Текст книги "Поэзия социалистических стран Европы"

Автор книги: авторов Коллектив

Массированный, целенаправленный, сосредоточенный в крупнейших издательствах перевод поэзии уже привел к тому, что на русском языке изданы главные вещи классики братских народов и многое, написанное поэтами– современниками.

Это – явление новое, присущее советской культуре, а еще точнее – последнему послевоенному тридцатилетию.

Большие антологии, составленные и отредактированные крупными учеными, переведенные лучшими поэтами, изданные огромными тиражами,– все это нимало не напоминает былую кустарщину, когда Гербель издавал антологию славянских литератур, составленную зачастую из поспешных пересказов, имевших скорее информационную, чем художественную ценность.

Наши поэты были солдатами и офицерами Советской Армии во время ее освободительного похода в Европу. Симонов и Незвал подружились в Праге, в освобождении которой советский поэт участвовал. Тихонов слышал рассказы о Вапцарове в Софии уже в сентябре 1944 года. Самойлов и Наровчатов участвовали в освобождении Польши, один – в качестве старшины-разведчика, другой – в качестве армейского журналиста. Левитанский начал переводить стихи венгров и словаков еще во время освободительных боев.

Брехт, Фучик, братья Чапеки, Вапцаров, Броневский и многие, многие другие воспеты советскими поэтами.

Немало сделал для сплочения поэтов и Московский Литературный институт, где одновременно учились болгары Димитрова, Стефанова, Джагаров, Методиев и русские поэты Сергей Орлов и Солоухин, а позднее румын Майореску и Ахмадулина, Евтушенко, Рождественский. И сейчас иные из самых молодых поэтов братских стран учатся в том же Доме Герцена на Тверском бульваре.

Итак, этот том «Библиотеки всемирной литературы» – итог огромного труда русских поэтов, знамение их дружбы и сотрудничества с поэтами братских стран.

Борис Слуцкий

ИЗ АЛБАНСКОЙ ПОЭЗИИ

АНДОН ЗАКО ЧАЮПИ

ОТЕЦ ТОМОРИ

 
Наш Томори, ты – престол небесный,
Храм албанский с крышею отвесной! -
Шел народ к тебе на поклоненье,
Чтоб узнать господне повеленье.
Ты читаешь помыслы людские,
Так ответь мне: кто же мы такие?
Были прежде храбрыми людьми мы,
Были мы в бою непобедимы
И отважны были без примера.
Нас одна объединяла вера;
Мы меча из рук не выпускали,
Трусов и предателей не знали,
И никто тогда в стране албанской
Не боялся сабли оттоманской;
Воины с врагами воевали,
Девушки свободу воспевали.
Мой народ! А как теперь живет он?
Погибает под султанским гнетом.
Как скоты, албанцы прозябают,
С голодухи села вымирают.
Нет албанцев! Где они, албанцы?
Нас разъединили чужестранцы -
Грек и турок нас разъединили,
Поп с муллою веру поделили,
Обманули в церкви и мечети.
Трудно стало жить на белом свете!…
 
 
Ты, гора, наш храм, отец Томори,
Все ты знаешь сам про наше горе.
То, что было, каждый не забудет,
Расскажи нам лучше то, что будет.
Неужели в том веленье бога,
Чтобы нас наказывали строго?
Так ответь нам, в чем мы провинились?
Ведь от турок все освободились -
Греки, и болгары, и валахи,
Лишь албанцы прозябают в страхе.
Бог, свободу давший этим странам,-
Что ж он нас оставил под султаном?
Нас губили, били, разрушали,
Нашу кровь безвинную сосали,
Жили мы в невзгодах и в позоре!…
Вытер слезы и сказал Томори;
 
 
«Люди, познавшие горе,
Слушайте деда Томори!
Споря о вере и боге,
Сбились албанцы с дороги.
Распри Писанья с Кораном
Нынче покончить пора нам!
Бросьте ненужные споры,
Хватит на небо ссылаться:
Небо само без опоры,
Что ж на него опираться!
Связаны кровью одною,
Вскормлены почвой родною,
Вы не татары, не греки -
Все вы албанцы навеки!
Грозно, албанцы, вставайте,
Смело оковы срывайте,
Спуска врагам не давайте!
Дайте отчизне присягу
Вспомнить любовь и отвагу.
Не уступайте ни шагу!
Следуйте за Кастриотом!
Воинам и патриотам
Пусть будет вера оплотом!
Турции не опасайтесь,
Не доверяйте Морее,
В бой за отчизну бросайтесь
С гордой отвагой своею.
В битву, албанцы, идите.
Родина вас призывает!
Радуйтесь – или умрите -
Так, как мужам подобает!»
 

АЛБАНЕЦ

 
В край албанский вторглись турки.
Жгут дотла!
Встань, бери оружье в руки,
Сын орла!
 
 
Ты довольно потрудился
На господ!
Вспомни край, где ты родился
В дни невзгод.
 
 
Создал нас господь для дела.
Мы – орлы!
Иль таскать не надоело
Кандалы!
 
 
День пришел, пора для мести
Нам вставать
И свободу всем нам вместе
Добывать.
 
 
Надоело быть рабами,
Как вчера.
За отчизну в бой с врагами
Нам пора.
 
 
Жили полтысячелетья,
Как в тюрьме,
Мы, истерзанные плетью,
В злом ярме.
 
 
Мусульмане и христьяне,
Встаньте в ряд!
Будет биться в нашем стане
Стар и млад.
 
 
Встань на подвиг благородный,
Меч бери!
Или сделай жизнь свободной -
Иль умри!
 
 
О Албания родная,
Край огня,
Я тебя несчастной знаю,
Ты – меня.
 
 
Ты скорбишь под вражьей властью,
Край родной,
Ибо нет у нас согласья
Меж собой.
 
 
Я о юношах скорбею,
Что вдали
За султана и Морею
Полегли.
 
 
Сбрось, отчизна, турков подлых.
Близок бой!
Встань же, родина, на подвиг -
Мы с тобой!
 

ИЮЛЬ

 
Пришел июль, стоит жара,
Уже хлеба косить пора.
Пришел июль – хороший знак.
Его приветствует бедняк.
Пришел июль, и потому
Не будет голодно в дому.
Июль, умеющий гореть,
Как можжевеловая ветвь,
Июль, весь в травах и цветах,
Со смуглым жаром на щеках,
С тяжелой ношею плодов,
Которые раздать готов!
Июль на плечи нагрузил
Урюк, и груши, и кизил,
Чтоб сладок был осенний пир.
Уж начал вызревать инжир.
Из всех других плодов – его
Пусть будет более всего:
Когда инжир в корзинах есть,
Любой тебе окажет честь…
 
 
Страдай, трудись – июль придет
И хлеба даст на целый год.
В июле каждое гумно
Снопами желтыми полно,
Плодами перегружен сад,
И труженик июлю рад.
Идет июль! Бери серпы,
Вяжи тяжелые снопы.
Кто мог посеять и вспахать,
Тому не время отдыхать!
Шумят колосья, как волна.
И каждый колос – из зерна.
Ведь было малое зерно,
Но стало колосом оно.
Колосья спелые! Взгляни,
Как в руки просятся они,
Они играют и шумят,
Как стадо маленьких ягнят.
Взгляни – блестит, как золотой,
На поле колос налитой.
Кругом волнуются поля,
И морем кажется земля.
 
 
О вы, поля моей страны,
Слезами вы орошены,
Вас пропитал бедняцкий пот
В дни трудных полевых работ.
Увы, напрасен тяжкий труд -
Всё чужеземцы заберут.
Албанец, молодость губя,
Работает не для себя.
Напрасны все его труды,
Другие жнут его плоды.
Июль! Отважные сердца
Недаром чтят в тебе бойца!
Во Франции восстал народ
Во имя права и свобод:
В июле битва началась
И кровь святая пролилась
 

*

 
Июль! горячностью своей
Разжег ты пламя мятежей.
И то, что ты зажег, июль,
Не погасить потоком пуль.
Ведь солнце пламенное есть
В крови у тех, кто любит честь,
Свобода в бой зовет борца,
И загораются сердца,-
Зовет, а ты, албанец, что ж
Молчишь, на подвиг не встаешь!
Огонь июльский разожги,
Чтоб пали все твои враги!
 

РОДИНА

 
Родиной тот край зову,
Где родился, где живу,
Где бродил я не однажды,
Где знаком мне камень каждый,
Где учился понимать,
Где любил отца и мать,
Где когда-то предки жили,
Где лежат они в могиле,
Где к невзгодам я привык,
Где звучит родной язык,
Где с друзьями я встречался,
Где рыдал я, где смеялся,
Где люблю на мир смотреть,
Где хотел бы умереть.
 

* * *

 
Кто от милой и друзей
На чужбину удалился
Ради денег, тот, ей-ей,
Навсегда ума лишился.
Что ж, ступайте вы, глупцы,
Мир открыт во все концы.
Мне ж оставьте дом счастливый,
Счастье мирное любви.
Виноградники и нивы -
Это радости мои.
Здесь, на родине моей,
Жить хочу среди полей,
Без богатства, с милой рядом,
Сеять хлеб, ходить за стадом;
Чтоб могла у нас родиться
Кукуруза и пшеница,
Чтобы гроздья винограда
Наши красили пиры,
Чтоб паслось большое стадо
У подножия горы.
Чтоб блеяли овцы тонко,
Чтоб звенели бубенцы,
Чтобы мог я ткнуть козленка
В материнские сосцы.
Нет, не брошу быт крестьянский,
От любви не убегу.
Дом родимый, край албанский
Я покинуть не могу!
Пусть достатка не узнаю,
Здесь и старость не страшна,
Пусть я лучше здесь страдаю,
На миру и смерть красна.
А умру – пусть мать и сестры
Совершат простой обряд:
Зарыдав, распустят косы,
Как обычаи велят.
И придет моя родная
Провожать меня, рыдая.
 

* * *

 
Когда мы дичками незрелыми были,
Как нежно с тобой мы друг друга любили!
Мы целыми днями с тобой целовались,
Бродили, играли и не расставались.
Любил я. И ты меня тоже любила.
Припомни, что ты мне тогда говорила!
Но ты стала взрослой, я тоже стал взрослым.
Так что ж ты забыла о прежнем, о прошлом?
Ах, яблочко нынче налилось, созрело,
Сияет оно, да меня не согрело.
Но ласточка-птица, летя на зимовье,
Вовек не забудет родное гнездовье.
И сердце, как птица, летящая с юга,
Отыщет, быть может, давнишнего друга.
 

* * *

 
Красота твоя! Солнца светлее чело,
Твои косы до пят, как воронье крыло,
На щеках твоих белых румянец плода.
Стан твой тонок, походка легка и горда,
Твои груди – гранат, и миндалины – зубы,
Твои очи – каштан, лепестки – твои губы,
Твои руки – как снег, твое слово – как мед,
Я люблю твое тело, и руки, и рот.
Красота твоя жжет горячее огня,
Только сердце твое – как скала для меня.
 

НДРЕ МЬЕДА

ПЛАЧ СОЛОВЬЯ

IV

 
О соловей мой! Ненастье минет,
И наши души печаль покинет,
Зима умчится с ее метелью.
Воспой веселье!
 
 
Настанет время весны погожей,
Ведь дни не вечно друг с другом схожи,
За невезеньем придет везенье,
Воспой веселье!
 
 
Под гнетом горя бедняк томится,
Беда повсюду за ним влачится,
Но труд для сердца – благое зелье.
Воспой веселье!
 
 
Когда ребенок скончался в доме,
Нет края горю, конца – истоме.
Но время лечит от потрясенья.
Воспой веселье!
 
 
Томится узник в глухой темнице.
Очаг родимый бедняге снится.
И лишь надежда – его спасенье.
Воспой веселье!
 
 
Темницу вражью разрушат годы,
Вернется узник – дитя свободы -
В родные горы, поля, ущелья.
Воспой веселье!
 
 
И пленной птице весной чудесной
Откроют двери из клетки тесной.
И прянет птица с беспечной трелью.
Воспой веселье!
 
 
Птенцов свободных увидят птицы.
Твое спасенье из стен темницы
Им станет в жизни высокой целью.
Воспой веселье!
 
 
Недаром время меняет лики,
Восстанет малый, падет великий,
За днем ненастным придет весенний.
Воспой веселье!
 
 
Падут державы, иные встанут,
Людей мильоны душой воспрянут,
Придет век новый сквозь тьму неверья
Воспой веселье!
 
 
Текуче время, но вечна младость,
Минуют беды, вернется радость,
Исчезнут горе, обман, безделье.
Воспой веселье!
 
 
Уже недолго тебе томиться,
И скоро сердце преобразится
В объятьях счастья, под светлой сенью.
Воспой веселье!
 
 
Когда свободный взлетишь ты выше,
Присядь, о птица, на нашей крыше.
И мы разделим без опасенья
Твое веселье!
 

МУСТАФА-ПАША В БАБУНЕ

 
От шумной пляски не гудят ущелья,
И эхо выстрелов не катится в долины,
Народу нашему не до веселья,
И в бой ушли мужчины.
 

Паскали Одисе (Албания)

Памятник народному бойцу в Корче (фрагмент)

Скульптура. 1942 г.

 
Кругом желтеют брошенные нивы,
Пасутся буйволы, порой вздыхая тяжко,
И в ожидании страды бредут лениво,
Но без упряжки.
 
 
А упряжь вся повешена на колья,
И без работы плуг ржавеет у забора,
И мелкий скот пасется на приволье
Без всякого надзора.
 
 
Дрожит в загоне скот, когда снаружи
Скребет когтями волк и роется в соломе:
Ведь нет защитника – теперь без мужа
Одна хозяйка в доме.
 
 
О горные орлы, за вами следом
Мужчины-воины летят неудержимо,
Спешат они иль к смерти, иль к победам
В борьбе за край родимый!
 
 
Под градом пуль сражаются жестоко,
Из ружей метко бьют, стреляют неустанно,
Они неудержимы, как потоки,
Они храбры, как заны.
 
 
А ты, грабитель, тешишься бесстыдно
Цыганской пляскою, беспечным звоном бубна,
Перед врагом юлишь, как пес, и, видно,
Забыл призыв наш трубный.
 
 
Позор тебе и стыд, исчадье ада!
Смеются над тобой средь пляски штойзовалы,
В их пении, паша, тебе в награду
Песнь смерти прозвучала.
 
 
Изменник подлый ты! Албанца слово
Нарушено тобой. И те, кто бились с честью,-
Герои павшие,– восстанут снова,
Дыша суровой местью!
 
 
Они придут в твой дом, чтоб мстить жестоко,
Махмета Бегу прах во тьме зовет кого-то,
И голос слышится его далекий:
– Пора свести нам счеты!
 
 
Я годы ждал тебя. Так пусть в печали
Утешится жена, сраженная ударом.
Хочу я, чтоб албанцы все узнали,
Что я погиб недаром…
 
 
На нивах и лугах везде волненье -
С оружьем встал народ, который ты ограбил.
И ты расплатишься за преступленья
Своей душонки рабьей!
 
 
Беги скорей, палач трусливый, лютый,
Албания тебя с презреньем отшвырнула!
Ищи себе в стране рабов приюта,
За стенами Стамбула!
 

МИДЬЕНИ

НЕ СПЕТЫЕ ПЕСНИ

 
Спят не спетые песни во мне, в глубине, в тишине,
Не проснулись еще ни от радости, ни от печали.
Спят не спетые песни, и ждут, и мечтают о дне,
Чтоб очнулись их строки без страха и вслух зазвучали.
 
 
Спят во мне мои песни, как залежь не добытых руд,
Я до времени жду, я подобен немому вулкану.
День придет, я из недр свои дивные песни достану,
Засверкают они, запоют и уже не умрут.
 
 
Но придет ли тот день, чтобы песни проснуться могли?
Или снова над нами века посмеются?
Нет! Уже расцветает свобода вдали!
Вижу – Солнце встает, чтобы теплым лучом нас коснуться!
 
 
О не спетые песни! Алмазная россыпь души!
Вас не знает никто, я один увлечен вашей силой!
Как дитя, беззаботно я трогаю струны в тиши.
Чем я буду для вас – колыбелью, а может, могилой?
 

ГОРОДСКАЯ БАЛЛАДА

 
Ночью
Видели звезды воочью,
Пробиваясь лучами сквозь темь,
Тень… нет! Не тень!
Там, на улице длинной, пустынной,
Как мученье, бледна,
Грудь украшена раной,
Рот искривлен улыбкою странной,
Чуть прикрыта одеждою рваной,
Совершенно одна
Посредине ночного квартала
Призрак голода -
Женщина, тень,
Напевая, во тьме танцевала.
 
 
Шаг вперед, шаг назад, шаг вперед -
В такт босыми ногами,
В такт больными губами.
И опять – влево шаг, вправо шаг.
Изболелась душа,
В сердце холод и мрак.
А тогда,
Как была молода
И горда,
Как любили ее господа
В те года!
А теперь отблистала!
Жизнь погасла, и сердце устало.
Ей достались суровые дни,
И на танец безумный похожи они
Посредине ночного квартала.
 

БЕЗНАДЕЖНАЯ МУЗЫКА

 
Безнадежная музыка.
Льются слезы из глаз
В тихом плаче…
Все ее неудачи,
Все мечты и желания,
Первые, ранние,-
Все убитые чувства
В этой музыке грустной.
 
 
В тихом плаче качаются плечи слепящие,
Эти белые плечи…
Все, что стало далече,
Все, что ныне утрачено,
Что слезами оплачено,-
Все звучит безыскусно
В этой музыке грустной.
 
 
Щеки спрятав в ладони, уткнувшись в колени,
Плачет женщина,
Чья душа изувечена.
Плачет вместе со старой,
Разбитой гитарой
Над строкой недопетой -
Из-за музыки этой.
 
 
И молчит человек возле женщины, плачущей
О себе, о позоре,
Он проник в ее горе,
Он над нею склоняется,
И ресницы смыкаются…
Меркнет свет над планетой
Из-за музыки этой.
 
 
Но приходит другой… Кровь бурлит,
Тяжко дышится…
А в мелодии слышится,
Что душа уже отдана,
Что любовь уже продана,
Стала стертой монетой
Вместе с музыкой этой.
 

МОТИВЫ

 
Есть в музыке стиха мотив воспоминанья.
Не в детстве ли исток поэзии моей,
Когда влекли меня надежды, и желанья,
И светлые мечты моих невинных дней?
 
 
А может, памятью о юности недавней
Рождаются стихи о счастье и любви -
Со звонкой рифмою, со страстью своенравной,
С безумной радостью, бушующей в крови?
 
 
Но в лицах женщин тех, угрюмых, несчастливых,
Торгующих собой с протянутой рукой, -
В морщинах их застыл мотив стихов тоскливых,
И стонут небеса от музыки такой.
 
 
В чахоточном углу безумец смотрит тупо,
Сидит его семья, от холода дрожа.
О нищая семья, о горькая халупа!
Здесь копится в глуши начало мятежа.
 
 
В угрюмых тайниках, где страх и боль гнездится,
Где давит тишина и где не брезжит свет,
Там рядом с нищетой мелодия родится,
Там первую строку находишь ты, поэт!
 
 
Мотивы всех родов звучат передо мною,
То гаснут, то волной летят со всех сторон.
Но вот приходит он, со смертной белизною,
Трагический мотив – и колокола звон.
 

БЕССОННАЯ НОЧЬ

 
Немного света! Света, света, брат и друг!
Молю о свете, чтоб распалась тьма ночная,
Когда томит меня неведомый недуг
И ненавижу, сам кого не зная.
 
 
О муж! Хоть каплю света здесь пролей!
Герой, который создает и рушит,
Не оставляй без света, пожалей,
Не то ночная мгла меня задушит.
 
 
Хочу, чтоб факел грозный полыхал,
Чтоб от набата эта тьма дрожала,
Чтоб ты, измученный, однажды увидал,
Что пляшем мы на острие кинжала.
 
 
Но нету факела, разделены друзья,
Во мраке ночи не смыкают вежды.
Кричу напрасно, надрываюсь я…
Так замолчи, душа, и твердой будь, как прежде.
 
 
Поет петух, поет – близка заря.
Петух, ты лжешь иль нет? Ответь мне без обмана!
Все говорят, что ты поешь не зря!
Но больше верить я людским словам не стану.
 
 
Уймитесь, думы! И кошмары – прочь!
Подушку обнимаю, как спасенье.
О, дай мне сна! О, дай мне в эту ночь
Слова надежды, дружбы, утешенья!
 

НЕРАЗГАДАННАЯ ПЕСНЯ

Посвящается народным напевам

 
Украдена песня из сердца народа
И сделалась плачем о горе народном,
О дочери нищей, о сыне голодном,
О тяжкой судьбине, разбитой грозою,-
Была она песней, а стала горючей слезою.
 
 
Ты плач или песня? Ответствуй мне, сердце народа!
Ответствуй мне, сердце, которое вечно страдает,-
Ты плач или песня? И кто мне тебя разгадает?
Звучит ли проклятье в тебе против силы неправой,
Которая дни напоила горчайшей отравой?
 
 
О да! Ты суровой судьбы выраженье,
Той жизни, что гибнет, и чахнет, и, может,
Замолкнет в бессилье и в изнеможенье!
 

ВСТУПЛЕНИЕ К ВСТУПЛЕНИЯМ

 
Каждый день умирают боги,
Каждый день разрушаются идолы,
Пропадая во мраке времен.
Неизвестно теперь, кто сильней – человек или бог?
Бог в разодранном рубище пред человеком предстал,
Сам себя по щекам он хлестал,
Бил себя со слезой покаянной
И кричал о судьбе окаянной:
«О, кого я на свет породил!»
И не знает теперь человек:
Он ли бога придумал
Или сам он – создание божье?
И в раздумье стоит человек у подножья
Неподвижного идола,
Что не в силах ответить ему,
Перепуталось все – кто мы, люди иль боги?
Несмотря на смешенье языков,
Хорошо понимать мы умеем друг друга,
Вавилонскую башню могли бы построить мы ныне,
Чтоб, взойдя на нее, чтобы, стоя на самой вершине,
Человек огляделся
И крикнул во всю свою мощь:
– Эй ты, господи! Где ты?
 

ШЕФТЕТ МУСАРАЙ

ИСТОРИЯ «БАЛЫ КОМБЕТАР»

Фрагменты из поэмы

* * *

 
Разбилась шаланда -
На дно, федералы!
Спасайся, кто может,
Ребята из «Балы»!
 
 
Фашизму конец!
Иная эпоха.
Спасайся, кто может,
Чтоб не было плохо!
 
 
Где римская слава?
И где Муссолини?
Ах, сгинуло всё
По известной причине!
 
 
Сбежал Париан
Из пышных палаццо,
Исчезли Бибан
С синьором Далмацо…
 
 
Так надо втереться
В доверье народа -
Раз ветер другой,
Другая погода.
 
 
Пальнуть пару раз
Нетрудное дело,
Захватим поместья -
И аддио, белло!
 
 
Иначе мужик,
Пожалуй, с нас спросит
Никто головы
Из наших не сносит!
 
 
Крестьянин придет
С дубиной своею
И скажет он так
Помещику-бею:
 
 
«А как, господин,
Служил ты народу,
Когда я с ружьем
Стоял за свободу?»
 
 
Того и гляди,
Сведет с нами счеты.
Пойдешь на тот свет
Без всякой охоты.
 
 
Скорей же бочком
Подлезем к народу -
Из наших, мол, рук
Добыл он свободу.
 
 
А в прежних друзей
Пальнем из ружьишка,
Не то вместе с ними
И нам будет крышка.
 
 
…Издох жеребец,
Копыта остались -
Подковы снимать
Балысты примчались.
 
 
Вопит Али-бей:
– Вперед, за отчизну!
Мол, родина ждет
От нас героизма!
 
 
– Небось ведь и мы
По крови албанцы!
Терзают небось
И нас чужестранцы.
 
 
Фашисты и нас,
Бедняг, попирали,
Убили одних,
Других обобрали.
 
 
Ударим, братва,
По прежнему другу,
Припишем себе
Чужую заслугу!
 
 
Глядите, идут
Ребята из «Балы».
Не ружья несут -
Бутыли, бокалы.
 
 
Манишки на них,
Перчатки и фраки,
Пижамы, зонты,
Платки и чувяки.
 
 
– Пошли воевать!
– Да, да, повоюем!
Как счастлив народ,
Что мы существуем.
 
 
Тут пир на весь мир
Закуски и тосты,
Вино потекло -
Гуляют прохвосты:
 
 
– Лакайте до дна!
Гуляй без рассудка!
Мы пьем за народ,
Ведь это не шутка!
 
 
Как двинемся в бой,
Гора сотрясется!…
Над их похвальбой
Деревня смеется.
 
 
Дивится народ:
– Что это за чудо?
Какой пароход
Привез их, откуда?
 
 
– Что скажешь о них
Ты, дядюшка Цени?
– Как буйвол, балыст
Пошел искать тени.
 
 
Знать, в пекло попал
Наш новый приятель,
Гляди, как вопит:
«Да сгинет предатель!»
 
 
– Да кто же они?
– Предатели сами.
Гляди, как кричат:
«Крестьяне, мы с вами!»
 
 
А тут же тайком
Готовы к измене.
Нет, власть не для них! -
Разгневался Цени.
 
 
– Служили они
Различным султанам,
Садились они
На шею крестьянам,
 
 
А нынче пришли
Побитыми псами,
Чтоб головы с нас
Обрить с волосами.
 
 
Вот так говорит
Наш дядюшка Цени:
– К чертям этот сброд!
Мы знаем им цену!
 

* * *

 
Здесь кровь пролита,
Здесь голод и раны.
Воюют в горах
Сыны-партизаны.
 
 
Народную честь
Они не роняют,
Империю в гроб
Прикладом вгоняют.
 
 
Без пищи, питья,
Под ливнем и в стужу
Сурово они
Сжимают оружье.
 
 
Их крепость в горах,
Им храбрость сродни,
С улыбкой и песней
Воюют они…
 
 
– Постойте, друзья!
А там что за люд?
Нестройной толпой
Зачем к нам идут?
 
 
Зачем так спешат,
Карабкаясь в гору?
Видать, опоздать
Боятся к разбору?
 
 
– Так это ж балысты!
А мы их не ждали!
Зачем же балысты
К нам в горы примчали?
 
 
Сам Люмо пришел
(Прозванье Митата),
На нем воротник
И фрак дипломата:
 
 
– Великие дни
Пришли для албанцев.
Не можем терпеть
Мы гнет итальянцев.
 
 
Страдали и мы
От разной квестуры,
От Квислингов и
От их агентуры.
 
 
Я сам пострадал,
Их гибели жажду:
Ведь мой магазин
Закрыт был однажды.
 
 
– И я потерпел,-
Тут Дости вмешался,-
Министром служить
Я не соглашался.
 
 
Файк Тюку вопит:
– В Милотском сраженье
Я пленных семьсот
Забрал, без сомненья.
 
 
Из них только семь
Меня дожидались,
А прочие все,
Они… разбежались…
 
 
– И мы,– говорят
Предатели с жаром,-
Мы тоже свой хлеб
Жевали недаром!…
 
 
Владельцы, дельцы -
Вся жалкая свора
Кричит, вопиет:
– Мы жертвы террора!…
 
 
В герои они
Гурьбой затесались,
Как сдох жеребец,
Копыта остались.
 
 
Мол, мы за борьбу,
Пора, мол, за дело,
Пришельцев и нам
Терпеть надоело.
 
 
И требуем мы,
Чтоб все признавали,
Что тоже и мы
В горах воевали.
 
 
На битых врагов
Поднимемся смело,
Народ поведем
На общее дело…
 
 
А Цени-старик
Смеется над «Балы»:
– Не ваш урожай,
Раз вы не пахали.
 
 
И мы для того ль
Пошли в партизаны,
Чтоб вам из огня
Достались каштаны!