Текст книги "Нечего прощать [СИ]"

Автор книги: Антон Кулаков

сообщить о нарушении

Текущая страница: 19 (всего у книги 38 страниц)

– Судя по всему ты отделаешься синяками, но врачу лучше показаться. Мало ли что.

– Куда она ее повезла?

– Наверное домой, – ответил Женя.

– Что ты задумал? – испугалась Рита.

– Зависит от того на какой она машине.

Тут Рита запротестовала:

– Я категорически против. Пока что у нас толком состава преступления нет – заявление Соня не напишет, это я точно могу сказать, сами они не протащат такое безумие.

– Откуда ты так в этом уверена? – удивился Женя.

– Я все таки хорошо знаю ее родителей. Сказать, что они в законодательстве и особенно уголовном кодексе, полный ноль – это не сказать ничего.

– И что же нам делать? – спросил Тимофей.

– Надо ехать назад в дом Гордеевых и посоветоваться со старшими. Все таки Носовы любят гордиться своими связями. Разве у твоей тети их не больше?

Тимофей и Женя кивнули:

– Ну и чего мы ждем? Женя, забираем вещи и едем к вам домой. Все будет хорошо, я обещаю, – заключила Рита.

* * *

Виктор открыл дверь приехавшей Зине и искренне порадовался ее скорому приезду. Сама гостья внутренне радовалась своему приезду в дом Носовых – поскольку она его достигла и теперь имеет бесценный шанс в нем задержаться. Виктор же просто рассчитывал на небольшой разговор за стаканом виски, быстро перепихнуться и отправить Зину восвояси. Просто ему не хотелось ехать в Спорткомлекс – так что все как обычно обуславливалось его желанием сохранить для себя комфорт и удобство.

Виктор пригласил Зину присесть:

– Выпьешь?

Зина отрицательно покачала головой:

– А я пожалуй не откажусь, – сказал Виктор и налил себе виски, – ты привезла свой пятый камень?

– Нет. Я оставила его дома, – тихо сказала Зина. Она рассматривала Виктора и пыталась понять, что за сила продолжает ее притягивать к этому старому, циничному и жестокому человеку. А ответа найти не могла. Деньги? Да гори они огнем. Чувство? Это проклятье, а не чувство. Хотя да, она любила его и все ему прощала. А он был дерьмом. Что ж, подумала Зина. Ты любишь Дерьмо и смирись с этим раз и навсегда, ничего ты этим не изменишь.

Виктор осушил бокал и сказал:

– Мы будем говорить о чем–нибудь? Или сразу приступим?

– Может поднимемся к тебе в комнату? Я так мечтала ее увидеть, – сказала Зина, хотя поняла, что сказала это зря. Она очень рассчитывала, что Катя появится не в два часа ночи, а намного раньше. И в этом случае Виктор успел бы спрятать ее к примеру в шкаф, и никто ничего бы даже не заметил – была тут Зина и пропала. Но тут Виктор сам ее спас, сегодня его желания отличались излишней экстравагантностью:

– А давай прямо здесь? На диване.

– Почему бы и нет? – страстно сказала Зина про себя подумав, что Носов сам себе ставит мышеловку. Она верила в то, что Катя свалится на них в течение часа. А если учесть, что любовные утехи у Носова никогда не заканчивались быстро – то шанс существовал немалый.

Зина расстегнула блузку и бросила ее на диван. Виктор поставил на журнальный столик пустой стакан и принялся штурмовать Зину. Он быстро расправился с ее джинсами, которые оказались на полу, тем временем Зина вскрывала одеяние Виктора, чтобы добраться до его красного, набухшего от вожделения полового органа. Изнутри она испытывала к этой громадине сумасшедшее животное влечение, и потому добравшись до того, что искала, обхватила обеими руками и сжала, отчего Носов заурчал от постигавшего его экстаза страсти. Чтобы закрепить успех Зина взяла гордость Носова в рот и стала методично посасывать его двигая губами и языком. Виктор пребывал на пике возможного возбуждения и понимал – еще немного и Зина полетит на диван, а он войдет в нее самым жесточайшим образом.

Когда размеры Гордости увеличились еще сильнее Зина закончила акт ласки и собралась было привлечь к себе Виктора, как вдруг он резким движением толкнул ее вперед, развернул и безо всякого предупреждения вошел в ее не готовый к такому развитию событий анус. Зина выпучила глаза, и постаралась, чтобы Виктор не заметил ее озадаченности происходящим, а Носов уже елозил туда сюда и восхищался происходящим. Но то, что произошло в гостиной дальше было бы достойно любого анекдота.

Распахнулась входная дверь и в нее ввалились Дама, которая волокла упиравшуюся Соню, а также Катя. Все трое застыли увидев картину того, как Виктор Носов запихал свое мужское естество в задницу Зинаиды Гнидовой и двигался в ней ощущая себя победителем.

Катя с трудом сдержала свою обиду и стыд перед Дамочкой, с которой она вчера познакомилась в ОВД Северодвинский, ибо считала ее сведущим в юриспруденции человеком. На деле она была слабым адвокатом, и сама находилась там в качестве задержанной за пьяный дебож. Но Катя все это из виду упустила. Зато сейчас с завидным спокойствием она произнесла:

– В комнату под лестницей ее отведите.

Дама потащила Соню в приготовленную для нее темницу с окнами из стеклоблоков. Пока она провожала пленницу в ее заключение, то смогла сполна оценить всю прелесть картины. Правда Виктор уже вышел из пещеры блаженства и заправлял свое хозяйство в штаны, а Зина само собой прикрыла причинное место своей блузкой.

Закрыв Соню на ключ, Катя рассчиталась с Дамой двумя пятитысячными купюрами и отпустила ее, поблагодарив.

Когда за Дамой закрылась дверь Катя, сохраняя спокойствие сказала:

– И что за светопреставление я тут узрела?

Зина потихонечку оделась и внутри себя ощущала полной победительницей. Теперь Катя получила подтверждение того, что ее муж ходит налево и возможно получит в результате разборок пинком под зад:

– А собственно, что с того? – спросил Виктор, – я виноват в том, что ты уже давно меня не привлекаешь?

– Но хотя бы соблюдать приличия? – бесновалась Катя.

– Мы были уверены, что ты приедешь в два часа ночи, Витя сам так сказал, – произнесла Зина, стараясь надавливать на имя Носова, чтобы Катя понимала, все это безобразие происходит не в первый раз.

– В конце концов, – стал издеваться Виктор, – ты забыла как носилась с идеей полиамории в прошлом? Все убеждала что можно одновременно любить несколько человек. Уже забыла? Ну успокаивай себя тем, что я полиаморен.

И тут Зина получила такой высший балл, о котором и мечтать не могла – Виктор привлек ее к себе и картинно поцеловал.

– Хочешь я и тебя теперь поцелую? – спросил он.

Катя продолжала сохранять спокойствие:

– Ну чего ты молчишь? – спросила Зина, – поцелуй же своего полиаморного супруга. Он же этого хочет.

Катя сорвалась и зарыдала:

– Ненавижу вас обоих! – закричала она и побежала сгремлав в свою комнату.

Катя вбежала в спальню, заперлась на ключ, упала на кровать и громко зарыдала в полный голос.

Виктор повернулся к Зине и сказал:

– Это часа на два теперь, может мы продолжим?

– И зачем я только одевалась, – сказала Зина про себя подумав, что этим утром она разрушила все принципы приличия, которые вбивались в нее мамой. Но в этом Полина не виновата. Это выбор Зины и она пойдет за ним до самого конца. И не свернет с установленного пути. Все или ничего. И вдруг этот кайф испортила включившаяся от неудачного толчка Виктора музыка – он задел пульт от музыкального центра. В комнате полились аккорды фортепиано из песни «Полет во тьме».

– Господи, какой ужас, – сказала Зина, – почему меня постоянно преследуют именно эти песни. Хоть список составляй и запрещай их к эфиру.

– А я и не знал, что у нас есть такой диск.

– Это радио!

Виктор выключил музыку, но настроение у обоих резко испортилось, а сексуальное желание пропало.

* * *

Появление в доме Гордеевых Жени без Сони произвело эффект разорвавшейся бомбы. Бабушки бросились осматривать несчастного ребенка и задумали вызвать врача. Клара кинулась готовить его комнату. Анастасия осталась с племянником и учинила ему допрос:

– Как это произошло? – мягко спросила она.

– Я думал, что это Тимка приехал, мы же его ждали. В глазок не посмотрел, а тут они – и он вкратце пересказал Анастасии всю историю второго дубля вторжения семейки Носовых в их скромное жилище.

– Да уж, – сказала Анастасия, – сами быдло, и методы у них соответствующие. Я бы таких стерилизовала, чтобы себе подобных не воспроизводили.

– Тетя, – возмутился Тимофей, – он же любит их дочь.

– Ну тебя, – махнула рукой Анастасия, – не хотела говорить, да придется.

– О чем? – встрепенулся Женя, а Рита с интересом прислушалась.

– Не дочь она им, вот что. И не должна она страдать из–за людей, которые вроде бы ее воспитали. Только понять не могу как она у них такая выросла.

– Что? – не понял Женя.

– Вы хотите сказать, что Соня не родная дочь Носовых? – вмешалась Рита.

– Да. Они взяли ее в доме ребенка. Насколько я знаю, Катя Носова уже не могла иметь детей к тому времени. Да все об этом знали. Потому они ребенка взяли в приюте. Я слышала что очень тщательно выбирали – из–за этого она без соответствующих, сама не знаю как это назвать, ну, особенностей приемных детей, – о своей скромной роли в истории лишения Кати возможности деторождения Анастасия благоразумно предпочла умолчать.

– А она, бедняжка, так мучилась все время, что предала их, – сказал Женя, – стоило мне о них плохо сказать, сразу сжималась вся. А когда гости были и себе позволяли что–то. Особенно Тимка. Он обожал смаковать описание того скандала.

– И продолжаю обожать, и сожалею что прав оказался. Надо было сильнее смаковать, – сказал Тимофей, – судя по рассказу бабушки это та еще феерия была.

– Женя, – сказала Анастасия, – иди наверх, Клара тебе сделает успокаивающий чай и попробуй уснуть. Я потом к тебе зайду.

– Не смогу я уснуть, тетя. Я как представлю, что она там мучается, а ведь я так ее люблю…

У Сони действительно было более худшее положение – она сидела в тесной каморке под лестницей и беззвучно ревела. Больше ничего в этой комнате делать было нельзя, поскольку не с чем. А Катя благополучно забыла о дочери, так как у нее самой внезапно открылась личная проблема с Виктором. Про Соню в веселом доме все быстро забыли.

В этом и состояла их разница с Гордеевыми – вокруг Жени крутились все. Его очень скоро увели в комнату, напоили чаем, согрели, успокоили и дежурили у него не отлучаясь – сначала Клара, потом Ирина и так по кругу.

Пока вокруг пострадавшего кружил в танце хоровод родственников Рита наконец нашла возможность поговорить с Тимофеем в силу открывшихся обстоятельств:

– Значит все таки дело в каких–то совсем старых разборках между семьями? – стала допытываться она.

– Ритуль, я тебе все уже рассказывал про тот исторический скандал. Причем в подробностях.

– А про то, что Соня не дочь им?

– Это я узнал одновременно с тобой, честное слово.

Они поднялись в комнату и только сейчас Рита обратила внимание на растения, которые занимали комнату Тимофея.

– Это же калатеи?

– Не только, – ответил он, – у меня в принципе большая коллекция растений семейства марантовых. В том числе и калатеи.

– А у Анастасии – гардении, у Ирины есть восковой плющ… Погоди минуту. У каждой комнаты есть знаковое растение?

– Да. Это при проектировании задумывалось.

– Так. У тебя – маранта, у тетки – гардения, у бабушки – восковой плющ. Что у остальных?

– Тебе зачем?

– Знаешь. Мысль меня посетила интересная. Рассказывай.

– У Антона знаковое растение – дипладения, у дяди Евгена – бугенвиллия, у Женьки – самое жуткое – камелии, не представляю, кто за ними ухаживает сейчас, а у Марины – фиалки. Но зачем тебе это?

– Спорим, что у следующей жертвы мы найдем что–то из того, что ты перечислил?

– Это уверенность или предположение?

– Я предлагаю тебе пари. Кстати, может нам новости посмотреть? Мы же все время узнавали об этом из новостей.

– Погоди, не меняй темы так быстро. Новости о чем, – Тимофей не совсем въезжал в детективные метания своей возлюбленной, – по пунктам, что за мысли с цветами?

– Мне кажется убийца указывает на тех, кто не причастен к убийствам столь оригинальным способом.

– Так, погоди–ка, – возмутился Тимофей, – ты хочешь сказать что убийца – один из моей семьи?

– Тим. Я только это предположила. Ведь цветы зачем–то он кладет перед тем, как убить в очередной раз.

Тимофей кивнул.

– А на хрена спрашивается?

Тимофей развел руками:

– Ты меня спрашиваешь так, будто этот убийца – я.

– Замолчи, и не смей так больше говорить. Тот кого я полюбила не смог бы убить мою бабушку.

– Хорошо. А новости?

– Какие новости?

– Ты хотела посмотреть новости, – напомнил Тимофей.

– Ах да. Ну я все–таки думаю, что Клавдия уже покинула наш мир. Или ее так оригинально похитили ее же доброжелатели?

– Давай проверим.

Тимофей и Рита забрались в Интернет и очень скоро нашли сообщение о смерти Клавдии Лживой, фотогалерею трупа и упоминание того, что ее нашли в Северодвинском парке.

– Я тебя боюсь, – заключил Тимофей, – ты просто оракул, честное слово.

Тем временем в другой комнате, в которой цвели дипладении царил сон. Но часы уже приближались к отметке в час дня, когда следовало проснуться и поехать на работу хотя бы для приличия.

Первым проснулся Антон. Несмотря на закрытые окна и занавеси в комнату все равно прорывался солнечный свет и он был почти везде. А с такой иллюминацией спать не всегда легко и приятно.

Антон посмотрел на своего спящего возлюбленного. В объятьях сна он выглядел особенно соблазнительно. Потеряв какой–либо страх быть пойманным врасплох Антон выбрался из под одеяла, на цыпочках прошел по комнате и откинул одеяло, закрывавшее Андрея. Его взору предстало его тело в пижаме. И конечно столь любимые Антоном стопы. Но в этот момент он хотел поскорее прижаться к любимому Андрюше, обнять его и поцеловать. А потом разбудить и вместе побежать в душ.

Антон осторожно лег рядом, опрокинул одеяло и стал ногами осторожно касаться стоп Андрея, а губами поцеловал его шею и шепотом сказал:

– Сладкий мой, уже почти час дня, тетя нас разорвет если мы опоздаем.

– Тош, – развернулся к нему Андрей и ответил на его поцелуй, – что плохого в том, что мы полежим еще с полчаса?

– Тем что нас ждать будут. Я люблю тебя.

– И я люблю тебя.

Они обнялись и слились в поцелуе не заметив, как открылась дверь и в комнату вошла Марина с подносом. Дверь за ней закрылась и она застыла увидев зрелище. Антон и Андрей продолжали целоваться, а Марина изображала из себя соляной столп, пока влюбленные, обернувшись, не заметили ее.

В общем, все кончилось хорошо.

15. ВСЕ МОИ МЫСЛИ

Когда я встречу тебя вечером

И ты странным светом на меня посмотришь

Прикоснешься ко мне

Этого никто кроме тебя не увидит

Потому что все мои мысли о тебе

Все мои сны для тебя открыты

Во всех своих комнатах я вижу тебя

Ты спишь в моей постели…

Current music – Silje Vige – Alle mine tankar

Приветствую тебя, Сьело!

Что–то какое–то грубое письмо получилось предыдущее. Надо исправляться, но в то же время думать о том, что твое поведение заслуживает порицающей оценки. Сколько можно молчать и изображать из себя святую обиду? Ты полагаешь что я идиот и мне будет доставлять мазохистское удовольствие все это лицезреть в течение длительного времени? Не дождешься, мое Солнышко, теперь мы играем другой колодой и в другую игру. И мне кажется, что настала моя очередь сдавать карты. Не нравится? Ну ты сам довел все до такого состояния, когда терпение должно было окончательно лопнуть. Зачем мне лишний раз доказывать, чем я лучше. Нет смысла. Потому что на той стороне трубки все равно будет растекаться кисель, который на самом деле очень талантливо прикидывается гранитной глыбой. Тут все просто. Разверни эту глыбу – и увидишь тот самый пресловутый кисель, с которым поделать не сможешь ни черта. А все потому, что у такого человека способность к обману намного выше и сильнее. А нам то порядочным что делать? Ведь все подлости, которые совершают порядочные люди никогда не получаются. Потому что порядочность проваливается сразу же. И сразу видна. А она, как это не прозвучит в высшей степени странно в нашем жестоком, или, пардон, я забыл и сейчас снова использую это гениальное прилагательное – ЗАТХЛОМ мире не в моде сейчас. Она никогда не пользовалась уважением, но в настоящее время – особенно. Почему? Да потому что чистота и добродетель, не прогулявшись по парочке трупов достичь чего–то стоящего не могут физически. Не умеют и не хотят. Не смогут и никогда не достигнут. И пока мы закрываем глаза на все эти обманные глыбы из киселя – этот затхлый мир будет продолжать плодить зло под видом добра и мы ничего с этим поделать не сможем.

Я люблю тебя, Сьело

Навечно Твой А.

19.02.2010(вечер)

Поднос с чашками стоял на прикроватном столике. Тосты были нетронуты, от чая шел легкий дымок и приятный аромат мяты и лотоса. Марина сидела на краю кровати обхватив голову руками и не могла вымолвить ни слова. Андрей в пижаме остался на своем месте, Антон ходил из стороны в сторону и пытался достучаться до Марины, чтобы та не разводила безумия:

– Бабушка, – говорил он, – ты не думаешь, что мы уже достаточно взрослые, чтобы принимать решения.

– Но это… Это ненормально, – повторяла в шоке Марина.

– Бабушка, – взмолился Антон, – тебе это кто вдалбливал в голову? Потому что так считают?

Андрей молчал. Он тупо смотрел на Марину, а внутри страшно волновался. Его молчание в данный момент играло против них.

– Марина, – сказал он, – совершенно неважно, кто люди есть. В конце концов, вы же не считаете ненормальным, когда белый встречается с негром. Что в этом такого ненормального?

Марина понемногу успокаивалась, но ее все еще не отпускало до конца. Слишком сильным оказалось потрясение застать внука с другим мужчиной, причем в два раза его старшим.

– Марина, – Андрей подошел к ней и посмотрел в глаза, – нас оправдывает то, что мы любим друг друга. Я готов отрезать себе руку, только быть рядом с Антоном. Я умру, если его рядом не будет. И, думаю, что он тоже так думает.

– Да, бабушка, – сказал Антон, – я не могу жить без этого человека. Он занимает слишком большую, часть моей жизни. И я не смогу вырвать его из своей души. Уже никогда такого не будет.

– Марина, – как заклинание продолжал Андрей, – я влюбился впервые в жизни, – на его глазах выступили слезы, – и это самое прекрасное, что могло со мной случиться.

В какой–то момент Марина все поняла. Это самое настоящее испытание для нее. Не просто так именно она застала их вместе. Значит она должна выдержать этот тест на терпимость. И показать им, что понимает как никто другой, ведь в жизни Марины были и свои потрясения, была трагическая любовь, и много чего другого. И поскольку она когда–то по настоящему и сильно любила – то ей стало ясно – она должна понять и принять эту любовь. В первую очередь потому что когда ты любишь – значит ты живешь в этом мире. А если сомневаешься – то нарушаешь закон жизни. Действительно, продолжала размышлять Марина, кому какое дело до того, КТО, главное, чтобы между двумя людьми было ЧУВСТВО, которое бы они с радостью делили.

В этот момент Марина расплакалась и схватила обоих, обняла их, сказав:

– Простите меня, ребята. Я просто слишком часто думаю и говорю не то. Если вы любите – то конечно любите. И неважно, что будет говорить по этому поводу посторонний человек. Главное, чтобы вы держались за свою любовь. Так как она – самое ценное в этой жизни.

Когда трогательная сцена завершилась Антон и Андрей принялись завтракать, а Марина не позволила себе отказать в небольшом наставлении:

– Антош, – говорила она, – я только тебя очень прошу, и тебя Андрюша, ведите себя осторожнее. И глупостей не наделайте.

– Бабушка, – рассмеялся Антон, – никто из нас забеременеть не сможет. Каких мы глупостей мы можем наделать?

– Не передергивай, Тош, – отрезал Андрей, – я понял что сказала Марина и очень благодарен ей за это. Спасибо.

Марина вежливо кивнула и только сейчас заметила, насколько гармонично смотрелись вместе Антон и Андрей. И именно в этот момент она увидела, что в их глазах виден тот дьявольский блеск. Прекрасный блеск, зовущийся любовью. Марина вздохнула легко – хоть у Антона все будет хорошо, а там и у Жени с Тимофеем все тоже наладится. И последнее, что пришло ей в голову это мысль о том, что теперь род Гордеевых получается прерванным – если у Антона не будет наследников. Но эти мысли были настолько глупыми и ненужными, что она их сразу отринула.

Прошло два дня. За это время стало четко ясно, что установить связь с Соней не представляется возможным. Женя сидел в своей комнате и не выходел, хирея на глазах. Ирина пребывала в перманентной панике на сей счет, а Клара держала руку на телефоне, чтобы сразу вызвать племяннику врача в случае чего.

На уже ставшим традиционном военном совете в гостиной собрались Анастасия, Ирина, Клара, Тимофей, Евгений, Антон и Андрей. Поджидали Риту, которая намеревалась утром забраться в сад Носовых и посмотреть что к чему.

– Это невыносимо ждать, – говорила Ирина, перебирая в руках четки, – уже два дня ищем пути решения, и все впустую.

– Надо быть спокойными, – сказала Анастасия, – в конце концов, нанять бандитов и снести половину дома Носовых мы успеем всегда.

– А видеокамеры? – возразил Андрей.

– Ой, – откликнулся Евгений, – в Мякурах не то что камер наблюдения, там охраны то в этом районе нет, потому что все друг друга знают.

– А в чем тогда проблема? – удивился Антон, – нанимаем бандитов и сносим домик. Пока Носов будет бегать и восстанавливать свои руины

– В том, – сказала Анастасия, – что это будет очень дорогостоящее развлечение. Ты можешь себе представить сколько придется заплатить, чтобы это устроить, а потом, чтобы замять все последствия юридического характера?

– Жуткие деньги, – вставил Евгений.

Заслышав звонок в калитку Тимофей пошел встречать гостью, которой несомненно являлась Рита, вернувшаяся с разведки вокруг дома Носовых.

Едва девушка вошла в гостиную Ириной и Кларой ей были предложены булочки и кофе, а Анастасия спокойно сказала:

– Мы готовы слушать, Рита, – как видишь наши старшие уже извелись.

– Я догадалась, – улыбнулась Рита, – значит так. Узнать мне удалось не много, но думаю, что и этого достаточно. Учитывая что веселая семейка спит не по режиму совершенно, то проверить что–то было не так уж сложно.

Рита оглядела всех своих будущих родственников (поскольку Тимофей круглые сутки говорил ей, что хочет на ней жениться) и продолжила:

– Соня в доме. Ее засунули в комнату под лестницей. В ней нет окна – там все стеклоблоками закрыто, но слышимость неплохая. Я ей постучала и она меня услышала, мы немного поговорили. Из каморки ее не выпускают, мать два раза носит ей еду, но Соня не ест. Еще она сказала, что ее почему–то тошнит. В туалет ее водят под присмотром матери и Зины.

– Что еще за Зина? – встрепенулась Анастасия.

– Ох. Это отдельная история. Зинаида Гнидова, любовница Виктора, и по совместительству мать нашей общей знакомой Нади.

Вся женская часть открыто показала свое презрение к упомянутой особе, а Андрей в очередной раз испытал от этого дискомфорт, так как относился к этой девушке хорошо, считая что ее глупость – не есть вина.

– Какие интересные подробности, – удивилась Анастасия, – хотя учитывая то, насколько ужасно выглядит Екатерина, ничего странного в том, что Носов позарился на эту Зину… Погоди–ка. Ритуля, у меня тут вдруг сомнение закралось, ты меня исправь что ли. А то я не сразу въехала в фамилию, а она то говорящая.

– Да тетя, что именно вы спросить хотели.

– У твоей подруги Нади есть бабушка?

Рита кивнула.

– Ее зовут Полина и она работает в прокуратуре, – продолжала Анастасия.

– Работала, сейчас на пенсии, милейшая женщина, – отчиталась Рита.

– Стоило догадаться, – сказала Анастасия, – что все стервятники собираются в одном месте.

– Погоди, Настя, – осенило Евгения, – ты думаешь о той же женщине, что и я?

Анастасия кивнула.

– Я что–то не понял, – возмутился Антон, – а может вы и остальным все объясните?

– Антоша, – сказала мягко Анастасия, – в этом мире, к сожалению, существуют вещи, и особенно люди, о которых хочется забыть раз и навсегда, но, увы, не получается никак. Я могу только сказать, что эта Зина, не менее гадкий человек, чем Носов, с которым она спит.

– Значит нам опять ничего не объяснят? – возмутился Тимофей и вскочил со своего места, – вы не думаете что мы уже не дети, чтобы нас в бесконечном неведении держать?

– Тиша, – спокойно сказала Ирина, – поверь мне, так будет намного лучше всем вам.

В результате молодое поколение так и не получило желанных ответов на вопросы, а старшее еще больше погружалось в паутину собственной лжи и не знало как из нее вылезать. Антон и Андрей ушли в подсобку монтировать параплан, который готовили к запуску. Тимофей и Рита ушли к бассейну, предоставив возможность столь любящим тайны родственникам обсудить все в интимной обстановке, не располагающей к наличию лишних ушей.

Рита легла в шезлонг, накинула солнцезащитные очки и сказала:

– Бабье лето в этом году невероятно теплое, – уже сентябрь, а посмотри как жарко!

– Может искупаемся? – предложил Тимофей, – тетя сегодня плавала и говорила, что вода теплая.

– А можно вопрос? – вдруг поднялась Рита.

– Какой?

– А что с ним зимой происходит?

– С кем.

– С бассейном! Мне всегда это было очень интересно – он же под открытым небом, весь такой чистенький, с кафелем.

– Воду спускаем, моем его, а потом на зиму накрываем. Кстати, зимой в него наваливает снега по уровень земли, и очень весело купаться в снегу в этой штуке. Женька однажды чуть не утонул в нем.

– Да уж. Хорошее у вас детство было.

– Ритуль, – обиделся Тимофей, – ну перестань мне постоянно напоминать, что моя семья богата.

– У меня не всегда это получается, – расстроено сказала она.

– Но ты же скоро станешь моей женой, – улыбнулся Тимофей.

– Хочу тебе напомнить, что моей руки ты пока не просил. Даже не пытался!

– Я это сделаю! – пообещал Тимофей.

– Когда? – поставила Рита вопрос ребром.

– Давай так – когда у Сони с Женей все уладится.

– Я так не играю, – обиделась Рита, – для этого надо убить ее родителей.

– Если верить твоей теории, то ее мамочку хлопнут вместе с другими жертвами убийцы с камушками, – напомнил Тимофей и осекся.

– Кстати о камушках, – вспомнила Рита, – ты говорил со своим приятелем?

– Да, – соврал Тимофей, – я говорил. Он обещал подумать и вечером ответить.

Про себя Тимофей подумал – что я буду делать если он откажется? Взламывать квартиру Клавдии финкой и отмычками? А где я их достану.

– Великолепно, – сказала Рита, – ты говорил, что его квартира над ее квартирой?

– Да. Условно говоря, терраса и его балкон расположены точно над ее гостиной. Там в доме одна квартира на другую наплывает и сам дом спиралью так поднимается вверх.

– А этаж там какой?

– Шестнадцатый, – улыбнулся Тимофей, – так что у тебя еще есть возможность отказаться от этого приключения.

– Ни за что!

Тимофей развел руками:

– Тогда завтра, когда мы там будем лазать – не кричи слишком громко, хорошо? Там еще и потолки пять метров…

– Секунду. Это ты к чему?

– Ну ты посчитай. Стандартный потолок в обычной квартире под три метра.

– Тимка! Хватит меня запугивать! Это значит что в обычном исчислении этот 16‑й этаж расположен на уровне…

– Обычного 26‑го.

– Это выше чем живет Надя! – взвыла Рита.

– У тебя целые сутки на подумать, – продолжал подкалывать ее Тимофей.

– Отстань – решили что лезем, – значит лезем.

Тимофей понял, что пугать ее бесполезно. В сущности и ему самому тоже было немного любопытно узнать – что же он найдет в квартире Клавдии и найдет ли вообще?

В это время в подсобке развивалась дискуссия между Антоном и Андреем. Последний снова занервничал насчет Марины:

– Ты уверен, что она не будет болтать?

– Уверен, – спокойно сказал Антон, – уж кто–кто – а она будет врать до последнего, лишь бы всем спалось спокойно и жилось хорошо. Она искренне считает, что ложь во спасение – не грех. И я в этом ее понимаю. Так что даже бабушка Ира ничего не пронюхает. Марина очень трясется над их спокойствием.

– Но она была так шокирована…

– И что? Вспомни сколько ей лет. Во времена когда она училась в школе за это в тюрьму посадить могли. Так что естественна такая реакция.

Андрей заметно погрустнел.

– Ну милый, – подошел к нему Антон и погладил его по щеке, – успокойся. Я люблю тебя.

Андрей улыбнулся и подался к его ласкам:

– Я так за тебя боюсь, – сказал он, – я так боюсь тебя потерять.

– Не надо, – сказал Антон, – ты меня не потеряешь никогда.

– В моей жизни кроме тебя ничего нет.

Они обнялись, а потом продолжили сбор модели. Через пятнадцать минут влюбленные выкатили ее в поле, в стороне от бассейна. Это заметила Рита и сказала Тимофею:

– Иди позови остальных – они похоже собираются запускать ее.

Тимофей в два прыжка оказался в гостиной и сообщил продолжавшим секретничать старшим:

– Они выкатили свой параплан и сейчас его запустят.

– Я рада, – заявила Анастасия, – что он по крайней мере существует. Мне казалось, что все это время они валялись на диване и читали друг другу вслух Гитлера.

– На–немецком, – протянула Клара.

– На иврите, – добавил Евгений, – прости мама, – сказал он посмотрев на Ирину, – я не хотел задеть чувства.

Все вышли на террасу и наблюдали за полетом модели, которую Антон с Андреем собирали последние 2 месяца.

– Тот факт, что этот кусок фанеры взлетел, доказывает одно, – заметила Анастасия, – что мой крестник и мой племянник – гениальные дети.

– Хорош ребенок, – заметила Ирина, – тридцать пять.

– Через три месяца будет 36, и что с того? Душой ему все еще пятнадцать, – рассмеялась Анастасия, – нам бы так. Я себя уже в двадцать ощущала на все тридцать.

– Хватит прибедняться, Настя, – заметил Евгений, – ты в пятнадцать вела себя так, будто тебе двадцать.

Тем временем авиамодель сделала два круга над домом и плавно пошла на посадку. Однако, это был не ее день и ветром параплан сдуло чуть в сторону, в результате чего фанерный самолет врезался в дуб и рассыпался.

С террасы послышался смешанный вопль удивления и восторга.

– По крайней мере оно минут десять держалось в воздухе, – заключила Анастасия, – значит следующая модель продержится двадцать.

Антон и Андрей озадаченно смотрели на разлетевшийся на куски параплан. К ним подбежала Рита:

– Как оно вышло так? – удивилась она.

– Поправку на ветер не учли, – сказал Антон.

– Нет, я думаю, что тут с конструкцией что–то не так, – проворчал Андрей и пошел собирать обломки, – Тох, пойдем посмотрим и проверим заодно, что не так.

Рита посмотрела им вслед и заметила:

– Вот фанатики, – и побежала назад к бассейну, куда Тимофей уже притащил ее купальник.

* * *

Надя стояла в прихожей и выбирала шарфик, который намеревалась повязать на свою шею, чтобы показать Гордеевым, что у нее тоже есть вкус. Хотя о каком вкусе можно говорить, учитывая, что на ней уже были напялены страшные полосатые колготки, короткая юбка–колокольчик с рюшечками и складками–плиссе. На ногах красовались черно–белые кеды. Так что легкий и игривый шелковый шарфик зеленого цвета всю эту палитру кошмара не спасал совершенно. Но куда там, если идет полет мысли. Свою копну бесконечных волос Надюша забрала в хвост абсолютно безвкусной резинкой бледно–розового цвета.