Текст книги "Монахиня Адель из Ада"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 34 (всего у книги 43 страниц)

Глава 18. Сюрпрайз перед новогодними каникулами

Дни рождения Максимка отмечал весной, на приличном удалении от зимних праздников, а посему гора подарков, причитавшаяся ему ежегодно, автоматически удваивалась. Он искренне жалел одноклассников, имевших днюху под Рождество или где-то близко – у них ведь крупная радость случалась раз в год!

Как уже неоднократно говорилось, радость к Масе в одиночку никогда не приходила и, если по правде, никогда так уж сильно не зависела от праздников. Их, «радостей в одном флаконе», всегда было как минимум две, а нынче, в преддверии больших торжеств, не двойная кайфуша намечалась, и даже не тройная, а многократная.

Шёл декабрь, самое начало, морозы набирали силу еле-еле, а первый снег появился и сразу исчез ещё в ноябре. Ветры тоже с разгулом не спешили, ибо их время – лютый-прелютый месяц февраль.

Затишье предвещало необычайный взрыв эмоций, но само его надо было как-то пережить, типа скоротать. Чем заняться? Жаль, старуха исчезла. Провела она своё мероприятие? Инаугурация состоялась? Ведь их в Швейцарию так гнали неспроста – бабка хотела заполучить подпольного мэра до конца года. Кстати, где приглашение на шоу, умыкнутое с грузовика? Ещё тогда, во время бешеной гонки по городу и окрестностям!

Вынув учебники, Мася тряхнул рюкзаком. Кривой паркет усеялся скрепками, трамвайными билетами, записками от папы Юры учителям, пакетиками жвачки и прочей дребеденью. Но той бумажки не было.

Пошарив между днищами рюкзака, проверив, не двойные ли у него стенки, заглянув во всевозможные карманчики, Максимка убедился в тщетности поисков. Что дальше? Название улицы, где находился загадочный купчинский супермаркет, кое-как возродилось в голове, но номер… А главное – дата! Дату и время он вспомнить не смог, как ни силился. Не дежурить же на той улице… Улицы в Купчино длиннющие, за всеми супермаркетами враз не пронаблюдаешь.

Мася вздохнул. Ну, нет – так нет. Знать, не судьба ему увидеть, как будет стекаться глупый народ на сомнительное шоу. Они ж ничего не слыхали про болотное зазеркалье! Небось, с денежками придут… «Благотворители»! Обчистят их там за пять минут, а само шоу будет длиться не дольше их с Кристиной помолвки…

О помолвке вспоминалось с нежностью. И с юморком. Да и бабка с большого временнóго расстояния не казалась таким уж монстром. Много в ней было тёть-Марининого, кстати. Лихо про честность талдычила! А подарочки как щедро раздавала: Максимке – айпэд, папе Юре – так вообще машину с гаражом… Зачем было с ней ссориться? Ну, другого сопливого подземного правителя назначат, и не факт, что лучшего, ну, нагрубила сгоряча мама Ляля бабке, ну… А бабка тоже хороша: мол, я твоя родная мать, всю жизнь за тобой слежу. Да ещё в традиционных лохмотьях припёрлась! Оделась бы получше, в виде исключения, так и не приняли бы за баптистку-хулиганку… Жуть, как некоторые взрослые любят ситуацию усложнять! Мася не из таковских, а посему… Решил, всё-таки, найти тот супермаркет. Хотя бы попытаться!

Напялив куртку и сунув в карман кошелёк, Максимка побежал на улицу – к метро. Станция «Балтийская» ближе всего, но от неё до «Купчино» надо ехать с пересадкой. «Фрунзенская» чуть дальше, но там по прямой – шесть остановок. Да на трамвае чуток. Через минут сорок можно было начинать наблюдение. Благо до темноты оставалось не менее четырёх часов.

Бежать до «Фрунзенской» по Обводному каналу – это ж ещё и историю вспоминать! Ту, которая началась восемь месяцев назад, у киосков-раскладушек. Где они теперь, киоски эти? Пусто. Как и не было их. Определённо скучно без старухиных примочек…

Привратница собиралась «заняться творчеством» – сразу после инаугурации планировала отойти от привратницких дел. Чего ещё учудить хотела? Наверняка задумала что-то суперприкольное. Такие мысли добавляли Максимке «газу», он бежал всё быстрей и быстрей. А по пути попадались странные личности, до ужаса похожие на привратников, такие же бомжеватые, а главное – лицом почти копия. Даже старушенция – копия мадам! – попалась. Говорят, если встречаешь кого-то похожего на своего знакомого или знакомую, точняк те люди о тебе сейчас вспоминают!..

В вагоне было пустовато, пассажиры думали каждый о своём, но Масе мерещилось, что его пристально рассматривают, пытаясь угадать мысли. Ещё бы! Ведь его ждали новые приключения, не хуже предыдущих. Он это чувствовал. Знал. И не ошибся.

Выйдя из метро и проехав на трамвае пару остановок, Максимка добрался до нужной улицы, которая скорее смахивала на проспект. Сколько же там супермаркетов? Окружающая местность выглядела уныло: панельные дома брежневского типа не теснились, как особняки в центре города, а наоборот, стояли на почтительном расстоянии друг от друга, что придавало пейзажу ещё более депрессивный вид. Как тут вообще могут жить люди? Стоило ли рисковать жизнью и деньгами, поселяясь в Городе-Двери, чтобы постоянно иметь вокруг себя «не пойми что», характерное для абсолютно любого города. Ведь и в Купчино полно приезжих, а не только в центре города. Их везде полно, этих храбрецов-авосечников, живущих и действующих на «авось». Этот афоризм, конечно, принадлежал папе Юре.

Переведя взгляд несколько раз, Мася поначалу ничего интересного не заметил. Однако вскоре неожиданно узрел… Чёртово колесо! Вращающееся! Кто-то наскоро соорудил Луна-парк? Неужели аттракционы работают до декабря? Или это специально к Новому году? Хочешь, не хочешь, а пойдёшь в ту сторону, особенно когда ноги сами несут.

Подбежав чуть поближе, Максимка заметил, что территория аттракциона окружена низким зелёным заборчиком. Внутри ограды было не так уж и много людей, аттракцион-то был новьё несколькоминутной давности! У расписной калитки стоял человек во фраке и впускал любопытных строго по одному. Толпа, которая, конечно же, имелась и вокруг огороженного пространства, была тактично оттесняема другими импозантными людьми во фраках – тех было человек двадцать. Милиция тоже имелась – в лице одного-единственного постового, сильно зевавшего и не проявлявшего интереса к происходящему. «Подкуплен страж», – сказал бы папа Юра.

Мася подошёл бы ещё ближе, но персона во фраке, стерегшая калитку, вдруг до боли напомнила ему водителя грузовика мадам привратницы, похожего на Роберта де Ниро: крупная родинка на щеке, прилизанные космы… А раз так, безопаснее было держаться поодаль. Издали иногда смотреть даже интересней!

Пассажиры колеса, ещё только садившиеся в кабинки, имели настроение практически спокойное. Зато те, кто уже успели покататься, дико веселились, ржали как кони, просто ухохатывались, причём дружно, все без исключения. И наперебой совали деньги какой-то женщине. Если бы та дама не была одета так прилично, её можно было бы принять и за мадам привратницу.

Чего Максимка больше всего ждал? Сумерек, конечно. Любопытно было не только посмотреть, но и послушать.

И вот пришли они – сумерки. Стали сгущаться мало-помалу. Максимка бросил осторожничать, подошёл ещё шагов на двадцать-тридцать. Первое, что он услышал, было:

– Оплата по результату! Кому не понравилось – тот не платит!

То был скрипучий голос мадам. То была, конечно же, она, только без лохмотьев. В ответ на её реплики слышались как бы возмущённые голоса:

– Позвольте, как это – по результату?

– Вот те на!

– Я так не играю!

И снова раздавался хохот.

– Говорю вам, – увещевала бабка очередную группу, – если не получите удовольствия, то и платить не надобно будет…

Вдохновившись такой бесплатной ценой на удовольствие, очередная группа садилась и… неслась – вверх-вниз. А денежки текли рекой – прямёхонько в карманы старухи-зазывалы. Карманы оттопырились донельзя, так что пришлось часть купюр перепрятать за пазуху.

Интересно, чем она их так развеселила, думал Мася. Дабы узнать причину, ему пришлось подойти к калитке, где висел плакатик с надписью: «Мы подарим вам воспоминания о вашей юности». Наверное, юность – весёлое время, подумалось Масе.

И действительно: даже одиночки, садившиеся в кабинки в хмуром настроении, после катания выскакивали окрылёнными, не говоря уже о парах… Ну, в этом, пожалуй, не было ничего особенного – ведь старуха не перестала владеть своим гипнозом. Провожая ржущих и икающих от смеха за калитку, она и там морочила мозги – предлагала каждому, совершенно безвозмездно, «конфетку забвения», чтоб дома те же самые воспоминания не мучили, мол, хорошенького понемножку, а то со смеху и сдохнуть можно. Помимо конфеток, бабка вручала всем покатавшимся… О! Знакомую бумажку! Приглашение на инаугурацию, официально значившуюся как «благотворительное шоу». Многие чисто из вежливости брали ту бумажку, а потом, отойдя на расстояние, бросали наземь. Так что подобрать несколько штучек для Максимки не составило труда – на всю семью нахапал! Вот только дата шоу смущала – текущий день. Начало – через три часа.

После окончания последнего сеанса, когда почти вся публика рассосалась, растворилась в темноте, подвалил отряд рэкетиров – в ментовской форме, вестимо. Наверное, подумали, что бабка и её артисты в штаны наложат. Тут им самим было впору за сердце хвататься…

Дождавшись, когда не только публика, но и персонал во фраках покинули площадку, старуха вынула из сумки какой-то агрегат, помесь мегафона с ГИБДД-шным радаром, и гаркнула в него что есть силы. Какое-то заклинание – непонятное, но внушительное. Вся недвижимость, имевшаяся на площадке, включая и заборчик, превратилась в дым и немедленно всосалась в вышеозначенный матюгальник – через центральную дырочку «рупора». Правда, всосалось не всё. На земле после псевдоциркового трюка валялись несколько палочек, штук двадцать, типа эбонитовых – такими в школах на уроках физики магнетические опыты показывают. Коллеги во фраках кинулись их поднимать, но человек, похожий на Роберта де Ниро, дал знак, что управится сам. И таки справился – за пять секунд, собрал всё в полиэтиленовый мешочек. Затем вручил его привратнице со словами:

– Мадам, пусть это побудет при вас…

Рэкетиры прибалдели, но делать было нечего. А старуха со товарищи, всей гурьбой, бегом, без остановки, рванули до конца длинного квартала. Там, буквально за углом, обнаружился супермаркет, точный адрес которого и был указан в бумажке-приглашении. У входа стояла небольшая толпа зевак, которая сильно недоумевала, ибо производилась непривычная для обывателя «зачистка магазина от покупателей». Как по доносу о подложенной взрывчатке! Но охранник, стоявший у входа, неожиданно все подозрения об опасности развеял:

– Граждане, кто с приглашениями – прошу входить, зал пуст!

И очень могие рванули внутрь. Вместе с толпой внутрь магазина стали пробираться и мадам с коллегами. Но… Странное дело! Всех их впустили, кроме самой мадам.

– Вас велено задержать! – вкрадчиво произнёс охранник.

Мадам смутилась, остановилась, воздела руки к звёздному небу… Что интересно, никто из её коллег во фраках не обратил на инцидент ни малейшего внимания. Кроме «Роберта де Ниро». Тот, слегка задержавшись, сочувственно глянул на привратницу, вздохнул… Словно ведал обо всём заранее.

Масе сразу же перехотелось идти на мероприятие. Что там может быть интересного? Очередной интерьер подземной «вертушки», где будут чествовать его соперника? Ему было теперь гораздо интереснее узнать, что будет делать старуха, куда потащится. По её физиономии было видно, что даже она, при всех неописуемых талантах и способностях, не смогла предугадать такой поворот событий. Жалобно хмыкнув, она вынула из кармана флягу и сделала судорожный глоток. Мася понял: настало время его выхода.

– Мадам… Если хотите, я отвезу вас к… к бабушке…

Старуха вздрогнула.

– К какой бабушке? И откуда ты тут взялся, щенок?

– Потом скажу. А сейчас – поехали, пока маршрутки ещё ходят. От метро на микрике – минут тридцать сорок…

– Так значит, всё-таки, к бабушке… И это почему же?.. – вдруг ласково-задумчиво произнесла мадам, видно, снова «выпав в осадок»… Взгляд её привычно затуманился.

– Ну, хотя бы потому, что вы ей подарили старинное колье. Уж чаем-то всяко напоит. Да она и без колье вас чаем напоила бы, не переживайте…

Старуха согласилась. Сели на трамвай, поехали к метро, а дальше – перепрыгнули на маршрутку, «двинули на рафике в область» – как сказала бы рыжая Лиза.

По дороге бабка неожиданно разговорилась. Заставила Максимку объяснить ей всё: и его появление около супермаркета, и его же появление близ кулуаров Главного, ещё тогда, в Швейцарии, перед самой «вынужденной высадкой в Лозанне»…

– Так получается, что я зря вас в Швейцарию гоняла! Можно ведь было иначе поступить… Ведь объект был у нас буквально под носом… Но кто же знал? Впрочем, Главный, вероятнее всего, был в курсе… И от ритуала было никак не отойти… Ритуал есть ритуал…

Нетрудно догадаться, с какими лицами слушали тот диалог пассажиры битком набитой маршруки. Ведь аккурат был час пик.

На дворе был не только час пик, но и кромешная декабрьская темень – в области, как известно, улицы освещаются ещё хуже, чем в городе. И снова на выручку пришли праздники!

Дни рождения и прочие праздники семья Лялиных-Скобелевых-Дверниковых частенько отмечала в деревне, поэтому Мася даже в темноте без труда нашёл нужный домик. Жаль, маршрутка прямо туда не подъезжала – ведь борзоногая бабка в этот раз вообще мчала как укушенная. Зачем он указал ей направление? Шла бы она за ним, а не он за ней… И не сказать, чтоб совсем не было скользко! Вечерняя наледь на дороге грозила падением. Однако, как ни странно, обошлось без казусов, дошли до садика с избушкой целыми и невредимыми.

Из глубины сада слышались удары топора. Редкие, слабые, неуверенные.

– Что там?! – вздрогнула старуха, хотя ранее пугливостью не отличалась.

– Ну, наверное, бабушка дрова рубит…

– А-а-а, Мария…

Мася оторопел. Он впервые слышал имя бабушки – все всегда её «бабулей» величали.

Мадам сама нашла калитку, резко отворила, потопала на звуки топора. Обычно беспокойный пёс, едва высунув морду из будки, заскулил и… спрятался. То ли от холода, то ли от страха.

Продираясь сквозь разросшийся кустарник, воюя с ветками яблонь и облепихи, Максимка, слушал прикольный диалог.

– Маша, давай сюда топор, так ты ещё долго ковыряться будешь!

– Ой… Это вы?!

– Я-я… Узнала? Гони топор!

Удары сделались частыми-частыми, как в ускоренном аудиоролике…

А выглядело действо как ускоренное видео. Подошедший Мася не сдержался и хихикнул. К счастью, мадам не расслышала. Рядом с ней росла эффектная кучка дров…

Наконец, крупные поленья кончились, привратница, теперь уже с пристакой «экс», бросила топор, взяла дровишек, пару мелких щепочек и приказала:

– Все в дом!

И «все» повиновались.

Когда Максимка с бабушкой вошли в гостиную, мадам вовсю колдовала у печи, мешая угли, а за столом… Сидела тёть-Марина!

– Вот, где ты болтаешься на ночь глядя! А мама Ляля вся в слезах… Хорошо, что я мобильник теперь ношу… Свой-то зачем выключил?..

Произнося эти фразы, Маринка шарила в карманах в поисках очков и старенькой, когдатошней Максимкиной, мобилки.

– Алло! Ляля? Он у бабушки! Нашёлся! Тут какая-то… мадам его привела…

Мася с привратницей хитро переглянулись.

Глава 19. В обход, потом прямо – к самой реальной реальности

Затем долго пили чай, окончательно знакомились. Ну, и, конечно, не без привратницкого соло обошлось.

– А он завистник… И вправду завистник… Завистник… А я ему верила… Уважала…

Речь шла о Главном, тоже с приставкой «экс», ибо мадам его более так не называла. Теперь он был просто «он». В лучшем случае. В худшем – не обошлось без мата, отчего Маринка то и дело затыкала уши и кивала Максиму на дверь, мол, выйди. Но тот не собирался слушаться. Кто кого, в конце концов, из передряги вытащил? Не мадам привела его к баб-Маше, а он её… К тому же, пропускать очередную ахинею о зазеркалье – глупость. Давно оттуда не было новостей, а тут такой поток… Лавина!

Отойдя от привратницких дел, мадам, как и обещала, занялась творчеством.

– Я ему, с-с-скотине, столько всяких новшеств понавыдумывала, столько изобретений внедрила, одна «комната испуга» чего стоит…

«Комнатой испуга» называлось помещение, сплошь выложенное специальными пластинами, типа металлических, способными впитывать энергию человеческого настроения. Если постоянно заполнять её воришками, только что пойманными за руку, либо другими новоявленными преступниками, то вскоре комната сама начнёт определять эту сомнительную братию, эту «порченую породу». Лишь войдёт туда хороший, чистый человек – сразу будет вышвырнут по причине чужеродности. И сразу документ ему: «Хороший человек».

– Я хотела ему лучше сделать…

– Болотную породу слегка улучшить? – не выдержал Мася.

– Именно. А ему это не надо… Ему плевать… Плева-а-ать… Плева-аать…

Ну, всё, наклюкалась старуха, теперь шишь чего интересного услышишь. Мася вырвал у неё флягу.

– Мадам, хлебните антидоту, а то мы не узнаем, что было дальше…

– Да, мать, вываливай как на духу, сразу полегчает! – поддержала тёть-Марина. Ей тоже было любопытно.

Протрезвев с помощью другой фляги, бывшая привратница поведала о трюках с инаугурацией.

– Сначала он, этот поганец, предложил, чтобы всё было по правилам, мол, надо соблюсти ритуал, официально отобрать права у бывшего Правителя, а для этого – разыскать и привести. Ну, привели мы его, и что? В итоге всё равно вышло не по-моему, а по его: на троне восседает, хоть и новая, но весьма удобная ему и безропотная личность – можно снова дела делать… И главное – нового Правителя Петром зовут, как я и хотела! Ха! Всё, как я хотела, не подкопаешься…

Старуха потянулась было снова за первой флягой, но Мася её снова остановил.

– Выходит, нас в Швейцарию гоняли зря?

– Зря. Каюсь. Он, мразь лживая, дерюжная, просто издевался. Уверен был, пузатый врун, что не сыщете вы злодея, даже вчетвером…

– Что лживый – то лживый, – поддакнула Маринка, – отец ведь лжи он, как-никак…

– А почему он всё время у вас «пузатый» и «дерюжный»? Он же может и другую внешность на себя напялить? – спросил Мася.

– Так ему для имиджа сподручнее – под скромного косить. И Сталин с Мао так выделывались, и я, козлиха старая, драной клоунессой сколько лет отходила… Тьфу, идиотка…

Дальше бабка, минут пять, лаяла себя саму, тоже с непечатными словами. Прервала её баба Маша.

– Слушай, милая, тебе ведь теперь трудно, а я, чёрствая душа, всё никак не верну твой подарок…

Она сходила в спальню, принесла старинное колье. Бриллиантов на нём было!

– Вот, хорошо, что не сдала в ломбард, а то зубы планировала сделать…

Старуха окончательно протрезвилась.

– Ещё чего! Подарки забирать! А зубы я тебе щас и так сделаю! Есть тут хоть одна комната с креслом?..

Она достала одну из палочек, выданных ей «Робертом де Ниро», потрясла ею в воздухе…

Через полчаса баба Маша сидела за столом, сверкая голливудским прикусом, кусая всё подряд, даже каменные сухари – и с большим успехом!

На зубы, как вы поняли, ушла часть волшебной палочки, которая и не палочкой была вовсе, а сгустком «универсальной материальной энергии» – делай из неё, что хошь. По крайней мере, экс-привратница ухитрялась делать.

– Хорошо, что хоть Силантий не сукой оказался, приберёг мне немного добра, отбил у заговорщиков…

– Силантий – это который с родинкой? – снова проявил смекалку Максим.

– С родинкой, с родинкой… Такой родной… Когда теперь свидимся…

Мадам всплакнула, вытерла глаза, обняла Максимку.

– Все они, кроме Силантия, мне завидовали, все… А я завидую тебе, малыш…

– Мне-е-е?!

– Тебе-тебе, не удивляйся, ведь ты с мамой Лялей на «ты», а она мне… Ка-а-ак «выкнет» тогда, да как выгонит, да как дверь захлопнет… А я с «Евангелием» пришла, по-доброму, чтоб не сразу въехала, что я… из этого… ну, из ада… или как его там…

– Да как его ещё называть-то, коли там шастает сам сатана! – вскочила со стула Маринка.

Мася приготовился слушать проповедь. И таки проповедь была.

– Ты, сестра, напрасно убиваешься о потере связи с дочерью, ибо любая потеря, любая скорбь идёт во благо, направлена на очищение души. И если ты, сестра, раскаиваешься во всём содеянном… Кстати, как тебя зовут?

Этот вопрос застал врасплох абсолютно всех присутствующих, включая и мадам. Она, видишь ли, не помнила своего имени, причём, не помнила давно. Ибо не пользовалась. А зачем? «Привратницей» в болотном зазеркалье быть престижно. Это главное. При чём тут какое-то имя.

– А паспорт-то у тебя есть? – не унималась Маринка. – Без паспорта теперь даже в монастырь не примут…

– Да нафига ей паспорт, когда она гипнозом кого хочешь заморочит, везде пройдёт… как танк…

Максимке показалось, что его реплика прозвучала весело. Но никто не улыбнулся. Тогда он решил исправиться.

– Нет, я просто подумал, что… Если мадам привратнице вдруг захочется переселиться, то её палочки – хороший строительный материал для чего угодно… Вон, киргизы юрты за собой через всю степь таскают – и то не сильно кряхтят, нам об этом в этнографическом музее говорили. А мадам себе не только юрту, но и клёвое американское бунгало где хошь соорудит. Так ведь можно и по всему миру путешествовать! На границе, к примеру, гипноз применять, а в остальное время – в разных домиках кайфовать. Ведь эти палочки – всё равно что пластилин, лепи, что хочешь!..

И снова никто не улыбнулся. А Маринка – та вообще давно думала о своём, минут уже несколько. Наконец, выдала:

– Как бы тебя ни звали, сестра, коль имеешь ты свойства необычные, начинай помогать людям…

– Это как? – оторвалась от фляги мадам.

– Да путей-то множество… Вон, у нас в деревне один рабочий, пожилой уже, скит себе построил на отшибе, уединился, стал усердно молитвы читать…

– Грешил, наверное, в молодости много? – поинтересовалась баба Маша.

– Не знаю, осуждать – не наше дело. Главное, что в конце жизни образумился, уверовал крепко, даже прозорливцем стал. В один прекрасный день люди к нему пошли за советом… И не только к нему!

– А к кому ещё-то? – не удержался Мася.

– У него на подворье коты-подростки бегают, так они, представляете – тоже вещать повадились…

– А это как? – снова изумилась мадам.

– Да ничего… в этом… удивительного… нету, – въедливо ответила Маринка, выливая в блюдце остатки чая из чашки. – Придёшь, бывалоча, в старый монастырь, да и в не очень старый – без разницы, а тебе навстречу пара: кошка с только что пойманным голубем в зубах. Если бедолага вырвется – значит и вас, наблюдающих сцену, неприятность минет, а если нет – пиши пропало…

Беседа так бы и текла весь вечер плавно, с переходом в утро – Маринка умеет укачивать. Но к бабе Маше вдруг идея подвалила:

– Слышь, сестра ты моя, благодетельница, а поселяйся-ка ты у меня, ась? Будешь чудеса свои прямо здесь творить: хочешь – кошек с голубями строй, хочешь – собаками командуй, а хочешь – людям вещай, всё, что знаешь про них… А знаешь-то ты много, не сомневаюсь…

– Соглашайтесь, соглашайтесь, тут вам будет хорошо! Можете всё время спать на моей кровати! – вскочил со своего места Мася и помчался к шкафу за свежим бельём.

Мадам сначала было воодушевилась, но потом снова скисла.

– А как же дочь моя?

– Что – дочь твоя? – в момент отреагировала баба Маша. – Боишься, что будет чураться тебя, и что, Господи прости, перестанет даже ко мне ездить?

Старуха промолчала, но по лицу было видно, что боится она именно этого.

Маринка снова вынула мобилку.

– Погоди! Сейчас я её подготовлю…

– Прямо сейчас?! – вздрогнула мадам.

– А чего тянуть? Сделаем! – поддержала тёть-Марину баба Маша. – Обещаю даже не ревновать, ведь я бабка, а ты – мать! Извини, что стихами вышло… Щас обработаем тебе дочуру в лучшем виде, чтоб тебе ночью лучше спалось, на Максимкиной-то подушке, заодно и мысли все узнаешь этого сорванца, чего он там удумал на следующий раз… Говорят, если на чьей-то подушке поспишь – мысли его узнаешь!

– Прекрати, Маша, православный человек, а всякую муть колдовскую городишь, – цыкнула Маринка.

– А чё здесь колдовского-то? Если человек спит, он одновременно колдовать не может…

Бабульки спорили, цифирьки телефона попискивали, все четверо не сводили глаз с мобильника, но на том конце трубку никто не брал. Раз пять или шесть перенабрала номер Маринка.

Наконец, ответ поступил, но неожиданный. Ляля рыдала, а Юры вообще дома не было. Все удивились. Кроме Максимки.

– Маме Ляле давно нравится другой дядя, из шоу-бизнеса, вроде этот… как его… продюсер… – с видом триумфатора сообщил он.

– Погоди! – возмутилась Маринка. – Как это? Она же в интересном положении…

– Не-а! – гордо приосанился малец. – То было в сентябре, а сейчас…

Баба Маша схватилась за сердце:

– Она что же – на аборт пошла?!

– Да никуда она не ходила, просто оказалось, что и не беременела она…

– А что ж нам-то не сообщила? – уже и Маринка схватилась за сердце.

– А ей в том время уже было не до вас… Говорил я папе Юре, чтоб не слушался её и занимался спортом! А то – он вечером с работы еле ноги волокёт, а она – с концерта заявляется, почти каждый раз позже него! Хорошо, хоть я с Кристиной вечерами остаюсь, а то бы и малявке пришлось бы по концертам шляться…

Мася наспех выдал свою теорию о том, как некоторые женщины, будто бы ревнуют своих мужей, а на самом деле втихаря прихорашиваются.

– Каждый день новый маникюр – это нормально? Я, конечно, маму Лялю не виню, все женщины мартышки, особенно в молодости, но и папу Юру жалко – для него это удар!

Вся компания минуты две просидела молча. Затем мадам порылась в своей сумке, которая была не меньше Максимкиного рюкзака, вытащила какую-то «машинку», слегка отличавшуюся от той, которая «для слежки», и начала, глядя на экран, жать кнопочки. Затем изрекла:

– Тут колдовство замешано! До чужих подушек, правда, дело не дошло, но дойдёт, и не только до подушек, а и до кладбища, если не вмешаться…

По словам привратницы, Лялю околдовали, и не сам тот мужик, а его жена. Да, сейчас полно извращенческих пар, где мужья с жёнами якобы дают друг другу свободу, а на самом деле от ревности готовы всех соперников поубивать, причём самыми садистскими методами.

Ляля в последнее время много пила, даже больше, чем пять лет назад, когда мечтала получить Юру из Москвы – вырвать из когтей Изольды. Хорошо, что Изольда хоть не колдовала, а то не сносить бы блондинистой наследнице принцессы Анны головы ещё тогда, и не родить бы ей Кристину с Улей. Младшенькую дочку, родившуюся летом, нарекли Ульяной.

В этот раз Лялино пьянство было не от ревности к Изольде, а из-за ревности жены-мегеры того красавца-продюсера, которую она в глаза не видела, но о существовании её, конечно, знала. А мегере вовсе и не надо было знать всех своих соперниц и соперников, ей хватало младших демонов и демониц, карауливших супруга день и ночь. Почему младших? Потому что сама она была из разряда старших, кои, однажды выйдя из подземелья и вселившись в тела молодых красоток, кочевали в следующих воплощениях именно по таким приманчивым объектам – из тела в тело. И мадам привратница решила это дело поломать! Вернее, начать компанию по усмирению зарвавшихся колдуний. И то должна была быть не «охота на ведьм», такая милая для сердца стукачей, а тайное обнаружение с последующим усмирением.

В чём заключалось вышеозначенное усмирение? Нет, не в убийстве. Убийство – грех. Тем более, что после смерти физического тела «лярва» может смело переселяться в другую оболочку. Усмирение на языке мадам привратницы означало лишение возможности делать зло.

Итак, возмездие свершилось! Слегла мегера с тяжёлой болезнью, сопровождавшейся параличом. А супруг-продюсер стал за ней ухаживать – по долгу совести. Неплохой был, в общем-то, человек.

Мадам привратница на этом не остановилась. Вскоре начала с помощью своих устройств других «лярв» выискивать и подобным образом «трудоустраивать» – заставлять лежать в неудобной позе круглосуточно, а позднее – принуждать перекочёвывать в тела недееспособных новорожденных младенцев, то бишь слепо-глухоньких, безруконьких, безногоньких. И никому об этом знать было нельзя, кроме самого узкого круга – домашнего.

Наконец-то у мадам появился свой домашний круг… И дочь вернулась – кинулась на шею с благодарностью. А уж о признательности Юры с Масей и говорить было нечего. Жаль, что Кристина с Улей не понимали происходящего, а то бы и они облобызали кудесницу со всех сторон.

Маринка, которую в такие минуты обычно посещало красноречие, провозгласила:

– Возблагодарим святых страстотерпцев Киприана и Иустину! Киприан сам в молодости был колдуном, но потом всю энергию свою и все таланты отдал на служение Богу и людям… И тебе, сестра, послужившей сатане изрядно, пора чистить нашу землю от ему подобных…

Говорила тёть-Марина долго, но никто, как ни странно, не зевал. А бывшая мадам привратница, снова вытащив из сумки устройство, которое, по её словам, и без стукачей помогало ведьм выявлять в два счёта, как бы далеко они ни находились, принялась помечать нужные объекты на особой карте. Начатый процесс негоже было прерывать. Единственная трудность заключалась в неимоверном количестве объектов.

– За времена безбожия в стране их столько развелось… Тебе подмога, мать, нужна… – сказала Маринка.

Но мадам бралась «трудоустроить» главных ведьм и их приспешников сама, без помощи энтузиастов, то и дело норовящих наломать дров. Тут действовать с размаху и напрямик вредно.

– Не будет получаться прямо – пойду в обход… Не каждую «лярву» машинкой вычислишь, иные так искусно маскируются, что даже мне большое время нужно… – грустно произнесла мадам.

На тот момент абсолютно всё семейство сидело за праздничным столом – за новогодним, накрытым в горнице у бабы Маши. Ведь месяц в борьбе с нечистью быстро пролетел.

– Закройте глаза, детки! – произнесла Маринка, метнувшись в сени за подарками.

Когда под ёлкой, стоявшей в углу, выросла симпатичная горка, Максим и Кристина набросились на неё с визгом и толканиями. Полугодовалая Ульяна с удивлением взирала на всё это с высокого раскладного «трона».

Тут вдруг князя Юрия Петровича, окончательно пришедшего в себя после потрясений, посетила чисто княжеская идея – благородно-патетическая:

– Дети, снова закройте глаза!

Максим с Кристиной повиновались, а Уля снова ничего не поняла, да это ей пока было и не нужно – княжьи намерения распознать не каждому взрослому под силу. Папа Юра, быстренько убрав все подарки в шкаф, велел чадам оглядеться. Те, не узрев ярких пакетов с бантами, расстроились было, но князь выдал им огромную, многоступенчатую речь:

– Были тут подарки или не было их – спорная реальность. Может, и не появятся больше, а может – появятся. Вот у нас сейчас две шикарные квартиры и имение… А может статься, что исчезнет вдруг всё это… В одночасье… Истинно реально то добро, что у нас внутри. Не давайте никому испортить ваш багаж – и не собьётесь с курса…