Текст книги "Монахиня Адель из Ада"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 43 страниц)

Глава 23 Розовая ворона

Следующей ночью яркий лунный свет всё так же свободно проникал в помещение дортуара «кофейниц» сквозь незанавешенные окна. Верочка, подруга «мадмуазель Ворониной», не спала. Глазами, полными слёз, она смотрела на пустую Шурочкину кровать. Остальные «кофейницы» спали. Бонна ворочалась, храпела, хмурилась во сне – видно, от каких-то неприятных видений.

Верочка стала тихо шептать:

– Шурочка, ну где же ты? Неужто умерла?!

Едва прикрытая оконная форточка распахнулась, и в дортуар влетела прозрачная розовая ворона, уселась на Шурочкину кровать. Вместо того чтобы испугаться, Верочка обрадовалась:

– Мадмуазель ворона, вы Шурочку не видели? Вы ведь летаете, где вам вздумается!

Ворона разинула клюв, заговорила голосом «мадмуазель Ворониной»:

– Это же я, Шурочка, твоя лучшая подруга! Верочка, не плач, мне сейчас гораздо лучше, чем тебе… Меня теперь никто не обижает…

Призрак вороны превратился в призрак Шурочки.

Верочка вскочила на кровати.

– Так ты, всё-таки, умерла? Ты на том свете? В раю?

Привидение исчезло. Верочка, сильно расстроившись, продолжала громко шептать:

– Шурочка, погоди! Погоди, не исчезай пока! Ты же мне ещё не всё сказала!

Бонна, лежавшая лицом к стене, перестала храпеть, открыла глаза. Затем она вскочила, зажгла лампу.

– Всем встать!

«Кофейницы» проснулись почти одновременно, вылезли из коек, построились по стойке «смирно» – не впервой! Бонна бешеным взглядом обвела помещение. Затем она, став на колени, начала ползать, изучая подкроватное пространство.

– Где эта мерзавка?!

«Кофейницы» молчали. Испуганно, совершенно не хихикая. Наконец, Верочка отважилась спросить:

– Кого вы ищете, мадам?

Бонна метнула в её сторону ненавидящий взгляд.

– Я слышала ваши голоса! Мадмуазель Пирогова, вы ведь буквально только что разговаривали со своей подругой, мадмуазель Ворониной!

Верочка пожала плечиками.

– Вам послышалось, мадам!

– Мадмуазель Пирогова, прошу не издеваться! Живо говорите, где находится ученица Александра Воронина! Где она прячется, а? Отвечайте!

Верочка вдруг вспомнила, что Шурочка не жаловалась, а наоборот, была очень рада новому месту.

– Не ругайтесь, мадам, лучше сразу отведите меня в чулан… как Шурочку…

– Ну да! Я вас отведу в чулан, вы там таинственным образом растворитесь, а мне потом перед судом стоять? Вы этого мне желаете?! Не выйдет! Завтра же пойдёте на приём к директрисе, а сейчас – все по койкам! Живо!

«Кофейницы» радостно запрыгнули в кровати. Бонна погасила свет, легла сама.

А за окном уже брезжил рассвет. Его лучи пронизывали коридор. Пьяная мадам Курятникова, дежурившая накануне в том же коридоре, шатаясь, снова брела к дортуару «кофейниц», неустанно бормоча:

– Не может быть, чтоб эта дура совсем пропала! Дрыхнет уже в своей кровати, ручаюсь!

В эту минуту из спальни «кофейниц» вышел призрак Шурочки. Пару секунд постоял посреди коридора, затем растворился в лучах нарождавшегося дня. Дежурная дама икнула, схватилась за сердце.

– Ну! Что я говорила! Такие прохвостки не исчезают! Они рождаются лишь с одной целью: бесить порядочных и здравомыслящих людей!.. Под суд их всех надо отдавать, этих мерзавок, а не в чуланах прятать…

Ещё долго бегала мадам по коридорам, каркая. И накаркала.

Накаркала мадам себе того, чего желала ближнему своему.

Тем же утром, ближе к полудню, в институте появился следователь. С благословения хозяйки заведения он выбрал для допросов именно ту крохотную комнатёнку, в коей, не так уж и изредка, имели место посвящения в наушники и… в фавориты!

О посвящениях и посвящённых следователю ещё не успели доложить, а посему он вообразил, что занимает весьма почётную комнату, которую неплохо было бы украсить зелёной лампой, принесенной из дома.

В самый первый свой рабочий день он пришёл без опозданий. Директриса показала ему, где какие канцелярские и другие принадлежности находятся.

Затем, вежливо и долго постучав, пришёл Архип – ему первому предстояла встреча со следователем.

Директриса, схватив дворника за плечо, шепнула:

– Ты его не очень-то робей, а то подумает, что часть вины на тебе, всё-таки, есть…

– Постараюсь не заробеть, госпожа директриса, но…

– Что?

– Боязно как-то!

– Почему?

– Я со следователями сроду не общался!

– Пустое! Если уж ты наших бонн не боишься, то следователя и подавно не заробеешь. Следователи народ опытный, вежливый, разговаривать с людьми умеют… И к тебе надлежащий подход будет найден, не сомневайся, особенно если будешь звать его по имени: Владислав Акимович…

Она проводила дрожащего от страха дворника в секретный соседний покой.

Архип уже с порога начал кланяться.

– Здравия желаю, Владислав Акимович…

Директриса громко объявила:

– Сейчас прикажу горничной принести нам чаю – всем троим!

Следователь нервно передвинул папки на столе.

– От чая никогда не отказываюсь, но сегодня, простите великодушно, чрезвычайно стеснён во времени. У меня на всё про всё три часа, не более!

Хозяйка заведения смутилась.

– Как изволите, я просто не хотела нарушать закон гостеприимства. Неужели же так и не выпьете чаю? Ведь впереди у вас кропотливая работа…

– За гостеприимство чрезвычайно благодарен, однако… Попросил бы вас на время удалиться в коридор!

– Меня?!

– Такова процедура следствия. Допрашивать подозреваемых положено тет-а-тет, то бишь с глазу на глаз, не обессудьте!

Он вынул из папки листок бумаги, протянул его директрисе.

– Пока я буду беседовать с одним из ваших работников… Как его звать-величать?

– Это наш дворник, Архип Голубцов…

– Пока мы с господином Голубцовым будем обсуждать ваше из ряда вон выходящее событие, вас, госпожа директриса, я попросил бы позвать остальных – согласно списку, который вы изволите в руках держать…

Директриса с ужасом просмотрела список.

– Но тут гораздо большее количество подозреваемых персон, чем я вам писала в рапорте!

– Может быть, моя ремарка покажется вам странной, но мне, по долгу службы, полагается самому решать, кто подозревается, а кому не стоит волноваться…

Директриса с ещё большим усердием перечитала в список.

– И моё имя тут… указано… Полагаю, это ошибка?

– Ошибки нет, ваше имя я записал в самом конце! В ходе допроса мы получим много всяких показаний, а затем с удовольствием услышим ваши соображения. Они-то наиболее ценными окажутся, полагаю…

Директриса направилась к двери.

– Не смею перечить! Пойду, созову всех, кого вы обозначили в списке!

Она гордо покинула кабинет.

Через пару минут после ухода директрисы госпожа Курятникова стояла под её дверью, держась за голову и бормоча проклятия. Как бы не замечая ни длинной очереди за собой, ни любопытных глаз, вкупе с ушами.

– Чёрт! Не было печали!.. Дёрнуло же меня вчера водки принять! Теперь злорадствовать будут, все, кому не лень…

Из двери с надписью «Директриса» вышел Архип. Ни слова никому не говоря, он удалился быстрой походкой. Затем выглянул следователь.

– Следующий!

Мадам Курятникова поспешно вошла в кабинет. Очередь сразу же начала переговариваться.

– Благодаря её чудовищной жестокости и нам теперь всем предстоит оправдываться, доказывать, что мы не виноваты, – сказала горничная.

Сторож с энтузиазмом подхватил:

– Это ещё что! Она вчера к Архипу в комнату пьяная ломилась, водкой за версту от неё разило!

– И как только таких допускают к воспитанию девиц, – возмутилась другая горничная.

Вскоре загалдели хором:

– А кто ещё пойдёт преподавать за такое мизерное жалование?

– Я бы пошёл! Всяко легче, чем косой махать!

– Это только кажется, что легче…

– Ничего не кажется! С маленькими девочками я бы вполне нашёл общий язык!

– Он бы нашёл, верьте-верьте!

– Прекратите свои сальные шуточки, надоело… – под конец возмутилась третья горничная.

Дежурная дама всё это время сидела у стола напротив следователя. Тот что-то молча писал. Затем несколько раз перечитал написанное кем-то, вздохнул.

– Это показания дворника Архипа? – осведомилась госпожа Курятникова.

– Да-с…

– Теперь с моих слов писать будете?

Следователь глянул на неё как психиатр на пациентку.

– Всё будет от вас зависеть, мадам. Ежели внятно излагать будете – запишем-с, а станете околесицу нести – вызовем доктора… Да-с…

– Какого ещё доктора?!

Следователь сладенько улыбнулся, молча протёр очки. Потом сделал очень смешную гримасу. Мадам Курятникова взбесилась:

– Вы полагаете, я сумасшедшая?

– Как я могу что-то полагать, если вы ещё даже не начали давать показания…

Дежурная дама облизнула губы, потянулась к графину.

– Можно мне… воды?

– Извольте, извольте, конечно же, можно!

Следователь налил воды в стакан, протянул дежурной даме. Та выпила залпом, вытерла губы рукавом.

– Извините, платок забыла в спешке! Мне лишь полчаса назад сообщили о допросе, который вы, вдруг, ни с того ни с сего, решили нам тут всем учинить!

Следователь снова сладенько улыбнулся.

– Вы считаете, допрос этот не имеет под собой никаких логических оснований?

– Именно так я и считаю! Если по каждому мелкому поводу следствие разворачивать, следователей не хватит…

Тут уж следователь улыбнулся максимально широко.

– Смею вас утешить, до сей поры хватало… И не только следователей, но и прокуроров, и участковых приставов, и постовых, и околоточных надзирателей, и прочих весьма уважаемых лиц, наблюдающих за порядком… Чего-чего, а этого добра у нас в стране хватает!

– Хм! «Наблюдающих за порядком»! Ничего себе порядки: допрашивать заведомо невиновных людей, да ещё и в таких количествах…

Следователь напустил на себя суровый вид.

– Ну-с… Долго будете юродствовать, мадам? Либо извольте изъясняться начистоту, либо…

– Что «либо»?

– Второе «либо» обещает вам большие неприятности! Ведь пропал ребёнок, пропал по вашей вине…

– М-да? Ну, и когда же он пропал, это ваш… ребёнок?

– Насколько мне известно, уже вчера девочку никто не видел!

– Вчера?! Ха! «Вчера»! Да я её, с позволения сказать, буквально этой ночью видела, буквально несколько часов назад!..

– И вы могли бы подтвердить это письменно?

– Разумеется!

Следователь протянул дежурной даме чистый лист.

– Тогда пишите! Прошу-с! И, пожалуйста, поподробнее!

Глава 24 Ещё об экономии

После мадам Курятниковой в секретный покой был приглашён косарь с большим горбатым носом, друг Архипа. Лицо его выражало испуг.

Следователь сразу взял быка за рога.

– Что вы можете показать по делу пропавшей девочки?

– Да я её, девочку-то эту, ни разу и в глаза не видел!

– Вот как? Возможно ли такое? Вы ведь постоянно во дворе работаете, косите траву, всё лето, почитай, косили, а воспитанницы данного заведения весьма привлекательны внешне…

– Разве я на лица их смотрю? Моё дело за поведением присматривать, ну, чтоб не разбегались кто куда, чтоб всё время во дворе оставались, пока их классные дамы да эти… как их… бонны… по какой-либо нужде отлучаются. А всё другое нам запрещено, глядеть, знакомиться и всё такое прочее… Мы чернорабочие-с!

Следователь придвинул поближе к себе чернильницу.

– Та-а-ак… На какой вы должности записаны при данном институте?

– Косарь я, сами ведь прекрасно знаете! Ну, и сторож одновременно…

– Как такое возможно, позвольте? И косарь, и сторож одновременно…

– Да! Именно! Косарь, и сторож, и подметальщик, и кучер – я на все руки мастак! Других нынче в институт не принимают, средства щадят потому как… В государстве большая экономия! Из-за постоянных войн! Казна истощена! Так нам всё время бонны объясняют…

– Вон оно что!

Косарь понизил голос до шёпота.

– Да если б здесь только на нас, на мужичье, экономили, а то ведь и девицам от этой неуёмной бережливости достаётся!..

– В каком смысле?

– Недокармливают их! И нас, обслугу, питанием не жалуют! Хорошо тем, кто на кухне… пассию имеет… Ой, боюсь, это уже лишнее, к нашему делу не относится…

Следователь сдвинул брови.

– Пока что к делу относится всё. Введь продвигается оно не слишком быстро! Вы третий кого я допрашиваю, а ещё толком ничего не выведал. Скажите, а проверки здесь бывают? Кто-либо проверяет состояние вещей?

Косарь замялся.

– Вот, не далее как вчера была проверка…

– Да?

– Сам государь-император пожаловал…

– Что вы говорите?! В газетах ничего такого не было!

– А и не будет. С чёрного хода он иногда к нам заходит… ин… инк…

– Инкогнито?

– Да-с!

– И во что же эта, последняя проверка вылилась?

– Шеф кухни получила выговор… словесный…

– За что?

– За то, что в трёх огромных чанах наваристой ухи плавали всего три рыбки. Только вы меня не выдавайте!

– А вам самому откуда всё это известно?

– Моя знакомая младшей поварихой служит. Если узнают, что дальше кухни пошло – всех поварих уволят…

Дворник Архип, сидя на койке в спальне для мужской прислуги, пил горькую. К нему вбежал запыхавшийся носатый косарь.

– Уже пьёшь? В такую рань? Не понимаю…

– А чего тут понимать, коли упекут меня… дело верное!

– Почему ты так решил? Все ополчились на мадам, которая потерянную девочку костерит. Направо и налево! И ещё заявляет, что видит её регулярно и что малявка от неё всё время удирает!

Архип махнул рукой.

– Мадаму всяко оправдают, «благородные оне». А коли мы с ней вдвоём, напару действовали, так, стало быть, и отвечать именно мне придётся, а не этой… дежурной…

– Не боись, я слышал, будто директриса горой за тебя. Ненавидит она ту мадаму лютой ненавистью…

Архип вздохнул.

– То директриса, а то следователь. Зверь, а не ищейка! Говорил со мною так, будто я уже осуждён, только и делов осталось, что в тюрьму меня свести…

Косарь потёр нос.

– Да погоди ты! Какая тюрьма, когда суда ещё даже не было!

– Говорю тебе: следователь зверь! Засудит он меня! Засудит – как пить дать!

Архип снова приложился к бутыли.

Косарь пожал плечами.

– А на меня этот солдатушка справил ладное впечатление! Ты его не бойся раньше времени – он дело своё знает! Невиновного не засудит! С виду он человек обстоятельный, да и по разговорам видно, что не глупый.

– Вот и мадам директриса так говорит…

– Ну! Вот видишь!

Архип снова тяжело вздохнул.

– Говорить-то говорит, а при нём, при следователе-то при этом, зело тушуется…

– Неужели?

– Да! Не успел твой «солдатушка» кабинет войти, как её всю затрясло!

Архип поставил бутыль на пол, улёгся одетым на койку, повернулся к стене. Косарь почесал затылок.

– Так она ведь… женщина… Женщины, братец ты мой, всего боятся… А ты – мужик!

– Мужик-то мужик, да боязно мне…

– Перестань! Хочешь, я снова к следователю пойду, расскажу про тебя, какой ты хороший, мухи не обидишь и так далее… Только и ты там стой поблизости где-нибудь, на случай, если вопросы к тебе вдруг появятся.

Архип согласился. Друзья направились к лестнице, ведшей из подвала наверх.

В это время в подвальном коридоре бродила плачущая Верочка, почти не обращая внимая на взрослых.

– Шурочка, ну где же ты? Мне поговорить с тобой надо…

Косарь с Архипом не смогли пройти мимо такого.

– Ты гляди! Ещё одна мамзелька желает потеряться!

– Эй! Мамзель… как вас там…

Архип попытался взять Верочку за плечико. Та испуганно отстранилась.

Носатый косарь проявил максимум дипломатии.

– Не бойтесь, барышня, не вырывайтесь, а лучше расскажите нам, что вы тут забыли и как вас звать! Как ваша фамилия?

– Я Пирогова Вера, ученица второго класса… Ищу подругу Шурочку… Шурочку Воронину…

– Ту, которую заперли в чулане?

– Вы нашли её?!

Архип нервно закашлялся.

– Э-э-э… Понимаете, мамзель… Как бишь вас зовут?

– Вера Пирогова!

– Так вот, мамзель Вера, Шурочку вашу, то бишь мамзель Шуру, до сих пор так и не нашли, и меня за это, кажется, посадят…

– Уверяю вас! Никто вас не посадит! Вы просто найдите мне её – и всё!

– Легко сказать, да трудно выполнить, мамзель! Вы сами-то её после того видали?

– После чего?

– Ну, после того, как она… якобы пропала… После того, как мы с мадам вчерашней ночной дежурной её в чулане заперли?

– Не-е-е-ет…

– Вот видите! А от нас хотите невозможного! Я скорей поверю, что через неделю буду тюремную робу носить, чем в то, что ваша подружка найдётся.

– А вот и напрасно! Дежурная дама, которая её заперла, следующей ночью тоже дежурила… Добровольно на вторую ночь осталась!

– И что?

Друзья хитровато переглянулись. Надо же, как быстро сплетни разлетаются.

– Она твердит всем подряд, что видела этой ночью Шурочку в коридоре около нашей спальни!

– Твердит, говорите?

– Да! Непрестанно всем рассказывает об этом, я уже несколько раз слышала!

Архип и косарь дружно хмыкнули.

– А мы вот ничего такого не слыхали!

– Не слыхали мы, мадмуазель, пьяные валялись… Пьянчуги мы!..

Верочка снисходительно глянула на них, вздохнула.

– Ну что ж… Тогда, с вашего позволения, господа, я пойду дальше… искать мою пропавшую подругу…

Верочка, состроив печальную гримасу, пошла прочь.

Архип и косарь снова хмыкнули.

– Чудная девчонка!

– Знамо дело чудная!

У двери с надписью «Директриса» никого не осталось, следователь заканчивал приём. Архип и носатый косарь, дождавшись выхода последнего подозреваемого, вошли без стука.

– Наше вам почтение, Владислав Акимович!

Всегда невозмутимый следователь мало удивился.

– А, это вы! Как я погляжу, теперь ко мне по двое ходить будут, целыми процессиями!

– Друзья присели на предложенные стулья. Косарь начал говорить.

– Не серчайте, Владислав Акимович, на Архипа. Можно мне рассказать за него, как всё было? А то он во второй раз… не решается про одно и то же повторять…

– Это почему же не решается? Такая нерешительность вовсе не в его пользу!

Косарь взмолился:

– Не серчайте, Владислав Акимович, а?

Следователь вытер лысину платком.

– Пока ещё не серчаю. Но, может статься, скоро осерчаю. Всё будет зависеть от ваших показаний.

– Хорошо… Мои показания… То есть, показания Архипа будут такие…

Следователь недовольно поморщился.

– Показания Архипа должен озвучивать сам Архип, раз уж он тут!

Косарь скорчил болезненную мину.

– Но он не может… пока…

– Что? Губы слиплись? Рот не раскрывается?

– Да нет… он… побаивается…

– Ах, побаивается! Значит, чувствует за собой какую-то вину! Он, видите ли, побаивается! А запирать ребёнка одного в чулане – не побаивался?!

Архип разлепил губы.

– Мне приказали…

Следователь с устатку вскипел, три часа допросов не прошли даром.

– Прошу покороче! Кто приказал вам запереть девочку в чулане? В ходе первого допроса вы ничего такого не говорили. Вы лишь сказали, что ключи были у вас…

– Истинно были…

– И только у вас?

– Нет, ключи от чулана есть ещё у… четверых работников… или даже у пятерых…

– Да? Что же вы раньше этого не сказали? Я прекрасно помню вашу фразу: «Ключи всегда у меня, только у меня, и все об этом знают».

Архип вздохнул.

– Я хотел сказать, что мои ключи всегда при мне. А про чужие ключи я понятия не имею. Простите великодушно, с испугу наплёл небылиц… Мерзавец я, негодяй, скотина и больше никто…

Косарь снова вмешался.

– Дежурная дама ему каждый шаг диктовала!

– А почему она другим не диктовала? Между прочим, ходят слухи, что она к дворнику неравнодушна… Есть показания свидетелей!

Косарь взмолился:

– Позвольте сказать!

Следователь хлопнул папкой по столу.

– Не позволю! Вас, господин Уткин, я попрошу покинуть помещение, а вы, господин Голубцов, останьтесь!

Косарь поднялся со стула.

– Как прикажете, Владислав Акимович…

После ухода косаря следователь повёл допрос наирезчайшим тоном.

– Ну-с, теперь, когда мы остались одни, может быть, вы расскажете мне то, что не решались говорить при своём приятеле? У вас ведь имеются тайны, даже от ближайших друзей, ведь имеются секреты, правда?

– Никак нет-с! Мы завсегда всё друг-дружке рассказываем!

– Например?

– Ну, к примеру… Только вы не говорите месье косарю… господину Уткину, что я вам его секреты выдал…

Следователь прыснул, достал носовой платок.

– За кого вы меня принимаете? Могила! Излагайте, прошу вас, какие тайны поведал вам господин Уткин?

– У него, к примеру, пассия имеется… на кухне…

– Ну, это уже не новость. Хорошо устроился ваш «месье косарь»!

– И я о том же! Так хорошо устроился, что даже меня не раз приглашал пойти с ним, отобедать, пока никто не видит…

– А что, обслуга голодает? Сильно недоедает?

– Ну, к примеру, бывает так, что, ежели чуть припозднился на приём питания, то и голодным остался…

– И куда же девается положенный каждому порцион?

– Положенный? Каждому? Нигде про такое не читывал, уж извините за мою дремучесть…

– Это элементарное отсутствие интереса! Вы обязаны интересоваться своими правами!

– Оно-то конечно, на бумаге, видимо, всё так и прописано, да только в жизни всё наоборот выходит. Частенько выходит наоборот…

Глава 25 Печник

Следователь оказался не таким уж верноподданным «солдатушкой». Синий его мундир отпугивал вольнодумцев, то бишь инакомыслящих, а зря. Он просто любил синий цвет и на допросы, происходившие вне здания прокуратуры, одевался согласно личному вкусу.

Страдавший вольномыслием Владислав Акимович выдал нравоучительную фразу:

– Вы, господа рабочие, политически слепы, ничем не интересуетесь, газет не читаете, о существовании законов едва слышали – на этом-то вас и ловят!

– Ну, да…

Увидев, что его нравоучения не поняты, а также вспомнив, что дворники народ аполитичный, усталый следователь махнул рукой.

– Однако, вернёмся к делу, подытожим то, что вы успели мне сообщить в ходе двух допросов. Итак…

Следователь порылся в бумагах, достал из вороха два листка.

– Итак, мы имеем следующее: вы, Голубцов Архип Степанович, вчера рано утром…

– На рассвете!

– … на рассвете подметали территорию у здания……

– Так точно-с!

– Долго подметали?

– Да порядочно-с!

– И за это время успели два раза увидеться с госпожой Курятниковой Елизаветой Павловной?

– С кем-с?

– С той мадам, которая осуществляла надзор за порядком ночью…

– А-а-а-а-а… С дежурной дамой?

– Как угодно!

– Да, я виделся с ней два раза… может, и больше…

– Больше? При каких обстоятельствах?

– Да ни при каких, всего два раза виделся я с ней… на… накоротке…

– Накоротке?!

– По работе…

Следователь рассмеялся, вытер лысину, расстегнул воротник рубашки.

– Ну-ну, продалжайте, месье Голубцов…

– В первый раз она попросила открыть ей кухню…

– А во второй?

– А во второй… Попросила, чтобы я открыл дверь чулана…

– Который располагается в хозяйственном флигеле?

– Так точно-с!

– И что же было дальше?

– Она пришла не одна, а с той девочкой, которая…

– С Александрой Ворониной?

– Да-с! Она попросила меня запереть девочку в чулане!

– В каких отношениях вы состоите с госпожой Курятниковой?

– Да ни в каких-с!

– А вот другие свидетели утверждают, будто она вас домогалась…

– Врут всё!

– Не думаю! У меня есть сведения, что госпожа Курятникова минимум два раза приходила к вам на… на место вашего ночлега и устраивала истерики!

– Так то было… это… как его…

– Что?! Договаривайте! Говорите всю правду, или я прикажу вас немедленно арестовать!

– За что?

– За пособничество в преступлении и… за сокрытие фактов!

Архип так и не смог договориться с представителем закона. Слишком уж витиевато выражался следователь, дворникам такие речи слушать пытка. Оставалось положиться на судьбу. И на бутылочку. К последней только приложиться, вестимо.

Когда дворник возвращался в свою спаленку, по коридору мужского отделения для слуг всё ещё бегали маленькие девочки, но Архипу уже было не до них.

А вот печник, тот к следователю не ходил, ненужным показался. Он-то выспался на славу и спокоен был, как никогда, потому-то и устроил весёлые потягушечки в подвальном коридоре, с привлечением зрителей, какие в ту минуту мимо проходили.

– Ох, и долго же я спал… Зато все печечки налажены, теперь работают исправно, не зря вчера трудился до самой ночи! Теперь мадмуазели вряд ли будут жаловаться на холод. Пусть только попробуют заикнуться, что им зябко!

Ему навстречу вышла заплаканная Верочка.

– Ты что здесь делаешь, кроха? Почему в слезах? Снова ночью замерзала, ась?

Верочке было не до шуток. И почему события последних двух-трёх суток прошли мимо печника? Оставалось удивляться его счастливому неведению.

– Месье печник, вы, случайно, не видели мою подругу Шурочку?

– Не видел я здесь никаких подруг. Учтите, мадмуазель, здесь подруг не бывает и быть не может!

Шурочка ещё больше покраснела, уже не от слёз.

– Не обижайтесь не меня, пожалуйста, я прекрасно знаю, что здесь дортуар для мужчин, но мне сейчас, пожалуй, не к кому обратиться с просьбой…

– А почему вы не на занятиях?

– Занятия на сегодня кончились!

– Тогда идите на прогулку! Товарки ваши, то бишь, мадмуазели, небось во всю развлекаются, мячиками перебрасываются, в крокет играть изволят…

– Не обижайтесь, но нам всем нынче не до того…

– Что так?

– Через две недели или три… будет дворцовый бал, все сидят по дортуарам, платья меряют…

– Ну и вы бы шли со всеми платьица примерять, рюшами любоваться!

– Прошу вас, месье печник, вы, пожалуйста, не обижайтесь на то, что мне приходится перечить вам, но… Горе у меня, не могу я идти на бал!

– Да что вы всё «не обижайтесь!» да «не обижайтесь»? Заладили!

Верочка громко разрыдалась. Печник склонился над ней, чтобы утешить.

– Рыдаешь-то чего, кроха? Какое горе у тебя, ась?

Верочка достала платок, высморкалась, вытерла слёзы.

– Пропала моя лучшая подруга Шурочка Воронина…

– Вот незадача! А чем я могу помочь?

– Понимаете, она, скорей всего, так и осталась в том флигеле, где была заперта позапрошлой ночью, в наказание за кражу хлеба на кухне…

– Откуда такие сведения?

– Это всем уже известно! А ваши коллеги, месье дворник и месье косарь, вероятно, не очень тщательно искали, вот и не нашли её…

Печник и Верочка беседовали без свидетелей, но Верочка всё равно перешла на шёпот.

– Я больше чем уверена, что Шурочка теперь живёт в чулане и терпит страшные лишения!

– Как я понял, ей ещё страшнее попасть в руки разъярённых бонн, и она продолжает прятаться?

– Вы всё правильно понимаете, месье печник!

Она озирнулась по сторонам.

– Какое счастье, что нас никто не видит и не слышит!

– Сам удивляюсь! Чтобы в эту пору – и не души не было в коридоре…

– Вот видите! Сам Бог желает нам помочь! Не откажите мне в любезности, помогите!

Печник перестал потягиваться и чесаться, даже посерьёзнел с лица.

– Что ж… Говорите свою просьбу, мадмуазель…

Шурочкины глазки в одну секунду высохли.

– Вам необходимо взять у месье дворника ключи от чулана и более тщательно обыскать помещение! Желательно ночью! Пока никто не видит!

– Хорошо-с! Как скажете, мадмуазель! Ключи от чулана у меня и свои имеются. Выполню, пожалуй, ваше поручение, только не плачьте, умоляю, а то у меня сердце разрывается от ваших слёз!..