Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 38 страниц)

11. ЖИВИ

Мы были вместе навсегда,

Но мы ведь тоже люди.

И мы ищем другие возможности.

Но мы были неправы из–за собственной наивности

И потому, как это не печально, мы просто были вместе

Раньше.

Current music – Giagni Togni‑Vivi

Мой милый Сьелито!

А сегодня я снова увидел тебя во сне. И ты вернулся. И сказал, что мы никогда не расстанемся. И всю ночь был рядом и согревал меня огнем своих прекрасных глаз. Я так люблю тебя, мое Солнышко, и даже во сне, моя любовь продолжается и идет дальше, вперед. Никого другого мне не нужно помимо тебя.

Я тут подумал про людей – зачем постоянно оборачиваться на их мнение. Постоянно? Кто они такие чтобы диктовать тебе и мне, что нам делать, кого любить и с кем спать, в конце то концов? Кто их наделил этими полномочиями, на которые они никакого морального права не имеют? Общество? Общество – это такое стадо сформированное из неудачников по принципу генератора случайных чисел. И в этом обществе, в большинстве своем варится большое количество непробиваемой серости. И ради спокойствия этой серости мы должны поступаться со своими чувствами, отказываться от любви? Только подумай – ради той серости, которая смотрит «Дом‑2» и «Фабрику звезд», бездумно покупает очередного Дэна Брауна, зачастую и не понимая то что читает. Это насилие! Насилие над умом и духом, над чувствами и желаниями. Самое натуральное насилие. И ты что они с тобой проделывают иначе чем изнасилованием духа не назвать. А что происходит от такого явления? От него в разные стороны разбегаются маленькие перверсии, которые, собравшись в одну, образуют огромную, большую и страшную. И когда она в тебе побеждает – ты идешь на улицу, ловишь первого попавшегося красивого мальчика, заводишь в подворотню и трахаешь, а потом топишь в колодце. Вот что такое – последствия изнасилования духа. И за это должно общество. А не ты. Так что иди. Убей его.

Люблю тебя, Солнышко

Твой А.

16.02.2010(утро)

Евгений и Клара находились в своей спальне за традиционным ритуалом. Клара медленно снимала с лица макияж. Евгений листал очередной том фантастики и хотел бы уже уснуть, но супруга слишком затягивала чистку лица:

– Евген, – сказала Клара, – ты же не будешь отрицать, что твою сестру и эту Носову связывает давняя вражда?

– Не буду, – ответил ей супруг, – я думаю, что ты по сегодняшнему скандалу все поняла. Ты же все слышала?

– Да, слышала, я не ожидала таких масштабов. Я знаю что Настя у нас сильная дама и с удовольствием бы сломала этой Кате хребет, да и кому угодно другому, кто у нее на пути вдруг пастись начнет. Но мне понять хочется – откуда такая ненависть. Судя по их разговору – это история давняя.

Евгений отложил книгу и посмотрел на жену:

– Дорогая, – сказал он серьезно, – если я скажу тебе, ты обещаешь не говорить об этом другим?

Клара изменилась в лице:

– Как же ты мне доверяешь, Евген, я просто поражена.

– Извини, но я скажу исключительно для того, чтобы ты не вела бесед на эту тему больше. Я же знаю твое любопытство.

– Хорошо, – сломалась Клара, – я обещаю тебе.

– Так вот, Анастасия была влюблена в сына Носовых. Они были против, так как он был слишком молод. В общем, в результате он погиб. А Настя поклялась с ними расквитаться.

– Какой ужас, бедная, я и представить себе не могла.

– Ты себе представить не можешь, какая мразь эти Носовы, дорогая. Но имей в виду – никому ни слова. Особенно Анастасии.

Клара кивнула:

– Я ожидала, что тут нечто подобное, но то, что эти уроды угробили собственного сына… А я еще задумывалась насчет того, правильно ли мы позволили Жене увезти Соню. Теперь я согласна с тем, что очень даже правильно поступили.

В это время Катя Носова продолжала сидеть в гостиной своего дома пребывая в продолжительной прострации от дневного скандала с Анастасией. Ей даже не захотелось включать свет. Катя постоянно вспоминала налившиеся кровью глаза Анастасии, она видела всю ненависть и боль, которую та испытывала. Это страшный соперник, и он ей не по зубам.

Раздался шум за дверью, Виктор ключами открыл входную и вошел в гостиную. Вид у него был спокойный, и даже немного довольный:

– И где тебя носило? – нервно спросила Катя, – я тебя жду уже третий час.

Виктор молча прошел через гостиную, налил себе виски в баре и сел на диван точно напротив жены:

– Пока ты ходила к Гордеевым, я встречался с адвокатами и искал возможности по возвращению Сони домой.

– И что адвокаты, – холодно спросила Катя.

– Они работают над проблемой, меня заверили что выход из положения есть, но сначала надо найти ее. Мы же не знаем где она прячется. В доме Гордеевых ты ее случайно не видела, или тебя туда даже на порог не пустили?

– Я туда попала, Витя, и это было самым ужасным, что я могла себе представить в принципе.

– Рассказывай, не растягивай удовольствие от того, как тебе больно. Я же вижу, что ты наслаждаешься и упиваешься этим.

– Ты меня этим всю жизнь упрекаешь и не понимаешь, что мне действительно очень больно, – горько произнесла Катя, – и я не получаю от этого того удовольствия, о котором ты думаешь.

– Итак, хватит с меня этих соплей, – отрезал Виктор, – рассказывай. Ты с ней говорила?

– Да. Она сильнее. Гордеева сказала, что если я предприму хоть какие–то шаги, то Соня узнает, что мы ее взяли в доме ребенка.

Виктор подскочил с дивана:

– А это она как узнала?

– Ты не представляешь, ЧТО она сделала, – сморкнулась Катя, – Гордеева заявила, что именно она подстроила мой аборт и лишила меня возможности рожать!

– Не понял. Мы же лечились у этого доктора, который самый дорогой в городе…

– Она его подкупила! У меня была нормальная беременность. Мне не нужно было делать аборт!

Виктор только в этот момент понял, что случилось много лет назад с его женой и чего лишила их Анастасия Гордеева. Оставила без последнего шанса завести ребенка и подогнала к удочерению девочки из дома малютки!

– Я эту стерву уничтожу! – сказал Виктор, – без вопросов раздавлю. Время разговаривать и пытаться договориться прошло. Теперь это война, и я применю силовые методы.

– Ты про них уже давно вещаешь, и ничего не делаешь. Ты хотя бы детектива нанял, чтобы выследить где прячутся Соня и Женя?

Виктор кивнул. На самом деле он еще этого не сделал, но так или иначе сделает в самое кратчайшее время. Надо только подсчитать, сколько у него в запасе есть денег. А это можно сделать завтра утром. А сначала…

– Алло, Зина?

Любовница Виктора сидела дома и пила кофе, нервничая и не понимая куда убежала дочь в такой поздний час:

– Со мной все в порядке, я доехала домой, сижу жду дочь. Звонить было необязательно.

Распрощавшись с Виктором холодным тоном Зина повернулась к матери и продолжила свой рассказ:

– В общем он тоже получает эти камушки, только их у него меньше, чем у меня.

– И что он сказал по их поводу?

– Он считает, что это чей–то розыгрыш. По его словам – когда человек себя так ведет – это значит, что он хочет, чтобы его поймали. А тот кто убил старушек очень осторожен – он рассказывал, что ездил и смотрел протоколы. Там комар носа не подточит.

– Что–то мне с трудом верится, – сказала Полина, – что ему так просто дали эти протоколы.

– Ну он же при деньгах, – развела руками Зина.

– Тут ты права. Но что–то мне не нравится его отношение к этим камешкам, честное слово. По–моему он просто тебя вот так коряво успокоил. Иного объяснения я не вижу у всего этого безобразия.

– А он считает, что все это ерунда.

– По нему заметно. Я думаю, если ты хочешь остаться в живых – тебе надо уезжать из города.

– Мама! Куда я поеду?

– Хотя бы в Сыктывкар к моей сестре.

– А жить вы на что будете? – Зина смотрела на мать с полным непониманием, – я же одна вас кормлю! А еще Надьке за учебу платить, – Зина и не подозревала, что дочурка поступила на бюджетное место, но предпочла обезопасить себя и сказать, что будет учиться на платном.

– Знаешь, дочка, – сказала Полина, – жизнь дороже.

– Мама, – сказала Зина, – оставь эти бредни. Виктор найдет возможность меня защитить.

– Не смеши меня, Зинуля, – улыбнулась Полина, – этот человек всегда думал только себе и своем удобстве, зря ты на него так полагаешься. Он приносит только несчастье.

Тут дамочки услышали шум лифта, открывшегося на их этаже:

– Может это Надя? – испуганно сказала Полина.

– Пойду посмотрю, – ответила Зина, – и узнаю где ее носит в двенадцатом часу ночи.

Зина положила ложечку на стол и поднялась, чтобы пройти в прихожую:

– Не терроризируй ее. Она днем совсем плохая была.

– Сейчас посмотрим, какая она.

Зина встретила у входной двери Надю. Та сияла подобно утреннему солнышку и была очень довольна собой:

– Скажи дочь, что тебя сегодня так зажгло, а то бабушка говорила, что днем ты чуть не вешалась, как рыдала.

Надя улыбнулась, посмотрела на мать и сказала:

– Просто сегодня день очень замечательный.

После чего удалилась в свою комнату махнув своими безразмерными волосами и закрыла за собой дверь.

Зина вернулась на кухню и сказала:

– Если она сегодня днем рыдала, то сейчас сияет и довольная, будто ограбила магазин косметики или мороженого.

– Не нравится мне все это, – подытожила Полина. Зина от нее отмахнулась:

– Мама, хватит видеть всюду заговор, – и она налила себе еще кофе, – лучше подумай где денег взять и открой свою кофейню – я те всегда говорила, что ты на нем больше денег заработаешь, чем на прокурорстве.

Прилежная внучка Наденька тем временем сидела в своем убежище в полной темноте и разговаривала сама с собой, открыв на компьютере фотографию Антона она смотрела на нее и говорила:

– Этот тюфяк купился на мои несчастья. И теперь я буду делать все так как мне нужно.

Надя упала на кровать, продолжила смотреть на фото и запустила свою правую руку под юбку. Нащупав трусики, она осторожно сдернула их и коснулась своего хозяйства представляя себе, что это делает Антон:

– Я хочу тебя, мой родной, – стонала она, продолжая раздражать руками свое женское начало, кровь бурлила, сердцебиение учащалось, Надя вожделенно дышала выбрасывая в темноту пучки радости и удовольствия.

А с монитора на все это осуждающе смотрела фотография Антона Гордеева, который и не подозревал о том, какие страсти творятся вокруг его персоны. В это прелестное время он дочитывал четвертый том «Ортопедии» и посматривал на мобильный телефон – Андрей обещал позвонить и после этого они могли синхронно ложиться спать. Но он не звонил – это и было странно.

Антон отвлекся от книги и посмотрел на цветущие дипладении, стоявшие в его комнате. Бутоны распустились буквально этим вечером. Хотя, вполне возможно, что и прошлым вечером, ведь Антон не ночевал в своей комнате. Прекрасные бутоны белого цвета, с острыми лепестками, по бокам немного желтоватыми.

Антон собрался взяться за пульверизатор и опрыскать всю эту красоту, как затрезвонил мобильный телефон. Это был Андрей и потому Антон молнией схватил трубку и ответил на звонок:

– Здравствуй, милый.

– Тош, – раздалось в трубке, – тут случилось кое–что, – по голосу было понятно, что Андрей очень озабочен происходящим.

– Так. Рассказывай по порядку, – забеспокоился и Антон, – что произошло?

– В общем я пришел домой от вас, поднимался пешком, потому дело растянулось надолго. Поднявшись, я обнаружил под своей дверью, угадай кого.

– И в мыслях представить не могу.

– Надю. Надежду Гнидову.

– О боже, мне бы плохо стало от таких видений.

– Это было не видение!

– И что эта волосатая кобыла с полным отсутствием мозгов от тебя хотела? Пригласить на выставку на спиртзавод?

– Нет. Она была очень расстроенная и рассказала кое–что. Надя влюбилась, и судя по всему давно.

– Я очень сочувствую тому, в кого она влюбилась.

– В этом то и проблема, – сказал Андрей, – все несчастье в том, что она сказала что влюблена в тебя.

– О нет, – воскликнул Антон, – я что, настолько страшный, что на меня может претендовать такая страхолюдина, головой которой, можно как шваброй улицы подметать?

– Тош, ну оставь ты свой сарказм, она на полном серьезе, а ты…

– Андрюша! Ты понимаешь, что я люблю тебя, и у меня никогда не перевернется мозг настолько, чтобы вдруг запасть на эту генетическую катастрофу вселенского масштаба?! Она же страшная.

– Я бы сказал, что она милая. И потом, Надя же не виновата, что такой родилась.

– Но это не значит, что я должен на этот счет мучиться. А ты тем более.

– Я перебежал ей дорогу, потому чувствую себя виноватым.

– Послушай, это был мой выбор. Ее мне представили чуть чуть позже тебя, и поверь мне, она с первого взгляда вызвала у меня стойкое отвращение. Как внешностью, так и разжиженностью того, что называется мозгами. Тупая, среднестатистическая кретинка, не способная ни на что нормальное. Участь таких коров – воспитывать ребенка одной, так как ее можно использовать только в качестве – сунул и убежал, и то по очень большому алкогольному опьянению.

– Тош, ты жесток.

– Нет, я прямолинеен. И давай закроем эту тему, а то у меня от нее развивается стойкий рвотный рефлекс. И глупостями голову не забивай, а то он ей дорожку бедняжке перебежал. Может ты еще виноват в том, что она тупая уродина?

– Все. Закрыли тему, – согласился Андрей, – а я тебя люблю. Сильно–сильно.

– И я тебя тоже очень–очень люблю. Кто завтра просыпается первым?

– Давай так, кто проснется – тот звонит и будит, – ответил Андрей, – я очень жду завтрашней встречи.

– И я тоже. Люблю. Спокойной ночи.

Пожелав того же в ответ Андрей выключил телефон и вздохнул. Ему все равно не давали покоя слова Нади. Андрей в силу некоторой порядочности не мог позволить Антону говорить о ней гадости, чтобы той не становилось от этого еще горше. С этими мыслями он и заснул.

Антон подумал, что все–таки надо предпринять кое–какие меры, дабы избавить Андрея от мучений. Может стоит поговорить с этой кобылой, чтобы она не строила всякие дурацкие иллюзии. Нет, не стоит. В конце–концов, он не обязан ей ничем. Она сама приперлась тогда к бассейну, причем в обмен на телефон Риты, который все равно не отвечал. И сдалась ему эта стерва? Нет, зачем, когда у него есть сокровище по имени Андрей, которого он любит больше жизни и никогда не сможет разлюбить. С этими думами Антон и уснул. Во сне он видел Андрея и они были вместе…

* * *

Тимофей остановил автомобиль возле подъезда и галантно открыл дверцу для Риты. Когда она поднялась, то влюбленные обменялись поцелуями и вошли в подъезд. Ожидая лифт они разговорились:

– Все таки прошло уже столько времени, а о них ничего не слышно, – сказала Рита, – ведь три недели прошло с того скандала в доме у Гордеевых.

– Думаешь, выжидают? – спросил Тимофей.

– Уверена. Но не выжидают, а просто скрыто что–то копают.

– Например?

Лифт открылся и они вошли:

– Ну, – Рита задумалась, – что им мешает частного детектива нанять.

– Ничего. Но я не знаю таких детективов, которые бы решились в этом городе следить за Гордеевыми. Слишком рискованно. Если тетя узнает – то это агентство будет вынуждено искать другого связиста. А тех, кого послали от Гордеевых – считай что дохлый номер. Меня беспокоит другое.

– Что же? – спросила Рита.

– То что семинар твоего психолога в Канаде продолжается уже месяц. Ты не думала что она давно в городе?

– Думала. Я даже собираюсь добраться до ее кабинета и выяснить что и как.

Лифт открылся и они вышли на площадку и позвонили в дверь. За три недели квартира, снятая для Сони и Жени преобразилась. Стала более жилой и комфортабельной. Бабушки Гордеевых смирились с тем, что Соня готовит не хуже их самих и вместо передачек готовых блюд на Северодвинскую стали возить запасы продуктов на случай атаки врагов. Особенно усердствовала Клара. Однако, перед возлюбленными уже впритык маячила главная проблема – начало занятий в университете, которые следует посещать. Как вывозить их и привозить назад, и не допустить лишних контактов внутри учебного заведения не знал никто. Именно этой проблемой и разминались мозги в доме Гордеевых, в свободное от готовки и уборки время.

Тимофей вручил улыбчивой, и значительно похорошевшей за это время Соне, небольшой тортик и сказал:

– Соня. Мне кажется, или ты немного в весе прибавила?

– Тебе кажется, – ответила Соня, – мне что–то все говорят, что я потолстела.

– Так они завидуют, – разъяснила Рита, – живешь в такой счастливой обстановке, такой муж любящий.

– Пока что жених, – сказал Женя, – но это мы сможем скоро исправить, я верю в это.

Они разместились на кухне в уютном мягком уголке, к которому был приставлен обеденный стол, укрытый скатертью. Помимо двух френч–прессов, по одному на каждый сорт чая, стол занял торт, две вазочки с печеньем, немного джема, и ваза с шоколадом и конфетами.

– Так, – сказал Тимофей, оглядев это засилье сладостей, – и ты будешь говорить что Соня не поправилась? На таких угощениях это несложно.

– А что ты на это скажешь? – Соня поставила в центр стола блюдо, заваленное кулебяками.

– Я начинаю беспокоиться за себя, – проговорила Рита, – если меня порвет при этом райском чае, то выносить в случае пожара первой.

– Милая, – приобнял ее Тимофей, – ты же их можешь есть сколько влезет. Ты мне любая нравишься.

– Нет, – возмутилась Рита, – вы слышали – он хочет чтобы меня разнесло.

– Рита! – сказала Соня, – сколько тебя помню, ты всегда ела много мучного – и никогда от него не толстела.

– Это я раньше не толстела. А теперь, когда у меня есть официальный жених, – Тимофей был вознагражден поцелуем в паузе между фразами, – мне надо следить за собой.

– За стол, – сказал Женя и все расселись по своим местам и приступили к трапезе.

– Кулебяки с палтусом просто чудо, – сказал Тимофей, – но мне что–то вкус очень знаком.

– Так тетя Марина же научила, – ответила Соня.

– А. Ну тогда мне все понятно с этим угощением.

– Появились новости? – спросил Женя. Последние три недели этот вопрос означал только одно.

– Нет, – ответил Тимофей отхватив кусок кулебяки, – со времен корриды между тетушкой и твоей тещей ничего не происходило. От них ни слуху ни духу.

– Даже не знаю, – сказала Соня, – радоваться мне этому или нет.

– Вот и я беспокоюсь от этого молчания, – произнесла Рита, – но у меня есть одна идея.

– Какая? – удивилась Соня.

– У меня давно уже есть повод навестить твою маму и поговорить с ней про камушки, – сказала Рита.

– Бесполезно. Что тогда было, что сейчас, – бросила Соня.

– Но по крайней мере я смогу прикинуть и разузнать, что они делают, – сказала Рита.

– Это риск, – сказал Женя.

– А что они со мной сделают? В плен захватят? Они же не бандиты.

– Вот в этом я так не уверен, – сказал Тимофей, – судя по пересказу того скандала…

– Тим, – сказал Женя, – перестань смаковать. Мне уже слышать это противно.

Тимофей поднял руки:

– Сдаюсь, замолчал.

И он принялся есть очередную кулебяку. Остальные также перешли к трапезе и некоторое время молчали.

* * *

Виктор Носов за эти три недели на самом деле не выжидал, и никаких подкопов не делал. Исключая нанятого детектива, который, все равно ничего не мог выдать, а только просил денег, денег и денег. Которых у Виктора с каждым днем было все меньше и меньше, поскольку старые партнеры, как по команде, стали почему–то медленно и верно разбегаться в разные стороны. Еще полгода таких брожений и от былой роскоши точно ничего уже не останется. А этот день, как оказалось в последствии, умудрился испортиться визитом, который перевернул все.

Дверь распахнулась – в проеме Носов увидел Анастасию Гордееву собственной персоной. В руке она держала папку с какими–то документами:

– Как поживаешь? – сказала она и без предложения войти и сесть проделала эти действия.

– С какой стати ты врываешься сюда? – вскочил Носов.

– Ну. Я бы тебе сказала прямо, но лучше если ты прочитаешь эти бумаги, – Анастасия показала на папку.

– Я тебя просто вышвырну на улицу.

– Осторожнее, Носов, или жена тебе не сказала, что на меня нападать опасно? – Анастасия подняла правую руку – в ней прятался все тот же электрошокер, – так что сядь и слушай. А лучше почитай? Или от алкогольных излияний у тебя мозг окончательно атрофировался и читать ты, бедняжечка разучился.

– Какая же ты мразь все таки, – ответил Виктор.

– На себя посмотри, как был ублюдочным быдлом, так им и остался. Деньги не изменили тебя совсем. Смотри теперь, – Анастасия бросила через стол документ, – это что ли оцени. Там очень веселые картинки для взрослых.

Виктор пробежал глазами выписку счета:

– И что с того? Я прекрасно знаю о своих долгах перед этим «Импексом». Они очень давние.

– Вот я и поражаюсь твоей непроницательности. Ты же даже не попытался этот «Импекс» проверить, когда деньги брал.

– Я что–то не понял, – грубо сказал Виктор, – какое тебе дело до «Импекса».

– Как был дебилом, так им и остался, черт возьми, – сказала Анастасия, достала еще одну бумагу и кинула Носову, – если бы у тебя были мозги, которые ты пропил еще в раннем детстве, то то, что ты сейчас прочитаешь, ты бы мог установить еще шестнадцать лет назад. Но почему–то не выяснил. Денег на шпионаж не хватило.

Виктор Носов прочел лист:

– Так этот кредитор…

– Совершенно верно, мой быдлодружок, я бы тебе не советовала выкидывать силком из своего кабинета человека, который может от тебя избавиться одним росчерком пера. Ведь условия то договора с «Импексом» на самом деле были драконовские. А ты еще и не читая его подмахнул. Ты не думай, мои юристы мне тогда все и сказали, и даже интересовались, зачем я в это влезаю. Может ты теперь сам догадаешься?

– Что ты сейчас от меня хочешь? – постепенно зверел Носов.

– О, какой ты нетерпеливый и нервный. Раз собственных мозгов не хватает, чтобы догадаться, то я тебе не помощник в этом сложнейшем деле.

– И все таки? И где ты прячешь Соню?

– В надежном месте. Не раскопаешь, – улыбнулась Анастасия.

– Я могу узнать, каковы твои требования?

– Хорошо, уж что что, а это ты можешь узнать. Только сядь, и можешь достать себе выпить. Тебе потребуется для успокоения нервной системы, честное слово.

– Хватит кота за хвост тянуть, – заорал Виктор.

– Слушай, ты в курсе что ты красиво воешь. Как обосравшийся кот!

Виктор вскочил:

– Прекрати играть на нервах, – либо говори чего добиваешься, либо вытряхивайся.

– Ты бесподобен. Забыл что все это может стать моим? Ладно, у тебя есть шанс от меня отделаться. Посмотри вот это еще на досуге, – на стол полетела остальная папка, – я тут подсуетилась и многие из твоих долгов нашла. Полистай. А потом задумайся о том, как ты выплатишь мне весь долг целиком. Даю срок неделю, а через неделю я натравлю на тебя моих адвокатов. Уяснил?

Анастасия встала:

– Кресло конечно мог бы и менее ущербное купил, а то статус твоей конторы сразу вылезает наружу. Приятных подсчетов.

Гордеева развернулась и вышла из кабинета, не закрывая за собой дверь.

Виктор открыл папку и стал перелистывать лежавшие там бумаги, счета, расписки. Все это были копии. Бумаг, которые Анастасия копила столько лет. Здесь были все долги, которые смог за это время собрать Носов. О некоторых из них он уже успел начисто забыть!

Что же теперь делать, думал он. Что же делать? Денег у него нет. Точнее все деньги, что сейчас есть – это не его деньги. Единственное решение, что он смог принять пришлось сразу же и осуществлять.

Носов набрал номер и сказал:

– Двадцать три–двадцать три. С десятым соедините. Мы можем встретиться, для вас есть работа. Плачу наличными. Увидимся через час в лесопарке где обычно.

После этого Виктор сложил бумаги и отправился на встречу. Приехав к повороту в лесопарк, который окружал аэропорт, он оставил автомобиль на трассе, а сам пошел пешком вперед. Через километр показался пруд, у которого была установлена скамейка и два стола, а также кострище и бетонный мангал. Вскоре появился и тот, с кем он созванивался.

– Анастасия Гордеева, – сказал Носов, – мне нужно убрать ее срочно.

* * *

Андрей и Антон вернулись с работы в квартиру на Северодвинском, так как Антон планировал остаться ночевать у своего возлюбленного. За три недели они ни разу не подали повода заподозрить их в связи и скрывали это ото всех. У каждого были свои причины. Это время сблизило их еще сильнее, сняло все преграды. Заходя в лифт, если в нем они находились одни, то они всегда приникали друг к другу и страстно целовались. Ежедневные звонки утром на побудку и вечером пожелать спокойной ночи, если они ночевали раздельно. И постоянная осторожность.

Но главное – это то, что они сумели удержаться за свое чувство и их любовь росла и крепла с каждым днем, каждым прикосновением и поцелуем. Стоило Антону обнять Андрея, как сразу его индикатор желания поднимался на максимальный уровень и ему хотелось поскорее приласкать Андрея и сделать все от себя зависящее, чтобы вознести любимого на ту же вершину блаженства. Каждый раз, когда он касался его обнаженного тела, это прикосновения вызывало искру из которой возгоралась страсть, желание и любовь. И Антон всегда говорил:

– Я не думал, что любовь может так усилять удовольствие. Я даже и представить не мог себе, что такое может существовать.

Он обнимал Андрея и они засыпали вместе.

Так и сегодня, войдя в лифт и дождавшись, когда двери сомкнуться, они обнялись и начали целоваться. Так жадно, такой страстью и отдачей, что можно было подумать, что они не виделись сто лет. Ан нет – они не целовались всего час, с того момента как запирались в кабинете для обеденного перерыва.

– Тош, – сказал Андрей, когда они вышли на площадку, – может нам стоит сегодня дойти до Сони и Жени? Мы живем в одном дворе и до сих пор не были у них в гостях.

– Потому что им надо быть осторожными, – ответил Антон, – бабушка сказала, что может быть слежка за любым из Гордеевых.

– Тош, если бы за нами следили, то твоя бабушка бы давно знала чем мы тут занимаемся. Сомневаюсь, что Носов не использовал бы это для того, чтобы отвлечь твоих родственников, чтобы они бдительность потеряли, к примеру, – рассудил Андрей и открыл ключом свою дверь.

Сворти, в сущности как и обычно, сидела у порога и ожидала прихода любимых хозяев. За это время она привыкла к Антону как к хозяину и признавала его таковым.

– Если мои родственники узнают, – сказал Антон снимая туфли и одевая тапочки, – то это будет кратковременный тайфун, который очень быстро сойдет на нет. Я уверен в этом. Мама с бабушками будет шуметь дольше, а отец и тетя вообще спокойно это воспримут.

– Подумай о последствиях для меня при худшем раскладе.

– Зачем? – спросил Антон, – зачем думать о худшем?

– Я потеряю работу и эту квартиру. Мне вообще будет негде жить и работать.

– А остатки саратовских счетов?

– Там слишком мало денег, – отмахнулся Андрей, – так что я не разделяю твоего мнения о том, что в случае раскрытия нас ждут хорошие времена.

– А ведь тогда не придется скрываться, ты сможешь жить в нашем доме, – размечтался Антон.

Они прошли в гостиную и сели в кресла друг напротив друга.

– Тош. Я сам не хочу жить не в своем доме. Я хочу чтобы у нас была своя квартира, своя работа. Не хочу ничего от родственников брать. У нас с тобой достаточно мозгов, чтобы заработать самим.

– А ведь у меня учеба совсем скоро начнется. Мы будем меньше видеться.

– Но тебе же надо получить специальность. Или ты передумал рак лечить?

– Нет, – ответил Антон, – и не передумаю, Андрюша. Но я люблю тебя, и буду очень тосковать без тебя. Вспомни нашу поездку в Калугу. Я все время в своей памяти воспроизвожу нашу поездку. То как мы были вместе. Как мы занимались любовью в гостинице.

Антон встал с кресла и сел рядом с Андреем. Они поцеловались:

– Я тоже очень люблю тебя, – отозвался Андрей, – и Калугу надо повторить непременно. Я придумаю что нибудь.

И они обнявшись опустились на диван, слившись в самом нежном поцелуе, который только возможен.

Андрей отвлекся от Антона и посмотрел на часы:

– Сейчас сколько?

– Четыре часа дня, мы сбежали из конторы на три часа раньше обычного, – проворчал Антон, – а в чем дело то?

– Мне надо крестной позвонить срочно.

– Что ты забыл ей сказать?

– Да о Калуге заговорили, и я вспомнил про мейл, который оттуда получил, надо его ей переслать.

Антон встал с кресла и включил ноутбук:

– Сейчас перешлем, раз это так срочно. Ты только не нервничай.

Анастасия сидела в своем кабинете, вернувшись домой раньше времени. Вошел Евгений, чтобы осведомиться о визите к Носову:

– Как прогулочка? – спросил он.

– Да будто в немытом сортире побывала, ощущение, будто за мной его запах мерзкий увязался.

– А итоги то какие?

– Пока никаких. Дала ему ксерокопии бумаг, пусть читает, вникает, осознает.

Раздался звонок телефона, на который Анастасия мгновенно отреагировала:

– Аллё!

– Крестная, это Андрей, – раздалось в трубке.

– Внимательно слушаю, – сказала Анастасия.

– Проверь электронку, я переслал тебе письмо по калужскому вопросу, тебе бы его прочитать и принять решение по вопросу, а то это вне моей компетенции.

Анастасия щелкнула мышкой и проверила почту:

– Я получила его, не волнуйся. Ответ получишь по почте и можешь идти отдыхать до завтра. Антон у тебя?

– Да, мы собирались к Соне, а там наверное, допоздна задержимся.

– Хорошо, Андрюш, только осторожней.

– Конечно, – сказал Андрей и положил трубку.

– Что там, – спросил Евгений.

– Все как обычно. Работа, работа и работа, – отмахнулась Анастасия, – сейчас и тебе распечатаю и почитаем вместе.

Зашумел принтер, как вдруг телефон снова зазвонил. Анастасия взяла трубку:

– Да, я слушаю. Здравствуй. Что он сделал?! Как ожидаемо, честное слово – всегда мечтала чтобы меня заказали! – Анастасия рассмеялась, а Евгений уставился на нее ошарашенным взглядом.

А заказчик – Виктор Носов как раз подъезжал к своему дому. Настроение его немного улучшилось в связи с тем, что он был уверен – скоро источник всех его бед будет устранен силовым методом. А уж запугать ее наследников не составит особого труда – без Анастасии Гордеевы очень слабы, и в этом Носов был уверен на сто процентов. Радио в машине передавало одну старую песню «Живи» Джаньи Тоньи. Ритмичный гитарный итало–поп без каких–то особенных изысков в содержании текста. В песне тут и там упоминались известные фамилии и места. Но, при этом песня была достаточно интересной и мелодичной.

Не увидев автомобиля супруги он понял, что жена, скорее всего уехала в неизвестном направлении и с неизвестными целями. Неясно – к лучшему это или к худшему. Последнее время Катя совсем тронулась умом, стала странной т подозрительной. Про Соню не вспоминала, оплакивала своего убитого ребенка и проклинала Гордеевых. Но сама ничего не делала, просто сидела и ныла. Бороться с ней смысла не было – из этой сомнамбулии Катя могла выйти в любой момент. Когда такое случалось – она решала судоку или хлестала коктейли из банок. Виктор не знал что лучше – когда жена бредит высшим обществом, или когда она опускается до уровня заплесневелого желе, весь день решает головоломки и постоянно ноет, что несчастна. Это раздражало до безумия. Однажды, неделю назад примерно, Виктор приехал из конторы и застал супругу, примеряющую вечернее платье. Наряд был заметно ей мал и едва ли не трещал по швам: