Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 38 страниц)

Открылась дверь – в квартиру вошла Зина, которая с завидным постоянством стала ночевать вне дома:

– Как дела у Носовых? – холодно полюбопытствовала Надя, – Соню еще не пришибли?

– Надя! – четко отрезала Зина, – ты бы хотя бы поздоровалась.

– Ах простите меня, Зинаида Сергеевна, Доброе утро, Зинаида Сергеевна, чаю не хотите, Зинаида Сергеевна? – все это сопровождалось красивыми реверансами, от которых Зине искренне захотелось врезать дочурке меж глаз.

Зина смотрела на дочь и про себя понимала, что именно у нее выросло. От этого осознания ей и не хотелось жить. Зине не нравилось появляться дома именно потому, что здесь присутствовала ее уменьшенная копия, только гораздо более хитрая и изощренная в своих целях и действиях.

– Так ты скажешь, как у Носовых дела?

– Теперь, – Зина очень четко обозначила начало фразы этим словом заострив на нем внимание многозначительной интонацией, – у Носовых все хорошо. И их семья сейчас сплочена, как никогда.

– Забавно, – сказала Надя, – хотела бы я на этот оплот семейственности посмотреть. А заодно и на твою роль там.

Зину заметно подстегнуло это замечание, а Надя только пользовалась тем, что Зина не подозревала, что ее дочь играет на лагерь противника.

– Надя. Ты не находишь странным свой допрос, учитывая, что сама мне чаще всего не говоришь и четверти того, что происходит с тобой. Вот куда ты собираешься сейчас?

– Мы с Ритой идем в библиотеку, готовиться к семинару.

– И по твоему я это проглотить должна?

– А что не так, – удивилась Надя, – сегодня выходной, библиотека работает…

– И ты с Ритой учишься на совершенно разных факультетах…

– А ты ночуешь у Носовых третью ночь, и что с этого? Я по этой причине не могу пойти в библиотеку со студенткой юридического факультета? Может у нас предметы одинаковые, а?

На этом Надя сделала свой выбор шарфика, оставив на себе зелененький, подхватила блескучую сумочку и ушла не попрощавшись. Зина застыла посреди прихожей совершенно не зная что думать по поводу всего этого.

Надя же бежала к лифту и про себя думала, что состояние мамочки можно использовать в своих целях, поскольку Гордеевы, а она ехала к ним если не забыли, наверняка решат воспользоваться Надей для решения всех насущных проблем, связанных со спасением Сони из родительского дома.

Соня же провела в заточении два ужасных дня. В туалет ее водили под конвоем, еду приносили в комнату, о поездках на учебу речи не было.

Комната, в которой она теперь жила была очень тесной – всего два на четыре метра, причем потолком ей служила лестница. В углу стоял одинокий топчан, к которому примостился скромный столик.

Зашуршал ключ в замке, в дверях появилась Катя с подносом:

– Я принесла тебе завтрак, – сказала она безразлично.

– Забери его себе, – заявила Соня, – я не буду есть. Пусти меня на кухню, я сама буду себе готовить. От твоей готовки меня тошнит.

– Сонечка, но тебе надо есть.

Соня ощутила, как у нее подкатила к горлу тошнота:

– Я не буду есть из твоих рук. Я не прикоснусь к тому, что ты приготовила, после того что ты мне сделала!

– Детский сад просто, – ответила Катя, – вот как здорово он тебе мозги запудрил, что ты родной матери такие гадкие вещи говоришь?

– Он мне их не запудрил, – закричала Соня, – я люблю его!

– Видела я эту любовь! Нашел бы он себе какую–нибудь бедную девочку с улицы, и о ней заботился!

– Мама! Ты что, полагаешь, что он претендует на наш дом?

– А ты не знала, – спокойно сказала Катя, – что Гордеевы на грани разорения? Об этом трубит весь город, и твоя проблема в том, что этого тебе не видно. Его волнуют только деньги.

Катя поставила поднос на столик.

– Унеси эту гадость! – сказала Соня, – я сама буду готовить.

– Вот еще!

Катя развернулась и пошла к выходу, на что Соня схватила поднос и швырнула ей его вслед. Все рассыпалось на полу. Катя обернулась и застыла в недоумении:

– Ты что творишь? – завопила она, – я тебе психиатра вызову. И в смирительной рубашке отвезу в психушку, а там будешь сидеть пока тебе мозги не вправят.

– Судя по всему у тебя богатый опыт! – ответила Соня, – может Рита права, и ты действительно тогда упала в обморок потому что камушки получаешь? Или ты с убитой Клавдией была знакома, раз про вправление мозгов заговорила? Ей же вроде как раз мозги кислотой промыли.

– Замолчи, – воскликнула Катя, – что за дурацкие мысли.

– Вот и мне интересно, – сказала Соня, – как он тебя приготовит. Ведь смерти с каждым разом все страшнее и страшнее. А мне и не жалко, судя по твоему поведению и отношению ко мне, и к тому что я чувствую, ты заслуживаешь такой участи. Чтоб ты сдохла, – завершила Соня свою сентенцию, – я тебя ненавижу за то, что ты сделала со мной. Из–за собственных идиотских принципов разлучила меня с любимым, а потом заперла в этой кладовке и еще хочешь чтобы я тебе руки целовала? Может тебе еще шампанского? Папочке ты уже не нужна, как я посмотрю – он нашел себе толстуху помоложе.

– Соня, – на Катю вся эта линия поведения дочери произвела убийственное впечатление и она не знала, как вести себя дальше.

Катя ничего не добавила к своим словам, сорвалась на слезы и выскочила из комнатки, заперев ее снаружи. Соня кинулась к двери и заколотила в нее кулаками изо всех сил:

– Открой дверь, немедленно. Слышишь меня? Открой дверь!

Катя пробежала по гостиной по кругу и взлетела по лестнице в свою спальню. Там она упала на свою кровать, зарылась в подушках и зарыдала горькими крокодиловыми слезами, которые заслужила. Катя не могла понять, что на сей раз она сделала не так, и почему все повторяется опять.

Соня же опустилась на свой топчан и ощутила неприятный позыв к тошноте. У нее закружилась голова. Подумав, что это следствие голодания она легла на топчан и закрыла глаза.

Где–то через полчаса дверь снова открылась. Появилась Катя, которая заявила:

– Твой Женя самый настоящий шизоид. Я прочитала в справочнике, он как вампир тебя покорил, и ты теперь ничего не видишь, кроме него. Но я тебя верну в нормальное состояние. Я хочу чтобы все было так, как до твоего с ним знакомства.

Соня вскочила с постели и подошла к Кате поближе:

– Как было никогда уже не будет, слышишь?

Катя схватила дочь за руки и прошипела:

– А я сказала будет! Или ты с нами, или лучше тебя пусть вообще не будет! Я выкину тебя на улицу, но с ним ты не будешь! Пусть ты будешь ночевать на вокзале, загибаться от голода, но с ним ты не будешь, поняла?

Соня вырвалась из объятий матери и отвесила ей звонкую оплеуху. Катя схватилась за щеку и согнулась пополам, снова зарыдав. Соня воспользовалась случаем и, оттолкнув мать, выскочила из комнатушки и сразу налетела на Виктора, спустившегося на шум в гостиной:

– Куда это ты собралась? Уж не к этому ли ублюдку? – добро по–отечески спросил Соню отец.

– Иди ты к черту, алкоголик чертов, – крикнула Соня и попыталась от него вырваться.

Тут из комнаты выползла Катя и простонала:

– Она меня ударила! Моя дочь меня бьет!

Соня парировала:

– И за дело! Додуматься держать взаперти взрослую дочь и водить ее в туалет как преступницу!

– А ты и есть преступница, – сказал Виктор, – ты предала свою кровь, когда пошла за этим уродом, разве нет?

– Это ты считаешь его уродом, – закричала Соня, – а я люблю его и буду с ним, хотите вы этого или нет. И я чихать хотела на ваши запреты. Я без него умру.

Словно по заказу в этот момент Соню прошил очередной приступ головокружения, но на сей раз все закончилось намного серьезнее. Боль расшатала ее координацию и все перевернулось. Соня упала на пол потеряв сознание.

Катя и Виктор как стояли на своих местах, так и остались на них. Катя подошла к лежащей на полу Соне и сказала:

– Твоя игра неубедительна, вставай и перестань притворяться.

– София! Тебе что мать сказала, – фирменным ментором прорычал Носов, но Соня не реагировала.

Катя присела к дочери и повернула ее, осмотрела и сказала:

– Либо она здорово притворяется, либо действительно упала в обморок.

Виктор поразмыслил:

– Голодный обморок?

– Да рановато для такого, – рассудила Катя, – давай перенесем ее в комнату и я вызову нашего врача. Он не будет много болтать.

На том и порешили – Соню перенесли в ее комнату, создали там видимость идиллической жизни и вызвали врача. К его приходу девушка пришла в себя, но слабость давала о себе знать. Катя хлопотала вокруг нее то ли изображая волнение, то ли действительно беспокоясь от обморока дочери.

Приехавший доктор брал за вызовы на дом немалые деньги, но зато он умел молчать и в нужной ситуации мог сделать любую справку. В частности, когда Виктор попал в реанимацию с отравлением водкой, то добрый доктор помог подделать диагноз – поскольку в дальнейшем такая выписка из больницы могла солидно повредить получению кредита.

Доктор провел у Сони с полчаса и когда вышел к нему подошла Катя и с неподдельным беспокойством спросила:

– Что с Соней? Вы поняли что с ней?

– Да, безусловно. У нее некоторое истощение, нервное перенапряжение, и судя по тому, что показали тесты, что она сделала – ваша дочь беременна.

Катю в этот момент можно было забирать и уносить в музей восковых фигур – настолько хороша была поза в которой она застыла:

– Вы в этом уверены? – спросил Виктор, – на сто процентов?

– На сто десять. У вашей дочери солидная задержка, плюс у меня с собой был тест на беременность, мы все сделали и он дал положительный ответ. Можно вызвать гинеколога, но он скажет то же самое. Судя по всему срок небольшой – не больше четырех недель.

Когда доктор удалился восвояси Носовы сели друг напротив друга и задумались, что им делать дальше с этим безобразием.

– Но какова нахалка, – сказала Катя, – судя по всему она отдалась ему еще до бегства.

– А вот я боюсь, – ответил Виктор, – что именно в ночь бегства это и случилось.

– Но что нам теперь делать со всем этим?

Катя развернулась и включила музыкальный центр, который на сей раз выделился песней Силье Виге «Все мои мысли» на норвежском языке. Катя любила эту песню, а Виктор терпеть не мог. Он смерил супругу взглядом, полным ненависти и отвращения и ушел на кухню. Там он открыл себе бутылку аквавита, отрезал кусок сыра и залпом выпил.

* * *

Рита уверенно плыла брасом по своей дорожке, получая удовлетворение от получаемых нагрузок. Никогда ее тело не было столь уверено в собственных силах. Может быть потому, что по соседней дорожке плыл Тимофей и не отрывал от нее влюбленного взгляда. Все это продолжалось бы до бесконечности, если бы на кромке бассейна не показался гибрид огородного пугала и среднестатистического тинейджера – Надя, разодетая в свой специфический наряд. Увидев ее Тимофей не удержался и сказал Рите:

– Она не представляет, какой подарок сделает бабушкам.

– Почему вдруг? – спросила Рита.

– Это как минимум на месяц обсуждения.

– О чем вы тут беседуете? – спросила подошедшая поближе Надя, премило улыбнувшись.

– Это очень интересная тема, – сказал Тимофей, прежде чем Рита открыла рот, чтобы хоть что–то выдать в эфир, – спасение утопающих, – и Рита изобразила, что тонет, а Тимофей нырнул и вытащил ее на поверхность воды.

– Да, – удивилась Надя, – а Андрей и Антон тут?

– А как же им не быть, – рассмеялся Тимофей, – их параплан потерпел крушение возле того дерева, они разбирают последствия катастрофы.

– И где они это делают?

– В подсобке за домом, придется идти через гостиную, – соврал Тимофей. Ему просто ужасно хотелось, чтобы это чудо–одеяние было по достоинству оценено его домашними.

Когда Надя удалилась Рита спросила его:

– Зачем ты отправил ее в гостиную? Там же сейчас все!

– Ритуль, я не мог отказать им в удовольствии обсудить ту жуть, что она на себя напялила. Ну нельзя натягивать обтягивающие колготки на такую жопу, да еще и полосатые, всех цветов радуги. Поделись со мной секретом.

– Каким, – Рита была не совсем довольна отношением Тимофея к ее подруге.

– Она носит яркие полосатые гетры зимой?

Рита кивнула.

– Так я и думал. Она до ужаса предсказуема.

– Ну я тебя сейчас!

И Рита принялась топить Тимофея в бассейне. Очень скоро эта веселая возня им надоела, и они вылезли сушиться и переодеваться. Кроме того Тимофею не терпелось посмотреть на Марину и Клару после осмотра Нади. Как оказалось осмотр затянулся.

Дело в том, что Надя попала в гостиную в самый разгар споров. Ирина была готова выложить все свои сбережения, чтобы нанять бандитов и сравнять дом Носовых с землей. Анастасия протестовала. В самый напряженный момент в гостиной оказалась Надя и сказала:

– Ой, здравствуйте, – и изобразила высшую степень смущения, которая должна была по идее вызвать максимальное умиление. Но если и вызвала, то только показная.

– Здравствуйте, – холодно сказала Анастасия, – вы наверное Надя, – она уже догадалась ЧТО перед ней стоит.

– Да, – сказала Надя, – вы меня извините, но я услышала часть разговора.

– И надо было сделать вид, что не слышали, – резко ответила Марина, которой Надя не нравилась больше всех.

– Простите меня еще раз, но мне кажется я могла бы вам помочь. И я очень хочу это сделать ради Сони, – вся эта автоматная очередь получилась у нее произвольно, до этого никаких подобных мыслей в головке, награжденной копной бесконечных волос, не было и не планировалось. Но сейчас появилась волшебная возможность расшаркаться перед Гордеевыми и стать поближе к Антону, а там и к удалению от него Андрея, у которого, судя по происходившему, никаких моральных мук насчет влюбленности Нади в Антона не происходило, да и не должно было.

– И что же ты могла бы сделать? – с нескрываемым скепсисом спросила Анастасия.

– Я могу попасть в дом Носовых, я же ее подруга, и моя мама…

– Не продолжай, – оборвала Ирина, – эти пикантные подробности мы уже знаем.

Далее последовал монолог Нади о том, какая она хорошая подруга Сони, как она хочет ее выручить и как сожалеет, что злобные Носовы так навредили таким добрым Гордеевым.

Анастасия подумала, что еще пять минут этого потока лести и она сойдет с ума на месте. Марина все больше проникалась антипатией к Наде. Единственная, кто смотрела на все это максимально наивно, была Клара, ни с того ни с сего девушка ей понравилась, несмотря на некрасивость и полную безвкусицу в одежде.

В разгар монолога появилась Рита. Ее Надя тоже легко включила в свой несложный план – завтра они проникнут в дом Носовых, угостят родителей и Зину чайком со снотворным и вывезут Соню из дома.

Ирина правда предложила следующее:

– А что если вместо снотворного использовать мышьячок? – про себя она подумала, что избавиться и от Нади будет неплохо, она искренне полагала, что дочь Зины Гнидовой, которую все в этом доме и называли Гнидой, правда около двадцати лет назад, не может делать добро. Так может она и сослужит Гордеевым добрую службу, заодно отсидев за отравление супругов Носовых.

Но тут вмешалась Анастасия, которой такое развитие событий не понравилось:

– Достаточно и снотворного. А Тимка и Женя подхватят их на машине.

На том и решили, в связи с этим Надя продолжила свое шествие по дому Гордеевых и направилась в изначальный пункт своего следования – а именно – в подсобку, где Антон и Андрей разгребали разбитый катастрофой параплан. Ей крупно повезло, что в момент ее появления, они не целовались и не говорили друг другу нежностей. Разве что левая рука Андрея очень многозначительно лежала на правой ноге Антона и поглаживала ее. Но этот нюанс был быстро аннулирован, как только появилась Надя и с широко раскрытыми от удивления глазами (ей богу, надо было фото делать, для иллюстрации к Базедовой болезни – подумалось Антону) сказала:

– Как же так? Он разбился?

– Да, – недовольный ее появлением сказал Антон, – неправильно киль сделали – потому с ветром не справились.

– Ну это же наша первая модель, – успокоил его Андрей, – вторая будет лучше.

– И правда, – далее из уст Нади последовал псевдоинтеллектуальный монолог о том, что никогда не надо останавливаться на достигнутом, вот она тут недавно читала одну модную книжку, и пересказала ее сюжет не имевший к выставленной морали никакого отношения.

Про себя Антон подумал, что таких умниц как Надя надо сгонять в резервации и там травить. Потому что терпеть ее словесный бред было невозможно.

– Ну что вы дуетесь, вы же такие классные! – продолжала шпарить Надя. Тут она поняла, что надо бы и похвастаться своими успехами, – а мы с Ритой завтра организуем операцию по спасению Сони.

– Да? – с благодарностью посмотрел на нее Андрей.

Бедная Соня, – подумал Антон.

– А ты какую роль будешь выполнять? – саркастично спросил Антон.

– Я должна проникнуть в дом, и впустить туда Риту. Потом мы напоим Носовых снотворным и вывезем Соню.

– Хорошо хоть взрывчатку и огнестрельное оружие не будете использовать, – сказал Антон, – а то еще в волосах запутается, и время потеряете. А бомба то БУМ!

Андрей смерил Антона недовольным взглядом, но тот никак не отреагировал.

А вот Надя на сей раз получила вполне отчетливый удар по своему самолюбию, но про себя подумала – ничего, вот избавлюсь от Андрея и посмотрим как ты запоешь, циничный эгоист.

Не подозревавшая об успехах дочери Зина выплыла из своего убежища и попросила мать сделать ей кофе:

– Очень крепкий, мне надо в город съездить, – объяснила она не став при этом говорить, что ей предстоит самый что ни на есть унизительный визит к пластическому хирургу по поводу увеличения груди.

– Я слышала ты утром с Надей ссорилась, – сказала Полина, – что твоя дочурка выкинула на сей раз.

– Не спрашивай, опять мне допрос учинила.

– Ну, я ее понимаю, она твоя дочь и имеет на это полное право.

– Ты так думаешь? Она мне про свою личную жизнь ничего не говорит. Я вообще ничего не знаю о том, где она, с кем.

– Ну задумайся над этим. А что там у Носовых то происходит?

– Мама, это просто немыслимо!

– Рассказывай.

– Ну про жениха Сони ты помнишь, что она на той вечеринке с ним познакомилась, и Носовы даже позволили им встречаться.

– До этого момента я все и знала. Дальше мне никто ничего не рассказывал, – объяснила Полина, – так что давай подробности.

– Недавно Виктор выяснил, что этот Женя. В общем… Он пасынок покойного Антона Гордеева. Того самого.

– Которого его жена после развода родила, и назвала в честь своего отца, а заодно и его родного брата.

– Именно. Так вот, они судя по всему живут вместе с бабушкой и старшим пасынком в доме Гордеевых как члены семьи, даже фамилию их оставили.

– Воображаю, что развел твой Виктор когда все это узнал…

Зина вкратце пересказала историю злоключений возлюбленных, естественно с позиции Носовых:

– Зина, – остановила пересказ Полина, – а я бы теперь послушала что Гордеевы рассказали бы обо всем этом.

– Зачем, мама? Ты мне не веришь?

– Понимаешь, – пояснила Полина, – я не верю Виктору Носову. Потому что большей мрази в своей жизни не видела. И потому его жену и дочь мне искренне жаль. И если Катерину уже не спасешь, то вот Сонька во всем этом не виновата. Особенно памятуя о том, что она им неродная.

Зина осуждающим взглядом окинула мать:

– Давай мы закроем эту тему. Я поняла что у нас разные взгляды на эти семьи.

В этот момент запищал телефон и Полина ответила, после чего подала дочери трубку и сказала:

– Держи. Это тебя с работы. Как обычно.

Зина взяла трубку и пошла с ней по коридору к себе:

– Я слушаю.

– Это Виктор. У меня срочное дело.

– Говори, я скоро еду в клинику.

– Я попрошу тебя сделать одну вещь. Ты помнишь ту докторшу, о которой ты рассказывала, которая на дому эти проблемы решает?

– Какие проблемы? – не совсем поняла Зина.

– Женские.

– Ну помню. А тебе зачем?

– Мне она нужна. Завтра. Соня беременна. И мне срочно нужно избавить ее от этой неприятности.

Зина застыла в нерешительности, не зная что отвечать Носову. Что за сумасшествие творится. Зачем он собирается проделать это с девочкой? В какой–то момент Зина поняла, чего боится мать и на некоторое время подумала, что не сможет. Но тяга к деньгам, возможно, была намного сильнее.

В общем все кончилось ожидаемо хорошо.

16. ГОЛОВОЛОМКА

Открываю глаза и перекладываю один кубик на другой

Но ничего не происходит

Не то что я бы хотел сказать, что я все вижу,

Но просто поцелуя и улыбки не совсем достаточно

Чтобы достичь мира и гармонии.

И я люблю это – иду дальше решать

Эту головоломку своей судьбы.

Current music‑4Fun‑Dзlionз

Привет, Сьело!

А это опять я! Не читаешь? Брехня, точно знаю что читаешь и пускаешь сопли каждый раз, как я это делал раньше. Сейчас? А что сейчас – боль притупляется, слабеет, становится другой. Не думай, что она не осталась – я по прежнему вспоминаю тебя, вижу во сне и все такое. Но сейчас я все–таки смотрю на все иначе немного. Вижу твою вину, осознаю ее, но ненавидеть за это по прежнему не могу, да и не смогу никогда. Что же делать мне с тобой? Разные были мысли. Самая сумасшедшая состояла в том, чтобы позвонить маме и сказать – либо ты грохнешь его предков, Гниду и притащишь ко мне силой и оставишь так навсегда, либо я снова женюсь. Во как. И думаю, что ты догадался на ком.

Но это все прозаический бред, не имеющий с реальностью ничего общего. А та черешня скороспелая скоро стухнет, помяни мое слово.

Даже вспоминать не хочу. Мы кстати пересекли экватор нашей истории. Сейчас, взглянув назад, понимая, что я уже смог СТОЛЬКО написать, я с трудом верю, что уже совсем скоро дойду до конца истории и расскажу всю страшную правду об этих жестоких убийствах. Кстати, один наш общий знакомый, который знает, что я пишу роман, но о чем, знает только мельком, он сегодня прочитал сцену третьего убийства и сказал, что она сильна. А я и так это знаю, что от первого до третьего убийства, я сам прошел эволюцию своих чувств. А сейчас проживаю всю историю вместе с героями. Глава за главой. В этой главе, кстати, случится нечто совсем страшное. Что? А ты потерпи и прочитай. Я же знаю, что ты не только мои письма запоем читаешь, а и всю книгу.

А еще меня очень развлекают догадки тех, кто читает эту историю и не рискует заглянуть в конец, чтобы узнать, кто же тот самый злодей. Еще меня радует сентенция – «Я не верю, что кто–то из Гордеевых способен на такую жестокость», хотя с другой стороны отсылка к «Если постепенно накипало и, в итоге, прорвало» – тоже вполне логична и имеет право на свое существование. Полага., что я смог тебя еще больше запутать. Хотя бы для того, чтобы было интересно читать дальше. А уж я постараюсь сделать все от себя зависящее, чтобы это было интересно.

Люблю тебя, мой милый и единственный

Твой А.

20.02.2010(день)

Утро прибежало в город не спрашивая разрешения. Наступил новый день, который должен был расставить ответы на многие вопросы, и породить множество новых головоломок. Надя проснулась в этот день с особенным чувством удовлетворения. Скорее всего потому, что вчера она весь день провела у Гордеевых, а сегодня ей предоставлялся шанс показать всем, на что она способна, когда хочет этого, и когда видит какой–то смысл.

Потянувшись в узком кресле, она подкинула ногой одеяло и встала. За окном уже давно рассвело и солнце жестко било лучами в окно, застревая в тяжелых шторах. Надя раздвинула шторы и подставила лицо солнечному свету, а сразу после этого услышала голос матери и замерла:

– …на первом месяце она. И надо все сделать сегодня. Да, заплатят совершенно точно и достаточно. Никаких последствий!

Надя проанализировала то, что услышала, вспомнила упоминания Риты о головной боли Сони и тошноте. Следовательно – подруга беременна. Забыв о том, что созвон с Ритой был запланирован на одиннадцать утра, Надя бросилась к мобильному телефону.

Сейчас нам придется немножко вернуться назад во времени. Тимофей и Рита уходили из дома первыми, потому завтрак им подавали на кухне. На вопрос – куда они собираются в столь ранний час Тимофей не моргнув глазом сказал:

– Мы едем к Мишину на высотку, он сказал, что последние дни вид с террасы просто великолепен и можно поснимать, пока его родители в Смоленске.

– А я просто никогда не была в этих домах на Дятловщине. Они же рядом с телевышкой, – пояснила Рита, а утром оттуда можно восход солнца ловить.

– Я молчу, – сказала Ирина, – сама бы с радостью посмотрела на всю эту красоту, но увы, мне сейчас кормить остальных. Но фото вы мне скинете на мой компьютер.

Тимофей кивнул. В этот момент на кухне появилась Анастасия и сказала:

– Мне тоже ранний завтрак, у меня дела в Мякурах.

Тимофей и Рита потом не раз вспоминали это появление Анастасии на кухне. Они выехали из дома в пять утра, когда солнце еще не вышло из–за горизонта, а к половине шестого уже были у подъезда спиральной высотки на Дятловщине и позвонили в домофон. Мишин их уже поджидал:

– Вы себе не представляете, какая вчера красота с облаками была. Потом покажу на компьютере, что у меня получилось, – сказал он встретив их

Мишин был профессиональным фотографом и потому, только с ним была возможность научиться действительно хорошо снимать на новую зеркалку, которую недавно Тимофей презентовал Рите.

Установив на террасе штативы и фототехнику Тимофей осмотрелся. Бордюр был не таким сложным в конструкции, чтобы по нему спуститься вниз, тем более, что в нижней квартире была установлена металлическая решетка. Пока Мишин бегал в комнату Тимофей сказал Рите:

– Смотри сама – тебя эта конструкция выдержит, а меня нет. Лезть тебе.

На террасу вернулся Мишин и сказал:

– Кому хочется горячего кофе?

– Мы уже пили, – сказала Рита про себя вспоминая – какой кофе попросить у Мишина потом, когда настанет время лезть в квартиру Клавдии.

Тимофей согласно кивнул сказав:

– Мы лучше после того как поснимаем.

Начался рассвет. Солнце медленно поднималось из–за горизонта, который был разделен геометрией городских построек и индустрии, восточной части города. Первые лучи упали именно на высокие стройные трубы ТЭЦ и Хлебозавода. Мишин показал Рите, как настраивать ее технику и они начали щелкать фотоаппаратами ловя бесценные по красоте кадры восхода солнца над просыпающимся перед рабочей неделей Озерском.

Лучи переливались от желтого, до ярко малинового. Все это было столь красиво, что Рита на время забыла об истинной причине своего здесь появления, ее пленила эта волшебная и неповторимая красота. Особенно сильными получились кадры, где солнечный свет прошивал насквозь башни Гостиного двора и отражался в кристальной глади реки.

К половине восьмого утра рассвет завершился, а карты памяти фотоаппаратов были заполнены по максимуму.

– Вот теперь время для кофе, – сказала Рита Мишину, – вы умеете глиссе делать?

– Умею, – ответил он, – но придется подождать минут двадцать, процесс довольно трудоемкий.

– Ничего страшного, – ответил Тимофей, – а мы посидим тут и подождем.

Как только Мишин удалился оба подошли к ограждению и Рита посмотрела вниз:

– Спятить можно. У меня ощущение, что эта решетка рухнет, как только я на нее встану.

– Я проверял. Она очень крепкая. Не бойся.

Рита с опаской вступила на решетку – она и правда оказалась намного прочнее чем казалась, и пошла по ней, осторожно ступая по веточкам плюща, которые оплетали со всех сторон крепкие прутья.

Главное, чтобы балкон был открыт, – думала Рита спускаясь все ниже и ниже. Тимофей осторожно следил за ней.

Когда до пола оставалось два метра Рита спрыгнула вниз и оказалась на такой же террасе, с которой только что спустилась. Подойдя к скользящей двери она толкнула ее и вошла в комнату. Обстановка тут резко отличалась от того беспорядка, которым могла похвастаться берлога Мишина. Предельно аскетичная мебель, все очень строго и нарочито дорого.

Пройдя в спальню, которая была обставлена максимально ультрасовременно Рита осмотрела ее. Никаких тебе книг, никаких фотографий. Ощущение такое, будто у Клавдии вообще тут жизни никакой не было. Осмотрев спальню три раза Рита уже отчаялась найти хотя бы какие то следы и тут, посмотрела на подушки, лежавшие во главе кровати. Между ними лежал конверт.

Рита задержала дыхание, подскочила к кровати и осторожно выдернула из подушек конверт, посматривая на часы, чтобы успеть вернуться за 20 минут.

Да. В конверте были шесть камушков, на клапане написано ШЕСТОЙ. ДО ВСТРЕЧИ В АДУ. И цветок. Рита сразу узнала этот цветок, поскольку ей уже был проведен экскурс по комнатам в доме Гордеевых и прекрасно понимала из чьей комнаты утащили эту красивую трубочку со звездочкой и острыми лепесточками.

Выходя из спальни Рита положила конверт в карман как вдруг зазвонил ее мобильник – это было большой неожиданностью, и Рита ответила:

– Кто это?

– Надя.

– Я не могу говорить.

– Тогда я быстро, я только что слышала, как мама говорила с кем–то о том, что надо сделать на дому аборт.

– О боже мой, – Рита додумала сама, – я перезвоню тебе попозже.

– Хорошо.

Рита убрала телефон в карман и тут услышала в гостиной мужской хриплый голос:

– Кто здесь?

Рита задержала дыхание и окинула взглядом – куда бы спрятаться. Шаги приближались к спальне – потому Рита быстро юркнула в платяной шкаф, и как только закрыла его скользящую дверь, в спальню вошли. Рита не видела человека, он обошел комнату и вернулся в гостиную никого не найдя, после чего послышался женский голос:

– Я же сказала тебе, показалось.

– Я точно слышал голоса, – сказал мужской голос.

– Телевизор кто–то включил.

Дальнейшие реплики она не слышала, люди удалились. Рита вышла из шкафа и тяжело выдохнула. Посмотрела на часы – 17 минут.

Она побежала на террасу и забралась на решетку, быстро ее преодолев оказалась на террасе Мишина, причем буквально за две минуты до появления последнего.

Кофе в его исполнении оказался воистину бесподобным:

– Такой кофе не всегда удается попробовать, – сказала Рита, – кажется даже твои бабушки, Тиша, такого делать не умеют.

– Ты только им такого не говори, пожалуйста, – ответил Тимофей, – а то они того и гляди – взорвут этот дом к чертям!

И в качестве ответа Тимофею на эту реплику прямо у них на глазах на северо–восток от дома раздался грохот и над одной из хозяйственных построек в районе аэропорта вырос огненный грибок, разметавший маленькое здание в разные стороны.

Все трое застыли от этого зрелища и ничего не поняли:

– Это тоже твои бабушки? – удивился Мишин.

– Не знаю, – шокировано сказал Тимофей. А сам вспомнил, что Анастасия собиралась утром в Мякуры.

Рита промолчала и они допили кофе, а потом собрали свою технику и поехали домой. В машине им наконец удалось поговорить о том, что Рита смогла найти в квартире Клавдии.

– Вот оно, – она победно достала из кармана конверт с камушками и цветком. Увидев бутон Тимофей сразу сказал:

– Это дипладения, того же сорта, что растет у Антона в комнате.

– Спасибо, я ее узнала и сама. Сколько говоришь их может быть в городе?

– Именно этого сорта? – испугался Тимофей.