Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 38 страниц)

8. Я БУДУ ОБОРОНЯТЬ ТЕБЯ ОТ ВСЕГО

Я потерял тебя в Латвии, обошел весь город, но тебя нет

Осмотрел всех от иностранцев до обычных прохожих и посетителей кафе

И я все равно найду тебя

Я буду оборонять тебя от всего

Несмотря ни на что

И любая тьма, что попытается тебя покорить

Будет разбита о мою силу.

Current music – Ultra bra‑Mina suojelen sinua kaikelta

Дорогой Сьелито!

Я не совсем понимаю, чего ты добиваешься своими действиями? Когда человек хочет доказать, что он кого–то не любит, он не совершает те ошибки, которые допускаешь ты. Не думаешь? Так что устройся поудобнее и почитай лучше мое очередное письмо. Вот сижу я тут и о тебе думаю. О тебе тоскую. Твое тело вспоминаю, твои поцелуи и слова любви. Не смогу я никогда их забыть и поступиться ими. Потому что они для меня – самое драгоценное в этой жизни. Другого уже не будет. Вокруг все только и делают что кричат о том, что все это временное, проходящее, будет еще таких миллион Сьело на этом свете. А я им не верю и не поверю никогда. Хотя я это уже говорил не один раз. Как тебе узнаваемость образов моей истории? Я знаю, что ты никогда не согласишься со схожестью Носовых или Гниды со своими прототипами, а сходство тут просто бешеное. Настолько сильное, что оно заставляет мое сердце биться к ним ненавистью и желать им самых страшных несчастий, какие только возможны в этом мире для таких бесчестных людей, участь которых – одиночество и проклятье. Оно настигнет их и поглотит собой без остатка. А в итоге их будет ждать забвение. А Гнида заслуживает казни через закидывание камнями обезумевшей толпой. Как и все, кто совершал преступление против любви

Люблю тебя, мое Солнышко

Твой А.

12.02.2010(ночь)

Антон и Андрей сидели на полу, окруженные частями от параплана и активно занимались его сборкой, но работа не спелась. Скорее всего по той причине, что оба о чем то усиленно думали и это мешало сосредоточиться на авиамодели. Упакованный Кларой ужин был съеден около часа назад, а железные мисочки валялись огромной башней в раковине. Их следовало помыть.

Первым высказал протест Антон. Он понял, что ничего им не собрать этим вечером – его что–то тревожило. Но Антон не понимал, что это было:

– Давай собирать детали, – сказал он, – не соберем мы сегодня ничего стоящего, не получается.

– Но как же так, – возмутился Андрей, – всего то девять вечера.

– Давай лучше приведем все в норму и последуем совету мамы и ляжем спать раньше – так мы действительно уснем в два и сможем завтра к десяти быть в конторе не в вареном состоянии, в котором пребываем обычно после таких ночей.

– Ну хорошо, – убедил, – я соберу детали в коробку, а ты иди вымой посуду.

– А может наоборот? – возмутился Антон, – не хочу я посуду мыть. А вот с коробкой сам разберусь

– Ладно, – сказал Андрей, – тогда и подмети что ли заодно.

– Подмету.

Андрей уединился на кухне и вооружился тряпкой для посуды, очень скоро множество гордеевских железных тарелок, в которых всегда переносили еду было вымыто и сложено в сушилку. «Двойные» порции Клары на поверку оказались по сути одинарными, и Антон с Андреем уговорили этот плотный ужин за раз.

Вернувшись в комнату он помог Антону с уборкой и они отправились готовиться ко сну:

– Стели мне у себя, – отрезал Антон, – твой диван ужасен.

Андрей обомлел. Хотя для предстоящего разговора это был идеальный расклад. Но все же Андрея испугало, что это последовало от Антона. Андрей поддался на эту уловку – все развивалось в наилучшем для него сценарии и он не думал отступать в сторону. Он включил колонки и из музыкального центра поплыли аккорды песни «Я буду оборонять тебя от всего» финской группы Ультра Бра. Динамичный развивающийся джаз–рок с грандиозной духовой оркестровкой и текстом о том, как лирическая героиня ищет потерянного возлюбленного от Кёльна до Латвии, не может найти, но обещает что всегда будет оборонять его от всего плохого, что может с ним произойти. Репертуар финской группы, которая давно распалась приятно щекотала душу Андрея, возбуждал воспоминания, которые так и крутились вокруг. Но что самое странное, все происходившее в комнате, как только она была заполнена звуками песни снова освежило некое странное состояние дежа–вю. Такое, будто с Андреем это уже происходило, только он смотрел на это с другого ракурса, другой позиции, но эту ситуацию он уже видел. Точно видел.

Андрей вынул из ящика с постельными принадлежностями одеяло и подушки. Поскольку Антон уже давно зачастил к нему, то неудивительно, что количество подушек должно было увеличиться. В результате из тумбы было извлечено пять штук.

Тем временем Антон достал свежую простыню и застелил диван, после чего сказал:

– Я сегодня последую твоему примеру.

– Какому именно, – поинтересовался Андрей.

– Я не хочу одевать пижаму, в ней душно, – ответил Антон.

Завершив обряд застилания постели оба по очереди сбегали в ванну почистить зубы и забрались в постель, чтобы наконец уснуть, пардон, поговорить.

Андрей выключил свет и посмотрел в потолок. Старый шведский светильник с оптоволокном, стоявший на телевизоре отдавал тонкие лучи света потолку и создавал на нем неповторимый рисунок. Темнота еще не совсем вошла во власть, поскольку было несколько рановато.

– Никогда не ложился спать в половину десятого, – сказал мечтательно Антон.

Андрей медленно повернулся и посмотрел на Антона:

– Тош, нам с тобой надо серьезно поговорить. Я долго не решался завести с тобой этого разговора, но сегодня…

– Ты меня пугаешь, Андрей, что–то случилось? – насторожился Антон.

– Я боюсь, что это случилось очень давно. А точнее два месяца назад, – вздохнул Андрей, – просто сегодня я побеседовал с Соней. И она подтолкнула меня к этой мысли.

Главная виновница этой беседы Соня стояла посреди гостиной своего дома ошарашенная заявлением родителей:

– С какой стати, мама? – спросила Соня, – почему ты принимаешь его у себя дома, восхищаешься его манерами, а сейчас резко меняешь свое решение ничего не объясняя? Раньше твои поступки иногда отличались рациональностью, по крайней мере все свои запреты вы хотя бы пытались мотивировать ваши запреты. И делали это весьма логично.

– Я не намерена ничего тебе объяснять.

– И я тоже, – ответил Виктор, – просто теперь у нас есть причина считать, что этот человек тебе не пара. И точка.

– А какого черта вы принимаете такие решения за меня? – возмутилась Соня.

– Мы твои родители, – ответил Виктор.

– И тебе пока что только шестнадцать лет, совершеннолетие у тебя с восемнадцати, а до этого ты полностью принадлежишь нам и мы принимаем решение с кем ты общаешься, а с кем – нет, – добавила Катя.

– Вот тут ты заблуждаешься! – выпалила Соня.

– Ничего подобного, – возмутилась Катя, – мы не для того тебя одевали, кормили, по Кипрам, Турциям и Чехиям возили, чтобы ты нам в один прекрасный день заявила, что считаешь, что сама можешь решать с кем тебе можно общаться, а с кем нет. Ты ведь, небось, и переспать с ним успела, за этим у вас вряд ли заржавело бы.

– Мама! Мы с Женей.

– Не смей при нас произносить имя этой мрази, – закричал Виктор, – слышать не хочу этого.

– Но я, я люблю его, – Соня пыталась держаться из последних сил, но внутри у нее все бурлило и клокотало от возмущения.

– Это обычная подростковая влюбленность. А этот подонок просто запудрил тебе мозги. И наверняка настроил против нас, – безапелляционно заявила Катя.

– Он и слова поперек вас не говорил никогда, – как могла отпиралась Соня.

– И завтра мы собираемся, и я увезу тебя в Тамбов, в старую бабушкину квартиру. Там найдем тебе нормального психолога, он из тебя всю эту дурь и влюбленность быстро выведет. Легко и безболезненно.

– Я никуда не поеду! – отрезала Соня.

– Тогда я запру тебя в твоей комнате и буду лично возить на учебу, – ответил Виктор, – или найму человека, которого приставлю к тебе на это время. Если твой Женя к тебе приблизится – я его убью.

Соня застыла:

– Убьешь меня, значит убьешь его.

– Господи, – скривился Виктор, – у тебя этих Жень еще будет такое дикое количество.

– Нет, – закричала Соня, – вы меня вообще слышите? Вы сначала говорите ДА, а потом резко меняете свое мнение, что то узнав, но при этом помалкивая в тряпочку ЧТО именно.

– Я все сказала, – протянула Катя, – чтобы духу его тут не было.

– Вас спросить забыла, – бросила Соня, – мне есть шестнадцать и юридически ты не имеешь права мне запрещать общаться с теми с кем я хочу!

– Срал я на твои юридические права, – крикнул Виктор.

– Да ты всегда срал на меня, – крикнула Соня и побежала наверх, – забудьте, что у вас была когда–то дочь!

Соня исчезла на втором этаже и громко хлопнув дверью заперлась у себя изнутри.

Катя посмотрела на Виктора, взяла с тумбы судоку и принялась их спокойно разгадывать. Виктор достал из бара бутылку виски, налил себе стакан и залпом выпил.

Соня в своей комнате села на кровать и задумалась. Изнутри ее било в лихорадке – и потому все это вылилось в бешеный выброс слез. Соня беззвучно зарыдала, по ее щекам текли слезы. Руки тряслись, пальцы не подчинялись ей, все нервные окончания плясали как сумасшедшие. Ей надо было успокоиться, взять себя в руки и решить что делать дальше. Соня может остаться с родителями, отказаться от Жени и жить как жила раньше. Но не получится жить по–прежнему, просто не получится. Соня привыкла к Жене. Она любила его до беспамятства. Можно сделать вид, но они никогда не поверят в то, что Соня приняла их требование так легко. Будут следить и все выплывет наружу. Что получается? Что же делать? Она некоторое время обдумывала решение, а потом достала мобильный телефон и набрала заветный номер, который два месяца назад заполучила через Тимофея Гордеева.

Очень скоро телефон ответил:

– Милый, – сказала Соня, голос ее дрожал.

– Да, родная, – ответил ей Женя, – что с тобой, ты плачешь?

– Да, милый. Мои родители поменяли решение. Они во что бы то ни стало хотят, чтобы мы перестали общаться. Они не объясняют. Им просто приспичило и все. Наверное им что–то не понравилось в том, что я дома мало бываю или еще что. Для них это нормально, поменять вот так свое решение.

– Что ты хочешь сделать?

– Я сбегу из дома, – ответила Соня.

– Что?

– Мне не остается другого выхода. Я сойду тут с ума. Ты плохо знаешь моих родителей – им может в голову нанять мне охранника или запихать на лечение в психушку. Ты меня примешь?

– Конечно, родная, – на задумываясь сказал Женя, я через полтора часа буду ждать тебя в Мякурах на станции.

– Хорошо, милый, – сказала Соня, – я знала, что смогу на тебя положиться. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя, – ответил Женя.

Он отключил телефон и посмотрел на Тимофея, который сидел в шезлонге у бассейна и перелистывал журнал, который оставила тут Клара:

– Что там случилось? Я по твоей интонации понял, что произошло нехорошее.

– Ей запрещают со мной видеться. Вдруг, ни с того ни с сего.

– Гм. Я ожидал, что подобное случится раньше. По рассказам Нади у Сониных родителей вместо мозгов насрано и зачастую решения они принимают настолько спонтанно и беспорядочно, что тут удивляться нечему. Вот захотели разрешить – разрешили. А потом подумали – а почему бы не передумать – и передумали.

– Я ничего не понимаю. Но это неважно сейчас. Она уходит из дома, и я ее встречу. Вопрос в том, что делать дальше.

– То есть уходит из дома?

– Она приняла решение бежать оттуда – иначе боится с ума сойти.

– Плохи дела, даже не знаю, что делать, – задумался Тимофей, – начнем с того, что тебе нужны деньги. Вам придется переночевать либо здесь, либо в гостинице. Зачем я только советовал тебе не представлять ее нашим, если бы они ее знали – намного все проще было бы.

– У меня немного денег есть. У тебя?

– Совсем чуть–чуть. Стоп! Я знаю.

– Что?

– У бабушки есть нычка, причем немалая. Ее можно попросить, я уверен что поможет.

– Я от бабушки ее до последнего скрывал – неужели ты уверен в том, что она согласится, – Женя боялся идти и говорить с Ириной, был уверен что все это повлечет кучу разговоров, требований, условий, в общем и целом в нем еще боролись взрослый и ребенок. Взрослый четко вел его к разговору, построить его на спокойной беседе, добиться своего. А ребенок активно пугал его самим фактом того, что придется повиниться перед более старшим чем он человеком.

– И что? Это экстремальная ситуация, я уверен что она не откажет тебе. Более чем уверен!

Тимофей посмотрел на брата и уверенно добавил:

– Я сам могу с ней поговорить и она точно поможет.

Женя засомневался.

– Тим. Давай я сам с бабушкой поговорю. Не хочу перекладывать ответственность за происходящее на тебя.

– Тут ты ошибаешься, – отмахнулся Тимофей, – я такой же ответственный за эту историю. Я же вас познакомил. Разве нет?

Женя улыбнулся.

– Только это. Но за все остальное ответственны мы. Достаточно и того, что ты просто нам помогаешь. Но с бабушкой я поговорю сам.

– Хорошо, – обрадовался Тимофей, – жутко приятно, что ты на глазах взрослеешь и становишься совершенно самостоятельным. Почти как Антон.

– Он опять умотал к Андрюхе?

– А то, – рассмеялся Тимофей, – только ужин собрали и смылись

– Ладно, – сказал Женя, – я пойду к бабушке.

– Постой, – сказал Тимофей, бросив на шезлонг журнал, – я иду с тобой.

И братья направились в сторону дома, чтобы добавить Ирине в копилку неприятностей еще одну.

* * *

В доме Гнидовых царила беспокойная обстановка. Зина дико нервничала, пила успокоительное, ждала телефонного звонка, но Виктор не перезванивал, так как был занят проблемами с дочкой, о которых Зина и не подозревала. Полина спокойно сидела на кухне и читала любовный роман из запасов Нади.

– Чего ты налегаешь на афобазол, Зина? – спросила мать свою взрослую дочь, когда та прибежала за очередной дозой таблеток.

Зина обернулась на слова матери, села за стол и сказала:

– Случилось нечто ужасное, мама. Я в панике.

– Успокойся, я сделаю тебе чаю, а ты мне пока расскажешь, что за событие тебя так разболтало, что у тебя нервотрепка такая зверская творится.

– Мама. Это ужасно. Еще одно убийство.

Полина вскинула брови. В бытность работы в прокуратуре ей пришлось провести не одно дело об убийстве и потому каждый новый труп не вызывал у нее священной паники.

– Можно подробнее. Кого убили?

Женщины не заметили как сзади появилась Надя и прислушалась к разговору. Сначала просто из любопытства, так как ее раздражало, когда мама и бабушка начинали секретничать у нее за спиной.

– Светлану Михайловну, она была директором той школы до Натальи Борисовны, если помнишь.

– Вторая, – вырвалось у Полины, – Зина, прошлое тебя настигает.

– Мама, – ответила Зина, – я и так знаю, что я тоже во всем этом была замешана.

– Ты очень мягко оцениваешь свою роль в истории. Я бы обозначила ее как одну из центральных. Все ведь прекрасно помнишь. Я просто не хочу, чтобы твоя дочь повторила этот путь. Согласись, что не вмешайся ты тогда, отойди в сторону – ничего бы не случилось.

– Да, – опустила голову Зина, – я бы отошла в сторону и исчезла из их жизни раз и навсегда. Но вспомни, я была молода, ветер гулял в голове.

– Совсем как у Наденьки, не находишь?

– Вчера она мне заявила что влюбилась, – сказала Зина, – и не призналась в кого.

– Зина, лучше бы узнать. Не повторилась бы старая история. Дети всегда повторяют пути родителей, это судьба.

Надя исчезла у себя в комнате. У нее перехватило дыхание. Она поняла, что ни слова не выдаст матери. Ни за что на свете та не узнает, что Надя влюблена в Антона. Потому что тогда она испортит все из–за своих и бабушкиных размышлений про злой рок и преследующую детей судьбу родителей. Что за чушь? Все это надуманный бред. А вот смерть Светланы Михайловны все меняет. Потому Надя решилась поделиться этой новостью. Набрав номер она ответила на алло фразой:

– Привет, Рита! Ты еще там или уже приехала в Озерск?

– Я в Озерске первый день, – ответила Рита, – что–то случилось, раз ты мне позвонила только сейчас?

– Да. Ты уже в курсе, что произошло еще одно убийство?

– Что? – Рита от неожиданности села на кровать и уставилась в стену, – кто на сей раз?

– Светлана Михайловна Мразьева.

У Риты в голове сразу всплыл комод в бабушкиной комнате. И фотография. Теперь два человека с этого фото мертвы.

– Как это случилось?

– Рита, я не знаю подробностей, я подслушала разговор мамы и бабушки. Они здорово напуганы. Похоже, что мама во всей этой истории замешана.

– Ты беспокоишься о ней?

– Вот еще, я не могу дождаться волшебного момента, когда эти две старухи меня покинут и я смогу жить одна.

– Надя, я тебе всегда говорила, что ты зря к ним так относишься, они тебя любят.

– Рита! Оставь эти нравоучения. Это мои родственники и мне наплевать на них. Потому что они не смогли сделать так, чтобы я родилась не в захудалой трешке на окраине города, а в шикарном особняке. Как у Тимофея. Кстати, он тебя искал тогда. Я не дала ему этот номер.

– Как? – Рита обомлела, – почему?

– Потому что когда ты мне его давала, то просила никому не давать. Он настаивал, но я сдержала обещание.

– Вот черт, – возмутилась Рита, – он не тот человек которого бы я не хотела слышать.

– Так, – отрезала Надя, – это был твой запрет и не мне его обсуждать. Ты мне относительно Тимофея не снимала его. Так что ругай себя сама. Хорошо? Ладно, я пойду в сеть залезу.

На этом разговор был закончен.

Рита поднялась с кровати и подошла к окну. Уже почти совсем стемнело. Она посмотрела на часы – половина одиннадцатого. Как Надя могла себе такое позволить, она же видела, что Рите интересен Тимофей. Но не дала его телефон. Умение Нади пускать пыль в глаза, изображать из себя правильную девочку перед нужными ей людьми, строить из себя слабую всегда выводили Риту из себя. И вот теперь – получите распишитесь – она навредила ей, причем скинув вину на нее же саму.

После этого мысли Риты переместились на смерть Светланы Михайловны. Надо было узнать как можно больше. Она включила ноутбук и полезла шерстить озерские новостные сайты. На одном из них она нашла описание случившегося на Озерском мосту, в отличие от предыдущего убийства этому событию было отведено минимальное количество печатных знаков. Но зато из заметки Рита узнала, что убитая проживала в доме престарелых. Именно туда она и собралась наведаться на следующий день, чтобы получить доступ к ее вещам. Там наверняка будут камешки, думала Рита. Она была уверена, что эти две смерти взаимосвязаны. А раз так – надо найти Клавдию. Третью женщину с фотографии на бабушкином комоде. Поискав ее адрес и описание на сайте Рита обнаружила, что в ближайшую неделю Клавдия отсутствует в городе – она на конгрессе по психологии в Канаде. Что ж, учитывая что между первой смертью и второй прошло около двух месяцев, то запас времени у нее еще есть.

Следующая мысль, посетившая Риту, вставить симку и посмотреть информацию о непринятых звонках. Так она и поступила, без труда обнаружив около тридцати звонков с одного и того же номера. Быстро набрав его Рита наткнулась на озабоченный голос Тимофея:

– Здравствуй, это Рита.

– Какой сюрприз, спустя два месяца ты решила объявиться? – раздалось в трубке.

– Прости меня, – стала оправдываться Рита.

– Что–то важное? Я не могу говорить, – сказал Тимофей.

– Извини, – сказала Рита и прекратила разговор нажатием кнопки. Рита заплакала.

Тимофей отключил телефон и посмотрел на Женю:

– Рита?

– Ага. Явилась.

– Она ездила бабушку хоронить, – попытался оправдать ее Женя.

– Могла и предупредить, а то оставила тогда на вечеринке и испарилась. Мне это не особо нравится.

– А по моему ты зря на нее злишься.

Тут братья подошли к комнате Ирины и постучали. Получив разрешение на вход они застали бабушку за компьютером – она читала новости:

– Садитесь, сейчас, – сказала Ирина и свернула экран браузера.

– Бабушка, – начал было Женя, но она его оборвала:

– Судя по тому, что вы пришли с такими лицами, я думаю что случилось что–то из ряда вон выходящее.

Женя кивнул.

– Тогда рассказывай, – подытожила Ирина.

– Родители Сони запрещают нам видеться. Она звонила мне и сказала что собирает вещи и уходит из дома, – выпалил Женя.

– Ничего не поняла, – удивилась Ирина, – а они объяснили почему так вдруг поменяли о тебе свое мнение?

– Нет, – сказал Женя.

– Бабушка, – вмешался Тимофей, – там такие родители странные, что ничего удивительного в их выходке нет, они не знают что захочет их левая нога утром когда ложатся спать.

– Допустим. Но Женя, что вы собираетесь делать?

– Мне нужны деньги, – ответил Женя, – я сниму квартиру, пойду работать.

– И это вместо учебы? – воскликнула Ирина.

– А ты предлагаешь мне от нее отказаться?

– Нет конечно, – сказала Ирина, – но этот ход…Скажи, как зовут ее мать?

– Екатерина, – ответил Женя.

– Секунду, – испугалась Ирина, – а у отца фамилия не Носов?

– Да. Виктор Носов.

– Значит это не совпадение. Так я и думала, что мне все это знакомым кажется. Значит так, вези ее сюда, денег вам я дам, но помимо этого мне надо с Анастасией побеседовать. Ее все это заинтересует. Но не знаю, станет ли она вам помогать.

– А что не так? – испугался Тимофей.

– Все в порядке, – скрывая волнение сказала Ирина, – езжайте за Соней.

Братья вышли из комнаты, а Ирина задумалась над тем, как все сказать Анастасии. И не могла придумать.

* * *

Андрей смотрел на Антона. Прошло несколько мгновений с последней его реплики:

– Знаешь. Я очень дорожу твоей дружбой, Тош.

– Я знаю, Андрюша, знаю, – мягко сказал Антон.

– Я хочу сказать тебе, что когда ты уходишь домой, я очень скучаю. Я ощущаю как сильно завишу от того, что ты рядом.

– Что ты хочешь этим сказать, – не понял Антон.

– А то, Тош, – что когда тебя нет, – все валится из рук. Не хочется ничего делать, пока не вижу тебя хотя бы в сети.

– Послушай, со мной происходит абсолютно то же самое.

Правая нога Андрея под одеялом проделала движение и оказалась под одеялом Антона. Антон почувствовал как их ступни соприкоснулись. Антон в свою очередь осторожно провел большим пальцем ноги по своду стопы Андрея. Тот в ответ улыбнулся от удовольствия:

– Когда я касаюсь тебя меня пронизывает разряд. Во мне все переворачивается и клокочет. Я весь дрожу, когда пожимаю твою руку. Мне не хочется ее отпускать.

Антон продолжал осторожно водить большим пальцем по ступне Андрея.

– Не переставай это делать. Мне очень это нравится.

– Я знаю, – сказал Антон, – я часто дожидался когда ты уснешь и делал тебе легкий массаж. Не один раз и не два. Почти всегда когда оставался у тебя. А впервые сделал это, когда ночевал в первую ночь.

– Постой, – не понял Андрей, – ты делал это со мной во сне?

– Да, – ответил Антон, – я не один раз видел это во сне еще до того, как ты появился. А потом понял, что сделаю это. Мне нужно было понять, почему этот сон меня преследует. А сегодня я понял, что хочу больше, хочу быть рядом с тобой.

– Но. Я хотел сказать тебе, что испытываю… И мне кажется, что это уже не дружеское чувство. Это не назвать дружбой.

– Я просто жду, что ты это скажешь. И если ты скажешь, я приму решение что мне ответить.

– Ты ждешь моего шага? – Андрей придвинулся поближе к Антону, их плечи соприкоснулись.

– Да. Ты старше, тебе и говорить первому.

– Я понял. Антоша. Я…

Ох, сколько мыслей крутилось в голове Андрея в этот момент. Продолжало шуметь в голове. От прикосновений Антона к его стопе возбуждалась и поднималась его плоть, он очень боялся выдать себя, но рано или поздно тот все поймет. Была не была, пан или пропал, в конце концов – живем один раз.

– Я люблю тебя, – произнес Андрей.

Антон повернулся к нему лицом и посмотрел в глаза. Увидел смятение и страх и сразу ответил:

– Андрюша. И я тоже люблю тебя.

Андрей обнял Антона и уперся лицом в его грудь. Он плакал:

– Я. Я не верю своему счастью. Я так боялся тебе это сказать, раскрыть перед тобой мою душу, мое сердце. Я боялся услышать нет.

– Ты бы его не услышал, – Антон продолжал орудовать ногой под одеялом, а правой рукой гладил Андрея по голове и успокаивал, – не плачь. Все теперь будет по другому. И намного лучше чем сейчас. Ты не представляешь как я счастлив, что ты мне это сказал. Мне очень дороги эти слова. И не знаю как описать то что я сейчас чувствую. Я возбуждался, прикасаясь к твоим стопам. Я хочу сделать тебе приятно, раз тебе это так нравится. Хочешь?

Андрей посмотрел на Антона и сказал:

– Мне никогда еще не было так приятно, как сейчас. Я просто не знал, что такое возможно. Я думал мне это снится.

– Расслабься. Сейчас сон станет явью.

Антон спустился в ноги. Он прикоснулся пальцами к своду левой стопы и осторожно провел рукой вниз до пятки. Андрей закрыл глаза и выдохнул от удовольствия. Его плоть продолжала нагреваться и расти, он не знал как с этим справиться и в этот момент увидел, что Антон опустился на живот. Одной рукой он разминал его стопы, а другой. О боги, другая рука его была там. Значит и он может сейчас позволить себе это. Ему нечего стесняться того, что он хочет. Правая рука медленно нырнула под одеяло и очень скоро оказалась там. Сладостная истома охватила его, подхватила и понесла вверх. Это знакомое ощущение в новых обстоятельствах оказалось гораздо сладостнее, чем раньше. Присутствие Антона и его действия поднимали все происходившее на совершенно иной уровень. Андрей впервые делал это не представляя что–либо, он не думал. Он видел и весь выброс энергии происходил от того удовольствия, что он получал и удваивал это ощущение через свои действия рукой.

А от стоп струились энергетические импульсы, он ощущал то, с какой любовью это делал Антон и в следующий момент задумал задействовать свою левую руку и потянулся к ноге Антона.

После первого прикосновения тело Антона вытянулось как струна и он застонал от удовольствия, дернулся и тут Андрей понял, что Антон испытал почти то же, что только что произошло с ним – в руку хлынуло что–то жидкое и не было конца этой сладостной истоме удовольствия:

– Я люблю тебя, Андрюша, – простонал Антон, – это было неповторимо. Я так люблю тебя.

Антон поднялся и вернулся в изголовье кровати, лег на бок и обнял Андрея:

– Теперь мы с тобой единое целое.

– Я люблю тебя, – сказал Андрей, – это было бесподобно.

– Я никогда не думал, что смогу сделать это при постороннем человеке. Но сегодня во мне все перевенулось.

– Со мной то же самое. И я не знаю, как описать то, что чувствую. Я не смогу сегодня заснуть, – сказал Андрей, – я до сих пор помню твои прикосновения. Это как наркотик. Я завишу от тебя как от наркотика. Я принадлежу тебе.

– Я тоже принадлежу тебе, – ответил Антон, – только тебе. Я убью ради тебя. Кого угодно. Я люблю тебя.

И в этот момент Андрей прильнул к Антону и нежно прикоснулся губами к его губам. Они слились в самом первом поцелуе в своей жизни. Андрей впился в Антона и их языки переплелись. Оба от удовольствия снова разгорячились, а над ними продолжали плясать блики на потолке от оптического волокна на телевизоре подсвеченного светодиодами.

А виновница всего этого наивного, детского, но эротического действа в это самое время карабкалась по карнизу собственного дома, выбирая место для прыжка. Сначала Соня бросила в траву рюкзак, потому сумку через плечо, а потом прицелилась и прыгнула. Вполне удачно приземлившись под деревом, она отыскала рюкзак, сумку и быстро побежала к выходу с территории вокруг дома. С улицы был слышен храп Виктора, уснувшего в гостиной.

Соня вышла на улицу, пересекла проезжую часть и осторожно пошла по тенистой стороне дороги, которая вела прямо к станции. Пройдя линию деревьев, накрывавших весь тротуар, Соня спустилась в подземный переход и вышла со стороны станции. Там ее ждали в машине Тимофей и Женя. Она села на заднее сидение. К ней обернулся Женя и они обменялись поцелуями:

– Милая, с тобой все в порядке? Я так волновался?

– Хвоста я вроде бы с собой не привела.

– И на том спасибо, – отозвался Тимофей, – Здравствуй, Соня. Ну что, – обратился он к брату, – едем?

– Поехали, – сказал Женя.

Машина сорвалась с места и удалилась в южном направлении. А над лужайкой дома Носовых продолжали переливаться трелями звуки храпа Виктора и шевелиться занавески в такт этим грубым колебаниям.

Через тридцать минут, проехав без приключений центр братья припарковали машину в подземном гараже и поднялись на лифте в гостиную. Их там уже ждали Ирина и Анастасия. Женя ожидал, что сейчас ему скажут ободряющую, хорошую новость, что тетушка возьмет их под свою опеку и позволит Соне остаться в доме Гордеевых и все будет прекрасно. Все таки дом очень хорошо охранялся. Но то, что ему предстояло услышать ожиданий не оправдало.

Анастасия очень холодно поздоровалась с Соней:

– Вечер добрый, – сказала она в ответ на ее приветствие.

Потом в разговор вступила Ирина:

– Соня, скажи пожалуйста. Как фамилия твоего отца?

– Носов. Виктор Носов, – ответила Соня. Она еще не совсем поняла что происходит.

– Значит так, – жестко сказала Анастасия, – я не буду вам объяснять причину своего решения, разве что скажу, что проблема в прозвучавшей фамилии Носов.

– Ничего не понимаю, – сказал Женя, – вы нам поможете?

– Тетя, что за дурость творится? – встрял Тимофей.

– Никакая это не дурость, – сказала Ирина, – я согласна с решением вашей тети.

– Значит так. Женя, – сказала Анастасия, – я дам тебе денег на съем квартиры, где вы сможете жить. Мешать вам встречаться я не буду, вредить тоже. Возможно, я помогу вам подработать, но это, наверное лучше сделает Андрей. Взамен я хочу, чтобы после сегодняшней ночевки Соня тут больше не появлялась. В этом доме не рады никому с фамилией Носов. Для меня, и для всех нас это клеймо на всю жизнь.

– Но почему? – воскликнула Соня, – что такого между нашими семьями? Почему все молчат и ничего не говорят?

– Я уже сказала раньше, – ответила Анастасия, – разъяснять подробности я не буду. Принимайте то что есть, в конце концов этого и так уже немало. Я предполагаю что мне и так следует ожидать определенных последствий от всего этого. Так что укрывать вас здесь я не стану принципиально, а то, что ты переночуешь сегодня здесь. Я сделаю вид, что не знала этого. Мне так будет легче.

Анастасия встала с дивана и прошла в кабинет, оставив молодых в недоумении.

– Бабушка! – первым опомнился Тимофей, – хотя бы ты можешь сказать, в чем дело?

– Нет, Тимоша, я ничего не скажу. Я только могу вам подтвердить, что понимаю реакцию вашей тети. Со своей стороны скажу, что я не так резко отношусь к Соне и потому очень рада знакомству с ней. Я буду стараться вам помогать. Мне кажется что даже лучше, что вы будете жить не здесь.

Больше ничего из Ирины выудить не удалось. Женя и Соня ушли в комнату, Тимофей тоже. Ирина осталась в гостиной одна.

В кабинете Анастасия и Евгений обсуждали случившееся: