Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 37 (всего у книги 38 страниц)

– Что–то мне это поразительно напоминает, – прокомментировал Женя.

– Точно, – сказал Андрей, – ничего у него не вышло – Антон вызвал милицию и его увезли. Я даже давал показания, в которых честно сказал, что из себя представляют мои родители. Кстати, они пытались заявить на Антона, но в возбуждении уголовного дела им отказали. А дальше… Они поменяли тактику. Светлана Михайловна и Наталья Борисовна нашли им Клавдию, которая тогда работала в очень сомнительной клинике, и за немалые деньги она согласилась со мной поработать, но тогда у них не было на то моего согласия.

Тем временем кончилось лето и начался новый учебный год. Я оказался под прессингом с трех сторон – дома родители, в школе директриса и завуч, а в квартире на Северодвинской сидел Антон и медленно сходил с ума, он боялся меня потерять. В то время он работал уже в гостинице в ночную смену, и мы могли видеться по будням. А в сентябре меня представили этой Клавдии и началось. Я отчетливо помню, что она пичкала меня таблетками и вела душеспасительные беседы, от которых у меня начала ехать крыша. А точнее начался разлад в моем состоянии. В тот период как раз я стал очень много общаться с Зиной и она вела себя так, будто понимает мою проблему. В конце концов мне стало казаться, что я чувствую к ней что–то. А когда об этом догадался Антон и я признался ему, с ним произошел надрыв – он метался – он не мог принять того, что я могу любить и Зину, а я сам не понимал, что все это следствие действия лекарств и работы психолога. В итоге, все это привело к окончательному разрыву с Антоном…

– В тот же вечер, – сказала Анастасия, – мой брат попытался покончить с собой и оказался на больничной койке. Его организм серьезно сдал в результате отравления, а лечиться он не хотел. Вскоре он вышел из больницы и стал пытаться вернуть себе Андрея.

– А я, – сказал Андрей, – был уже настолько накачан этой отравой, и мозги мои не варили, что привязанность к Зине тянула меня вниз. Я метался туда–сюда и ничего с собой сделать не мог. В итоге это вылилось во встречу после того, как Антон столкнулся с Зиной в супермаркете, и та едва унесла от него ноги, отделавшись двумя синяками.

– Он закидал ее кокосами и разбил ей о голову бутылку морковного сока, – напомнила Анастасия, – я сама его потом из того магазина забирала и все это оплачивала.

– Я позвонил ему и назначил встречу, за которую потом себя проклинал. Я на него кричал, назвал его мразью, врезал ему в челюсть в ответ на его – Мне терять уже нечего, и я ее убью если увижу еще раз. В итоге…

Андрей замолчал и посмотрел на Анастасию.

– Ну уж нет, – сказала она, – говори все до конца.

– В итоге я сказал ему, что подам на него в суд и обвиню в педофилии. После этого мы разошлись и больше я Антона не видел. Постепенно ко мне приходило осознание того, что я совершил, как вдруг грянул гром, и дальше все было как в тумане…

– На самом деле, – пояснила Анастасия, – гром грянул тем же днем, просто все что происходило дальше было уже последствием. Антон приехал домой, закрыл дверь, достал респиратор, запихал в него кусок марли, смочил его хлороформом и лег спать. В результате второй попытки самоубийства он вернулся в больницу, печень могла отказать в любой момент, мы искали ему донора, нашли, сделали пересадку, а дальше начало сдавать сердце. Я помню наш последний разговор в больнице, когда он сказал мне, что не хочет видеть, как Носовы делают из Андрея кусок дерьма по своему образу и подобию. Потом он умер. Я помню, что Андрей был на похоронах один.

– Да, – объяснил Андрей, – я порвал с Зиной сразу же после его смерти. Она мне напоминала об этой вине.

– А я, – сказала Анастасия, – нашла гараж Носовых, дождалась когда туда направится Андрей, который был единственным членом семьи хоть немного занимавшийся ремонтом автомобиля и задумала взорвать его к черту. Потому что лучше пусть умрет и пойдет к Антону на небо…Но в последний момент я передумала и спасла его. Но от взрыва Андрей пострадал, многое забыл, я увезла его в Саратов – а дальше вы все знаете, – он появился здесь и должен был стать инструментом моей мести Носовым.

– Можно вопрос? – раздался с кресла дрожащий голос Гниды, – а вам то какой прок с этой мести.

– Девушка, – вступила Марина, – а вы знаете сколько человек потеряла семья Гордеевых из–за смерти Антона?

– Мне на это срать, – сказала Гнида.

– Пятерых, – пояснила Анастасия, – после похорон быстро сдали бабушка и дед – они умерли в один день, а потом в Мурманске за рулем стало плохо нашему отцу и он вместе с мамой и тетей Ниной разбились на крутом повороте.

– Моя мать боролась за любовь, – закричала Гнида, – так же как и я.

– Бороться за любовь, деточка, это уже не любить. Когда ты добиваешься близости любимого человека пользуясь ситуацией или используя силовой метод – то это уже другое. Хочешь больше? Я скажу. Я никому в этом не признавалась, – Анастасия оглядела гостиную, вздохнула и сказала, – я всю жизнь любила и люблю по прежнему моего покойного брата Антона.

Ирина ахнула.

– И я, – продолжала Анастасия, – в отличие от некоторых очень ушлых девочек не говорила ему об этом. Я была безумно счастлива уже от того, что знала – ему очень хорошо с Андреем. Да, я завидовала ему! Но это было хорошее чувство, потому что вместе с завистью я всей душой принимала и понимала этот союз. Мне было хорошо от того, что Антону было так же!

– Ненормальная, – пробурчала Гнида, – кучка психов.

– Замолчала бы, – вдруг вступил в разговор Сергей, – я поражаюсь тому, как ты вообще что–то смеешь говорить здесь! Ты в курсе, что твоя бабушка, Полина. Замечательная женщина и мать… Что она умерла?

На лице Гниды дрогнула улыбка:

– Знаю.

– А не догадываетесь, почему, – обратился Сергей к Гордеевым, – просто она сама и убила ее в больнице. Задушила позавчера подушкой. И ее видели. Милиция ищет нашу подругу по всему городу.

– И что? – буркнула Гнида, – а этот, – она показала на Андрея, – убил мою мать и всех остальных. Мстил он видите ли!

– Дура, – сорвался Андрей, – я никого не убивал.

Тут встала Соня:

– И правда, – сказала она, – кто тебе дал право так думать на Андрея?

– Ему была выгодна ее смерть, он же запугивал меня по телефону.

– Нет, – сказала Соня, – тут все гораздо сложнее. Вы подождете меня? Я сейчас принесу вам кое–что.

Вскоре на столе перед родственниками оказался гербарий и шкатулка. Андрей открыл шкатулку и сказал:

– Обе вещи принадлежали Антону. Не хватает только еще одной.

– Какой, – спросила Соня.

– Дневника, – сказал Андрей, – и в шкатулке – вот здесь было фото.

– Не поверишь, но фото я вытащила, причем намеренно. Я могу его вставить назад и это многое объяснит. Но сначала я расскажу каким путем мы шли с подачи того, что нам успела оставить Рита, которая, я полагаю, объяснит нам причину своего исчезновения.

Рита кивнула:

– С превеликим удовольствием.

– Отлично. До того, как Андрей рассказал нам вкратце суть всей истории я начала думать, потому что до этого все факты ничего не объясняли, а показания вечно молчащих родственников создавали видимость жуткой тарабарщины. Но как только я поняла мотив, двигавший убийцей – все стало на свои места. Я перебирала несколько вариантов. Позавчерашняя экскурсия в подвал привела нас в туннель, который выводит в колодец, находящийся в парке. Из этого я должна была сделать вывод, что воровать цветы может кто угодно. Но еще, до этого момента я думала, что убийца, подкидывая цветы жертвам тем самым вычеркивает из списка одного из членов семьи Гордеевых как подозреваемых. Увы – тут была ошибка. Цветы были таким же автографом, как и камушки. Это были любимые цветы Антона Гордеева–старшего, я права? – спросила она Андрея и тот кивнул, – так что все очень удачно складывается. Голубой агат намекает на геев. Он приходит последним. А на что намекал последний цветок? Вот на что, – Соня вернула в шкатулку фотографию и Андрей и Анастасия уставились на три счастливых, улыбающихся лица, а потом перевели взгляд.

– Да, – раздался в гостиной голос, – все очень просто. Когда мне было четырнадцать я залез в чулан, да мы туда часто лазили, и нашел эту книгу. Дневник. Но Антон писал его на венгерском языке, причем использовал очень большое количество диалектологизмов. Это был очень сложный для дешифровки документ и я потратил на него десять лет. В конце концов, черт возьми, я имел право на эту месть потому что эти уроды лишили меня моих отцов. Я больше никого не назвал в этой жизни папой! Я все прекрасно помнил, – и Тимофей залился слезами.

Рита встала со своего места, подошла к любимому и обняла его крепко–крепко:

– Я считаю, что ты имел на нее право. Присядь, пожалуйста.

– Так это он всех убил, – шокированно крикнула Гнида из своего угла.

– Да, – закричал Тимофей, – и с тобой, Гнида, еще разберусь! Но стоп, – вдруг осенило его, – но я не имею отношения к тому, что Екатерина Михайловна скормила своего мужа высшему свету Озерска.

– Я знаю, – тихо сказала Рита, – это сделала я!

Тимофей рухнул на диван и уставился на нее:

– Но ведь…

– Когда я услышала то, что рассказал Евгений, и что столь серьезно травмировало Антона…

– Конечно, – встрял Антон, – это серьезно отличалось от того, что я сейчас услышал!

– Это уже неважно, – продолжила Рита, – первое время я думала бежать отсюда подальше, так как поняла – Тимофей и есть этот убийца. Вскоре я стала следить за ним и убедилась в этом. Но тут во мне самой произошел надлом. И за него скажите спасибо ему, – она показала на Сергея.

– А что я? – вдруг удивился Сергей, – я просто рассказал ей как было на самом деле, вот и все. А потом уже было не отбиться – я оказался по уши в ситуации, и я постоянно себя корил за то, что в свое время не помог ни Андрею, ни Антону, сосредоточился на учебе. А когда очнулся – поздно было – хоронили всех.

– И я просто поняла, что пережил Тимофей, потеряв отца и потом, когда он положил столько лет на дешифрацию его дневника. Ты же именно поэтому пошел на угрофинистику?

– Естественно, – сказал Тимофей, – и когда стал понимать что к чему – то взбесился. Я видел шестерых членов этого общества, у каждого из которых была вина за гибель этих людей.

– Моя бабушка, – сказала Рита, – всегда была человеком жестким. Возможно она считала, что делает благо. Но это я ее оправдывала…

– Конечно, – сказал Андрей, – они с директрисой и этим психологом компостировали мне мозги не меньше родителей.

– Поэтому я заняла сторону Тимофея, я решила что его любовь для меня гораздо важнее. И что его душа исцелится от этой боли, только когда все виновные будут наказаны.

– Секунду, – вмешалась Ирина, – у меня немного не сходится дебет с кредитом. Тимофей действовал один?

– Конечно нет, – сказала Марина.

Анастасия ахнула:

– Марина!?

– Что, Марина? Кроткая крестная твоего брата, которая никогда не имела детей и одна не понимала, что же произошло с Антошей! Да, я всю себя отдала этой семье, потому что после смерти моей мамы у меня никого кроме вас не осталось! Но что мне оставалось делать, когда я нашла у Тима перевод дневника и прочитала его. Я даже не стала его отговаривать, когда все это прочитала. Я просто сказала, что хочу сделать это вместе с ним. Потому что устала от того, что всякая мразь празднует победу, в то время как нормальные люди вынуждены страдать! И именно потому, что я знала всю правду, я так легко согласилась скрыть отношения Андрея и Антона, когда застукала их в постели.

Ирина схватилась за голову:

– Немыслимо!

– Все таки, – заметила Соня, – моя теория о том, что убийца узнал все совсем недавно подтвердилась. Но тут не хватает одного важного звена, хотя с ним было понятно абсолютно все с самого начала. У нас ведь в список попытались засунуть жертв, не имевших к нему никакого отношения.

– Совершенно верно, – вдруг взял слово Сергей, – а хотите знать почему?

– Сказал А, говори Б, – отрезала Анастасия.

– Да с радостью. Для меня было очень большим открытием узнать имя любовницы Евгения. А если быть совсем точным – имя его ПОСЛЕДНЕЙ любовницы. Ни у кого нет подозрений? А вот я ничуть этому не удивился – ведь она достойно повторила судьбу матери, которая любила сына, а трахалась с отцом.

– И что с того? – прошипела Гнида, – не все же руками себя ублажать! А тут был вполне живой, и даже слегка похожий.

– Так вот. В тот вечер, когда Евгений узнал, что его сын всем кричит, что бросил своего Андрея и ушел к Наде, то он вызвал ее на встречу, не рассчитывая, правда, что за ним устроит слежку Клара. Этот дурак считал, что правда, которую он и сам то узнал совсем недавно, изменит отношение Нади к Антону. Просто никто из вас не знает, что перед вылетом Сони и Жени Евгений виделся с Зиной – это случилось как раз перед их бешеным маскарадом. И тогда то он и узнал, что девушка, с которой он все это время спал приходится ему родной дочерью.

– О боги! – воскликнул Антон, – эта кобыла моя сестра?! Спасибо тебе папа!

– Но у Нади, – продолжил Сергей, – были иные планы. А носителя правды она решила убрать, причем чем скорее, тем лучше. Клара там подвернулась случайно, зато услышала все это и подняла скандал. Дальше вы знаете.

– Черт подери, – возмутилась Анастасия, – откуда ты все это знаешь?

– От Риты, – сказал он, – она же все это время следила за вами сидя в подвале.

– Просто волшебно, – всплеснула руками Ирина, – у нас не дом, а Моссад какой–то.

– Спрашивается только одно, – сказал Тимофей, подойдя к Рите и приобняв ее, – у нас есть убийца, которую ищут власти, но она может слишком много рассказать.

– Дети мои, у вас кард–бланш, – вздохнула Анастасия и все семейство Гордеевых проводило взглядом Тимофея и Риту, которые вытащили Гниду за волосы в гараж, откуда вскоре выехал спортивный автомобиль.

– Я хочу всех вас попросить только об одном, – сказала Анастасия твердо, – давайте мы забудем обо всем, что сегодня узнали и начнем жить дальше. Теперь нам действительно нечего и некому прощать. И я очень хочу, чтобы в дальнейшем жизнь не подкинула нам новых обстоятельств, которые бы заставили нас снова взяться за оружие.

– За это надо выпить, – сказал Антон в повисшей тишине и очень скоро все семейство чокнулось бокалами и выпило за новую жизнь.

Автомобиль Тимофея выехал из Северодвинского и только тогда он решился спросить Риту:

– А куда мы ее везем? В ангар в Воробьях?

– Я тебя расстрою, – сказала Рита, – я его сожгла сразу же после того, как ты снял скальп с Зины. У меня тут под сидением спрятано немного витаминов для рептилий. Поэтому… Может мы прямо в зоопарк поедем?

Озерский зоопарк располагался чуть севернее Гидропарка, достаточно далеко от города. В этом месте особым успехом пользовались крытые высокие павильоны, в которых имитировались разные климатические зоны. Особой гордостью был огромный вольер с крокодилами, который можно было обозревать с высокой площадки, а можно из стеклянного коридора, проложенного сбоку от пруда, в котором нежились шесть самых крупных аллигаторов из живущих в неволе. На осеннее–зимний период верхнюю площадку закрывали.

– А у меня есть ключики, – загадочно сказала Рита, – от верхней площадки.

Тимофей расплылся в улыбке:

– Ход твоих мыслей меня очень радует.

– Тим.

– Да?

– Я не хотела говорить при твоих бабушках, но есть еще один факт, который склонил мою справедливость в твою пользу.

– И?

– Ты только на обочину не улети, хорошо?

– Ну говори же!

– Тим, я от тебя жду ребенка.

Тимофей резко затормозил и остановился. Потом обнял Риту и сказал:

– Милая моя. Это же прекрасная новость!

Тимофей включил музыку и заиграла песня шведского певца Салема аль Факира «Продолжаю путь». Под ее аккорды автомобиль лег на курс и очень скоро Тимофей и Рита втащили Гниду на балкончик и сказали:

– Вот мы и приехали! – сказал Тимофей и сорвал с нее повязку на глаза.

– Где я?

– Это уже неважно, – сказала Рита и стала поливать Гниду странной густоватой желтой жидкостью с приятным фруктовым ароматом.

– Что это ты льешь?

– С этим тебя будут кушать с большим аппетитом, – сказал Тимофей и толкнул Гниду, отчего она перемахнула через перила и со свистом полетела вниз. Как только воздух отказался подхватить ее далеко не невесомое тело, оно, под действием силы тяжести с бешеной скоростью легло на свою траекторию падения и полетело. А в ее голове понеслась череда воспоминаний. Полет, продолжавшийся несколько секунд показался ей вечным.

Пролетев сорок метров, Гнида плюхнулась в бассейн, на что моментально отреагировали два крокодила, гревшихся под ярким светом софитов, так как запах витаминной жидкости моментально раздразнила их обоняние. Открылись черные глаза, скрывавшиеся под морщинистым покрывалом и медленно начали движение, управляемые маленькими лапками. Скрежет их когтей Гнида услышала особенно отчетливо…

Рита и Тимофей наблюдали за этим совсем недолго:

– Я обожаю тебя, – сказал он и страстно поцеловал ее, после чего они скрылись с балкона.

Тем временем первый крокодил вгрызся в предложенный ужин – он ухватил часть руки и стал методично пережевывать левую руку. Зубы вонзились в кожу и быстро достигли пропитавшихся витаминной смесью мышц, которые возбуждали в рептилии дикую агрессию, с соответствующим ситуации хрустом и причмокиванием. Второй крокодил кинулся к правой ноге и очень быстро отхватил себе кусок мяса от задницы. Пережевав полученный деликатес крокодил обогнул терзаемую жертву и раскрыл пасть – Гнида увидела зубы, которые очень быстро захлопнулись заточив ее голову в вечный плен. В этот момент она ощутила, как зубы коснулись ее правого уха, которое, оторвавшись от головы быстро проследовало в пищеварительный тракт зеленой твари.

Над поляной стоял идиллический крик Гниды, который регулярно прерывался хрустом костей и бульканьем воды. Крокодилы еще минут семь возились с ее телом, пока пришедшие по зову посетителей смотрители зоопарка не разогнали аллигаторов и не выловили то, что осталось от Надежды Гнидовой. Окровавленное тело вытащили из вольера и положили на бетонный пол. Она истекала кровью и еле дышала, на месте лица можно было увидеть один огромный кровавый фарш и совершенно неясно где именно оно должно быть. Волосы насквозь пропитались кровью, от них исходил запах от которого слабонервные могли упасть в обморок. Внутри Гнида дрожала и билась, боль пронимала ее насквозь и не давала думать – она просто управляла ею. Но смерть никак не хотела приходить, поскольку считала свое появление излишне преждевременным.

* * *

Над Озерском восходит солнце. Город просыпается и собирается на работу, учебу и прочие подвиги. Декабрьское солнышко оно тем и ценится – что светит недолго, но очень продуктивно, согревая всех, кто попадает под его лучи, и мгновенно ослепляя.

Анастасия открыла глаза и посмотрела на солнце, которое будто пыталось отогнуть бамбуковые жалюзи ее комнаты, проскочить через зеленый заслон кустов драцены и циссуса и упасть на ее лицо. Вся комната благоухала жасмином – в углу на почетном месте стоял цветущий куст гардении с белыми цветами, которые дарили воздуху свой царственный аромат.

Анастасия поднялась с кровати и накинула на себя легкий халатик из тонкого шелка. Взяла в руки пульверизатор и опрыскала всю растительность в комнате, после чего включила кондиционер, для некоторого понижения температуры в комнате – в противном случае повышенная температура была губительна для циссусов. В помещении еще не осели взвеси жидкости, распыленной на растения. Стоило влаге коснуться листвы как аромат комнаты стал в несколько раз ярче, еще более четким, терпким, волнующим. Что–то в этот момент показалось ей странным, словно зацепилась за острый выступ и больно укололась. Верно – на кусте гардении было семь распустившихся цветков. Вчера утром их точно было девять. Тот что исчез уже увядал и напрашивался на то, чтобы быть удаленным с куста. Но Анастасия не помнила, чтобы сама удаляла цветок. Что ж, значит это сделал кто–то из убиравшихся днем в комнате, пока она была на работе. Бутон мог запросто сорваться с материнского растения на пол, а уж оттуда бы точно перекочевал во чрево пылесоса или ведра для мытья полов. Так что ничего особенного не случилось, – успокоила себя на этой мысли Анастасия.

Следующий шаг алгоритма – пустить воду в ванной. Сейчас будет небольшой щелчок, и уже слышно как вода из крана бьет потоком о поверхность, покрытую дорогой эмалью бежевого цвета.

Через несколько минут Анастасия медленно погружается в теплую воду, сбросив с себя халатик и белье. Прикосновение ее тела к бархатной и приятной воде с мятной солью доставляет несомненное удовольствие. Анастасия уходит в воду, так, что видна только голова. Закрыв глаза она немного лежит и расслабляется. Предстоит сложный день и к нему следует основательно подготовиться, сложить в голове все встречи, все нерешенные вопросы, отложить время для непредусмотренных обстоятельств – их ни в коем случае нельзя не предусматривать – будь то падение атомной бомбы или крушение архитектурного департамента, вокруг которого три года назад было столько шума. Теперь можно открыть глаза, взять мочалку, смочить ее гелем и быстро–быстро мыться.

Спустя 15 минут Анастасия уже шустро орудует феном и досушивает непослушные волосы. Звонит внутренний телефон. Фен выключается и берется трубка:

– Да, я слушаю. Привет, Женя! Да, я спущусь к вам через десять минут. Вы у меня гардении для гербария не воровали? А то у меня пропало два цветка. Замечательно. Ты помнишь, какой сегодня день?…

Андрей проснулся первым и сразу посмотрел на спящего мужа – Антон еще явно досматривал очередной сон. Потому, новый член семьи Гордеевых, взявший новую фамилию, поднялся с кровати и подошел к стене, где в рамочке висело свидетельство о заключении брака между Антоном Гордеевым и Андреем Спицыным, зарегистрированным в городе Копенгагене, Дания.

Тут Антон заметил, что его мужа нет рядом и проснулся:

– Солнышко, – сказал он, – вернись пожалуйста, давай досыпать!

– Милый мой, – подбежал к нему Андрей, – с днем рождения, – и он достал из под кровати том «Большой медицинской энциклопедии».

– Это первый? – удивился Антон.

Андрей кивнул:

– А остальные сорок под кроватью.

– Милый мой, радость, – Антон кинулся Андрею на шею…

…Женя положил трубку и повернулся к Соне, которая счастливая лежала на кровати и наблюдала за мужем:

– Что сказала тетушка?

– У нее опять бутоны пропали.

– Ой беда, – сказала Соня, – опять кому то в рот олова нальют!

– Ты мне лучше вот что скажи, – Женя присел на кровать и посмотрел на супругу, – мы сегодня на учебу поедем?

– Родной мой, – сказала Соня, – сегодня же 20‑е декабря, у Антохи день рождения, какая к черту учеба!!!..

…Ирина и Марина готовили завтрак на кухне:

– И все–таки я очень рада, – сказала Ирина, – я скоро стану прабабушкой.

– Я тоже, – напомнила Марина, – ты же знаешь, что Тим…

– Знаю, – улыбнулась Ирина, – давай поторопимся, а то не успеем собрать праздничный сюрприз…

…Тимофей проснулся и осторожно попытался вытянуть руку из под Риты, которая к пятому месяцу беременности повадилась спать на спине. Он поднялся с кровати и включил компьютер:

– Дорогой, кто украл моего мужа? – спросила Рита.

– Меня никто не крал, – Тимофей отвлекся от компьютера и вернулся к супруге.

– Тогда чего ты вскочил?

– Просто проснулся, радость моя, – Тимофей рассмеялся и нежно поцеловал беременную жену…

…Анастасия сидела в кабинете и привычными движениями, давно отработанными до автоматизма перебирала почту, полученную за последние сутки. Бумаги быстро разлетались по своим местам – важные – в папочки, спам – в мусорную корзинку. В комнату вошла Ирина с подносом – она принесла булочки и зеленый чай:

– Очень кстати, – сказала Анастасия, – я так тебе признательна.

– Я хотела поговорить с тобой, – ответила Ирина поставив поднос на стол и пронзительно посмотрев на Настю, – давно хотела, и не решалась поднять эту тему.

– Садись, я кажется догадываюсь о чем ты.

– Да, – Ирина опустилась в кресло, – я продолжаю волноваться за Тимофея. Все таки они с Ритой…

– Мама, – остановила ее Анастасия, – не обрекай свои беспокойства в слова, чтобы они не развились еще больше. Я тебе все объясню. Тимка – замечательный человек, и то, что он совершил, да, я согласна, это жестокость. Но ты не задумывалась о том, что его жертвы это заслужили?

– Но это самосуд! – возмутилась Ирина, – это не его дело!

– А я вот думаю, что он поступил правильно, – покачала головой Анастасия, – потому что провидение зачастую сидит себе в кустах и тихо дрыхнет, делая вид, что ничего не замечает. Это только религиозные паникеры считают, что Бог сам накажет всех грешников. Только так можно всю жизнь просидеть и прождать эту кару, а все останется как есть. Знаешь почему?

Ирина отрицательно кивнула.

– А я знаю. Бог живет в нас самих – и это наша душа. Другое дело каковым мы его воспринимаем. Те кто сидят и ждут, что свалится с неба Ангел с трубой и испепелит грешника – по своей натуре слабаки и неудачники. Потому что они ищут своего Бога где угодно, но только не в себе, потому что предпочитают от себя убегать и не думать о другом. А Тимофей нашел своего Бога, и обратил свое зло против этих людей. И я горжусь, что он смог так поступить. Потому что теперь он выпустил всю злобу из своей души. Он теперь чист!

– Настя, то что ты говоришь неприемлемо!

– Мама, – удивилась Анастасия, – а кто установил эти рамки? Что за источник?

– Люди! – произнесла Ирина, – общество.

– Кучка неудачников собранная посредством работы генератора случайных чисел? Причем вспомни – именно неудачники в этой группе преобладают. Так почему мы должны жить под диктовку этой толпы лузеров? Потому что они решили – мы должны лечить наших детей от гомосексуализма, должны смиренно подставлять правую щеку после удара по левой. А ты знаешь сколько еще комплексов это общество придумало, чтобы оправдать собственную никчемность? Да уйму! А то что Тимка пустил в расход этих людишек… Не забывай – именно они, не спросив ничьего мнения, следуя собственной преступной доктрине приняли решение, что Тимофей будет жить без отца. Только потому, что им так захотелось. И мое мнение не изменить – потому что мне стыдно, что я сама не сорвалась и не совершила это карающее шествие тогда, а сидела и медленно минировала почву под этим ублюдком Носовым. А эта девица – которая убила собственную бабушку и отца? Я более чем уверена, что Гнида выкрутилась из всего этого, у нее бы нашлась куча защитников, считающих связь Андрея и Антона аморальной, они бы ее спасли и вытащили из воды сухой. По твоему это справедливо?

Ирина молчала.

– Я более чем понимаю, что, возможно, ты никогда не примешь все случившееся, потому что старше, и твое сознание формировалось в других условиях, в тебя с детства это чертово общество вбивало свои аксиомы, какими бы преступными они не были. Но сейчас тебе надо окончательно понять для себя то, что общество зачастую делает идиотские шаги, и прислушиваться к его мнимой мудрости – самоубийство. Потому я прошу тебя – давай начинать жить дальше, не оглядываясь на все что было. Оно в прошлом.

Ирина встала из кресла и посмотрела на Анастасию:

– Я знаю одно, – сказала она, – все это заставило меня еще раз задуматься.

– Если так, – ответила Анастасия, – значит я не зря тебе все это говорила.

* * *

…Серое помещение с мрачными окнами. В воздухе метался терпкий запах, который получался от сочетания выделений десятка женских тел, лежавших на неухоженных кушетках, и укрытых десять раз перестиранными простынями, которые от возраста приобрели смертельную желтизну, и казались очень хрупкими. В этом страшном месте находились те, кому уже давно нечего терять, а время их пребывание определялось исключительно заключением суда, который иногда может ошибаться, зато в некоторых особых случаях существует вероятность его финансовой стимуляции и тогда эффект от действия правосудия будет воистину более цельным. Просто возьми парочку пачек с зелененькими американскими бумажками, после чего спрячь их в надежное место, чтобы достать в тот самый момент, когда они потребуются. И тогда потенциальная жертва утонет в трясине лишения свободы на гораздо больший срок. Ну разве не чудо?

В тюремной больнице уже третий месяц содержали приговоренную к десяти годам заключения Надежду Гнидову. Ее тело лежало на одной из кушеток, небрежно укрытое страшной и грязной простыней, от которой исходил смрадный запах, в котором смешивалась моча и средство для дезинфекции. Иногда она переворачивалась с боку на бок, но это было очень проблематично. Все тело ее болело и тихо рыдало про себя от упущенных возможностей, иллюзий и прочих прелестей жизни. Потери счастья. На самом деле это уже было не тело, а так – жалкая часть былой роскоши – все напоминало о ее последней прогулке в зоопарк и пылком общении с голодными аллигаторами – изуродованное лицо, на котором с трудом определялся сохранившийся глаз, куски носа, потерявшего от травмы обоняние и обезображенные губы, которые так и не дождались желанного поцелуя, что снился Гниде постоянно и грезившийся ей днем и ночью. Левую руку ей из–за начавшегося сепсиса ампутировали по плечо – левая ладонь так и не дождалась поцелуя возлюбленного, не дрожала она от нетерпения и использовалась разве что для искусственного удовлетворения физиологической потребности Гниды в кратковременном утолении жажды и похоти. Вместо порванной аллигаторами правой ноги красовался уродливый деревянный протез, так как страховая компания отказалась оплачивать нормальный по причине осуждения Гниды за тройное убийство. И только копна волос так и осталась прежней и со спины Гниду еще можно было принять за ту самую Надежду, которая никому и никогда не давала возможности верить в лучшее. И теперь уже и не даст – да и кому нужна такая вера в лучшее – не верьте в это слово и этому имени – ничего хорошего оно не принесет. Только несчастья, страдания и тотальное разрушение твоей жизни, от которой останутся только куски и дымящиеся обломки, словно ее разворотили подлым и неожиданным взрывом.

Одна из надзирательниц, неприятная женщина, с грязными черными как смола волосами и злыми глазами, подошла к лежавшей на правом боку и агрессивно прикрикнула, голос ее был очень резким, отчего невольно пробегала дрожь каждый раз, когда та начинала кричать:

– Эй ты, Гнида! Жрать иди, я к тебе обращаюсь.

В силу полученных травм она слышала только на одно ухо, а говорить не могла совсем. А слезы не хотели катиться из ее глаз, не позволяя давать волю чувствам и хоть немного отпустить тому горю, что уничтожило ее и раздавило.

– Давай пошла! – Гнида получила удар ладонью по голове и поняла, что от нее чего–то хотят. Единственный глаз посмотрел с болью и тоской, в нем блеснула слеза.