Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 38 страниц)

– Бабушка?…

– Да, – сказал отец, – твою бабушку на рассвете нашли мертвой у гидроэлектростанции, я пытался вызвонить тебя, а ты предпочла погулять, сделала вид, что тебя не касается это.

– Неправда! Я тысячу раз объясняла тебе, почему я телефон выключаю!

– Не передергивай. А лучше послушай. Твою бабушку накачали под завязку расплавленным оловом. И она была еще жива, когда с ней это проделали. Слышишь?

Рита молча смотрела на отца.

– А теперь уйди. Мы не хотим тебя видеть.

Рита в рыданиях убежала в комнату и упала на свою кровать:

– Бабушка. Как же так, – сглатывала она слезы и горечь. Как же она поплатилась за этот выключенный мобильник! И за то, что всегда скрывала от подруг, что Наталья Борисовна, грозная директриса–монстр, была ее любимой бабушкой. Пусть строгой, жесткой. Но она была ее бабушкой. И Рита любила ее. А бабушка любила Риту.

– Кто этот монстр, что сделал это с тобой, бабушка, – продолжала выть Рита, – если бы я только знала это.

Да. Рита кроме шуток ее любила, но и понимала, что ей пришлось бы здорово страдать от нападок одноклассников, что ее бабуля – директор школы. Монстр в юбке, жесткая, холодная и иногда даже подлая Наталья Борисовна Двуликова. Сама бабуля тоже особо не возражала против того, чтобы родство с Ритой было тайной – так даже лучше – нет предвзятого отношения учителей и учеников. Удобно было всем, но сейчас Рита лежала на кровати, глотала слезы и стоны и жалела, что скрывала это ото всех. Боялась, что ее распнут одноклассники, на следующий же день. Ведь она собиралась сказать правду, на выпускном, когда это уже никому не будет столь важным.

И вот она не успела этого сделать, кто–то жестоко убил ее бабушку, оставив Рите только воспоминания и боль, которую сейчас она просто не могла в себе победить.

Рита лежала и ненавидела саму себя. Проклинала собственную ложь и не сдерживала эмоций. Она пообещала себе, что узнает всю правду о том, что случилось с ее бабушкой и накажет виновного, совершившего это жестокое преступление.

– Бабушка, – сказала Рита в никуда, – я знаю, что ты меня слышишь. Я найду этого изверга и покараю его. Чего бы мне это не стоило. Я люблю тебя, бабушка. И я отомщу за тебя. Поверь мне.

Но легче от этих обещаний самой себе не становилось. Рита упала на подушку и продолжила рыдать. Она не могла остановиться. Ей постоянно чудилась бабушка, то как они ездили с ней к морю и то, как она жестко контролировала каждый шаг Риты. Но это не раздражало ее. Это просто радовало. А теперь Натальи Борисовны нет.

* * *

Черный «Форд» припарковался на свою стоянку у полупустого аэропорта. Из него вышел Виктор Носов и подошел к навесу, где сидел все тот же клерк:

– Ну что, видишь, что твоя черная малышка цела?

– Вижу. Я уже думал, что ты не приедешь и мне придется прощаться с местом.

– Ох, какие страсти, – заявил Носов, – уволили бы и взяли другого.

Носов удалился, а клерк только и смог что подумать про себя о том, что мир несправедлив, раз в нем вот такая мразь имеет деньги и может творить все что захочет. Ведь если бы он отказал Носову, то все равно вылетел с работы, поскольку его непосредственный начальник регулярно квасил с этим типчиком. К счастью, после этого, он не шел вести самолет до Москвы или на диспетчерскую вышку. А вот Носов бы запросто мог такое устроить.

Сам Виктор быстрым шагом дошел до своей конторы, прошел в кабинет и первым делом сложил документы в сейф, погасил свет и пошел на стоянку. Потом, передумав, вернулся в кабинет, извлек бутыль вискаря и приложился к ней от души.

Из конторы Носов вышел уже слегка покачиваясь. В таком состоянии он плюхнулся в свой родной автомобиль, и с визгом тормозов выехав на основную дорогу в режиме автопилота двинулся в сторону дома.

Вскоре, припарковав свой потертый «Опель» по диагонали свой собственной стоянки возле дома Виктор пошел в свои апартаменты. Оказавшись в пустой гостиной, он вскрыл бар, достал оттуда еще виски, взял стаканчик и налил себе немного.

Через мгновение, после того, как он одним глотком опустошил стаканчик, на улице послышался звук остановившегося автомобиля. Виктор выглянул в окно и увидел спортивный автомобиль.

Женя и Соня не хотели прощаться, но поздний час просто заставлял их это сделать.

– Итак, – спросил Женя, – какую оценку ты хочешь поставить за сегодняшний вечер.

– Твердая пятерка, – мечтательно сказала Соня, – мне так обидно, что он закончился.

– Сонечка, но жизнь то не кончается, – удивился Женя, – мы можем увидеться завтра. Если ты захочешь конечно.

– В такие моменты девушки хлопают ресницами, строят глазки и говорят идиотское – «Я тебе позвоню». И я не знаю что и как мне сделать, чтобы ты не подумал что я одна из таких вот тупых дур.

– Это значит что ты хочешь это сказать, но не знаешь как.

– Ну…Я правда–правда–правда тебе позвоню, – улыбнулась Соня, – мне правда сегодня было очень хорошо. Я никогда не была так счастлива как сейчас.

– Тогда я буду ждать твоего звонка с нетерпением. Вот утром встану завтра и буду на мобильник смотреть. Договорились?

– Ой, – возмутилась Соня, – я так не играю, а вдруг я поспать подольше захочу?

– Насколько подольше?

– Часиков до десяти.

– Поспать что ли и мне до десяти завтра? А?

– Нет. Давай будем спать, сколько будет спаться. А там посмотрим – договорились?

– Заметано. Буду ждать.

Они попрощались и Соня пошла к главному входу в свой неказистый типовой дом, а Женя смотрел ей вслед и думал о том, как же ему повезло. Просто чертовски потрясающая девушка. Возможно и не первая красавица, но для него она уже была самой красивой и самой желанной – а это, пожалуй, было огромным плюсом.

Соня шла ко входу и тоже думала всякие романтически мысли. О том, сколько всего замечательного она сегодня испытала. Перебирала все места где они сегодня побывали – такое ощущение, что это и не с ней происходило все. Ну неужели правда, неужели ей наконец–то повезло и появился Тот, кому бы она хотела верить. И кого могла полюбить. А точнее уже полюбила, но просто сдерживала время, сдерживала желание, чтобы испытать это чувство. Но оно уже вовсю теплилось внутри и даже подрагивало. А когда Соня открыла дверь родительского дома, и закрыла ее за собой, услышав, что Женя отъехал на своей машине от забора, вот тогда она поняла что уже по нему скучает и не может без него жить. Как будто он забрал небольшую ее частичку, и теперь она тихонько скулит в уголке и тянет назад. Скорее–скорее. Я тоже скучаю.

Женя проехал квартал и остановился. У него очень приятно защемило внутри и захотелось достать мобильник и позвонить ей, сказать. Но. Он обещал подождать, когда она сама позвонит, и собирался сдержать это обещание. Но как же ему вытерпеть этот не такой уж и большой промежуток времени. Жене хотелось побежать к дому и закричать во весь голос о том, как он любит Соню. Как он хочет быть с ней, и то что он готов просить у ее родителей ее руки.

Пребывая в полной романтики счастливой эйфории Соня вошла в гостиную. Там ее в полумраке поджидал Виктор, уже уговоривший бутыль вискаря.

– София Викторовна, – сказал он, – я требую объяснений. Кто этот молодой человек в спортивном автомобиле?

В общем, как вы уже догадались, все кончилось хорошо.

5. ОДИНОКИЙ

Одинокий, охваченный

Странным чувством

Шел по улице и слеза бежала по его щеке

Если бы раскрыть все дали,

Что не дано пройти

И стать одиноким как ветер

Лететь вперед не зная преград

И улететь в никуда Одиноким.

Current music – Bery & Vaczi Eszter – Egyedul

Мой дорогой Сьело!

Если бы ты мог на секунду представить себе, как мое сердце и душа одиноки без тебя и твоей близости, твоей любви и ласк. Они мечутся в беспамятстве по моему пустому телу, и требуют, требуют. Я настаиваю! Они все умоляют тебя вернуться, ответить на мою любовь, которая будет жить внутри вечно. А ведь эту песню ты и не знаешь совсем. Я, кажется, тебе ее и не включал никогда. Но в ней есть Вера. Вера в то, что одиночеству придет конец и наступит наконец долгожданный момент совместного счастья, такого желанного, родного и близкого. Сворти сидит у меня на коленях и как может старается успокоить. Когда мне не удается успокоить себя, я плачу. Сворти не отходит от меня ни на шаг. Волнуется, старается успокоить. А что ей собственно остается делать? Когда хозяин расползается на глазах, медленно отъезжая крышей в своем одиночестве. Одинокий, я совсем один, вокруг сплошное предательство и ненависть. Что еще хорошего этот мир может предложить? Разве так много в этом мире людей, понимающих, что гомосексуализм это все равно что леворукость, рыжий цвет волос или черная кожа. И ты не должен быть непробиваемо манерным и вызывать отвращение от своего появления на телеэкране у консервативной бабушки. Ведь на том же ТВ есть те, кто свои отношения не афиширует. Не скрывает, но и не стремится нацепить боа и метровую шляпу из страусиных перьев и прошествовать в розовых стрингах прямо под окнами у мэрии. А знаешь в чем проблема? Все эти перья – следствие того, что есть те, кто не признают того, что это нормальное явление. Что гомосексуалист – это такой же человек. А когда тебя начинают от этого лечить, запрещать… Ты сам купишь себе эти перья и пойдешь под окна мэрии. Или того хуже. Всю жизнь отрицая свою сущность, уже обзаведшись семьей ты перестанешь себя контролировать и пойдешь на улицу убивать. Серийные убийцы тоже появляются по вине вот таких вот моралистов. Серийными убийцами не рождаются. Их порождает само общество, которому чужда толерантность.

Я заклинаю тебя от

Необдуманных глупостей.

Люблю. Скучаю. Тоскую как и прежде.

Так будет год, два, десять, сто пятьдесят.

Я буду тебя все время ждать.

Твой А.

08.02.2010(вечер)

Клара и Евгений спокойно готовились ко сну. Евгений уже лежал под одеялом и неспешно перелистывал очередной фантастический роман, который к двадцатой странице стал невероятно скучным. Так что теперь, его можно было пролистать и честно сказать Анастасии, чтобы она его читать и не пыталась.

Клара смотрела на себя в зеркало и не могла не сказать по поводу своего возраста:

– И все таки этот крем мне не помогает, – шея заметно стареет.

– Слушай, так ли тебе это важно, – спросил Евгений.

– Мужчина, ничего ты не понимаешь в женской душе! – возмутилась Клара. Тут она была права. Евгений никогда и не пытался понять ее страхи старения, хотя все счета из магазинов спокойно оплачивал, поскольку слишком много Клара и не тратила. Зачастую, Клару начинали посещать странные подозрения насчет мужа, но как только они достигали пиковой отметки – он сам сметал их, устраивая просто царские ночи беспробудного секса. Сейчас Кларе особо и не хотелось плотских утех, поскольку за этот бешеный день она страшно устала:

– Послушай, дорогой. И все таки я тебе скажу.

– Что, – отвлекся от книги Евгений, – снова про крем и шею?

– Нет. Я серьезно с тобой поговорить хочу.

– Боже, о чем ты так хочешь беседовать в такой поздний час.

– Этот Андрей.

– О нет, – Евгений понял, что сейчас начнется действо, по сравнению с которым китайские пытки – легкая прогулка.

– Евген, ты лучше меня послушай. Допустим и правда что этого человека было положить спать негде.

– Именно так! Потому что бабушка запретила нам комнату для гостей, и не возвращаемся к этой истории!

– Милый! Но что может быть интересного для почти сорокалетнего мужика в обществе пятнадцатилетнего мальчика.

– Ох, – фыркнул Евгений, – нашла кого мальчиком называть. Этот мальчик уже сейчас меня переплюнет в шахматы, знает раза в четыре больше, и боюсь что дальше будет еще еще и еще. Но я же не вою от этого? Он не пошел в нашу с тобой породу – он пошел в моего старшего брата. Старая гордеевская интеллектуальная порода.

– То есть, ты думаешь что я зря паникую.

– Десять раз хочу сказать. И еще раз скажу. Твоя паника совершенно беспочвенна и по сути глупа.

– Не называй меня глупой, – обиделась Клара.

– Ну дорогая, – Евгений привстал с кровати и приобнял жену, – на фоне Антона мы правда глупые. А если рядом еще Андрея поставить, то боюсь, что совсем дебилы.

– Скажи, у меня красивая шея? Не старая?

– Нет.

И в подтверждение своих слов Евгений нежно поцеловал Клару в ее шею, сказав:

– Я обожаю твою шею. Так бы взял и перекусил, какая она у тебя аппетитная.

Супруги упали на кровать в небольшой игровой потасовке:

– Евген, я устала. Давай лучше спать! – вопила Клара.

И все–таки они легли спать. Клара очень быстро уснула на плече у Евгения, а он смотрел на жену и думал о том, что шея у нее все таки заметно стареет. Да и вообще, последнее время, он стал замечать, что его супруга перестала его привлекать так, как это было раньше.

* * *

Соня еще не успела выйти из своего счастливого и радостного состояния чтобы переключиться на очередную оргию подозрений, устраиваемую в доме Носовых регулярно по поводу и без повода. Тут, для дополнения картины безумного безобразия из своей опочивальни выплыла бесформенная Катя, которая волокла на себе жуткую ночную рубашку. Как оказалось, она тоже пристально наблюдала за происходившим на улице и осталась крайне недовольна тем, что узрела.

– Я задал вопрос, Соня, – сказал достаточно неуверенным от алкоголя голосом Виктор, – кто был этот хлыщ на спортивном авто, что привез тебя. Ты спала с ним?

– Соня! Я тоже требую объяснений, – голос любящей мамочки тоже отличался некоторой нетвердостью, следовательно Катя Носова успела принять на грудь, пока сидела и следила за конторой мужа и ждала с вечеринки дочь.

– Я ни с кем не спала! – громко и четко сказала Соня, которая и капли спиртного за вечер в рот не взяла. Даже в ресторане она предпочла взять кактусовый сок вместо пульке.

– Кто он? – продолжал рычать Виктор.

– Его зовут Женя, он из состоятельной семьи. Он брат преподавателя по финскому языку Нади. Семья очень богатая, живут в Северодвинском в большом доме. Фамилию я НЕ ЗНАЮ. Но если тебе это важно, я спрошу его в следующий раз, чтобы ты не нервничал так.

– Какова фифа! – завелся Носов, – и я должен поверить всему тому, во что поверила ты? Это он сегодня тебе говорит, что он Женя из Северодвинского, а завтра оказывается Мотей из Демидова, взявшим напрокат машину в аэропорту.

– Тебе ли не знать, что в аэропорту ТАКИЕ машины на прокат не сдают! – парировала Соня, которая отлично знала, что все машины, что стоят на прокате в аэропорту покупались через отцовскую контору, поскольку ее просили нарисовать в фотошопе поддельные таможенные документы, благодаря которым эти развалюхи смогли перевести в собственность аэропорта. Там были какие то сложности с оформлением и потому весь этот запас железа, вывезенный то ли из Турции, то ли из Болгарии, надо было облагородить. В результате машины стали финскими. А Наде пришлось сделать перевод документа (который на самом деле сделал Тимофей, поскольку его ученица несмотря на полгода активного въезжания в финский ни шиша в нем не смыслила).

– И что?

– То что я о существовании как Тимофея, так и Жени говорила тебе не один раз.

– Значит так, – раздался голос Кати, – пока я сама не смогу убедиться в том, что он из приличной семьи – я не разрешу тебе с ним видеться. Тебе пока что еще нет восемнадцати лет, и до этого момента я имею право сама выбирать с кем можно и нужно общаться, а с кем нет.

Носовых несло в их любимом направлении – они оба привыкли быть хозяевами положения, и даже если они не правы – они бы никогда этого не признали. А уж если появился бы кто–то, кто посмел бы им доказать их неправоту, то такой человек мог быть подвергнут жесточайшей обструкции со всеми вытекающими из этого неприятностями.

Соня слишком хорошо знала предельную ограниченность родителей, но пока что в ней все еще теплилось нечто, что можно назвать любовью дочери к родителям, которую сами папа и мама активно из нее вышибали. Своим непроходимым идиотизмом, безалаберностью и отношением к жизни.

Соня крикнула:

– Будут вам доказательства, подавитесь!

И быстро побежала по ступенькам вверх стараясь не сорваться при родителях на крик или слезы.

Виктор и Катя смотрели друг на друга примерно полминуты и ни слова не произносили. Катя села на лестнице и сказала:

– А если он и правда из хорошей семьи и ты раздул тут безумие на пустом месте? Ведь на тот праздник абы кого не пустили бы.

– Да будь он хоть английской королевой, – ответил Носов, – мне срать на то, из какой он семьи.

Виктор открыл бар и достал себе еще одну бутылку виски.

– Тебе уже не хватит? Завтра не проснешься на работу, – с укором сказала Катя.

– Иди в задницу, учить меня еще будешь. Сама детей рожать не умеешь, а уж про воспитание я молчу.

Катя обиделась и ушла к себе, оставив Носова в гостиной одного. Виктор продолжил беседу с собственным отражением в зеркале:

– Нет, ты слышал? Она еще считает, что я не знаю как воспитывать мою собственную дочь. Захочу – будет с этим встречаться, если он богатей конечно. Не захочу – не будет, даже если он семи пядей во лбу и у него бабушка – шведская принцесса. У меня два высших образования, ты слышал, мразь? Два высших образования, и ты мне сейчас же скажешь адрес.

На самом деле у Носова было всего одно высшее образование и далеко не самое престижное. Репутация Озерского авиационного института уже давно в самом Озерске у абитуриентов была однозначной – туда поступают совсем отбросы, которые не попали вообще никуда. И вылететь из ОзАИ тоже очень проблематично, потому что надо быть ну очень тупым, чтобы у тебя не получалось там учиться.

– Не скажешь? – скривился Носов, – ах ты сука, ну я тебя сейчас повешу.

Бутылка с виски полетела в зеркало и оно разлетелось на куски. Виктор рухнул на пол и закрыл лицо руками. Он зарыдал громко и четко:

– Боже мой, как я мог воспитать такое чудовище, – выл он, – скажи мне адрес мразь. Скажи адрес, сука. Я все равно узнаю его. Я узнаю этот адрес, мразь. Я узнаю его, – и снова зарыдал.

Носов дополз до дивана и упал на него. Вскоре в гостиной послышался его мирный храп от которого покачивались легкие занавески на окнах.

Тем временем Соня сидела у себя за компьютером в наушниках и слушала музыку. Ее любимое радио неожиданно выдало в эфир странную песню на венгерском языке, которая ей неожиданно очень понравилась. Соня двигалась в такт танцевальному ритму и потому не слышала звука разбитого зеркала в гостиной. Ей стало совсем спокойно на душе. Утром она собиралась позвонить Жене и пригласить его для знакомства с родителями. Для этого надо было еще сделать капитальную уборку и что–то приготовить, так как мама так и не наняла новую служанку, поскольку в агентстве ее наконец то послали на три веселые буквы.

В отличие от Сони – Катя слышала грохот разбитого зеркала и этому ничуть не удивилась. Ее только порадовал тот факт, что это зеркало разбили не ее телом. Все выходки любимого супруга стали для нее уже чем–то привычным и обыденным. Сейчас он уснет, завтра она уберет осколки, закажет новое зеркало, а его долбанут снова – всегда так было. Но тут размеренный режим размышлений был нарушен – завибрировал мобильный телефон Кати. Она взяла трубку и посмотрела на экран. Анонимный пользователь прислал ей СМС – там было написано следующее – «Твой муж тебе изменяет, дурочка». Далее следовали смайлики. Катя задумалась – да кому эта пьянь подзаборная сдалась? Кому эта развалюха нужна, кроме нее. Носова любила мужа, наверное потому и терпела его выходки. И по той же причине отрицала все обвинения на его счет, из которых следовало, что он может ей изменять.

Нет, это просто невозможно по определению. Виктор никогда этого не сделает. И с этим прекрасным заблуждением бесформенная ночнушка по имени Катя заснула крепким сном и тоже захрапела, раскачивая этим звуком легкие занавески в своей комнате.

* * *

Тимофей и Женя оказались на стоянке дома Гордеевых практически одновременно. Поднимаясь по лестнице в дом (лифт слишком шумел) они беседовали:

– Ну как ты провел остаток вечера? – поинтересовался Тимофей.

– Это, брат, сказка. Соня – восхитительный человек, мы провели прекрасные часы.

– Как ей на телебашне? – братья вышли в пустую гостиную и перешли на шепот.

– О. Полный восторг. А ты?

– Ну. Не могу сказать, что все так же сказочно, но я ей еще позвоню.

– А что не так?

– Представляешь, – стал жаловаться Тимофей, – ей позвонили и она убежала ничего не объяснив.

Тут перед братьями в галерее спален предстала комическая картина. Ирина мирно дремала на пороге комнаты Антона. В руке у нее была пластиковая кружка для сока.

– Бабушка, – подбежал к ней Женя, – с тобой все в порядке?

– Что? А? – вскочила Ирина, – я что уснула?

– И кажется не дошла до своей спальни, – удивился Тимофей, – с тобой точно все в порядке?

– Да, – Ирина не знала как выкручиваться из этой идиотской ситуации, – я пойду к себе.

– Тебя проводить? Судя по всему, ты не дошла в первый раз, – беспокоился о ней Женя.

– Нет, – отмахнулась Ирина, – я просто очень устала сегодня. Просто проследите, чтобы я точно зашла в свою комнату.

– Хорошо, – улыбнулся Тимофей, – иди.

Ирина поднялась и осторожно зашагала к своей комнате. Зайдя к себе она только и смогла что сказать:

– Боже, сколько можно столько времени обсуждать парапланы и авиамоделизм!

После чего она переоделась и упала спать на свое законное место.

Тимофей и Женя пожелали друг другу спокойной ночи и расползлись каждый в свою комнату. Женя включил компьютер и подключил себе в наушники радио. Незнакомая песня «Одинокий» на венгерском языке сразу врезалась в его мозг. И он не подозревал что в это самое время ее же слушает Соня и думает о нем. А Женя думал о ней.

В комнате же, за которой вела столь неудачную слежку Ирина продолжалась беседа, длившаяся уже около двух часов. Андрей и Антон нащупали очередную общую тему и болтали, благо сон отступил в совершенно неизвестном направлении:

– И тогда эта модель взлетает, – рассказывал сидя в постели Андрей, поднимается на небольшую высоту, и тут меня что–то дернуло, я повернул рычаг и она влетает со всего маху в опору высоковольтной линии. Хотя я был уверен что смогу обойти ее слева. Который час, кстати?

– Слушай, уже почти половина пятого. Спать надо бы, – сказал Антон, – а я не хочу.

– Я днем поспал, – обычно это сказывается потом на моих ночных бдениях.

– И как же?

– Они удлиняются значительно. Слушай. Вот тебе вопрос по поводу города, если ты знаешь, вообще. За Гласково метро вообще строить будут?

– Вроде собираются. А с чего тебя вдруг заинтересовало.

– Да сон странный видел. И в нем я ездил по салатовой линии дальше «Гласково».

– А. Ну это возможно. Салатовая раньше была фиолетовой, и на «Гласково» вилка была – пока кольцо строили его кусок к фиолетовой подключили. И там поезда ходили в сторону Междуречья и в другую. Через раз. Так что «Гласково» не было конечной, пока на Кольце не открыли «Ушаковскую» и не выделили в отдельную линию.

– Ах вот в чем дело. Значит я почему–то все это помню.

– А ты разве бывал в Озерске раньше?

– В том то и дело что нет. В этом и состоит странность.

– И правда. Ну на «Междуречье» мы с тобой так и так съездим – там находится теплица, в которой мы растения в оранжерею покупаем. Я предпочитаю на метро туда ездить, так как мне права еще рано получать, хотя водить я умею.

– «Междуречье»? а сколько это от «Гласково» станций?

– Через одну. Значит от «Багратионовской» третья?

– Ну пока вилка там была – да.

Андрей задумался. Этот странный факт из жизни Озерской подземки определенно менял положение вещей. Значит сон был не случайным, но почему эти странные станции метро так для него дороги? Где найти ответ на этот вопрос и кто ему с этим поможет? Ведь крестная поднимет его на смех – она в такое в принципе никогда не верила и снов она не помнила.

– Тош, а ты веришь в сны?

– Я их постоянно смотрю, но не думаю, что они взаимосвязаны, что бывают вещими. Это же все наш мозг генерирует.

– Понимаешь, я ездил этим маршрутом во сне. Я его помню детально. Будто я встречался с кем–то на «Садовой», пересаживался на «Багратионовской», а потом ехал три станции до конца.

– До конца? Ты ничего не путаешь?

Антон вскочил с постели и подбежал к компьютеру. Быстро открыл википедию и показал Андрею:

– Станция «Междуречье» была конечной. Но это было около двадцати лет назад. 15 лет назад открыли «Новороссийскую» и оборотные тупики разобрали. Что же получается – ты бывал в Озерске так давно?

– Не знаю, Тош. Это всего лишь сон.

– Так, хватит на сегодня, давай–ка и правда попробуем уснуть.

– Ну давай попробуем…

Антон лег, повернулся на бок и зажал между ногами одеяло. Вторую подушку к груди и тут увидел, что Андрей проделывает абсолютно то же самое:

– Ты вторую подушку на грудь кладешь?

– Да, – спокойно сказал Андрей, – иначе уснуть не могу.

– Знаешь, я тоже. А твой сон с нашим метро наверняка можно объяснить. Вот слушай…

И они естественно не спали еще примерно полтора часа, снова вернувшись к беседе об авиамоделизме.

* * *

Рита проснулась в холодном поту. Во сне к ней явилась бабушка и долго ходила за ней после чего сказала – «Не вороши осиное гнездо. Я хочу покоя». Рита не совсем поняла, что именно хотела ей сказать этим бабушка. Это только сильнее раззадорило ее ум. В связи с этим Рита сразу как поднялась с кровати, не вылезая из ночной рубашки тихо вышла из комнаты и проникла в бабушкины апартаменты. Сначала она решила просто осмотреться, чтобы понять что и как. Вдруг может попасться какая–то вещь, зацепка, прямо здесь, в этой комнате. Ведь все секреты Натальи Борисовны остались именно здесь. Рита подошла к старомодному комоду, на котором стояла фотография, сделанная около пятнадцати лет назад – на ней была изображена ее бабушка, тогдашняя директор школы Светлана Михайловна и еще совсем молоденькая Клавдия Геннадьевна – ныне очень известный психотерапевт, мода на которую началась около трех лет назад. Интересно, ведь Светлана Михайловна могла что–то знать. Хотя, если все это последствия каких–то событий, произошедших за последние пять лет, то старуха наверняка не в курсе. Кроме того Рита и не знала, что та уже давно пребывала в состоянии прогрессирующего синдрома Альцгеймера и медленно деградировала приводя симптомами болезни близких в дикий ужас. Она могла уйти из дома и забыть адрес. Быть серьезной и потом резко описаться и вести себя как пятилетний ребенок.

Рита отвлеклась от комода и фотографии и стала перебирать старые журналы, кипой лежавшие на тумбе с телевизором. Ничего примечательного – подборка телепрограммы за последние три месяца и какие–то старые издания десятилетней давности.

Дальше – книжные полки – общедоступная классика, немного детективов, Макаренко, куча книг по психологии и педагогике. Особое внимание Риты привлекла книга, явно изданная лет тридцать назад – так как из нее торчала закладочка. Рита выдернула старый том, открыла его по закладке и стала читать. Книга была посвящена сексуальным отклонениям. Серым карандашом был выделен абзац, где говорилось:

Лечение гомосексуализма. Основным направлением лечения является систематическое тщательное обсуждение с больным всех особенностей генеза его перверсного влечения с констатацией того, что его «приобретения» на этом пути, в сущности оказываются утратами. Врач должен убедить больного в том, что любовь к лицу другого пола при гармоничном сочетании личностного и чувственного компонентов в результате сближения развивается, совершенствуется, дает человеку ощущение счастья на всех этапах его жизни, а гомосексуальное влечение, лишенное гармонии во взаимоотношениях, неминуемо приводит к душевной опустошенности.

Рита захлопнула книгу и поставила ее на полку. Эти страшные строки задели ее за живое. Ей показалось, что она прикоснулась к чему–то мерзкому и неприятному. Рите были противны слова, которые она только что прочла. Ей даже захотелось вытащить проклятый том и сжечь его. Но она сделала над собой усилие и продолжила осмотр.

Рита присела на кровать покойной и посмотрела на туалетный столик. Выдвинула ящик из ночной тумбы. Точно сверху в нем лежал белый конвертик, внутри которого просматривалось что–то явно более широкое.

Рита осторожно взяла конверт, вскрыла его и высыпала содержимое. На ее ладони оказались шесть камешков отполированного агата разного цвета – оранжевый, красный, черный, серый, сиреневый и голубой. Кроме того, в конверте лежал чуть подсохший, но еще сохранявший приятный и тонкий аромат жасмина цветок гардении. Рита обнюхала цветок – такой большой мог сформироваться только в очень хороших условиях, подумала она, нужна теплица или оранжерея. Или тотальный уход. В этом плане она была немного подкована и знала многое насчет разведения комнатных растений.

На внутреннем клапане красовалась надпись – ШЕСТОЙ. ДО ВСТРЕЧИ В АДУ.

* * *

Соня проснулась в превосходном настроении и оно было очень быстро испорчено, причем без участия замечательных родителей, которые в столь ранний час продолжали спать. Отец – по прежнему в гостиной, а мать – в своей комнате. Несмотря на ранний час, первое желание, возникшее у Сони – позвонить Жене и назначить ему встречу. Чтобы он приехал, познакомился с родителями и все дальше было бы просто превосходно и отлично.

Однако, первым же препятствием на пути влюбленной девочки встало то обстоятельство, что Соня очень неудачно записала номер мобильного телефона Жени. И теперь категорически не могла найти его в памяти своего. Первое время Соня поддалась панике, что же теперь делать. Нет, такое просто невозможно. Но решаемо. Ведь есть подруга, у которой наверняка есть этот телефон. Точнее не этот самый, но ведь там где Тимофей – там и до Нади недалеко! Соня быстро нашла номер подруги и набрала его.

Если бы она знала как спасет подругу этим звонком!

Этим утром Надя проснулась на таком же прекрасном подъеме, поскольку ей предстояла поездка к Гордеевым и долгожданное знакомство с Антоном, которое она желала очень давно. Приступив у традиционной процедуре подготовки она никак не ожидала что это так быстро привлечет внимание матери:

– Надя! А куда это ты сегодня так собираешься? – удивилась Зина.

Надя сначала застыла от неожиданности, так как она и не продумывала то, как она объяснит мамочке, куда она собралась смыться, причем судя по всему, опять на весь день.

– Разве тебе к поступлению не надо готовиться? – вмешалась Полина.

Бабушка гениальна, – подумала Надя. Сама подсказала выход из положения. А тут как нельзя кстати позвонила Соня. И спасла подругу капитально:

– Как ты могла его посеять? Ничего себе, – говорила Надя нарочито громко, чтобы мама и бабушка точно слышали, – ну записывай.

Надя диктовала Соне номер мобильного телефона Тимофея. Но для Зины и Полины это просто был абстрактный телефон. Все складывалось для Нади максимально благоприятно. Потому, закончив беседу, она вернулась на кухню и сказала: