Текст книги "Монахиня Адель из Ада"

Автор книги: Анита Фрэй

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 43 страниц)

Глава 4. Вторая и третья истории, леденящие душу

Вторая история была ещё похлеще, ибо следующий квартиросьёмщик оказался морячком, выгнанным родной супругой из родной же коммуналки, где-то там, у себя, в Выборге. Или в Кингисеппе, неважно. Захотел трудяга от семьи своей отдых поиметь, месячишек этак… на несколько. К нему, как ни странно, тоже нагрянули, хотя наличных денег при нём было не густо – убивать-то, вроде бы, и незачем.

Нагрянувшим оказался не доктор, а некий сибиряк, который месяцем раньше снял эту же самую квартиру и тоже имел от неё ключ. Но и ему не посчастливилось переступить порог, ибо морячки народ бывалый, и без паранойи двери на засовах держат. Тот диалог был чуть длиннее, чем у «курицы» с липовым доктором:

– Кто вы?

– А вы кто?

– Я тут квартиру снимаю…

– Во, дела! Ну, хозяюшка, ну ушлая бл…

Дальнейшая словесная дуэль проходила в нецензурных выражениях. Сибиряк ушёл, вернее, улетел в Сибирь. Он, собственно, нагрянул просто так, на пару минут, посмотреть, как идёт обещанный ремонтец. Перед обратным вылетом звякнул хозяйке, в суд обещался подать. А она-то тут при чём? Тут хозяйкиной вины было ещё меньше, чем в предыдущий раз: зачем сибирскому фирмачу возвращаться через месяц, когда он клятвенно обещал отсутствовать полгода, на время ремонтца?

Морячок, в отличие от «курицы», о своих правах знал больше: заявил, что заставит выплатить весь аванс назад, за все шесть месяцев, плюс неустойку, грозился всё это зубами вырвать. В ответку хозяйка, раздобыв небольшую дозу наркоты, подкинула её на следующий же день в прихожую, засунула под обувной стеллажик, пока постоялец ходил искать себе новое жильё. Заодно и задвижку сковырнула, вызвав того же плотника – на правах хозяйки. Знала, что делала! Вечером, узрев свет в окнах, она с тремя милиционерами, ловко пробралась в прихожую, ибо задвижки уже не было, и огласила помещение визгом:

– Гляньте, да у него тут наркотики! Ну да, он же моряк!

Почему у морячка обязательно должны быть наркотики? Логика неясная. Голова морского волка, никогда не знавшего наркоты, в тот момент сработала на славу: он заперся на швабру, просунул её через ручку двери, находящейся между прихожей и комнатой. Странный человек, эту дверь ещё легче взломать, чем входную! Однако, и на это нужно время. Хоть какое-то. За те минуты, что ломали дверь, морячок успел исчезнуть. Напрочь. Его тоже не нашли – ни живым, ни мёртвым. И это снова при спущенных шпингалетах!

Милиционеры, потоптавшись, ушли. А хозяйка снова начала подводить баланс: трупа нет, но его денежки за полгода остались. Можно было новых дураков искать, ведь сибиряк не заводной туда-сюда мотаться, да и авиабилеты не дешёвые. Когда-а-а ещё нагрянет…

Такой ход мыслей был у липовой блокадницы. Ну, и как же у неё после этого с мозгами? А какая ситуация может быть с мозгами у бабенции, видевшей конец блокады в минус-пятилетнем возрасте.

Эти два эпизода, вроде бы, незначительные, которые и сравнивать-то нельзя, имели объединяющий момент: обоим вышеупомянутым страдальцам, за время их весьма короткого пребывания в той норе, успела позвонить какая-то дама, довольно пожилая, и выдать текст: «Вы согласились на первый этаж?! Там же в подвале крысиные блохи!» Услышав молчание в трубке, бабулька добавляла: «Ту сумму, что с вас взяли, надо на десять делить, как минимум». Кто то был? Соседка по подъезду? Завистница из дальнего района, некогда квартировавшая на Бармалеева? Нет, пожалуй, та бабка служила городской «вышибалой». Кстати, и «блокадница» вполне тянула на эту роль. Всё вышеописанное подтверждает: Город-Дверь всех без исключения гостей любит одинаково.

Ну, а третья история, та была ещё короче. Третий незаконный постоялец, впоследствии тоже исчезнувший, тот необычный японец, не проторчал в квартире и двух часов, даже свой вечерний стаканчик выпить не успел. Успел только распаковать чемодан, довольно небольшой, как вдруг…

Нет, то был пока ещё не «доктор», и тем более не сибиряк. Сначала зазвонил большой стационарный телефон. Японец кинулся к нему, ибо знал пару слов по-русски.

– Арё…

– Вы согласились на первый этаж?! А вы знаете, что у вас в подвале крысиные блохи?!

Японец не смог ничего ответить. Он слово «блохи» ещё не выучил. Да и другие слова подзабыл. Вместо ответа выдавил единственное слово, которое вспомнил.

– Да…

– Знаете?! И даже не поторговались?! Ту сумму, которую с вас взяли, надо делить на десять, это уж как минимум…

– Да… – снова выдавил японец.

На том конце раздались гудки. «Вышибалы» не могут тратить много времени на каждого, приезжих-то уйма!

Ну, а дальше… Дальше во входной двери стал поворачиваться ключ…

Не зная, радоваться или плакать, иностранец стал в растерянности шарить взглядом по комнате. Взгляд упал на зеркальную поверхность старенького шифоньерчика. Поверхность затуманилась, покрылась рябью…

Хорошо, что вертевший ключом в двери вошёл не внезапно – ему, всё-таки, необходимо было знать, один ли дома клиент, сначала прислушаться хорошенько. Вдруг клиент с любовницей? Или даже с двумя? Япончики нашеньких любят…

Эта пауза дала иностранному квартиросьъёмщику возможность доглядеть спектакль до конца. Единственной актрисою той пьесы была обшарпанная старуха. Но с претензией на хорошие манеры! Она грациозно выпрыгнула из зеркала, сунула под нос японцу зелёненький, недурно пахнущий флакончик.

– Пейте! Быстро!

Эти два слова он, к счастью, знал и сразу же подчинился. Затем, влекомый за рукав пиджака, он подчинился и дальше: сделал буквально всё, что ему велели шёпотом и жестами. А не было другого выхода! Неизвестный гость в прихожей пугал японца гораздо больше, чем старуха-медиумша. Кстати, лицо последней казалось до боли знакомым.

Деньги третьего постояльца, тоже за шесть месяцев вперёд, «блокадница» оставила себе, но, по закону справедливости, они ей в пользу не пошли, как и предыдущие две добычи. Сколько верёвочке ни виться… Менты, пару дней назад приходившие для поимки наркомана, установили непрерывную слежку за подъездом. И, конечно же, видели, куда вселился японец. Один из ряженых в штатское даже помог гостю чемоданчик донести – от такси до квартиры. Видели дозорные и зятька, направлявшегося вечером к подъезду. А лишь только поднялся вой о пропаже иностранца, быстренько пришили липовой блокаднице и убийство с расчленёнкой, и квартирное мошенничество, и… ту же наркоту! Её хранение «в промышленных количествах». Жить-то им на что-то надо.

Пришлось нерадивой квартиросдатчице откупаться: отдавать всю выручку за интриги, плюс срочно продавать имущество. На тот момент, когда Юрик, в сопровождении секретаря московского японского посольства и ментов, вошёл в загадочные интерьеры, аккурат стоял вопрос о продаже мебели. Шкаф непонятного года выпуска сразу бросился в глаза: Юрик немало повидал антиквариата, чувствовал флюиды старинной вещи. Купил, короче. Хватило денег, уплаченных ему за несостоявшийся перевод японской речи несостоявшегося трупа. Без аванса Юрик давно не работал – перестраховывался. И тут, будто почувствовал подвох, попросил за всю работу сразу наперёд. Дали!

На Лиговку шкаф попал в ноябре 2010-го, ещё не зимой, но уже когда выпал первый снежок, а под ним образовался гололёд. При перевозке возникла проблема – грузовик чуть пару раз не выехал на тротуар, причём, на дикой скорости. Кому-то непонятно, а сведущий наблюдатель скажет: знаковые исторические вещи с одного места на другое так легко и просто не перевозятся.

И знаковость была у шкафа, и историческая ценность, и… немалые заслуги перед местным населением! По зазеркальному приказу, в те голодные дни Блокады из арктефакта выскакивали то хлеб, то масло, а тои молоко выкатывалось – в закупоренных металлических бидонах. И ещё много всякой всячины. Всякий раз там, где находился шкаф, одна, отдельно взятая, квартира начинала шиковать в еде. Правда, тут же разносились сплетни: мол, узкий круг партийцев, всяких там райкомовских работников, обеспечили себе райское существование, вовремя заграбастав все имеющиеся в городе склады. Но верили такому далеко не все.

Как бы там ни было, шкаф в войну помогал, и помогал солидно. И теперь стремился помочь – время-то и сейчас не безоблачное! Но такую помощь, мистическую, зазеркальную, с голодушной эйфории принять ещё как-то можно, а на трезвую современную голову – боязно. Согласитесь, на хлеб-масло сейчас у каждого найдётся, и брать их через зеркало – большие крайности. Тем более что семьи, имеющие средства на съём квартиры, отнюдь не бедные. В итоге обоюдное недопонимание вышло: квартиранты в испуге удирали, а шкаф всё время обижался. Ладно бы, его просто боялись… Но зачем же потрошить?! Зачем брать отвёртки и разбирать на части?!

Пришлось их всех, этих любопытствующих хамов, разогнать, причём самыми недозволенными, запрещёнными в спорте методами. Последний «удар в пах», в буквальном смысле слова, получил жилец в семейниках, попытавшийся с бодуна выковырять зеркало из рамы. Из зеркала вылезла волосатая рука, примерно такая же, как и у него самого, и с такой же отвёрткой, из-за чего тот решил, что это его отражение. Но отражение не сильно слушалось и не шибко повторяло движения пьянчуги: фантом нанёс удар прямо по труселям, аккурат по их центральной части.

Теперь ясно, почему ни одна из квартировавших в последнее время семей не могла долго выдерживать пятикомнатных хором на Лиговке, хотя Ляля с них со всех брала по-божески, в силу своего мягкого характера.

К моменту, когда Мася уселся в той квартире поговорить с привратницей «за жизнь», жизнь артефакта уже давно текла по-старому: чинно, благородно, без приключений. С того самого ноябрьского дня – снежного, но солнечного, до нынешней осени, до теперешнего жёлто-золотистого сентября. Солнечные блики, украдкой пробиравшиеся сквозь двери комнат в прихожую, несли старому шкафу приветы от современной жизни – по-прежнему неласковой, но чертовски интересной.

Что касаемо интереса, шифоньер был и сам себе развлекуха, то бишь, в этом плане вполне самодостаточен. В нём всегда такое происходило, что никакая внешняя фантазия не могла соперничать с его собственной. Ну, а теперь, когда комичная старуха вертелась перед ним, словно перед дворцовым трельяжем… Мася захотел помочь ей в этих танцах. И глянуть в зеркало, поглубже…

– Тебе интересно, почему неважно одетая старуха так долго любуется своим отражением? Небось, считаешь меня сумасшедшей?

– Да что вы! И в мыслях не было! – промямлил Мася, подойдя к ней и взяв за локоток… Как бы приглашая на танец, хотя танцевать сроду не пробовал, видел только, как другие танцуют.

– А чего шею-то тянешь? Заинтересовался зеркалом? Чувствуешь, что за ним – шикарный мир?

– Я слышал, что за зеркалом есть антимир – точная копия нашего…

– Ещё чего! Будь так – я бы вообще спилась, а тут, как видишь, цежу умеренно, что в моём возрасте приветствуется… Хорошие сорта вина и коньяка расширяют и даже чистят сосуды!

Она сделала несколько глотков сосудорасширяющего, а затем, схватив Масю за талию, будто он девушка, стала кружить его в вальсе. И музыка откуда-то взялась! Опять гипноз, не иначе…

Гипноз усилился, когда пришлось ещё и выпить. Нет, не из бабкиной фляжки, а из какого-то зелёного флакончика, маленького, как для детской игрушечной кухни. Таких флакончиков полно в хозяйстве Лялиной Кристины. Согласно метрике – «Кристины Юрьевны Лялиной».

Кружась в гипнотическом танце, Мася думал в первую очередь, как бы не отдавить бабке ноги, её раздолбанные чапчики, и уж потом – куда его несло. Одновременно обо всём думать не получалось. И это хорошо! К концу танца обнаружилось, что оба танцора перемахнули за черту, обозначавшую вход в болотное зазеркалье. Добровольно, не выпивши, будучи в трезвом рассудке, через зеркало даже бутерброд не возьмёшь, руку побоишься просунуть, а не то, что целиком, всем телом, лезть в эти глубины…

Очнулся Мася внезапно: бабка разжала клешни, и он едва не грохнулся на пол. Так и случилось бы, если бы кто-то сильный и по-мужски уверенный не подхватил его сзади. Оглянувшись, маленький гость увидел водителя грузовика. Шустёр, однако, старухин драйвер! Как это он успел раньше них в шкаф заскочить, да ещё и совершенно незаметно? Ах, да, они же на кухне чай долго пили…

Что самое смешное, шофёр успел переодеться, побриться, и надушиться! Новые одёжки водителя грузовика, напомаженная причёсочка, а также потрясающий запах одеколона делали из него графа или актёра кино. Уже и бородавка на щеке смотрелась не уродливо, а симпатично: с той бородавкой, подмалёванной как родинка, он напоминал Роберта де Ниро.

– Это тут у вас чего? Театр, о котором вы рассказывали? – не нашёл ничего лучшего спросить Мася с перепугу.

– Ага!

Пространнее ответить старухе не дали: послышался топот ботинок и туфель, примчалась странная, диковинно выряженная толпа, впереди которой были люди, одетые примерно в том же стиле, что и водитель. Денди и леди! Парами, под ручку! Класс! «Напомаженнный авангард»! Масе тоже захотелось постоять под ручку хоть с одной из этих дамочек, а что? Скоро возраст переходной начнётся, надо же начинать репетировать!

«Напомаженный авангард», леди с кавалерами, устроили приветственную декламацию. К счастью, не очень долгую.

– Если из света слепили конфету, большая цена у конфеты этой!

Старуха, казалось, не слушала их. Она с понурым видом разглядывала свои туфли и бормотала:

– Ну, вот, все нарядные, а я, как всегда, замызгана до крайности… И верхний народ весь, чисто весь замызган… Большевики их замызгали и обесточили! А вместе с ними – и меня…

Так вот, кто замызгал мадам привратницу! И обесточил…

Глава 5. Подписка о неразглашении

Пока Мася смекал, в какую сторону лучше глядеть и на кого отвлекаться, к нему подбежала девушка лет двадцати, одетая как «напомаженные авангардники». Но почему-то вся бесцветная, как на чёрно-белом фото, а также совершенно не надушенная.

– Ты Максим Дворников?

– Не Дворников, а Дверников! – огрызнулся Мася, фамилию которого и в школе постоянно коверкали.

– Не надо злиться, а то дружба у нас с тобой не получится! В конце концов, придётся разводиться, а это неприятно!

Мася обескураженно зашевелил ушами. Этот трюк у него и раньше хорошо получался – в шутку, ради хохмы, а тут непроизвольно вышло.

– Ой, какой ты смешной! И худенький! А мне нравятся плотные мужчины, спортивного телосложения… Хорошо ещё, что ты генетически не коротышка… вроде… Вроде бы, не должен карликом стать!

Мася, и вправду, в свои десять лет был выше всех одноклассников. О нём даже в стенгазете статейку написали, и стишок в ней был: «Не получится в «А»-классе обозвать Максимку Масей…» Хм, если бы школьный поэт ограничился только этим! А то дальше шло: «… Максимальный у него – рост. И больше ничего!» Последнее «И больше ничего» бесило страшно. Вот и сейчас, получив дозу воспоминаний, Фантомася насупился.

– Ну, и идите к мужчинам… Я здесь при чём?

– А при том, что я твоя будущая жена, вернее, сначала – невеста…

– А зовут тебя… вас… как?

– Кристина. Кристина Лялина. Давай сразу на «ты», а?

– Хорошо…

Мася протянул руку для пожатия. Кристина сделала то же самое, но сначала кокетливо обвела взглядом присутствующих и громко прыснула. Все вежливо заулыбались. Через секунду стало ясно, почему им сделалось так весело: рука девушки была неосязаемой.

– Не трогай то, чего пока нет! – гаркнула мадам привратница.

Все остальные перестали улыбаться, застыв в поклоне. Разодетые, густо напомаженные, почти божественно пахнущие личности кланялись старой вонючей нищенке! Ну да, в зазеркалье ведь всё наоборот.

– Торжественная часть окончена, все по местам! – прозвучал ещё более властный голос старухи. Толпа повиновалась.

Когда исчез последний напомаженный субъект, постепенно стала рассасываться дымка – смесь пудры, испарений и прочих видимых флюидов. Взору Фантомаси предстала огромная стена – почти глухая, без окон, с одной-единственной дверью, но зато какой!

Мася много путешествовал по разным местам, с подачи и за счёт дяди Юры, даже за границей успел побывать. Там он видел много-много больших красивых зданий и впечатляющих гостиниц. Да и в Санкт-Петербурге таких зданий хватает. У многих современных зданий главный вход выглядит именно так: огромная стеклянная вертушка, состоящая из двух, трёх или четырёх отсеков. Не более четырёх. Здесь тоже была вертушка, но войти в неё, вот так сходу, оказалось делом невозможным. Первый отсек был напрочь заполнен – битком! Второй тоже выглядел негостеприимно – какие-то люди плотно стояли и понуро смотрели под ноги. С третьим отсеком – та же история. С четвёртым, пятым, шестым… Аналогично! Сколько же их было всего? И не блистая математическим умом, можно было сообразить, что угол, под которым располагались стенки отсеков, не позволял вертушке иметь их больше шести. А вертушка всё двигалась, новые отсеки всё появлялись и появлялись, и ничуть нельзя было сказать, что там сидели люди, виденные ранее, ибо каждая группа по внешнему виду резко отличалась от остальных. Тогда что? Принцип велосипедной цепи, когда лишь часть звеньев соприкасается с зубчатым колесом?

Нарочито медленное вращение стеклянной многоячеистой диковины раздражало, её невидимая часть казалась бесконечной… В хвалёном зазеркалье могло быть и поинтереснее! Глянув на застывшее лицо мадам привратницы, не выпускавшей из рук флягу, Мася понял: ждать придётся долго. Разочарованно промямлил:

– Они что тут у вас, катаются, как на карусели?

– Живут они там, – мрачно буркнула мадам.

– А чего не улыбаются?

– Вот и я о том же!..

Мимо проплыли ещё несколько отсеков, тоже битком набитые.

– И когда же будет пустое, или хотя бы полупустое отделение, ну, чтоб мы могли войти?

– Мы войдём через другую дверь, а здесь я провожу ежедневную проверку…

– А-а-а… Значит, всё-таки, они катаются…

Ещё немного поглазев на весь этот унылый аттракцион, неутомимая привратница схватила Масю за локоть и повлекла левее, туда, где неожиданно открылся вход в громадный коридор, скорее смахивавший на тоннель метро, только не круглый, а прямоугольный в сечении. Идти туда или нет – было, по большому счёту, всё равно. Раз во всей этой бодяге была замешана Кристина Лялина, то вопросов задавать не стоило, оставалось подчиняться. Будь что будет! Неизвестность ни грамма не пугала, наоборот, было дико интересно.

Пока ещё не вошли в тоннель, Мася поспешил оглянуться. Хотелось выяснить, что осталось там, где они перешли зеркальный рубеж. Но вместо тыльной стороны шкафа или другой какой мебели, там тоже была стена. Ничего, кроме гладкой стены необъяснимого цвета. Впрочем, и на месте зияющей дыры тоннеля пять минут назад тоже ничего не зияло – Мася помнил это отлично. Там была плошная стена, на фоне которой клубился какой-то туман. А может, то шустрили местные привидения?..

– Рот не разевай! – заставила очнуться старая. – Надо спешить, а то домой не успеешь вернуться…

Мася вздрогнул.

– А сколько времени?

– Не бойся, я пошутила, наверху время течёт гораздо медленнее. Сейчас там чуть больше, чем когда ты обычно приходишь из школы…

– Не может быть! А я боялся…

– Чего ты боялся?

– Что я скажу дяде Юре…

Не успел Мася договорить, как старуха вытащила из кармана что-то вроде ай-пода или ай-пэда, только более навороченную игрушку.

– На, смотри…

– Что это?

– Специальная машинка для слежки!

На дисплее «машинки» показалась комната их коммуналки, где дядя Юра обычно отдыхал после трудов.

– Дрыхнет твой дядя Юра, слинял с работы пораньше, уморили его виноделы. Так что можешь дать ему поспать, между прочим, большую услугу окажешь ему этим…

– Скажите, а что, всё-таки, делают те люди, ну, которые в вертушке? Тоже какую-то работу?

– Проходят проверку, один из них должен стать привратником – прийти мне на смену…

– Это что-то типа стажировки?

– Ага! Только как я смогу доверить хоть кому-то из них участок, когда ни у одного нет чувства юмора и элементарной выдержки? Устали, видишь ли, скучно им от дверной жизни, ненавидеть уже друг друга начали… Хоть бы одна сука улыбнулась или послала мне в ответ воздушный поцелуй!

– Ну, и словечки у вас, у нас в деревне – и то не каждый так ругается!

– Исправлюсь, обещаю, просто нынче не до этого! Вот сейчас, к примеру, мозжечок мой занят мыслями о том, кто будет тебя назад провожать…

– А-а-а… – протянул Мася, но не разочарованно, а радостно. Сам тот факт, что ему не придётся тащиться через город с подозрительной чумичкой, сильно радовал. Лучше уж под ручку с Бэтменом или с Эльвирой, повелительницей тьмы!

Путешествие по тоннелю оказалось скучным. В скальных пещерах хотя бы можно разглядывать причуды невидимых каменотёсов, но стены, потолок и пол тоннеля были выложены мелкой шершавой плиткой, снова непонятного оттенка, а освещение, довольно скудное, проникало через щели между этими квадратиками. Звуков никаких не было, запахов тоже.

– Что, надоело тебе тут болтаться, небось, жалеешь, что связался со мной? – снова мрачно буркнула мадам.

– Да как сказать, сегодня по ящику обещали баскетбольный матч между…

Старуха щёлкнула кнопочкой. Теперь на дисплее «машинки» играли в баскет. Ну, дела… Однако, веселее от этого не стало.

– Что, снова кисло?

– Да как сказать…

– Как надо – так и говори!

– Если бы вы мне эту вещь подарили…

– Раскатал! Не путай свои игрушки с объектами стратегического назначения! Предлагала же приставку… Но ты отказался! Могу новым ай-пэдом побаловать… На, держи!..

– Благодарю…

Спрятав подарок в карман, Мася вздохнул с облегчением. Хоть не зря попёрся в этот зазеркальный мир, убогий-преубогий. Вестибюли иных трёхзвёздочных гостиниц и то приятнее.

А между тем на покрытых мелкой плиткой стенах стали появляться многочисленные двери и входы в коридоры, ведшие в непроглядную темноту. Сколь Мася ни напрягался, не увидел там, в глубине, ничего интересного…

Одна из дверей оказалась распахнутой. За ней был небольшой зал с низким потолком и с ещё худшим освещением, чем в коридоре, по которому они мчались. Бабка чуть притормозила у той двери, благодаря чему Фантомася разглядел в центре зала большой, совершенно голый, овальный стол. Вокруг него стояли и сидели несколько мужчин в мешковатых одеждах, точнее, в балахонах из мешковины. На пузатой талии у каждого была завязана верёвка, не очень туго – что-то вроде свободного пояса. Старуха разродилась серией воздушных поцелуев. Мужики ответили ей тем же.

И снова мадам привратница потащила Фантомасю вдоль ужасно скучного коридора. Больше никакие комнаты и боковые лабиринты на пути не попадались. Зато попался лифт – в него и сели.

– Сейчас прокатимся, ноги-то не казённые! – рявкнула старуха с неистовым энтузиазмом.

Мася одобрил эту идею. Ему с самого начала хотелось на чём-нибудь покататься, ещё с момента наблюдения за «гостиничной вертушкой», но говорить об этом было как-то неудобно. Итак, помчались! Уже само движение лифта вверх явилось страшным сюрпризом. До того Фантомася был уверен, что после пробежки по тоннелю перейдёт из менее глубокого подземелья в более глубокое, и даже мысленно себя к этому готовил, хотя и страшновато было. Но теперь, взлетая чуть ли не ракетой к непонятным высям, он не знал, что думать, чего бояться и что на эту тему говорить. Потому сказал лишь: «Ёшкин ко-о-от!» А что тут ещё скажешь, когда, судя по набранной скорости и по времени, проведенному в кабине, они должны были давно выйти на околоземную орбиту. Скорей бы эта пытка кончилась, скорей бы хоть какой-то отдых… Словно читая Масины мысли, старуха смотрела на него с улыбкой, видать, с момента взлёта кабины лифта её настроение тоже резко пошло вверх.

– Устал?

– Немного… И кушать хочется…

– Потерпи еще чуток! Повар накроет тебе прямо в спальне…

– Повар?! В спальне?!

– В твоей спальне. Это одна из многочисленных уютных комнат анфилады Повелителя. Будем готовить тебя в наше начальство, местное, петербургское!

– Шутите?

– Не-а! – сказала мадам, стервозно прищурившись.

– А вы чё… пока живёте без начальства?

– Сначала выдержи экзамен, а потом вынюхивай – что, да как…

– Млин… Если я буду местный начальник, то кто тогда самый главный?

– Ишь, чего захотел! Ладно, скажу: один из тех пузатых мужиков, у которых вместо поясов верёвки! Именно ему я поцелуйчики слала!

– В той темноватой комнате было много мужиков, а вы слали поцелуи одному… Думаете, он догадался, что именно ему?

– Ещё бы! В его присутствии других необходимо игнорировать!

– Но остальные ответили вам, все поголовно!

– Ещё бы не ответили! Пусть бы посмели – я выше их рангом…

– А можно ещё разочек на них взглянуть?

– Нельзя! По тому коридору ходят один раз в жизни, на смотрины к Главному, к всеобщему нашему правителю.

– А он что, не может смотрины по телеку смотреть или по… «машинке»?

– Может, но есть обязательный ритуал, без него никак…

Мася притих, призадумался. Потом брякнул наугад:

– А ваш самый главный часом не Люци…

– Хоть горшком зови, только в печь не сажай! Кстати, Главному в печи – самый комфорт!

Через несколько секунд раздвижная дверь отворилась. Усталые путники ступили, прямо в затрапезной обуви, на пушистый бежевый ковёр шикарной гостиной. При этом неудобно стало только Масе. Мадам привратница, сбросив дырявые чапчики, босиком помчалась к противоположной стене – звонить в большой зычный колокол, напоминавший корабельную рынду.

Вокруг колокола, на огромном перламутровом пульте, замелькали разноцветные огоньки, потом погасли. Дверь противоположной стены раздвинулась, словно в лифте, и взору Маси предстала длиннющая, сверкающая золотом анфилада комнат. Она пустовала секунды две. Затем, из её дальнего конца донёсся рокот, топот и смех – то приближалась толпа каких-то людей.

Когда прибыли все до единого, в анфиладе снова стало пусто, а в гостиной – тесновато. Зато как прикольно! Прибежавшие на зов мадам молодые люди были разнаряжены ещё чуднее, чем «напомаженный авангард», участвовавший в первом приветствии: на них была своеобразная униформа, помесь лакейской ливреи с офисным костюмом. Это у мужчин. Дамы смотрелись не менее оргинально: сверху – парики, пышные оборки вокруг пышного же декольте, а снизу – мини-юбки. Абсолютно все пришли без обуви, только ноги у них были чище – раз в пятнадцать! – чем у мадам привратницы. Хотя, казалось, эту разницу никто не замечал. Казалось… Каждый из прибывших бросился целовать старухе руки и… ноги! Прикладывались с разбегу, вежливо удыбаясь, и при этом ни один не поинтересовался, мыла ли старая привратница свои клешни и ходули, а если мыла, то как давно…

Один из парней метнулся к бабкиным чапчикам, стоявшим у входа. Он поставил их на поднос из инкрустированного металла и вкрадчиво спросил:

– Как обычно, мадам привратница?

– Ну, ты же знаешь! – мурлыкнула та.

Другой парень в ливрее «а ля офисный костюм» принёс старухе кресло, а двое его «сослуживцев» бросились к Максимке, осторожно взяли под руки.

– Мадам, новый кандидат ночует там же, где и предыдущий?

– Ночует?! Вы же обещали отвести меня домой! – Максим почувствовал себя на грани слёз.

– Не пугайте новичка! – воскликнула мадам. – Я сама объясню ему, что да как. А сейчас – молча, без лишних разговоров, ведите его в комнату. Помогите вымыться, осмотреться, расправить плечи, ну, и… принесите ужин!

Парни повиновались, предварительно изобразив поклон. Именно изобразив, так как движения их синхронностью не отличались. Да и застыли они в этих своих позах враскорячку! Похоже, что в тех покоях вышколенный персонал не особо требовался.

– Да! Чуть не забыла! Подписка о неразглашении! – крикнула мадам.

Максимке принесли бумагу и авторучку с золотым пером.

– Всё, что ты здесь видел и ещё увидишь, всё, что слышал и ещё услышишь, не должно выходить на поверхность – ни под каким предлогом… – хором продекламировали все собравшиеся, включая и мадам. То была вторая коллективная декламация за последние пару часов.

Мася пробежал глазами текст, собрался ставить подпись, но мадам вдруг изменила процедуру:

– В этот раз отпечатка большого пальца достаточно!