Текст книги "Дыши в такт со мной (СИ)"

Автор книги: Анастасия Суворова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 43 страниц)

Ещё секунда и она падёт, так горячо, так близко, так сильно, так верно…

Однажды она вернётся сюда. Как долго продлится её карьера секретарши? У неё нет ни образования, ни амбиций.

Её удел – наушники и кофе для Клео.

Разговоры с Брендоном…

Губы Ларка касаются её шеи, Роксана закрывает глаза, улыбаясь мыслям о Брендоне.

Милый, ласковый Брендон… такой глупый мальчишка. Его огромные глаза, ещё совсем наивные взгляды на жизнь, дерзкие, наполненные мечтаниями желания…

Мягкость его толстовок, его тёплые руки. Её деньги за обед, что он возвращает без остатка…

Глаза резко девушки резко распахиваются.

Ларк не прав. Их миры ничем не отличаются друг от друга. Просто есть хорошие и плохие, а цвет кожи здесь не важен.

В этом мире он больше не диктует свои правила, и пора забыть о том, что когда-то диктовал.

–Хватит, – отстранившись, Роксана хмурится. – Мне нужно домой. Завтра рано вставать.

В глазах юноши проносится жестокость. Губы поджимаются, превращаясь в тонкую полоску, на щеках «гуляют» желваки.

–Ты меня словно не слышишь.

–Ты высказал своё мнение, и я это ценю, – Роксана расправляет помятый плащ. – Но я останусь при своём. У меня там есть друзья, и я не собираюсь от них отказываться.

Усмехнувшись, Ларк задумчиво кивает.

Роксана редко видела это выражение на его лице.

И обычно оно не предвещало ничего хорошего.

~***~

Пятница хороший день.

Хороший потому, что это последний день рабочей недели, и потому, что это очередное обещание самой себе.

Это последние выходные, когда я объедаюсь конфетами, а потом всё.

Это последние выходные, когда я встречаюсь с этим парнем, надеваю этот свитер, думаю об этой встрече, занимаюсь этим сексом, а потом всё.

С понедельника новая жизнь и она обязательно будет лучше старой.

Не знаю, что изменится, но один взгляд в построенное из воздушных замков будущее, воодушевляет поскорее его начать.

На столе у мамы был идеальный порядок.

В детстве Клео обожала игру, когда передвигала ножницы на другой край стола, и, спрятавшись, ждала, пока мама это заметит.

Она всегда это замечала и, подавляя разочарованный вздох, выкладывала их на то же самое место с точностью до миллиметра.

Поддаваясь внутреннему голосу, она создала собственный фэн – шуй в своём кабинете.

Справа карандаши. Обязательно должен быть красный цвет, как можно больше красного.

Точилка рядом, вдруг карандаш сломается.

С этой же стороны на полу урна.

Слева бумаги, набор ручек только с тонким стрежнем выложен параллельно глянцевым листам бумаги.

Эскизы, ноутбук, цветопроба новой обложки по центру.

На стене изображение себя любимой на вершине успеха. В день, когда у тебя было хорошее настроение, и в отрезок времени, когда у тебя всё получалось.

Чтобы смотреть на него и заряжаться положительными эмоциями.

Фотография дочери. Лучше две.

Это скорее для гостей, нужно ведь Эвелин чем-то хвастаться.

На первом снимке Клео ещё совсем маленькая. С очаровательными пухлыми губками, горящими глазами, полными удовольствия и крохотными хвостиками, сотканными из лоскутков нежных локонов.

На ней пышное платье с крохотными блёстками, идеальные белые ботиночки и носочки с изображениями крохотных розовых бабочек.

Девочка восседает на стуле, крохотные ручки лежат на коленях, и, кажется, что нет на свете ребёнка совершеннее.

На втором снимке Клео двадцать один. Эвелин стоит рядом, её рука покоится на плече дочери, и Клео с огромным букетом роз кажется такой счастливой, словно выиграла в лотерею, пилотировала самолёт и получила Оскар одновременно.

На лице широкая улыбка, волосы уложены в идеальную причёску нежных локонов, на ней строгое белое платье, но её горящие глаза скрашивают простенький фасон вечернего туалета и напряжённое лицо матери.

Она кажется гордой, но уставшей. Гости поймут.

Эвелин строит бизнес и растит дочь, успевая даже отметить её день рождения. Настоящая мать.

Недостижимый идеал. И как только она всё успевает?

На самом деле в истории этого снимка лежит семь рюмок текилы, что выпила Клео впервые в жизни и раздражённая мать, что ненавидела дочь за столь опрометчивый поступок.

Только услышав разговор Эвелин с Джейми, Клео поняла, насколько сильно её ненавидит мать.

Она знала, что Эвелин к ней холодна, в чём-то равнодушна, но она не думала, что получила такую большую порцию ненависти и презрения от собственной матери.

Она, по крайней мере, могла бы быть честной. Дочь бы не обиделась.

Она бы даже была рада, не получив это место, не взвалив на себя то, чего не в силах понять.

Но проблема Эвелин была в том, что она никогда не была честной. Врала в глаза каждому, будь то её давний друг, дочь, или обычная официантка из ресторана.

Эвелин Макалистер выстроила себе образ идеальной женщины, сотканной из улыбок и объятий.

Её обожали обнимать на улицах, стоило им с Клео выйти прогуляться, как Эвелин повсюду собирала восторженных фанатов.

Они обнимали её, едва ли не плакали, говоря о том, какая она великолепная женщина.

Эвелин Макалистер всегда улыбалась фотографам.

Эвелин Макалистер всегда давала щедрые чаевые и никогда не относилась к людям свысока.

Эвелин Макалистер жертвовала деньги на благотворительность, и пять лет назад, взяв за руку свою дочь и съёмочную группу, отправилась в Африку.

Клео бросала в дрожь каждый раз, как она вспоминала ту поездку. Эвелин имитировала жуткие перепады состояния, её температура якобы прыгала от отметок 35,4 вплоть до 40,6 градусов.

Она привезла личного врача, что запирался с ней в выделенном им домике и не выпускал свою пациентку больше, чем на час из помещения.

Для всех Эвелин была героем. Она смело выходила на улицу, смочив платок холодной водой, и положив его на голову. Улыбалась африканским детишкам, говорила громкие слова на камеру о том, как людям здесь тяжело, и как она хочет им помочь.

Как только камера выключалась, а Эвелин скрывалась в домике, Клео оставалась наедине с настоящей Африкой.

Эвелин и понятия не имела, каково здесь, прячась среди кондиционеров.

Уганда запомнилась Клео не красивыми пейзажами.

Ни тёплым солнышком, ни горячим песком, ни дружелюбными людьми съёмочной площадки и сладкими фруктами.

Озеро Виктория, исток Нила, пороги и водопады, национальные парки, остров с шимпанзе, всё это терялось на фоне крохотной деревни, где они жили.

Вокруг только маленькие хижины, сделанные из высушенных на солнце глиняных кирпичей, покрытых гофрированной оловянной крышей, что протекает во время дождя.

Дом каждого, из живущих здесь людей состоял из одной комнаты. Во дворе, среди палящего солнца и диких растений, печь.

Единственная доступная еда – матоке. Зелёные бананы, завёрнутые в пропаренные банановые листья.

В лучшие дни пошо из кукурузной муки, что больше напоминало клей, заполняющий желудок вязкой жижей.

Единственный способ получения белка – красная фасоль. Идеальной красной фасоли, отполированной, переливающейся точно воском на солнце, здесь не было. На тёмно-красных горошинах сплошь белые пятна, что говорили о зарождающихся личинках внутри.

Полное отсутствие чистой воды – стоила она дорого, а привозили её в канистрах, что зачастую бывали в плесени, или грибках.

Клео проклинала себя, когда мама решила взять её в эту поездку и целых два месяца таскала по врачам, заставляя прививаться от практически всех существующих на свете инфекций.

Клео всё ещё помнила их лица. Полные печали и боли глаза. Опущенные, тонкие руки, едва волочащиеся по земле ноги.

Неестественно худые. Кажется, что человек просто не может существовать, когда на его костях не остаётся ни грамма жира.

У детей не было игрушек. Нет кукол, грузовиков, улыбающихся медведей и ярких красок. Нет футбольных мячей, нет косметики и утюжков для выпрямления волос. Нет модной одежды, нет вредной жвачки, нет настоящей постели.

Всё, что она знала об Африке до тех пор, стерлось в один момент.

Единственная, правда – фотография Кевина Картера «Голод в Судане». Где крохотная девочка, лежит на земле, умирая от голода, а позади неё, в склоках сухой травы гриф-стервятник.

В его позе напряжённое ожидание. Она его жертва.

Сколько бы люди не постигали мир, изучали космос, создавали машины, разрабатывали ЭКО, этот стервятник отбросил каждого на миллионы лет назад.

Человек не властен над природой. Так просто.

Клео пыталась поговорить с матерью, когда они летели обратно. Составила список того, что нужно привезти в следующий раз, но Эвелин отказалась ехать.

Конечно, для мира она была настоящей героиней, что не побоялась пожертвовать собственным здоровьем ради детей Африки, но для Клео она была очередным набором масок лицемерия.

Она клялась ей, что отправит каждую вещь из списка посылкой и делала вид, что слушает о том, как мальчик из деревни носит 5-галонные ёмкости с водой по холму, чтобы искупать своих младших сестёр.

Иногда Клео снилась эта деревня.

Во сне изображение было залито кровью, и из бледно-серого переливалось ярко-красным оттенкам.

Крохотная деревня, в лице тощих детей с ногами – палочками и измотанных матерей, и отцов, собралась, чтобы поблагодарить небеса за посланную им козу.

Мясо.

Они не хотели его жарить, ели сырым, давясь мягким жиром, разрывая ещё горячие от крови мышцы, и смеялись, танцуя под кровавым дождём.

Клео просыпалась в холодном поту и не могла выбросить сон из головы почти весь день.

–Клео, – лицо Роксаны яркой вспышкой мелькает в дверях.

Последний день, когда Клео видит её с ярко-рыжими волосами. Роксана достаточно часто экспериментировала со своей внешностью, но на этот раз Клео почти привыкла к её внешнему виду, чтобы так просто отпустить этот образ.

–Я иду, – поднявшись, Клео расправляет несуществующие складки юбки.

На ней безукоризненный комплект от Nina Ricci.

Белоснежная водолазка, едва достающая до пупка и юбка-карандаш, что начиналась благодаря шёлковой вставке у самых рёбер и заканчивалась только у щиколоток.

Собрав волосы сзади крохотной, небрежной заколкой, Клео подхватывает блокнот, и, улыбнувшись самой себе, как бы давая напутствие в добрый путь, двигается следом за Роксаной.

–Звонила твоя мама, опять, – Роксана крепит на запястье Клео ярко-розовый стикер.

Перезвони мне немедленно! Это возмутительно, что ты не берёшь трубку! Я хочу общаться со своей дочерью. Прошу милая, перезвони.

Раздражённо вздохнув, Клео комкает стикер, создавая из него крохотный цветной комочек материнского возмущения.

–Что-нибудь ещё?

–Да, звонила беременная девушка, – Роксана стучит карандашом по затылку. – Ну, та, которую ты наняла для ведения рубрики. Сказала, что не сможет приехать на планерку и обсудить план написания статьи, у неё жуткий токсикоз, но сможет прислать тебе черновые материалы в конце следующей недели. Я попыталась уговорить её сделать это к середине следующей недели, но она отказалась, а я не хотела давить на беременную…

–Ясно, – внутри проносится крохотная, но ледяная крыса страха.

Это плохой знак. Вдруг всё остальное тоже не заладится?

–Все в сборе, кроме Логана, я разрешила ему остаться на месте…

–Что? – резко остановившись, Клео устремляет на Роксану недоумённый взгляд.

Губы изгибаются в тонкую полоску, глаза сощурены, на щеках проступает нервный румянец. Если она немедленно не успокоится, то цвет кожи будет слишком выделяться на фоне одежды.

–Да, да я знаю, что ты скажешь, – Роксана поджимает губы, и липкий блеск оставляет следы над верхней губой. – Я не имею на это право, но я подумала,… Он должен сдать тебе статью уже сегодня, может, сделаешь для него поблажку и позволишь показать её вечером?

–Ради всего святого, он просто пишет свои мысли! Ничего особенного, разве для этого нужен поиск материалов?! – Клео всплескивает руками.

–Для этого нужно вдохновение. Прошу Клео, давай не будем ссориться.

–Ты меня удивляешь.

Недоумённо нахмурившись, Роксана снимает наушники, чьи тонкие провода путаются в ярких прядях её волос.

–О чём ты?

–Я здесь начальник, и он подчиняется мне. Это я решаю, когда ему сдавать статью. Я, кажется, не давала тебе особых указаний на его счёт.

Засунув наушники в карман спущенных почти до самой резинки трусов, брюк цвета хаки, Роксана пожимает плечами.

–Ты взъелась на него, как только он появился. Я не понимаю, в чём дело, но мне он нравится, и да я хочу ему помочь.

–Как мило, сначала Брендон, теперь Логан, ты решила всех мужчин, что работают здесь взять под своё крыло?

Внутренности затягиваются вязким ядом. Ответ её матери. Не Клео.

Клео так не отвечает, не смотрит, не осуждает, и не отчитывает. Не срывает злость на сотрудниках, и не опаздывает на планерку.

–Ладно… – прижав ладонь ко лбу, девушка встряхивает плечами. – Поговорим потом.

~***~

Джейми Найман никогда не бывало скучно.

То, что остальные сочли бы за рутину – она принимала за благословение жизни к её сердцу.

Она принимала тихие вечера в одиночестве за бокалом вина и глупой комедией, принимала фотосессии в четыре часа утра с взвинченными моделями и уставшими фотографами, и даже принимала Клео Макалистер в роли главного редактора журнала.

–Босс как обычно опаздывает… – протянула Дани, уткнувшись лицом в папку, переполненную фотографиями.

Усмехнувшись, Джейми вытягивается на стуле, задумчиво изучая полы нового чёрного платья.

Ничего вычурного, она предпочитала элегантность экстравагантности.

Платье от Bottega Veneta зауженное к низу, на шее крупный кулон цвета лунного камня.

–Ты украла её у меня! – взвизгивает юная девушка, стилист из отдела моды, обращаясь к своей соседке.

В руках у неё кусок джинсовой ткани, отороченной мехом.

Поморщившись, Джейми устало закатывает глаза.

В ушах тикают часы. Один, два, три…

Бесконечность минут ожидания потрачено впустую.

Вокруг полупустые банки низкокалорийной кока-колы, ловят свет в путы тяжёлых хитросплетений серебряного цвета.

В воздухе витает запах свежей бумаги, только отпечатанных фотографий и сладкой газировки.

Джейми прикрывает глаза, чтобы втянуть запах, на секунду пытаясь забыться действительностью.

Она главный редактор… садится в самом центре стола, бросает органайзер и заставляет сотрудников бегать вокруг неё.

Блаженно улыбаясь, Джейми едва замечает, как в зале появляется Клео, волоча следом за собой секретаршу.

Она её раздражала. Королева Африки? Ха. На деле обычная безвкусно одетая деревенщина, что пытается пробиться за счёт своего «непревзойдённого» стиля.

–Простите, что опоздала.

Джейми усмехается.

Извиняется, будто нашкодившая ученица.

Нет, она не может быть главным редактором. Для того чтобы командовать людьми, нужно заставить их бояться тебя.

А Клео боялась разве что она сама.

–Итак, – опустившись на стул, девушка устало вздыхает.

Джейми замечает тёмные круги под её глазами, что не в силах скрыть даже консилер.

Может она плакала?

Джейми распирает от счастья, когда она представляет рыдающую всю ночь напролёт Клео, забившуюся в складки постельного белья.

–Кто, чем порадует?

Джейми первой поднимает руку, Клео едва успевает на неё взглянуть, когда девушка уже поднимается, выгнув спину, точно пантера.

–Спасибо, Клео, – подхватив листок бумаги, Джейми вновь бросает его на стол. – Сегодня я звонила издателям, и нашему коммерческому директору. Они недовольны, что ты отдаёшь страницы рекламы и урезаешь бюджет нашей будущей фотосессии.

Клео поджимает губы, на её шее начинает пульсировать жилка, и если бы не высокий ворот водолазки, Джейми бы с наслаждением наблюдала полную картину её бесконтрольного страха.

–Я убираю четыре страницы рекламы для того, чтобы внести на их место новые рубрики.

–По-моему это глупо, – Джейми скрещивает руки на груди. – Мы получаем деньги за рекламу, а что мы получим с новых рубрик, если совет директоров их не одобрит? Мы потеряем и заказчиков, и читателей, и страницы.

Если бы на стене висело табло, то каждый в зале мог бы подсчитать, насколько больше очков у Джейми по сравнению с Клео.

Словесный баскетбол всё-таки лучшая игра на свете.

–Джейми, я не понимаю, к чему нам этот разговор. Шеф-редактор поставлен в известность, совет директоров хочет увидеть готовый результат. Решение уже принято, и я не собираюсь ничего менять.

Трехочковый.

–Ладно, – пожав плечами, Джейми натягивает маску кривой ухмылки. – Как скажешь, ведь это ты босс.

–Джейми, – раскрыв блокнот, Клео заносит над ним ручку. – Что насчёт фотосессии?

–Будем снимать новую коллекцию Altuzarra.

В зале повисают отголоски возмущённых вздохов.

–Да, да активисты прав животных против платьев из кожи, – Джейми достаёт фотографию модели с показа Altuzarra в безупречном платье из чёрной кожи с крохотной вставкой в виде тонкой серебряной цепочки на шее. – Но, тем не менее, они в трендах будущего сезона.

Поджав губы, Клео что-то зачёркивает в блокноте, и, послав Джейми снисходительный взгляд и слабый кивок, поворачивается к Дани.

Джейми готова задохнуться от возмущения. Если бы не полный зал сотрудников, она бы устроила потасовку.

Вцепилась в выкрашенные волосы этой девчонки и показала, кто здесь главный.

–Дани, что у тебя?

Широко улыбаясь, девушка вытряхивает фотографии из папки.

–Я даже представить не могла, что по улицам передвигается столько стилистов, дизайнеров и моделей в одном лице! Клео, это будет удивительная рубрика!

По столу передвигаются глянцевые фотографии обычных жительниц города, готовых на всё, лишь бы засветиться на страницах популярного журнала.

В основном их стиль был экстравагантным, полным смешений и свежих находок.

К своему полному неудовольствию Джейми заметила, что даже кеды на каблуках, что она так ненавидит, удивительно гармонировали в стиле одной из новоявленных моделей.

–Дани, это прекрасно, – Клео посылает девушке лучезарную улыбку.

Джейми раздражённо закатывает глаза.

Дальше планерка превращается в яркие вспышки чужих заголовков.

«Лучшие бутики мира», «Идеалы красоты среди звёзд», «Дизайнер – Оливия Тейлор», «Новое лицо марки Bench», «Фотоотчеты из Instagram».

Мир вокруг превращался в цветную кашу чьих-то идей, и в этом новом мире Клео Макалистер любили.

Её уважали, её слушали, ей подчинялись.

Джейми могла лишь следить за выражением её лица, движением рук, тем, как она неуверенно касается волос, и как дрожат кончики её пальцев.

Как водолазка оставляет розовый след на её шее, как в глазах мелькает понимание, и она с жаром начинает отстаивать свою точку зрения.

Рядом Роксана, что послушно кивает и отрицательно мотает головой, каждый раз, когда её мнение сходится с мнением босса.

Дани, Мел, Алисия, все кто когда-то улыбался Джейми и предлагал поделиться сэндвичем, теперь смотрят на Клео, широко раскрыв рот и заглатывая каждое её слово.

Она не достойна этого места. Не достойна каждого из их взглядов.

Клео поднимает голову, и её взгляд натыкается на полные ярости глаза Джейми.

Зелёные у обеих. Отличаются лишь тем, что у Джейми они цвета ядовитого болота, а у Клео распускающейся зелени.

Клео ведь такая мягкая, добрая, податливая, слабая, а Джейми скала. Ледяная, недоступная, отдалённая.

–Хорошо, я думаю, на сегодня мы закончили, надеюсь, за выходные вы продвинетесь дальше, в понедельник жду полных отчётов. Джейми.

Поджав губы, девушка зло ухмыляется.

–Да, босс?

–Когда фотосессия?

–Я подумала, что могли бы взять для неё змею и крокодила, отличная гармония кожи.

–Да, они как бы скажут остальным представителям их вида, что их будущее – это платье, надетое на модель, – бормочет Алисия.

–Это будет отлично смотреться, мы заставим модель смотреть в глаза змеи. Намекаем на естественный отбор, где люди побеждают.

Клео выразительно округляет глаза, закрывая блокнот.

–Ладно, обсудим это в понедельник. Хочу получить эскизы.

–Эскизы? – Джейми недоумённо хмурится.

–Да. Я хочу, чтобы ты нарисовала, как будет смотреться обложка.

Трёхочковый.

Ещё один, ещё и ещё. Табло взрывается всполохами искр.

Безоговорочная победа.

Руки Джейми сжимаются в кулаки, лоб покрывает сетка липкой испарины.

Эвелин никогда не просила её нарисовать обложку. Она доверяла её вкусу, доверяла её чутью и называла своей дочерью.

–Отлично, я всё сделаю, – цедит Джейми сквозь зубы.

Резко поднявшись, девушка отталкивает в сторону Дани, что никак не может собрать разбросанные по столу фотографии, и подходит практически вплотную к Клео.

–Журнал, слава, а теперь ты и гордость у меня отнимаешь.

–Джейми, – острые ногти Роксаны мелькают практически рядом с её лицом, и сухо улыбнувшись, девушка уходит.

Нужно учиться принимать поражения.

Сегодня она проиграла.

~***~

-Ты это видела?

Роксана откидывается на спинку стула, заливаясь хохотом.

–Я думала, она взорвётся, как воздушный шарик! О, это лицо, оно мне ещё приснится.

Усмехнувшись в ответ, Клео пожимает плечами.

–Мне жаль, но я не могу доверять ей так же безоговорочно, как и моя мама.

–Роксана, – неуверенно постучав, Брендон посылает Клео лучезарную улыбку.

Его взгляд сам собой устремляется лишь на объект обожания и Клео превращается в ненужный антураж офиса.

–Брендон, – махнув ему рукой, Роксана поднимается. – Заходи, у нас дивное утро.

–Я рад, Клео… Джейми отправила бандероль твоей матери.

Недоумённо нахмурившись, Клео закрывает крышку ноутбука.

–Какую бандероль?

–Не знаю, но мне кажется,… в общем, она работала с Энди Ворхем…

–Энди Ворхем? – Роксана изумлённо открывает рот. – Она ведь стала открытием на прошлой неделе моды.

–Да, и я думаю,… она послала ей что-то связанное с журналом, возможно пресс-релиз её новой коллекции.

–Она должна была показать его мне, а не моей маме. Она в моём офисе, – цедит Клео сквозь зубы.

Джейми как обычно ведёт двойную игру. Только тебе кажется, что ты списала её со счетов, как она выдает последний безнадёжный пас, встреченный язвительными смешками, и он разрывает сетку от силы удара, получая победу.

–Почему она не отправила пресс-релиз по электронной почте?

–Потому, что все письма для моей матери уходят как отметка «Trend» и ко мне.

–Коварная, – Роксана задумчиво кивает.

–Ладно, – хрустнув костяшками, Клео расправляет плечи, будто готова превратиться в лебедя. – Где мой козырь? Моя фишка, мой писатель, моя надежда и удача в одном лице? Где он?

–Логан? – Брендон скрещивает руки на груди, оценивая Роксану суровым взглядом, как бы сообщая, что он не забыл об их совместном походе в Бургер Кинг.

–Конечно же, Логан, где он?

–Я думала, ты позволишь ему поработать до вечера.

–Хватит жалеть его Рокси, – Брендон подходит к её стулу, и, схватившись за спинку, толкает её на себя.

–Брендон! – ножки скрипят по полу, и, рассмеявшись, Рокси возмущённо вздыхает.

–Брендон, – один ледяной взгляд Клео, и напряжённая атмосфера наполняет собой кабинет.

–Прости,…простите, он здесь.

–Роксана.

–Да, я позову его, но всё же я считаю, что ты могла бы…

–Рокси, – положив руки на стол, Клео подпирает подбородок ладонью, провожая секретаршу пристальным взглядом.

Брендон несмело машет ей на прощание, и тоже покидает кабинет.

Откинувшись на спинку стула, Клео разворачивается лицом к стене. Здесь нет фотографии матери, разбросанных по столу макетов, цветопроб и можно на миг забыть о том, где она.

Улыбнувшись, Клео цепляется ногтями за подлокотник стула, искажая пластмассу следами тонких полосок.

Брендон, Роксана… минуту назад было ощущение, будто они друзья.

Не просто люди, что фотографируются друг с другом, когда на вечеринке их настигают папарацци, а настоящие друзья.

Какие бывает в книгах и фильмах.

Они собираются вместе, пьют кофе, рассказывают о том, что случилось в их жизни без обиняков.… В кругу её лживых подруг таких людей не встречалось.

Поёжившись, Клео отталкивает от себя мысли о подругах.

Ей нужен как минимум месяц, чтобы соскучиться по их лицемерным улыбкам и равнодушным взглядам.

–Штучка.

–Парень из рюкзака, – развернувшись, Клео позволяет себе раскинуться на стуле.

Раз он обращается к ней с таким неуважением, она будет вести себя ещё хуже.

Усмехнувшись, Логан кладёт на стол сотканные вместе пустые листы, закованные в клеёнку нового файла.

–Что это?

–Моя статья, – пожав плечами, Логан скрещивает руки на груди. – Решил положить её меж двух пустых листов, вдруг кто увидит, украдёт идею.

Раздражённо закатив глаза, Клео притягивает к себе свеженаписанную статью.

Бумага скрипит в руках, мысли превращаются в шумную клоаку. Она увидит это первой.

Она никогда не читала страницы его мыслей первой, в его блог она заходила поздно, и всё, что хотела сказать, уже было украдено кем-то другим.

«Остановись, ты сгораешь.

Разве ты не видишь, как плавятся твои крылья, рассыпаясь в пыль?

Почему так упорно стремишься к огню, когда могла бы спрятаться?

Зачем приносишь себя в жертву?

Для чего?

Ты говоришь мне общие фразы.

Я их не понимаю, они – дым, что растворяется ещё на кончике твоего языка, не успевая вырываться на свободу.

«Будущее», «Люди», «Мнения других», «Страх перед одиночеством».

Разве ты не видишь, что пытаясь убежать от этого, ты стоишь на месте?

Вперёд стремится лишь твоя тень, а ты смотришь ей вслед и улыбаешься.

Думаешь, будто это ты.

Вперёд убегают лишь твои мысли, твои надежды, стремления.

Ты стоишь на месте, надеясь, что когда-то будешь так же далеко, как и они.

Ты принимаешь страшное лекарство. Самообман.

Им можно отравиться, разве ты не знаешь?».

Слова точно рой взбешённых пчёл разлетаются по голове, пытаясь укусить больнее.

Глаза наполняются слезами обиды.

Судорожно вздохнув, Клео чувствует, как бумага мнётся между пальцами.

–Она ещё не полная, это что-то вроде зарисовки, – подаёт голос Логан, и только услышав знакомую интонацию, Клео вновь возвращается в свой кабинет, полный запаха жжёного сандала.

–Да как ты смеешь…

Вернись сейчас она обратно во времени, пожалела бы о своих действиях.

Пожалела бы о том, что смяла бумагу, превращая её в комок ненужной жижи. Пожалела бы о том, что бросила её на пол, наступив на слова, пожирающие душу, ногой.

Каблуки проткнут его мысли, его выводы о ней.

Он не смеет говорить ей о том, какая она, как она живёт, и что она думает.

–Я не просила анализа.

Недоумённо нахмурившись, Логан делает шаг назад, и его истёртые ботинки шуршат по паркету.

–Не понял…

–Писать обо мне в моём журнале?! Да как ты смеешь! Я думала, ты сможешь работать серьёзно! Я сделала на тебя большие ставки, а ты чем отплатил?

–Подожди… – Логан вытягивает руки вперёд, что было очень кстати, лишь благодаря открытым ладоням карандаши Клео, что хранились в раскрашенном вручную стакане, не полетели ему в лицо.

–Будешь всю оставшуюся жизнь делать хот-доги!

Нагнувшись, Логан слышит, как мимо его уха пролетает звенящий степлер и врезается в стеклянную дверь, от чего та вибрирует.

–Да ты с ума сошла!

–Это ты с ума сошёл! Думаешь, всё можно? Раз я работаю в этом журнале, значит, я ничего не смыслю в жизни?! Значит, моя жизнь ограничивается мыслями о новых платьях?!

Прошлый номер журнала получился увесистым.

Какое счастье для Клео. Какое несчастье для Логана, которому он летит прямиком в солнечное сплетение, оставляя след на футболке.

–Да это не о тебе! Ты тут не причём! Я тебя даже не знаю! И я понятия не имею, что ты чувствуешь!

–Появился в нашем офисе такой самоуверенный! – Клео всплескивает руками. – Посмотрите на меня, я мастер слова! Вы все жалкий планктон по сравнению со мной великим блогером! Я по одному твоему нику должна была понять, что ты высокомерная свинья!

–Боже правый, что здесь происходит?! – ворвавшаяся в кабинет Роксана с недоумением взирает на картину разгрома.

–Видеть тебя больше не желаю. Вон из моего офиса!

Благодаря открытой двери, крик разлетается по офису, и Клео замечает, как тихо стало вокруг.

Ни один палец не смел, ударить по клавиатуре, пока кричал босс. Никакого уважения, исключительно любопытство.

–Клео, что случилось? – едва слышно шепчет Роксана, закрывая дверь.

Щёку обжигает горячей болью.

Зажмурившись, Клео прижимает ладонь, к разгорячённой коже чувствуя солёную влагу на губах.

–Логан… в чём дело? Что ты сделал? – Роксана подходит к парню, пытаясь положить руку ему на плечо, когда он шарахается в сторону.

–До свидания Рокси, – обойдя девушку, он покидает кабинет, унося с собой запах сандала.

Кислород превращается в замороженные куски льда, подвешенные в воздухе и оставляющие извилистые узоры на потолке.

Прижав ладони к шее, Клео делает отчаянные вдохи, горло сжимается в болезненном спазме, запрещая стону боли вырваться наружу.

–Клео…

Роксана делает к ней неуверенный шаг, и Клео оседает на пол, вытягивая руки перед собой.

Ладони дрожат, покрываясь морозным паром, опустив голову, Клео тихонько выдыхает, пытаясь сдержаться.

–Уходи,… прошу тебя.

~***~

-Я всё… пытаюсь понять, что случилось, но натыкаюсь на закрытую дверь, – отбросив в сторону ворох покрытых инеем листьев, Роксана устало вздыхает.

Брендон послушно идёт рядом уже пять кварталов, слушая детальный рассказ об истерике начальницы.

Роксана слабо улыбается, устремляя на него робкий взгляд.

Нахмурившись, он старательно слушает её, кивая в нужных местах, но, не смея подать голос.

Разве Ларк хотя бы когда-нибудь мог вот так выслушать её?

Единственное, что у него было, это убеждения об их цвете кожи, дух протестантизма и владение собственным телом, готовым пустить по венам Роксаны обезболивающий наркотик забвения от проблем насущных.

–Кстати спасибо, что провожаешь меня, – Роксана обхватывает Брендона за локоть, притягивая к себе.

Она могла бы просто зайти в метро ещё полчаса назад, но сегодня не хотелось во вторую жизнь. Пока что она предпочитала остаться в первой.

Улыбнувшись, Брендон густо краснеет.

–Ерунда, я давно предлагал тебя проводить.

–Через два квартала вход в подземку… там и расстанемся, – произносит Роксана, сопровождая свои слова тяжёлым вздохом.

–Почему? Я могу проводить тебя до самого дома. Моя мама не будет волноваться, – Брендон морщится, доставая из кармана джинс вибрирующий телефон.

На экране фотография цветущей герани и надпись «мама».

Рассмеявшись, Роксана кивает, позволяя Брендону ответить.

–Мам… – протягивает он в трубку. – Да… нет, я просто провожаю подругу домой.… Да, я ел.

Роксана зажимает рот рукой, подавляя смешок. Мягкий кашемир скользит по коже, оставляя тёплый след.

Вечерний Нью-Йорк был прекраснее в теории, но наступление зимы не за горами, и тёмные вечера, пусть и подсвеченные фонарями и окнами, становился по-настоящему холодным.

–Да… ладно, я тебе позвоню. Хорошо, мам… всего девять, я уже не ребёнок, пожалуйста, давай не будем ссориться… я тебя тоже, пока. – Брендон напряжённо молчит, пряча телефон в кармане ветровки. – Прости, она… ей кажется, что мне всё ещё десять, и уже слишком поздно для того, чтобы играть в видеоигры дома у друга.

–Всё в порядке, скоро она получит своего мальчика в целости и сохранности, – ухмыльнувшись, Роксана плотнее прижимается к Брендону, вдыхая исходившее от него тепло.