известно недавно?
– Расскажи мне.
Он усмехается и печально качает головой, точно вынужден втолковывать теорию вероятности малому ребенку.
– Я спрошу всего один раз: ты встречалась с ним?
Изабелла хмурится – на ее лице проступает растерянность.
– С кем?
– Не надо казаться дурой там, где от этого не будет никакого прока! – рычит Лаэрт и в мгновение оказывается рядом с женой. Его глаза вспыхивают алым пламенем, а над головой появляется призрачный контур загнутых назад рогов.
– Я правда не понимаю, – пятится Изабелла.
Кулаки Лаэрта сжимаются и разжимаются, по стенам бегут тени – и это не тени человека. Внезапно довольно просторная комната будто съеживается – и в ней почти не остается места. Изабелла пытается отступить, но не может сделать и шага.
– Я знаю, что ты встречалась с ним, – это уже не голос человека, это рык, глубокий и раскатистый, точно накрывающая с головой лавина. – С ублюдком Анвилем. Вас видели вместе!
– Кто бы тебе что ни сказал – это ложь, – Изабелла находит в себе силы выдержать его взгляд. – Я ни разу не видела Анвиля с тех пор, как дала тебе свое согласие.
– Так ли это, Ваше Величество? – скалится король – и его ощеренные зубы больше походят на бритвенно-острые клыки. – Не вы ли любили это ничтожество? Не вы ли вздыхали по нему и мечтали разделить с ним постель?
– Я не делила постель ни с кем, кроме вас! – в голосе Изабеллы прорезается сталь. – И вам это известно лучше, чем кому бы то ни было.
– Верные мне люди утверждают обратное. Не далее, как месяц назад вы изволили посетить монастырь пресвятой Евгении. Или вы и это будете отвергать?
– В монастыре я действительно была, но вы об этом знали заранее. Я совершенно точно говорила вам о поездке и никакого секрета в этом никогда не было.
– Конечно, – растягивает гласные Лаэрт, – единственное, о чем вы забыли мне сообщить, что в это же самое время там молился ублюдок Анвиль.
– Его там не было! – неожиданно громко, почти криком. – А если бы даже и был – я давала вам клятву пред ликом Безначального отца нашего. И если для вас, дражайший супруг, клятва Отцу нашему не значит ровным счетом ничего, то для меня она – закон.
Он нависает над королевой – огромный, широкоплечий, с глазами-углями, из которых черными клубами струится удушливый дым. Уже почти не человек – зверь, сосредоточение мощи и ненависти, которые выплескиваются через край давно уничтоженного самообладания.
– Я! Вам! Верна! – По словам, срывая горло, с текущими по щекам слезами. – Или значение слова «верность» вам не известно? Как и вашим любовницам. Вы смеете бросать в меня грязью, в которой давно увязли с головой. Нет! Верьте, кому хотите. Даже вашим шакалам, что рады стаскивать к вашим ногам всю падаль, которую только отыщут по углам Артании. Но не смейте, слышите, не смейте марать мое честное имя! Не вам, человеку без чести и совести, раскрывать на меня свою грязную пасть!
Последние слова королева произносит почти шепотом. Ее плечи опадают, а руки висят вдоль тела неподъемными плетями. Она едва стоит на ногах, а потому вынуждена облокотиться о спинку стоящего возле стены кресла.
– Вы сошли с ума, – кивает на стену, испещренную странными символами и росчерками, больше походящими на какие-то оккультные фигуры или одну большую фигуру.
Это не пентаграмма, это нечто куда сложнее и тоньше в исполнении.
– Я смотрю в будущее, – неожиданно ровным голосом отвечает Лаэрт. Тени, еще недавно исходящие в агонизирующих танцах на стенах, опадают, а потом исчезают без следа. Исчезают и призрачные рога на голове короля. Теперь о его недавней ярости напоминают только едва тлеющие глубины глаз. – В отличие от вас. Что ж, я надеялся на вашу откровенность, но теперь она уже не имеет значения. Я убью вашего любовника. Сотру с лица земли его замок и засыплю его землю солью. Я уничтожу память о нем. В том числе – в вас самой.
Изабелла бледнеет. Видно, как старается сохранить лицо, но нервы подводят ее.
– Я сама убью тебя, если посмеешь причинить Анвилю вред.
– Сделайте милость, Ваше Величество, развяжите мне руки и помогите поскорее стать вдовцом.
Его глаза вспыхивают, вся комната озаряется кроваво-алым пульсирующим светом.
– Никогда не смей угрожать мне, женщина! – от рокота его голоса, кажется, вот-вот рухнет потолок.
Лаэрт шагает к жене и касается ладонью ее щеки. Движение абсолютно неопасное, больше похоже на то, как любящий муж хочет приласкать свою жену.
Изабелла кричит. Отчаянно, надрывно.
И я чувствую вонь горящей плоти.
Он держит ее свободно рукой, а она бьется в его хватке, падает на колени – и только тогда Лаэрт прекращает пытку. Лицо Изабеллы – окровавленная открытая рана, за которой даже не видно глаза.
Меня все же разрывает на части и выбрасывает в раскаленную пропахшую кровью реальность.
Долго валяюсь на пыльном полу, пока обретаю силы хотя бы открыть глаза и тут же снова зажмуриваюсь – дневной свет полосует по сетчатке, точно в полдень взглянула на солнце.
Во рту противно от кислого привкуса – набираю в легкие воздуха и кое-как сплевываю перед собой вязкую красноватую слюну. Надеюсь, за всем этим безумием просто прикусила себе язык. Если кровь поднялась из легких – дела мои не очень хорошо.
Собственное лицо так сильно пылает фантомной болью, что даже касаюсь его пальцами. Нет, крови нет, шрам на месте.
Какой ужас!
Как она кричала!
Глава семнадцатая: Изабелла
Глава семнадцатая: Изабелла
Наверное, впервые пошевелиться решаюсь не раньше, чем минут через двадцать. А то и больше. Ощущение времени какое-то скачкообразное, точно выключаюсь и снова включаюсь, причем сама не понимаю, когда это происходит. Но, в конце концов, все же усаживаюсь прямо на пол, немного прислоняясь к креслу.
Сволочь! Урод и сволочь! Историю появления шрама Изабеллы я могла предположить какую угодно, но только не намеренное истязание ее со стороны мужа. Так и хочется сказать: чтоб ты сдох, тварь!
Хорошо, что уже сдох.
Как после такого они вообще еще могли жить вместе? Неужели настолько сильны традиции и прочая хрень, что обязывает терпеть до самого гроба? И плевать, как и что с тобой делает муж.
Надо успокоиться и попытаться осознать, что произошло.
Передо мной та самая стена, на которой в своем видении видела странный и сложный рисунок. Сейчас же от рисунка не осталось почти ничего – лишь едва различимые очертания. Его явно очень старались уничтожить, но все же делали это второпях, а потому не успели довести задуманное до завершения.
Рисунок из видения очень отчетливо отпечатался у меня в памяти. Сравниваю его с тем, что вижу сейчас. За исключением нескольких росчерков и небольших символов – они идентичны, но все же не на сто процентов. Важно ли это? Не имею ни малейшего понятия. Что это вообще? В моем понимании различного рода пентаграммы рисуются на полу. Я даже близко не эксперт во всех этих оккультных забавах, но, скорее всего, причины рисования на земле – в банальном удобстве в плане всякого дополнительного оформления. Свечей там, камней, крысиных хвостов и прочих перьев.
Как бы то ни было, но рисунку на стене Лаэрт уделял значительное время. И, насколько я могу судить, до последнего дорабатывал его. Добился ли желаемого итога? Я бы предположила, что нет. Иначе зачем стирать? Возможно, разочарование в собственных выкладках или предположениях.
А интересно, король действительно обосновано обвинял Изабеллу в измене? Ну, то есть если в том монастыре каким-то образом оказался Анвиль, а когда-то они любили друг друга, то могло ли между ними что-то произойти? К тому же, я же правильно поняла, что на тот момент Изабелла уже была в курсе похождений своего супруга? То есть могла банально отомстить.
Я не хочу думать о ней плохо. Исходя из того, что только что увидела, королева мне понравилась. Я бы на ее месте точно от страха едва ли смогла бы сложить пару слов. А настоящая Изабелла говорила четко и уверенно. Я уж молчу об ее угрозе. Вряд ли она была высказана с четким пониманием возможных последствий, но угрожать дракону – это нечто.
Странная насмешка судьбы – угрожала убить одного дракона, а по итогу попыталась убить другого.
Ох, сложно-сложно. Не Санта-Барбара, конечно, но для моих мозгов вполне достаточно, чтобы начать закипать.
Я отдыхаю еще немного, а потом продолжаю осмотр комнаты. Мне очень нравится узнавать что-то из прошлого Изабеллы, нравится выуживать крупицы информации, которые потом можно попытаться осознать. Но мне очень не нравится тот способ, которым Изабелла «делится» со мной своими знаниями. А можно чуть менее болезненно? Сейчас надеюсь, что не случится еще одного провала в прошлое. Я просто одним глазком посмотрю записи Лаэрта, вдруг в них тоже есть что-то интересное.
А записи такие имеются. И их много.
И из этого рискую сделать вывод, что Лаэрт собирался сюда вернуться. Он абсолютно точно не рассчитывал быть убитым.
Анвиль говорил, что святой отец достал для бывшего короля все записи относительно Глотки Арташа. И вот эти бы записи было бы интересно отыскать.
Я осторожно разбираюсь в, буквально, завалах всевозможных свитков и клочков бумаг. Чем-чем, а похвастаться аккуратностью Лаэрт точно не мог.
Здесь огромное количество всевозможных донесений. Откуда, даже не всегда понимаю, так как банально до сих пор плохо знаю географию собственного королевства. Все это надо читать с картой перед глазами. Карта-то тут есть, но я не уверена, что именно сейчас стоит погружаться в то, что Лаэрт получал год с лишним назад. Просто удостоверяюсь, какого плана там информация.
Наугад вытаскиваю несколько свитков.
В одном из них говорится об обмелении реки и, как следствии, резкому падению урожая зерна.
В следующем – о небывалом нашествии саранчи, которая мигрирует через весь континент и все же затронет низменные регионы Артании.
Далее я узнаю о непрекращающейся распри между несколькими мелкими лордами, которые никак не поделят золотоносный прииск.
В целом – все обыденно и понятно. Обычные послания подданных своему королю. Те же самые, что начали поступать в Драконье гнездо сразу после нашей с Анвилем свадьбы. Все же средневековый уклад в большей степени предполагает главенство именно мужчины. Одинокая женщина во главе королевства доверия у людей явно не вызывает.
Все эти послания все равно надо будет прочесть, но позже. А пока продвигаюсь дальше в своих поисках.
Стоп! В моем видении, когда зашла Изабелла, Лаэрт как раз спрятал от нее какую-то рукопись. Не, ладно, не совсем спрятал, скорее убрал с ее глаз.
Осматриваюсь. Ага, он стоял тут, возле небольшого столика. Не факт, что это его рабочее место, но почему не проверить. На самом столе так же беспорядок, но бумаги в основном чистые, либо сильно испорченные чернильными пятнами. Если на них и было что-то написано, то теперь не разобрать. Но под самим столом есть сундучок. Только, зараза, ожидаемо, заперт. Даже не ищу ключ, сразу иду к замковому кузнецу.
Тот справляется за несколько минут – парой ударов тяжелого молота превращает сундучок буквально в ничто. Я оказываюсь права, внутри – записи Лаэрта. И это нечто вроде дневника или, скорее, стенографии некого эксперимента или исследования.
Сначала я думал, что все легенды – выдумка. Идиотские верования дикарей, которые, отчасти, переняли наши крестьяне и, что удивительно, даже некоторые высокородные. Но это и хорошо, потому что вера рождает интерес, а интерес – желание изучать.
Впрочем, далее сбора местного фольклора, никто так и не зашел. Насколько я знаю, ни один чертов чернокнижник не счел необходимым докопаться до сути самых лютых страхов дикарей.
Но я их понимаю. Варварские шаманы хоть и бывают сильны, но их способы повелевать магической силой слишком тяжеловесны и медлительны. Они не в состоянии что-то противопоставить нашим магам. Так что нам их страхи?
Но, возможно, мы слишком возомнили о себе, чтобы оставаться в состоянии трезво воспринимать окружающий нас мир. Мы думаем, что нам известно все. Что дикари не сообщат нам ничего нового. И это хорошо.
Информации очень мало. Все эти бумаги ничего не стоят. Слухи – ничего более. Мне нужно что-то куда более ценное. Нужен кто-то, кто родился в этих землях. Пожалуй, нужно навестить дикарей. Возможно, запрос Паруса и Соли имеет смысл. Они хотят землю, правда, ума не приложу, зачем она им нужна. Ну да это хороший вариант сохранить королевскую казну. А потом, если окажется, что в болотах есть нечто ценное, мы расторгнем сделку. Я расторгну. А пока нужно пощупать ллисканцев. Насколько я знаю, их племена раздроблены, так что проблем с зачисткой болот возникнуть не должно. Хотя основную работу придется взять на себя. А пока мне нужен их шаман.
Они дикие и живут в сраных норах, но чего у них не отнять – так это стойкости. Пытки ничего не дали. Ублюдок только пучил глаза и горланил безумные песни. Не уверен, что такое возможно, но мне кажется, что он сам захотел лишиться разума. Другого варианта, почему он откусил себе язык и начал исходить густой белой пеной, у меня нет. Проклятье. Но он точно понял, чего я от него хочу. Я видел это по его взгляду.
Мне нужен еще информатор. Возможно, для начала стоит поговорить с рядовым дикарем, с кем-то попроще. Для общего понимания их страхов мне нужен куда менее стойкий человек. Чтобы потом задавать не общие вопросы, а только те, на которые сможет ответить только тот, кто знаком с магией.
Все пошло немного не по плану. Проклятые дикари – успели поднять тревогу. Впрочем, ничего страшного, им все равно не жить. Одним племенем теперь меньше. Пришлось выжечь всю деревню. Дикари, что с них взять? Очень неосторожны в обращении с огнем.
Но теперь у меня есть материал для долгих вдумчивых бесед. И я буду внимательнее, чтобы не допустить ошибки первого допроса. Никаких откусанных языков, никаких сумасшествий. По крайней мере, пока они не расскажут мне все, что я хочу знать.
Все сложнее, чем я думал. Но и сулит куда большую силу. Это что-то очень старое, что-то оставшееся в этих землях со времен языческих верований. Хотя, я предполагаю, что подобная сила имеет куда более древнее происхождение. А о природе ее появления говорить и вовсе бесполезно. Дикари даже не пытаются познать собственные страхи, они упиваются ими, приносят им кровавые жертвы, но не задаются вопросами. Они живут прошлым, как жили столетиями. И ничего не меняется.
Я пытался рассчитать распределение магических сил в регионе. Разумеется, не один. Никогда не думал, что обращусь к нему за помощью, но иногда выхода не вижу. Я ничего не понимаю в магии, но у меня есть сведения, которых нет у него. Пока мы нужны друг другу. Но надо понимать – это ненадолго. Поэтому у меня нет права на ошибку, у меня нет права даже на долгие метания. Больше никаких сомнений.
Расчёт распределения сил ничего не дал. Сколь более точные данные в распределение не подставляй, итог нисколько не меняется. Источник всего – в Глотке Арташа.
Измена Изабеллы натолкнула меня на гениальную мысль. И почему я сразу не подумал о таком исходе? Но моя грязная женушка открыла мне глаза. Великая сила требует великую жертву. И эта жертва у меня есть.
Я откладываю записи в сторону и перевожу дух. Ох-ох, когда утром собиралась проверить башню Лаэрта, не могла даже предположить, что на меня свалится столько информации. Теперь бы ничего не упустить и правильно все по полочкам разложить.
Первое, что кажется совершенно очевидным, Лаэрт несколько раз нападал на земли ллисканцев, похищая там людей и сжигая деревни. Причем как минимум одну он сжег дотла. Не буду делать поспешных выводов, но не могли ли эти самые нападения спровоцировать болотных варваров на ответную агрессию против Артании? Насколько помню, до определенного момента никаких серьезных конфликтов с ними не было, а потом – раз, и на ровном месте объединение племен. Получается – не на ровном, были причины.
Второе – Глотка Арташа действительно содержит нечто, что крайне заинтересовало бывшего короля. К кому, интересно, он мог обратиться за помощью в магических расчётах? Очевидно – к магу. Скорее всего, к магу сильному…
Ну нет, Лаэрт, ты же не пошел к Великому Магистру? Не знаю, почему мне в голову пришло именно это предположение. Вряд ли змееглазый здесь самый-самый маг, иначе бы давно прибрал трон к собственным рукам. Нет, сил ему все же не хватает. Вон, перед Анвилем спасовал. Конечно, это не беззащитную женщину пугать своими фокусами.
А еще бывший король действительно верил, что Изабелла ему изменила. Признаться, я, как женщина, не могу ее в этом упрекнуть. Если изменял он, то тем самым просто толкнул ее в руки другого мужчины. Мужчины, которого она по-настоящему любила.
Эх, Ваше Величество, но надо же было лучше прятаться. Что вы, в самом деле?
