Текст книги "Защитник Драконьего гнезда. Том второй (СИ)"

Автор книги: Айя Субботина

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 30 страниц)

Глава тридцатая восьмая: Анвиль

Глава тридцатая восьмая: Анвиль

Мы стоим возле большого раскидистого дуба: я, Изабелла и Амелия. Уж не знаю, кто среди нас троих больше волнуется. Амелия едва стоит на месте, аж пританцовывает от нетерпения, а вот Изабелла – бледная, хоть и старается храбриться и улыбаться.

Утром Амелия проснулась с отличным аппетитом и готовностью сразу же бежать на улицу и пробовать снова превращаться в дракона. Я же настоял на том, чтобы подождать хотя бы до полудня. Банально, хотелось посмотреть, как будет себя чувствовать, понаблюдать за ней со стороны.

Дочка изменилась. И это видно даже невооруженным взглядом, если знать, на что обращать внимание. Это энергетика, которую она пока еще не способна скрывать и контролировать. Достаточно находиться с ней рядом, чтобы почувствовать некие вибрации, напряжение, исходящую от нее мощь. И это еще если не заглядывать в глаза, потому что там полыхает и клокочет раскаленный жар.

Думаю, Изабелла, даже если полностью не осознает, все это видит и чувствует. И именно это заставляет ее испытывать неуверенность.

– Все будет хорошо, – говорю ей шепотом. – Это нормально. Нормально видеть, как твой ребенок становится взрослым.

– Взрослым, но не драконом, – в том мне говорит она. – Я просто не знаю, как себя вести. Я рада, правда, очень рада, но и немножко боюсь. За нее. Это же такая мощь.

– Она готова. Поверь. А теперь отойди... туда, повыше.

Изабелла оглядывается и возвращает мне нахмуренный взгляд. Мы заранее договорились с ней, что оставаться рядом с Амелией в момент ее первого перевоплощения она не будет. И это категоричное условие.

– Для твоей же безопасности. Тоже придется поверить.

Жена поджимает губы, но не спорит – отходит на указанные примерно двести шагов.

Можно начинать.

Подхожу и встаю рядом с Амелией. Как бы невзначай разворачиваю ее спиной к стоящей далеко позади Изабелле.

– Ты когда-нибудь представляла, каково это увидеть свой замок с высоты птичьего полета?

– Знаешь, я немного боюсь высоты, – смотрит на меня снизу вверх. – Я неправильный дракон?

– Самый правильный и самый упорный. Ни о чем не думай, позволь своему сознанию сделать то, что оно давно хотело. У тебя почти получалось раньше. Теперь получится обязательно.

– Это не больно?

– Нет. Ни капли – это магия. Ты просто станешь другой версией себя.

Глаза Амелии вспыхивают глубоким насыщенным пламенем, что несколько мгновений таится в глубине ее зрачков, а потом выплескивается наружу чередой почти бездымных всполохов. И я даже отступаю на шаг, сбиваю с рукава куртки начавшую тлеть шнуровку.

Все происходит очень быстро.

Это все равно, что очень долго хотеть чихнуть, но пытаться сдерживать себя, чтобы потом все же сдаться и позволить всему этому накопленному напряжению вырваться на свободу. Только то, что сейчас испытывает Амелия, многократно и несравнимо сильнее.

У нее получается.

Сразу, легко.

Мгновение, упругий удар горячего воздуха – и рядом со мной уже не маленькая девочка, а золотистый дракон, по спине которого идут бритвенно-острые наросты, в голову венчают еще не полностью оформившиеся загнутые вперед рога.

Дракон задирает голову и издает протяжный рев, затем трясет головой, пятится – и из широко раскрытой пасти извергается поток пламени.

Именно этого я и ждал, именно поэтому и отправил Изабеллу подальше. Это нормальная реакция на первое обращение. Такое бывает.

Поток пламени иссякает – и золотой дракон поворачивает ко мне голову.

Развожу руки в стороны.

– Это я. Узнаешь меня?

Рокочущее дыхание бьет в лицо, но я не отступаю. В глазах дракона лишь пламя, лишь животная ярость.

Когтистые лапы взрывают землю, полосуют ее и вырывают целые пласты дерна.

– Ты – не зверь. Ты – человек. Прежде всего, человек.

Дракон снова рычит, снова прочь летят клочья травы. Длинные клыки в непосредственной близости от моего лица. Жар такой, что чувствую запах собственных опаленных волос.

Дракон отступает, снова пятится, поворачивает голову сначала в одну сторону потом в другую. А потом я вижу, как меняется его взгляд, как из него исчезает животное начало, как на смену ему приходит осознанный взгляд человека.

Потихоньку выдыхаю и позволяю себе расслабиться и улыбнуться.

Амелия неуверенно подходит ко мне и осторожно прикасается головой к плечу. Урчит, точно огромный довольный котенок.

– Ты молодец, ты справилась, – обнимаю ее обеими руками.

Она еще маленькая, наверное, в половину меньше меня в форме дракона.

– Готова полетать?

В ответ поспешный кивок головы.

Я подготовился – и теперь обернуться драконом для меня вообще не представляет сложности. Немного сосредоточения, немного потянуться к собственному дремлющему зверю – мир подергивается и на короткое мгновение становится глухим и слепым, чтобы потом накрыть с головой абсолютно невообразимым поначалу потоком звуков, запахов, ощущений.

Впервые это всегда захлестывает, гасит собственное сознание, а потому обязательно нужно один раз справиться с этим напором, осознать его и принять, чтобы потом воспринимать, как данность, как часть себя.

С наслаждением расправляю крылья – и Амелия делает то же самое. Взмах, еще один, порывы ветра клонят к земле траву, срывают с веток листья. Еще взмах. Ловлю поток воздуха и отрываюсь от земли.

Амелия немного торопится, слишком часто машет крыльями, пока ей не удается почувствовать то же самое, что и я – и она приподнимается над землей.

Все эти знания уже в нас, они достались нам через поколения, они – наша суть.

Еще выше. Выше дуба.

Амелия поднимается следом.

Ее взмахи становятся более размеренными.

Невероятно – видеть, как твой ребенок делает первые шаги. Мне такого не дано‚ зато я вижу, как доверившаяся мне девочка, делает нечто большее, чем первый шаг. Она обретает себя, проникает собственной сущностью. По сути, перерождается, чтобы одновременно и остаться человеком, и стать Первой под небесами, как называют драконов варвары.

Приятно ли мне стать тем, кто поведет ее в небеса?

Нет.

Я горд этим.

По-настоящему горд.

«Я не боюсь! Я не боюсь!» – звучит в голове ее отчаянно-радостный возглас.

Никто кроме нас двоих эти слова не разберет, все остальные услышат лишь протяжный крик маленького золотого дракона.

Выше и выше, к самим облакам. Туда, где дуют холодные ветра. Туда, где нет рамок и ограничений. К свободе бесконечного полета.

Я пристраиваюсь сбоку и поначалу просто слежу, как она справляется с потоками воздуха и порывами ветра.

«Вперед. Сама. Почувствуй себя. Доверься себе.»

Амелия издает звук, похожий на пронзительный свист – и припускает вперед.

Держусь чуть позади.

Она учится буквально на ходу. Немного неуверенно держится в первых сильных порывах, но уже в следующих находит именно то положение крыльев, которое позволяет нестись вперед, точно острое раскаленное лезвие сквозь податливое масло.

Это инстинкты, это знание веков.

В какой-то момент Амелия спускается ниже, к самым горным вершинам, и начинает лавировать между ними. Признаться, здесь, среди совершенно непредсказуемых ветров, дело это очень непростое и небезопасное. И пусть даже первый полет дракона ни в какую нельзя сравнить с первым шагом ребенка, все же должный навык приходит с опытом, а у Амелии его пока нет.

Держусь ближе, готовый в любой момент столкнуть ее с неверной траектории, подстраховать. И пару раз мне действительно кажется, что вот сейчас у нее не получится, что не успеет уйти в сторону и обогнуть смертоносную вершину.

Получается. Уходит. Не без явного труда, не без отчаянных взмахов крыльев и изворота всем телом.

Позже, уже на пути домой, обращаю внимание на выражение морды золотого дракона. Признаться, никогда не задумывался, как сам выгляжу со стороны во время свободного полета, когда в полной мере ощущаешь собственную силу. Возможно, именно так – довольная оскаленная улыбка. Человек, быть может, принял бы ее за кровожадный оскал. Но я знаю, что это не так.

Амелии нравится.

Приземление ей, конечно, еще надо будет отработать. С грациозностью тут небольшие затруднения. Но это вообще не проблема.

Амелия снова возвращает себе прежнее обличие почти сразу, как касается земли. В стороны еще дует ветер, поднимаемый ее крыльями, летят листья и трава, а на месте золотого дракона снова маленькая девочка, но теперь вовсе не столь беспомощная и слабая, как еще вчера.

– Мама! Мама! – кричит так громко, что даже перекрывает шум от взмахов моих крыльев. – Я летала. Летала по-настоящему!

И бежит к Изабелле так быстро, как только может.

На мгновение, на короткое почти неуловимое мгновение мне кажется, что над ними проносится черная тень. Тут же бросаю взгляд в небо – ничего. Чистое высокое небо и горячее солнце. Показалось? Какое-то время стою без движения, готовый, если что, закрыть их собой.

Ничего, никакого движения над головой.

Что там Изабелла говорила про трубу для наблюдения за звездами? Парус и Соль – не желают ли они прямо сейчас получить новый заказ? С обязательной оплатой, разумеется.

Главное теперь уловить тот момент, когда перестанет действовать пилюля Г’рах Тара, чтобы не опозориться перед женой и слугами.

Глава тридцать девятая: Изабелла

Глава тридцать девятая: Изабелла

Как бы мне хотелось подняться в небо вместе с ними. Я даже передать не могу, как одиноко и обидно стоять внизу и смотреть. И это нисколько не зависть, боже упаси. Я просто хочу быть с ними, хочу разделить с Амелией ее эмоции, хочу держать ее за руку… за лапу… за крыло… не знаю, как это у них, у драконов, принято. Но точно быть рядом. Ведь это правильно.

А еще я безумно волнуюсь. Настолько, что в какой-то момент превращения дочери мне кажется, что сейчас она просто откусил Анвилю голову. Но это ведь невозможно? Драконы полностью сохраняют разум человека. Или я снова о чем-то не знаю?

Как бы там ни было, но мои ноги перестают дрожать только когда оба моих дракона возвращаются обратно. Только теперь я могу свободно выдохнуть, только теперь могу перестать кусать себе губы – дурная привычка, не достойная королевы. Но ничего не могу с ней поделать. Зато каждый крестьянин в округе точно будет уверен, что его королева ни разу не умеет владеть собой. Отличная репутация, ничего не скажешь.

Они были так высоко, летали так быстро, что у меня даже заболела шея наблюдать за ними. А потом они исчезли вдали – и стало еще хуже, потому что не вижу, потому что не на глазах. Я как курица-наседка не могу найти себе места и успокоиться. Даже представить не могу, как теперь отпускать Амелию одну гулять. Она же наверняка снова попытается летать. Я бы на ее месте точно попыталась.

Мое волнение немного рассеивается, когда мои драконы снова появляются в небе, а чуть позже исчезает без следа, когда обнимаю Амелию. Дочка просто фонтанирует эмоциями, пытается рассказать сразу и обо всем – сбивается, перескакивает с описания на описание, жестикулирует и вообще выглядит самым счастливым ребенком в мире.

А я про себя тихонько отмечаю, что теперь дочка вполне может сама за себя постоять. Тот первый плевок пламенем очень сильно меня впечатлил. При этом всей душой надеюсь, что никогда в жизни не ей придется ни от кого защищаться.

– Ваше Величество! Ваше Величество! – приближается нарастающее со стороны замка. Это один беженцев – молодой паренек, который работает в лечебном лагере и по совместительству стал моей связью с другими ответственными представителями нашей новоиспеченной коммуны. – Ваше Величество, прибыл младший лорд Арадэй. Требует вашей аудиенции, говорит, что принес очень важные новости!

– Прямо требует? Что за новости? – хмурится подошедший Анвиль.

Он кажется немного бледноватым, но это, наверное, от превращения. Он же не мог превращаться все эти дни, вероятно, с силами еще не все в порядке. Но при постороннем я его, разумеется, спрашивать не стану.

– Он не говорит, Ваше Величество! Говорит только, что новости государственной важности. Он очень настаивает на встрече.

– Идем, – отрывистое от Анвиля. – Требует…

– Думаешь, очередная беда? – спрашиваю шепотом.

Дракон лишь отрицательно мотает головой. Да я и сама понимаю, после всего случившегося ожидать можно вообще чего угодно, хоть начала Конца света.

– Случилось что-то плохое? – спрашивает Амелия, но вот кто-кто, а она точно не выглядит испуганной. – Мамочка, теперь я не дам тебя в обиду!

Прижимаю ее к себе.

– Ты моя зубастая защитница. Сейчас все узнаем. Надеюсь, ничего страшного.

– Я всех покусаю!

– Всех не надо, животик заболит.

Амелия дуется, отчего становится похожей на недовольного лягушонка.

– Хорошо, тогда покусаю только плохих.

– Договорились, но только после хорошего и сытного ужина, хорошо?

Дочка поспешно кивает и тут же прикладывает ладошки к урчащему животу.

Кто бы сомневался – налеталась, наплевались всякими огненными шарами, напугали меня – самое время перекусить.

В замке сразу отправляю Амелию во владения Хелы. По нашим предыдущим с дочкой тренировкам знаю, что после них она всегда голодна, а потому с удовольствием готова что-то стащить на кухне. Не вижу в этом ничего плохого. Тортов и чипсов у нас нет, а нормальную еду, пусть и простую, зато качественную, за чем я постоянно слежу, пусть ест в свое удовольствие и на здоровье. В конце концов, растущий детский, а теперь и драконячий, организм требует соответствующего питания.

В главном зале уже топчется субтильного вида юноша с взъерошенными волосами. В пропыленной, но все же качественной одежде, в запачканных грязью сапогах, с ввалившимися от недосыпа глазами, он выглядит нервным, даже, я бы предположила, загнанным в угол. С чем бы он ни пришел, а принесенная проблема его очень тяготит.

Завидев нас, тут же преображается – вытягивается в струнку, напускает на лицо серьезной уверенности. И, надо признать, создать о себе совершенно иное впечатление ему вполне удается. Если бы не успела увидеть его глубоко погруженным в себя, что даже не сразу услышал наши шаги, и нервным, подумала бы, что ничего по-настоящему серьезного он привезти не мог. Но я видела, а потому ощущаю, как по спине ползет неприятный холодок дурного предчувствия.

Ну же, давай ты будешь просто чувственным и ранимым юношей, чья необъятная проблема кроется в нежелании строгих родителей позволить тебе невыгодный брак с какой-нибудь красавицей-простолюдинкой.

– Ваше Величество, – припадает на одно колено юноша.

– Встаньте милорд, упустим формальности, – говорит Анвиль. – Нам донесли, что у вас важно дело.

– Так и есть, Ваше Величество, – озирается юноша. Причем делает это явно неосознанно. – Могу я просить вас о милости?

Переглядываемся с драконом.

– Просите, милорд, – говорит Анвиль.

– Можем мы поговорить тайно? Без чужих ушей. Уверяю вас, моя просьба – не пустое сотрясание воздуха.

Киваю на немой вопрос дракона.

Одна бы я сто раз подумала прежде, чем соглашаться на подобное. С прежних покушений прошло слишком мало времени, чтобы я успела забыть об осторожности. А если это человек Магистра? Если у него с собой яд или какое-то магическое оружие?

Но сейчас со мной Анвиль – и я рядом с ним вся из себя смелая портняжка.

Мы отправляем прочь стражников. А больше никого в зале нет.

Но даже эта пустота не особенно успокаивает нашего странного гостя.

– И так, милорд? – говорю мягко, надеясь вселить в него немного уверенности. – Можете говорить абсолютно свободно. Здесь у стен нет ушей.

Надеюсь, что это действительно так. Иначе будет очень неприятно, если за нами присматривает и подслушивает кто-то... змееглазый.

– Позволите говорить прямо?

– Разумеется, меньше красивых слов, больше дела, – кивает Анвиль.

Младший лорд Арадэй выдыхает, распрямляет плечи и наконец негромкой скороговоркой выдает:

– Великий Магистр огласил нового наследника Короны. Это бастард господина Лаэрта. Несколько дней назад младенец тайно был представлен лояльным Магистру лордам. Простите, но далее я лишь передам его главные слова... – лорд Арадэй снова выдыхает и продолжает, еще чуть понизив голос. – Королева пуста и не в состоянии родить Артании наследника, всему виной ее неподобающее развратное поведение и несоблюдение священных семейных клятв. Подговорив своего любовника... – все же запинается, смотрит на нас в ожидании реакции, в ответ получает жест продолжать доклад, – … разорившегося лорда Анвиля, она организовала покушение на досточтимого короля Лаэрта, который впоследствии был предательски убит, а сам цареубийца занял его место не только в постели расп…

– Продолжай, – надеюсь, мой голос звучит достаточно спокойно, хотя внутри, отлично это чувствую, поднимается ядовитая волна ненависти. Я не хочу ненавидеть, не хочу превращаться в одержимую кровью стерву. Но здесь и сейчас, понимая, к чему ведут все эти слова, хочу одного – смерти для человека, все же решившегося на отчаянный шаг. И смерти непростой, а мучительной.

– Занял место не только в постели распутной королевы, но и на троне подле нее, – лорд Арадэй будто силой вырывает из себя слова. Он настолько бледен, что кажется, будто вот-вот потеряет сознание. – Трон узурпирован, а власть находится в руках цареубийцы. Святая церковь не признала сей грязный союз, но узурпаторы угрозами и пытками вынудили несчастного отца Винсентиуса свершить обряд венчания. Но он не имеет никакой силы, ибо не поставлен Безначальным нашим создателем.

Ложь, ложь, ложь… сколько же лжи. И этому действительно верят? Или просто хотят верить? Хотят верить лишь бы во что, если это даст карт-бланш на…

Лорд Арадэй замолкает – и в пустом зале повисает выжидательная тишина. Я уже знаю, что он скажет дальше. Не хочу в это верить, но иных предположений просто нет.

– Ваше Величество, Великий Магистр выступил с армией, – доходит до основного Арадэй. – Ребенок-бастард и его мать следуют с ним. Все лояльные лорды рассказывают в своих землях то, что я рассказал вам сейчас. Кроме того, те же самые слова услышат и все остальные, кто до сих пор оставался в стороне или верным Короне. Армия Великого Магистра растет с каждым днем. Они идут сюда. Они идут, чтобы посадить на трон нового помазанника.

– Меня устраивает тот, который сидит там сейчас, – говорю абсолютную глупость, так как, само собой, развратная королева, подстроившая убийство собственного мужа, никому не нужна. Но пока в голове полный кавардак. Я услышала именно то, что и ожидала, только легче от этого не стало. – Откуда у вас эта информация, милорд? – все же выискиваю в сонме обезумевших мыслей хоть какой-то рациональное зерно.

– Мой старший брат после смерти нашего отца вступил во владения родовыми землями. Не стану говорить, что отец незадолго до смерти говорил, что наследником оставляет меня… сейчас это не имеет значения. Брат оказался ловчее и быстрее. А отец… умер скоропостижно. Несколько дней назад брат покинул родовой замок, а когда вернулся – отдал распоряжение спешно собирать ополчение, разослал приказ рыцарям прибыть в замок.

– Никто ничего не скрывает? – спрашиваю я.

Жесть какая-то. Магистр настолько уверен в собственных силах и сторонниках? Это же откровенно государственный переворот. Хотя, надо отдать ему должное, почву для своего преступления змееглазый подготовил знатную. Убивать помазанника божьего – преступление, как ни крути. Но если все представить так, что трон занимают самозванцы, которые к тому же обманули церковь, то все начинает играть совсем иными красками.

– Милорд, вы же понимаете, что подобные слова требуют доказательств, – тихо произносит Анвиль.

– Конечно, Ваше Величество. И готов нести ответственность за каждое произнесенное сейчас слово.

– А вы не поддерживаете своего брата?

– Нет. Он никогда не отличался большой мудростью, всегда легко поддавался на обман и лесть.

– Корона не забудет вашу службу, милорд Арадэй. Какие-то еще подробности?

– Да. Надеюсь, вам это будет полезно. Великий Магистр планирует ударить одновременно с двух сторон. Его собственная армия пойдет через горы и, возможно, частично переправится по воде. Армия союзных лордов ударит с противоположной стороны.

– Союзники пойдут через болота ллисканцев?

– Полагаю, да, Ваше Величество.

– У них заключен какой-то договор?

– Нет. Насколько могу судить из слов брата, дикарей просто сомнут, если те рискнут оказать какое-то сопротивление.

– Тебе известно количество Великих лордов, примкнувших к Магистру?

– К сожалению, нет, Ваше Величество. Полагаю, некоторые еще сомневаются, некоторые отмалчиваются, надеясь дождаться, когда весы склонятся в одну из сторон. Мой брат надеется на быструю легкую победу.

Вижу, как на лице Анвиля появляется жестокий оскал. И это не оскал человека – это оскал существа, готового рвать живую плоть собственными когтями и клыками.

– А на что надеетесь вы, милорд? – спрашиваю Арадэя.

– Я верен Короне, Ваше Величество. Мой брат – изменник. После его смерти я рассчитываю получить во владение родовую землю.

Честно и прямо, без подлизывания и заигрываний. Ничего личного – только бизнес. Уверена, если бы молодой Арадэй уже владел собственными землями и считал, что силы Магистра имеют все шансы сменить действующую сласть, не о какой вере Короне не шло бы и речи. Ну да история не знает сослагательного наклонения – имеем, что имеем. Союзник, имеющий шкурный интерес в твоей победе, все равно союзник.