Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 30 (всего у книги 38 страниц)

Тем временем Тимофей сидел у постели Марины и рассказывал о происходившем в доме безобразии. К чести старой женщины следует отметить, что она держалась для своего положения очень хорошо, говорила бодро и в свою болезнь не углублялась:

– Когда же этот ужас закончится, – сказала Марина Тимофею, – почему над Гордеевыми постоянно веет нечто, подобное проклятью.

– Я не знаю, бабушка, – ответил Тимофей, – такое ощущение, что весь мир медленно сходит с ума, и это в первую очередь отражается на нашей семье.

– Тим, – сказала Марина взяв его руку, – их во что бы то ни стало надо помирить. От этого зависит будущее нашей семьи. Если они не смогут воссоединиться, то это будет повторяться снова и снова.

– И что ты предлагаешь делать?

Марина показала на свою тумбочку и знаком попросила Тимофея туда заглянуть. Он подошел, выдвинул ящик, посмотрел и кивнул:

– Сегодня же.

Потом вернулся к Марине:

– Как Рита? – спросила она.

– Она пропала в тот же день, что Антон порвал с Андреем.

– В смысле пропала, – не поняла Марина.

И Тимофей описал обстоятельства исчезновения Риты и изложил свои измышления насчет нее:

– Я думаю она все поняла, – сказала Марина, – но сомневаюсь что Рита прячется. Я тебя прошу – будь предельно осторожен. Я уже говорила это мальчикам… Ну почему, – Марина вдруг заплакала, – я же просила их быть осторожнее, почему они не сдержались?

– Не знаю, бабушка. Успокойся пожалуйста. С тобой останется медсестра, а я постараюсь вернуться как можно скорее, хорошо?

Марина слабо кивнула, а Тимофей вышел в коридор и спустился в гостиную:

– Куда собрался? – спросила его Анастасия.

– Поеду занятия проведу, – ответил Тимофей.

– Далеко?

– В Воробьях. Туда быстро, там шоссе совсем пустое. Как поговорила с Кларой?

– Мы не договорили, ей позвонили и она сорвалась куда–то. Странно все это.

Тимофей согласился с Анастасией и вошел в лифт, а она осталась в гостиной и решила подняться к Марине.

– Как самочувствие? – спросила она, когда вошла.

– Хорошо, – ответила Марина.

– Голос у тебя довольно бодрый, – сказала Анастасия, – так что я думаю, что скоро встанешь.

– А то, – сказала Марина, – вспомни сколько их было у моей мамы и как она бегала до последнего…

– Тетя Нина была героической женщиной. Четыре инсульта и…

– Разбиться на машине, – погрустнела Марина, – ты это хотела сказать?

– Марина, – сказала Анастасия, – не забывай, что она была не одна погибшая в той аварии. Давай сменим тему и не будем ворошить прошлое, хорошо?

Марина кивнула

– Я предлагаю партию в шестьдесят шесть, – сказала Анастасия, – а карты тебе подержит сиделка, а то мы что ее зря наняли?

Сиделка, все это время находившаяся в комнате улыбнулась и подсела к женщинам. Началась игра в карты…

* * *

Андрей вышел из своей квартиры и два раза повернул ключ в замке, потом нажал кнопку лифта и стал ждать. Вскоре вошел в кабину. Двери закрылись и Андрея тут же накрыло воспоминание – он поднес к лицу левую руку, прежде чем одеть перчатку – она все еще хранила запах Антона. Андрей закрыл глаза и сразу восстановился тот последний поцелуй, что был у них в этом лифте. И это было только начало.

Выйдя из подъезда Андрей вспомнил, как всегда Антон требовал, чтобы он переходил здесь дорогу на зеленый, хотя переход постоянно работал черт те как. А дальше – метро. Спицын спустился на станцию, на которой каждый угол напоминал о Нем. Сел в конце вагона, где всегда садились они, если ездили вместе. И так всю дорогу до «Гостиного двора», на котором тоже было очень много воспоминаний

А уж когда Андрей оказался за тем самым столиком, где они вместе учили Анастасию есть суши по–неправильному, с вилкой и запивая кока–колой, а она отказывалась, боялась, что ее неправильно поймут. Это было так забавно.

Вскоре, вместе с подошедшим портье у столика оказался человек, выглядевший значительно старше Андрея – худой, высокий, но его волосы и немного детское выражение лица сразу напомнило ему…

И тут внутри него открылся световой столб. Вся жизнь понеслась перед ним задом наперед. Какие–то элементы мозаики стали переставляться, калейдоскоп ситуаций завертелся и подхватил. Андрей без сил свалился на стул и продолжал смотреть на Никулина, пока не сказал:

– Серж!..

– Андрей?! У меня галлюцинации или это ты?

– Ущипни меня. Я же не сплю… Что со мной происходит?

В разговор вмешался портье:

– С вами все в порядке?

– Да, – качнул головой Андрей, – принесите стакан воды и приготовьте то, что я всегда у вас заказываю…

Сергей сел напротив:

– Я конечно согласен с тем, что для своего воскресения ты выбрал очень интересный способ встречи…

– Серж. Я ждал тебя не для этого. Я никак не планировал, что этим вечером вспомню все. Наверное так даже лучше, если я останусь Андреем Спицыным, а свою настоящую фамилию не буду вспоминать. И, кажется, я понял какую цель преследовала крестная…

– Все что ты выдал для меня какая–то тарабарщина, честное слово. Можешь по порядку рассказать, с того момента как ты якобы взорвался в том гараже восемнадцать лет назад?

Андрей начал свой рассказ:

– Я очень хорошо помню огонь, взрыв. Дальше провал, я наверное был без сознания. Потом больница, а дальше… Саратов. Спицыны, школа. Все было так реально и естественно…

– Погоди, – притормозил его Сергей, – теперь я запутался, – ты все это время жил в Саратове?

– Да, – ответил Андрей, – я считал себя сыном четы Спицыных, и крестником Анастасии Гордеевой. Полгода назад родители умерли и я переехал в Озерск. И с первого дня меня не отпускало ощущение, что я здесь уже был. Но я же сталкивался с Носовым лицом к лицу. И не вспомнил его.

– Можно про Гордеевых поподробнее? И все–таки, если ты не планировал своего воскрешения в моих глазах, то чего ты от меня хотел?

– Твоя дочь… Отбила у меня Антона Гордеева. Я влюбился в Антона Гордеева.

И Андрей подробно рассказал Сергею историю своего приезда, любви, счастья и той трагедии, которая потом случилась.

– И сейчас, – сказал Андрей, – когда я смотрю на все это иными глазами, я понимаю, что судьба полностью повторила мне историю. Только изменив мою роль в ней, чтобы я посмотрел на себя со стороны.

– Значит моя дочурка соблазнила Антона Гордеева?

– Он мне сказал, что ушел к ней.

– Знакомо, – улыбнулся Сергей, – не знаю как все это разгребать. Может стоит поговорить с Зиной? Вот уж у кого Кондратий начнется, когда тебя увидит.

– Нет, – ответил Андрей, – сейчас я слишком понимаю ее роль во всей истории. Не хочу ее видеть.

– Тогда остается ее мать, – ответил Никулин, – я сейчас с ней очень дружу и все равно собирался к ней ехать, сегодня Зина не появилась на работе, а телефон молчит.

– Удивительно, – сказал Андрей, – в былые времена дозвониться Зине всегда было проще простого.

– Она слишком тебя любила, – рассмеялся Сергей, – потому и отвечала моментально. Думаю моя дочка точно также принимает звонки от твоего Антона. Вот черт… А ведь и имя то же самое… Может он и внешне похож?

– Серж… Одно лицо.

– Что? Я хочу на это посмотреть. В конце концов редко выпадает такая удача. Давай выпьем за то, что мы встретились с тобой, и что ты смог вспомнить свое прошлое. И чтобы у тебя с Антоном на сей раз все было хорошо.

Они чокнулись.

– Спасибо, Серж…

– Не за что, к тому же, восемнадцать лет назад я уже говорил это, и, думаю, что ты догадываешься кому…

– Да. Я его помню. И я поступил с ним как последняя скотина.

В это время в кафе заиграла знакомая старая шведская песня Ульрики Борнемарк и Горана Рюдбо – «Я верю в тебя».

– Серж! – щелкнул пальцами Андрей, – ты помнишь эту песню.

– Конечно, – сказал Сергей погружая суши на вилке в соус.

– Стоп, – кто тебя научил так есть суши? Я был уверен, что…

– Угадай сам, – ответил Сергей, – кто ЕЩЕ мог меня так научить их есть. Я думаю и на тебя тут смотрели странно потому что двадцать лет не видели, что их можно есть именно ТАК.

Андрей откинулся на спинку и снова вспомнил. Он вспомнил Антона и больно защемило в груди. Так больно что захотелось кричать, и на его глазах заблестели слезы.

– Тоша, любимый, – сказал Андрей и зарыдал.

* * *

Виктор Носов пулей влетел в гостиную. Катя и Вика сидели на диване и листали очередной каталог по усыновлению. Супруга Носова продолжала браковать одного ребенка за другим – у этого нос кривой, этот в камеру не так посмотрел, этот явно Даун, а у этого волосы некрасивые.

– Вика, – сказал Виктор взволнованно, – ты можешь нас оставить наедине, нам надо срочно поговорить?

– Конечно, – ответила Вика, посмотрев на часы, – мне как раз надо за Стасиком в школу съездить успеть. Я возьму вашу машину?

– Езжай, и бери машину – улыбнулась Катя.

Вика удалилась.

– И давно она без проблем разъезжает на твоей машине за ребенком? – изумился Виктор.

– Витя, – ответила Катя, – а еще она сама ездит за продуктами и наш дом только ее стараниями не похож на сарай который мы оставили в Мякурах.

– Хорошо, хорошо, убедила. У меня печальные новости Катюша.

– Что у нас еще случилось?

– Я не смогу выплатить ежемесячный взнос в счет долга Гордеевой – за время отсутствия наши дела не выправились.

– Милый, – сказала Катя, – я бы не поддавалась дурацкой панике, а готовилась. Ты же можешь найти деньги на праздник?

– Если заложу дом, и продам ферму.

– Витя, – а нужна ли тебе эта ферма?

– Катюша, ты…

– Родной, – от этой вечеринки зависит все наше будущее. Твои контракты, твои доходы – все изменится, когда твое имя замелькает в светской хронике. Нам нельзя сейчас отказываться от этого праздника ни в коем случае.

– А что если нет? – спросил Виктор.

– Не поняла.

– Что если вечеринка не даст того эффекта, который ты так хочешь получить?

– Я уверена что даст. Кроме того, у нас с Викой есть идея открыть ресторан. Я возьму на себя кредит, у нас очень быстро дела в гору пойдут – я более чем уверена, – завершила Катя.

Виктор сел в кресло и опустил голову:

– Я не хочу продавать ферму. Просто не хочу, это мой последний рубеж, кроме нее у меня ничего нет.

– Милый. Если ты меня не послушаешься, то и дома у нас не останется. Поверь, я все просчитала…

И из Кати снова полился поток несусветного великосветского бреда, который у Виктора Носова уже в печенках сидел. Ему казалось, что еще немного и его можно будет на кладбище относить и на могиле писать – «умер от перетраха мозга».

В разгар словесного поноса супруги вернулась Вика с сыном. Стас тихо поздоровался с хозяевами дома и побежал в комнату прислуги переодеться и бросить ранец. Вика сказала:

– Я подам ужин через двадцать минут, это нормально?

– Вполне, – сказала Катя и продолжила свою великосветскую диарею.

А Виктор был в своих размышлениях где–то очень далеко, потому что мимо него пробежал десятилетний отрок, который давно занимал его мысли. Он не мог понять, почему вдруг этот Стасик, так его задел. Чем таким? Ведь это еще несмышленый ребенок. Невинное дитя. И все таки, в те редкие моменты, когда мимо Виктора пробегал сын Вики, в нем что–то подпрыгивало и переворачивалось. Какой–то старый комплекс, который в Викторе был задавлен очень давно – и вот он медленно, подобно гнойному нарыву стал вылезать на поверхность, готовый лопнуть и забрызгать все вокруг.

Что же это такое, думал Виктор, а потом вдруг сказал:

– Хорошо, Катя. Я продам ферму. Если этого не хватит, заложу дом. Но праздник состоится. Мы еще покажем этим толстопузым, что мы чего то стоим! Увидишь.

* * *

Сергей Никулин завез Андрея домой на Междуречье, а потом взял курс в Клин, чтобы навестить Зину и Полину и узнать, по какой причине его секретарша не вышла на работу в этот день.

Припарковав автомобиль во дворе, Сергей позвонил в домофон. После долгой паузы ответила Полина и открыла дверь:

– А Зина еще с работы не приехала! – сообщила Полина, встретив Сергея у порога.

– Да? Странно, потому что на работе ее сегодня не было, – сказал Сергей, снимая ботинки и одевая тапочки, – так что я не знаю где она бегает сегодня весь день.

Они расположились за столом и Полина стала разливать чай:

– Чем вы сегодня порадуете? – спросил Сергей.

– Я сделала меренги, – ответила Полина и сняла с вазочки с пирожными салфетку.

– Выглядит невероятно аппетитно, – улыбнулся Сергей.

– Меня беспокоит исчезновение Зины, – сказала Полина. На самом деле она просто боялась, что дочь опять побежала по зову Виктора Носова, но об этом молчала.

– Если она не появится до утра – поедем в милицию, – твердо сказал Сергей, – а сейчас чай, и страшилка на ночь. Вы представить себе не можете с кем я сегодня ужинал.

– С кем? – удивленно подняла брови Полина.

– С Андреем Носовым!

– Сереж. Ты не пил сегодня? – испугалась Полина, – Андрей Носов погиб при взрыве гаража восемнадцать лет назад.

– Оказывается что нет, – пояснил Сергей, – он жив и здоров. Только до встречи со мной не помнил кто он есть на самом деле, как бы абсурдно и мелодраматично это не прозвучало.

– Ничего не поняла, вы что, случайно встретились?

– В том то и дело, что нет, – он нашел меня, позвонил, сказал что надо встретиться и поговорить по поводу Нади. Я согласился. Мы встретились – и он увидев меня все вспомнил.

– Безумие какое. А как он с Надей познакомился? – удивилась Полина.

– Это как раз самое интересное. Вы помните как зовут кавалера моей дочери?

– Сереж, – удивилась Полина, – мы тебе об этом ни разу не говорили.

– Верно. А Андрей – сказал.

– Откуда он это узнал? Я ничего не понимаю, – запуталась старая женщина, – где он с ней общался?

– Теща! Вы даже представить себе не можете насколько он глубоко во всей этой ситуации! Андрей все это время встречался с Антоном Гордеевым, а моя дочь благополучно увела его.

– Как?! – ахнула Полина, – Андрей Носов и есть тот самый любовник Антона?

– Да. Ирония судьбы, не правда ли?

– И не говори, – проговорила Полина пытаясь составить ребус в своей голове, – я не верю в такие совпадения.

– И я не верил, – ответил Сергей отпив чай из чашечки, – но все это безобразие смогло повториться. Причем практически с теми же людьми. По словам Андрея – Антон Гордеев младший потрясающе похож на своего покойного дядюшку.

– Сейчас, – сказала Полина, – когда оказалось, что Андрей жив. Я бы не удивилась, если бы открылось что и старший Антон тоже не умер.

– Это еще почему?

И Полина выложила Сергею причину своего беспокойства – она рассказала про камушки, показала их, про три убийства и прочее:

– Я уверена, что если это и может кто творить, – так это ваш Антон.

– Быть не может, – отмахнулся Сергей, – его хоронили в открытом гробу, и потом вспомни что потом у них в семье случилось. Они же после Антона следом похоронили еще пятерых. И это было не совпадением, а следствием. Гордеев был странный человек, но он, будучи живым, такое точно не допустил.

– Тогда кто совершил эти три убийства? И ведь Зина пропала не просто так, – не унималась Полина.

– Я не знаю, – тут я в полнейшей растерянности, – сказал Сергей, – кто угодно это может быть. Только одно неясно – все кто знали историю от и до – зачем им ждать столько лет?

– А если это Андрей? – вдруг высказала гипотезу Полина, – а Анастасия им манипулирует. Ведь если у него был провал в памяти – то почему их не может быть еще?

– Нет, – сказал Сергей, – я не верю в это.

– Обоснуй, – ответила Полина, – аргументируй.

– Понимаю, что вы сели на любимого конька, – но все же, – если она его для этого готовила, то какого черта она свела его с племянником, и не препятствовала их встречам когда все узнала? Или она и племянника угробить решила до кучи?

– Резонное замечание. Тут я с тобой согласна, – сказала Полина, – значит это как минимум не Анастасия.

– И не Андрей!

– Не факт.

– Факт, и я его тоже обосную.

– Валяй, – Полина долила чаю в чашку Сергея, – ночь впереди длинная.

– Ночь?

– А ты меня тут одну бросишь? Нет уж, будем сидеть до утра и ждать Зину. А потом поедем в милицию и прямо скажем – пропала. Так аргументируй.

– Это не Андрей. Если бы это был он, то не было ему резона сегодня было передо мной себя раскрывать. Он бы играл в амнезию дальше, ведь разоблачить за сходство его могли еще в доме Гордеевых, когда он только в Озерск приехал.

– Молоток, – сказала Полина, – из тебя бы хороший адвокат получился, честное слово…

* * *

Анастасия по прежнему оставалась в гостиной и размышляла обо всем происходящем. Антон продолжал сидеть у себя взаперти, так как открывал дверь только Наде, которая в доме отсутствовала. Не появился и Евгений, от Клары тоже было ни слуху ни духу. Марина давно уснула, а ее сиделка читала какой–то жуткий медицинский журнал и вообще была довольно скучной собеседницей.

В связи с этим Анастасия решила прогуляться по усадьбе. Первое же открытие которое она сделала оказалось настолько неприятным, что о нем не хотелось и вспоминать – решив посмотреть, кто поселился по соседству Анастасия решила заглянуть в старую щель в заборе и понаблюдать за домом. Каков же был ее шок, когда она увидела девушку, возможно служанку в обществе Кати Носовой, которая что–то пыталась ей объяснить.

Это значительно испортило Анастасии настроение, но все что произошло далее было просто непередаваемо. Когда Анастасия подошла к бассейну, который еще не вычистили перед зимой, и в нем плавали опавшие листья из темноты, не совсем понятно откуда появился Евгений:

– Вот ты где, – воскликнула Анастасия, – и где ты пропадал.

– Сейчас, – ответил Евгений, – мы все тебе расскажем и поясним. И все исправим, я тебе обещаю!

– Не поняла!

– Погоди!

Тут прибежала Клара:

– А ты что здесь делаешь? Я же сказал тебе там ждать?

Оба были сильно возбуждены:

– А тебе какая разница, подлец и предатель, – закричала Клара и отвесила Евгению пощечину.

– В чем дело? – крикнул ей Евгений.

– Она мне все рассказала! Подлец, развратник и изменник.

Клара развернулась и побежала прочь. Евгений кинулся за ней. Анастасия не сразу поняла суть всего происходящего, но предпочла разобраться что к чему и бросилась за ними.

За склоном, на котором стоял дом в дальнем углу участка стояло сооружение, которое когда–то было беседкой, но потом ее заколотили и стали хранить там газ, который меняли раз в три месяца – им отапливали дом, грели воду и использовали на кухне для приготовления пищи. Анастасия бегала очень плохо, кроме того она была на каблуках. Потому она только увидела, что Клара вбежала в беседку, захлопнула за собой дверь. Евгений подбежал к двери и стал изо всех сил ее дергать, чтобы открыть, но она не поддавалась.

– Клара! Открой немедленно, – кричал Евгений, – ты должна меня выслушать, тебя обманули.

Что ему отвечала Клара слышно не было. Анастасии оставалось до беседки около пятидесяти метров, когда внезапно взрыв страшной силы разорвал ее в щепки. Деревянная конструкция вместе со столбом огня поднялась метров на десять вверх, из огня были вполне различимы крики Клары. Анастасию отбросило ударной волной, а столб поднялся выше и рассеялся в разные стороны.

– Что это? – удивилась Катя услышав грохот и увидев огненный гриб на соседнем участке.

– Не знаю, но там у Гордеевых вроде газовое хранилище, – сказала Вика.

– Как ты сказала их фамилия?

– Гордеевы, – улыбнулась Вика, – связисты…Озерск–онлайн.

Катю немыслимо перекосило от этих слов. Ее «любимое» семейство оказалось с ней по соседству. Ну что за неделька!

Тем временем Анастасия попыталась встать с пожухлой октябрьской травы и понять что с ней случилось, как вдруг мимо нее пробежал живой факел, размахивающий руками. Он громко кричал от боли, пронесся мимо и, добежав до бассейна упал в него, чтобы затушить огонь, вылившийся на него. Но, скорее всего, от шока он не смог сконцентрироваться и потерял сознание. Пока Анастасия добежала до бассейна и бросилась вытаскивать брата он уже не дышал, так как провел в воде достаточно времени. Евгений Гордеев был мертв.

* * *

В помещении тускло горел свечение от лампы дневного света. Запах сырости сочетался с ароматом недорогих и очень вульгарных духов. Привкус воздуха был немного металлическим, как будто в рот положили пластины для гальванизации и подали напряжение. С потолка свисал провод, на конце которого был прикреплен свинцовый шип, он указывал куда–то вниз, где распятая на деревянных конструкциях висела очередная жертва загадочных камушков.

На полу валялись туфли, один каблук был отломан, а другая туфля порвана пополам. Над комнатой медленно струился сизый дымок от нескольких поленьев, которые горели в углу, помещенные в небольшое ведро. За окнами в потолке проплывали тяжелые облака, напоминавшие куски смолы. От этой жуткой атмосферы очень хотелось поскорее спрятаться и скрыться в самый потайной угол, чтобы тебя никто не заметил, и что самое главное, не догадался, что ты вообще что–то видел и можешь, о ужас, об этом рассказать в завтрашних вечерних новостях…

Зинаида висела, подвешенная на стропилах. Ее руки, были разведены под прямым углом, на запястья натянуты кожаные кольца от которых отходили крепкие канаты, сдерживавшие движения, но не настолько, чтобы парализовать Зинаиду целиком. В общем и целом ее движения не были скованы и потому она иногда озиралась по сторонам, интересуясь, что с ней могут сделать дальше. В этот момент ее еще не поймал в лапы страх от того, что ожидало дальше. Глаза были открыты и в них не было ни капли ужаса. Она повторяла:

– Можешь делать мне сколько угодно больно, я это заслужила. Я виновата. Делай, мне надоело быть щепкой, плывущей по течению. Вперед! – она конечно утрировала и не совсем понимала, что могут с ней сделать. Зато в конце ее точно ждет смерть о которой она столько думала.

Зина повернула голову. За ее спиной высился все тот же подиум, пол которого на сей раз был установлен на уровне ее таза. Голос, раздавшийся в помещении снова подвергался обработке, как будто только в этой комнате было возможно сделать все это и только здесь:

– Не бойся, эти ощущения покажутся тебе чем–то неописуемым, я обещаю.

Зина увидела шприц и вскоре он вонзился ей под кожу головы со стороны спины:

– Какой чудесный парик, – услышала Зина, – позавидовать можно разве что волосам, а в остальном страшила. Ничего, сейчас и их не останется. Я думаю сначала ты ничего не почувствуешь, а потом будет весело, я обещаю.

Зина почувствовала как ее кожи коснулся металлический инструмент и разрезал ее. Скальпель очень скоро коснулся черепной кости, другая рука в перчатке поддерживала волосы, а скальпель пошел по кругу, огибая лоб, обойдя уши, тыльную часть головы, снова обогнув ухо, и закончив круг на том месте откуда начал движение.

Пальцы в перчатках просунули скальпель под рану и углубили рану на несколько сантиметров так, чтобы из кожи получился небольшой клапан. Кровь капала с головы на пол и образовывала круг под подиумом вокруг ног Зины, которые были завязаны в кожаном кольце и жестко зафиксированы, в отличие от рук.

– А теперь мы подождем, пока лидокаин тебя отпустит, – раздался искаженный голос, – и приготовим последние ингредиенты нашего тортика. Вскоре дымившийся таз с поленьями оказался на подиуме. Дым поднимался из него серой струей и обволакивал ноги женщины. Между тем в голове ее начала проявляться легкая боль, Зина поняла, что избежать полного кошмара она теперь сможет только если даст понять, что ей больно как можно раньше. Поэтому она слегка застонала.

– Чудесно, – раздалось в помещении, – теперь отсчитаем десять минут и приступим. Чтобы палитра ощущений была поразнообразнее.

На подиуме появился табурет на который водрузили поллитровую колбу со вполне различимой этикеткой – «Древесный спирт». Мало кто знает, что эта ядовитая жидкость гораздо более едкая, чем ее известный питьевой собрат. И сейчас эта симпатичная бутылочка, словно нарисованная мультипликатором–шизофреником, казалось, превратится в огромную мультяшку, начнет скакать вокруг Зины и вопить благим матом – вылей меня на нее, облей мной эту суку, я хочу скрасить ее последние мгновения жизни, раз уж все оказалось таким бесполезным. Но бутылочка стояла на табурете и стоически сдерживалась от всяческих сомнительных превращений.

Перед Зиной поставили шахматные часы и с двух сторон засекли десять минут. Тикание часов заглушало все звуки в этом помещении и Зине от этого стало не по себе. Она прекрасно понимала, что сегодня умрет, и осознавала, что сейчас будет очень больно. Потому что ощущения усиливались, и за десять минут терпеть их было уже очень тяжело. Когда пальцы в перчатках дождались упавшего флажка на часиках они быстро проникли в сделанный кожный карман, потом плотно сжали кожу и начали оттягивать ее назад. Под давлением мышцы, крепившие к голове кожу быстро лопались, а красивые волосы отходили постепенно вместе с кожным куском.

Стон, который до этого момента издавала Зина перешел в дикий утробный крик и она начала дергаться из стороны в сторону – но этого и добивался убийца – от вибрации скальп Зины стал отходить гораздо быстрее, потому что ее тело раскачивалось, а руки цепко держали кусок кожи с волосами, который постепенно отходил от головы оставляя только кровавые куски с остатками мяса.

Зина поняла это и повисла в бессилии на веревках, а руки продолжили методичное отделение главной гордости Зины – ее красивых когда–то волос, которые увлекали молодых людей и сбивали их с толку. А юная и очаровательная улыбка лишала сна. Но не всех, увы.

Процесс выдирания скальпа Зины доставлял воистину внутреннее удовлетворение и удовольствие. Потому что нет ничего приятнее, чем обжигающее душу возмездие. Оплата человеку счета. Человеку из–за которого было сломано столько человеческих судеб. Причем исключительно по ее собственному капризу, выдаваемому за высокое чувство.

Скальп был снят и красивейшая прическа вся измазанная кровью, с прилипшим и подсыхавшим мясом упал под ноги Зины. Вроде бы в этот момент должен был настать финал, но это не планировалась. Перчатки быстро схватили колбу древесного спирта, открутили крышку и густоватая жидкость полилась на безволосый череп Зины, впиваясь в остатки нервных окончаний и приводя ее болевые ощущения к максимальному знаменателю.

Зина снова издала страшный крик и начала дергаться. Но ее силы уже были на пределе. Когда спирт закончился к голове была приложена пылающая головня от которой спирт вспыхнул и Зина превратилась в живую свечу, распятую на стропилах. Последний приступ болевых ощущений прошил ее тело до кончиков пальцев на ногах, от нее темнело в глазах, а издававшие звук голосовые связки, казалось натянулись до такой степени, что начнутся сочиться кровью прямо сейчас. И казалось, что этой кошмарной поглощающей до самого конца

Она испустила дух и покинула этот мир. Перчатки достали откуда–то распустившийся цветок камелии и положили его в карман трупа. Потом острым ножом обрезали веревки, на которых висела Зина и тело, все еще закрепленное за ноги к подиуму снизу плашмя шлепнулось вперед лицом.

В помещении резко запахло паленой свининой и спиртом, словно нерадивая хозяйка взялась жарить свиную отбивную в вине и забыла о готовке, оставив кусок мяса гореть на плите. Странный аромат смешивался с остатком запаха духов и свежего осеннего леса, который заносило порывами ветра через приоткрытую дверь ангара.

Потом, отрезав веревку от ног тело потащили прочь из помещения, чтобы вывезти и поскорее выбросить. Обгоревшая голова с шорохом скребла по голому бетону и оставляла на нем красно–коричневые разводы. Скальп продолжал лежать на том же месте, где и был брошен при отделении от головы.

Человек вернулся в помещение, осмотрелся, не забыл ли чего, приметил волосы, лежавшие на полу, подобрал их, нахлобучил на кулак и сказал:

– А улыбка такая, что убить хочется только за нее.

Свет в ангаре погас и только пятна крови на бетоне напоминали о случившемся только что здесь убийстве. Стены угрюмо молчали и делали вид, что ничего не знаю и не видели, и только цинковый шип продолжал многозначительно указывать туда, где только что висело тело…

С улицы проник свет габаритов автомобиля и визг тормозов, автомобиль уехал и в комнате воцарилась тишина. Как вдруг двери открылись и в помещении оказалась пара женских ног на высоких каблуках, которые постукивали по бетону и звук от этого отдавался эхом на весь ангар. Ноги осмотрели конструкцию, на которой висела Зина и в помещении раздалось ехидное цокание языком. Оно тоже пробежало эхом по мрачному ангару, оттолкнулось от деревянных стропил и упало где–то за подиумом, уже не отражаясь.

В общем все кончилось хорошо.