Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 38 страниц)

* * *

Антон и Андрей поднимались на эскалаторе станции «Гостиный двор». Все это время они ездили на работу на метро – Андрей считал, что пока зарабатывает недостаточно для покупки своей машины, а ездить на транспорте крестной не желал категорически. Кроме того, метрополитен в Озерске был очень комфортабельным и не отличался переполненностью даже в час пик на том маршруте, которым Андрей ездил на работу через «Садовую» с двумя пересадками.

Как раз в это время Антон закончил свой пересказ Андрею всей эпопеи с бегством Сони из родительского дома:

– Какие–то тайны мадридского двора просто, – заключил Андрей, – ведь и крестная не объяснила почему она отказалась.

– Ну тетушка то всегда отличалась скрытностью, и зачастую только чтобы уберечь своих домашних от лишних проблем, – сказал Антон, – я думаю что у тетушки были какие–то старые терки с этими родителями.

– А как их фамилия?

– Носовы.

– Ничего не говорит эта фамилия, – сказал Андрей, – но я пороюсь в бумагах. Может что–то и найдется, что объяснит все.

– Очень логичный вывод, милый, – сказал Антон, – если бы ты знал, как мне хочется тебя поцеловать.

– Тош, я знаю, – улыбнулся ему Андрей и губами беззвучно сказал – «Я люблю тебя».

Антон ответил ему тем же.

Эскалатор привез их в холл станции отделанный металлом и пластиком, как и подземный зал «Гостиного двора».

Вскоре они поднялись в здание компании Гордеевых и на время окунулись в исключительно служебные проблемы, которые так или иначе следовало разрешить. Особенно усложняло жизнь то, что как назло все семейство Гордеевых активно окунулось в проблемы Сони и Жени и из руководства в офисе был только Андрей. Ему крупно повезло, что с ним рядом оказался Антон – иначе бы для тех, кто приносил все новые и новые сообщения о вопросах, которые следует разрешить.

Из–за этого водоворота дел Андрей смог обратиться к своим непосредственным обязанностям только в середине рабочего дня – до этого момента он не смог даже присесть, а Антона видел пару раз мельком и то, потому что перекидывал часть решения проблем на него. Сам Антон просто таял от этих поручений и бежал сломя голову чтобы быстро все исправить. Ему, разумеется, хотелось чтобы засчет его помощи у старших Гордеевых повышалось мнение о его Любимом Андрюше. Если раньше он мог думать об этом скрыто, то теперь все это, естественно было вполне очевидным и не подлежащим каким–то сомнениям.

Андрей занял место за своим столом и принялся перебирать поступившие в электронную почту письма. Избавив себя от спама, прочитав два важных послания из Калуги, где действительно намечались некоторые проблемы, подлежавшие разрешению в течение месяца, Андрей наконец открыл распечатки, которые следовало разобрать еще на прошлой неделе, но до них никак не доходили руки.

Очень скоро Андрей понял, что перед ним лежит очередной непочатый край работ по выбиванию долгов. Добравшись до последнего досье он уже приготовился к очередной круглой сумме и трагичных подробностях в описании, но очень скоро сам же запнулся о фамилию, о которой уже сегодня слышал, а когда просмотрел бумаги, то у него вытянулось лицо. Как раз этот волшебный момент совпал с появлением Антона, которой пришел доложиться об очередной разрешенной неприятности:

– Они нашли эти потерянные сто тысяч. Просто перепутали счета, – рапортовал он, – я хочу обедать. Солнышко, ты меня слышишь?

– Тош, – задумчиво сказал Андрей, – повтори мне фамилию Сони, чтобы я убедился.

– Носова, – выпалил Антон, – а что собственно произошло?

– Да тут бумажечки я нашел, – сказал Андрей, – полюбуйся какой хороший у нас папочка Сони и почему он вдруг передумал дружить с нами.

Антон взял папку и пробежался глазами по документам:

– Вот гадина то! Пока он в долги влезал ему это было выгодно и хорошо. А как сроки все вышли – дочку не отдам! Вот почему тетя молчит, – быстро сделал вывод Антон, – она не хочет задеть Женю с Соней.

– Верно, – ответил Андрей, – ей противна возможность использования Сони в этих играх – потому то и отселила их из дома. Так как к войне готовится.

– Что мы можем сделать в этой ситуации? – спросил Антон.

– Я думаю, что надо подыграть крестной. Лучше всего если мы сейчас с него эти долги и потребуем.

– Однако, план дерзкий, но мне он очень нравится. Только милый, можно просьбу.

– Угу. Какую?

– Давай сначала пообедаем, а потом поедем к нашему папочке заботливому, – жалобно попросил Антон, – а то с утра и чашки чаю не выпил, как на работу пришел.

– Солнышко мое, – ласково сказал Андрей, – конечно сходим.

И они потянулись друг к другу через стол и поцеловались. После чего закрыли кабинет и спустились в Лобби делового центра где располагалось несколько кафе с вполне приличным ассортиментом и приемлемыми ценами. Там они и провели полчаса, чтобы как следует подкрепиться. За столом тема Сони и Жени получила продолжение:

– И все таки у меня в голове не укладывается, – сказал Антон, – какой нужно быть скотиной, чтобы так на дочери спекулировать.

– Тош, – ответил ему Андрей, – в этой жизни очень много всякого дерьма, которого ты мог и не заметить, сидя в доме Гордеевых и продолжая изучать медицину.

– Нет, ты представь себе – родить дочь, растить ее, чтобы вот так, когда ей уже будет столько лет, что она и сама будет способно решать что–то устроить нечто подобное тому, что мы наблюдаем.

– Иногда детям приходится идти ради родителей на любые жертвы, – грустно сказал Андрей, – но мне таких людей не понять. Например, если твой отец – алкоголик, по уши в долгах, в которых он сам виноват – какое он имеет право тебе вообще что–то диктовать? А ведь таких папочек в любом городе очень много. Вполне возможно, что они много зарабатывают, тащат на себе весь семейный бюджет, сидят по уши в кредитах, в том числе за квартиру. И когда вдруг, ребенок позволяет себе принять решение – все – начинается сумасшествие.

– Ты с чем то подобным сталкивался? – спросил Антон.

– Нет, – ответил Андрей, – мои родители всегда вели себя со мной уважительно, я имел право на собственное мнение, правда, особо им не пользовался. Исключая эпизод, когда я не захотел у них работать. Но ведь тому были причины.

– Андрюш, – сказал Антон улыбнувшись, – как же мне все–таки повезло, что я встретил тебя.

– А я тебя, Тош, – ответил Андрей.

Они смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Вот оно настоящее счастье.

* * *

Полина с двумя тяжеленными сумками подошла к родному подъезду и стала пытаться достать ключ. Это было не особо просто, когда ты нагружен под завязку. Поставив одну из сумок на асфальт, она достала ключи, приложила их к валидатору и толкнула тяжелую металлическую дверь. Потом взяла поставленную сумку и вошла в подъезд. Тяжело ступая по лестнице она прошла к лифту и вызвала его. Тут Полина заметила нечто странное на площадке с почтовыми ящиками. Присмотревшись, она увидела, что там без чувств лежала ее дочь Зина. Позабыв про сумки, брошенные у лифта она побежала к ящикам:

– Зина, – причитала она, – Зина, дочка, очнись.

На ее счастье в подъезд вошли два крепких молодых человека, которые быстро подняли Зину с пола и помогли отвезти ее в квартиру вместе с сумками. В момент, когда вносили бесчувственную в квартире звонил телефон. Полина не успела ответить.

Виктор бросил трубку в раздражении. Его всегда бесило то, что Зина не хотела ставить себе автоответчик. Носов достал из бара виски и налил себе стакан. Со второго этажа спустилась Катя, которая для визита во вражеский стан оделась предельно лаконично, и в ее наряде даже прослеживались какие–то зачатки вкуса, которые, скорее всего были давно задавлены мещанством и китчем. Виктора мало интересовала попытка Кати – он по прежнему полагал, что она бессмысленна:

– Я только тебя об одном прошу, – сказал Виктор, – если поймешь, что бесполезно – разворачивайся и дуй домой, хорошо.

Катя покачала головой, заметив бутылку виски и недовольная вышла из гостиной, прекрасно понимая, что муж вне доступа сети до завтрашнего утра. Хотя сама Катя идеально уходила от проблем садясь за бесконечные судоку, как будто они, подобно бутылке виски мужа, могли разрешить все ее бесчисленные проблемы. Но такова была сущность этой пустой по сути женщины. Только уход от проблем. И даже сейчас больше всего она мечтала вернуть ситуацию в положение, которое было ДО появления Жени. Пусть, что он изменил ее дочь, что она преобразилась, стала интереснее внешне. Пусть. Главное, чтобы все было по–старому.

А у цели следования Кати – доме Гордеевых появилась не совсем ожидаемая гостья. Это не значит, что Надю тем днем в усадьбе не поджидали. Просто за это время к ней несколько привыкли, как к неизбежному злу. Антон продолжал относится к ней с пренебрежением, бабушки потешались над ее манерами, а Андрей неожиданно разглядел в ней человека. Этим Наденька и пользовалась, что по крайней мере два человека ее могли тут терпеть.

В момент ее появления в гостиной, там находился только Тимофей, который и встретил ее словами:

– Приветствую тебя, – сказал он, – но я вроде не готов к урокам финского.

– Тимофей, – ответила мягко Надя, – я приехала к Антону.

– А его нет дома, – услышала она в ответ, – по–моему неудивительно это услышать, учитывая что он работает и пытается приносить семье пользу. А тебе не удалось пристроиться на работу?

– Я уже отработала свою смену, – сказала Надя.

Дело в том, что лучшее куда ее смогли взять оказалась дешевая кофейня где–то у метро «Площадь Согласия». Туда приходилось ехать через весь город, да и зарплата отличалась не особо большой величиной. Но это было лучшим местом, куда брали таких как Надя. Все таки у рекрутеров и кадровиков глаз намного более наметанный и они лучше видят истинную сущность людей. Так что в этом контексте Гордеевым крупно не повезло.

– А они еще нет, – сказал Тимофей, – я думаю, что Антон и Андрей в офисе, и поскольку сегодня из–за семейных дел дядя и тетя остались дома, то они там просто завалены работой.

Последний комментарий не произвел на Надю никакого эффекта, ей было достаточно просто знать, что Антон сейчас в офисе. Туда она и решилась направиться. Стоит отметить, что выходя с территории Гордеевых она по неясной причине оставила калитку не захлопнутой.

После ухода Нади в гостиной появилась Анастасия и поинтересовалась у Тимофея о том, с кем он беседовал. Пересказав содержание беседы Тимофей заметил:

– Боюсь, что она наплевала на мои рекомендации, и, скорее всего, поехала в контору.

– Будем полагаться на случай, что она там их не застанет. Скажи, ты уладил вопрос с квартирой?

– Да, – ответил Тимофей, – все в порядке, тетя, они уже устроились.

– Слава богу, – с нескрываемым волнением за молодых сказала Анастасия, – она определенно ожидала подвоха. И не зря.

Анастасия удалилась в оранжерею, отдохнуть в тени могучих пальм и перестроиться на предстоящую бойню, поскольку ждать ее осталось недолго. Тимофей же предпочел убежать из дома и занести в квартиру Сони и Жени заготовленный Ириной обед. Быстро собрав все необходимое он закрылся в лифте и спустился в подвал, где очень скоро завел автомобиль и выехал из подвальной автостоянки, не заметив, что ему навстречу проехала в своем автомобиле Катя Носова. Она нервно вела машину по Северодвинской и припарковалась возле калитки. После она, выхватив с заднего сидения сумочку, бодрым шагом пошла ко входу в сад.

Скорее всего, в детстве Катю Носову не научили стучать в дверь. И потому, увидев открытую калитку усадьбы Гордеевых, ее люмпенское существо не подумало, что лучше сначала позвонить, предупредить о визите и прочее. Она просто пошла напролом, как привыкла это делать всегда – в этом она недалеко ушла от своего хамоватого мужа. Так Катя добралась до дома, где через главный вход прошла в гостиную.

Анастасия увидела Катю и приготовилась. Ей предстояла битва, которую она ждала столько времени и, наконец, момент настал. Кате очень не повезло с соперником. Анастасия жаждала крови и всем своим видом выдавала это.

Почти одновременно с этой исторической встречей в конторе происходили более романтические вещи. Антон и Андрей вернулись с обеда и занялись поиском хвостов от долгов Носова в системе фирмы, однако, в большинстве случаев, все данные были закрыты паролем Анастасии.

– Как поступим? – спросил Антон, отвернувшись от компьютера, – пойдем напролом или не стоит? Тетя не просто так закрыла ото всех эти счета. Там может быть много чего такого, что и нам видеть не надобно.

– Я думаю что ты прав, Тош, – Андрей подошел сзади и приобнял Антона.

– Ты не боишься последствий? – загадочно спросил Антон.

– Все равно в конторе кроме нас никого, а все остальные предпочитают стучаться…

Антон встал и повернулся к Андрею:

– Я просто не хочу, чтобы ты из–за меня рисковал, – сказал он.

– Почему ты думаешь, что я рискую? Тоша, мы любим друг друга, и это главное.

Андрей положил ладонь левой руки на заднюю часть головы Антона и мягко прижался губами к его губам.

– Я так люблю тебя, – повторял Антон закрыв глаза и покрывая Андрея все новыми и новыми поцелуями.

– Я создан для тебя, – говорил Андрей, – для меня не существует никого кроме тебя.

И в этот момент сзади неслышно приоткрылась скользящая дверь кабинета, и в небольшом проеме возникло лицо Нади, которая со стороны увидела эту картину. Антон целующий Андрея, а тот отвечает на его ласки. И они говорили–говорили–говорили о любви. О том, что они любят друг друга.

Нет, это невозможно. Надя не верила своим глазам. Как такое может быть. Как он посмел предпочесть ее, такую хитрую и талантливую, другому мужчине! Это просто недопустимо. Они не могут быть вместе. Это неправильно. Мужчины не могут любить друг друга. Мужчины должны любить женщин.

Именно эти собственнические мысли крутились в голове ограниченной Наденьки, которая лицезрела это событие. Потом она медленно вернула дверь в исходное положение и побежала прочь из конторы. Вбежав лифт, отделанный зеркалами Надя ткнула в кнопку первого этажа, медленно сползла по стене вниз и зарыдала в полный голос. Рев раненой волчицы эхом отдавался в шахте. Руки ее тряслись от бешенства и раздражения. Как они посмели, да кто они вообще такие, чтобы так поступать с ее чувствами, с ее любовью. Будь они прокляты. Она разрушит этот союз рано или поздно, она сделает все чтобы они не были вместе. Потому что она любит Антона и будет с ним, даже если ради этого придется идти по трупам.

Андрей и Антон не заметили ее появления, а на странный вой из шахты лифта попросту не обратили должного внимания – мало ли ветер гуляет по коридорам и завывает в экстазе пробега по зданию. Они продолжали наслаждаться друг другом на фоне пейзажа огромного города и никому не было дано разбить этот союз. Они парили над городом и для них никого не существовало в этом мире, и ничто уже не изменит этой идиллии, и двое отлично знали, что будут в этом симбиозе до самого конца.

В общем, пока что, все кончилось хорошо.

10. НИЧЕГО ЛИЧНОГО

Между тобой и мной

Ничего личного нет, а сердце уже истосковалось

По тебе и твоей любви.

Во всем что вижу утром, в каждой строчке каждой песни

Ощущаю твое присутствие.

Столько раз ты меня впечатлял и

причинял боль своим отсутствием…

Current music – Armando Manzanero & Lisset – Nada personal

Мой дорогой Сьелито!

Ты всегда запрещал мне плакать, но сейчас я не могу сдержаться, думая о тебе не плакать. Я смотрю на твой образ, что сохранили наши общие фотографии и не могу поверить в ту метаморфозу, которая с тобой произошла. Ты не мог просто так в один миг отказаться от нашего счастья в пользу этого волосатого чучела, которое надо показывать в цирке за отдельную плату, чтобы родители детям своевременно пластическую операцию делали и волосы вовремя подстригали.

Я ее ненавижу и наверное буду ненавидеть всегда. Когда–нибудь эта ненависть ее настигнет и раздавит, поскольку ничего иного кроме жестокой расправы она просто не заслуживает. Если бы она тебя любила, то не рыла бы подкоп под наши чувства, под нашу любовь, не пыталась бы разрушить все своими руками. А она сделала именно это, а ты смело успокоил ее – что, мол, пусечка, он сам виноват в том, что он несчастлив и сделал этот выбор сам.

А на самом деле эта волосатая мразь просто не хотела делить тебя с кем–то. И теперь я расскажу всю историю от и до, а в конце покажу на нее пальцем. В древности на прокаженных вешали колокольчик, и потому от них все шарахались и избегали. Так вот – она заслужила получить от меня этот колокольчик, который каждым своим звонком будет напоминать о тех слезах, что пролил я за все это время. И о тех слезах которые проливают другие несчастные лишенные своего счастья по недоразумению. Потому что не ожидали подлых ударов от миловидных девочек, которых на самом деле надо сгонять в резервации и стерилизовать, чтобы не могли передать в наследство свои гнидосные способности.

Я посмотрю, как ты, наигравшись ей будешь пытаться выкинуть ее теми же методами, которыми избавлялся от меня. Я ей этого желаю от всего сердца. Чтобы она пошла на свое сраное Востряково и кинулась под любую электричку. Потому что ничего иного не заслуживает. Солнышко мое, забудь об этой мрази и возвращайся ко мне.

Я люблю тебя.

А.

15.02.2010(вечер, слезы)

Зина лежала на диване закрыв глаза. Она пришла в себя несколько минут назад и попросила мать не вызывать врача. Полина конечно настаивала:

– Дочка, я не знаю сколько ты там пролежала и от чего это случилось.

– Мама, – ответила Зина, – мне с утра было нехорошо, наверное давление.

Полина присела на край дивана:

– Зина, я не уверена, что ты говоришь мне правду.

Зина отвернулась, ей не хотелось дискуссии:

– Мама, это простое недомогание.

– Зина, кто из нас проработал всю жизнь в суде и с преступниками – ты или я? Мне прекрасно видно, когда ты врешь. Потому, рассказывай.

Зина сглотнула:

– Я не вру.

– Хорошо, – ответила Полина, – раз ты не хочешь сама все сказать, я вычислю что и как самостоятельно, без твоей помощи.

Зина молча повернулась к спинке дивана, ее глаза дрожали, вот–вот заплачет:

– Ты вырубилась около почтового ящика, значит ты проверяла его содержимое. Я отметаю возможность того, что ты спускалась пешком, так как никогда такого за тобой не водилось, да и ты бы сразу сказала что пошла с нашей верхотуры пешком и упала в обморок от усталости. Тогда бы я вызвала тебе психиатра и была бы права. В руке у тебя был ключ от ящика – это снова указывает на то, что причина потрясения была в ящике. Ну и главное, – Полина показала Зине свою находку – наушники и флешка–плеер, – он был подвешен на площадке на оконный крюк. Я проверила – там одна песня и настроено на воспроизведение по кругу. Пока батарейка не сядет.

Зина повернулась к матери:

– Мама, оставь меня в покое.

– Ну уж дудки, ты меня дослушаешь, Зинуля, – песня играла старая. Я даже ее слышала. Тебе сказать кому она нравилась?

– Замолчи.

– Я замолчу если ты честно признаешься мне в том, из–за чего ты упала в обморок. Что было в почтовом ящике.

Зина опустила руку в карман и достала конверт, передала его Полине. Гнидова вскрыла конверт, достала камень, прочитала надпись на клапане:

– И что? Он действительно четвертый?

– Да. Третий я получила в день смерти Натальи Борисовны.

Полина ахнула:

– И ты молчала?

– А что тут? Виктор наводил справки – милиция молчит насчет всего этого, а идею с камушками подняли на смех. Кроме того у Натальи Борисовны их не было, по крайней мере никто таких показаний не давал. И судя по всему, у Светланы Михайловны тоже.

Полина покачала головой:

– Оставь меня пожалуйста, – повторила Зина, – у меня в голове все еще эта жуткая песня.

– Если ее не идентифицировать с тем, о ком мы подумали, то очень милая песня.

Зина скривила губы.

Тут громко хлопнула входная дверь. Полина вышла в прихожую, увидела зареванное лицо внучки. Та не сказав ни слова пронеслась мимо и заперлась в своей комнате. Полина подбежала к двери:

– Надюша. Ты нормально себя чувствуешь? Тебе помощь нужна.

– Идите вы все к черту! – раздалось из–за двери.

Полина вернулась в комнату дочери и сказала:

– Это твоя дочь. Лицо на мокром месте, заперлась и рыдает у себя.

– Пусть ревет. Успокоится – расскажет, – безразлично сказала Зина, – и зачем я ее только рожала.

Зина покачала головой:

– Не говори глупостей.

– Это не глупость. Я уже жду, когда за мной придут, как за этими старухами. И согласна на любую смерть. Только бы все это кончилось поскорее.

Полина сходила на кухню, достала таблетку афобазола и принесла дочери:

– Держи и попробуй уснуть.

Зина выпила таблетку и запила ее. Полина посмотрела на нее немного, дождалась пока дочь займет на диване удобную ей позу, поправила одеяло и вышла в прихожую. Потом она достала ножнички и вскрыла дверь Нади. Войдя она увидела внучку, которая зарылась в подушку и рыдала:

– Надюша, – Полина нежно коснулась ее красивых волос, – что случилось.

– Уйди, – сквозь рыдания прорычала Надя, – не хочу вас всех видеть. Уходите отсюда.

– Дюшенька, родная, – не унималась Полина, – как я могу быть спокойна когда вижу в каком ты состоянии. Поднимись, посмотри на меня.

Надя поднялась и бабушка обняла ее крепко–крепко и стала гладить по голове. Надя продолжала плакать.

– Плачь, это полезно, потом будет легче. Успокаивает, – повторяла Полина.

– Это ужасно, – ныла Надя, – я проклинаю тот день когда родилась на свет уродиной. Он меня не просто не замечает!

– Тот, в кого ты влюбилась и с которым стала дружить?

– Да, – всхлипывала Надя, – с ним и его лучшим другом. Мне казалось что через его друга я смогу добраться до него самого, но сегодня…

– Что случилось сегодня? – мягко спросила Полина.

– Я застала их в кабинете. Они целовались!

– У твоего возлюбленного другая девушка? – удивилась Полина, – тогда зачем тебе…

– Ты меня не поняла! Он целовался со своим другом! И они говорили о том, как любят друг друга. Они любят друг друга, бабушка! Мой возлюбленный – гомосексуалист!

Полина продолжала гладить Надю по голове, но теперь ее ладонь подрагивала. В голове роились страшные мысли. Почему внучка должна страдать в такой ситуации. Она же еще совсем ребенок! Или это наказание за то, что совершила в прошлом? Но просто так такие вещи не складываются, здесь явно кто–то очень умный старается, чтобы сжить Зину со свету. Но чем виновата Надя перед ним? Тем что она ее дочь? Но ведь дети за родителей не отвечают:

– Успокойся, милая, – говорила Полина, – хорошо что ты это поняла сейчас, а не потом. Теперь у тебя есть время подумать, все хорошенько взвесить. Ты же понимаешь, что если он гей, то никогда не сможет любить тебя хотя бы по минимуму. Он устроен иначе. Он другой человек.

Надя продолжала всхлипывать и пускать слезы. Она уже успокоилась. Теперь в ней кипело бешенство и возмущение. Все равно Антон будет моим, – думала она. У меня в жизни и так не было ничего. А теперь будет.

* * *

Соня ловко орудовала на кухне – она готовила обед. Ей следовало доказать Гордеевым, что она в состоянии прокормить Женю без их помощи и готовки. Достаточно просто сладного набора продуктов и немного времени. Сам жених сидел в углу и читал взятую у Антона «Биохимию человека». Соня решила его отвлечь:

– Милый, тебе не дают покоя лавры брата?

– Что? – отвлекся Женя.

– Я в жизни не поверю, что тебе нравится читать ЭТО.

– Знаешь, я не понимаю, как он это читал с таким энтузиазмом, – сказал Женя отложив книгу, – но нам с тобой эту гадость предстоит сдавать в универе. Причем едва ли не на первом курсе. Так что лучше быть готовым.

– Я тебе вот что скажу, – до учебы еще три недели и потому я настаиваю на том, чтобы ты мне немножко помог.

– Всегда готов помочь любимой, – вскочил Женя.

Соня встала в деловитую позу и сказала:

– Значит так, – она открыла дверцу под мойкой, – вынеси мусор, потом почисти картошку, а потом…. Нет. Сначала десять раз меня поцелуй, а потом мусор и картошка.

Женя подбежал к Соне:

– С радостью, – и одарил ее поцелуями – три в губы, два в нос, по одному в глаз, один в шею и по одному в каждое ухо.

– Завидное старание, – сказала Соня и поцеловала его в ответ.

Тут идиллию взорвал звонок домофона. Влюбленные так и застыли в страхе от того, кто бы это мог быть.

– Я отвечу, – испуганно сказал Женя и пошел в прихожую открывать так, будто на расстрел.

Разговора по домофону Соня не слышала, но по звукам поняла, что дверь он открыл:

– Это Тимофей? – спросила вернувшегося Женю Соня.

– Нет, это твоя подруга Рита.

Женя молча достал пакет с мусором и пошел встречать подругу невесты на лестничную клетку. Рита была глубоко впечатлена, увидев, выйдя из лифта, Женю с мусорным мешком, в футболке с надписью «Waldos people», трениках и тапочках на босу ногу:

– Слушай, никак не думала, что ты можешь выглядеть столь обычно в домашнем обличии. Здравствуй, Женя.

Рита показала тортик:

– Поздравляю с новосельем.

Женя улыбнулся, выбросил пакет в мусоропровод и повел Риту по коридору к их двери:

– Как твои успехи? – спросил он, принимая у Риты в прихожей плащ.

– По всякому. До учебы три недели, а у меня еще уйма всего не подготовлена.

Женя поднял брови вверх:

– Ты наверное в учебный год вообще никуда не выходишь.

– Хочешь честно?

– Говори.

– Если позовет твой брат – пойду не задумываясь, даже если придется прогулять самый важный экзамен.

– Ах да, – вспомнил Женя, – Тимофей на вас зол.

– И он прав, – подтвердила Рита, – надо меньше прятать свой телефон и доверять всяким личностям с фамилией Гнидова. Надя конечно хорошая, но вопрос кавалеров и их отсутствия ее сильно испортил.

Пришла с кухни Соня. Они с Ритой обнялись:

– Я так тебя рада видеть.

После этого на Женю оставили чистку картошки, а девочки убежали на лоджию, которую пока что, ловкие гордеевские руки еще не успели обставить многочисленной растительностью (в отличие от квартиры Андрея к примеру).

Сначала Соня пересказала Рите всю историю с ее бегством из родительского дома:

– Какой ужас, – удивлялась Рита, – я конечно была про них наслышана, но вот такой феерии не ожидала никак.

– И самое странное, что Женькины родители тоже отреагировали как–то нехорошо.

– По крайней мере они тебя не выгнали, – ответила Рита, – это уже большой плюс. А то начали бы и они на вас охоту и превратились бы вы у нас в новых Ромео и Джульетту.

– Я об этом уже задумывалась. Вот такие, в сущности, у нас новости. А ты мне каких кошмариков поведаешь? Я как прошлый твой рассказ вспомню – кровь в жилах стынет.

– Ну тогда готовься к новой порции. Убита Светлана Михайловна.

– Мразьева?! Та что ушла из школы когда мы в пятом классе были?

Рита кивнула:

– Я проникла в ее комнату в доме престарелых и смотри что я там нашла, – Рита извлекла из кармана камешки и странный цветок–звездочку.

Соня стала рассматривать камешки, а Рита продолжала рассказ:

– Пока к тебе ехала все думала, – что это может быть за безобразие. И вот о чем я тут задумалась.

– Ну, не тяни.

– Соня, я боюсь, что одной из жертв может стать твоя мать.

– Как?! – Соня испугалась. Она была очень обижена на мать, но при этом все еще ее любила.

– Помнишь, я тогда у вас дома про камушки рассказала.

– Помню конечно.

– Так вот, вспомни, что потом мы нашли твою мать в обмороке у нее в комнате.

– О боже, точно, – произнесла медленно Соня, – как я сразу об этом не догадалась.

– И еще я прикинула вот что – смотри, – Рита показала Соне на камешки и пересчитала их, – всего шесть. Может быть после каждого убийства приходит новый – в конверте написано ШЕСТОЙ. Значит всего было шесть конвертов. В таком случае я думаю, что и жертв должно быть шесть.

– Значит Борисовна, Мразьева, мама… а кто еще?

– Я боюсь, что еще одной жертвой может стать психолог Клавдия Геннадьевна.

– Это та, что сейчас самый дорогой психоаналитик в городе?

– Она самая. У бабушки и у Мразьевой есть фотография, где они втроем. Но Клавдия сейчас в Канаде на семинаре.

– Или она хочет чтобы думали, что в Канаде, – заключила Соня, – ты об этом не думала? Откуда ты эти сведения взяла.

– Они висят на ее сайте, где на прием записаться можно.

– И так легко поверила? Ее проверить надо.

– Согласна. Но и с твоей мамой поговорить надо. Вдруг у нее есть камушки, вдруг она в списке убийцы.

Соня покачала головой:

– Вот со встречей с ней я тебе помочь не смогу. Я же в бегах, – Соня наклонилась через ограду и тут сказала, – а вот и твой счастливый случай идет.

Рита посмотрела вниз – к подъезду подходил Тимофей, нагруженный пакетами с обедом.

– Черт, старушки все таки нагрузили его обедом, – возмутилась Соня, – мне что – целый взвод кормить? – тут она поняла что Рита ее не слушает, а смотрит вниз на Тимофея.

Соня увидела, что в глазах подруги вспыхнул огонек – неужели у них сейчас все разрешится и будет хорошо.

– Пойдем его встретим, – сказала Соня, – Женька его удержит, если тот бежать соберется.

Раздался звонок в домофон, и сразу за ним вопль Жени:

– Девочки, откройте дверь, а то я весь в картошке и грязны.

Соня пошла открывать, а Рита проследовала за ней.

* * *

На заднем плане определенно не хватало музыки из американских вестернов, которая играет, когда ковбои готовятся выхватить пистолет. Анастасия жестко смеривала взглядом Катю и выражение лица ее не обещало ничего хорошего, для пришедшей незваной гости. Но начала разговор она во вполне светском ключе, как того требовали правила приличия. Следует отметить, что вся старшая часть семейства, разбавленная Евгением, находилась поблизости от гостиницы, и потому уловив «светскую часть» беседы, которая пойдет ниже, быстро смогли прослушать более ценную часть, к которой Анастасия основательно подготовилась:

– Я удивлена, что Вы не позвонили в дверь, – любезно сказала Анастасия.

– Дверь была открыта, – холодно сказала Катя, – и я вошла.

– Лучше бы вы позвонили, – ответила Анастасия, – мы были бы готовы.

– Где моя дочь? – жестко сказала Катя.

– А вы полагаете, что она здесь? А кто она? Я что–то запамятовала, чтобы у вас была дочь.

– Ее зовут Соня.

– Ах Соня, невеста моего племянника Жени.

– Ваш племянник, – тут светскость беседы начала рушиться, так как в Кате стала просыпаться площадно–рыночная сущность, которой она была вскормлена с молоком матери, – совратил и похитил мою дочь. И он прячет ее в вашем доме.

– Мне кажется вы подменяете понятия, они встречались по обоюдному согласию, если мне память не изменяет.

– Вас дезинформировали, – безапелляционно отрезала Катя, – мы никогда не давали согласия на эти встречи.

– Понимаю, понимаю, – сказала Анастасия с интонацией медсестры психиатрического отделения, – но никакой Сони тут нет.

– Я проверю…

– Вот ордерок будет, тогда и проверишь, – Анастасия тоже отключила светский облик. Предстояла определенная бойня.